Текст книги "Мастер сновидений"

Автор книги: Алинна Ниоткудина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 86 страниц)

– Он с кем–то подрался. Рор мне не сказал с кем, но его посадили на восемь суток.

Срок посадки Одрика мне не понравился. День, другой я бы подождала, а посидеть этому оболтусу в кутузке явно не помешает, но восемь суток, это слишком много. У меня масса заказов на кондиционеры, а капелек осталось, раз, два и обчелся. Можно, конечно под это использовать стеклянные бусы, но у меня был еще один проект на очереди, где присутствие самого Одрика категорически необходимо. Придется выручать…

– Так, успокойся, где эта «холодная»?

– Я не знаю.

– Тогда ты чего рыдаешь. Сейчас на улице такая жара, что посидеть и подумать о бренности всего сущего где–нибудь в холодке, очень даже хорошо.

– Подумать о чем?

– Какая разница о чем, главное в холодке. Так где искать эту «холодную»? Напрягись, подумай…

– Я думаю, что это где–то в … это надо у Тайной стражи спросить. Они ж его забрали.

– Ну, с Тайной стражей я как–нибудь договорюсь. Ладно, пойду я выручать твоего братика.

Пообещать Лотти выручить Одрика, это я круто взяла. Надо сперва узнать, что там вообще случилось, а с другой стороны, полковник точно будет рад меня видеть и мне есть о чем с ним договариваться. Так, размышляя «о бренности всего сущего», я дошла до казармы Тайной стражи. Все забываю спросить, почему это она Тайная, да еще и с большой буквы, а где у нее казарма, только младенцы не знают.

Вежливо спросила у входа, где найти полковника и очень вежливый страж проводил меня до кабинета. Полковник был на месте и изнывал от жары, черный мундир был расстегнут, окно открыто, и дверь в кабинет тоже была нараспашку. Обстановочка в кабинете так себе, чистый совок, только вместо ДСП дерево, а так… очень даже похоже.

– Доброе утро, полковник. – Сейн поднял глаза от бумаг и весь засветился.

– Асса Анна, как я рад вас видеть. Что привело вас сюда? Неужели пришли меня повидать?

– Вас я видеть рада, но пришла сюда по делу.

– И какому, позвольте вас просить?

– Мне сообщили, что вчера был задержан молодой маг. Можно ли поинтересоваться о причинах задержания?

– Можно, он был задержан за нападение на лицо находящееся при исполнении должностных обязанностей.

– А на кого это он напал?

– Асса Анна, не поверите – на меня.

– ООО! – У меня действительно нет слов. – И за что?

– Я не знаю, а он не говорит.

– Как интересно, а можно мне его повидать?

– Привести его сюда?

– А можно мне посмотреть на условия его содержания и несколько минут поговорить с ним?

– Вы же не станете помогать ему сбежать?

– Нет, что вы…

– Тогда, можно. Только, если не возражаете, демона оставьте здесь, все же у нас тут…

– Да, конечно, демон останется тут, и посторожит вас.

– Берни! – На пороге появился симпатичный молодой страж. – Проводи ассу Анну до холодной, она хочет поговорить с арестованным за нападение должностное лицо магом Одирингом. Потом проводи ее сюда…

– Слушаюсь. Прошу, Вас, асса, следовать за мной. – И повел меня куда–то по переходам и коридорам, и куда–то вниз. Где–то глубоко в подвале располагались холодные камеры. Я так думаю, что в такую жару полковнику тут было бы намного комфортнее, чем наверху, только сыро.

Одрик сидел, вернее лежал, закинув руки за голову, в маленькой одиночной камере, во вполне сносных условиях, вместо двери решетка. Деревянная скамья, удобства за ширмой, под потолком маленькая отдушина, откидной столик, у Джурга комнаты значительно меньше и вместо скамьи – матрасы. Единственное неудобство для Одрика – это наручники, но цепочка на них длинная. Только материал какой–то странный, холодом от него веет. А выглядит мальчишка ничего, в смысле, его не били и вон на столе стоит миска с чем–то, так что, если бы не мои планы, то мог бы и еще посидеть…

– Одрик! Хватит спать. День уже.

– А?!? Что?!? О, асса Анна! А что вы здесь делаете? – Вскочил и подошел к решетке.

– Да вот зашла проверить в каких ты тут условиях содержишься?

– Да, вот… – разводит руками.

– Как мне думается, с тобой все в полном порядке. Тебя не били, кормят, условия, при нынешней жаре почти курортные. Наручники не жмут?

– Вроде не жмут.

– Берни, чем у вас тут арестованных кормят?

– Арестованные, имеющие благородное происхождение получают питание с кухни стражи, а если будет у них такое желание, то и из выбранного трактира или ресторана, но оплата подобных услуг за их счет.

– Одрик, да тут просто курортные условия. Так что я с тобой прощаюсь, встретимся, когда выйдешь…. – Делаю вид, что ухожу.

– Асса Анна стойте! Вы можете что–нибудь сделать, чтобы меня отсюда выпустили.

– Берни, тут магией пользоваться можно?

– Вам – можно.

– Отлично. – Ставлю вокруг себя и Одрика полог от прослушивания, – Одрик, я могу сделать так, что тебя отсюда выпустят, но … Для начала, поделись со мной тайной, за что ты полковника побил? Или тебя обвинили ни за что?

– Я … это… дал в челюсть полковнику Калларингу.

– ООО! И ты после этого жив и сидишь здесь, тебе повезло. Он на дуэль тебя не вызвал?

– Нет. Я же маг, и меня нельзя вызвать на простую дуэль, можно только на магическую.

– А ты тоже можешь вызвать только на магическую?

– Нет, я могу и на простую. Вот выйду отсюда и вызову его… он у меня… да я…

– Одрик, ты хочешь испортить свадьбу сестре?

– Нет, а при чем тут Лотти?

– Одрик, твои похороны и все хлопоты, что с этим будут связаны, очень испортят настроение Лотти и наверняка сорвут ее свадьбу. Ты что, так не любишь сестру?

– Почему, люблю…, но я должен вызвать его на дуэль.

– Одрик, ты когда–нибудь брал уроки фехтования? – Краснеет…

– Давно, занимался целый год, – в голосе странная смесь гордости и смущения.

– А полковник занимается этим последние лет тридцать. Понимаешь в чем разница?

Молчит, наверное, дошло.

– Вернемся к началу. Так за что ты дал в челюсть полковнику?

Молчит, кривит губы и пыхтит, как перегретый чайник.

– Что так и будешь молчать?

Теперь жует губы и смотрит нехорошо, и все равно молчит.

– Одрик, предлагаю вместе со мной сделать сейну Калларингу гадость, по сравнению с которой, удар в челюсть, так мелкие неприятности. – Оживляется и смотрит на меня. – Но если ты после этого вызовешь его на дуэль, то … если до этого он бы, скорее всего, просто побил бы тебя прилюдно по мягкому месту твоим собственным мечом, то после, убьет сразу. А может и заставить помучиться, перед смертью.

– Я согласен, – глаза горят праведной местью. Да здорово ему полковник насолил.

– Так ты же не знаешь, чего должен сделать.

– Все равно я согласен.

– Ну, как выйдешь отсюда, так сразу и пойдем, гадость делать. А пока посиди, за тобой скоро придут, и я тебе это обещание напомню. А если взбрыкнешь, будешь тут сидеть и не неделю, а все три. Понял?

– Да. Но я на все согласен.

– Берни, веди меня обратно, в кабинет полковника. – Берни молча ведет меня наверх, к солнцу и жаре.

В кабинете полковника ничего не изменилось, только еще жарче стало. Мара лежит на полу и, кажется, спит, а сейн копается в бумагах, и ворот рубахи его расстегнут, а вот это уже совсем не по уставу. Сажусь в удобно стоящее кресло, мужчина за столом смотрит на меня вопросительно. А столик–то ничего, не ДСП, настоящее дерево, солидный, основательный, и сукно на нем новое, такое приятное на ощупь, наверно илларья шерсть. Так, о чем это я?

– Я бы, полковник, на вашем месте перебралась со всеми этими бумагами в соседнюю с Одриком камеру. Там так хорошо, прохладно…

– Асса Анна, у вас изумительное чувство юмора.

– Спасибо за комплимент, но вернемся к делам. Ситуация такова – мне нужен, этот молодой маг, что сидит у вас, а вам, как мне помнится маг, что у меня на поводке. Предлагаю взаимовыгодный обмен, – и машинально поглаживаю пальчиками сукно.

– Вы согласны снять поводок с ассы Вордера? – Мара при упоминании этого имени рычит.

– Нет, снять – не согласна, но могу передать управление его поводком, например, Вам.

– Знаете, асса, вы первый маг, который умеет вести дела и договариваться, а не только угрожать, – а глаза куда–то косятся.

– А зачем сразу угрожать? Угрозы – это так, розочки на торте, не более. Так что согласны? Маг на мага, хороший обмен. К тому же с точки зрения торговли, я вам делаю огромную скидку. Потому как маг Одрик почти никакой, то ли дело асса Вордер. Да и преступления их тоже несоизмеримы, один, прошу прощения, всего лишь вам в челюсть дал, а другой человеческие жертвы приносил. Потом, я в принципе, могу пока и без Одрика обойтись, а вот у вас возможности договориться со мной по этому вопросу больше может и не представиться. Да и парня жалко, у него послезавтра день рождения.

– Я могу подумать? – Видали, он еще думать собрался, а глазки–то блестят странным блеском, совсем нерабочим надо сказать, убираю со стола свои заигравшиеся пальчики.

– Думать? Да вы должны меня уговаривать взять Одрика и отдать Вордера. А Вы думать собрались… Чем Вас эта сделка не устраивает?

– Я не знаю, за что получил в челюсть, – я чувствую, что мне уже тоже хочется дать ему в челюсть.

– А, это… Я тоже не знаю, за что он вам дал. И что? Мне это не мешает. Но думаю, что скоро мы это не узнаем, Одрик собирается молчать как гоблин на допросе.

– Если дело обстоит так, то ладно… Берни! Веди сюда ассу Вордера.

Мне самой общаться с синим коллегой не хочется, может быть в другой раз, но не сейчас, жара донимает нестерпимо. И я еще в льняной размахайке и плетеных сандаликах, а ведь полковник, страшно подумать, в форменном мундире и… О, ужас! В сапожищах! Мне его хочется пожалеть… хотя бы охлаждающий полог раскинуть. Но нет! Отделываюсь сдержанным приветствием ассе Вордеру. Загоняю плетение поводка в стеклянную каплю и торжественно вручаю сейну Калларингу. Наши пальцы соприкасаются на мгновение… или дольше, они даже сплетаются, м–да, жара мозги, конечно, точит, но не до такой же степени.

– Полковник, может быть, Вы дадите соответствующие распоряжения, и я покину это заведение, чтобы больше Вам не мешать. У Вас с ассой Вордером, наверняка, предстоит конфиденциальный разговор.

– Да–да…конечно, – произносит он совершенно изможденным голосом.

– Я, пожалуй, подожду снаружи в коридоре.

В коридоре воздуха побольше, и скознячек, из многочисленных дверей, гуляет. А местные сотрудники в своей черной форме мужественно превозмогают погодные катаклизмы, бедненькие. Понятное дело, люди подневольные. А кто–то не хочет ни на йоту отступить от устава, и дать команду на свободную форму одежды. И сам мается, и людям пытку устроил, упертый как осел. Хотя ослов на Лари не водится… а, вот сейн Калларинг и будет первый. Вот и еще одного ведут, тоже, как упрется, не своротишь, будет второй… Они внешне разные, но где–то внутри на редкость похожи, просто поразительно…

Так, это все лирика. Только бы мой фантазер сейчас не вычудил ничего, хоть в железах, а в глубине бунтует, я отсюда чувствую. Хорошо, что полковник занят с Вордером, Одрика отпускает дежурный офицер. Как только с него снимают кандалы, сцапываю его под ручку и к выходу:

– Давай отсюда живенько.

– Да хоть скаковым варгом, асса Анна.

– Скаковым не надо, у тебя ноги в два раза длиннее, мне не успеть, – мы уже почти дошли до лестницы вниз. Но надо же было полковнику за каким–то фигом высунуться из своего кабинета.

– Молодой человек! Асса Одиринг, Вы не считаете необходимым как минимум извиниться? – Гаарх его дернул, сидел бы себе за своим столом, так нет, родовая спесь покоя не дает.

Одрик замирает на полном скаку, и лицо искажает гримаса, кажется, я слышу, как бухает пульс на его артериях. Что сейчас будет! Я зажмуриваюсь… Дальнейшего даже я предполагать не могла. Одрик, не оборачиваясь, отводит за спину руку в поднятым вверх средним пальцем, и произносит на великом и могучем с ларийским акцентом, но громко и четко:

– Обломайся, кАзел!

Далее немая сцена, но еще не занавес. У меня ведь скопировал, подглядел где–то, уши оборву, язык отрежу! Полковник по интонации понимает, что его более чем послали, некоторое время в шоке, подавился воздухом, не вдохнуть, не выдохнуть не может. Остальные просто застыли, хлопают глазами, ждут, что будет. Я, воспользовавшись паузой, отвешиваю балбесу не сильный, но звонкий подзатыльник, хватаю его за руку. Мы срываемся с места, и проносимся вниз по лестнице, Одрик чуть не сносит дверь, за ним Мара, я последняя успеваю проскочить в просвет, и дверь захлопывается за мной. И, несмотря на то, что за нами никто не гонится, он пролетает не оглядываясь до моста над рукавом Несайи, издает невообразимый вопль, и перемахнув через перила плюхается в воду. Вот здесь наверно занавес…

Пока я по такой жаре бежала за ним до моста, думала – убью. Но мой раздолбай уже вылез из протоки, мокрый, грязный, но счастливый до одури. Не, с таким счастьем не умирают. И я, не стесняясь в выражениях, на дикой смеси ларийского и родного, высказываю все, что про него думаю. А Мара сидит и лыбится, довольная, что не ей одной достается.

– Ты что творишь? Жить надоело!

– Как что? Приобретаю репутацию.

– Я бы тебя собственными руками придушила, и благодари Пресветлую, ты пока мне нужен. Но это только пока!

– Тебе можно, а мне нельзя?

– Я в отличие от тебя, знаю значение произнесенных слов и правильное исполнение жестов.

– А что–то не так?

– В идеале сначала палец демонстративно облизывается или обсасывается…

– Ничего, ты же меня всему научишь?

– С какой это радости?

– А очень удобно разговаривать на никому неизвестном языке, идеальная маскировка. И никаких пологов от прослушивания не надо.

– Ты сомневаешься в моих способностях?

– Я? Нет, нисколечко. Но давно ли ты практикуешься в магии?

– М–м–м…, – да, подловил–таки, гаденыш.

– А, к примеру, асса Вордер занимается этим последние лет тридцать, а то и больше. Понимаешь в чем разница? – Вот зараза, быстро же мой вьюнош ума–разума набирается. Меня отзеркалил, МЕНЯ! Хотя как там было: успех учителя в его ученике. Значит у меня еще и педагогический талант, фрекен Бок, просто.

– А скажи–ка мне, милый ребенок, с чего ты вдруг перешел на «ТЫ»?

– Ну–у, в свете той гадости, которую ты мне предлагаешь сделать, нам желательно быть ровней.

– А разве я тебе назвала что именно?

– Вот не нужно меня за дурака держать, хватит уже.

– Действительно хватит, – меня это несказанно радует, что мальчишка умнеет просто на дрожжах. Но до меня ему…еще ого–го сколько. – И раз сам говоришь, что хватит, то не стой тут посреди улицы в таком разукрашенном виде. Может я ничего не понимаю в живописи, но в присутственные места таких грязных и мокрых – не пускают. Берем извозчика, и к тебе переодеваться.

– А чего его брать, здесь переулками дойти быстрее.

– Ну, тогда, пошли, шевели ходулями.

Калларинг, придушенный жарой и ошарашенный отпором парня, стоял в дверном проеме слегка покачиваясь. Он беспомощно водил глазами, выбирая на кого бы сорваться. Поэтому все проворно разбегались по своим углам, в надежде, что гроза пройдет стороной. Тут из помещения боевых магов высунулся Тадиринг, он зашел как всегда пособирать свежих слухов, побеседовать с Вордером, раз тот все равно скучает в подвалах Тайной стражи, и со своим невероятным чутьем застал самый интересный момент.

– Т–Та… Тадиринг, – начал было Калларинг, тяжело дыша, – ты видел? Что это было?

Старый маг понимал, что его друга полковника сейчас надо хотя бы проветрить, увести из помещения, где только что по такой жаре еще и разгорались нешуточные страсти.

– Командир, да у тебя же перерыв давно должен быть. Нельзя так перерабатывать, это плохо сказывается на твоем здоровье. Пошли: подышим, прогуляемся, пообедаем… А асса Вордер, он подождет здесь, он уже пообедал в камере, за ним сержант последит. Кто сегодня? А, Берни, мальчик мой, ты же последишь?

– Полковник, мне не нужна охрана, – подал голос Вордер, – у Вас же поводок.

– Но я не умею им пользоваться.

– Командир, ничего страшного, я тебя научу, там все просто, – засуетился Тадиринг.

– Только, пожалуйста, асса Тадиринг, аккуратнее, кто знает, чего она там навязала.

– Не переживайте, коллега, я буду сама осторожность…

Они покинули здание Тайной стражи, полковник медленно брел за своим прихрамывающим другом.

– Что это, Тадиринг? Что происходит? Почему?

– Это значит, что мальчик вырос, и заявляет об этом.

– Да, но почему мне!?!

– Я подумаю над этим. А ты не делай проблемы, там, где ее нет.

– Как это нет? Ты видел, что он устраивает, как он мне отвечает!?! Это он у нее научился, у Анны.

– Он все быстро схватывает.

– Так… если он мог этому научиться, значит, они проводят время вместе. И она пришла его вызволять! И ты видел, как она за ним бежала! За каким–то…, он же ничего из себя не представляет, а она с ним!

– Ну ладно, ладно… Может тебе это все кажется? Успокойся, не солидно человеку в твоем звании так реагировать на выходки юнца. Тут мне рассказали про одно новшество, я решил проверить. Вот мы и пришли….

– Тадиринг, с каких это пор ты обедаешь в «Огнях»?

– Да мне интересно, правда это, или болтают.

И они вошли с раскаленной как сковорода улицы в легкую прохладу зала, где их окутала, словно божья благодать свежесть лесного утра. Легкий цветочный аромат наполнял зал, журчащий как ручеек фонтанчик, умиротворял душу. Пока они оглядывались по сторонам, к таким посетителям подскочил олицетворявший безупречность официант, просто истекавший любезностью. И полковник решил почтить заведение своим присутствием. Пока официант упражнялся в витиеватости речи, Тадиринг профессиональным взглядом оценивал оригинальность работы своего коллеги, установившего «климат–контроль».

– Командир, ты совсем ушел в себя? Может быть вернешься, мы не так часто куда–то выходим. А раз уж я тебя вытащил…

– Ну, раз вытащил, сам и командуй, – передал бразды правления Калларинг.

– Как скажешь, – и Тадиринг принялся обсуждать с официантом меню, а полковник опять погрузился в свои раздумья. Оттуда его вызвали Тадиринг и удивительный запах поданного блюда.

– Командир, ты пить чего–нибудь будешь?

– А? Да я уже выпил воды.

– Нет, тобой надо срочно заниматься, мне крайне беспокоит твое состояние. Такое блюдо и запивать просто водой! Ты на пороге болезни, если уже не заболел. Очнись же!

Рыба–сабля, поданная целиком, была действительно хороша – свежайшая, ни одного порванного плавника, а изумрудно–зеленый соус издавал легкий кисловато–освежающий запах.

– В такую жару пить? Нет настроения…

– О какой жаре ты говоришь! Может у тебя жар? Ты явно подорвал свое здоровье на службе, тебе жизненно необходим отдых. Ты спишь хорошо?

– Да, сплю я плохо! Ну, какой отдых может быть во время ярмарки?

– Нет, так до конца ярмарки ты точно не дотянешь, а потом это не последняя ярмарка в Караваче. Что–то надо с тобой делать… Ни сна, ни аппетита, ни желаний, явное нервное переутомление, а может уже и телесное. Нельзя так преступно наплевательски относиться к своему здоровью.

Тадиринг сам уже приступил к трапезе, не дожидаясь заказанного напитка. У столика появился официант с запотевшим штофом, в котором искрилось южное вино. В «Огнях» уже могли позволить такую роскошь, ведь выбраться сюда и сидеть просто «на сухую» было как–то странно.

…И седому магу удалось растормошить своего командира, и их разговор шел на вольную расслабляющую тему. Но хозяин заведения решил «отдать честь» редким гостям и ртутным шариком выкатился в зал. Посыпались дежурные приветствия и пожелания:

– Сейн Калларинг, Вы не представляете, как мне приятно видеть Вас в своем заведении. Вы так редко нас посещаете.

– В свое оправдание могу сказать, что многих я вообще не посещал, и вряд ли это когда–то произойдет. У меня просто слишком мало свободного времени.

– О! я понимаю это, и невероятно признателен за ваш визит. Как Вам у нас? Не разочаровали?

– Все вполне соответствует …. У вас даже какое–то новое приспособление, как будто мы сейчас горным воздухом дышим, так свежо.

– Да это новая магическая установка, мы поставили одни из первых. Все для удобства посетителей.

– Откуда такое новшество, не из столицы случайно?

– Нет, это наше каравачское, у нас умельцы не хуже. Эту магическую систему придумала и установила асса Анна. Она непревзойденный мастер….

Полковник резко выдохнул, его руки скрутила судорога, пальцы неумолимо стискивали стекло. Тонкостенный бокал уже хрустнул от мертвой хватки Калларинга, но пальцы не разжимались, осколки отчаянно впивались в ладонь. Первое, что сделал Тадиринг, это набросил морок на происходящее, чтобы посетители заведения так и оставались в спокойствии. От хозяина заведения не нужно было прятаться, он и так готов был превратиться из колобка в блин, только бы уладить ситуацию. И, естественно, будет нем, как нежно любимая им, и приносящая не плохой доход, рыба.

Сидящий в кабинете полковника Вордер даже успел устать, он уже догадался, что встреча с Калларингом откладывается. Но его очень беспокоило, в чьих руках сейчас поводок. Ожидание становилось невыносимым.

В дом Одрика первой вбежала Мара, надеялась, что ее погладят, брюшко почешут, а может и угостят чем–нибудь. Но Лотти сразу бросилась братику на шею.

– Рор, смотри, кто пришел! – Позвала она, желая поделиться радостью. Из спальни Лотти вышел Рор со своей дежурной улыбочкой. В первый момент он не увидел Одрика, только меня, и посчитал, что «кто пришел» относиться ко мне. Одрик воровским шагом переместился за лестницу и затаился.

– Асса Анна, чем порадуете? Как дела в Тайной…, – его речь прервал Одрик, схватив за горло и прижав к стенке.

– Когда же ты уймешься! Еще одна твоя выходка, и я не посмотрю, что ты мне без пяти минут родственник. Лишишься своего змеиного языка. А Лотти только спокойнее станет, будешь меньше болтать, больше делом заниматься.

Одрик выпустил своего без пяти минут зятя, но для убедительности врезал в стенку кулаком так, что вся его халупа загудела. Рукава его рубахи были закатаны до упора, пекло на улице стояло невообразимое. Юркий взгляд Рора зацепил что–то на руке, воткнувшейся в стену как раз на уровне глаз. Рор даже присвистнул.

– Оу! Ты где–то «птичку» словил. Видать, впрок пошла моя наука, – ответ последовал незамедлительно, второй кулак Одрика прошелся по лицу неутомимого говоруна.

– Заткнуться! Я сказал!

Здесь уже пришло время вмешиваться мне самой, пока эти два петушка друг друга не разукрасили и дом не разнесли. Да и бедная Лотти была готова лишиться чувств. И между двумя лучшими друзьями, без пяти минут родственниками, легла старшая из сестер. В действие ее приводить никто не собирался, но холодный блеск металла остужает самые буйные головы. И сестра наслаждалась, качаясь, как в волнах прибоя в тех потоках лавы, которые извергали друг на друга два добрых молодца.

– Лотти, дорогая, забирай братца. Отведи его, пусть он под водичку окунется, а то перегрелся малость. И приведи его в порядок, он мне сегодня еще нужен. А Рора я верну в целости и сохранности, не переживай. Ты позволишь мне с твоим нареченным побеседовать в твоей спальне? Хорошо? А братик пусть подождет меня внизу.

– Хорошо, хорошо, асса Анна, как скажете.

– Вот и ладненько.

Убираю старшую в ножны, из разбитого носа Рора течет кровь, рукав, которым он закрывался, уже прилично промок. Я быстро накинула на него кровоостанавливающее плетение, хотя не заслужил, и пинком сообщаю ему начальное движение наверх. Плотно закрыв дверь, на всякий случай подставила у нее стульчик, с такими играми взрослых мальчиков можно и подстраховаться. Рор, как бы виновато, опустился на смятую постель Лотти, зря, передо мной невинность изображать не к чему.

– Выкладывай.

– Что?

– Все по интересующему меня вопросу. Что там у вас с Тайной стражей? Что за «птичка», к которой твоя наука нужна?

– «Птичка» это вот, – и Рор вытянул руку, на внутренней стороне которой были шрамы, – Положено пролить кровь в воды Несайи, если … «сорвал первоцвет».

– Что сорвал?

– «Первоцвет»…Ну–у–у… традиция у нас такая в Караваче.

– А–а, поняла, интересная традиция. И что?

– И у него такая «птичка» появилась, относительно свежая. Шрам еще розовый, не побелел.

– А он должен был вам «птичку» предъявить, по этому случаю пирушку устраивать, пивом всех поить, или как?

– Нет, это только его…их дело. Но от пива я бы не отказался.

– Так ты, такой всеведающий, кое–что про друга не знал? Ты у него в доме почти проживаешь! Не верю…

– Его не было в городе полгода, он уезжал. Вернулся – вот только что, в конце Посевника. Он здорово изменился, даже внешне. И до этой поездки его шансы на «птичку» были…э–э–э… призрачны.

– У него какие–то проблемы?

– Да нет, ничего такого, но слишком стеснительный… был.

– А уезжал–то по делам?

– Не–а, там серьезные сложности возникли, сейн Дьо–Магро отправил его из города подальше. Но я подробностей не знаю, никому ничего не рассказывают. Даже Лотти молчит.

– Кто отправил? Сам Калларинг? Кто он ему?

– Да вроде и никто, но какие–то у них дела были, это долго рассказывать. И все время тайны, секреты, даже, когда мы завтракали тогда в трактире, они меня отправили, чтобы пошептаться.

– Та–ак! Вот тут поподробнее. Кто это «мы»? В каком трактире?

– Мы – я, Одрик и сейн Калларинг. А в трактире, в ближайшем, в этом…

– Вы с полковником в этом трактире! Рор, ну ты горазд сочинять, чтобы черный полковник при полном параде вошел в этот трактир! Дуру из меня не делай.

– Так мы не в зале были, а в потайной комнате. А она как увидала, кто перед ней, так сразу, «уважаемый сейн, не будет ли Вам удобнее»… А он такой, «как мило с вашей стороны»…, а потом даже нас вниз отправил, чтобы с ней побеседовать.

– Рор, хватит сплетни разводить.

– Какие сплетни!? Это чистейшая правда! Можете про нее спросить и у Одрика, и у Калларинга…. Уй! Нельзя мне ничего говорить, он же меня в холодную посадит!

– Уточни, кто кого посадит?

– И тот и другой, оба…два…

– И я еще присоединюсь, значит уже три. Да, к тебе очередь!

– Асса Анна пощадите! Если Одрика еще Лотти уговорить сможет, Калларинга никто не уговорит.

– Ага, значит, ты знаешь, что произошло, почему полковник получил в челюсть?

– Знаю.

– И знаешь кто ОНА?

– Знаю.

Ну, вот все и сошлось, я даже и не ожидала, что так быстро и просто.

– Давай выкладывай, но только факты, без твоих славословий.

И я выслушала торопливый рассказ про подавальщицу из трактира, которая обслуживала их еще осенью, а потом видимо жила где–то с Одриком вроде у гномов, с ним же вернулась в Каравач, чего мой художник и не скрывал. Но по возращении в город она оказалась в усадьбе сейна Дьо–Магро, а теперь и вообще на сносях. А когда Одрику это стало известно, то и забурлила молодая кровь. Все предельно ясно и до обидного банально, два самца подрались из–за самки. Я чешу в лобе и прикидываю, насколько, кстати, я вписываюсь в эту мелодраму, и с предвкушением представляю степень уязвления полковничьего самолюбия в свете той гадости, которую я собираюсь устроить. Мне даже хочется увидеть лицо этого напыщенного павлина, когда завтра будет объявлено. Прикидываться таким белым и пушистым илларем, делать мне предложение, а в это время с какой–то подовальщицей! И до сих пор так смотрит, слезу пустить готов – сама невинность. Ну, я тебе устрою… заводи себе хоть десяток, но без меня. Я решительно хватаю дверную ручку:

– Дружок, достаточно. Только назови ее имя, на всякий случай.

– Разве не назвал?

– Ты не переживай, к ней я претензий не имею. Кое к кому, конечно, имею… Она хоть ничего из себя?

– Она–то? Очень даже ничего, правда была, сейчас – сами понимаете. Зовут ее Кайте.

– Ладно, сиди здесь, мы с Одриком сейчас уходим. О дальнейших событиях узнаете из газет.

– Откуда?

– Ну, на базар пойдешь, все узнаешь.

Рооринг облегченно выдохнул, по его зеленым глазам пробежала, нет, даже не усмешка, тень…

Спускаюсь, зову Мару. Мара мокрая, заботливая Лотти и ее искупала…

Полуденный зной разморил город, редкие прохожие не ходили – плавали в раскаленном мареве. Но меня с Одриком это не касалось, у нас был эмоциональный подъем, мы лихо пронеслись сквозь эту жару под спасительные каменные своды ратуши. Здесь тишина, полумрак, есть чем дышать, и никого, всех жара распугала. Находим нужную комнату, там за стойкой сидит в полудреме регистраторша (не знаю, как ее еще обозвать) и лениво обмахивает себя веером. Заслышав, что кто–то вошел, ее веки чуть разлепляются, узнав о цели визита глаза, наконец, раскрываются, а увидев, КТО перед ней, распахиваются еще больше, она вскакивает – на ней мой вариант летнего костюма, конечно менее радикальных цветов и без головного убора.

– Асса Анна, это такая честь для нас, это так неожиданно… И молодой человек…ой, как же Вас… ведь ваша сестра, она тоже скоро… и Вы… Асса Одиринг, Вы не представляете как я рада. Таких клиентов мэтр Гирам примет лично, – и она дернула за шнур, вероятно вызывая кого–то.

– Уважаемая смиз, простите, это лишнее. У нас всего лишь оглашение, ничего более, мы не торопимся. Нет, мы вообще сейчас спешим, я имела в виду, не торопимся с этим делом.

– Все верно! Конечно, конечно, в таких делах торопиться нельзя. Это такой ответственный шаг!

За стойкой семенящим шагом двигается какая–то престарелая особа. Регистраторша наклоняется к ней и более чем слышным шепотом спрашивает:

– Мама, у тебя там все готово? Я веду туда клиентов, зови мэтра.

Голова мамы показывается из–за стойки на несколько секунд, взгляд устремляется на меня, потом на Одрика, я слышу перепуганное оханье и семенящие шаги. Регистраторша тащит нас куда–то, называя это салоном, типа нам положено спецобслуживание. О, Пресветлая, дали бы бумагу подписать и дело с концом, видать, мы попали. Нас усаживают на полукруглый диванчик, еще чем–то пичкать собираются, по случаю жары у них даже мороженое есть на илларьем молоке.

– Ничего у них не бери, если только воду, – шепчет мне на ухо Одрик. Опускаю свой полог с охлаждением.

– Да я и не собиралась, только чего ты так напрягся?

– Знаешь, кто мама нашей уважаемой смиз?

– И кто?

– Долгое время она была кухаркой у Калларинга, смиз Тенире.

– Вот даже как! А почему ушла?

– А мне почем знать? Спроси у него сама, если интересно.

– Боюсь, что с завтрашнего дня нам уже с ним спокойно не разговаривать.

Нам приносят воды на половину со льдом в высоких стаканах, я прошу еще тарелочку для собачки. Мара довольна, что здесь можно на каменном полу распластаться в позе цыпленка табака, демонам тоже бывает жарко. Стоило Одрику сделать один глоток, и как будто яду глотнул, а не воды, брови сдвинулись, глаза потемнели…

– Что?! Что–то не так? – беспокоюсь я.

– Это лед с вершины Матнарша, я не мог не узнать. А! – с горечью машет рукой, – Не обращай внимания, это мое личное, это к делу не относится.

– Слушай, сделай вид, что не доволен, у тебя сейчас очень подходящий образ.