Текст книги "Hunters and Victims (СИ)"
Автор книги: Sascha_Forever_21
сообщить о нарушении
Текущая страница: 65 (всего у книги 68 страниц)
– Вик. У меня дурное предчувствие. – Сразу заявила я. Мешкать в нашей ситуации нельзя.
Он дрогнул лицом. В полумраке спальни шрам на выбритом виске смотрелся тонкой ниткой, заползая на щёку. Вик непонимающе поставил коробку на комод и сложил на груди руки.
– Что ты имеешь в виду, чикала?
Что бы я не имела, но в тот момент не хотела ничего сильнее, чем оказаться в его объятиях: это было самое надёжное место в мире.
И всхлипнув, попросила так жалобно, что он побледнел:
– Обними меня, прошу.
Вик подлетел в секунду: не спрашивая, не уточняя – молча и тепло привлёк к себе, пряча на груди и шёпотом допытываясь, что стряслось.
Как сказать об этом? В чем конкретно я хочу обвинить родную сестру? В том, что она имеет какое-то отношение к Сущности?
– Лесли, – он испугался не на шутку, убрав от моего лица растрёпанные пряди, – на тебе нет лица…
В его глазах была тревога. Так много, что я не выдержала и сломалась быстрее, чем хотела, и заплакала:
– Она не оставила нас, Вик, не оставила!
Он понял сразу, но не поверил, я видела по его взгляду. Чуть отстранился, слушая, как я твержу:
– Она пришла сюда. Опять. Проникла как-то… я полагаю, с Хэлен.
– С Хэлен?! – Вик говорил тихо, но мне казалось, что нас всюду подслушивают. Вспомнились слова Теодора.
У Сущности много соглядатаев и шпионов. Это могут быть даже вещи, предметы. Стены.
От этого стало не по себе.
– При чем здесь Хэлен?
Я спохватилась и сунула руку в карман шорт, чтобы показать ему фото.
– Сейчас, милый.
Где же оно?
– Сейчас, подожди.
Куда делось? Не могла же я его выронить.
Вик мотнул головой и мягко обхватил меня ладонью за подбородок, приподнимая его и заставляя посмотреть ему в глаза.
– Что ты ищешь?
Что бы я ни искала, ответ пришёл сразу. Хэлен вытащила фотографию у меня из кармана, когда мы обнялись. Она сделала это так незаметно, что никто из нас ничего не заподозрил. И что хуже всего – теперь она знает, что я в курсе её маленькой тайны.
– Мы все в опасности, Вик, – бледнея, прошелестела я. – В смертельной, полагаю.
– Что…
Я вырвалась из его рук и метнулась к коробке. Она полетела на ковёр, но мне было плевать: я рухнула на колени и принялась быстро перебирать бумажки в поисках нужных. Наконец, наткнулась на три свидетельства о рождении.
Взглядом пробежалась по ним.
– Это свидетельство о рождении Брук. Тысяча девятьсот девяносто седьмой год.
Я сунула документ Вику в руки. Он присел подле меня на корточки и растерянно заскользил глазами по строчкам.
– Это – моё.
Чикаго. Две тысячи третий год рождения. Я родилась в этой стране, как и помнила.
Но были и воспоминания другие, из прошлой жизни. Была ли она, эта самая жизнь, в которой я, как думала, погибла, или это морок Сущности?
– А вот и…
Я выронила листок, и Вик поднял его.
Следом за свидетельством о рождении Хэлен Клайд шло свидетельство о смерти в возрасте двух месяцев.
Горло мне сковало, я хотела сказать что-то, выразить свой испуг, свой ужас, своё горе – но только жалобно булькнула. Вик отложил бумагу в сторону, впился взглядом в моё колено, но мыслями был так далеко отсюда, что не сразу услышал меня, когда я совладала со своим голосом.
– Я нашла на торце фотографии с Адсилой и Селеной, той, что висела на лестнице, ещё один снимок.
Мне удалось быстро прохрипеть это. Как бы ни было страшно и больно, нельзя терять ни секунды.
– Там были твои родители, Вик. Твои родители. И Хэлен.
В его глазах отразились испуг и недоверие. Короткая секунда – и мы услышали внизу грохот.
– Дьявол! – выругалась я и подскочила на ноги. – Адам и Рин!
– Не спеши, – Вик перехватил меня под грудь и широким плечом закрыл от взгляда дверь. – Подожди. Нельзя опрометью бежать вниз, если это взаправду она.
– Но ни Рин, ни Эд этого не знают! – я была в отчаянии. Вик взял себя в руки, и в отличие от меня он был предельно спокоен.
– Если ты верно обо всём догадалась, остаётся надеяться на то, что они справятся сами. Либо мы им уже не поможем.
В висках застучало. Я думала, это конец. Конец, конец! Ведь мы здесь, в нашем мире, в Вудсборо! Мы избавились от этой твари!
Мы её заперли!
Кто-то зарыдал внизу. Плач был надрывным и жалобным, полным неизбывного горя, и я похолодела, вцепившись в плечо Виктору. Он без промедления протянул руку к комоду, и я заметила, что из верхнего ящика он вынул спрятанный под стопкой футболок нож.
Безобидное место. Смертельно опасный друг, испивший столько крови.
Плач звенел по дому и гулко отдавался от стен. Затем что-то дрогнуло, и мы услышали чёткий стук когтей по полу. Короткий рык, визг, всхлип – и хрустнули чьи-то кости. А затем тяжело упало на пол.
– Нет, – прошептал Вик и сглотнул. Мышцы на руках закаменели, он удобнее перехватил нож.
Мягко, по шагу, он приблизился к двери и толкнул её. Я не успела испугаться, как перед нами показался длинный, как кишка чудовища, коридор. Свет преобразовался в тусклое марево, от ламп на стены падали причудливые многоногие тени. Я готова была поклясться: коридор стал живым продолжением Сущности, её нутром, и ступить туда я была не готова.
Но Вик решил всё за нас обоих и двинулся вперёд. Он скользнул в зеркале, и я застыла: мне почудилось, он в отражении облачён в чёрное. Показалось, что лицо его окрашено дымом и чёрной краской, как в тот день, когда он танцевал с Вороном. Но когда я моргнула, видение пропало.
Мы прошли мимо комнаты Адама и Рин. Дверь туда, прежде запертая, теперь была открыта настежь, и у их кровати, оставленной в лёгком беспорядке, накрытые простынями, стояли три безмолвные тени. Они наблюдали за нами, поворачивая головы вслед.
– Не смотри, – тихо посоветовал Вик и повёл меня дальше, крепко взяв за руку.
В комнате Хэлен – она была бывшей моей – медленно раскачивалось в петле вздутое тело. Оно вот-вот могло повернуться к нам лицом, хотя пока что мы видели лишь спину, скрытую под копной чёрных волос. Я не знала Селену Крейн при жизни, но теперь не хотела бы и знать после смерти…
Вик не задержался, хотя побледнел так, что я испугалась за него. Мы скользнули по лестнице вниз, и когда я обернулась назад – в слабой надежде отступить – увидела, что теней под белыми простынями стало больше, и все они ждут нас наверху.
Да, да, ждут, когда мы вернёмся.
Плач всё плескался в воздухе целым морем боли, а затем – мы не поняли, когда – обратился в хохот.
Вик спустился на пролёт вниз и замер. Там, на лестнице, переломанная, сдавленная в чьих-то могучих руках, была мёртвая Цейлон.
Она лежала головой на ступени, неестественно изогнувшись и вывалив розовый язык. Брюхо у неё лопнуло под чёрной шкурой, и оттуда выпали влажные кишки.
– Нравятся мои подарки, Виктор Крейн? – спросила Она, показываясь нам.
Она стояла внизу, в гостиной, держа в ладони за горло Рин – на весу. Девушка не могла вымолвить ни слова, лишь болезненно наблюдала за Адамом. Неестественно длинная рука Хэлен
это уже не моя Хэлен, нужно помнить, помнить об этом!
пробила ему живот и пригвоздила к стене, ковыряясь в рваной жуткой ране. С уголка губ Адама Каллигена стекала струйка крови, путаясь в чёрной бородке.
Он ухватился за чудовищную руку Хэлен.
Но Хэлен
Сама Сущность?
была сильнее.
– Спускайтесь, детки-детки-детки… Не бойтесь меня.
Холод цепко пробежал по рукам и ногам: перед нами предстала она. Существо из другого мира, та, что скрывалась всё это время под обликом моей сестры, была близка мне как никто другой.
И каждый день она следила за мной и Виком её глазами.
Интересно, как много у неё таких обличий? Сухой тихий смех прокатился песчаной бурей по нашей гостиной.
Свет заморгал, потолок окунулся во тьму и снова зажёгся: в игре теней лицо Хэлен обретало удивительно жуткие, злые черты, точно кто-то наложил поверх него страшный грим.
– Думали сбежать от меня? – прошелестела она. – Думали, я вас так просто отпущу?
Этого не может быть не может быть не может быть!
Я впилась ногтями в предплечье Вика, не представляя, как болезненно скривилось его лицо, когда он понял и осознал – его любимица Хэлен никогда не существовала. А может, и жила когда-то на этой земле, но под другим именем, и была в этом теле совсем другая девушка – только перестала принадлежать себе, когда её кожу и кости примерила Сущность.
– Зачем ты это делаешь? – спросил он, покосившись на Адама.
Тот болезненно скривился, сжав длинную тонкую кисть Сущности в руке: та казалась хрупкой, но переломить её было невозможно, сколько он ни пытался. Дёрнув головой, он упрямо продолжал, потому что второй рукой та лишь крепче стискивала горло Рин, поднимая её всё выше над полом – так, что девушка начинала задыхаться, прихватывая губами воздух.
– Вы уничтожили всё, чем я кормилась. Заставили перекроить мою паутину заново… – Сущность скрипела из девичьего тела
тела моей сестры, мать её
и в голосе сквозила неприкрытая злость. – На это потребуется время. Мне нужно только одно: что, ты знаешь, потому что чувствовал это каждый день всю свою жизнь, пока твоё сердце не ожесточилось и не стало камнем, Виктор Крейн. Я пришла за местью.
Он прищурился.
– Отпусти их всех.
Вик не искал с ней компромиссов. Сейчас он был в худшем положении и гораздо слабее чем она, но приказывал – уверенно и холодно. Нож в смуглой руке, сбитой ссадинами и мозолями, напоминал мне, кто он на самом деле и кем всегда был. Никто и ничто не могло изменить это, не под силу подобное было и Сущности. Тем более она не могла запугать его.
– Отпустить?! Я намерена каждого из вас обглодать по косточке, – сухо усмехнулась Сущность, исказив приятные черты Хэлен. Я болезненно дрогнула, глядя, как глаза её западают, как две угольно-чёрные дыры, едва она взглянула на Каллигена. Как кривится в некрасивой хищной ухмылке рот. – И начну с тебя, мой старый друг, вор ключа.
– Пошла ты, тварь, – процедил Адам едва слышно.
– Что? Нет сил превратиться в людоеда?..
Сущность прищурилась, и место улыбки занял оскал. Короткий и злой собачий рык гортанно зазвучал из горла, а челюсти раздвинулись, раскроив лицо Хэлен – моей Хэлен – пастью, раскрывшейся мандибулами и костяными жвалами.
Она повернулась к Адаму, и шея её начала медленно вытягиваться, становясь такой же длинной, как и руки. Она росла и горбилась, золотистые волосы так и продолжали свисать по обе стороны от лица. С сухим треском кожа на спине порвалась, и оттуда выползли паучьи длинные лапы, завершающиеся острыми, как ножи, пиками на концах.
Каллиген старался вырваться, но всё было тщетно. Ещё пара мгновений – и придёт конец, для него и для Ямаоки разом.
Вик метнулся вперёд, перемахнул через пролёт и упал на ковёр. Он побежал к Сущности, поднявшей когти над головами Адама и Рин, и я не представляла себе, кого он будет спасать из них двоих. Потому что смерть одного очевидно будет страшным ударом для второго.
Я судорожно вздохнула и сбежала вниз по лестнице, не отрывая глаз от Сущности и её пленников.
И тогда в руке Рин, хрипящей от удушья, что-то вспыхнуло.
Серебристая чеканная зажигалка Адама Каллигена блеснула в узкой бледной ладони, загорелась слабым огоньком – и Рин накрыла своей рукой узловатую кисть паучихи. Комнату накрыло ревущим плачем, преисполненным боли: Сущность дёрнулась и заметалась, огонь обжёг её и занялся по голубому акриловому джемперу. Это была лишь секунда… но Вик успел поднырнуть под её коготь и вонзить со всей силы нож в бледную руку, державшую Адама – так, что он прошёл насквозь, и острие выглянуло с обратной стороны.
Рука рванулась назад, Каллиген повалился на ковёр. Сущность тянулась под потолок, трепала Рин, уже белую как мел, словно тряпичную куклу. Тварь всё росла, не могла стать слишком высокой – очевидно, сил её в нашем мире на то не хватало. Джинсы Хэлен стали ей слишком коротки. Свитер порвало на спине в клочья, и из неё выросло четыре лапы. Всё, что я знала о моей сестре. Всё, что помнила. Всё, что любила… всё это было обманом.
И яростно закричав, я метнулась прямо к ней, схватив с каминной ступени кочергу.
Что было сил, я обрушила сталь ей на запястье: кость хрустнула, Сущность, отвлекшаяся на мужчин, в ярости посмотрела на меня. Она отвела коготь для удара назад, но Вик набросился на неё – молча, с искажённым от ненависти лицом – прыгнул прямо ей на горб, ловко садясь поверх и обхватывая рукой тонкую белую шею.
Прижав руку к кровоточащей ране, Адам встал и тут же навалился на руку Сущности, закричав. Он прижимал её к полу и в конце концов заставил опуститься совсем. Она не ослабляла хватку, и мне на миг почудилось, что Рин мертва… но её глаза тускло блеснули, когда она легла на ковёр и устало посмотрела на Каллигена, изо всех сил пытавшегося помочь и спасти.
А затем что-то взвыло, протяжно, как сирена. Большой чёрный кот, взъерошенный и злой, неожиданно прыгнул с каминной полки прямо на лицо паучихи и впился в миловидные черты Хэлен, искажённые дьявольской сутью, когтями, острыми, как крючья.
По щекам и подбородку её потекла кровь. Это кот Адсилы!
И Сущность разжала сухие как ветки пальцы, оставив Рин. Адам бросил держать её, подлетел к девушке и, схватив на руки, рявкнул нам:
– Бегите отсюда! Ей нужны вы! Оба! Её нужно…
Договорить он не успел. Когтистая лапа взмахнула и с такой силой отшвырнула Адама и Рин, что они отлетели к стене, ударившись о неё и вповалку оказавшись друг на друге.
Вик соскочил с горба Сущности. Схватив меня за запястье, крикнул:
– Уходим, Лесли!
– Но как же они?!
Паучиха вгрызалась жвалами в кота, стараясь ранить его, но он не отпускал её глаз и терзал, пока она не изловчилась, перекусив его пополам.
– Нет, – жалобно прохныкала Рин, когда отважный Мяукерс со стуком упал двумя половинками на пол.
Сущность ослепла. Вместо глаз её были чёрные провалы. Тонкие губы – губы Хэлен – дёрнулись вверх, по бокам их застрекотали жвалы, и она, по-паучьи быстро перебирая ногами, взобралась на стену и застыла в углу, слепо водя лицом по всей комнате и выпуская из раздувшегося живота – с большой белой червоточиной под голубым джемпером – тонкие белые паутинки, тут же прикрепившиеся к предметам мебели и стенам по всей комнате.
Рин бесшумно поднялась.
Стиснув зубы, она ухватила за руку Адама и обняла его за талию. Сущность висела почти над ними, вслушиваясь в звуки и шорохи, стараясь уловить вибрацию от предметов в комнате. Закусив губу и стараясь от боли не вскрикнуть, Адам так же бесшумно встал, и по шагу ребята начали двигаться к двери и к нам.
– Я знаю, что вы здесь, совсем близко, – глухо проворчала Сущность. – У вас сладкое мясо. За столько лет непрерывной кормёжки я его полюбила. Чем больше крови на руках, тем оно лучше и вкуснее.
Вик стиснул зубы, мотнул головой. Адам с ненавистью покосился на паучиху, но Рин с усилием ухватила его рукой за подбородок и отвернула лицо к себе.
– Я всегда была с вами. Я плела вам ожерелья из своей паутины, и вы носили их, потому что любили маленькую девочку по имени Хэлен.
Сука.
Я не позволяла боли и горю взять над собой верх, напряжённо наблюдая за Адамом и Рин. Они огибали большой диван. Касаться паутины было нельзя, но место между диваном и столиком казалось слишком уж узким. Адам покачал головой. Он боялся, что выдаст всех с головой.
Он отпустил Рин, отвёл её руки от себя, подталкивая вперёд одну. Рин упрямо мотнула головой и развернулась к нему, вцепившись в предплечья. В глазах её влажно дрожали зрачки.
Вик сжал челюсти. Он шагнул через паутину, ловко минуя её, и отстранил Рин, перехватив Адама за загривок одной рукой, чтобы тот не сопротивлялся, и почти взвалил дядю на себя.
– Я всегда была с вами. Рядом, рядом, совсем рядом. Лесли, тебе ли это не знать, дорогая? Я терпелива и умею ждать. И когда я почуяла, что в Вудсборо появился маньяк… свой убийца, умывшийся в человеческой крови… пришлось стереть память всем вам, убедить, что я всю вашу жизнь была подле вас. У твоей матери умерла младшая дочь, и я убедила без труда всех вокруг, что Хэлен Клайд существовала на самом деле… вот только ты слишком уж сопротивлялась. Я уже тогда сразу поняла. Ты будешь отличной жертвой для Крика.
Сердце билось в горле. Вик и Адам успешно подошли ближе к двери в коридор, Рин подхватила Каллигена с другой стороны. Вик, мрачно обернувшись на Сущность, мотнул подбородком в сторону выхода.
Нам пора было убираться отсюда. Вот только дверь оплело паутиной, как и окна. Мы здесь в ловушке. Коснёмся ручки или оконной рамы – и Сущность найдёт нас.
Я крепче сжала кочергу в руке, во мне пылала яркая ненависть. В тот миг я готова была броситься на многоногую тварь и отомстить ей, отомстить за всё.
– Пришлось существенно поправить твои воспоминания. Ты должна была забыть этот мир и вспомнить заново ту версию, что я заготовила для тебя. Так, ты решила, что умерла. Ты приняла на веру судьбу одной жертвы, которая сгнила в болотах моего мира. Если тебя это утешит, вы с ней были очень похожи…
Размозжить ей череп и ломать, бить, крушить! Вот чего я хотела. Но Вик решил иначе – перехватил меня поперёк талии. Переглянулся с Адамом, и тот кивнул.
– Бегом! – грянул он.
И мы побежали.
Дверь Вик рванул в сторону, и она хлопнула полотном о стену. Визгливо закричав, Сущность прыгнула на пол из своего ушла и побежала на нас, быстро перебирая лапами, однако мы успели вылететь вон из дома – в чем были, а затем Адам и Рин вдруг захлопнули входную дверь и навалились на неё. Вдвоём.
– Сукин сын Каллиген, что ты делаешь?! – закричал Вик, однако оцепенел, когда Адам крикнул:
– Уходите отсюда! Уходите скорее!
БАМ! БАМ! БАМ!
Это паучиха ломилась в дверь с той стороны. На улице сгустились сумерки, сыпал мягкий снежок. Мы с Виком знали, что не успеем уже добежать до ребят – мы возле машины, они у дома. И когда Сущность выбила дверь, оттолкнув в снег по разные стороны Адама и Рин, мы нырнули в пикап.
– Вот же блядь! – нервно рявкнул Вик. – Какая живучая оказалась тварь!
– Заводи!!!
Она слишком быстро бежала по расчищенной дорожке прямо к нам, цепляясь когтями за кузов, но Вик провернул ключи в зажигании. Мотор исправно взревел, и Крейн дал задний ход, подминая под колёса Сущность.
– Чтоб тебя, сволочь!
Он старательно таранил и давил паучиху, пикап был достаточно велик для этого, но когда она обхватила его когтями, забираясь на крышу – и в окна со всех четырёх сторон нам стукнули её лапы – Вик резко поехал вперёд.
Не удержавшись, паучиха слетела с крыши, покатавшись по асфальтированной дороге. В зеркало заднего обзора я видела, как она медленно встаёт, опираясь на четыре лапы, и жалкое небольшое тело Хэлен, отягчённое горбом и круглым брюшком, повисло в воздухе.
Мы мчали по дороге прямо, затем свернули на поворот. Вик мотнул головой и процедил:
– Надо её прикончить, иначе никак.
– Я согласна.
Поджав губы, сделала вид, что мне совсем не больно. Она манипулировала моим сознанием, она внушила мне чужую судьбу, заставила поверить в неё, как в свою собственную, и я любила её, любила как родную сестру!
Я помнила, какой Хэлен была, когда ей исполнилось три. Пять. Семь лет. Неужели всё это – ложь?
– Родная… – Вик был серьёзен и строг. Он ухватил в кулак цветочное бисерное ожерелье с шеи – то самое, которое носил не снимая. Именно его Хэлен
Иктоми
продала ему, когда мы приехали в аэропорт.
– Всё хорошо! – я сжала его руку в своей и оскалилась, не ожидая, что скажу правду. – Я хочу её убить!
Наш пикап уезжал всё дальше от дома. Путь пролегал за пролесок, за город. В сумерках и пылающем алом зимнем небе я узнала дорогу: мы двигались к мосту через реку Себойс, ту самую, где нашёл свою смерть Стив.
Мой муж затормозил, когда мы въехали на мост, и посмотрел на меня так, как умел только один лишь Крик.
В его глазах я увидела столько ярости, что её хватило бы на двух Иктоми.
– Отойди в сторону, Ли, – велел он и открыл багажник, внимательно осматриваясь и доставая оттуда большой моток канатной верёвки и карабин. Я расширила глаза, глядя на него, и Вик выпучил свои в ответ. – Ой, как мне повезло, что такие полезные вещи есть в машине, ну надо же! Нет, Лесли, не обольщайся. Я Крик, у меня при себе всегда много чего хорошего.
– Господи, – покачала я головой, – уже нахожу преимущества в том, что вышла замуж за серийного убийцу.
Он рассмеялся, и недобрым был тот смех. Убрав в сторону кусок брезента, он взял в руку чёрный литой топор внушительных размеров – куда более внушительных, чем его томагавк.
– Мой сладкий красавец, – залюбовался им Вик. – Думал, понадобится для дела, купил получше. Карбон, титан, кевлар, баланс на уровне, обратная сторона тоже острая, как нож – таким впору хтонических тварей убивать.
– Этим мы и займёмся.
Он ухмыльнулся, повернувшись ко мне – в одной только чёрной майке без рукавов, в светло-серых спортивных домашних штанах. Длинная тугая коса опустилась плёткой ему ниже поясницы. Взгляд был злым и острым, острее топора, острее любого клинка в мире. И улыбнувшись в ответ Крику, который был в нем и был им, я шагнула к нему.
Fall Out Boy – Champion
Никогда до не целовала я Крика первой. Никогда до не показывала, как, черт возьми, сильно люблю его. Сейчас же крепко перевила ладонь его косой, и передавив шею рукой так, что без сомнений больно сжала ему кадык, заставила наклониться к себе для поцелуя.
Тварь уже бежала где-то там, в надвигающейся темноте. Мы знали это, знали, что она явится с минуты на минуту. Но, оглаживая его губы своими, проникая своим языком в его рот, я задыхалась от горя, боли и томного удовольствия разом, сметённая целым океаном чувств и эмоций.
– Всё.
Он отстранился первым, убрав волосы с моего лба, и в глазах, где всегда таилось спокойствие крупного опасного хищника, я впервые увидела проскользнувшую искреннюю нежность.
– Пошла вон с дороги.
Он сказал это грубо и ласково одновременно. С той сердитой заботой, с которой обычно отчитывают провинившихся детей. Я не хотела отпускать его, не хотела разжимать рук – но отступила назад, понимая, что мои действия влияют на то, выживет ли он.
И мы стали ждать.
Ночь обступала нас, только на горизонте, за потоком бурного шумящего Себойса, тлело алое солнце. Вик сел прямо на асфальт в центре моста, обратив взор к городу, который мы покинули – я же спряталась на обочине в густых заиндевевших зарослях орешника.
В одних шортах и коротком топе, в домашних туфлях я быстро замёрзла, но не могла выдохнуть пар изо рта – позволить себе это значило подставить себя и Виктора. Пальцы кололо, руки, кажется, отекли от холода. Я куталась в единственное, что он дал мне – в его же толстовку, не представляя, как он обходится сам в одной майке.
Вик положил перед собой верёвку и топор. Чёрное лезвие призрачно блестело в последнем свете уходящего дня. И Иктоми торопилась к нам, словно хотела поймать этот день своими когтями – и сожрать нас прямо так, на его исходе, чтобы затем вернуться в своё логово.
Короткий цокот и щелчки мандибул. Она выскользнула из темноты в круг света на освещённый мост. Дорожные фонари моргнули на миг, когда она вылетела прямо на Вика в прыжке – расставив лапы как паук-птицеед.
Но эта птица оказалась ей не по зубам.
Вик вскочил, из состояния абсолютного спокойствия его тело заработало как прекрасный отлаженный механизм.
Подхватив верёвку и топор, он поднырнул под брюхом Иктоми. Оболочка, которая раньше была Хэлен, была марионеткой, натянутой на жуткое паучье тело. Иктоми раскрошила когтями асфальт, вонзив их в то место, где был Вик. Но он уже стремительно побежал к мосту.
Иктоми не знала и не замечала, что он был обвязан за талию веревкой.
Она прыгнула следом за ним и цокнула когтями по стальным перилам моста, не замечая, что Вик накинул карабин на крепкий железный прут.
Он прыгнул туда, на лёд, где Себойс окостенел и застыл, ведь дальше, в пойме, вода разбила льдины и кипела бурным потоком.
Я выскочила из своего убежища и побежала к краю, наблюдая с замиранием сердца, как Вик – опрокинувшись назад спиной – падает вниз, а следом за ним слетает Сущность. Она не смогла удержаться на скользких перилах и тяжело рухнула на лёд, давший трещину от удара.
Вик мягко спрыгнул на льдину рядом с ней. Не медля, замахнулся топором и отсек одну из лап в нижнем, тонком, сочленении, так, что та отвалилась на льдину и конвульсивно задёргалась.
– У тебя нет ш-ш-шансов! – прошипела Сущность, группируясь и перекатыва б, чтобы встать на оставшиеся целыми лапы. – Я всё ещё жива, потому что сож-ж-жрала твоего папашу заж-ш-шиво…
Вик оскалился и изрыгнул короткое, незнакомое мне индейское проклятье. Но тварь лишь скрипуче рассмеялась в ответ на это.
Я перевесилась через перила, чтобы лучше видеть их бой. Сердце подступило к самому горлу. Теперь, один на один, они сошлись насмерть, и всё будет зависеть от того, кто из них победит.
Иктоми занесла когтистую лапу, под которую Вик поднырнул. Вторая едва не задела ему живот. Одна такая полосная рана – и у него бы вывалились кишки, окрасив лёд в красный, но он ушёл вбок и отбил удар топором, тяжело дыша. На плече под повязкой выступила кровь. Он был ещё недостаточно физически готов к такой схватке.
– Сначала я расправлюсь с тобой, потом поуж-ж-шинаю твоей женщиной.
Вик бросился на неё в отчаянной попытке срубить ещё лапу, но слепая тварь услышала его – и коготь пронзил ему бедро.
Тогда я впервые услышала, как громко умеет вопить от боли Крик.
По телу побежал озноб, озноб худший, чем от холода – хотя я была вся уже, верно, синяя. Вик ударил топором по лапе, раз и другой, и всё же ему удалось отсечь сам коготь.
Он упал на бедро, проволокся по льду подальше от взвизгнувшей от боли Сущности. С губ его срывались густые клубы пара. Кровь из глубокой сквозной раны быстро заливала ногу и лёд.
– Я чувствую, как колотится твоё маленькое испуганное сердечко, – прошептала Сущность. – Не бойся. Останься здесь, и я поцелую тебя.
Она приближалась, расставив жвалы, и чёрные провалы глаз словно две бездны впились в побледневшего Вика.
Он обернулся назад, за спину, где шумел поток воды. С тихим стоном поднялся, едва опираясь на раненую ногу.
В такие моменты люди говорят смелые и безрассудные вещи. Красивые фразы перед концом. Но Вик молчал. И молча взглянув на меня, он улыбнулся – криво, яростно. Зубы его были обагрены собственной кровью. И встретившись взглядом с моим, он занёс надо льдом топор.
Удар.
Я закричала, потому что знала: это конец.
Удар.
Лёд треснул и хрустнул. Под тяжестью веса Иктоми и Вика он – и без того ненадежный – покрылся мелкой сеточкой под голубым покровом.
Удар.
Вик яростно рубил лёд у себя под ногами, так что холодные щепы летели в стороны, и безумно, радостно улыбался. А затем расхохотался, заливисто и громко, когда Сущность прыгнула на него и подмяла под себя. Тогда-то лёд дрогнул и провалился, а поток воды увлёк их обоих белой пеной.
Сущность была тяжелее, и её сразу прокрутило и ударило по камням. С громким хрустом Себойс ломал ей кости и выкручивал гибкие лапы. Слепая паучиха не умела плавать и быстро пошла ко дну, но из воды не показывался и Крейн.
– Вик!!!
Его не было, и я ухватилась за карабин, отчаянно дёрнув за верёвку.
– Вик!!!
Сущность скользнула лапой по камню и окончательно погрузилась под воду, мне лишь оставалось ждать. Болезненно, до рези в костях, вцепившись в перила, я перегнулась через них наполовину, безумно глядя в волны и не веря, что он утонул вместе с Иктоми.
А потом верёвка дрогнула и натянулась.
Он показался из воды, сначала – потемневшей рыжей макушкой. Вынырнул и схватил губами воздух; мощно загребая, поплыл к камню и налёг на него грудью. Всё тело у него колотила дрожь, но он улыбался. Он был багровым от переохлаждения. Но даже на таком лице у него светилась белая счастливая улыбка.
И он громко, радостно, весело закричал, закричал, так, что большой чёрный ворон сорвался с ветки дерева и пролетел совсем низко над его головой.
Он закричал потому, что был свободен, и я крикнула в ответ, подпрыгнув на месте. Свободная тоже, отныне и навсегда.
Комментарий к Вакатерионтаре. Теперь я знаю всё Вот и всё. Ребята! Остались только послесловие и эпилог. Вот это путешествие мы с вами прошли.
Арт к главе: https://vk.com/wall-170410898_5280
Я плачу и радуюсь одновременно.
====== Вакан ======
Комментарий к Вакан The Last of the Mohicans Cover – Ali Black and his Fantastic Guitar
Верёвка скрипела в замёрзших пальцах. Сбитые и до боли стёртые, они цеплялись за неё с такой силой, что кажется, вот-вот разожмутся против моей воли. Но крепче воли нет ничего. Чтобы хватило наглости, я оскалилась в ответ стихии – а яростный Себойс зашумел и зарычал на меня, не намереваясь отпускать свою добычу. Хлипкий карабин почти развалился: удивительно, как он не слетел с металлического ограждения, когда Вик спрыгнул на лёд: весил Крейн прилично. Но вот сейчас… сейчас он раскачался и ослабил хват, и я понимала одно: отпущу верёвку – и Вик окажется в ледяной воде, один на один с рекой. Раненый, замёрзший.
Себойс выл и не хотел отдавать мне мужа. Вик лёг грудью и животом на камень, пристально и устало глядя в воду, кипящую пеной. Сверху шёл тихий снегопад, снежинки белыми мухами падали ему на волосы и не таяли. Я не представляла, как ему сейчас холодно – и боялась, что в воде он окоченеет и не сможет выплыть.
Словно я забыла, кто он такой, этот сукин сын Виктор Крейн.
Он поднял на меня взгляд и кивнул. С волос и ресниц по щекам и подбородку текла вода. Он щурился и смаргивал её с минуту, пытаясь отдышаться – а затем его тело заметно напряглось. Я поняла, что он готов прыгнуть в воду.
– Подожди!!!
Я ухватилась за верёвку так крепко, как могла, чтобы он не ушёл в поток без страховки, хотя понимала – это бесполезно. И двинулась приставным шагом по мосту вбок, к берегу с обледенелым песком и мокрой галькой.
Во что бы то ни стало, я поклялась себе, что не отпущу его, потому что иначе – что? Впору прыгать в Себойс следом. Сжав зубы до боли и скрипа, я напрягла руки: под кожей ощутила натянутые канатами мышцы. Не подозревая в себе такой силы, со стоном удержала натянутую верёвку и замерла на месте, когда Вик очутился в воде.
Прыжок был таким мощным, что я невольно проволоклась за дёрнувшейся верёвкой к перилам. Она рванулась из пальцев, и я сжала её что есть сил и закричала, когда она порезала мне ладони.
Он плыл, подныривая под водный поток, надолго исчезнув в нём: только под водой иногда угадывалось его тело. Я неотрывно следила и шёпотом молилась так, как знаю и помню, и заулыбалась, когда Вик выполз на берег и с четверенек поднялся, устало шлёпая ногами по каменистому дну. Едва я увидела, как он вышел, выпустила чёртов канат из рук, и тот хлопнул по воде, соскользнув с перил.
Не думая об израненных руках и о холоде, я метнулась в заиндевелые кусты, выдыхая изо рта пар и стаскивая с себя толстовку на ходу. Я старалась не выпускать Вика из виду: он упал на колени и локти, устало опустив голову вниз. Ветки больно хлестали меня по голым ногам и рукам, домашние туфли были полны снега. Я не чувствовала ступней и почти перестала ощущать ладони и пальцы – те показались мне толстыми и неуклюжими, так сильно оцепенели и отекли от холода. Даже полосящие по коже ветки – и те не помогали почувствовать боль.