Текст книги "Hunters and Victims (СИ)"
Автор книги: Sascha_Forever_21
сообщить о нарушении
Текущая страница: 66 (всего у книги 68 страниц)
Но я была в таком сильном шоке, что не обращала ни на что внимания. Утопая в глубоких сугробах по колено, наконец я доползла до берега. Галька больно впилась в тонкую подошву: моя обувь не была предназначена для таких походов. Но Виктор Крейн поднял на меня взгляд, и я побежала к нему сломя голову. Сердце бешено стучало в груди, отдаваясь с каждым ударом по всему телу.
Вик поднялся на колено и встал как мог быстро, хотя руки его тряслись от холода. Цветом он был не смуглее льда под ногами.
Не помню даже, как мы обнялись. Я просто налетела на него и едва не повалила обратно на берег. На ладонях, где вспухли полосы от верёвки, проступила кровь. Я испачкала Вику футболку и спину, не обращая на это внимания, и крепко впечаталась своим телом в его. Мокрый, ледяной, едва живой, он смотрел перед собой, прижавшись щекой к моей голове, и смеялся так, словно обезумел.
Мы знали, что обратная дорога будет ужасной. Что нам предстоит еще дойти до машины. Вик постоянно скидывал с себя толстовку, которую я набросила ему на плечи сразу же, но я обругала его и всё же заставила надеть вместо мокрой футболки.
Мы знали, что печка в машине вряд ли справится с обогревом. Вик провернул ключи в зажигании. Руки у него дрожали так, что отстукивали дробь прежде, чем ухватиться за руль. Наконец, глубоко вздохнув, он совладал с собой.
Мы добрались до полицейского участка – самого крайнего из всех возможных – и там вышли из машины, чтобы обратиться за помощью.
Мы крепко держались за руки. Пальцы ныли и болели. От Вика пахло холодом и рекой: от меня несло потом, как с тренировки. Так себе мы парочка.
Полицейские говорили о своём и улыбались, участок был небольшой – два стола и стулья напротив, дверь в какое-то ещё помещение… но когда мы равнодушно вошли, разом побелели и поднялись со своих мест. Профессиональные привычки – профессиональные качества. Они подлетели к нам, активно начиная помогать с первых же секунд. Мне на плечи офицер накинул свою куртку. Вика усадили на стул.
Не отпуская друг друга, бледные и почти неживые, мы улыбались и слушали, как мир шумит и суетится вокруг нас – два покойника, которым дали шанс начать всё сначала.
Девять месяцев спустя
В терминале Техасского аэропорта было сутолочно. Люди выходили из нашего гейта, двигаясь к лентам за багажом: Вик крепко сжал мою руку в своей и пошёл в общем потоке, а я побрела за ним шаг в шаг, стараясь не потеряться и не отстать.
Гавайская алая рубашка в голубых цветах была кстати: очень яркая и заметная, хотя вряд ли здесь был кто-то ещё такой же рыжий и такой же высокий, как Вик.
– Детка, не отставай, – услышала я сбоку от себя женский голос, – давай поживее…
Малышка лет четырёх старалась поспеть за матерью, держась за край её юбки. Женщина приблизилась к ленте и принялась караулить свой чемодан, но когда он показался из-под пластиковых воротец, Вик снял его с конвейера и опустил рядом с девочкой.
– Спасибо! – зарумянилась женщина, но Вик уже взял наш чемодан и, кивнув ей, молча двинулся к выходу из аэропорта. Малышка в кудрях весело помахала ему вслед, и он ответил ей, помахав в ответ.
– Нам нужен ребёнок, – убежденно сказал он, когда мы вышли на свежий воздух. – И не один.
– Ой, Господа Бога ради, Вик… – я поправила брюки на поясе и одёрнула короткий топ красного цвета. – Всё мы успеем. Побудь пока крёстным папой.
– Крёстным-то что, – хмыкнул он, – вот настоящим – другое дело.
Он внимательно осмотрелся и указал на здание с вывеской «Аренда автомобилей».
– Возьмём машину напрокат?
Вик со вздохом нацепил бейсболку мне на голову и щёлкнул по козырьку. Я сердито ткнула его пальцами в рёбра.
– Это дешевле, чем такси, да и в резервацию нас вряд ли повезут, так что…
– А что насчёт Каллигенов?
Мы шли по асфальтированной широкой дороге, наслаждаясь ласковым техасским утром. Близ аэропорта было ветрено, но вид на равнину открывался чудесный.
– Тео, разумеется, не до того. Он с семейством. Адама тоже припекли: он готовит стол. Так что придётся добираться самим.
Я кивнула, не намереваясь спорить. Каллигены мне как родные, раз сказали – сами, значит – сами, засранцы этакие… сами же позвали отмечать годик Дэвиду, сынишке Теодора!
Мы арендовали очень неплохой додж, запаслись двумя запасными канистрами бензина и водой. Весело загрузившись в джип, вывернули на дорогу – и покатили навстречу солнцу Техаса. Надеюсь, скоро доедем до резервации.
Впервые мне предстояло побывать там. Настоящая резервация! Я даже не представляла, что это за место. Вик говорил, что нужно думать о хорошем, но не надеяться на лучшее.
– Просто представь, что люди там живут похуже твоего, – расслаблено сказал он. – И если это будет не так, выдохнешь. Иногда лучше обмануться в своих ожиданиях. Согласна?
– А они не будут против меня? – уточнила я и опустила взгляд себе на колени. – Сам понимаешь, я белая.
– Всё в порядке.
Вик зачесал назад волосы, неотрывно глядя на трассу.
– Я уже им сказал, что ты вкусная. И вечером поджарим тебя на костерке, как козочку.
– Да ну тебя!
Я хлопнула его по запястью и покосилась, когда Вик опустил ладонь мне на колено, спокойно его поглаживая. Под брюками по коже пробежали мурашки.
– Как думаешь, кто ещё приедет? – невозмутимо спросила я. – Парни приглашали Тамару.
– Тэм, очевидно, пас, – поджал губы Вик. – Она не особенно помнит нас после того случая. Она же всё это время параллельно общалась с Джои. А такие тесные воспоминания…
– Никто не вспомнил бы, – сказала я тихо.
Но мы оба знали горькую правду – каждый, только по отдельности.
Вик думал, я не в курсе. А я понимала, что никогда не признаюсь ему, ведь видела…
… видела, как весной, разгребая дом, он собрал в коробку все вещи Джои. Вещи остались даже после того, как хозяина не стало. Молчаливые свидетели, подтверждающие факт существования Джои Уайта.
Даже если тысяча Сущностей убедит весь мир в том, что этого парня не было, и даже если собственная мать его позабыла, никто не уничтожит его любимую футболку с «Чикаго Буллс», его бандану, его коллекцию бейсбольных карточек, его наручные часы, его бита с надписью «Уайт», нацарапанной ножом на гладком лакированном боку, кожаная перчатка для игры в бейсбол и потрёпанный красный свитер.
Эти вещи лежали в картонной коробке на гаражной распродаже, которую устроил Вик. Он вынес её в один ряд с предметами, которые были нам уже не нужны. Вещи его матери, не представляющие никакой материальной ценности. Старьё с чердака. Вику не жалко было расставаться с хламом: он давно это откладывал. На руке у него была повязана чёрная бандана с черепом. Он совсем не снимал в тот день солнцезащитных очков.
Кто-то приходил к нам во двор и уходил с покупками, кто-то просто глазел. Тамара заявилась после четырёх часов дня с лимонным пирогом: скривившись, она сказала, что его приготовила матушка, которая имеет особые виды на некоторые предметы интерьера, оставленные Селеной Крейн. И если Вик намеревается их продать…
– Ещё как намереваюсь! – подтвердил он и быстро вынес из дома несколько старинных ваз, украшенных тончайшими рисунками в китайском стиле. Я не стала выступать против: эти вазы никогда особенно мне не нравились, так пусть лучше они принадлежат тем, кто найдёт в них толк и красоту.
Вазы он обернул в ненужные тряпки и отнёс в машину Тэм. Аккуратно устроив их на заднем сиденье, окликнул её – но девушка даже не повернулась. Она стояла перед картонной коробкой с вещами Джои Уайта, а я была рядом – с привезённым лимонным пирогом в руках. Тихо перевела взгляд на Вика и кивнула ему.
Он кивнул в ответ.
– Что-то приглянулось? – небрежно спросил он, поправив футболку.
– Да.
Тамара поправила ремешок сумки на плече и добавила:
– Всё.
– Всё? – эхом переспросил Вик и вскинул брови. – В плане…
– Сколько это всё будет стоить? – быстро спросила Тэм. – Вся коробка.
– Нисколько.
Стольких денег не бывает в целом свете, – хотелось сказать мне, но я смолчала. Вик вздохнул, сунув руки в карманы:
– Забирай просто так. Ему было бы приятно.
– Ему?..
В тот миг мне почудилось, что у неё в глазах мелькнуло понимание. И что-то она помнит о веселом парне Джои, влюблённом в неё без памяти. Том самом, с которым она танцевала на нашей свадьбе. И встретилась впервые с ним, бегущим по дороге за Цейлон. Ни его, ни собаки больше нет – их всех убила одна и та же тварь…
– Думаю, это правильно, отдать тебе всё это, Уэнсдей, – сказал Вик и улыбнулся очень странно: широко и тепло, но глаза так и оставались строгими и печальными. – Я отнесу тебе в машину…
– Как? – она поморщилась и подняла на него взгляд. – Как ты меня назвал?
– Ну, – Вик поднял коробку и пожал плечами. – Тот, кому эти вещи принадлежали, считал, что ты на неё слишком похожа.
Тамара взволнованно проследила за тем, как Вик ставит коробку рядом с вазами. И мне почудилось, что она по крупице начинает вспоминать Джои, как странный сон, как тревожный призрак счастливого прошлого, стёртый из реальности насмешливым Богом.
А фильм Вик всё же посмотрел. Он смеялся и плакал, утверждая, что Джои был прав.
Мы катили по трассе, любуясь зажигающимся солнцем и оранжевыми облаками, которые уже заволакивали лазурное небо. Рыжая почва и рыжие тучи… я узнавала Техас по запаху пыли и песка, обгоняющим нас массивным джипам и пикапам. Не представляя, сколько ещё осталось до резервации, прижалась щекой к окну.
– Совсем забыла, как называется то место, куда едем, – пожаловалась я мужу. Он хмыкнул и ласково потрепал меня по голове, на пару секунд отвлекшись от пустой дороги.
– Форт Мохаве. Местечко не из лучших, я там не был, но слышал, что местным живётся… непросто.
– Я погрузилась в жизнь и страдания индейского народа.
Вик рассмеялся, стиснул пальцы на руле.
– Не то чтобы там как-то очень уж плохо. Но ты и сама всё увидишь.
… Мы ехали уже два часа, когда по пути попалась заправка с красной вывеской: «Молочный магазин High’s Dairy Store». На фоне огромных букв HIGH’S по алому фону мчалась пёстрая чёрно-белая корова с набрякшим выменем.
Вик молча свернул на заправку, колёса зашуршали по раскалённому асфальту. На территории станции были свои кафетерий и мини-магазин, так что я уже предвкушала отдых под кондиционерами после жаркой поездки.
– Мы можем остановиться, но ненадолго, – уверенно сказал Вик. – Возьми мой бумажник, прикупи чего пожевать.
– Без проблем.
Я прихватила обычную холщовую сумку, которую Вик бросил на заднее сиденье: пришлось для того встать в кресле и изловчиться. Виктор вышел из машины, чтобы заправить пистолет с бензином в бак: запищал сигнал открытой двери.
Я вышла следом, закинув сумку на плечо и на ходу доставая потрёпанный кожаный бумажник. Там было несколько сотенных купюр, мелочь монетками и размененные деньги небольшого номинала, на тот случай, если сдачи в магазине или заправке не окажется. Вдруг сбоку я заметила сложённую вдвое бумажку.
Солнце било в глаза и слепило, и только когда я шагнула под густую тень полосатого красно-белого навеса, поняла, что это был снимок.
Хотя в Техасе жарило так, что пот с меня лил в три ручья, по загривку пробежали мурашки, а руки мгновенно похолодели. Я смотрела в улыбчивые лица трёх покойников и не могла до сих пор поверить, что среди них была моя сестра.
Та, кого я ей считала всю свою жизнь. Вернее, ту жизнь, что помнила…
Мы не трогали дом Адсилы, а он не трогал нас. Мы с Виком и Рин навестили в больнице Адама – на нем все заживало невероятно быстро, но он уверял, что с человечиной было бы ещё быстрее. Лёжа в постели в одних пижамных штанах – они ему были безбожно коротки – он показал нам старый ржавый ключ на колечке. Приподнял двумя пальцами перед лицом и зловеще ухмыльнулся.
Нам почудилось, что рот его полон острых зубов.
– Зачем он тебе? – Вик забеспокоился, но скрыл это под маской невозмутимости. Взгляд из-под тяжёлых Вик стал холодным, едва он увидел ключ в пальцах Адама. Мы все смотрели на него как на нечто живое, молчаливое, хищное и страшное: от крохотного кусочка железа тянуло ужасом и смертью.
– Ключами открывают двери, – сказал Адам Каллиген. – Пока ключ есть, дверь всегда найдётся. А как ты знаешь, вендиго живут долго… неизмеримо дольше любого человека. Если захотят.
Рин качнула головой, не понимая, что Адам имеет в виду. И мы ошарашено смотрели, как он медленно открыл рот и занёс ключ над ним – а затем отпустил кольцо.
Ключ ухнул вниз, провалился в глотку. Я расширила глаза. Адам Каллиген проглотил эту тварь. Проглотил навсегда.
Мы спрятали дверь в доме Адсилы так надёжно, как могли, зная, что без ключа туда не пробраться. Все мы – я, и Вик, и Адам, и Рин – мы смотрели на неё, как на живую, как на глотку разверстой пасти чудовища по ту сторону. Но я была спокойна, зная: рядом со мной было своё чудовище. И порой оно пугало даже больше Сущности.
Форт Мохаве раскинулся по левую руку от дороги – и мы с Виком синхронно повернули к дорожному знаку головы. Прямо над ним, на высоком столбе, сурово глядел вдаль пустыми глазницами выбеленный ветром и временем огромный бизоний череп.
Острые крепкие рога были увиты бусами, бисером и нитками с нанизанными на них перьями. На знаке я бегло прочла:
«Добро пожаловать в Форт Мохаве штата Техас
Вы въезжаете на территорию индейской резервации
На территории коренной резервации действует свод правил и законов официальных представителей законной власти, утверждённых Указом штата
203-575-1253
Население – 513 человек»
– У них здесь что, свои законы? – удивилась я, вскинув брови, когда знак проплыл мимо нас.
Вик смешно наморщил нос.
– И законы, и шериф, и тюрьмы, и школы – всё своё, детка. Так что ты сейчас попала в страну внутри другой страны.
– Ничего себе…
Я знала слишком мало об индейских резервациях и ни разу в них не была. Не доводилось, хотя мы с Виком и были женаты даже больше года. В бэнд штата Мэн, как называли сами индейцы племенные общины, он не ездил: там не осталось ни одного живого родственника, и, отлучённый от культуры чероки, он не считал себя близким им.
Куда ближе был к своей родне по отцу: могавки с удовольствием звали нас в Канаду погостить, да и Вик – высокий, статный, бронзово-смуглый и строгий – был один в один то племя.
Я вникла в ситуацию детальнее и узнала, что братья Каллигены тоже серединка на половинку, полукровки, как и Виктор: в их крови кроме чероки были апачи, одно из самых грозных и воинственных племён на Среднем Западе, которое в прошлом наводило ужас на своих врагов – команчей и белых захватчиков.
И вот пришло моё время побывать в резервации, тем более, Вик грозился этой зимой всё же свозить меня в Канаду к родственникам.
Я осмотрелась, опустив окно: в лицо сразу пахнуло жаром.
Куда ни глянь, всюду пыльная равнина. Редкие кустарники и невысокая трава укрывали землю, но на территории резервации встречались и деревья.
Вик ухмыльнулся: вид у меня был слишком перепуганным, наверное. После зелёного моря штата Мэн солончаки и прерии казались особенно непривычными глазу.
Вик быстро успокоил:
– Здесь есть и леса, и болота, и даже мангровые заросли, Лесли, не переживай.
– А мы их увидим? – у меня наверняка загорелись глаза, потому что Вик повернулся ко мне со смешком и потрепал по голове.
Я как раз отстригла накануне длинную чёлку, так что от его небрежной ласки она упала мне на глаза.
– Попросим Каллигенов, они нас туда свозят. Если, конечно, захочешь. А сегодняшний день проведём здесь.
Невысокие дома – максимум в два-три этажа – составляли несколько прямых улиц, которые вели к большой площади, но не круглой, как то принято во многих других городах. Это было свободное от застроек прямоугольное пространство, залитое солнцем.
Неподалёку под низенькими, но тенистыми деревьями стояли скамейки. Взгляд зацепился за питьевой фонтанчик.
Я улыбнулась: это место мне очень даже нравилось. Здесь было небогато: с первого взгляда становилось ясно, люди во многом нуждаются и экономят.
Неясно, на что они живут и чем зарабатывают, но на улицах было чисто и пока что тихо, очень тихо.
Кто-то вышел из невысокого белого дома: в основном они были выкрашены извёсткой или краской.
Вдали, не первым рядом улиц и не в центре, я заметила трейлеры и щитовые домики, и сразу вспомнила кусок земли в Вудсборо, принадлежащий семейству Каллиген. Маленькую резервацию в нашем городе…
Мужчина широким шагом шёл по тенистой стороне улицы, надвинув на голову шляпу. Он был высоким и очень загорелым: клетчатую рубашку подвернул выше локтя и куда-то торопился, но всё же проводил нашу машину внимательным, цепким взглядом.
– Надо бы припарковаться, – задумчиво сказал Вик и свернул направо, сбавляя скорость. Местечко для джипа нашлось неподалёку от центральной улицы: ориентируясь по знакам, Вик оставил машину и вышел из неё первым, прищуриваясь и внимательно сканируя взглядом местность.
Я усмехнулась и тоже вышла из джипа.
– Ну как, апачи не собираются нападать? – шутливо спросила я, отмечая пожилую женщину на той стороне улицы, которую вела под руку невысокая щуплая девчонка в простеньком платье.
– Не смешно, – фыркнул Вик и закатил глаза. – Каллигены, чёрт бы вас побрал, хотели же встретиться у отеля…
Я повернула голову и обнаружила, что Вик припарковался близ него: отель назывался «Апачи Трайб», под названием блестели припылённые три звезды.
Девочка с той стороны улицы удивлённо посмотрела на мои брюки с широкими разрезами на бёдрах, а затем – на яркую гавайскую рубашку Вика. Под бейсболкой было почти не видно его лица, но одна длинная коса чего стоила – девчонка сообразила, что он тоже индеец, и быстро расслабилась, отвернувшись к старухе.
Они разговорились о чём-то между собой, пока Вик взял меня за руку, заперев машину, и мотнул головой:
– Ладно, адрес я знаю. Пошли найдём беглых вендиго.
– Чёрта с два они от нас спрячутся, – кивнула я. – Подарки взял?
Вик полез в багажник и прихватил несколько внушительных пакетов, куда мы сложили коробки, куда любовно упаковали детские подарки.
Дэвида Каллигена мы должны были увидеть сегодня впервые – вживую, а не на фотографиях и не по скайпу. До того встретиться у нас не получалось: ребята были слишком заняты каждый своим.
Теодор погрузился в домашний быт и отцовство, умудрившись заделать Рашель второго ребёнка всего через пару месяцев после рождения Дэвида. Теперь она снова отдувалась с животом, пока Тео взял на себя основную заботу о сыне.
Адам был поглощён заботами о бизнесе, стараясь окунуться в него, чтобы только не думать о личной жизни и не оставлять себе свободного времени на что-то другое.
Насколько я знала, после того, как Рин Ямаока покинула его и улетела в Японию даже не попрощавшись, он окончательно сломался. Она так часто навещала его в больнице, так тепло говорила с ним! Её внезапный отъезд без объяснения он воспринял болезненно, хотя вида не подал – но я по одним глазам могла понять, что с ним что-то не то.
Адам со временем стал мне очень близок. Возможно, так сильно, как его, я могла бы любить старшего брата или родного дядю… а может, и отца.
Мы шли по солнечной улице, отмечая, что в зданиях кипит своя жизнь. Люди периодически появлялись снаружи и быстро уходили в дома, вероятно потому, что сейчас был уже полдень – самый жар. Голову пекло, плечи жарило.
Вик снял с себя рубашку и молча накинул её на меня, боясь, что я сгорю на таком солнце. Сам он остался в чёрной майке без рукавов и голубых джинсах.
Ничуть не страдая от зноя, он потянул меня следом за собой за руку, прячась в тени дома. Я проводила взглядом искусственную нишу в стене, где в молитвенном жесте сложила ладони небольшая статуя девы Марии, и выдохнула:
– Почему бы им было не устроить праздник на ранчо?
– Это же вакан! – возмутился Вик. – Большой праздник среди племени. Год – важная дата, ребёнок становится старше и сознательнее, сахем должен наречь его духовного покровителя – ну, в католичестве вы бы назвали это крёстным отцовством…
Я кивнула, изнемогая от жары. Пить хотелось ужасно, кожа горела даже под тонкой рубашкой. Я проклинала решение надеть брюки, потому что в такой палящий зной хорошо будет только голой и в бассейне – и тихо ненавидела Каллигенов за их необязательность. Черти, где их носит?!
Неожиданно мы услышали, как по раскалённому асфальту едет машина. Дорога была пустая, так что этот шуршащий звук было ни с чем не спутать. Большой белый пикап стремительно мчал по зыбкой дрожи асфальта, казался маревом и иллюзией – и кто-то за рулём бодро просигналил нам, пропылив мимо.
Старуха подняла одну руку, сжатую в кулак, и крикнула ему вслед явно что-то неласковое. А вот девочка словно зачарованная проследила за белым пикапом и заулыбалась.
Вик остановился, уперев руки в бока и прищурившись. Я остановилась тоже, совершенно не понимая что происходит – пока джип не затормозил, лихо сдав назад и встав на обочине.
– Племяш!
Ну неужели явился! Я сложила на груди запястья и сердито смотрела, как покидает машину Адам Каллиген, метнувшись к нам. Он крепко обнял Вика, стиснув его за плечи, но ответных объятий не получил.
– Чего это вы такие кислые? – удивился он.
За эти месяцы ничуть не изменился! Всё такой же крепкий, с копной чёрных блестящих волос, убранных в хвост, в светлых джинсах и вязаном полупрозрачном кардигане – не одежда, а дырка на дырке, но зато на пуговицах, ишь ты! – он сверкнул улыбкой и подлетел обниматься прямо ко мне.
– Я на тебя очень зла! – пискнула я, тем не менее, обвив за шею руками, когда он приподнял меня. На груди у него звякнули цепочки и длинная нитка бирюзы: украшений на этом мужике больше чем на мне, ей-богу!
– Да? Чего это?
– Ты опоздал! Мы совсем не знали куда ехать! И вообще, хватит меня тискать!
– Ну ты малость отрастила мясца на бочках, – притворно замурчал Каллиген, – дай уж немножко пощупать…
Вик заулыбался, не в силах долго злиться на дядю. Адам отпустил меня и, сняв с головы своей коричневую шляпу, опустил её мне на макушку. Шляпа тут же упала на лоб.
– Как у тебя дела? Как там Тео? – Вик наконец пожал Адаму руку, и тот крепко стиснул её в ответ.
– Совсем шизнулся, – улыбнулся тот, но глаза его не улыбались вовсе. – Скоро весь дом в детях будет. Я, кстати, от них отселился. Эта кодла меня использовала в хвост и в гриву, так что у нас на ранчо теперь два дома стоит.
– Это вы смело, – хмыкнула я. – Много потратился?
– Достаточно, – уклончиво ответил Адам и покачал ребром ладони, – но это того стоило. Да и домик небольшой. Короче, пусть Тео и Рашель расширяются, им есть куда, если продолжат плодиться такими темпами.
Мы с Виком неловко замолчали, потому что говорить что-то Адаму в этом случае было опасно – можно было коснуться неудобной темы под грифом «Рин Ямаока». Делать этого ужасно не хотелось.
Воззвав к женской хитрости и обаянию, я улыбнулась Каллигену и заметила:
– Какая у тебя обалденная кофта. Это тебя собаки по дороге порвали, или оно так и было задумано?
Адам хохотнул и одёрнул на груди – больше голой, чем прикрытой неважной одеждой – дырявую вязку:
– Да это ма, она меня обвязала с ног до головы, представляешь? Строчит, как пулемёт.
– Хочешь сказать, это свитер? – вскинул брови Вик.
– Она и тебе такой приготовила.
– Ну, ты меня успокоил.
Я представила Вика в такой же кофте и кашлянула в кулак, краснея. Нет уж, носить её он будет только при мне, дома, желательно – в спальне. Расхаживать в таком прилюдно опасно, ещё изнасилуют…
За болтовнёй мы пошли по улице в обратном направлении, следуя за Адамом.
Он вёл нас тихим тенистым закоулком, толкнув коленом кованое ограждение одного из домов. По пути нам встретилась женщина, которая проводила Каллигена радостным и изумлённым взглядом – всё сразу. Он же подмигнул ей, но не остановился.
– А куда мы вообще идём? Я думала, в отель. Хотелось бы мне попасть туда прежде, чем окажусь на празднике! Элементарно искупаться не помешало бы.
– Сейчас – в гости к моему отчиму, там и заночуете, и искупаетесь, – объявил Адам. Мы с Виком шли позади него и лишь беспомощно переглянулись друг с другом. – Приведёте себя в порядок после перелёта. Да и нам потом надо будет столы вынести, накрыть на них, гриль поставить… такие дела, короче.
– Гулянка в самом разгаре? – хмыкнул Вик.
– И страшилки у костра, – подмигнул Адам, повернувшись к нам.
Он очень старался быть как прежде лихим и бодрым, но это у него выходило плохо – так, что нам стало его даже жалко. Вик стиснул мою ладонь в своей, большой и приятно-тёплой, и я молча сжала его пальцы, радуясь, что он ни разу в жизни не поступил со мной так же, как Рин.
За одно это я была ему благодарна.
– Тео звонил, я-то сам только что с ранчо… Мама уже приодела Дэвида, Рашель осталась в шоке, – тем временем вещал Каллиген. – Но пусть что-нибудь скажет – ма сожрёт её с потрохами, у нас в семье матриархат форменный, так-то.
– Так вот почему вы все такие идеальные мужья? – подначила я его.
– Это не от хорошей жизни! – притворно возмутился Адам.
Мы добрались до двухэтажного белого дома, крашеного известью. Дверные арки и оконные ниши были выкрашены лазурно-голубым цветом.
Над дверью висел угрожающе здоровенный бычий череп. Как же индейцы их любят!
– Ма! – взревел Адам так, что мы подпрыгнули на месте
мать его, зачем так орать?!
и переглянулись. Мы с Виком не были знакомы с родителями близнецов, больше того – вообще как-то даже не задумывались, а есть ли они, что с их семьёй… Так всегда, когда речь идёт об уже взрослых состоявшихся людях. Тем более, не вполне людях, кхм.
– Ма!!!
– Да иду я, иду, чего орёшь как резаный, – проворчала за дверью женщина и завозилась с замком.
Адам вздохнул, воздел глаза в небо и оперся плечом о дверной косяк. Дверь открылась, за ней в приятной полутьме коридора показалась хмурая и уже немолодая женщина: смуглая, удивительно невысокая, полноватая, с красивыми серебряными серьгами в ушах. Они двумя крупными монетами оттеняли кожу. Стоило мне всмотреться ей в лицо получше, как поняла: у неё на скулах – две чёрные тонкие полосы, тянущиеся от крыльев носа к ушам. Неужели татуировка?
– Наконец-то! Я думал, вы там померли. – Адам быстро чмокнул мать в щёку, для того согнувшись к ней, и поморщился. – Ф-фу как душно! Что, уже Тео приехал? Откройте окна.
Я улыбнулась. Он как всегда в своём репертуаре, хотя я Теодора душным никогда бы не назвала. Вот осмысленным – вполне.
– Приехал, приехал. И вы проходите. Ноги вытирайте, пыльно! Полы помыла…
Она исчезла в темноте, окликнув кого-то. Адам цыкнул языком и прошёл просто так. Вик старательно принялся вытирать ноги о влажную тряпку у порога.
Когда мы вошли в дом, опалённые солнцем плечи окутало приятной прохладой.
Глиняные толстые стены не накапливали жар: здесь царил тихий уютный полумрак, который разгонял далёкий свет в конце узкого коридора.
– Ч-чёрт, света нет, что ли? – проворчал Адам и споткнулся обо что-то в темноте. Это что-то громко и стеклянно звякнуло. – Осторожно, тут ящик с бутылками!
– Угу, – мрачно откликнулся Вик и неодобрительно спросил. – Алкоголь?
– Эм-м-м… виски, текила. Для девочек – что полегче.
Я усмехнулась, зная отношение мужа к спиртному. Но это был не его дом и не его праздник, так что он лишь хмыкнул, но промолчал.
– Не надо испепелять меня взглядом! Здесь не все долбанутые трезвенники, такие, как ты. А меня вообще ни одна хрень так сразу не берёт, – сказал Адам и тихо добавил. – К сожалению.
Из-за Рин? Или корит себя за содеянное в мире Сущности? Всё ещё тоскует по Элис?
Я побрела за мужчинами, оставив вопросы без ответов. Вик сжал в ладони мои пальцы и аккуратно обвёл мимо ещё одного ящика внушительных размеров. Правда, там вперемешку лежал какой-то хлам.
– А почему света нет? – спросила я.
– Электричество в резервации экономят. Здесь так принято, – пояснил Вик.
– Конечно, принято! – хмыкнул Каллиген. – Когда денег на оплату нет, ещё не то будет принято. Ну что, готовы? Скучали по Дейву?
– Очень! – честно сказал Крейн и почесал затылок. – Хотя не представляю, какой он сейчас. Когда я видел его в последний раз, он был размером с ладонь.
– С твою, а значит, вполне себе крепким симпатягой, – отбрила я.
Адам улыбнулся и толкнул дверь на задний двор: оттуда хлынул поток солнечного белого света, и мы с Виком поневоле прищурились…
– Вик! Лесли!!!
– О-о-о, какие люди!
– Ну наконец-то приехали, что так долго?! Через Аляску добирались? – загомонили вокруг.
Я прислонила ладонь к глазам и из слабой полутени смогла наконец разглядеть собравшихся. Да тут целая толпа!
И в основном – все незнакомцы!
Первое, что бросилось в глаза – огромный деревянный стол, скамьи и разномастные стулья вокруг него. Следом – высокое раскидистое дерево, которое росло прямо у дома. А дальше – прерия…
Вместо города, вместо домов, вместо конюшен и хозпостроек, скромным каре приютившихся где-то сбоку, раскинулся ржаво-золотой океан с маленькими островками зелёной травы и низеньких кустарников. Небо нависло белыми кучерявыми облачками так низко, что казалось, до него можно дотянуться рукой. А неожиданно огромное, тяжёлое белое солнце ровно горело в самом центре, словно бриллиант в короне.
Неулыбчивые смуглые люди с лицами цвета красной прерии обратили на нас внимание. Отреагировали кто как, но теплее всех – невысокий полный мужчина. Он поднялся из-за стола и мигом подлетел к Адаму, громко смеясь.
– Две Сосны! Мальчик мой!
– О Господи, – пробормотал Каллиген, и я впервые увидела, как у него краснеют щёки. Мужчина с аккуратно стриженой седой бородой и чёрными волосами с проседью, убранными в хвост, стиснул здоровяка в своих объятиях. – Здравствуй, Во…
– Ты ж засранец, почему не заезжал?! Мать так беспокоилась! А я – больше неё волновался! Думал, позабыл папу!
Мы с Виком расширили глаза. Этот?! Этот невысокий крепыш с тёплыми карими глазами – отец Адама и Теодора?! В кого же тогда пошли мастью братья?
– А разве отец у них не умер, когда они были подростками? – шёпотом спросила я у мужа. Тот лишь брови приподнял, старательно наблюдая за тем, что будет дальше.
– Две Сосны? – тихо усмехнулся Вик.
– А что. Говорящее имя, – невозмутимо заявила я, стараясь подавить издевательскую ухмылку. – Очень ему подходит…
Вик скептически взглянул на меня, но ничего не сказал, молча обняв за плечо и прижав к своей груди.
Кругом были чужие нам люди, но обстановка казалась не напряжённой: скорее, дружеской. Кто-то шутил, мужчина у стены, прислонившись к ней спиной, сидел на стуле и, закинув ногу на колено, играл на гитаре. Рядом с ним тихо качала головой улыбчивая старушка: морщинистые руки с пальцами, скрюченными как ветки, были сплошь унизаны серебряными перстнями и кольцами.
Ни в одном лице я не увидела жеманства, отголоска неудобства, недружелюбия или каверзы; ничего такого. Мы были просто ещё одними членами племени для них, потому что нас привёл Адам Каллиген, а они его знали и уважали.
