Текст книги "Hunters and Victims (СИ)"
Автор книги: Sascha_Forever_21
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 68 страниц)
Холод выжег дыру в моей груди от этих страшных слов. Он обдал горячим дыханием кожу, покрывшуюся мурашками. Нож коротко взмахнул… и он вонзил его в прорезь своей маски, раскраивая на месте рта дыру. Он поднял на меня лицо, высоко вдохнув – и я увидела поджатые губы. В темноте не понять формы и черт лица: я вижу лишь тень от ямочки на подбородке и верхней губы. А после он приникает к бедру горячим, влажным дыханием, скользит по коже кончиком языка и оставляет резкий укус, такой сильный, что я поневоле вскрикиваю.
Скажи, что тебе это не нравится… признайся себе…
Я могла бы кричать, но не кричала. Могла бы уже давно поднять панику и рискнуть: получить нож в сердце – или выгорело бы и убийца метнулся бы в окно… Единственное, что я сделала – крепко обхватила голову рукой, сжимая пальцы на затылке и, не отдавая отчёта, притиснула его к себе ближе.
– Умоляю… – только и смогла выдавить, но не понимала, о чём именно молила: чтобы ушёл и не тронул или чтобы не отпускал.
– Опасно, – покачал он медленно головой, и губы провели по коже, шепча, – беги, детка… беги.
Он подсказал, прервал мой шок, дал шанс – и я вздрогнула и отшагнула. Нож прервал мой порыв сорваться прочь. Крик взмахнул острым лезвием и размашисто вогнал его в дощатый пол в сантиметре от моей ступни. Нож глубоко засел в дерево: останется насечка как напоминание о том, что он был здесь. Свободными руками он скользнул по ногам и подхватил, вставая вместе со мной – держа крепко под коленями и заставляя опереться ладонями себе о плечи.
Безумие. Сумасшествие. Я податливая, как глина. Мне не хочется кричать и звать на помощь – тот, кто мог бы помочь, вдруг оказался рядом. Я впиваюсь пальцами в плечи и оглаживаю их, срывая громкий вздох. Всё, что я ощущала до… люди, к которым испытывала желание… сегодняшний несостоявшийся поцелуй… всё утонуло и погасло, как в мутной проруби, обжигающей холодом, опаляющей пламенем. Страх смешался с похотью, томным предчувствием охватил меня – а в его хватке и глубине горящих как две пригоршни глаз, едва видневшихся в прорезях глазниц, я видела немую, фанатичную, тёмную потребность обладать. Я не понимала, как, но лица притёрлись друг к другу. Оставалось лишь запустить руку под чёрный капюшон… Но пальцы лишь нащупали края маски, скользнули по шее – и упали на грудь.
Громкий скрип половицы за моей дверью спугнул нас. Миг – и он опустил меня на пол, столкнул со своих бёдер и метнулся вбок. В приоткрывшуюся дверь упал столб света из коридора… представляю, какой я предстала перед матерью.
В моей комнате убийца. В моей комнате Крик.
Мысль билась в голове, едва я представила, как он наносит жестокий удар в грудь или в плечо невовремя появившейся маме – и вышла к ней навстречу, спиной повернулась к нему, понимая, что там, за плечами, темнота скрывает голодного зверя.
– Ты в порядке? – она выглядела сонной. – Мне кажется, ты вскрикнула…
– Да что ты, нет! – слабо улыбнулась я и изобразила зевок. – Я уже сплю. Прости, мам, тебе показалось.
Она окинула взглядом комнату за мной. Рука нажала плотнее на дверь, и она отворила её до конца, осматриваясь…
Я со страхом повернула голову и обомлела. Комната была пустой. По счастью, нож, пронзивший доски, терялся в темноте. Но Крика нигде не было.
Где он?!
– Доброй ночи, – бормотнула мама и ушла к себе, затворив дверь.
Я осталась в полном замешательстве. Замерла, положив руку на грудь и глубоко дыша. Первым делом заглянула не без опасений в шкаф… прошла в ванную… подёргала запертое окно.
Он как растворился. Только нож с чёрной рукоятью остался зловещим, немым напоминанием, что он был здесь – и укус, обжигающий бедро. Я задрала сорочку и провела по покрасневшей коже пальцами. На ней остался отпечаток зубов.
Ладони ещё горели, словно я опалила их, касаясь его, а тело продолжало ныть, изнемогающе напоминая о себе разлившейся в низу живота горечью.
Я обошла нож кругом. Он казался мне идолом, поставленным в честь зловещего божества. Присев на колено, ухватилась за рукоять, которую стискивала его рука, и старательно потянула на себя. Бесполезно… Как бы я ни пробовала, сил моих не хватало вытащить лезвие.
Я устало прилегла на кровать, накрывшись пледом и обняв себя. Дрожь выколачивала страх и желание, всё смешивалось и перетекало из одного в другое. Потихоньку глаза мои слипались, но пугающее понимание, что я, кажется, поддалась убийце, осталось тяжелым камнем на душе.
Я заснула беспокойно, буквально провалившись в беспамятство. Но наутро, едва открыв глаза, застыла от испуга и едва сглотнула вязкую слюну.
Нож пропал, словно его и не было.
====== Убийство в лесу ======
Комментарий к Убийство в лесу The Writing On The Wall – Iron Maiden
Следующая глава уже в пятницу, а вам на радость – новый арт и новая встреча Крика и Лесли: https://vk.com/saschaforever21?w=wall-170410898_1271
А поглядите ещё на нашего красавца, музыка к главе и опрос тоже тут:
https://vk.com/wall-170410898_1278
Юджин Уайтхед шёл в три пятнадцать ночи с дежурства к крыльцу собственного дома. Машину, на которой он приехал – старенький Plymouth Voyager – оставил у края дороги. При нём был табельный пистолет «Glock 21» в набедренной кобуре, жетон полицейского с выдавленным тяжёлым прессом по стали порядковым номером, а также ключи от автомобиля и от дома.
В двухэтажном доме, обычном с виду, мирно спали жена и пятимесячная дочь. Ночь была тёмной, улица – тихой, предутреннее небо – облачным. Юджин был отличным полицейским, но то ли он потерял бдительность, то ли на него слишком внезапно напали, но убийца зашёл сбоку и точным ударом в висок рукоятью ножа-боуи сбил его на траву.
Он слышал звук подъезжающего автомобиля, притаившись за высокой живой изгородью, и мрачно взглянул на дорожку, по которой вот-вот пройдёт будущий покойник. Ночь была холодной, но обнажённые руки в безрукавке совсем не замёрзли. Крик выдохнул осторожно носом, чтобы не выпускать пар изо рта – и опустил на подбородок маску, зафиксировав её плотнее на затылке с помощью эластичного ремешка. Он поправил капюшон на голове и услышал звук захлопнувшейся автомобильной двери.
Ладонь легла на нож, до того находившийся в специальном кожаном креплении на ремне, стянувшем талию. Крик медленно приподнялся с колена, двигаясь за изгородью в полусогнутом состоянии параллельно полицейскому. Тот ничего не подозревал и шёл с преспокойным лицом к себе домой, уже не ожидая ни подвоха, ни опасности. В Юджине Уайтхэде было порядка метра семидесяти восьми роста, сам он – достаточно крепкий, пусть и с точки зрения Крика тучный боров, неясно как работающий на своей должности, за что его только держат. Он плохо бегает, плохо стреляет, плохо думает. Он плох во всём: куда такой туше служить и защищать? Крик усмехнулся. От него, например. Прямо сейчас он устроит ублюдку форменное испытание: сумеет ли среагировать и увернуться, побарахтается ли перед смертью ещё минуту или две, или так и сдохнет как продажное ничтожество?
Юджин прошёл мимо, даже не обратив внимания на тень, мелькнувшую за его спиной. Она бесшумно перемахнула живую изгородь, армейские ботинки приземлились на носки в траву. Крадучись, Крик последовал за мужчиной след в след, не спуская с него глаз, и только близ ограды собственного дома замахнулся коротко рукоятью ножа и ударил ею в висок.
Полицейский с коротким стоном от такого удара повалился вперёд, но маньяк ловко придержал его за грудь, положив поперёк руку в перчатке и легко взваливая на руки мужчину. Крик был выше него сантиметров на десять или тринадцать и куда крепче и мускулистее, так что понёс без натуги.
– Ничего, – усмехнулся он тихо, взирая через маску на Юджина, – покатайся немножко вот так. Скоро мы с тобой вообще станем ближе некуда… И заодно узнаем друг друга получше.
Он подошёл к автомобилю, выудил из кармана брюк Уайтхэда ключи и, открыв дверь, усадил того на пассажирское сиденье рядом с собой. Сам же Крик занял место водителя, благоразумно осмотрев плимут до того на предмет камер и парктроников: хоть это и рухлядь, но кто знает, чем её решил напичкать этот горе-водитель. Единственную – с лобового стекла – он деликатно снял и положил к себе в карман. Крик привык перестраховываться и продумывать всё заранее.
Плимут легко завёлся и тронулся под его рукой. Крик был удивительно хладнокровен и сосредоточен. Он ровно повёл машину прочь за пределы города в лесополосу, видневшуюся совсем неподалёку: до выезда рукой подать, а все центральные магистрали так и не перекрыты… Он фыркнул, положив локоть в приоткрытое окно. Левая рука раздражённо стукнула пальцами по рулю. Так до сих пор и недооценили то, что он делает? Напрасно, они расслабились ещё задолго до его появления, его или такого, как он.
Крик усмехнулся, призрачное лицо безразлично взглянуло в зеркало заднего обзора. Он осторожно повёл плимут на обочину и скатился к деревьям, выключив фары. Не теряя даром времени, он вытащил Юджина с сиденья и взвалил себе на плечо, на локоть повесив моток прочной верёвки, и, насвистывая, пошёл по знакомой тропе в пролесок.
Каждый шаг был лёгким, точно его не ранили несколькими днями назад в плечо, и Винсент, тот чёрный ублюдок, не пронзил ему ногу ножницами. Чего только они не удумают, чтобы спасти собственные шкуры, ничтожества. Крик ушёл не так далеко от дороги, но сделал это грамотно – балку знает не каждый, она переходит в глубокий овраг, так что здесь вряд ли кто будет так сразу искать Юджина, благо полицейские обратно к городу не сразу пойдут, а примутся рыскать в лесу. Он радостно вдохнул грудью свежий воздух и терпкий запах сосновых игл и улыбнулся под маской.
Пока шёл и осторожно скользил по талым листьям, голову занимала девчонка. Лесли. Чёрт возьми, она была тем самым осложнением, которое могло вполне помешать некоторым его планам – да и помешало, собственно. Но стоило вспомнить тёмные глаза, дрожащие двумя влажными озёрами при виде него… и этот молящий, скорбный взгляд…
Он невольно тряхнул головой, снова поймав себя на том, что улыбается, и поправил грузное тело у себя на плече.
– Не тебя я бы на руках носил, дружище, – ухмыльнулся он, хлопнув его ладонью в перчатке по заду, – отъелся, чёрт возьми…
В пальцах закололо, когда он вспомнил, как в его же руках всего лишь две ночи назад оседала его девочка. Сладок каждый её вымученный вздох, каждый взгляд, которым она буквально молила её не трогать. А он бы тронул. Тронул и не раз, будь его воля и возможность вонзить нож по самую рукоять в трепещущую плоть, прильнуть к ней и вынуть клинок, чтобы нанизать ещё теплое и живое тело снова и снова.
Он моргнул и оскалился, выдыхая из-под маски густой холодный пар. Она идеальная его жертва: он понял это, когда впервые увидел и коснулся её руки. Всего лишь руки – а тело уже охватила пьянящая истома. Он хотел прирезать её как можно быстрее, чтобы не ощущать этого – но рука не поднялась сама, и он ушёл, дьявол, просто удалился, оставляя её в луже собственной рвоты.
Он наблюдал за ней всё больше и чаще, смотрел и пристально следил со странным чувством – страха, что с ней может что-то случиться.
– Всё самое плохое с ней уже случилось, – рассудил вслух Крик, вскинув бровь и швыряя Юджина на землю, – с ней случился ты…
Пока полицейский вяло приходил в себя, он привстал рядом на колено и живо связал Уайтхэда, так крепко, что был уверен – тому не выбраться. Да что там, он сам бы из собственных пут и то не спасся. Задумчиво насвистывая, он заложил ещё пару петель на запястьях и, подумав, встал и прокрутил в руке снятый с Юджина глок.
Пистолет серебряной стрелой лёг в ладонь, затем, взметнувшись, посмотрел дулом вбок. Убийца прищурился и улыбнулся, различая дальний и приметный древесный ствол. Интересно, попадёт ли? Крик вытянул руку и примерился, взяв на прицел стройную сосну.
Однако в этот момент в его ногах завозился и застонал Юджин. Крик с усмешкой обратил взгляд на него, прокрутив пистолет на пальце – и, хорошенько размахнувшись, закинул вдруг его в дальний кустарник.
Этот пугач ему не нужен. Нет ничего лучше хорошего охотничьего ножа: тихого, бесшумного, некичливого убийцы. Перехватив нож за чёрную рукоять, Крик провернул его в руке, но не для того, чтобы увидеть ледяной ужас в глазах полицейского, а чтобы разогреть и размять руку. Только дурак решит, что убивать людей просто. Дудки… для этого нужна своя сноровка.
Крик равнодушно взглянул на Юджина сверху вниз и медленно наклонил голову вбок. Его крепкий силуэт освещало разве что тусклое предрассветное небо, и полицейский дёрнулся и замычал в кляп, сделанный из кручёной тряпки, но хорошенько пережимавший ему челюсти.
– Узнаёшь меня? – спросил тихо Крик.
Неподалёку на болотах кричала выпь. Крик хотел наведаться к трясине, но уже после того, как исполнит задуманное. Он отвернулся от мужчины, размеренно дыша полной грудью. В холодном воздухе под кожей перекатывались мышцы на его руках, блестело серебром лезвие ножа… слишком начищенное, ещё не попившее чужой крови.
Короткий замах, удар. Юджин взвыл, когда кровь брызнула на траву и обагрила его грудь. Крик сделал быстрый секущий удар, молниеносный, как змеиный бросок – и тут же отвёл руку к своему животу, наблюдая за тем, как дёргается в путах и стонет в кляп Юджин Уайтхэд. Скос обуха был не менее остёр, чем притуплённое лезвие – однако именно что лезвие Крик точил до бритвенной остроты. Обух с развитой гардой он перехватил поудобнее и с удовольствием и весёлым «ха!» вмазал прямо в нос полицейскому, слушая его вой и сдавленные вопли.
– Чего ты орёшь? – низко спросил Крик, довольный зрелищем, и присел перед лицом Юджина, схватив его за форменную рубашку и притянув к себе. – Подумаешь, рассёк тебе кожу… я же не сделал до сих пор вот так.
Острие клинка, направленное чуть вверх, неглубоко пронзило грудь мужчины, и Юджин выдохнул, не веря, что это происходит именно с ним. Кровь текла из разбитого носа, заливала живот из посечёной полосы вдоль груди. Но теперь из него смотрела чёрная рукоять, которую Крик, не отрывая взгляда из-под маски, медленно провернул в ране. Боль взорвала тело, мозг зашёлся импульсами – вскочить, вырвать инородный предмет из раны, наброситься на своего мучителя. Сука, выродок… за ним охотится целый город, весь полицейский участок стоит на ногах. А он похищает офицера и увозит его… увозит… Юджин озадачено осмотрелся, похрипывая. В лес?!
– Что, Уайтхэд? – тихо спросил выблядок, потрепав его широкой ладонью по голове. Юджин отчаянно вскрикнул, из-за кляпа больно прикусив себе язык, и мотнул головой, не желая чувствовать прикосновение этой сволочи. – Открыл глазки?
Белая маска призраком плыла в воздухе, покоилась как ритуальное одеяние, а чёрная ткань обрамляла широкие мускулистые плечи. Впервые Юджин видел перед собой убийцу и осознал, краем сознания понял, что ему отсюда не выбраться. Судя по мускулатуре, ему ничего не стоило донести его сюда. Скотина, он даже не запыхался.
– М-м-мффф, – промычал он, сдвинув брови и дёрнувшись. Нож Крик вынул из груди Юджина и взял обратным хватом, пытливо замирая напротив веснушчатого лица копа своей белой маской. – М-ммм!
Ещё один взмах – и нож вонзился десятью сантиметрами ниже, под лёгкое, отчего грузное тело Юджина содрогнулось в диком приступе боли – и он крепко зажмурил глаза, повторяя про себя: это не на самом деле, это не на самом деле…
Несколько дней всё было спокойно. Маньяк притих и затаился, но вот сейчас он вышел на охоту снова и озверел окончательно, раз взялся даже за полицию. Юджина била дрожь, всё тело покрылось испариной. Нож вышел из лёгкого, заставляя мужчину завыть от прорезавшей всё тело боли – она прошла сквозь грудь и засела между лопаток. Хрип, стон… Крик равнодушно посмотрел на судороги человека, умирающего от кровопотери напротив, и заметил:
– Легко быть продажным копом?.. Или ты снова скажешь, что не виноват? Что продался не один ты? Что Сьюэлл была сама виновата, так ты скажешь, червяк? Вы все вините кого-то, но ты-то должен был поступить как человек. Вы запустили этот механизм, вы разбудили всё это.
Боль нарывала, не переставала… Выразить её иначе чем воем в кляп Юджин не мог. Осознание, что он знаком с убийцей, крутилось в голове… Но он заткнулся и напрягся, когда Крик схватил его за вихрастый русый чуб и жёстко сжал, встряхнул – и отогнул шею далеко назад, заставляя взглянуть в бездны чёрных глазниц напуганными и обречёнными светло-карими глазами.
– Какая интересная штука, – заметил Крик, изучающе разглядывая желтоватые крапинки на радужке глаз Юджина, – и ты, пёс, и она – оба кареглазые, но насколько же вы разные, и насколько по-разному я хочу с вами поступить.
Нож лёг Юджину на лицо, лезвие чуть надавило, и он задёргался, вымученно хрипя в кляп.
– Когда закончу здесь, – задумчиво сказал убийца, разрезая кожу на лице от губы до виска и оставляя Юджина исходить в глухом вопле, – не смогу сдержать данного себе обещания держаться от неё хоть на самую малость подальше. Это выше моих сил, Уайтхэд; впервые чувствую такое странное принадлежание своей жертве.
Он равнодушно остановился пустым взглядом на мужчине, а затем выпадом – быстрым, отточенным движением – пронзил его плечо.
Исколотый и изрезанный, Юджин медленно истекал собственной кровью, всхлипывая от осознания безысходности и скорой смерти. Перед глазами мелькали чёрные тени, пляшущие от листвы и сосновых ветвей по белой маске, вставшей перед ним. Неужели в последние минуты жизни он будет видеть эту рожу?! От досады, боли, обиды и страха Юджин жалобно застонал, смежив плотно веки. Но невольно приоткрыл глаза, услышав:
– Но хватит о моей любви. Я не настолько жесток, чтобы дразнить ею покойника, однако ты гадаешь, почему оказался в моих руках?
Пальцы его ласково легли на окровавленную шею Юджина, отчего тот дёрнулся и свирепо скривил лицо.
– Оу… – Крик озадаченно усмехнулся и убрал ладонь. – Так тебе не нравится? Странно. Я думал, ты предпочитаешь примерно так же вести себя с теми, кто послабее… самую малость. Например, с Селией Вильялопес. Да ведь?
Он выбросил руку вперёд, которая сомкнулась на глотке Юджина ошейником. Крик сузил глаза под маской, тон его стал жёстким, бескомпромиссным:
– Сколько тогда тебе заплатили? – спросил он, хмыкнув. – Тысячу долларов? Две тысячи? Не отвечай, я знаю: тебе дали пять тысяч и ещё пять обещали, когда всё замнётся. Это очень солидные деньги, брат, я тебя понимаю. За них ты будешь батрачиться ещё очень долго, но ты пойми. Коп не продаётся.
Рука с ножом резко выстрелила вперёд, пронзив мягкий живот. Внушительных размеров нож-боуи, которым легко потрошить оленей и кабанов, взрезал от низа живота до грудины тело Юджина, дрожащего в предсмертной лихорадке и воющего от адской боли и понимания своей смерти. Крик не торопился кончать его: он желал насладиться сам и сделать так, чтобы мерзавец тоже всё прочувствовал.
Юджин угасает взглядом, умирает в страшных мучениях, в луже собственной крови, впитавшейся в форменную голубую рубашку, в синие полицейские брюки, в сырую землю, где под пальцами он чувствует бегающих пауков и сороконожек. Самый страшный паук здесь – Крик, он искусно плетёт свою паутину и мягко окутывает в неё жертв, чтобы когда нужно сожрать живьём.
– Ты знаешь, почему сдох, – жёстко говорит он, толкая Юджина на землю и надавливая крепким коленом ему на кадык. – Ты знаешь это сам…
Он душит Юджина и чувствует, как из сипящего горла выталкивается брызнувшая кровь. Рука сжимает нож и кромсает тело, исступлённо, и когда он как гирлянды вынимает рукой тёплые, змеящиеся кишки, полицейский всё ещё жив и смотрит на собственные внутренние органы широкими от болевого шока зрачками.
Крик оскалился, резко углубил проникновение клинка – так, что Юджин мелко затрясся под его рукой и затих. Паршивая свинья, он даже умирает как хряк на заклании.
Когда ещё теплое тело начинает остывать, а нож уже вытерт перчаткой и спрятан в ножны, ему ничего не остаётся, как мечтать. И Крик медленно и устало прикрывает глаза, не снимая маски. Он словно сросся с ней, и она стала его вторым лицом, самым искренним, самым смелым, честным и привлекательным.
Он знал, что нравится ей тоже. Чувствовал по тому, как она обхватила его голову… В паху от одной мысли тяжело налилось, и он громко выдохнул, вспоминая гладкую кожу бёдер, которые оглаживал. Он хотел себе святыню – и он получил. Совсем юная, оказавшаяся совершенно безвинной, попавшая в дурную историю лишь потому, что связалась не с тем, с кем следует… Это ничего, он защитит её от них. Защитит… От себя бы защитить. И так ли она безвинна?.. Он узнает. Крик выдохнул и посмотрел коротко в небо. Лучше бы это было правдой. Он не способен её убить так же просто, как любого из них. Но если будет надо?
Когда надо, он, в отличие от всех этих ублюдков, делает. Ему всё равно, сколько человек потребуется убить, если нужно, он зальёт Вудсборо кровью. Сегодня полицейские патрули ищут его не в том месте… и она пока что безвинна. Быть может… воспользоваться шансом?
Крик плавно скользит по ремню перчаткой, расстёгивая его и касаясь себя под бельём. Он уже давно возбуждён и взвинчен, это состояние не проходит вот уже несколько дней.
Стиснув зубы, он толкнул лезвием ножа маску с подбородка и выдохнул пар. Лицо раскраснелось, но убийца без смущения остался на коленях, вспоминая, как это было с ней, и как её рука легла ему на затылок. Он бы отдал многое, чтобы ощутить это снова.
Глубоко вздохнув, он застегнул молнию брюк, не давая себе опомниться – и уже куда трезвее взглянул на тело Юджина, распластанное в луже крови. В его голове вызрел план. Он горячо захотел прямо сейчас увидеть её – снова, потому что не смог бы иначе. Потому что после того, как выпотрошил эту свинью, чувствовал себя грязным, и ему нужно очиститься.
К ней, к ней… когда это стало потребностью? Крик хладнокровно спрятал нож под краем безрукавки, осмотрел место преступления критически. Что увидит полиция, когда прибудет сюда? Его фирменный почерк, конечно. И Уайтхэда, раскинувшегося в грязных комьях земли.
Он заслужил смерть, но почему тогда Крик хочет отмыться?..
Руки крепко сжимают моё горло и хватают за локти, под коленями, поперёк живота, потому что скользят и не остаются на месте. Они жадно трогают и рвут на мне одежду, тело горит от желания и дрожит от нахлынувшего прогорклой, тёмной волной страха – и я захлёбываюсь и бьюсь, силясь вырваться, но понимая, что не могу этого сделать… и никогда не смогу.
Рассветное небо освещает его силуэт. Он пришёл очень ранним утром, проник ко мне через окно, спрыгнул пружиняще на пол и сразу взял в руки, сгрёб и прижал к себе, тихо покачивая. Сознание отказывалось верить, что всё по-настоящему, а во сне я могла и хотела делать то, что никогда бы не сделала в жизни. Думала, что он ненастоящий и только лишь снится мне, а потому немедленно сгребла чёрную ткань у него на груди и обхватила рукой за талию, спросонья уткнувшись лицом ему в плечо.
Опять этот сон. Третий день кряду я вижу его – почему не Стива, с которым мы расстались только вечером? Он снова взялся провожать до дома, а я простила ему те слова… Почему не парня из той моей жизни? Нет, ко мне приходит чёртов убийца. Мне от этого горько-сладко, страх вязнет на языке, но хочется снова ощутить это – прикосновение и близость кого-то настолько же опасного, как он… нет. Его самого.
Я не поняла, что произошло, пока мозг не пронзило: это не сон, это не понарошку. Пальцы сжались крепче на его одежде, я ощутила запах леса, исходивший от него – и отшатнулась, дёрнувшись в постели. Но Крик придержал меня за талию, насев коленом на белую постель, и молча привлёк к себе обратно на плечо, заставляя, занемевшую от страха, подчиниться.
– Прекрати, – взмолилась я, шепча в пустоту и прижимаясь. – Для чего ты делаешь это. Зачем приходишь ко мне…
Его одежда в крови: это значит, он убил кого-то опять. Я отстранилась, и он позволил. Осторожно провела по его предплечьям, скользнула по ним ладонями и села в постели, слыша его тихое дыхание и бешеный стук собственного сердца. Посмотрела в чёрные глазницы и нехотя прикоснулась обеими руками выпуклых белых щёк кричащего лица. Он выдохнул с таким облегчением, что мне стало не по себе.
– Не прогоняй, – только и пробормотал он, мягко опадая в мои руки, и я вспомнила, как всё началось, подхватывая его и крепко стискивая.
====== Крик, Цейлон и прочие неприятности ======
Комментарий к Крик, Цейлон и прочие неприятности You're All I Want / Cigarettes After Sex
Следующую главу ждите уже завтра 🔪
Его объятия больше похожи на капкан. Из них так просто не вырваться, не спастись, ему не скажешь «нет», его не оттолкнёшь: уткнувшись белым лбом маски мне в живот, Крик устало расслабился. Спина медленно поднялась и опустилась, и можно подумать, что он забылся глубоким сном. Но я не верю в это и меня не обмануть: чувствую, как напряжены спина и руки, достаточно лишь коснуться плотного узла на холке, спускающегося между лопаток.
Пятый час утра, скоро дом проснётся, и мне страшно – страшнее чем ночью. Я знала, что он может заявиться ко мне в любое время, когда захочет, и до того… Теперь же осознание, что для него нет запертых дверей и преград, пришло окончательно. Он больше и сильнее меня, но что ещё хуже – Крик не в себе.
Совсем не в себе.
Его пальцы медленно помяли мои бедра, сжались и разжались, после чего он тихо выдохнул.
Честно сказать, Лесли, я впервые за несколько дней смог прикрыть глаза… Это были его слова прежде, чем он затих большим зверем, распластанным по моей кровати.
Я заозиралась и посмотрела по сторонам, всё же купившись на ровное, глубокое дыхание. Единственное, до чего можно дотянуться – тумбочка, на ней – лампа. Выйдет ли вырубить его, если я ударю?..
Тишина уходящей ночи звенела в комнате. Я осторожно отняла спину от подушки и потянулась за лампой, едва ощутимо двинувшись… Он поднял маску и пытливо вгляделся:
– Ты же знаешь, этим меня точно не свалить. Если хочешь ударить, чтобы я какое-то время был в отключке или вовсе прекратил преследовать – бей ножом.
Я прерывисто дышала, стараясь не взбесить его. Страх выстлал вены льдом, в горле стало тесно и колко. Он привстал на локтях и задумчиво вгляделся в мою допотопную сорочку. В руке был нож… когда и откуда он успел вынуть его? Лезвие осторожно, как хирургический скальпель – крыла бабочки, коснулось волана на моей груди и отогнуло его. Я коротко сглотнула, наблюдая за тем, как Крик ведёт ножом вдоль тела и вдруг невозмутимо отнимает его и прикладывает к своему горлу. Меня охватил ступор.
Свет в комнате кажется прозрачным, темнота отступает по углам, но он словно пришёл вместе с ней – и кажется частью ушедшей ночи, оставшейся со мной в последние минуты. Руку он неожиданно ласково положил мне на скулу и пригладил: пальцы длинные и ладонь большая. В такую не грех и зарыться лицом, но всё, что я делаю внезапно даже для себя – лишь приникаю к ней щекой и прикрываю глаза.
Он перевёл руку на мою ладонь и положил её на чёрную рукоять ножа, приставленную к собственному горлу. Медленно сомкнул на ней мои же пальцы, обжав их рукой, и я почувствовала его хватку. Железная.
– Это всё так просто закончить, – голос был хриплый, как спросонья, – рассечь глотку – это быстро. И почти безболезненно.
– Лжёшь, – покачала я головой и поджала губы. – Это наверняка чертовски больно.
– Ну, – Крик усмехнулся, – это неприятно, зато почти мгновенно. Но вряд ли для тебя последует наказание. Я уже заслужил своё место на электрическом стуле.
– И тебя это напрягает? – вскинула я брови, слабо притискивая к кадыку лезвие. Он сглотнул. – Я думала, что мужчина, который убивает так легко, точно так же относится к последствиям своей охоты…
– Ты сказала верное слово, – кивнул он медленно, – охота. Когда она закончится, мне будет всё равно: так не проще ли прекратить мои мучения и спасти ещё группу людей от моей расправы? Прямо сейчас? Без суда.
Он осторожно привстал, надвинулся на меня так, что нож поневоле вот-вот вошёл бы в кожу, и я отпрянула, насколько могла. Рука дрогнула. Тряпка…
В ту же секунду, поняв это, он резко выбил нож из моей руки, сомкнув пальцы на запястьях и вжимая меня в деревянное изголовье кровати. Он прильнул следом, налегая грудью на грудь. Сейчас мне не казалось, что маска и Крик – неделимое целое. Там, под ней, был кто-то, чьи прикосновения мне знакомы, но сорвать её нет ни единого шанса – он прижал мои руки и собрал вдруг оба запястья одной ладонью, словно пристегнул у меня над головой, нависнув следом. Запах ночи и леса, прелой листвы и сырости – всё это исходит от него, окутывает туманной вуалью. Второй рукой он осторожно приподнял свою маску. Чьи это губы?... Я не могла разобрать в узкую полоску, а в играющих полутенях сложно определить черты. Но один короткий рывок покрыл сантиметры между нами.
Он сорвал мой поцелуй легко, как ветер срывает яблоневый цвет с уже опавшей ветки. Вот так просто…
Я пыталась довериться Стиву, зная, что он испытывает ко мне нечто большее, чем просто симпатию. Я хотела узнать его лучше перед тем, как поддаться чувствам и соприкоснуться губами – для меня это не просто касание, это немой диалог, обещание доверять и быть ближе.
Но Крик его опередил. Опередил всех, и чужие образы стёрлись из головы, ставшей белым листом. Губы смяли мои, язык медленно скользнул по ним и раскрыл, проникая. Даже сквозь прикрытые веки просачивается мягкое розово-оранжевое рассветное солнце, и мне хочется плакать – потому что я, кажется, нашла утраченный покой.
Он хочет отстраниться, но я крепко прикусываю его нижнюю губу – и не даю так просто уйти. Я не хочу.
Но его руки, сжимающие мои запястья, убивали этой ночью, а запах крови так же отчётлив, как дождь и сосны, которыми пахнет его безрукавка. Я медленно изгибаюсь навстречу, оставаясь прикованной – но он уже прекратил и отстранился, легко опустив маску назад и спрятавшись полностью.
– Кто ты такой?
Мой голос, наверное, прозвучал так жалобно, что он тихо рассмеялся, но из-за маски смех показался зловещим. Я поневоле сжалась, ожидая от него всего, что угодно. Но он лишь повёл головой вбок и медленно покачал указательным пальцем перед моим носом.
– Всё тебе скажи, – шепнул он тихо. – Однажды ты узнаешь, обещаю. Но пока слишком рано: мне предстоит убивать.
Он сказал это так легко, что я передёрнулась, не стараясь скрыть от Крика. Рука его стиснулась на моих запястьях, так, что стало пронзительно больно.
– Кого ты сегодня… – слова слетели раньше, чем я поняла, что спросила.
