Текст книги "Мастер сновидений"

Автор книги: Алинна Ниоткудина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 86 страниц)

Одрик почему–то смутился, и отвернулся в сторону, повисло неловкое молчание. Торкана почувствовала, что краснеет, получалось, что она заигрывает с оглашенным своей подруги, и это еще полбеды, с оглашенным своего объекта наблюдения. В это время с улицы раздался рев варга, молодой необъезженный скакун сбросил своего наездника–орка и понесся по улице, распугивая прохожих. Его рев испугал и Торкану, она вздрогнула, спелая полуночница в ее руках лопнула и окатила Одрика веером брызг. Девушка и ахнуть не успела, в более неловкой ситуации она еще не бывала, её цвет лица приближался к цвету ее волос.

Одрик успел зажмуриться, но к счастью Торканы, это его даже рассмешило:

– Вот, а представь если в глаз, там внутри, между прочим, косточка, – и слизал брызги сока с губ. – Это самый оригинальный способ пробовать полуночницу, что я встречал. К ним подскочил официант, наблюдавший за залом.

– Сейн, одну минутку, сейчас мы все приведем в порядок.

– Да не суетитесь вы так, – сказал Одрик вслед официанту, – это же сок всего лишь… и сладкий… и от девушки. А не вода из стакана полковника, – прошипел он почти про себя.

К столу тихонько подошла светленькая девочка лет семи–восьми с испуганными сиреневыми глазами. Одрик посмотрел на нее и вспомнил другую девочку, у которой были такие же глаза–цветочки. Девочка принесла, воду в широкой чаше и чистую салфетку. Одрик принялся вытирать ягодные брызги со щек.

– Торкана, ты взгляни, что здесь могут делать дети? – Торкана только развела руками.

– Как тебя зовут, малыш?

– Агапе(87)… Аги

– А почему ты здесь, почему не играешь сейчас где–нибудь с другими детьми?

– Я не играю с другими детьми, я от них прячусь, они дразнятся.

– Почему?

– Зачем спрашиваете, Вы это знаете. Вы сами так от всех прятались… помните? – Одрик помнил, хотя и давно это было.

– А ты откуда знаешь? – Девочка пожала плечами.

– Я не знаю … я вижу. Я вижу, а они смеются.

– Они еще не понимают, они еще об этом пожалеют. Хочешь полуночницы? – И Одрик положил в девочке в ладошку ягод, – Торкана, я в этом не корифей, но у тебя академическое образование, посмотри ее.

Торкана начала просматривать ауру, девочка вдруг захрипела, попыталась спрятать подступивший кашель. Со стороны могло показаться, что она просто поперхнулась косточкой от полуночницы. Но Одрик прекрасно знал ЧТО это.

– Ей плохо, твой платок, быстро! – Прошептал он Торкане.

Столичной магине ничего не оставалось делать, как изобразить беспокойство о ребенке какой–то прачки. Одрик подхватил девочку на руки, и быстро скрылся с ней за кухонной дверью…. Торкане пришлось проследовать за ним. Она нашла Одрика и Аги на заднем дворе, хорошо, что мясник уже убрал последствия утреннего аутодафе.

– Что с ней? Это не заразно? – Спрашивала Торкана, но Одрик не отвечал ей.

– Нет, только не это, только не это…

– Одрик, о чем ты?! – Снова начала спрашивать Торкана, но тут вдруг заговорил молчавший несколько дней Дик.

«О чем, о чем?…. О напасти этих мест, о вечном проклятии Каравача, о чахотке.»

«А чего он так переживает? Это просто чей–то незнакомый ребенок….»

«А ты не поняла, это далеко не просто ребенок. Из девочки вырастет провидица, если она выживет, конечно. Это редчайший дар, когда боги распределяют судьбы, они мало смотрят на родство и знатность. Они делают это по каким–то своим планам, нам не понять.»

«Мне очень жаль, но с чахоткой она не проживет и до следующей весны. Мы все равно ничего не можем сделать, а рушатся все мои планы на сегодня.»

«Не будь такой эгоисткой! Ну–ка живенько прекрати морщить свой очаровательный носик, лучше помоги своему другу. У него с чахоткой свои счеты…. И кто знает, что за судьба тебя ждет.»

Из дверей показался озабоченный мэтр Зиммер,

– Асса Одиринг, Вы же никому не расскажете, а то ведь такой скандал!

– Мэтр, да как же вы можете?! Вы знали, что ей нельзя находиться здесь и ничего не сделали!

– Простите сейн, но она не заходит в зал и на кухню, она бывает только у своей матери в прачечной, мать туда ей приносит еду. Некоторые работницы приводят своих детей, они питаются как бы за счет заведения.

– Мэтр, Вы меня удивляете! Неужели Вы пожалели объедков от благородных господ? И…мне пора с Вами расплатиться, мы с ассой опаздываем.

– Благодарю Вас сейн, но не слишком ли щедрые чаевые?

– Это не чаевые, на это Вы будете давать Аги молока, илларьего. Ведь у Вас его много, не мелочитесь мэтр Зиммер.

На крыльце появилась женщина с распаренными стиркой руками и покрасневшими то ли от слез, то ли от едких испарений веками.

– Я не знаю, как Вас отблагодарить, асса.

– Не стоит, я не сделал ничего особенного.

– Если это не касается благородных господ, то до этого никому и дела нет. Вы не можете себе представить…

– К сожалению, могу, уважаемая смиз.

– Мама не надо, ты не знаешь…, – девочка потянула мать за рукав и что ей прошептала.

– Простите меня, сейн, простите….

– Малыш, я скоро приду, я что–нибудь придумаю. Я сам не лекарь, но должно же быть средство от всего этого.

– А есть маг, который может придумать средство и для меня, и для всего Каравача, он лекарь из зеленых. Только его найти сложно, он еще не вырос, и у него нет имени.

– Сложно найти человека без имени, но я постараюсь. Ты держись, ладно… А сейчас я должен уйти. Но ты меня дождись, обязательно!

«Надо будет уговорить Анну, чтобы со мной пришла, посмотрела, – думал Одрик, – Она чего–нибудь точно придумает. А если в Караваче будет провидица….»

– Торкана, слушай, наложи на меня что–то отводящее, что бы не пялились. А то я…. через чур живописно смотрюсь по твоей милости.

– Зачем отводящее? У меня на этот случай есть «пятновыводящие», правда временно. Должна же я была себя обезопасить от подобных казусов на балах.

– Какая ты предусмотрительная.

Торкана действительно была крайне предусмотрительна. Она уже побеспокоилась о подарке на день рождения, узнала у хозяйки пансиона, где проживала, можно ли в Караваче найти что–то художественное. Естественно хозяйка, смиз Тиоре, направила ее в эльфийский сектор. Затащить туда Одрика казалось почти невыполнимой задачей. Но разве Торкана не леди, разве он не должен ее сопровождать в незнакомом месте?

Эльфы не обманули ее ожиданий, Торкана никогда не видела такого красочного разнообразия, и Одрик похоже тоже. В продавце, одетом в тончайший шифон, наблюдался некоторый половой деморфизм, эльф был утонченно–воздушный, как безе, так любимое им в детстве. Маленькие клычки эльфа, торчащие наружу, были изящно подточены, а левый даже инкрустирован изумрудом. Одрика очень смущали туфли мужского размера, но на приличном каблуке и из кожи, превращенной в кружево. На рубашку состоящую казалось, из сплошных кружев, Одрик решил не обращать внимания, вспоминая свой собственный визит в магазин. Когда продавец потянулся за очередной красочной палитрой на верхнюю полку, то Одрик зажмурился, брючки эльфа чудом удерживались на его тощих бедрах, казалось, достататочно легкого дуновения ветерка и они вообще слетят.

– Вот, извольте взглянуть, Вам это должно понравиться. Здесь удивительный колЁЁр, какая гамма, какие оттенки…. Можно передать любую игру красок, любые полутона любые ощущения…

Мурлыкающую речь эльфа Одрик вынести больше не мог, он согласно мотнул головой и выскочил из шатра. Торкана расплатилась не торгуясь, переспросив у Одрика название улицы, попросила доставить по назначению в его лавку.

– Ах! – Всплеснул тонкими пальчиками потомок гордых эльфов. – Так это и есть тот самый «мастер сновидений»? Наслышаны… наслышаны… Ну что же Вы меня не предупредили, – вздохнул он, «потупя очи долу».

Мы с Марой уже довольно долго бродили по Каравачу, время от времени она останавливается перед некоторыми домами или лавками, но подумав, идет дальше. В какой–то момент, мне показалось, что она взяла след, во всяком случае, наше движение по городу стало более быстрым и целенаправленным. Судя по карте, что я помню, за этим каналом город должен закончиться. Официально он закончился, началась слободка, трущобы, грязные и вонючие. Даже не думала, что тут может быть такое. Домишки, сколоченные из гнилых досок, вместо крыш, рваные куски бывших ярмарочных шатров, грязь и грязные люди, на меня косятся, но напасть не решаются, если бы была ночь, то напали бы давно, а так, только провожают голодными глазами.

«Мара, ты уверена, что нам сюда?»

«Уверена.» Мара плечом открывает дверь какого–то сарая. Внутри почти темно, через прорехи в крыше прорываются лучи Андао. Кругом кучи грязной одежды и вонючей, ношенной обуви, нагромождения мебели, почти целой, связки мятых кастрюль и чайников. Мара идет в угол, там груда каких–то тряпок, кусков веревок и медного лома. Но она уверенно лезет куда–то в глубину этой кучи и вытаскивает грязный, покрытый ржавчиной меч, с обглоданной мышами костяной рукоятью.

«Вот, вот об этом он мечтал.»

У меня на лице обоснованные сомнения, но я беру меч в руки. От рукояти почти ничего не осталось, держать его в руках неудобно, но баланс хороший, интересная форма. И он, для своего размера, очень легкий и какой–то … покладистый. Сестры ревнуют, не волнуйтесь девочки – это подарок.

– Эй, хозяин! – Из угла показывается, кто–то даже не очень грязный, а скорее, потертый и помятый мужичок с клочковатой бородкой и лысый, как яйцо. – Сколько хочешь, за этот кусок железа?

– За этот замечательный меч?

– За это кусок ржавого железа.

– За этот старинный меч … пять серебряных крон.

– За этот обглоданный мышами кусок железа три серебряных кроны.

– Четыре?

– Три, или ищи, кто тебе здесь за эту ржавчину даст больше.

– Хорошо три. – И протягивает грязную ладошку. Расплатилась, завернула приобретение в какую–то валявшуюся тут же тряпку и поспешила побыстрее покинуть трущобы, как–то мне в них неуютно…

Прежде чем вручать этот «подарок» решила уточнить у профессионала, что же это такое я нашла. Может и вправду выбросить? Еле–еле обнаружила на ярмарке шатер старого знакомого, что делал ножны для сестер. Он уже переехал с самого края сектора ближе к середине и расположился почти на самом бойком месте. Жив, счастлив и всем доволен, наел румяные щечки, и дела у него, судя по всему, идут вполне даже хорошо. Сразу меня узнал:

– Благодетельница! Как я рад вас видеть! Неужели что–то не так с ножнами? Давайте я посмотрю и если что поправлю…

– Добрый день, мастер. С ножнами все в полном порядке… Я смотрю дела у вас идут на лад?

– Не жалуюсь. – Расплывается в довольной улыбке. – Заказов много…

– Я тут одну вещицу нашла, вы не могли бы посмотреть… и скоренько поправить рукоять, почистить и подобрать ножны. В общем, привести в надлежащий вид…

– Для Вас все что угодно, благодетельница.

Разворачиваю грязный сверток и кладу на столик ржавые остатки меча. Оружейник берет его в руки, озабоченно осматривает, ищет клеймо мастера, его нет, осматривает остатки рукояти, гарду. Достает набор для чистки и начинает любовно приводить оружие в порядок. Качает головой, цокает языком, глядя постепенно проявляющийся из–под грязи узор на клинке. Долго и любовно чистит гарду, разбирает остатки рукояти, подбирает новые костяные колечки и собирает все обратно. К концу его манипуляций меч приобретает совершенно другой вид. Мастер его полирует, что–то шепчет про себя и уходит куда–то в глубину шатра за занавеску, возвращается со скромными, но вполне качественными ножнами.

– Вот, вот эти подойдут, но для такого меча нужно что–то более шикарное, соответствующее, так сказать качеству клинка. Это кто ж довел такое замечательное оружие до такого жалкого состояния?

– Старьевщик.

– Вы нашли ЭТО в лавке старьевщика?

– Да.

– Поразительно, просто поразительно… чего только не бывает … С вас одна золотая марка за чистку и восстановление рукояти и еще две за ножны. Но ножны хорошо было бы поменять или даже сделать на заказ… этот меч того достоин. У меня под такую форму клинка оказались только эти. Редкая форма, да … этот клинок темные эльфы делали на заказ, под определенную руку лет пятьдесят назад. Они клеймо на гарду ставят, вот оно… – Показывает какую–то закорючку, я ее приняла за украшение гарды. – А клинок не был ржавым, это была кровь, очень старая и запекшаяся.

– Вот, значит как…

– А за сколько вы его купили?

– Не поверите, за три серебряных марки, старьевщик хотел пять, но я сторговалась за три. – На оружейника тяжело смотреть… – А сколько, по–вашему, стоит этот клинок?

– Я могу его легко продать за две–две с половиной сотни золотых марок, а если отвезти его в столицу, то и в два раза дороже. Три серебряных, три серебряных… это ж надо… Если задумаете продавать, то приносите…

– Нет, продавать я его точно не буду, это подарок. Вот ваши три марки и найдите мне кусок ткани завернуть «подарочек».

Чудны твои дела Пресветлая богиня … Интересно, что Одрик там намечтал о подарке, если на свет выплыл этот меч?

– Мара, где там этот балаган, что мой женишок снял?

– Там…

– Если хочешь пива, веди…

Распахиваю полог, мило, мило. Этот шатер, по сути, кусок пивного ресторана, но под открытым небом. От ярмарки все отгорожено пологом, рядом площадка для танцев, место музыкантов пока пустует, но инструмент кто–то уже принес, без музыки не останемся, и еще несколько подобных «кабинок», но там еще никого нет. Большой стол, лавки, уже принесли закуску и большой бочонок с краном и кружки. Гости, что уже пришли, сидят за столом, вздыхают, и ждут именинника и, соответственно, начала праздника. Почти всех я знаю. Лотти, Рор, его братья Лор и Сор и пара гномов, с этими я незнакома.

– Привет честной компании. А именинника еще нет?

– Асса Анна, мы думали, он за вами пошел… – переживает Лотти.

– Нет, я сама по себе… Ну да, надеюсь, скоро будет. – Кладу подарок на стол. – Ну, что может, пока его нет – попробуем пиво. Вдруг плохое? Проверить надо.

Вся компания дружно соглашается, что пробу с бочонка снять просто необходимо, вдруг закисло. Разлили пиво по кружкам, чокнулись, за здоровье именинника, глубокомысленно выпили. Дружно решили, что пиво хорошее, не скисло. Тут ко мне подсел Рор:

– Асса Анна, все хотел спросить, что же Вы такого в нашем тихоне нашли, что отвергли всех наших сейнов… Интересно, каким местом он Вас пленил?

Пара движений и старшая сестра упирается в горло сплетника, правда не заточенной частью лезвия, но он–то этого не видит. А младшей нежно поглаживаю его острием по лицу. Сейчас у Рора должны быть ощущения, как будто я его принудительно брею.

– Дружочек, раскрой ротик. Одрик давно собирался это сделать, так сделаю ему еще один подарок. Не бойся, больно не будет, я легонечко тебе язычок укорочу и магией кровь затворю и даже, оцени мою щедрость, боль сниму. Открой ротик…

Лотти смотрит на меня испуганно, но, как и все остальные, не вмешивается. Видимо мысль укоротить этот ядовитый язычок не раз и не два, возникала не только у меня. За столом, где только что было шумно и весело, повисла тишина и напряжение. Все ждут, чем же это закончится.

– Открой ротик… будет быстро и не больно, обещаю, ну, давай не тяни. Все вокруг уже ждут нового блюда «Язычок Рора под пивным соусом». Ты только оцени Рор, как ты всех достал, что твои друзья и твоя невеста не вмешиваются в процесс. Открой ротик, а то если я буду это делать насильно, могу поломать зубки, а зубы я выращивать не умею, а вот кровь затворить смогу, так что… Что? Не хочешь? Не хочешь быстрой и безболезненной операции? – Мычит отрицательно, но зубы не разжимает. – Ну, ладно я сегодня добрая, поэтому слушай меня внимательно. Если ты еще хоть раз хоть кому–нибудь, хоть слово скажешь про меня или Одрика, и наших с ним взаимоотношениях, то я таки сломаю тебе зубки и сделаю, что обещала, правда уже без обезболивания. А в том, что я об этом узнаю, даже и не сомневайся, даже если что скажешь шепотом и под одеялом, и, не называя имен и только намеками. Понял?

Понял, вижу, что понял, даже скорее проникся столь блестящей перспективой. Убираю сестер и сажусь на место. Рор сидит, шею трет, но рот не открывает, то ли челюсть свело, то ли просто страшно, Лотти к нему подсела, жалеет. А тут и наш именинник под ручку с Торканной пришел.

Гном как заорет:

– Одрик, ядрена кочерыжка! А мы тут пока ты за девушкой ходил пиво попробовали, хорошее пиво. Но мы тут тебе огневки от матушки Суа принесли. Держи, а еще илларьего сыра. Трех сортов! Вот этот соленый и под пиво будет в самый раз. Пусть его сразу порежут. И давайте сразу еще по кружечке всем нацедим, а то пиво нагреется…

Началась веселая суета вручения подарков и розлива пива. Рор по–прежнему молчит, неужели язык проглотил? Вместо него говорит Лотти! и подарок от них двоих. Какой эффект!

Мой подарок Одрик долго не решался развернуть, а когда развернул, то вся мужская половина гостей начала рассматривать меч. Мальчишки, везде мальчишки и самое для них интересное – это оружие, посмотреть на чужое, похвастаться своим, у кого круче, богаче и больше. Всем интересно меч крутят и так и этак, а Одрик его боится взять в руки, боится меча, вроде увидел там что–то. Сидит, нахмурился, совсем не для дня рождения настроение.

– Торкана, чем ты с утра Одрика смогла так расстроить. Смурной совсем.

– Анна, ты не поверишь, с утра был такой жизнерадостный, и вдруг попалась навстречу какая–то девица, глазами сверкнула и на Одрика как туча опустилась.

– Что за девица?

– Да вообще какая–то горничная! Представляешь! Но для горничной даже хорошенькая, и …, – Торкана вздохнула, – косы у нее чудесные.

– А, эта – машу рукой, – не переживай. Это его бывшая …эм–м… даже не знаю, как сказать. Тут, понимаешь, вроде какие–то чуйства наметились, а она к другому в услужение подалась.

– Это к кому же?

– А угадай с трех раз.

Торкана замирает с открытым ртом и вылупленными глазами.

– Так…как же… разве такое бывает?

– Значит, бывает…, – надо что–то делать с виновником торжества.

– А что это у нас сейн Одиринг ничего не ест? Такой задумчивый, задумчивый.

Я встаю, подхожу к Одрику, обнимаю его за плечи и шепчу на ушко:

– В честь чего ты, поганец, гостей пригласил и всем, а главное мне, настроение портишь? Народ тут ради тебя собрался, будь добр, соответствуй. И заканчивай свою половую драму, поскольку девок и даже рыжих, кругом полным полно.

Поднимаюсь в полный рост и произношу в полный голос:

– Где менестрели? УплОчено, так нечего прохлаждаться! Алё! Есть кто живой? Ну–ка на выход с вещами.

За занавеской позади площадки начинается шевеление, местные поп–звезды там пивком разминались.

– Где тут ваш художественный руководитель ансамбля песни и пляски? Надо согласовать репертуар. Сначала что–то жизнеутверждающее о «кошмарной любви и прекрасной измене».

Спорю, настаиваю на своем, в конце концов, им тут очередной вечер отработать, а мне женишка из депрессии вытащить. Приходим к консенсусу, оба соглашаемся на произведение, которое по–нашенски звучало бы, примерно, так:

Я признаться проявил

Глупость бесконечную,

Всей душою полюбил

Куклу бессердечную

Для нее любовь – забава,

Для меня – мучение

Придавать не стоит, право,

Этому значения!

Не со мной ли при луне

Пылко целовалася,

А теперь она во мне

Разочаровалася…

Для нее любовь – забава,

Все ей шуткой кажется,

Кто ей дал такое право

Надо мной куражиться?

Позабыть смогла она

Все, что мне обещано,

Вам, наверно, всем видна

В бедном сердце трещина.

Для нее любовь – забава,

Для меня – страдание,

Ей налево, мне направо,

Ну, и до свидания!(88)

Глава 12.

Праздник приближался к апогею. Гости Одрика уже поднабрались пива и разбились на группы по интересам. Молодежь отправилась танцевать, я тоже потанцевала, но мне это быстро надоело. Села у стола трубочку спокойно покурить, но не дали. Ко мне подсела Торкана, и стала объяснять местную политическую ситуацию и то, как все вокруг плохо, и что надо все менять. Странно это, раньше, когда она гостила в пустыне, ее политика интересовала не больше чем меня брачные игры шур–фургов, а может быть даже и меньше. А теперь! И кто интересно вложил в ее хорошенькую головку эти «революционные идеи». Мне тут только «пламенной революционерки» для полного счастья не хватает. Если я буду молчать и просто слушать, то … она ж все равно не отвяжется, придется высказаться.

– … И за покушением на тебя, когда ты с дальних застав возвращались, тоже видна рука Великого магистра, – я ей про это не рассказывала…

– Торкана, душечка, а про покушение ты откуда знаешь?

– Мне Дик рассказал… И про демона, и про пленного мага, и про нападение…

– А он откуда про это знает? – Торкана к чему–то прислушивается…

– А ей Мара «по секрету» рассказала?!?! И про свой бой с демоном, тоже она рассказала.

Я медленно закипаю… Кручу головой в поисках предательницы.

«Это почему сразу «предательницы»?!? Я в том бою тоже участвовала, и даже пострадала, части шкуры лишилась. И после этого, я о своих подвигах даже никому рассказать не могу? Это не справедливо! И ты мне не приказывала никому ничего не рассказывать! Что я со своими знакомыми и поговорить ни о чем не могу? "

Да, это я чего–то упустила.

«Ты в следующий раз, прежде чем что–то Дику рассказать подумай о том, что он все Торкане расскажет. Или с него клятву бери, ей ничего не рассказывать. А то прям…»

Все, нормальные слова кончились, остались только матерные.

– Вот я и говорю, что за покушением на тебя, маячит тень Великого магистра.

– Торкана, душечка, раз уж у нас с тобой зашла речь о политике и Великом магистре, давай я один раз выскажу, все, что думаю по этим вопросам, и ты ко мне больше с этими разговорам приставать больше не будешь. Договорились?

– Да. Договорились.

– Вот и славно… – наконец закуриваю трубочку. – То, что за тем покушением, если это было покушение на меня, а не на полковника, который ехал со мной, стоит Великий магистр или кто–то из Совета Великих – это и хвачику понятно. Когда асса Зита вводила меня в свою комбинацию с признанием и наследованием, то она предупредила, чем это может кончиться и предупредила обо всех возможных рисках. – Тут я Торкане немного вру, предупредила она меня не до, а после, но предупредила же.

– Даже после покушения, я лично к Великому претензий не имею. Он делает, то, что должен делать человек на занимаемой им должности – пытается устранить возможную угрозу. И делает это наверняка с полного одобрения всего Совета Великих, так что не один он такой плохой. Я для них действительно угроза, они про меня ничего не знают, и про мое отношение к власти и политике тоже не знают, я для них непонятная фигура на привычной политической доске и, значит, самое простое и очевидное решение – меня устранить для всеобщего спокойствия. Будь я на их месте, сама бы так поступила, так что тут все честно.

– Да он просто подмял под себя весь Совет, он, с помощью канцелярии, прикрываясь Советом, просто управляет страной…

– И правильно делает.

– Но, это же не демократично!

– Зато дешево, надежно и практично. И вообще любое единоначалие – уместнее, чем демократия. Демократия маленьких игрушечных странах, «где все чинно и гладко, где ни войн, ни катаклизмов, ни бурь», разве Союз похож на них? Великий – умный мужик и ведет очень дальновидную и трезвую политику. Он ведь умудрился захватить власть без революций и переворотов, принципиально ничего не меняя в стране. Ты сама попробуй, проанализируй изменения, что произошли в Союзе с тех пор, как появилась канцелярия, и во главе нее встал ваш Великий. – Торкана глупо хлопает глазами, про это с ней видимо не говорили.

– В вашем Союзе появилась более–менее внятная внешняя политика, вы стали меньше смотреть и слушать, что по любому вопросу говорят ваши ушастые соседи. А то раньше все им в рот смотрели и по любому поводу советовались. Канцелярия навела порядок в законодательстве и главное в финансах. До этого каждый Великий дом делал свою золотую и серебряную монету, и сам устанавливал и выдумывал налоги, ты не можешь себе представить, что творилось в это время в финансах! Я, правда, тоже это не видела, но читала. А сейчас в канцелярии есть монетный дом, он занимается, и хорошо занимается всеми финансами. А финансы – это кровь экономики, ты заметь, какая вокруг нас полнокровная розовощекая экономика. И налоги, кстати, стали умереннее, а собираются намного лучше…

Торкана молчит, а я набиваю и раскуриваю еще одну трубочку.

– А его политика в магии? – С надеждой вопрошает девушка.

– А в магическом плане его политика еще более грамотная и вызывает у меня «чувство глубокого всеобщего удовлетворения». До Великого магом мог стать только представитель какого–либо дома или кто–то находящийся под покровительством Дома, остальным патенты были не по карману, а сейчас ЛЮБОЙ талантливый в магии ребенок, имеющий природные способности, может быть уверен, что окончит школу, академию и получит соответствующее его таланту подготовку и статус, и ЭТО ПРАВИЛЬНО. Талантам, чтобы пробиться надо помочь. Причем, что мне нравится, помощь не безвозмездная, а за соответствующее образование магам приходится отслужить государству, там, куда пошлют. Это здорово укрепило государство и, главное, армию. Поэтому ты правильно тут лопотала, что Великий как никогда популярен в армии. Это естественно, армии гораздо полезнее один жесткий вразумительный мужик, чем куча склочных баб. Жалованье военным выплачивается вовремя. Оно конечно не большое, но, я специально интересовалась, там есть еще разные доплаты и льготы. Потом, после того как долг государству погашен маг может уйти на вольные хлеба или остаться на службе, никто его неволить не будет. Не удивительно, что многие остаются в армии или на государственной службе. А суммы, выплачиваемые после ухода в отставку магам – это предмет гордости, на эти деньги можно жить, и неплохо жить, просто положив их в банк. Только за эту систему обучения магии «безродных», но талантливых, с моей точки зрения, вашему Великому, нужно при жизни памятник поставить.

– А ты заметила, что с тех пор, как появился Великий, и в армии стало много магов, почти прекратились набеги орков на ваши южные земли? Раньше, как я читала в хрониках, почти каждый год… иногда орки даже до эльфийских лесов доходили, куда им собственно и надо, а сейчас уже больше ста лет – тишина. Ну, вялые военные действия в Гариаме не считаются. Еще и ста лет не прошло, как Союз его у орков оттяпал, и если так пойдет, то и еще оттяпает. Теперь, я так думаю на очереди земли орков, что между Союзом и Каравачем. Победоносная война с орками Великому сейчас не помешает. Вопрос, в победоносности, и относительной бескровности.

Сижу, вычищаю трубочку, Торкана на эти мои выводы с такой точки зрения не смотрела… да и вообще, она сама ни на что не смотрела, и не думала, она просто повторяла, то что ей рассказали или внушили.

– А политика вообще, и власть в частности – дело грязное, святых там нет и быть не может, у каждого своя фига в кармане. Я всегда старалась держаться от политики и власти как можно дальше. Жизнь меня, приучила, что кто бы ни был у власти, кто бы, что там ни говорил о благе для некоего абстрактного «народа», а любому политику и любой власти до народа есть только одно дело – налоги, солдаты и рабочая сила.

– И еще… должна тебе сказать, нет сильнее наркотика, чем ВЛАСТЬ! Еще никто и никогда ВЛАСТЬ по своей воле не отдавал. С этого наркотика еще живым никто не слез. А ты готова убивать за чьи–то сомнительные интересы, за чьи–то невнятные цели? Или тебя революционный романтический флер увлек? Это только поначалу так все красиво и благородно, революция не просто зверь, это оборотень, это только кажется, что впереди благоухает венок победителя, а на деле все оборачивается дерьмом, кровью и пеплом…. Да в твоем возрасте влюбляться положено и по ночам грезить о страстных свиданиях, а не об агентурной работе.

– Так что если не будет Великого, то будет кто–то другой и не факт, далеко не факт, что он будет лучше. Я даже так думаю, что будет хуже. Из того, что ты мне тут лопотала, я могу сделать вывод, что ты деточка вляпалась в политику, как покупатель ярмарки в дерьмо хвачика. Плюнь ты на нее, тухлое это дело. Ты, прежде чем, кого–то агитировать, сама разберись, за что ты тут вещаешь… Я так поняла, что вы собираетесь не только убрать от власти Великого, который как я уже говорила, много чего хорошего для государства сделал, но и насолил соответственно тоже многим, и вернуться к прежней бездарной политике и в области образования, и в финансовой, что приведет к полному бардаку в стране, и вообще… Единственная здравая мысль, что у тебя прозвучала – это отмена запрета на синюю магию. Но тут у меня, как говорится шкурный интерес. Поэтому, Торкана, душечка, давай–ка пойдем еще потанцуем, все же мы на дне рождения. А то видишь, вон на Одрика уже какая–то девица вешается. Не порядок это, только вчера оглашение было…

Сумерки темным теплым покрывалом окутали вольный город. Мгла наползала на город с востока, жара уже много дней мучающая жителей униженно отползала к западу, и на улицах стало многолюдно и шумно. В ресторанах и трактирах веселились удачливые торговцы, в обнимку с веселыми вдовушками, нарядные горожане гуляли по ярко освещенным магическими фонарями улицам, бегали и кричали дети. Лето – время зарабатывания денег, время веселья. Вот придет осень, закроется ярмарка, уедут торговцы, наемники и веселые вдовушки, разъедутся по своим землям нелюди, пойдут дожди и будет в Караваче тихо и грустно. А пока веселятся жители вольного города, веселятся его гости, только асса Вордер не поддерживает общего веселья, с мрачным видом сидит он в своем кабинете в небольшом доме на окраине города и сейчас более чем когда–либо походит на мрачного черного ворона, что любят жить вместе со священными животными при храме Двуликой.

Мрачные размышления ассы прервал настойчивый стук в дверь. «Все же пришла, старая ведьма.»

– Добрый вечер, асса, я пришла, как вы просили – после заката.

– Проходите в гостиную, асса Галенгейра. – Поздняя гостья уверенно прошла в пыльную комнату и изящно села в кресло, хозяин уселся напротив.

– Асса Вордер, вы получили деньги по моему чеку?

– Да, этот чек мне обналичили, но если вам что–то от меня надо, то расплачиваться будете вперед и наличными.

– Я помню… Вот. – Асса достала из ридикюля, подобранного точно в тон длинного платья, тяжелый кошелек черной кожи. – Приступим?

– Что вы хотите?

– Я хочу найти свою девочку, живой или мертвой.

– Что требуется от меня? Я больше по мертвым специализируюсь…

– Я это знаю и помню. Вы должны будете вызвать сущность Лианы, чтобы я узнала, при каких обстоятельствах она умерла, если умерла… Вот, это старая рубашка с ее кровью. – Ведьма развернула маленький пакет, что до этого держала в руках.