Текст книги "Hunters and Victims (СИ)"
Автор книги: Sascha_Forever_21
сообщить о нарушении
Текущая страница: 50 (всего у книги 68 страниц)
– Это Тео постарались с Адамом, – расслаблено сказал Вик.
На песке расположилось также два больших, прозрачных шара-купола. Внутри одного были изысканные кресла и большой угловой диван. В другом устроили бар, самый настоящий – со стойкой, стульями и винными стеллажами. Вик вздохнул.
– Я же сказал, никакого алкоголя, – сказал он так категорично, что я поневоле испугалась за Каллигенов. Ухватившись за его рубашку, я шепнула:
– Да брось, милый. Уверена, все будут держать себя в руках. Не будем убивать никого хотя бы сегодня?
Вик хмуро закатил глаза, а я сделала Джои знак рукой, чтоб спасался, пока можно.
Моя ли это заслуга, или Вик просто был в чудесном настроении, но мы спустились к остальным на пляж и даже никого не зашибли по пути. Часть гостей уже добралась до места, часть только подъезжала. Мы слышали, как они оставляют машины и их встречают люди Адама и Тео, помогают с парковкой, показывают, где можно отдохнуть. Только сейчас я оценила огромную помощь и участие Каллигенов в нашей свадьбе.
– Сколько конкретно ты отвалил за праздник? – прищурилась я, но Вик легко ушёл от ответа.
– За каждый такой вопрос будет поцелуй, – сказал он назидательно и ловко чмокнул меня в щеку.
– Предъявите ваш чек, мистер Крейн! – мигом заявила я.
– Напрашиваешься на поцелуй.
– Я в открытую заявляю, что совсем не против!
Но стоило мне закинуть руки на плечи собственному ухмыляющемуся мужу, как за спиной кто-то кашлянул. Мы одновременно повернулись.
– Поздравляю, – хмуро сказала Брук. В руке она держала небольшую круглую коробку, перевязанную лентой.
– Спасибо.
Вик ответил так же сдержанно, как я, но винить его не могу: он видел мою старшую сестру впервые. Как, собственно, и я…
Все воспоминания, связанные с ней в этом мире, казались далекими, размытыми призраками. Потому ли это, что её аналог в моей прошлой жизни погиб нерожденным?
Брук чувствовала себя в нашем обществе явно некомфортно и сразу отошла, извинившись. Ни объятий, ни поцелуя… ничего. В каких отношениях она была со мной раньше? Я не успела как следует подумать об этом: Вик крепко притянул меня к себе за талию и поцеловал в висок, уткнувшись в волосы носом.
– Господи, что ж мы так рано поженились, – пробормотал он горестно, и я едва не рассмеялась. – До ночи ещё хренова туча времени, я же сейчас уведу тебя куда-нибудь в близлежащий валежник…
– Спокойно! – я упёрлась ладонями ему в грудь и строго отстранила от себя. На это страдальческое лицо было невозможно смотреть без улыбки. – Всему своё время! Кстати, а почему мы так рано поженились?
Вик закатил глаза, сдул со лба прядь выбившихся волос. До того зажатый и напряжённый, сейчас он по-настоящему расслабился.
– Отец Томас посоветовал. Сказал, всё же остались некоторые недовольные нашим браком… так что, пока местное чиновничество прохлопало ушами, мы быстренько сочетались браком под шумок!
– Ах ты, хитрый индеец! – я весело бросилась ему в объятия, и Вик зловеще расхохотался, сграбастывая меня обеими руками.
– Да-да, я такой, ты, белая переселенка! Я ещё и опасный маньяк. Бойся меня! – прорычал он и сбил шляпу у меня с головы, подхватывая под бёдра на руки. Пискнув, я принялась вполне серьёзно колотить по его макушке рукой, надеясь, что он не сверзится на песок с косогора…
Сбоку послышалось покашливание, и мы застыли, прекратив дурачества.
– Только не говори, что женатыми Каллигены останутся такими же дураками, как и Крейны, – со скепсисом произнесла Рашель, и я мигом лаской вывернулась у Вика из рук и крепко обняла девушку, уткнувшись носом в гладкие рыжие волосы, выпрямленные и скреплёные гелем явно по особому случаю.
Рашель была в мерцающем серебристом платье: этот цвет по малопонятной мне причине выбрало сразу несколько наших гостий, однако наш общий с Виком восторг вызвал отнюдь не её наряд. Платье по фигуре обтягивало ставший заметным животик, ещё совсем небольшой, но уже уверенно намекающий, что девушка беременна.
– О Боже, – расплылся в улыбке Вик и подлетел к Рашель, бережно обвив её руками. – Какой малютка!!! Чёрт возьми, я был не готов, что на нашей раздолбайской свадьбе появятся дети!
– Я была уже на третьем месяце, когда вы приезжали в Техас, – с укором сказала она и хлопнула его по спине, пока Вик, в три погибели согнувшись, нежно обнимал свою неродную тётушку.
– Скажи, кто там, – промурлыкал он, прикрыв глаза, – и я тебя отпущу.
– Ты точно дурак, весь в дядюшек! – искренно резюмировала Рашель, но глаза её сияли. Она погладила моего жениха по затылку и широко улыбнулась, но уже мне. – Мальчишка.
– Господь с тобой! У меня племяш будет!!!
– Внучатый, Шикоба! – поправил его Теодор. Он взбежал по склону к Рашель и отпихнул Вика в сторону. – Он тебя тут не замучил, дорогая?
– Засюсюкал вусмерть, – кивнула Рашель, – уже мечтаю, чтобы вы его съели.
– Он невкусный, – поморщился Теодор.
– Слишком жилистый и мышцастый, – подтвердил Адам, неожиданно явившись со стороны леса. – Это как беговую лошадь есть.
– Не, – качнул головой Тео. – Как пуму.
– Пумы ужасно противные.
– Так, – Вик выставил ладони вперёд, хмыкнув, – вы сейчас договоритесь, и вас съем уже я.
Свадьба проходила весело. Мы впятером спустились на пляж, туда, где лениво лизало берег озеро. Мама вновь заключила меня в объятия, Дафна и Тэм побежали фотографироваться. Вик не отходил далеко и с довольной ухмылкой собственнически наблюдал за мной, сунув руки в карманы брюк. Гости то и дело подходили к нам с поздравлениями, кто-то обнимал, кто-то жал руки. Кроме друзей Вика и дядюшек, а также наших общих знакомых, его гостей не было, сплошь мои родственники. Они все без исключения – разве что кроме дяди Сэма – косились на Вика или же пристально разглядывали его. Чувствовалось, обсуждают, что Лесли Клайд выскочила замуж за какого-то индейца, но когда я почувствовала, что Вика эта обстановка напрягает, тут же крепко обняла его и, прихватив за подбородок, твёрдо сказала:
– Выгоню любого к чёрту, кто тебя сегодня расстроит.
Он расплылся в такой довольной улыбке, что бесполезно было огорчить его, даже обозвав в лицо.
Вежливый персонал тише мыши обслуживал гостей, разносил напитки и закуски. Я заметила, что Вик ненадолго отлучился и сгонял к ним в небольшой шатёр, где готовились все угощения, с двумя бутылками хорошего шампанского, свистнутого из общего бара, а также с внушительным подносом, полным еды со стола. Там-то его скопом бросились поздравлять едва ли не теплее моих родственников, так что Вик за десять секунд стал мигом своим. Он едва открестился от бокала шампанского, не изменяя своей традиции не пить даже сегодня.
В этот момент меня отвлекла тётушка Роуз и пара других родственничков. Подойдя поближе, они принялись вовсю расспрашивать о всякой ерунде, от банального «где же вы познакомились» до «намерена ли ты всё-таки поступать в университет в этом году?». С серьёзным лицом я отвечала им, пока Вик вляпывался в новую историю.
Оказывается, прибывшая на свадьбу только к празднованию и проигнорировавшая сочетание в церкви, моя бабушка Кристина – восемьдесят два года, стальной взгляд, твёрдая походка, крашеные в чёрный локоны и любовь к молодым кавалерам – приняла Вика за официанта, когда он общался с персоналом в шатре.
Недовольно подозвав его, она велела подать ей бокал шампанского, а лучше – два, и канапе. Вик даже не смутился. Он сразу по облику дамы понял, кто это, явно вспомнив мои рассказы о ней. Метнувшись за тем и другим, он деловито принёс ей поднос и придержал второй бокал, пока бабушка опрокинула в себя первый и закусила канапе.
Когда он вежливо спросил, как ей свадьба, бабушка возмутилась:
– Отвратительно.
– Правда? – сдержанно спросил Вик, стараясь подавить улыбку. Бабушка мрачно кивнула и отвела в сторону тыльной стороной запястья кудрявый завиток.
– Это мне немногим за шестьдесят…
Вик хмыкнул, прекрасно зная её возраст.
– … а не моей внучке, но именно она выжила из ума настолько, чтобы выйти замуж за рэднека{?}[]!
– Согласен, – покачал головой Вик, горестно вздыхая и подталкивая в руку бабуле второй бокал розового шампанского. – Но любовь, мэм, она творит ещё и не такое.
– Да какая любовь?! – презрительно скривила губы моя лихая бабуля. – Все же знают, молодой человек, что у этих дьяволов просто большие…
– Неужели ради этого? – ужаснулся Вик и придержал бабушкую за локоть, помогая ей не споткнуться о палку, притаившуюся в песке. – Что же, дело только в физической близости?
– Наскачется и уйдёт, – махнула рукой бабуля и игриво прищурилась. – А вы часом тоже из этих?.. Принесите-ка мне ещё шампанского и ананас.
Вик явно сдерживался, чтобы не заржать, когда я подлетела к бабушке, возмущённо прошипев:
– Бабуль, прости, пожалуйста, но это мой муж! Если нужен официанта, давай его позовём!
– Муж? – бабуля строго окинула его взглядом. – А ты уверена, что не обслуга?..
Вик уже побагровел, и глаза у него были самые умоляющие, когда со спины к бабуле вдруг подошёл Адам, деликатно приобнял её за талию и, бережно прижав к могучей груди, бархатно мурлыкнул:
– Мэм, я здесь сегодня за вашего персонального официанта и посыльного. Отпустите бедолагу к невесте, пусть развлечётся, парень раньше на таких мероприятиях только машины парковал…
Хихикнув, бабуля была явно не против подцепить такого прекрасного кавалера, как Адам. Изъяв у него бокал с алкоголем, она подмигнула мне и удалилась.
Вик отошёл в сторонку и долго ржал до слёз, наглец. Но, исключая этот момент, наша свадьба проходила спокойно, мы отдыхали, развлекались и общались, и так до самого обеда.
А потом приехали индейцы.
Chumbawamba / I Get Knocked Down
Их было так много, что на свадьбе сразу стало достаточно людно, а ещё они были все так удивительно красивы, что сперва мы застыли, глядя на то, как эти ребята идут через лес к пляжу. Высокие, бронзовые, и многие из них – неуловимо похожие на Вика. В белых, бежевых, бордовых и тёмно-синих рубашках. Где-то я даже углядела гавайскую, ну точно, это семейка Крейн…
С ними были и женщины, молодые и уже взрослые, с тёмными волосами и с копной серебряной, как полная луна, в удивительно красивых платьях, быть может, не самых дорогих – но искусно расшитых и украшенных бахромой и бисером. В них было смешано и современное, и собственное, нативное, так тесно, что мы буквально растерялись, глядя на это смуглое, загорелое, свободное племя. А затем Вик, держа меня крепко за руку, вздрогнул и улыбнулся, словно ребёнок, нашедший на Рождество подарок под ёлкой.
– Это моя семья, – проронил он тихо, так, что только я это и услышала. И глядя на эту весёлую индейскую орду, я вдруг разом поняла, что теперь это, наверное, и моя семья тоже.
Он пошёл вперёд, навстречу гостям, и повёл меня следом. Гости так и стояли каждый на своих местах, удивлённо глядя на новоприбывших.
Из числа индейцев отделился один из уже немолодых мужчин. Высокий, с тёмно-коричневым лицом, изрезанным морщинами, с волосами такими чёрными, что они отливали на солнце багровым. Он был одет в алую рубашку и брюки на подтяжках, одну руку покрывала перчатка, на её сгиб он повесил тонкий льняной пиджак.
– Аарон? – уточнил Вик и смутился. – Простите… вы Аарон Шайлер?
– А это ты – Виктор Крейн? – в ответ спросил низким, сухим басом индеец. Его тёмные глаза внимательно оглядели притихший берег, и он усмехнулся. – Добро, внук, добро… рад тебя наконец увидеть.
Он протянул руку, крепкую, неожиданно вспаханную шрамами под приподнятым рукавом рубашки, и Вик пожал её, но не как остальным. Они ухватили друг друга выше запястий и притёрлись кожа к коже, не сводя глаз друг с друга. Вик немногим уступал в росте и комплекции этому могучему мужчине, и я ошарашено подумала про себя, это же какая у них в семье порода… и какими, чёрт возьми, будут наши дети здоровыми!
– Это моя супруга, Лесли, – Вик мягко подтолкнул меня вперёд, широко улыбнувшись.
– Вижу, что белая, – заметил Аарон, приподняв лукаво бровь. Я возмутилась.
– Да я в душе настоящий ирокез!
Мужчины вокруг грохнули со смеху, в том числе и Вик, глядя на меня сверху вниз. В его глазах было всё – и нежная улыбка, и немного – волнение, однако он смотрел с таким обожанием, что Аарон коротко хлопнул своего внука по плечу:
– Что с тобой делать! Раз в душе ирокез, Лесли Крейн, значит, будешь частью племени!
И вот они влились в праздник, но не с пустыми руками. Меня буквально задарили искусно составленными букетами, а Вику почему-то все подряд дарили алые ленты, которые он с волнением принимал, каждый раз благодарно кивая головой.
Сразу несколько девушек, щебеча, начали знакомиться со мной. Их американская речь перемежалась индейской – и всё это с канадским акцентом. Они поголовно делали комплименты моему наряду и ужасно хвалили причёску, говоря, что именно так и плетут косы настоящие ирокезские женщины на свадьбы. Шикобу мигом окружили мужчины, и они бегло затараторили на своём языке. Никогда не видела его таким сияющим!
Мама явно волновалась за мою сохранность, но поспешить на помощь ко мне ей не дали: её перехватила Луиза, жена Аарона, на удивление невысокая и крайне приятная женщина округлых форм. Она видела Вика в первый раз в жизни, но так профессионально завела с мамой беседу, нахваливая Крейна, что мне стало впервые даже жалко матушку.
Однако они быстро спелись на почве обсуждения собственных садов и растений.
Брук не была исключением. Она с неохотой отошла, правда, от новых гостей, а вот Хэлен была в восторге. Она тут же щедро принялась раздаривать свои поделки направо и налево, а один юноша лет пятнадцати, волнуясь, не сводил с неё глаз и наконец решился подойти, получив в подарок новинку от Хэлен, которую она намеревалась изготавливать и дальше с помощью Вика: браслет с деревянным волком, воющим с поднятой мордой на полную луну. Луна была переплетена кожаным шнурком рядышком с волчьей мордой.
Юноша был чертовски хорош собой. Он был ростом уже на голову выше Хэлен. Звали его Антуан, он носил чёрные волосы подвязанными в хвост, трогательно поправлял воротник своей белой рубашки и в итоге предложил Хэлен прогуляться вдоль берега, набравшись смелости.
Сестра, не будучи глупой, поломалась немного, но согласилась.
День перевалил за половину. Пляж и лес осветились множеством крошечных золотых точек, похожих на светлячки. Ими были увиты деревья, а большие бумажные фонари величиной мне по пояс и цилиндрические по форме, зажглись, сияя изнутри тёплым светом. Прозрачные купола круглых шатров тоже подсветили изнутри, и они теперь казались огромными мыльными пузырями.
Около семи часов на невысокий деревянный подиум, сооружённый у воды и обозначенный аркой, увитой белыми цветами, колокольчикам и лентами, взбежал Адам. Он уже очаровал бабушку Кристину и передал её в руки парочки молодых индейцев (судя по блаженному лицу бабули, свадьба ей всё же понравилась). А теперь, хлопнув в ладоши, Адам громко сказал:
– Друзья!
Ему передали микрофон, и он, прокашлявшись и постучав по нему пальцем, подождал, пока гомон не стихнет. Мы с Виком, крепко обвив друг друга за талии, с улыбками наблюдали за Каллигеном. Он дунул в микрофон и вдруг оглушительно свистнул, так, что все замолчали и наконец повернулись к сцене.
– Как я рад вас видеть на свадьбе этих двух! – радостно провозгласил он. Среди гостей послышались тихие смешки. – Они так замучили нас всех горячим желанием поскорее сочетаться браком, что я подумал: куда вы так торопитесь, ребята?! Не спешите, а то успеете! Короче!
Он вздохнул и бегло улыбнулся. Гости оживились.
– Короче, пришло время нашим молодожёнам вознаграждать своих гостей за то, что мы сюда приехали и жаримся целый день под солнышком!
– Да-а-а! – согласно зашумели в ответ, особенно старались, конечно, молодые ребята.
– Тогда я требую, чтобы невеста наконец кинула букет! – торжествовал Адам, ухмыляясь.
Что сказать… особенной меткостью я никогда не отличалась. Вик помог мне подняться на сцену. Незамужние девушки подтянулись поближе. Среди них, к слову, бабуля тоже была. Джои буквально за руки удерживал Тэм, но Теодор так ловко пихнул его в сторону, что Тамара мигом скользнула к сцене…
И в этот момент я бросила букет! Что там было дальше, не видела – стояла спиной, но визг был такой, словно клубок голодных кошек передрался за брошенного тунца.
Вик тихонько утирал слёзы, смеясь, и я поняла, почему, только когда повернулась. Торжественно восседая на незнакомой мне индейской гостье, заливисто хохочущей, Тамара – невзирая на огорчённые вопли Джои – с деловитом лицом вежливо сжимала в руке букет. Судя по всему, побеждённая не была против, по крайней мере, с Тэм у них завязался разговор, в ходе которого моя подруга аккуратно вынула из букета гвоздику и убрала её в чёрную причёску индианки.
Адам подошёл к нам ближе и поставил перед собой невысокий стул.
– Всегда мечтал поглядеть на женские бои без правил! – шутливо откликнулся он и погрозил Рашель пальцем. – Тебе не зря запретил в этом участвовать, знал, что женщины беспощадны! А вот сам с радостью попробую ухватить подвязку невесты…
– О Боже, – вырвалось у Крейна.
– Да-да, Вик! Не отвертишься! Гони подвязку, это свадебная традиция, никуда от неё не деться!
Мама стыдливо запричитала:
– А может быть, не надо?!
Брук фыркнула и отвернулась:
– Какой-то балаган…
Хэлен со своим кавалером скандировали «Снимай!». Джои и Джонни категорически отказывались даже на пушечный выстрел к сцене подходить, но их дамы встали стеной – пришлось с кислыми лицами топать для ловли подвязки. Тео коварно ухмыльнулся, встав на позицию, как и человек десять индейских гостей Вика. Адам спрыгнул со сцены и с деловитым лицом подцепил отца Томаса, который начал было отнекиваться… но Брук как-то странно покосилась на него, и он смиренно встал с краешку.
– Ну давай, – потёр руки Вик, глядя на меня хищником. Я сглотнула, нервно улыбнувшись. – Как это делается? – крикнул он Адаму.
– Молодёжь! – проскрипела в ответ бабушка, и мы все изумлённо стихли. – Чему вас только учат… она ставит ногу на стул, а ты ей под юбку ныряешь. Зубами снимай эту хрень и швыряй в мужиков! Что неясного?
– Всё ясно! – оперативно кивнул Вик, пока гости грохнули со смеху. – Лесли. Ставь ногу.
– Я тебе не в мясном магазине, ногу как на витрину ставить! – возмутилась я. Потихоньку, на свадьбе становилось всё веселее.
Я приподняла подол платья, стараясь как можно более изящно опереться ногой на стул. Вик увидел под юбкой ботинок и присвистнул, легонько положив мне ладонь на бедро. Меня обожгло румянцем.
– А как отобрать обувь у своей жены? – растерянно спросил он, и кто-то рассмеялся. – Так, ладно… под юбку так под юбку!
Скажу я вам, это платье было узким, как перчатка, и явно не рассчитанным на то, чтобы под него залазил здоровенный мускулистый индеец. Я пискнула от ужаса, когда Вик, встав на колено, деловито нырнул под ткань и боднул меня в пах лбом так, что я едва не навернулась.
– Это для красоты придуман обряд, или чтоб гости со смеху сдохли?! – возмутилась я громко и неловко придержалась за спину Вика, внушительно очертившуюся под платьем. – Что ты копаешься?!
– Мне тут места маловато, – честно сознался он.
Отец Томас тихо давил улыбку. Джои откровенно ржал.
Вик кое-как развернулся и очень обрадовался:
– Вижу подвязку!
– Ой, – ехидно откликнулась я, – да неужели?!
А дальше я вскричала, потому что он так активно цапнул меня за ногу, стягивая подвязку, что побоялась – точно укусит! Опалив дыханием, он потихоньку заставил чёртову ленточку сползать вниз по бедру, но когда подвязка была уже под коленом, застыл.
– Ну чего там? – недовольно спросила я. Вик, помолчав, ухмыльнулся мне в кожу, чмокнув коленку:
– Да я вот думаю, зачем мне отсюда вылезать, тут вообще обалденно…
– Немедленно, Шикоба!!!
Посмеиваясь, он аккуратно выпутался из-под юбки и мигом прикрыл меня, сделав всё удивительно деликатно, а затем кинул подвязку в смеющихся гостей. Одна секунда – и…
– Есть!!! – завопил довольный Адам, воздев руку с белой ленточкой. – Аллилуйя, я женюсь!
Это точно свадьба, а не шоу комиков? Вик присел на злополучный стул, посмеиваясь, и увлёк меня себе на колено, глядя на ликующего Адама. Кто-то ему похлопал, но он тут же остановил аплодисменты и жестом попросил всех помолчать.
– Я понимаю, племяш, что сейчас ваш день и всё такое, – прижав руку к груди, сказал он, по-прежнему крепко сжимая мою подвязку. – И что некрасиво перетягивать романтическое одеяло на себя. Но. Среди нас тут есть одна потрясающей красоты и душевных качеств женщина, которая точно давно засиделась в невестах.
Вик тихо улыбнулся, сжав мою руку крепче, и я, кажется, тоже поняла, в чём дело.
В тихих сумерках воздух разливался запахом воды и песка. Леса и душистых цветов. Адам, минуя гостей, подошёл к изумлённой Рашель, а затем, прокашлявшись, преклонил колено.
– Рашель, – голос у него был неожиданно тихим, но мы все смолкли, так что прекрасно слышали каждое слово. Адам осторожно взял её за веснушчатую руку, вторую ладонь мягко положил на поясницу, так, что поневоле на его фоне выступающий животик Рашель стал очень заметен. – Мы вместе уже так давно, что ты знаешь все наши проколы и победы. А ещё ты единственная не путаешь нас с Теодором и помнишь, что у меня аллергия на арахисовое масло, а у Тео – на мёд.
– Дурень, – ласково сказала Рашель, погладив его по гладким чёрным волосам, – всё наоборот.
Люди рассмеялись, но на их лицах я вдруг увидела мечтательное одобрение, доброту и исключительную приязнь. Даже Брук, кажется, была удивлена… но на лице её неодобрения впервые не было.
– Мы без тебя никуда, милая, – продолжил Адам. – Поэтому хочу спросить у тебя один раз, но так, чтобы при свидетелях. Чтоб ты потом от меня отмахнуться не смогла. Выйдешь замуж?
Он не стал благоразумно уточнять, за кого конкретно. Я перевела взгляд на Теодора и увидела на его лице счастливую улыбку. Так значит, братья всё уже обговорили…
Рашель заволновалась. Покраснев, так, что щёки мило зашлись румянцем, она наклонилась к Адаму и трогательно шепнула что-то ему на ухо.
– Ну конечно, Тео никто никуда не выгонит! – взревел он громко, и все расхохотались. Знали бы они, что Адам совсем не шутит.
– Тогда я согласна, – громко заявила Рашель и рассмеялась.
Адам подскочил, подхватил её на руки, закружил. Их бросились поздравлять, жать ему руку. Официанты быстренько вынесли шампанское, и Тео вдруг произнёс:
– Ну а теперь можно и торт, Вик!
– Какой торт? – улыбаясь, небрежно спросил он, и мы все смолкли.
Та-а-ак. Если торта не будет, мне придётся быстренько стать вдовой. Гости с недоумением воззрились на хозяина праздника, который, кажется, ещё не понял, как сильно прокололся, позабыв о главном сладком событии вечера.
– Нужен торт, Вик, – растерянно сказала я. Он скроил недовольную рожицу.
– Вот знал, что что-то упущу…
Но прежде, чем гости расстроено прогудели, Адам, отфыркнувшись от рыжей копны, упавшей ему на лицо, объявил:
– Спокойно всем, дядя Адам позаботился о торте! Ребята, все поднимаемся в лес, торт там!
Торт и впрямь оказался в центре длинного, общего для всех стола. Гости, в начале праздника скованные, а сейчас уже вполне разговорившиеся и даже дружные, не стали делиться на своих и чужих. Все сели вперемешку, оживлённо болтая, так, что мы с Виком даже почувствовали себя немного лишними и ненужными на собственном празднике. И оба выдохнули, потому что дико устали и были рады, что к нам никто не идёт за общением и с поздравлениями.
Большой трёхъярусный торт был покрыт белой глазурью и украшен большими и маленькими шоколадными шарами. Красоты он был неописуемой – и резать его мне категорически не хотелось, но всё же кругом защёлкали вспышки, мама снова расплакалась, а Вик взялся за нож. Ей-богу, у меня будет каждый раз нервный тик, когда он хватается за него, даже за столовый!
Он аккуратно разрезал верхний ярус и положил небольшой кусочек на тарелку. Я была девушкой щедрой и нацепила на вилку большой кусок. Вик с сожалением присмотрелся к нему, но я покачала головой:
– Ешь, Шикоба, ешь!
Он проглотил свой кусок, с упрёком отломил мой и скормил: надо сказать, мстить Вик не стал.
Торт и шампанское в уже вечернем, тёмном лесу, окутанном сумерками и золотистым светом фонарей и гирлянд – что может быть прекраснее? Мне стула не хватило, но Вик беспечно усадил меня себе на колено, а я обняла его за плечо. Нам было вполне комфортно, и возражать из гостей никто не стал.
За столом посыпались байки, шутки и истории. Мама рассказала пару смешных случаев уже со своей свадьбы, бабушка травила анекдоты. Один из индейцев, Элиа, примерно ровесник Вика, крепкий, мускулистый парень с чёрным лихим ирокезом, тоже залихватски шутил. Судя по влюблённому взгляду моей бывшей учительницы физкультуры, мисс Бишоп была им сражена наповал.
А затем кто-то потянулся на пляж, кто-то остался беседовать… гости разбрелись. Мы вернулись на песок, когда музыка стала громче, и Вик пригласил меня потанцевать.
Мы тихонько соединили руки, он обвил мою талию. Тихо поцеловав в лоб, элегантно, спокойно повёл. К счастью, это не был вальс – так, простой танец на пляже, но мне большего было и не нужно.
– Я не думал, – сказал он с мягкой улыбкой, – что всё пройдёт так… славно.
– Чего ты боялся?
Он задумчиво пожал плечами.
К нам присоединялись другие пары. Рашель и Тео закружились в танце, Дафна и Джонни тоже были неподалёку. Среди индейских гостей нашлось много парочек. Я спросила у Вика:
– Ты не знаком со своей роднёй?..
– Никогда их не видел, – честно признался он. – Сегодня мы встретились впервые. Аарон… он… – Вик помедлил. – Это родной брат моего деда. И дядюшка моего отца.
– Ух ты.
– Брат сахема племени, – кивнул он. – Живёт в резервации в Канаде. Я пригласил их, чтобы провести обряд, – он помедлил и добавил. – Тот самый.
Мужчины запалили несколько высоких костров. Высокие столбы оранжевого пламени пробуждались близ воды, озаряя лицо Вика, и я залюбовалась им, хотя в груди стянуло от волнения перед предстоящим ритуалом.
– Это будет… – я помедлила, стараясь подобрать слово. Вик внимательно всмотрелся в моё лицо. – …страшно?
– Нет, – покачал он головой и улыбнулся. – Необычно. Но я никогда не сделаю тебе ни страшно…
Он нагнулся и нежно поцеловал меня за ухом.
– …ни больно.
Я прижалась к его груди и медленно коснулась губами отпечатка собственного поцелуя, оставшегося на рубашке ещё с церкви. Зарывшись в тёплые, родные объятия, забылась и отрешилась от всех тревог и проблем.
А после, когда костры разгорелись выше, индейцы начали свой обряд.
Вода и ветер, прохладный песок под ногами… Мужчины и женщины разделились и разделили нас с Виком. Они приготовили всё необходимое для ритуала, и я растерянно посмотрела на мужа – однако тот лишь успел сказать:
– Ничего не бойся, чикала! Делай всё, что скажут.
Женщины зажгли пучок бледно-зелёных листьев и веточку с белыми ягодами, окурив меня дымом. Они овеяли моё лицо и тело, поводя вдоль подола букетом и особенно задерживаясь близ живота.
– Не переживай, – тихо шепнула мне одна из девушек, пока остальные напевно читали слова неведомых мне молитв на чужом языке. – Мы изгоняем всё зло и призываем духов дать новую жизнь через тебя.
– Это преждевременно, – глупо улыбнулась я, но меня никто не слушал.
Они захватили из глиняной чашки алой краски: пахла она травянисто. Ловкие смуглые пальцы скользили по моим запястьям, выводя узоры на руках, а затем женщины, обступив меня плотным кольцом, таким, что меня за ними было не увидеть, быстро расшнуровали и расстегнули моё платье.
– Зачем это?!
– Ш! – когда я попыталась остановить одну из них, женщина сердито посмотрела на меня. – Так надо.
Ладно… Я с беспокойством выглянула, чтобы взглянуть на Вика. Он стоял неподалёку с мужчинами. Одни наносили ему на лицо раскрас такой же алой краской, провели алую полосу вдоль переносицы, перечеркнули её губы и густо подвели щёки и скулы широкой лентой. Чёрная краска из другой чашки словно ночной сумрак окутала его глаза и лоб.
Другие мужчины расстегнули на нём рубашку, выводя узоры на теле. Волосы ему расплели, а затем перетянули в тугую косу, украшая её чёрными вороньими перьями. Заунывно читая молитвы и над Виком, один из старших мужчин наградил его хлёсткой пощёчиной – и я вздрогнула, дёрнувшись. Вик даже не пошевелился, покорно прикрыв глаза, когда его ударили и по второй щеке.
Вдоль моего тела, между грудей и до лобка, женщины провели длинную алую полосу, завершающуюся наконечником стрелы. Она смотрела мне в подбородок и выглядывала из-под воротника платья, которое натянули на меня обратно. Женщины в спешке повязывали мне на руки, в волосы, на подол платья алые ленты.
Вику позволили одеться, однако рубашку оставили расстёгнутой до груди, украшенной алым. А затем двое крепких молодых парней начали туго перетягивать его талию чёрными эластичными бинтами, так, что Вик задохнулся и побледнел, ухватившись за рёбра.
– Всё в порядке? – низко спросил Элиа, подставив ему плечо, на которое Вик оперся. Он кивнул, болезненно поморщившись и глубоко дыша. – Тебе так делают впервые?
– Да.
Элиа тревожно обратился на индейском к Аарону, который наблюдал за всем с крайне спокойным выражением лица, но тот был категоричен, судя по тону.
– Если ты настоящий мохок, – сказал он громко и на английском, так, чтобы все мы это слышали и понимали, – ты выдержишь.
Мужчины закончили перетягивать, и я с жалостью взглянула на Вика. На фоне широко груди талия казалась особенно узкой и точёной, он потянулся вправо и влево, перемялся с ноги на ногу, легонько подпрыгнул. Скривился, но кивнул. И Аарон остался доволен, закуривая.
И пока Вика готовили, застёгивали и подкрашивали его лицо алым и чёрным, одна пожилая женщина сказала мне:
– Этот ритуал называется кемонихей, и он длится до тех пор, пока вы с мужем не завершите его первой общей ночью.
В свете костров, палимых в небо, индейцы выглядели жутко… и прекрасно одновременно. Не отрывая глаз от них, я слушала, что говорит мне женщина, стараясь всё запомнить и понять:
– Кемонихей – это танец Девушки и Смерти. И Смерть здесь – твой супруг.
Меня пробрала дрожь, пробежалась по лопаткам и поселилась холодом в сердце.
– Мужчина, войдя в женские руки, навсегда в них остаётся вестником гибели. Мужчина воин, он – конец и начало, он зачинает новую жизнь, которая может отобрать жизнь женщины. Он теснее связан со Смертью, а потому все ирокезы-воины чтут особенно Лик Смерти, Парящего между Мирами, бога-Ворона, бога-Йеля.
– Поэтому его так раскрашивают? – осмелилась спросить я, и женщина кивнула. – В честь Йеля?
– В его волосы вплетают врановые перья, на лицо наносят чёрную краску. Атоннхетс, его жизненная энергия, отныне связана со Смертью, и в случае чего, добрый Ворон присмотрит за твоим супругом, если он уйдёт из жизни раньше, чем то положено, в долину множества теней. А тебе защитой теперь навсегда будет твой избранник. Сокроет от Ворона тебя, если тот надумает унести в голодный год, или в тяжкие роды. Защитит от внезапной кончины. Мы чтим бога-Ворона больше прочих, это талисман и символ нашего племени.
