Текст книги "Мастер сновидений"

Автор книги: Алинна Ниоткудина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 86 страниц)

– Конечно подходящий, я со вчерашнего дня не …, в общем, пора бы чего–нибудь зажевать.

– Тебя же кормили в кутузке.

– Спасибо! Я на цепи не ем!

– Вот! Такое лицо и оставь, только на них смотри.

Снимаю полог, и интересуюсь у собравшихся вокруг нас, почему, собственно, нас задерживают, чего мы тут ждем? Оказывается, мы ждем самого мэтра, а он подбирает бумаги, с нами нельзя как с простолюдинами, у нас все должно быть оформлено тщательно. Бумаги! И здесь бумаги, бюрократия вездесуща и неистребима!

– А пока вы можете побеседовать с нашим астрологом, смиз Ольфире может рассказать вам много интересного, – регистраторша беззастенчиво впаривала нам то–ли свою родственницу, то–ли подругу. Я сдаюсь ненавязчивому сервису, да и без этого честного отъема денег, чувствую, нас не отпустят.

– Ну, про что Вы хотите нам поведать?

– О! современная астрология поможет вам выбрать наиболее удачный день для свадьбы, оптимальный период для зачатия детей…

Мне уже все это поперек горла, а Одрика вообще перекосило, он схватился руками за голову.

– Спасибо, мы как–нибудь сами.

– Как–нибудь эти вопросы решать нельзя. Вы же МАГ, Вы должны это понимать.

– Но я не очень доверяю этим астрологическим знакам.

– А не обязательно по знакам, есть другие системы. Может быть, Вы узнаете о своем партнере что–то новое, неожиданное.

– Ладно, давайте.

– Я хочу продемонстрировать систему предсказаний по глазам. Ведь не знаю как на всей Северной равнине, а в Караваче это единственные такие глаза. И вот что про их обладателя говорит моя книга:

«Темно–карие очи свойственны людям чувственным, темпераментным, вспыльчивым и очень эмоциональным. Правда, они и отходят быстро, первые идут на примирение и сами легко забывают обиды. Темно–карие служат признаком энергичной натуры, признак страстности и любвеобилия. Таких трудно удержать от того, что они сами себе вбили в голову. "

«Темпераментным, вспыльчивым и очень эмоциональным» – это я сегодня уже наблюдала. «Первые идут на примирение» – тоже посмотрим в ближайшее время, «страстность и любвеобилие» – проверять не буду, пусть кто–нибудь еще. А вот, «трудно удержать от того, что вбил себе в голову» – тоже очень похоже на правду. Но это само по себе не плохо, только материал для вбивания нужно аккуратненько подкладывать, чтобы вбивалось что необходимо, в данном случае мне.

– Одрик, смотри, мне про тебя все и рассказали. А нельзя это записать?

– Я даже дам Вам готовую страницу! – И изящно вырезает ее из книги, а! ну конечно, если Одрик здесь один такой, то больше эта страница никому не нужна. Меняю страницу на серебряную монету.

– А молодой человек ничего бы не хотел узнать?

– НЕТ! – выдавливает из себя Одрик. Он уже на взводе, резко соединяет ладони, не невесть откуда взявшийся сквозняк захлопывает книгу горе–предсказательницы.

– Простите, уважаемые, – начинаю я, как мне кажется спокойным голосом, – но вы сами только что прочитали какой он вспыльчивый и темпераментный. Не стоит больше испытывать его энергичную натуру, он весьма отходчив, как и сказано, но до того успеет «разнести вашу халабуду вдребезги пополам». Сегодня он МОЖЕТ…

– Ну что ты несешь? – Страдальчески шепчет мне на ухо Одрик.

– Нарабатываю тебе репутацию, – отвечаю я тем же образом.

Тут, как рояль из кустов, появляется долгожданный мэтр и в нашу честь извергается официальное витиеватое благопожелание. На столе располагаются рулончики весьма дорого украшенной бумаги, в них по два листа с вензелечками–цветуечками, а один просто гладкий. Собственно он один и нужен был, его и передадут глашатаю, а два других нам на память и для архива. На мое замечание, зачем архиву такие архитектурные излишества, мэтр даже обижается. Далее идут варианты текстов: стандартный, восторженный, божественный…. Одрик уже не слушает, хватает стандартный свиток, ставит там свой стремительный росчерк, даже его перо ломается. Я быстренько пририсовываю закорючку, на досуге надо как–нибудь придумать себе затейливую роспись со всякими вавилонами, я же знать, мне положено. Одрик прерывает медоточивый словесный поток мэтра:

– Все, этого достаточно. Я сказал! – последний восклицательный знак еще и подкреплен хлопком по столу. Хорошо, что не кулаком, а просто ладонью, хоть и ходит Одрик у меня в художниках, но его рука рисует не по бумаге, а скорее по камню. Под его пальцами поблескивает золотая крона, это более чем щедро. Я бы из вредности просчитала каждый медяк, но Одрик у нас натура страстная.

– Наше время весьма дорого, мы и так непростительно много потратили его на вас. Встает, берет меня за руку, тащит меня к выходу.

– Простите великодушно, – мэтр Гирам уже в коридоре догоняет нас и едва не бросается в ноги, – завтра прием у доджа, и по правилам оглашение состоится в начале официальной части. Вы приглашены на это мероприятие?

– Да, мы завтра в нем участвуем, – сообщаю я с гордостью.

– Мы еще завтра в чем–то участвуем?

– Одрик! Ну как же…

– А! Ну–да, конечно…, – и рвется на волю. А в меня мертвой хваткой вцепилась астрологиня:

– Асса Анна, Вы не объясните, что означает «халабуда»?

– Э–э–м… в общем… там, где я раньше жила, так назывался салон предсказаний исключительно для высокорожденных особ.

– О–О–О–о–о! – польщено стонет Ольфире.

Все, вырвались! Не ожидала я такой нудятины, просто отряхнуться хочется, как будто заляпалась чем–то. А Одрик стоит при свете дня чернее тучи, Мара примостилась в его тени.

– Ну и чего ты боялся, видишь, совсем не больно было.

– Еще чуть–чуть и загрызу первого встречного.

– И я, кстати, его поддержу в этом начинании, – встает на его сторону Мара. – А если хозяйка и далее намерена забывать о кормежке, то я начну сомневаться в ее божественности.

– Мара, это что, бунт?

– Если хочешь – ДА. И вообще мы объявляем забастовку! Голодом морят, работать заставляют…

– Кто это – вы?

– Я и этот кобелек.

– Где ты тут кобеля увидела, так…щенок еще.

– Ты так говоришь, потому что он не твой.

– А тебе–то это откуда известно?

– Да я вас всех насквозь чую, забыла? Своего не подпускаешь, чужого заманиваешь. Нехорошо все это…

– Да кто ты такая, чтоб меня учить?!

– Я? Да у меня два раза щенки были, я, по–вашему, вообще мать–героиня. Ишь, кто я такая? И в кобелях я не хуже твоего разбираюсь… Этот нам в стаю сгодится, только на задних лапках перед тобой прыгать не будет, и не надейся.

Одрик взирал на это с высоты собственного роста, не найдя другого подходящего обращения, начал просто:

– Девочки! Вы, собственно, о чем, вы кого имеете в виду?

Мара садится у него в ногах и решительно сопя, заявляет:

– С места не сойду без кормежки, и он тоже!

– Мара, хочу тебя огорчить, у вас с ним разные вкусовые пристрастия. А уж питьевые насколько разные – и не представляешь.

– Ну почему, от пива и я бы не отказалась, – задирает морду вверх и смотрит на Одрика мечтательно–мечтательно. Рядом проезжает извозчик, я останавливаю.

– Можете и дальше торчать тут как вкопанные, а я еду к Джургу обедать, а вы можете протестовать тут, сколько хотите.

Последний аргумент принимается голодной парочкой во внимание, и мы все едем обедать.

На входе в трактир Джурга меня караулит с обиженным видом один из рестораторов, к которому я, ввиду сложившихся обстоятельств, просто не дошла.

– Простите меня великодушно, такая масса дел, никак не успеть, – расшаркиваюсь я. – Но готова компенсировать Вам ожидание. Завтра мой первый визит к Вам, мало того, Вы даже можете сейчас пустить слух, что я у Вас с утра завтракаю, и не одна, а в компании молодого человека. Не могу сказать какой, но эффект будет. – И, махнув ресторатору на прощанье, иду вслед за всей компанией к моему столику.

Одрик устраивается, на месте, где раньше сидел…, а чего уж там, а у меня есть несколько вопросов к хозяину заведения. Присесть у стойки негде, но я и пешком постою…

– Джург, распорядись насчет обеда, а у меня к тебе есть несколько вопросов. Первый: у тебя свободные номера есть?

– Конечно, есть, сейчас же день, все свободные… у меня ж только ночуют, надолго никто не задерживается…

– Тогда будь так любезен, зарезервируй за мной два номера, рядом с моим.

– А зачем два?

– А ты стеночку между ними убери, чтоб чуть попросторнее было, матрасы выкини и кровать нормальную поставь, ну хоть топчан какой–нибудь. У меня для тебя постоялец есть. Вот со мной пришел… Он тут, рядом со мной несколько дней поживет.

– Хорошо.

– И, Джург, выброси матрасы, что там были и положи на кровать новые. Не экономь, не надо…

– А зачем, хорошие матрасы, им еще и месяца нет.

– Джург, матрасы может еще и не старые, но в них столько клопов, что они в номерах строем ходят, как в какой номер постоялец приходит, так они все туда ломятся, я их через все стенки слышу, как они строем маршируют из одного номера в другой.

– Но к вам, то они не заходят?

– Ну, если бы ко мне хоть один зашел, то ты бы об этом узнал первым.

– Ну, так и в этом «двойном нумере» клопов тоже не будет, обещаю…

– Будем считать, что об этом договорились. Теперь второй вопрос. Я тут приятельницу встретила, она магиня и девушка одинокая, ей одной скучно и она хотела бы поселиться где–нибудь поближе ко мне. Что ты мне посоветуешь?

– Девушка, одинокая… Даже и не знаю… – Джург задумчиво чешет затылок. – Дальше в нашем секторе ей поселиться негде, там во всех трактирах номера, как у меня. В ближайшем трактире в человеческом секторе, том, что справа, веселые вдовушки номера снимают, там вашей приятельнице, наверное, не понравится, так, что если только через один трактир от моего. Но какие там номера я не знаю, сами посмотрите…

– Ладно, посмотрю сама. Как сегодня публика? Женихов много?

– Четверо сидели в засаде вас ждали, вон оживились, в очередь выстраиваются…

– Может, если я не одна, так они подходить не будут?

– Я бы на вашем месте на это не рассчитывал… Эти упертые, трое вас уже три дня ждут, просто так не уйдут. – Так придется или выслушать, или отпугнуть…

– Джург, мне еще Мару накормить надо. Подай ей заднюю часть илларя…

– Целиком?

– Целиком, целиком…

– Но это в бесплатный обед не войдет…

– Ничего, не разорюсь…

Возвращаюсь к столу, там уже все накрыто и Одрик вовсю наворачивает, какой–то суп. Мара задумчиво на него смотрит.

– Мара, тебе сейчас принесут заднюю часть алларя, тебе этого хватит?

Мара смотрит на меня с подозрением.

– Что–то слишком щедро… Что мне за это надо будет сделать?

– Ты прими вид того страшного животного с гор, забыла, как его величают и скушай это в таком виде.

– Ты кого это пугать собралась?

– Женихов, надеюсь, что пока ты в таком виде будешь перед столом лежать, они близко не подойдут.

– Тогда две…

– Чего две?

– Две задние части…

– Хорошо, шантажистка.

Я сажусь на свое место за столом, Мара сильно раздувается и принимает страшный вид горного, забыла, как там его. Соседние столики резко пустеют. Официант, подходить к столику тоже отказывается, придется Джургу самому нас обслуживать. Женихи тоже боятся подходить к столику, этот хорошо, хоть поем спокойно.

– Анна, а пиво тут подают?

– Да, подают, и даже вполне приличное. Как хозяин подойдет, ты ему закажи, а то официанты все разбежались.

– А зачем это представление с Марой и горным хайнродом? – А я все пыталась вспомнить, как эту кошку переростка называют.

– Оглашение, то будет завтра, а сегодня женихов, надо же как–то отвадить…

– А–а–а… – и продолжает интенсивно орудовать ложкой. – Хороший супчик, а что там дальше будет?

– Не знаю. Одрик, у меня сегодня, помимо твоего вызволения из «холодной», была куча планов. И больше десяти заказов и каждый, в среднем, на пятьдесят золотых. Поэтому, после обеда я собираюсь по делам, ты можешь или пойти со мной, или остаться тут, в холодке пить пиво, за мой счет. Мара за тобой присмотрит.

Одрик думает не долго…. Кто же откажется от пива после суток в подвалах Тайной стражи?

– Лучше я тут посижу, только одному пить не хочется, лучше в компании.

– Компанию я тебе организую, ты только не уходи отсюда никуда, а я к вечеру вернусь.

– Согласен, давно я пива не пил.

От продолжения обеда я отказалась, супа мне вполне достаточно…

«Мара. Я сейчас по делам. Ты останешься здесь. Ты кажется пива хотела? Прими облик, того мужика, что ты в Злых камнях схавала, садись с Одриком за стол и пейте пиво. "

«А где моя вторая задняя часть? "

«А тебе не много будет? А то пиво не влезет…» Мара этот аргумент принимает, на пиво места нужно много, а живот он не резиновый.

Доев супчик по–тихому сматываюсь через черный ход, дела… дела…

Вордер уже давно скучал сидя в кресле напротив стола Калларинга. Сидел глубоко погруженным в себя, считал неприличным «магичить» без ведома начальника. Но время шло, и любопытство победило. Хотел проверить защиту кабинета от прослушивания, от магических воздействий разного типа, того, другого… в общем стандартов. Так!… но в истинном зрении сразу показались нестандарты. «Когда это было, интересно? " По всему кабинету были расплесканы лужицы магической энергии, уже почти остывшие. «Что тут за фонтан бил? " Внешних сил ниоткуда не привлекалось, фонтан бил прямо здесь внутри комнатки. Вордер как охотничий криллак втягивал в себя воздух, и никак не мог почувствовать «вкус и запах» этой магии. «Или у меня уже магический дальтонизм наступает, или это…» Додумать и испугаться он не успел, в дверь вошел Тадиринг.

– Не утомились, коллега?

– Слегка есть. Я так понимаю, что сейна Калларинга сегодня уже не будет.

– Вы как всегда догадливы. Я пришел, чтобы отпустить Вас домой, все документы подпишите завтра с полковником, у меня уже нет права подписи. Жалко, что нам не удалась работать вместе.

– Асса Тадиринг, такой шанс еще не потерян, попробуем!

– Асса Вордер, я уже не официальное лицо, я как бы на добровольных началах.

– Коллега, бывших тайных стражей не бывает.

– Вы в чем–то правы, это на всю жизнь. И я рад, что Вы, в конце концов, присоединяетесь к этой организации. Сильный фиолетовый здесь будет очень кстати.

– Фиолетовый… Тадиринг, ну уж Вы–то наверняка знаете.

– Я знаю, но Тайная стража своих не выдает, так что… фиолетовый.

– А Вы случайно не знаете, что здесь происходило вчера?

– Вас интересует что–то в магическом плане, естественно?

– Естественно.

– Тут вчера произошел конфликт между полковником и одним молодым магом. Видимо юноша себе кое–что позволил, он был крайне возбужден.

– Надо же! Надеюсь не в отношении сейна Калларинга?

– В магическом плане – нет, а то … Вы же знаете, что за это бывает. Но стражам от него досталось.

– Раз уж я практически на службе в Тайной страже, может, назовете мне его имя?

– Это наш сказочник, Одрик. Хотя он сейчас уже сейн Одиринг.

– Вы случайно не помните, что у него стоит в патенте?

– Случайно помню, я все каравачские патенты помню как свою ладонь, у него пятый голубой.

Вордер еще раз вдохнул кабинетный воздух.

«Что за идиотов посылают в выездные аттестационные комиссии! Пятым уровнем здесь и не пахнет. И с цветом что–то не то, не понимаю ЧТО именно, но явно НЕ ТО.»

Они вышли из кабинета и вместе шли по коридору, обсуждая служебные вопросы, два одиноких человека, у которых в жизни ничего не было, кроме их работы, один белый как снег, а другой черный как ворон.

Пробегая из одного заведения в другое вдруг среди мельтешащих на площади людей вижу знакомую фигуру… Мама! Тело скручивает судорога ужаса, я вся покрываюсь холодным потом, и я замираю не в силах сделать ни шагу. Через мгновение соображаю, что она меня не видит, если увидит – вряд ли узнает, и, самое главное, это не моя мама, это мама этого тела. На всякий случай перемещаюсь в ближайшую лавку. Это дорогущий парфюмерный салон. Стою у прилавка с духами, возле меня бегают продавщицы и интенсивно предлагают местные новинки. Духи, кстати, надо бы купить… Выбираю, а заодно посматриваю в окошко, как мамочка командует выгрузкой чемоданов, торгуется с кем–то из обслуги «Золотого дома» и раздает подзатыльники мальчишкам носильщикам. И исчезает за знакомой дверью гостиницы.

Духи я себе купила, дорогущие…, но не местные, а из халифата, очень они мне понравились. Выйдя на улицу, поймала за ухо, пробегавшего мимо грязного и оборванного мальчишку.

– Тетенька, отпустите… я ж ничего не сделал…

– Буду я ждать, пока ты что–нибудь сделаешь. Заработать хочешь?

– Хочу, кто ж не хочет. А сколько?

– Это, смотря, на сколько заработаешь, серебряный сейчас, остальное по мере поступления сведений. Можешь к этому и своих друзей привлечь. – Дальше в подворотне толпится еще несколько малолетних оборванцев и внимательно за нами наблюдают. И для улучшения наших взаимоотношений достаю серебряную монетку и кручу ей перед носом мальчишки. Он заворожен видом монетки и убежать уже и не пытается, милостиво отпускаю его ухо.

– Так чего делать надо? Предупреждаю, я никого убивать не буду.

– Убивать? Нет убивать никого не надо, это я и сама прекрасно справлюсь. Гостиницу напротив знаешь?

– Ну…

– Туда сейчас одна магиня вселилась. Надо узнать надолго ли она приехала, в каком номере остановилась, куда ходит, с кем встречается. И ни на минуту не выпускать ее из виду. Следить надо будет как за парадным выходом, так и за черным, днем и ночью. Это тебе, чтобы сейчас узнал, что успеешь. – Отдаю ему вожделенную монетку. – Столько же заплачу утром, каждому, кто будет за этот теткой следить, но только если будет чего мне рассказать. Он хочет убежать, но я его опять останавливаю, хватая уже, для разнообразия, за другое ухо.

– Стой, я еще не все сказала. – Быстренько навешиваю на него метку, теперь я его где угодно найду. – Учти, тетка, за которой вы следить будете – маг, и очень даже неплохой, и если она вашу слежку учует, то мало вам не покажется. Церемониться она с вами не будет и сперва все мозги выжмет, потом хорошо, если просто прибьет. Потому и плачу так много… так что вы там поаккуратнее будьте. Ладно? – Мальчишка обреченно кивает, кажется, он понял, в какую угодил переделку. – Через полчаса здесь, доложишь…

– Хорошо. – И не сдерживаемый более за выступающие части тела побежал дальше.

Быстренько поставила холод в каком–то трактире и решила на сегодня работу закончить. Очень мне не хочется столкнуться где–нибудь с «родственницей» лицом к лицу. Сильно нервничаю и изо всех сил стараюсь не оглядываться по сторонам. Возвращаюсь к парфюмерной лавке, мальчишка уже меня ждет. Киваю ему на подворотню… Укрывшись за углом жду, пришел, докладывает.

– Магиня остановилась в лучшем номере на втором этаже, номер три. – Мы с ассой жили в двойном номере, номер три немного подешевле, но тоже «люкс». – Сейчас она в номере, командует распаковкой вещей. Заказала столик в ресторане на набережной … какие–то «огни» чего–то там. А вы мне еще одну монетку обещали.

– Если обещала, то держи. – Отдаю мальчишке честно заработанную им серебряную крону. – Утром, на рассвете, пока она спать будет, доложишь, ходила ли в ресторан, с кем говорила по дороге. И ночью ее не упустите, она по ночам разные дела делать любит, сегодня может, конечно, с дороги никуда и не пойдет. Найдешь на ярмарке трактир орка Джурга, там спросишь ассу Анну, тебя проводят или в зале подождешь, я предупрежу. Скажи, а сколько с тобой еще друзей работать будут?

– А зачем вам?

– Во–первых мне надо знать сколько денег готовить, во–вторых, я хотела приготовить для вас амулеты, чтобы магиня, за которой вы следить будете, вас подольше не заметила. А если заметит, чтобы у вас был шанс убежать, жалко мне вас молодые еще.

При слове амулеты у мальчишки загораются глаза.

– Нас шестеро.

– Хорошо. Утром жду.

– Я приду… – Развернулся и только голые пятки засверкали.

Все. На сегодня все надо быстро в трактир, под защиту Мары и срочно снять стресс, а то что–то мне не хорошо, а еще и шесть амулетов приготовить надо. Пока иду надо придумать, что в эти амулеты запихнуть. Метку, чтобы найти, раз. Плетение, чтоб глаза им отвести не могли, два. Чтоб от них глаза отвести и сделать незначительными и незаметными, три. А еще что? А, что–то что сдержит на несколько секунд магию, направленную на владельца, они бегают быстро, так что должны успеть убежать. Надо бы подумать, как это лучше сделать, но времени нет, еще и за Одриком следить надо. Детский сад какой–то, право слово…

Вбегаю в трактир и привычно оглядываю зал, шпики на месте, женихов нет, что странно, но хорошо. За моим столом сидят двое, один – Одрик, второй – в камуфляже и с размалеванной под спецназ, мордой. Кто такой? Ах, да это Мара в облике наблюдателя. Сидят в обнимку, чокаются кружками и уже песняка давить собираются, тепленькие…

– Ты зачем мне Мару напоил? – Одрик слегка фокусирует на мне взгляд.

– Мару? Ты о чем? – Немного трезвеет. Интересно, сколько надо выпить пива, чтобы так наклюкаться. Хватаю кружку Одрика и подозрительно принюхиваюсь. Ну, точно это не пиво, это «ерш», кто–то щедрой рукой плеснул в пиво огневки. Кружка Мары пахнет нормально. «Мара, кто Одрика напоил ершом? "

«Ну, я. А что мне оставалось делать? Он все поначалу рвался куда–то пойти морду бить. Я подумала, что тебе вызволять его из холодной еще раз не понравится. А выпил кружечку пива с огневкой, и успокоился. Хорошо сидим… Женихов он, кстати, твоих разогнал. "

– Одрик, ты знаешь с кем ты пил? И что ты пил?

– Не знаю и знать не хочу…. сейчас мне так хорошо… Знаешь, а пиво в этом заведении просто божественное. – Пытается говорить что–то еще и размахивает кружкой, содержимое немного расплескивается. Мара, в облике наблюдателя потихоньку исчезает, сжимается и усыхает, на пол спрыгивает уже французский бульдог, и глубоко беременный. Ого, это ж сколько она сожрала и выпила. Мне не жалко, мне завидно, пока я нелегким магическим трудом зарабатывала на жизнь, они тут вовсю развлекались. Надо наверстывать упущенное. Подхожу к стойке с мрачным Джургом. Кладу перед ним золотой, его морда светлеет. Кладу еще один, он просто расплывается в улыбке.

– Значит так, закуски, огневки и пива без огневки.

– Я в пиво огневку не добавляю.

– Знаю, это я на всякий случай. И еще … тут ко мне мальчишка придет, грязный такой, ушастый, если я буду на месте, то проводи ко мне, если меня не будет, то ты его накорми и пусть меня подождет. За столик не сажай, чести много, пусть на кухне поест. Пива ему не наливай, мал еще.

Теперь можно и расслабиться, немножко.

«Мара. Я понимаю, что тебе сейчас не до того, тебе бы переварить все, что ты съела, но у нас с тобой неприятности…»

«Ты хочешь сказать, что у ТЕБЯ неприятности? "

«Нет, именно что у нас. Я только что видела мамочку. Она в Караваче. Приехала на неделю. Мне страшно, а вдруг узнает. "

«А мне то что делать? "

«Как что? Раскинуть сеть и отслеживать, чтобы я с ней случайно нигде не пересеклась. А если этого вдруг избежать будет нельзя, то, по крайней мере, была к этому готова.»

«Ладно, буду бдеть, но сюда она точно НИКОГДА не явится, по крайней мере открыто. Так, что можешь пока есть и спать спокойно. "

«Успокоила, называется. А не «открыто»? Она может явиться? "

«Не знаю, это ж твоя мамочка…»

«Не моя, это мамочка этого тела! "

– Анна, может, хватит с Марой трепаться? Может и мне уделишь немного своего внимания. – Одрику надоело просто пить, наступила фаза «А поговорить?».

– Да, мы уже обо всем договорились, так что я вся в твоем распоряжении.

– Прямо таки вся? – Смотрит так … «глубокомысленно».

– Вся – не вся, но тебе по макушку хватит. Вот только штрафную выпью, – наливаю себе щедрую порцию огневки и немного в стаканчик Одрика, подцепляю на вилочку местный маринованный грибочек. – Давай, за мир и дружбу.

Одрик тянется к пивной кружке с ершом.

– Ты чего! Не смей больше это пить. А то завтра будет так худо, что никакая магия не поможет. Бери лучше стаканчик. Надо пить с увеличением градуса, поверь мне – я знаю. – Одрик упрямо пытается ухватить кружку, но я еще не пила и отбираю у него ерша, достаю из заначки плетение от похмелья и с огромными трудностями устанавливаю его на упрямого юнца. Вьюнош резко трезвеет, вертит головой и, бросив кружку на произвол судьбы, спешит в удобства. Пока его нет, отдаю ерша официанту и спешу чего–нибудь покушать, а то он вернется, и еда стремительно превратится в закуску. Вот мой потенциальный собутыльник и вернулся.

– Ну, давай. За мир. – Выпили. Эх, хорошо пошла. Вот и еще закуску принесли, закусывать надо, а то огневка крепкая, но до нашей водки градусом все равно чуть–чуть не дотягивает и больше похожа на виски, во всяком случае, очистка немного подкачала.

– Анна, а ты где так долго ходила?

– Деньги зарабатывала.

– А чего так долго?

– Да мне тут один ресторан попался с помещением, очень сложной конфигурации. Три помещения с узкими проходами, так еще и два этажа. Пришлось долго векторы рассчитывать и вносить много поправок. Им придется амулет подпитки каждые две недели менять.

– Зачем так часто, я могу и двойной амулет зарядить. Только я думал – ты универсальное плетение сделала.

– Сделала, но только для стандартного помещения. Когда оно квадратное или прямоугольное и окна по одной стороне. Для остальных случаев приходится вносить слишком много поправок. Вот если бы был компьютер, то можно было бы написать программку, которая бы все это рассчитывала, тогда можно было бы и не только это плетение унифицировать, но и многие другие. – Мечтательно закрываю глаза, вот чего мне в этом мире не хватает, так это компьютеров.

– А что такое «кампутер»?

– Компьютер, – я машинально поправляю.

– Не важно, так что это такое?

– Понимаешь, это очень полезная штука. – И, пытаюсь, в терминах этого мира, сформулировать – что же такое компьютер? Понимаю, для этого я еще мало выпила, наливаю еще по одной. – Давай за прогресс.

– Так что же это?

– Ну, это такая штука, которая может выполнять за своего владельца множество разных вычисление, причем в сложении, вычитании и прочих действиях он никогда не ошибается. А если ему задать определенные параметры действий, то он будет их выполнять. Причем всегда одинаково. Это очень помогает в разных сложных расчетах, ну и еще с ними играют, музыку слушают, и еще много всего разного. Жалко ничего подобного на Лари нет. – Тяжело вздыхаю.

– Почему нет? Один, по крайней мере, точно есть.

– ?

– Я тут недавно разбирал архив, что остался мне от мамы и бабушки. И среди прочих нужных и не очень бумажек я нашел каталог выставки сокровищницы совета магов. Он такой красивый и картинки там замечательные, я его в детстве любил рассматривать. Так вот в этом каталоге есть артефакт, называется «Магический вычислитель». Там даже его изображение есть, и коротенько свойства описаны. Только он уже много сотен лет как не работает, что–то там в нем сломалось.

– Одрик, да ты просто кладезь знаний, я потом у тебя этот каталог возьму посмотреть, хорошо?

– Да, конечно, мне он не нужен, я его не выбросил только потому, что это вроде как память о маме.

– Тогда давай помянем тех, кого нет с нами. Пьем, не чокаясь и до дна.

Одрик, морщится, но пьет до дна. А я себе мысленно делаю зарубку – зайти в библиотеку и почитать, что там есть про этот артефакт. Может где еще такой есть, а то лезть в сокровищницу совета магов как–то стремно, но до чего же хочется подержать в руках местный компьютер, аж ладони чешутся.

– Расскажи–ка мне, Одрик, как ты, пока меня не было, моих «женихов» разогнал.

– А так и разогнал, надоело мне, что они на меня пялятся, ну я и сказал им, что место занято. А когда они стали возражать, то просто скрутил их ветром и выкинул за дверь.

– О–о–о! – Теперь мне понятно мрачное выражение на лице Джурга, он их выкинул до того как они расплатились. – Ты никого, случайно, не покалечил, а то проблем не оберешься.

– Да нет, Марат, мужик такой в камуфляже, с которым я пил, пока тебя не было, сказал, что ушли они на своих ногах.

– Ну, тогда, давай за здоровье, их и наше.

Выпили, закусили. Эх, хорошо сидим.

– Одрик, раз уж ты завтра официально станешь моим женихом, то поведай мне, за что же ты дал полковнику в челюсть. Ты губки–то не криви, я собственно уже и так все знаю, мне просто нужно знать, твою версию событий.

– Он воспользовался беспомощностью моей девушки…

– Одрик, а если девушка, как ты говоришь «твоя», то почему ты сам о ней не позаботился? Деньги у тебя есть, а даже если бы их не было, ты мог пригласить ее пожить у тебя, или, по крайней мере, помочь найти ей приличную работу с проживанием. А ты ж палец о палец не ударил, а еще возмущаешься, что кто–то ей помог вместо тебя, предложил работу и кров.

– Но там же не только работа и кров, там еще и … – стискивает зубы, на еще ангельских щечках выступают красные пятна.

– Одрик, если полковник немного утешил девушку, которая наверняка решила, что ТЫ ее бросил, то, что в этом дурного? Ну, перестарался немного, ты–то вон вообще «птичку» получил, а сейн, с точки зрения аристократии, вообще ничего дурного не сделал. Так что нечего не зеркало пенять, коли рожа крива. Так что в том, что произошло, виноват только ты сам.

– Я конечно виноват, я понял. Нельзя было отпускать ее. Хоть и комнатушка крохотная, но разместились бы. Но почему она не пришла, ничего не сказала? Что–то здесь не так.

– А во сколько раз дом Дьо–Магро больше твоей домушки? Я не понимаю, чего ты хотел от служанки из трактира?

– Она не была мне служанкой, никогда не была! Ты ее не знаешь, не смей! – Опять завелся, в глазах просто электрическая дуга. Горяч, можно ожидать огня и дыма из ноздрей.

– Знаешь что, май дарлинг, я поражаюсь твоей наивности и идеализму, граничащему с идиотизмом. Не ищи глубокого смысла, там, где он лежит на поверхности. А если по–дружески, с горечью могу тебе сообщить, что тебя еще не раз постигнет разочарование, что ты еще не раз ошибешься в людях. Я сама набила не одну шишку, пока поумнела… просто поверь мне. А сколько раз за мужем была … лучше и не вспоминать.

– Ладно…. Может ты и права. Только кем ты меня обозвала, дерлингом каким–то?

– Здрасти, моя прЭлЭсть! Сам же хотел изучать язык моей родины. И это не обзывалка, а очень даже ласковое обращение. Так что и здесь ты ошибся. Давай, выпьем за наши, ошибки, чтоб их было поменьше.

Тост ему не нравится, обиделся, но пьет. Если пьет, то задумается, а если задумается, то глядишь, в следующий раз думать будет, о последствиях своих поступков и отсутствия оных.

– Одрик, завтра у нас с тобой первый ОФИЦИАЛЬНЫЙ выход в свет. У тебя одежка, положенная по такому случаю есть?

– Это что голубая что ли?

– Ты по патенту маг ветра, значит голубая.

– Не люблю я эти официозы…

– Я тоже не люблю, и синий цвет мне уже ВО где, но терплю, потому, как ПОЛОЖЕНО. Если ты занимаешь какое–либо положение, то будь любезен ему соответствовать, а если не можешь или не хочешь, то готовься к тому, что тебя уважать не будут. Прямо может и не скажут, но приглашать никуда не будут и за спиной будут пальцем у виска крутить и шептаться. Сейчас ты сейн, и маг, так что…. Придется завтра утром еще и по лавкам пройтись, тебя приодеть.