Текст книги "Мастер сновидений"

Автор книги: Алинна Ниоткудина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 86 страниц)

Глава 6.

Вот кто–то бредет по чему–то белому, среди чего–то белого, движение больше похоже на плаванье. Вокруг молочно–белый туман, он вязкий, тягучий, но теплый, и кажется, сладким на вкус, но попробовать его на язык не удается, он не пахнет ничем. Туман окутывает, ласкает, успокаивает, согревает. Хочется потрогать его, поймать, он просачивался в легкие, дурманит и странно светился изнутри.

«Интересно, у тумана внутрь, это где? " – подумалось кому–то.

«Где? где? где? "

«Ой, какое тут эхо – удивительно».

«Хо–хо, хо–хо, хо–хо»

Кто–то останавливается. «Видимо тут надо даже думать шепотом».

«Надо думать, надо думать, надо думать, думать, думать, думать, думать, думать, думать, ать, ать, ать, ать, ать, ать, ать, ть,ть,ть,ть,ть,ть,ть. Т , Т , Т, Т, Т…»

Уши заткнуты, но дробь не унимается.

«Где это? "

«Нигде…» и дробь вдруг прекратилась.

«Кто это? "

«Никто…»

Ноги вязнут в белой мути, не хотелось переставлять их дальше, но они сами делают шаг еще один и идут, бесцельно, бездумно, обреченно.

«Пра–а–авильно делаешь, пра–авильно», мурлыча, не унимается туман.

«Вперед, только вперед, нельзя останавливаться, остановиШШШься – умреШШШь» туман решил, что шипение страшнее, но тому, кто идет было почему–то все равно.

«А куда я иду? Сколько я иду? Да и кто – Я? "

«Вот замечательно, начинаем думать, И–йяА! " – возликовал туман.

«Ну, кто это? "

«Да никто! " даже показалось, что НИКТО в этот момент даже вытаращило глаза, как будто у НИКОГО могут быть глаза.

«Так, глаза… мои вроде на месте».

Интересно приблизить из тумана к лицу ладони, на них было по пять пальцев.

«Я – таки человек, какое облегчение! Ну–ка быстро вспоминаю, что я знаю про людей.»

«Умница! Ты мне начинаешь нравиться», – похвалил туман.

«Ага, «умница», а это значит, остается всего–то половина населения. Какая прелесть, вспоминать насколько меньше.»

Ноги упорно продолжали сами собой делать неуверенные шаги, который сейчас час понять было невозможно, так же и невозможно было понять куда идешь.

«Здесь со временем, с пространством, да вообще со смыслом какая–то беда».

«Нет, здесь таков порядок вещей, здесь всегда так. "

«Здесь?!?! Ну–ка признавайся, кто ты!? "

«Да, так, погулять вышел. "

«Упрямая скотина…»

«От такой же слышу…»

«Стоп! Если нельзя понять куда, может быть попробовать вспомнить откуда? Такой же туман был в топях… Да, я в топях, и я иду… Я заблудилась, я хожу по кругу. И где все остальные? Все остальные это кто?». Правильные вопросы были заданы, через некоторое время на них пришел ответ – калейдоскоп лиц и хоровод воспоминаний. Страх опять вернулся, и острыми коготками заскребся о ребра. «Мне нельзя никуда ходить в топях одной. ЭТО ПРИКАЗ! Надо остановиться и подумать – куда идти дальше».

«Нет! Только не останавливайся, это смерть! Иди, прошу тебя, иди! "

«Ладно, как скажешь…»

«Вот и молодец, такой ты мне совсем нравишься», и туман чмокнул ее в нос, как это он сделал – непонятно, но было полное ощущение.

«Эй! Это что еще за выходки! "

«Посмотрите, какие мы строгие. Ладно, не дуйся. "

«Это не мои мысли. Я ведь не сошла с ума? "

«Нет, не твои. Ты почти совсем нормальная. "

«Почему – почти? "

«Ну, нормальные люди со мной не общаются…»

«Это не мой голос. "

«Конечно не твой. "

«Ты кто? В смысле, что ты делаешь? "

«Мне велели вывести тебя отсюда. "

«Кто велел? "

«Хозяин. "

«Кто твой хозяин? "

«Хозяин. "

«Как его зовут? "

«Хозяин. "

«А куда ты меня ведешь? "

«В реальный мир»

«А где я сейчас? "

«Мы сейчас в … как это назвать … В НИЧТО! В дырке между здесь и там. Ведь вы, люди, любите белое? "

«Да, наверно "

«Может тебе больше нравится другой цвет, я мигом…»

«Нет–нет, все было замечательно. "

Молчание….

«А как я попала в НИЧТО? "

«Тебя укусили. "

«Кто меня укусил? "

«Слуги хозяина. "

«А почему они меня покусали? "

«Ты пошла на ЗОВ и зашла на территорию хозяина. Слуги выполнили свой долг – остановили тебя, и хотели вознаградить себя твоей плотью, но мудрый хозяин сказал, что за то, что ты принесла, тебя можно помиловать, и велел вернуть тебя.»

«Они хотели меня съесть?»

«Да, слуг выполнивших свой долг всегда ждет награда. Вместо твоей плоти хозяин дал слугам другую.»

«А что я принесла?»

«Не знаю, это же твоя вещь.»

«А что за зов я слышала?»

«Все, кто подходит к территории хозяина слишком близко слышат ЗОВ. Зов не позволяет слугам уйти далеко от хозяина.»

Неожиданно ногам идти стало намного легче. То, по чему ступали ноги, стало твердым, и ноги перестав вязнуть на каждом шаге, пошли быстрее. Туман стал не таким плотным и уже не казался белым молоком. Если вытянуть руку, то можно было бы рассмотреть пальцы на руках. Только сил не было, совсем не было.

«Я устала, я больше не могу. "

«Надо. "

«У меня сил больше нет…»

«Терпи, надо идти остановишшшься – умрешшшь. Спроси еще что–нибудь. Когда ты думаешшшь о чем–нибудь, мне легче заставлять тебя идти в нужном направлении.»

«А ты кто? Ну, по званию, по должности…»

«Я – ПРОВОДНИК. "

«Очень приятно, Торкана.»

«Ты не представляешь, насколько мне приятно, целую ручку. Ручку разрешаешь?»

«А почему я раньше о тебе ничего не слышала?»

«Да ты и про топи раньше ничего не слышала.» – В странном голосе чувствовалась насмешка.

«Долго еще?»

«Терпи, еще чуть–чуть. Большую часть уже прошли…»

«А что будет в конце?»

«Дверь»

«Куда?»

«К себе.»

«А по конкретней можно? "

«Можно. В себя придешь…»

«А где сейчас мое тело? "

«Лежит где–то…»

«А вокруг что?»

«Да суетятся тут разные…»

«А что они делают?»

«Лечить пытаются…»

«А разве я больна? Я только устала немножко…»

«Если без сознания и лекарей кругом куча – по логике больна.»

«А сколько я без сознания? "

«Не знаю, придешь в себя и спросишь. Время ТАМ и ЗДЕСЬ течет неодинаково. Ну, это девушкам неинтересно…»

«А лечение помогает?»

«Нет, они же не знают, чем лечить надо. Тыкаются как слепые крилы туда сюда.»

«А чем меня лечить надо? "

«Магия крови, слышала о такой?»

«Да, только она же запрещенная…»

«И какой дурак ее запретил? Значит, ты теперь никогда не вылечишься… с магией можешь распрощаться, и с красотой тоже, пожалуй тоже. Не знаю, что тебе дороже.»

От такого известия силы совсем оставили девушку. Красота, ладно к Гаарху ее, а вот магия, потерять магию – это все равно, что потерять часть себя, большую часть. От отчаянья даже потемнело в глазах…

«Эй, не поминай Гаарха в суе, тем более при мне. И почему с красотой – ладно? Ты очень даже ничего. Ты тут мне прекрати слезокат устраивать. Отчаиваться пока рано. Вот я тебе выведу, а там делай что хочешь…»

«А без магии крови как–нибудь обойтись нельзя?»

«Не, только она. Что совсем всех магов, что кровью занимается, извели?»

«Совсем.»

«Это плохо. Что ж вы так недальновидно поступили? Всех под корень, так ведь нельзя, хоть бы для приплоду кого–нибудь оставили. У вас там все так сложно: охи, вздохи, поцелуи. Не то, что у нас, РАЗ – и готово!»

«Это давно было, задолго до моего рождения.»

«Ну, это конечно тебя немного оправдывает, но совсем немного. А если поискать?»

«Кого?»

«Ну, магов, которые жидкостями занимаются, они тоже могут помочь твою кровь очистить, только сильного надо, очень сильного…»

«Вспомнила. Был! Есть один синий магистр!»

«Ну вот, а ты говоришь «всех», одного на развод оставили… Вот так, молодец переставляй ножки, то, переставляй. Во как шустро дело пошло, скоро уж и на месте будем.»

«А ты куда денешься, когда дойдем?»

«А это как ты решишь. Захочешь с тобой останусь, буду тебе советы вумные давать, не захочешь, как придешь в себя ремешочек с левой ручки срежешь, я тогда к хозяину вернусь.»

«А ты сам чего хочешь?»

«Я бы с тобой остался, хоть ты еще глупенькая, но с тобой веселее. А у хозяина опять придется не известно сколько на рутине маяться, или того хуже могут и в сундук запереть, пока опять потребность во мне не появится. А когда она еще будет?»

«А что это там впереди?»

«О как быстро пришли… Смотри внимательно, дверь видишь?»

«Вижу.»

«Да ты не торопись, за ручку не дергай, когда надо будет сама откроется.»

«Я домой хочу.»

«Вот я сейчас последнее распоряжение хозяина выполню и войдешь…»

«Что за поручение?»

«Слушай внимательно, но мой тебе совет никому об этом не рассказывай.»

«Почему?»

«Экая ты глупая. Я ж добра тебе желаю. Ты выслушай, потом хорошо, очень хорошо подумай, прежде чем слова хозяина кому–нибудь повторять.»

«Хозяин велел их никому не говорить?»

«Нет, ему вообще все равно скажешь, ты кому или нет, но тебе же будет лучше помолчать об этом, особенно с прочими магами.»

«И Великому магистру тоже ничего не говорить?»

«Я тебя умоляю. Ты что совсем потерялась, да вроде нет, мозги, какие–никакие на месте. ПОДУМАЙ прежде о чем–нибудь кому–нибудь рассказывать.»

«А если меня принудят?»

«Не, со мной не принудят. Ты меня только не снимай, и все будет хорошо.»

«Ладно, договорились, если я буду болтать лишнего, ты меня останови.»

«Договорились. Теперь слушай. Хозяин велел тебе передать… Ты за ручку двери берись… Вот так. Он так и сказал, когда за ручку возьмется, тогда и скажи.»

«Да говори ты уже!»

«Ты принесла нам, живущим в топях великую весть, и за это мы хотим тебя отблагодарить. Отныне и вовеки веков, ты и твои спутники, числом не более трех, будете у нас желанными гостями. "

Девушка стояла и думала …

«Ну, чего стоишь, открывай дверь, мне уже тут надоело.»

«А что за весть я принесла?»

«Да открывай же, потом поговорим. Скорее, а то сейчас начнется …»

«Что начнется? "

«Ты домой хотела? Так иди, потом поговорим, еще не раз попросишь меня заткнуться.»

В словах проводника был резон. Торкана потянула на себя тяжелую массивную дверь, за ручку которой держалась. Ей еще подумалось, что ничего нет, а дверь есть…. Дверь со скрипом открылась, и в глаза ударил СВЕТ.

В открытые глаза ударил яркий солнечный свет, девушка лежала на кровати у себя в комнате в столичном доме любимой бабушки, вернее будет сказать пра–пра–пра–пра и еще несколько раз пра бабушки.

– Спасибо Пресветлой богине, приходит в себя!

Торкана повернула голову на звук знакомого голоса.

– Бабушка … – собственный голос показался грубым и не знакомым, горло садило и ужасно хотелось пить.

– Дорогая моя, как я рада, что лечение помогло, – в голове при этом кто–то злорадно хмыкнул, – и ты пришла, наконец, в себя. Теперь все будет хорошо, я в этом уверена.

– Пить очень хочется.

– Как же я могла об этом забыть. Пей дорогая …

Бабушка поднесла ко рту чашку, от чашки шел какой–то странный аромат.

«Не пей, козленочком станешь!»

«Это еще кем?!»

«Все тебе расскажи! Слушайся меня, сказано – нельзя, значит – нельзя.»

Рука больной, взявшая уже чашку, дрогнула, и все питье вылилось на кровать и пол.

«Воды попроси.»

– Можно мне простой воды.

– Врач велел тебе пить этот настой, ты от него пришла в себя.

– Бабушка, дай мне простой воды, пожалуйста.

– Ну, ладно, настой, все равно еще делать надо, этот ты вылила, пей.

Пресветлая богиня, какой же вкусной может быть простая вода.

– Какой сегодня день?

– Завтра новый год …

– Это я так долго была без сознания?

– Да все лежала, стонала, пыталась с кем–то говорить, но в себя не приходила. Я уж совсем отчаялась. Торкана, девочка моя мне нужно тебе сказать… Ты все равно скоро узнаешь… Ты больше не маг.

– Я знаю …

– Я позову лекаря?

– Не надо лекарей, они мне не помогут. Дай мне зеркало.

– Может не стоит ты только пришла в себя…

– Дай мне зеркало, я, кажется, примерно знаю, что я там увижу, так, что не волнуйся, сознание опять не потеряю.

Бабушка растерялась, Торкана еще никогда не видела свою бабушку растерянной, но как бы то ни было, а магистру не полагается быть растерянной и бабушка, или магистр, все же дала внучке зеркальце. Зеркальце было маленьким, такие женщины зеркала носят с собой, оно было в красивой серебряной оправе с цветочками на тыльной стороне. А в зеркальце отражалась УРОДИНА. До похода в топи Торкана была красивой девушкой с миловидным лицом, круглыми щечками, тонким аристократичным носиком, пухлыми губками и гладкой кожей, цвета гарского фарфора, не девушка – картинка. А сейчас … Лицо в целом осталось прежним, но цвет кожи и сама кожа лица … Такие же лица бывают, когда дети переболевают ветряным поветрием, но там цвет кожи остается прежним, а оспинки потом проходят, а тут… кожа была сиреневого цвета с яркими красными пятнами. Как показал дальнейший осмотр ВСЯ кожа была такой, на всем теле.

– Когда тебя привезли сюда из топей… У тебя начался сильный жар и на теле стали появляться гнойники. Ничего не помогало… и маги и лекари использовали все, все, что было в наших силах. Жар и гнойники прошли, но … В общем, результат ты видишь … Мне очень жаль …

Торкана молчала. Собственный вид привел ее в шок, она ждала, шрамов, увечий, но не такого. Она сама испугалась, увидев себя в зеркало, а что же будет, когда ее увидят посторонние. Особенно противно будет слышать за спиной шепотки: «Смотрите, что несчастный случай сделал с бедняжкой. Ах, как же ей не повезло…».

«Вот только плакать не надо, не люблю сырость. Сама же говорила, что «красота – это ерунда», а теперь … Эх, до чего же вы девушки непостоянные создания. "

– Заткнись… – Закричала Торкана и изо всех сил кинула зеркало об стену, на пол посыпались мелкие осколки.

– Девочка моя, не волнуйся… все не так плохо, главное, ты пришла в себя, теперь все будет хорошо. Я хорошо знаю магистра Гололону, она мастер эстетической медицины, она тебе поможет. Если хочешь, то она придет завтра и осмотрит тебя. А сейчас тебе нужно поесть и поспать, ты очень долго была без сознания и тебе надо восстанавливать силы.

«Это та самая … которая водичкой занимается? "

– Магистр Гололона, она ведь зеленый магистр, да?

– Да, конечно, я рада, что долгая болезнь не повлияла на твою память. Да и еще Великий магистр, – в голосе бабушки прозвучали, ранее старательно не замечаемые внучкой, нотки сарказма, – просил тебе передать его пожелания скорейшего выздоровления и просьба о визите, как только ты будешь чувствовать себя хорошо. Ему не терпится из первых уст услышать о твоем пребывании в Синих Топях.

– Не надо пока, потом, когда немного приду в себя. Бабушка, а почему ты так не любишь Великого?

– А за что мне его любить?

– Ну, он взял меня к себе в помощники …

– Если бы ты знала, как я жалела, что заставила его это сделать … Ты так изменилась, после ритуала, ты стала на все смотреть его глазами и слушать его, открыв от восхищения рот. А он услал тебя в Топи и, я так думаю, надеялся, что ты оттуда не вернешься.

– Разве можно Великого заставить что–либо сделать?

– Можно. Это для тебя он Великий, а я помню его, когда он был просто бакалавром, и не самым сильным. У всех есть скелеты в шкафу, главное знать в каком и вовремя достать его оттуда, или пригрозить достать.

– Но зачем? Ты могла попросить взять меня в помощники какого–нибудь другого красного магистра …

– Попросить!?!? Да я умоляла это сделать, но все, все четверо, под разными предлогами отказывались, и прятали глаза. Потом я узнала, что Великий просто приказал не брать тебя в помощники. Да они бы не смогли этого сделать без его согласия… Все они слишком ему обязаны, кто чем, кто местом в совете, кто учебой и патентом для родственников… Кто просто – боялся. А тебе так хотелось стать помощником, а потом и магистром, да и силой и талантом, тебя Пресветлая богиня для этого наделила сполна… И я … – голос бабушки прервался, она с трудом переводила дыхание, взгляд ее остекленел, словно она смотрела сквозь стену. – В общем, Великий взял тебя в свои помощники, а за что это уже и не важно. И не спрашивай, все равно не расскажу, не смогу.

– А почему Великий приказал другим не брать меня?

– Торкана, девочка, ты уже взрослая, и пора научиться разбираться в «большой политике». В совете магистров я нахожусь в оппозиции к Великому. Наши позиции не сходятся по некоторым вопросам, а Великий этого не любит… Ну, и ищет способы давления на меня, вот и нашел.

– Я сильно изменилась после ритуала?

– Тебя словно подменили, но я была уверена, что все пройдет… Прошло?

– Что пройдет?

– Нельзя плетения принуждения надолго наложить на огненного мага, огонь все сожжет. Правда, в твоем случае, это было не принуждение, а что–то очень легкое, как розовая, все искажающая дымка. Прошло?

Торкана призадумалась, вспоминая все четыре месяца, что она была в помощниках… Да что–то в ее мыслях и ее поведении в то время было не так.

«А чего тут думать, у тебя и сейчас в голове остатки «Розового тумана»…»

– Какого тумана?

– Деточка моя о чем ты? Ты разговариваешь сама с собой. Ты меня не пугай, старая я для этого.

«Отправь бабушку за чем–нибудь съедобным, а мы с тобой поговорим…»

– Бабушка, я хочу кушать …

– Мы с тобой совсем заболтались, пойду, потороплю прислугу.

Магистр Топина тяжело поднялась и, опираясь на палку, пошла к выходу. Торкана смотрела на бабушку, как же она постарела в последнее время. Спина скривилась, ходит, опираясь на палочку, и волосы стали совсем седыми, раньше в них было много черных прядей. И все это за время ее болезни!

Белый гваррич шел на посадку как большой авиалайнер, мне даже почудился гул и женский голос, объявляющий о посадке. Сделав круг, огромный белый зверь выбрал подходящее место и, снизившись до земли, подняв крылья для лучшего гашения скорости, пробежал два десятка шагов. В результате он оказался почти рядом со мной. Сложил крылья и лег вытянувшись во весь свой гигантский рост. Этот гваррич был огромен, те, трупы которых я уже видела, были вдвое меньше, их шкура была серого с пятнами бурого и зеленого цвета, этот же был белый с чуть грязными разводами, там, где раньше на шкуре были пятна. Все то время, что гваррич летал над долиной, в лагере проклятых царила нездоровая суета. Все куда–то бегали, галдели и не особенно понимали, что делать дальше.

Гваррич лежал, и словно и не дышал, глаза его были закрыты, шея вытянута, а крылья сложены вдоль тела. Большая часть населения лагеря столпилась вокруг неподвижной туши, но на приличном расстоянии, и вроде ничего не собирались делать. Они тут так … поглазеть пришли. Мне эти гляделки быстро надоели, Мара в любой момент может не удержаться и схавать гваррича раньше времени.

– Ну, и чего мы ждем? Вот опять прилетел… Командуйте, – обратилась я к старой ведьме. – А то передумает и улетит.

Эти мои слова словно открыли невидимый шлюз. Старушка стала громким, властным голосом раздавать команды. Из толпы вышла молоденькая девушка, в мужской одежде с копьем в руках. «Из охотничьей команды. " Она медленно и неуверенно, чуть пританцовывая, стала подходить к голове гваррича. Потом уверенности в ее движениях прибавилось. Она стала напевать, какую–то песню, в которой просила прощения у гваррича и рассказывала ему, что его время пришло, и его смерть поможет живущим. Гваррич, словно успокоенный ее песней или завороженный плавными движениями танца, заметно расслабился, его крылья немного опустились, он широко распахнул глаза. И в этот момент юная певица глубоко вонзила свое копье ему в глаз.

За мгновенье до удара я услышала аппетитное чавканье и Мара тихо и незаметно материализовалась у моей ноги.

– Этот гваррич был сладкий. Те, что раньше были недозрелые. Еще хочу. Еще?

– Подожди, сейчас спрошу…

Блин, как же обращаться к старушке, подумав, решила применить к ней обращение эльфов, авось пройдет…

– Айре, еще гварричи нужны?

Легкая заминка… Не знает, что ответить. Если сказать, что нужны, то это поставить себя и своих соплеменников в зависимость от пришлой человеческой девчонки. Если отказаться, то одного явно мало и придется остальным идти на охоту, как собирались. Тяжелый выбор … Колебалась старушка не долго:

– Пусть прилетают. Было неожиданно, но в следующий раз мы полностью выполним обряд.

Я кивнула головой. «Мара, давай еще. "

«Еще сколько? "

«А сколько съешь… не жалко. Как одного съешь, сразу за другим, у меня не спрашивай, пока не позову. "

Мара опять закрутилась, замахала ушами как крыльями и исчезла.

– За следующим полетела?

– Да, – рассеяно ответила я. В данный момент меня больше всего интересовал вопрос: чем мне заняться пока Мара туда сюда с гварричами носится?

Все жители лагеря дружно взялись за разделку неожиданно прилетевшей добычи, дружными усилиями гваррича уволокли ближе к шатрам и работа закипела. Не зная чем заняться, стала наблюдать за суетой вокруг тела, скоро надоело, не интересно… Вернулась обратно к костру. Старушка опять сидела у костра в той же позе и опять помешивала в котле варево. Я опять села на тоже место, де жа вю…

– Что ты хочешь за это … – ведьма неопределенно махнул рукой в сторону суеты вокруг гваррича.

– Ничего.

– Совсем ничего?

– Совсем ничего.

Сидим молча. Она помешивает ложкой в котле, я наблюдаю за огнем и суетой лагере. Зазвонил колокол к обеду …

– Я, пожалуй, пойду… Можно я приду к вечеру…

– Приходи, а я пока подумаю чем тебя отблагодарить.

– Да ничего мне не надо, я не корысти ради, а … просто так. – Вовремя остановилась, чтобы не ляпнуть про «волю пославшей меня жены».

После сиесты, изрядно утеплившись вернулась в лагерь гостей. Там царило радостное оживление. У центрального шатра лежало десять голов гварричей, и еще один заходил на посадку. Ритуал вокруг прилетевшего выполнялся уверенно и с огромным энтузиазмом. Его уже успели выучить и порядком от него подустать. Когда тело улеглось, я тихо позвала.

– Мара, хватит, обожрешься…

Опять чавканье, сопровождаемое сытой отрыжкой, удар копья и собака тихо появляется у моей ноги. Живот круглый, морда довольная и, словно, больше размером стала. Опять направляюсь к одинокому костру, сажусь на свое место.

– Ну, что не придумала, как нам тебя отблагодарить…

– А там, – киваю в сторону весело шумящего лагеря, – сердца или печеночки не найдется, собачку покормить? – Ведьма с сомнением смотрит на Мару.

– Я думаю, что этой, – кивок в сторону Мары, – на сегодня хватит.

Мара не возражает.

– Тогда ничего не надо.

Молчание…

– Пока ты отсутствовала, я придумала, что я могу для тебя сделать. Покажи мне свои ладони.

– Зачем? Гадать будете? – Сразу появился образ цыганки–гадалки, позолоти ручку дорогая, всю правду скажу, но руки протягиваю.

– Нет, я этим не занимаюсь. – Рассматривает мои ладони, что–то тихо шепчет себе под нос. – У тебя есть мечи, но ты давно не держала их в руках…

– Да есть, но я ими пользоваться не умею.

– Завтра утром, на рассвете придешь сюда и принесешь мечи с собой. – Сказано это было тоном, не терпящим возражений. – А сейчас иди, отдыхай, силы тебе завтра понадобятся.

Торкана, уже бывшая магиня, лежала на кровати и наблюдала великолепный закат. Окно ее комнаты выходило на запад и снег в парке у дома, освященный закатным солнцем полыхал яркими красками, казалось, что снег горит. Сегодня она поняла – насколько круто изменилась ее жизнь за один день, хотя почему за день? То, что она знает сейчас, бабушка и окружающие поняли давно, когда ее тело только привезли из топей.

Сегодня она пришла в себя, поела, вытерпела визиты многочисленных целителей, делающих вид, что пытаются ей помочь, выплеснула еще две чашки с лекарством и заснула под высокомерные бредни очередного целителя. Сон ушел, тихо как вор, спать больше не хотелось, чувствовала она себя, как не странно хорошо, только слабость осталась, что не удивительно, столько времени без сознания. Теперь нужно решить, что делать дальше… как жить и, самое важное, что рассказать бабушке, и что Великому.

– Бабушке можно, нужно, рассказать все.

– Опять ты лезешь со своими советами!

– Да, ладно тебе, я ж дело советую. Бабушка – единственный человек, который хочет и может тебе помочь. Больше же ты никому не нужна, других же родственников у тебя нет?

– Почему нет? Есть, много … Тетки, сестры троюродные …

– А когда ты их последний раз видела?

– Когда отмечали мое поступление в помощники.

– А до этого?

Торкана задумалась … До того банкета она всю эту родню, за редким исключением троюродных сестер ровесниц, и не видела, и даже не знала об их существовании. А тут вдруг появились, неизвестно откуда. Мать Торкана не помнила, она упала с варга и умерла еще, когда она пешком под стол ходила, а братьев и сестер у нее не было. Единственного родственника, которого она помнила с детства – бабушка.

В коридоре послышался стук палки, открылась дверь и в комнату зашла бабушка – магистр, фиолетовый маг–некромант, знаменитая Торпина, но все равно любимая бабушка.

– Ты меня звала, внучка?

– Нет, но я о тебе думала.

– Значит звала.

Голос в ухе настойчиво запиликал:

– Глупая девчонка, расскажи ей все, расскажи, послушай ее советы. Посмотри внимательно, ей совсем мало осталось, нить ее жизни совсем истончилась, другой такой возможности спокойно поговорить может и не представиться.

Магистр Торпина тяжело села в стоящее у кровати больной кресло и ласково посмотрела на свою внучку.

– Так зачем ты звала меня?

– Я не звала, но … мне надо многое тебе рассказать …

Торпина прижала к губам палец, задумчиво осмотрела комнату и активировала подряд три плетения от подслушивания из болтающихся на цепочке в руке амулетов, потом, прислушавшись к чему–то, активировала и еще один из перстня магистра.

– Ух ты! Такой защиты нет даже на Совете Великих.

Магистр насторожилась…

– Это ты, внучка, так громко думаешь, или кто–то кроме нас оказался внутри защиты?

– Бабушка, это … я должна тебе все рассказать … тогда ты узнаешь кто это.

Захлебываясь словами и торопясь, так словно она может не успеть, Торкана рассказала бабушке о том, что ей рассказал таинственный проводник в белом ничто и что он посоветовал ей потом. Бабушка с сомнением на лице рассматривала нитяной браслет.

– Ну, с этим браслетом я разобралась еще, когда ты была без сознания. Это очень сильный защитный амулет, он намертво связывает душу и тело и не дает умереть, возможно, лечит. Его плетения настолько сильно переплетены с твоей линией жизни, что это вполне возможно. А вот в его разумности я, позволю себе усомниться.

Голос в ухе:

– Ну вот, уже и в разуме отказали. Думаете, только вы «двуногие» думать можете?

– Это оно? Это то что я думаю?

– Да это Я!

– Торкана, девочка ты его тоже слышишь?

– Да, слышу, он орет у меня в ухе. Это он вывел меня оттуда …

– А почему его слышу я?

– Потому, что Я этого захотел.

– Позвольте… «Я» бывают разные! Представьтесь, будьте так добры, а то неудобно разговаривать с незнакомцами.

– Я – это Проводник.

– Ага, и Вы, Проводник, считаете себя разумным?

– Конечно. Если мыслю, даю умные советы и… и … Я разумен!

– Хорошо, хорошо, не будем сейчас обсуждать философские вопросы. Меня сейчас больше волнует другое. Что за весть принесла туда, за паутину моя неразумная племянница?

– Какую–то вещь.

– Что за вещь?

– Не знаю точно, это было в ее вещах. При ней мешок с вещами был.

– Торкана, деточка, вот тебе бумага. Составь, будь так добра список того, что у тебя было с собой в мешке, включи в список все, вплоть до грязного белья. Приступай, а мы пока с мэтром Проводником побеседуем. Мэтр Проводник, будьте так добры, давайте побеседуем вдвоем. У меня есть к вам пара вопросов.

– Давно бы так, а то, разумен, не разумен …

Бабушка замолчала, Проводника слышно не было. В комнату опять забралась Тишина. Торкана писала список, своих сгинувших в топях вещей, и тихо вздыхала, кое–какие пропавшие мелочи были ей дороги. Но что уж теперь, потеряв голову, по волосам не плачут. Она последний раз взглянула на список. Чего–то не хватает, чего–то большого и важного, вот бы вспомнить чего. Что–то такое крутилось на грани воспоминаний, но никак не шло в руки. Может вспомнить все с момента получения задания отправиться в топи? Может поможет? Сборы в дорогу, дорога через порталы, пост в топях, трудный разговор с местным командованием, жуткая подготовка к походу. Что–то было еще… Командир поехал за амулетами от мороков и снов, а она ходил к гадалке, никогда не была, а тут пошла…Вспомнила, портрет. Все время похода он был с ней, упакованный в круглый, непромокаемый контейнер, он мешался в мешке, но она все равно тащила его за собой.

– Торкана, с тобой все в порядке? Ты побледнела. Тебе плохо?

– Нет, все в порядке. – Девушка внесла последний пункт в список и протянула его бабушке. – Все, я составила список.

– Ну–ка, ну–ка… – магистр быстро пробежала глазами список. – А это что? Что за «контейнер с портретом»? Чьим портретом? Откуда ты его взяла?

Пришлось рассказать о визите к гадалке и портрете в лавке «Сладкие сны».

– А лавочник откуда этот портрет взял?

– Сказал, что она ему приснилась, и он ее нарисовал.

– Приснилась? А чем он торгует?

– Снами.

– Это как?

– Не знаю, но в Караваче он известная личность, и именно он делал амулеты от наведенных снов и мороков для похода в топи, за ними мы и пошли с бакалавром в его лавку.

– Интересно… А как он торгует снами?

– Делает какое–то плетение, помещает его в емкость, флакончиков там у него много было разных и продает. У него много столичных заказчиков.

– Что–то припоминаю… Кто–то мне рассказывал о сне–подарке, но я не придала этому значения. Значит приснилась … Надо будет поручить кому–нибудь из помощников собрать сведения об этом лавочнике. Ну, это потом. А теперь перейдем к другому вопросу. Я тут побеседовала с мэтром Проводником.

– Вот уже мэтр.

– Он рассказал мне о своих предположениях о способах твоего лечения. Придя к тебе сегодня, я многое хотела тебе рассказать, теперь придется рассказать немного побольше. Слушай…

Когда я была маленькой девочкой, у меня была подружка, мы любили вместе играть, вместе гуляли в парке, наши семьи, не то чтобы дружили, Великие семьи не дружат, но, принадлежали к одной группировке и часто встречались. Моя подружка много и часто болела, она с детства была слабенькой, у нее были проблемы с легкими, как зима и сырость, так она постоянно болела. У нее был старший брат, разница в возрасте у них была больше тридцати лет. Они, как это у нас тогда было принято, был ее брат по матери, но любил он свою сестру безмерно. Просиживал у любимой сестры целые вечера, читал ей книжки и рассказывал сказки. Я завидовала ей черной завистью, ведь у меня такого брата не было, другие были, а такого любящего не было.

Не смотря на плохое здоровье одной из них, девочки выросли и вместе поступили в академию, правда, факультеты у них были разные, но для дружбы – это же не помеха. Вместе поступили, вместе закончили, и тут разошлись их дороги. Моя подружка… Ты ведь поняла, что речь идет обо мне? Так вот, моя подружка захотела заняться наукой, ее очень интересовали природные порталы, а я пошла в боевые маги и стала обучаться на магистра. Подруга тоже получила магистра. В то время помощников не было, сразу после бакалавра можно было сдать на магистра.