Текст книги "Мастер сновидений"

Автор книги: Алинна Ниоткудина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 86 страниц)

– Мара, а как ты мне показывала картинку, если плетения для объединения сознания не было?

– Мы с хозяйкой крепко связаны, для показа картинки никаких плетений не нужно.

А про ассу Зиту в библиотеке я забыла…

– Ну–ка подойди сюда, ученица…

– Вы меня звали, асса Зита?

– Да. Вот держи книжки, изучай. Это в дополнение ко всему остальному. Там есть интересное синее плетение, я думаю, что про него уже все забыли, да и знали о нем не многие. Оно сложное, тебе его плести месяца два, но думаю, что ты справишься. Сейчас пользуются другим, упрощенным, но оно рассчитана на другой цвет. Это плетение позволит тебе изменить свою внешность, не совсем радикально, а чуть–чуть. Чем оно мне нравится – отработает и рассыплется, не останется даже следа, а изменение внешности останется на всю жизнь. Только ничего радикального закладывать не будем, чуть–чуть здесь, чуть–чуть там, и родная мама не узнает. – Я непроизвольно вздрогнула. – Сплети основу, а вплести изменения внешности я тебе помогу, и проконтролирую заодно. Аура у тебя своя собственная. Единственное, что еще может тебя выдать – это кольцо. – Асса взяла меня за руку и начала рассматривать кольцо на среднем пальце. Сколько я пыталась его снять, и с мылом, и с маслом, ни в какую, пришлось смириться, что оно со мной навсегда. Распилить его я, правда, не пробовала, возможности не представилось.

– Каждое кольцо бакалавра имеет свой номер и по нему всегда можно вычислить, кому и когда оно было выдано, достаточно этот номер узнать. Но я придумала, что с кольцом сделать. Я возьму тебя в помощники. Я все же магистр и имею право взять себе помощника, и даже нескольких. Завтра утром проведем обряд, и у тебя будет кольцо с новым номером. Ах, как хочется увидеть рожу Великого, когда ему донесут, что я взяла себе помощника и готовлю себе смену. – На лице ассы появилось мечтательное выражение. – Все, иди, изучай… – Там в другой книжке, об обрядах, прочтешь, завтра проведем вместо практических занятий.

Пошла читать, и не смогла оторваться почти до утра, на редкость полезные и интересные книги. Одна про обряды, так себе, но кое–что интересное я там нашла. А вот вторая с плетением изменения внешности… скорее не книга, а рукопись или дневник, интересно, кто написал? Автора нет, только странный рисунок на обложке тетради. Где–то я очень похожий уже видела…

Утром долго рассматривала себя в зеркале и решала чего же мне изменить. Решила, что кардинально ничего менять и правда не стоит. Разрез глаз немного удлиню и подниму к вискам, как у Софи Лорен или у местных эльфов. Нос – слишком аристократичный и мягкий, сделаю немного погрубее и добавлю горбинку. Но все это потом… А сегодня я стану официальным помощником магистра!

Ритуал обещал пройти спокойно, и я бы, даже, сказала рутинно. Все, это я, асса и два свидетеля, айре Эльмитлан и Оттор, собрались в библиотеке. Мне всего–то и надо было произнести ритуальную фразу просьбу, взять меня в помощники, а ассе согласиться и подкрепить свое согласие плетением, накинутым на кольцо и бумагу подтверждающим это действие. Но… Я решила все испортить:

– Асса Зита, а что вы собираетесь вписывать в гербовую бумагу(75)?

– Как что, свое и твое имя и род …

– Вот именно род. И как мне помнится после внесения сюда этих данных, родовой знак будет магически подтверждать правильность написанного…

– Да, ты хорошо изучила книгу, молодец.

– Асса, тут есть одна маленькая неувязочка – у меня нет родового знака!

– Ой, а об этом я как–то забыла. Что же делать?

– А что если перед этим ритуалом провести еще один – принятия в Род? В результате, вы всего лишь подтвердите наше родство… У меня появится родовой знак, ваш знак, и будет что вписать в бумагу. Ну а я, в свою очередь, пообещаю, что вам никогда не будет за меня, за свой род, стыдно.

Асса Зита привычно замерла, обдумывая услышанное. С одной стороны ей безумно хотелось утереть нос Великому магистру и всей академии, а с другой, принимать меня в род ей не хотелось, это по здешним меркам очень ответственное решение. Магиня начала крутить головой в поисках, с кем можно посоветоваться по этому сложному вопросу. Айре вполне сгодился… Зита сделала эльфу знак подойти, щелкнула пальцами, активируя вокруг звуконепроницаемую сферу, и стала бурно обсуждать с ним сложившееся положение. Интересное плетение сферы, я такого не знаю, надо будет уточнить у ассы, как она его сделала, уж очень в нем узелки хитрые есть, аналогичные плетения, что я знаю, послабее будут. Пока я рассматривала сферу и прикидывала, как повторить плетение, обсуждение закончилось.

– Асса Анна я готова провести ритуал принятия вас в свой Род. Мне только хотелось бы уточнить один момент… Знаешь ли ты что после проведения ритуала принятия в мой Род у тебя появится родовой знак?

– Да, знаю.

– Знаешь ли ты, что поскольку тебя в Род буду принимать я, то знак будет полностью повторять мой родовой знак?

– Да.

– Ты понимаешь и принимаешь всю меру ответственности ношения этого знака?

– Да.

– Ну что ж, приступим.

Так за каких–нибудь полчаса я оказалась членом одного из самых древних и известных Родов и помощником магистра синей магии. Если бы я знала, чем мне это грозит, ни за что бы не напрашивалась. Шею на затылке слегка покалывало, но никаких других последствий я пока не ощущала.

Великий магистр, сидел в своем кабинете в Канцелярии Союза Великих и читал донесение, в котором ему сообщалось, что наблюдатель за усадьбой последнего синего магистра и сестрой того самого Зарта, перестал выходить на связь. Вышел один раз, сообщил, что прибыл на базу и готов приступить к наблюдению, а потом пропал.

«Придется отправить туда спецгруппу, пусть займутся делом, а то засиделись на одном месте. Надо обязательно узнать, что случилось с этим наблюдателем, и пусть оставят нового, а еще лучше двух. А то не везет мне последнее время на наблюдателей. Вот уже почти полгода не знаю, что там происходит. Может, конечно, и ничего не происходит, как все последние годы, а вдруг? А я ничего не знаю. Не порядок. "

Великий поставил резолюцию и стал читать следующее донесение.

«Вот, опять, опять они меня расстраивают. С лета не могут девку найти! Все есть и приметы, и слепок ауры, а не могут. Уволю. Уволю всех к гаарховой матери! "

Еще одна резолюция и пара чиновников из управления сыска, расстались со своей должностью.

И опять дни полетели привычной чередой, сильно похолодало, а при полном отсутствии снега, низкой влажности и сильных ветрах это совсем плохо. Пробежки по утрам и прочие занятия на воздухе пришлось сильно сократить, по утрам все было бело от инея, теплая одежда при сильном ветре помогала слабо. Еще одно изменение в привычном расписании – это настойчивые, но пока безуспешные, попытки ассы Зиты вызвать меня на разговоры о моем мире и моем прошлом. С трудом, но мне пока как–то удавалось этого избегать, но от вечерних набегов на библиотеку пришлось отказаться, там в засаде постоянно сидела Зита с требованиями «поговорить за жизнь». Надо что–то придумать, запасы непрочитанных книг катастрофически заканчиваются, еще день, два и него будет читать.

После проведения ритуала отношение ко мне в усадьбе резко поменялось с настороженного на уважительно–спокойное. И на все мои «странности» в одежде и прическе стали смотреть более снисходительно, косых взглядов больше не было. Чтобы скрыть знак сзади на шее стала носить бархотку или красиво завязанный платок, благо длина шеи позволяла.

Через три дня проблема с библиотекой встала особенно остро. Все книги, что накопились в комнате, я уже прочитала, информационный голод был как никогда силен, совсем уж решила идти в библиотеку сдаваться Зите. Перед таким ответственным решением велела Маре показать библиотеку. Там было пусто!

– Мара, в библиотеке точно никого нет?

– Точно, никого.

Я быстренько схватила прочитанные книги и кинулась в библиотеку. Сунула книги на первое попавшееся свободное место и побежала доставать со стеллажей давно присмотренные. «Надо взять побольше, сколько унесу в запас». Много взять не получилось, нашла всего три книги, как в глубине библиотеки раздались тихие шаги, схватила, что уже нашла и ходу оттуда.

– Мара, ты чего сука не предупредила, что там кто–то есть? – «Там никого не было, потом откуда–то из стены вышла асса Зита. "

– Откуда, откуда? – «Из стены. "

Забежала в комнату, плюхнулась на кресло, книги на стол. Теперь займемся стеной.

– Мара покажи мне стену, откуда вышла Зита.

Обыкновенная каменная стена, библиотека здесь заканчивается и должна начинаться гора… Рядом стол, за которым мы с Притером поначалу занимались. Ничего подозрительного, но откуда–то Зита вышла! Что–то здесь не так… Кто сказал, что дальше гора – это я так решила. Пока мы с Притером тренировали переход на истинное зрение и обратно, на эту стену мы пялились почти постоянно, значит, в исследовании стены оно не поможет. Магии в стене нет. Сделаем вывод – где то тут должен быть механизм открывающий дверь в стене.

– Мара, поставь здесь постоянное наблюдение. Меня интересует, как асса Зита открывает стену. Смотри внимательно и если я не смогу посмотреть, то сама запомни, потом мне покажешь.

– Слушаюсь, хозяйка.

– А ты предметы переносить можешь?

– Конечно. – Начинает весело крутить попой в ожидании игры.

– Давай поиграем в такую игру. Я тебе покажу в библиотеке книгу, а ты мне ее принесешь и, причем так, чтобы никто ничего не увидел. Сможешь? – Мара садится и начинает чесать ухо, на морде отражается интенсивный мыслительный процесс.

– Книга тоже должна быть не видна?

– А как тебе удобнее?

– Пока не знаю надо попробовать. А какую книгу принести?

– Покажи еще раз библиотеку. Левее, еще левее, глубже… Куда! Назад. Стой. Выше, еще выше, стоп. Вот эта книга в синем переплете. – Книга начинает выдвигаться. – Да не эта, соседняя, слева. Да, вот эта.

– Только одна?

– А ты не надорвешься?

– Мне почти все равно, сколько тащить, одну или много, не имеет значения.

– Отлично. – Потираю в предвкушении руки. – Тогда еще вот эту и эту.

Не знаю, как Мара это сделала, я так думаю, что она и сама не очень хорошо это поняла, но нужные книги оказались передо мной на столе. Теперь можно долго не ходить в библиотеку, пусть Зита там сидит в засаде. Ну не хочу я рассказывать о себе, не хочу. И о Земле тоже не хочу, мало ли что…

Надо будет почитать о демонах, что еще Мара умеет?

Незаметно подобрался новый год аж 1578, с какого события считают не понятно, объяснения в книгах какие–то туманные. В Сюзе Великих и в Халифате летоисчисление разное, про остальные расы я молчу, но новый год все встречают в один день.

За четыре дня до сего примечательного события, в день начала зимних дней богов, в усадьбу пришел караван жителей пустыни. Караван состоял из множества животных, похожих на варгов, но с двумя огромными горбами на спине. Я их про себя назвала «верблюдами», а по определителю, у них было какое–то научное, трудно произносимое название, а местные называли их берки(76). Ходят эти берки в отличие от варгов на четырех задних ногах, а третья передняя пара маленькая, но с длиннющими и широкими когтями. Как написано в определителе: «Передняя пара используется для выкапывания кореньев и воды». Берки тащили на себе разобранные переносные дома жителей пустыни и прочий домашний скарб. Караван встал табором возле болотца с камышом, и отпущенные на свободу «верблюды» приступили к его методичному уничтожению.

Эльфы подчеркнуто не хотели общаться с пришлыми. С самого утра командир собрал всех и увел на учение в горы, в казарме, на хозяйстве, остался только один боец. Занятия по фехтованию, естественно, тоже отменились. Остальные занятия были отменены тоже, часть жителей усадьбы занимались помощью в размещении гостей, а другая, к которой относилась и я, слонялась рядом и глазела. У Притера приезд каравана особых эмоций не вызвал, наверное все это он видел уже не один раз.

Жители пустыни до жути напоминали усушенных эльфов. Жилистые, поджарые, словно высушенные на солнце, напряженные как тетива лука. От обычного эльфийского самодовольства на лицах нет и следа, никакой вальяжности. Гордая посадка головы, чуть прищуренный настороженный взгляд, плотно сжатые губы. Молчаливы, зря рта не раскроют.

– Слушай, Притер, а чего это они делают?

– Сейчас поставят кибитки, потом пойдут в усадьбу договариваться с ассой об обмене.

– И что на что менять будут? В пустыне же ничего нет.

– Ну как это нет? Они же там живут.

– А менять что будут?

– Не знаю… Но корзины, вон видишь?

– Вижу.

– Они там какие–то камни привезли, еще плоды масличного дерева, вкусные…

– А менять на что будут?

– Не знаю, на амулеты какие–то, асса специально для них делает.

– И часто они приезжают?

– Да каждый год в одно и то же время.

– Надолго?

– Да как на гварричей поохотятся, так и уедут. Они редко дольше чем на дни богов задерживаются.

– А зачем им гварричи?

– Вроде они из их шкур чего–то там делают. Да не знаю я… Спросите у ассы. – А вот разговора с ассой мне хотелось бы избежать. Последнее время я старалась встречаться с ней только на занятиях и в столовой.

А почему бы мне не расспросить самих пустынников? Сказано, сделано.

У костра из кизяка сидела пожилая женщина, замотанная с головы до ног в темные одежды. Она медленно помешивала ложкой на длинной кучке какое–то варево. Другого объекта для расспросов поблизости не наблюдалось, все пришлые были заняты делом, да и не так уж и много их приехало десяток женщин с примерно столько же мужчин. Большинство мужского населения были, с моей точки зрения, подростками. Возраст женщин определить было труднее, большинство было замотано в одежды, как куколка у бабочки. Снаружи были только кисти рук и из узкой щели сверкали глаза, несколько подростков женского пола были одеты в мужскую одежду и, судя по всему, готовились пойти на охоту с мужской частью «пришлых». Причем, мужчины, пожилого возраста, которые не должны были идти на охоту, тоже были закутаны не хуже женщин.

Я подошла к намеченной жертве.

– Можно посидеть рядом с вами? – На меня сверкнули темные, не добрые глаза, женщина махнула рукой, разрешая сесть. Я уселась почти рядом с ней, Мара уселась у моей ноги, но подальше от не знакомого человека. Ну, начало положено, приступим, я мысленно потерла руки.

– А что вы привезли на обмен?

– То же что и в прошлом году.

– А что было в прошлом году?

– То же что и всегда. – Так, тут ничего узнать не получится.

– А зачем вам гварричи?

– Шкура у белых крепкая и потом, традиция такая.

– А разве они белыми бывают? Я только темных видела …

– Белые самые крупные, самые старые и самые опасные, и шкура самая толстая.

– А чего нужны обязательно белые?

– Желательно. – Тетка неожиданно как змея зашипела на Мару и замахала на нее руками. Мара поступила мудро и сделала вид, что это ее не касается, хочет тетка шипеть, пусть шипит. – Ты зачем сюда демона привела?

– Она всегда со мной ходит, никого не трогает, сидит спокойно… А зачем так много народу на охоту собралось?

– Белые самые опасные, а шкуру портить нельзя, нужно в глаз бить. – И подумав о чем–то далеком, добавила. – Раньше белые, когда приходил их срок, сами прилетали, но потом что–то нарушило договор. И сейчас приходится идти в горы самим. Больше половины охотников останется в горах, род совсем ослабнет. А я им ничем помочь не могу … – В ее словах отразилась такая тоска и боль, что у меня самой защемило сердце.

Я сидела и смотрела на суету подростков, старшие вели себя спокойно и солидно. Молодежь готовилась к охоте, точили длинные ножи, чистили наконечники длинных копий, и сквозь эту суету ощутимо тянуло липким запахом страха. Они совсем молодые…

– Сами прилетали? А если опять прилетят, они в горы не пойдут?

– Не прилетят. Мне еще бабка рассказывала, что в дни ее юности прилетали, давно это было. Кроме меня об этом никто и не помнит… – Женщина уголком одеяния вытерла набежавшую слезу.

Мне в голову пришла одна идея…

– Мара, ты гварричей кушаешь. – Без слов спросила я у своей любимицы.

– Да. – Вместе с подтверждением пришла легкая обида, больше нечего, а «горьких» гварричей и тех не дают всласть покушать.

– А сколько ты можешь их съесть за раз?

– Не знаю, много.

– Много это сколько? – Мара в задумчивости начала чесать ухо. Перед глазами проходил строй гварричей, я насчитала около двадцати. Ого, ну и аппетитик у собачки.

– Мара, а ты можешь привести гваррича сюда, и есть его здесь, в тот момент, когда его тут убивать будут? – Мара опять в задумчивости начала чесаться.

– А тут у меня их не отберут?

– Им, только шкура нужна, сущность твоя, съесть их можно будет сколько сможешь, но только тут. Я думаю, что тебе еще и потрохов от пуза дадут. Чтоб людям в горы не ходить. Да, и еще гварричи должны быть белыми и ОЧЕНЬ большими.

– Так их еще и найти надо.

– Если можешь сделать, как я прошу, то можешь приниматься за поиски. Вперед.

Мара встала, сладко потянулась и начала крутиться на месте, как бы пытаясь схватить себя за хвост, все быстрее и быстрее. Очертания ее смазались, уши сильно увеличились и приняли вид крыльев, крылья стали двигаться, она превратилась в легкое черное облачко и исчезла.

– Ты куда отправила своего демона?

– Да пусть посмотрит, где белые гварричи водятся, чтоб охоте по горам просто так не бегать. А почему ушла охрана из эльфов? Они не хотят с вами общаться?

– Они всегда уходят, им нельзя с нами общаться… Мы проклятые…

– А кем прокляты и за что?

– Давно это было… Это длинная и печальная история…

– Если у вас есть время, то я никуда не тороплюсь и очень люблю длинные истории.

Старушка замолчала, размышляя, стоит ли рассказывать мне эту историю или нет?

– Тогда и этого, – Она ткнула корявым пальцем в Притера – тоже позови, а то он лопнет от любопытства.

Я замахала руками, подзывая Притера, он опасливо подошел и сел рядом со мной на место Мары. Старушка подкинула в огонь кизяка и начала рассказ.

– Давно это было, очень давно, еще до того как на Лари появились люди …

тогда еще Пресветлая богиня еще не привела на Лари людей.

И было у Властителя Светлого леса двое детей сын и дочь. Хоть и были брат с сестрой единокровными, но как от разных родителей. Брат своенравный, порывистый, но возвышенный, и пылкий. Ну, копия отец в юности, если бы только родители помнили, какими они были. Сестра тихая, рассудительная, любезная, но расчетливая и завистливая. Уж в кого она такая уродилась – не понять, и кому ей завидовать, когда с пеленок имела, что душа пожелает.

Отец, великий владетель, был вечно недоволен сыном, сын не доволен отцом – извечный конфликт отцов и детей. Ведь не любим мы смотреться в зеркало, которое не врет, вечно с ним спорим. Одному тяжело вспоминать каким он был, и чего уже не вернуть, а другому не хочется становиться тем, что ему уготовано судьбой. И как всегда молодость стремится все поменять, старость сопротивляется и не хочет менять ничего. И еще долго бы раскачивались эта лодка, если бы вдовый отец не вздумал взять себе молодую жену, и даже пассию тут же подыскали: юна, прекрасна и невинна, как свежевыпавший снег, видимо ее для этого и растили, а потом привели как жертвенную белую илларочку на закланье. Но сестричку это уже не устраивало, она переставала, быть первой женщиной при дворе, теперь она будет должна уступать дорогу и кланяться молодой мачехе, которая младшее ее будет. С какой стати! Вопиющая несправедливость! И что решила сестра, раз мужчины мешают ей жить, мужчины же и осуществят ее планы. А уж кружить головы она умеет. Многие и без уговоров были преданы брату как будущему правителю, надеялись на лучшую жизнь с его приходом. Пока мы живем, мы надеемся на лучшее, иначе, зачем жить? Других же сестричка приманивала другими способами. Она же не просто зовет к себе в постель, она призывает к власти, а какой мужчина устоит против такого двойного влечения. И жаркими ночами план был повторен сладким шепотом многим, пусть они с братом уберут отца, а уж братика сестричка уберет как–нибудь сама. А с братиком было проще простого, посоветовать подружиться с будущей мачехой, погулять с ней по окрестному лесу, как бы случайно попадаясь братцу на глаза, столкнуть пару раз их на лестнице, пару раз на мосту. Должен же он ей подать руку, обычная любезность, ничего более. Ничего не скажешь, хитра была сестренка, знала, как зажечь свечу, а уж глупые мотыльки сами прилетят на огонь. И вот уже ее собственные любовники о чем–то шепчутся с братом с неистовым пламенем в глазах, и вот уже отцовская невеста дрожит, как капелька росы на конце хвоинки, едва заслышит голос брата. И действительно, зачем ей трухлявый пень, когда рядом молодой стройный иллион(77). Интересно, было ли у них что–то посущественнее трепетных взглядов? Жаль, нет никаких доказательств ни одного, ни другого.

Теперь дело за финалом, надо обработать отца, ну уж папочку она хорошо изучила, всю жизнь этим занималась. Готово! Он болезненно подозрителен, он мелочно придирчив, он властолюбив до обморока. Конечно, кто сможет вытерпеть его выходки, только не наш братец.

О! Что это было! Бывает театр одного актера, а здесь был театр одного зрителя, нашей замечательной милой девочки. Заговорщики с братом ждали момента, а отец дал им повод, они схватились за оружие, а у отца наготове стояли стражники. Все прошло как по маслу, ну какая же она умница, в кого только, интересно знать. Отец в неистовстве до умопомрачения, брат в цепях до кровавых язв, неудавшаяся мачеха в беспамятстве.

Ну, ничего, ее сестренка оставит на закуску, а то у папочки удар может случиться от переживаний, это будет ее сюрприз в рукаве, если что–то пойдет не так. Ай, какая же она молодец!

Дальше все просто, кто предает брата и свидетельствует против него по указанию сестры, великодушно прощаются. Тех, кто остается ему верен ожидает суд. Надо тебе пояснить, что с тех законах для высоко рожденных не было кровавых наказаний, брата и друзей приговаривают к изгнанию, более жестокого в уложении не было. Кроме Светлого леса, эльфы в те времена жили еще в Лесу Утренней Зари на востоке от Срединных гор, туда изгнанники и должны были уйти. Изгнали из одного Леса, так изгнанники находили себе новый дом в другом Лесу.

Тихо и спокойно при дворе Властителя. О здоровье родителя печется заботливая услужливая дочь, ничего не ускользает от ее зорких глаз. Отец теперь у нее в руках. Ну, а что же его все еще будущая невеста? Что–то слишком мечтателен ее взгляд, что–то слишком ярко играет ее румянец по утрам. Нет, от нашей сестрички не ускользнет ничто. Ох, мотыльки! Вы действительно на редкость бестолковы, а от тебя, неудавшаяся мачеха, сестричка такой глупости не ожидала. Ну что тебе нельзя было кого–то при дворе найти, сестренка бы сама посоветовала проверенного бывалого, она бы сама потайные комнаты показала, и научила на этого гнилого пня вокруг пальца обводить. Ну, зачем тебе осужденный изгнанник? Ах, любовь у вас! Да кака така ЛЮБОВЬ? Нет, что вы, сестренка никого не сдает, она ведь спасает правящую династию. Избавляет от изменников и предателей. Разве можно допустить, чтобы Светлым лесом правили вот такие глупенькие девочки, не ей чета? Да ни за что!

Был у сестры джокер в рукаве, и он сыграл, и ваша карта бита, и ярость отца достигает небес. И проклял отец сына, и всех его детей и их детей до последнего колена. И властитель сражен собственным гневом, и он уже не может подняться, но он успевает послать приказать закрыть для изгнанников порталы, пусть пешочком идут в изгнание, а стражей велел преследовать изменников и предателей до границы Светлого леса, до Западного хребта Срединных гор, задыхаясь от своего бешенства. А письмо властителю Леса Утренней Зари, записанное под диктовку занемогшего отца, выносит из его покоев верная дочь. И уносят его самые быстрые гонцы. А в письме требование не пускать изгнанников на восточные эльфийские угодья как самых страшных преступников, с угрозами вплоть до войны и обещанием щедрого вознаграждения.

Не стал разбираться властитель Леса Утренней Зари в причинах такого странного поведения правителя Светлого леса, да и к чему ему распри с западными соплеменниками, когда и так забот хватает. Встали стражи и на Восточном хребте Срединных гор.

Так покинули земли эльфийские земли чистая любовь, порывистая страсть и верная дружба, остались властвовать хитрый расчет, самопоедающая злоба и холодное безразличие. И осталась еще верность долгу и роду.

… И стоял мятежный караван в гиблом месте в ложе застывшей лавы между хребтами Срединных гор, и не было у них пути в эльфийские земли, не было пути ни на запад ни на восток… Только на север или на юг. Но на севере Вечные льды и верная смерть от холода, а на юге неизвестность и испепеляющий пустынный зной. И сказали изгнанники брату:

– Нет для нас теперь для нас места в землях эльфов и нет возможности уйти в другие земли, но и нет у нас властителя кроме тебя. Потому что не может быть властителем проклявший собственного сына, или предавший своих соплеменников, ради выгоды. Ибо жизни в них не более чем в засохшем дереве, а эльфы не живут в сухостойных лесах. Говори с нами, веди нас и наши семьи.

И сказал так молодой властитель:

– Если засыхают от зависти и подлости наши леса, нам нужно вырастить новый лес, но не вырастет ничего и никогда, ни на голых скалах, ни на вечных льдах. Остается только одно, найти новый дом и вырастить лес на раскаленном песке пустыни, даже если поить всходы придется своими слезами. Это невероятно тяжело, многие не осилят исканий, многих мы потеряем, но остается живой надежда, ведь пока мы надеемся, мы живем.

И повернул караван на юг.

И вот мы продолжаем любить и надеяться, и выросли в пустыне деревья, которые прячут от палящего зноя наших детей, а изгнавшие нас живут расчетом, выгодой и предательством, и в наших исконных лесах все реже рождаются дети.

Так появился народ проклятых….

Я сидела, открыв рот. Полный эффект погружения! Это ж какой силой надо обладать, чтобы слушатели словно в кино увидели далекое прошлое. Только сейчас мне пришло в голову посмотреть на старушку истинным зрением. Умненький Притер сделал это давно, и поэтому боялся подойти, пока я ему руками махать не стала. М–да–м зрелище примечательное, рассказчица была словно окутана большим и очень плотным серым облаком. Вокруг простых эльфов была дымка, возле айре Эльмитлана это был плотный туман зеленоватого оттенка, а здесь, словно плотное грозовое облако или смерч крутился вокруг старушки. Ну и силища, а тут я со своими глупыми вопросами.