Текст книги "Hunters and Victims (СИ)"

Автор книги: Sascha_Forever_21

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 68 страниц)

– Нет!!! Черт тебя дери, Вик!!!

Кажется, это был мой голос, я не помнила после укола, который сделали сотрудники скорой. Мир плыл и казался зыбким и нереальным.

Только что я лежала с ним в одной постели. Только что он был рядом.

Руки охватил тремор, и я налегла грудью на предплечье полицейской, сипло продолжая звать, бесконечно звать в идиотской надежде, что это поможет. Почему ему всегда нужно больше всех?! Ненавижу его!

А потом я захлебнулась собственным дыханием. Короткий взрыв, толчок, дверь вышибло… и оттуда пахнуло огнём, чистым, оранжевым и кипящим, точно обнявшим весь дом пламенеющими руками. Слёзы текли по лицу и от дыма, и от переполнявшего страха. И я смотрела не отрываясь в дверной проём, багровеющий огнём, до тех пор, пока не послышался оглушительный звук, точно кому-то гигантскому ломают кости…

И когда крыша провалилась внутрь, погребая под собой всё и вся, что было в доме, а мир схлопнулся до размеров булавочной головки в угасающем сознании, я слабо уловила крик справа:

– Вон они!

В тот же миг сбоку из террасного окна, разбивая его, вывалились две чёрные тени. Высокая не останавливалась: схватив ту, что меньше и ниже, в охапку, неясный чумазый силуэт упрямо скатился по террасе. В тот же миг ему на помощь подошли и пожарные, подхватывая обоих и уводя всё дальше и дальше по двору.

А я только и видела так четко, словно он стоял прямо передо мной, два ярких серых глаза на опалённом лице. Вик отчаянно искал меня взглядом, но по инерции шёл с пожарными. Его уводили на своих двоих к скорой помощи, а вот девушку – она явно потеряла сознание – быстро положили на носилки, и медики тут же накрыли ее лицо кислородной маской.

Вика усадили в скорую, предложив маску и ему: я видела, как его осматривают. Откуда-то взялись силы.

– Мисс… – полицейской было уже труднее меня сдерживать, я билась в руках и лягалась. – Мисс, успокойтесь, всё обошлось, да тихо!!!..

Не понимаю, как мне удалось вырваться, кажется, я пнула её в колено и рванула с такой силой, что девушка упала на траву. Спринт мне никогда не давался: бегунья из меня средненькая, но здесь за несколько секунд я подскочила к Вику, сидевшему на приступке машины скорой помощи, и первым делом, глядя на его чумазое лицо с опалёнными бровями, влепила ему такую пощёчину, что даже медик приостановился, держа в руке шприц.

Меня колотила такая дрожь, что даже слова выдавить нельзя. Задохнувшись, я смотрела на Вика, заставившего меня не то что поседеть… я чуть не откинулась прямо там, думая, что он сгорел, мерзавец!

– Заслужил, – выдавил он тихо. Крепко обхватил за талию и притиснул к себе, обнимая. И его руки тоже дрожали.

Сказать что-либо было не в моих силах. Я лишь опустилась ему на руки, крепко обжав бёдра коленями, и впилась ногтями в спину, стараясь не вдыхать отвратительный запах дыма от его одежды.

Вдруг Вик сипло шепнул мне на ухо, отчего спавший ужас охватил с былой силой:

– Там был вендиго. Я в этом уверен. Я слышал его. Точно слышал. И девчонка… запертая в подполе. Пока выбил замок…

Я отстранилась от него, серьезно глядя в лицо, и Вик продолжил:

– Там был кто-то ещё, я клянусь. Не знаю, куда он делся, но девчонка повторяла одно имя… Анна.

Он кашлянул. Непонимающе покачал головой.

– Она звала Анну.

Хорошо.

Хорошо, ладно, ты убил Дэвида, ты напугал меня до чёртиков… Пусть так, это ещё укладывается в границы моего понимания.

Но теперь, вытаращив глаза на Крика, я смотрела, все ещё сидя на коленях, как он спокойно снимает безрукавку, открепляет набедренные ножны, а затем расстёгивает ширинку кожаных штанов и снимает их вовсе, оказываясь в простом чёрном белье.

Как ни хотелось сдержаться, но сделать это было трудно, и я не смогла промолчать. Выдавила, стараясь не пялиться так открыто на красивое смуглое тело с хорошо развитыми мышцами:

– А что, ты решил ускорить темп свидания и сразу перейти к близкому знакомству?

Выпрямившись, Крик тяжело усмехнулся. Указал мне в грудь ножом, игриво заметив:

– Не думал, что ты так быстро начнёшь намекать на секс, малышка.

– Я не намекаю. Просто не понимаю, зачем ты решил устроить передо мной сначала кровавое шоу, а потом – стрип-программу.

– Как же без развлечений для любимой девушки?! – рассудил он и вдруг склонился над Дэвидом, расстегивая ремень его джинсов.

Кажется, мой мир пошатнулся уже в который раз за это незабываемое свидание! Вытаращив глаза на Крика, я прошипела:

– А это зачем?!

Вымученно вздохнув, он поднял на меня взгляд, невинно посмеиваясь:

– Да просто давно хочу раздеть какого-нибудь мужика… издеваешься, малышка?! Включи мозг. Я же сказал, за нами наблюдают. Я не хочу спалиться в костюме, выданном мне Сущностью на блюдечке…

Джинсы Кинга пришлись ему вполне впору. Я отвела взгляд, когда он одевался, и услышала лишь короткий смешок. Явно заметил, что смутил меня! Мерзавец.

Крик нырнул за кресло в углу террасы и достал оттуда белую простую майку и куртку болотного цвета. Но прежде, чем он оделся, я заметила на его торсе, в самом центре груди, продольный светлый шрам.

– Вполне сойду издали за выжившего, – шутливо сказал Крик, отрывая меня от разглядывания собственного шрама.

Вздрогнув, я скривилась:

– В маске так особенно.

– Маска легко снимается.

Он завёл руки на затылок и расстегнул ремешки. Ещё несколько секунд – и маска осталась у Крика в руке…

Он с сухой улыбкой взглянул на меня, и я лишь сейчас как следует смогла разглядеть его резкие черты.

– Да уж, – я отвернула взгляд в сторону. – Красавчиком тебя не назовёшь.

– Ничего страшного, это я переживу, – успокоил меня Крик.

Он закрепил ножны обратно на бедре, свою одежду сложил и припрятал на прежнее место, а после подошёл ко мне. В один рывок сильные руки подняли с дощатого пола, поставили напротив себя – и я посмотрела ему в глаза, удивительно холодные и прозрачные на таком смуглом, бронзовом лице.

– Твой спутник полностью готов к лучшему свиданию из всех возможных, – промурлыкал он низко.

– Это в принципе единственное моё свидание в этой жизни, Крик, так что не обольщайся, – скривилась я. – И пока оно больше похоже на комнату ужасов с поимкой заложников.

– Ну так можешь не бояться, – не выпуская из ладони моего запястья, он прищурился. – Сегодня я буду тем единственным, кто тебя напугает. А может…

Он легонько коснулся лезвием ножа моих волос и отвёл их с плеча. Я дернулась, пытаясь вырваться, но тщетно.

–… а может, и единственным вовсе? М?

Он медленно наступает и совсем не боится близости. Напора в нем хватает, чтобы я, пятясь, врезалась лопатками в деревянный столб и сглотнула, чувствуя, как мягко льнет ко мне сильное крепкое тело. Но если на то пошло, не это меня смущает. Вот взгляд…

– Наша задача – вспомнить сегодня побольше, верно, малышка?..

Но ответить я не успеваю. Крик замолкает, резко накрывая мои губы ладонью, и поворачивает голову вбок.

Я взглянула туда, куда неотрывно смотрел он, и по загривку от страха пробежали мурашки. Тень!

Это был он.

Огромный рост, плотное, крепкое телосложение. Одетый в серый комбинезон, с белой маской, имитирующей мужское лицо, с всклокоченными темными волосами, подшитыми к резиновой подкладке, он вёл перед собой Лори.

Мое сердце сжалось. Она попалась! Ох, девочка, как же ты ещё жива?!

Они явно направлялись в этот дом, и Крик одними губами грязно выругался, отступая назад и утягивая меня следом за собой. Пожалуй, сейчас я была солидарна с ним и не сопротивлялась, поддавшись.

– За мной, – шепнул он и скользнул в полумрак террасной крыши. Подлетев к окну, Крик ловко поддел деревянную раму большим ножом. Ещё, ещё раз… рама поддалась, и мужчина с усилием потянул ее вверх. Послышался негромкий металлический звук: это он сорвал шпингалет изнутри. Придерживая раму рукой, Крик ловко проскользнул в дом и протянул мне ладонь.

Бежать мне некуда. Впереди убийца, позади Тень! Нужно было решаться и быстро, и я вложила свою ладонь в его, позволив помочь мне.

Ещё несколько секунд, и я тоже оказалась внутри, осмотревшись. Дом большой, тёмный, заброшенный. Мебель здесь накрыта белыми простынями, на пыльном полу наши ботинки оставляли отпечатки.

– Ну-ка, бегом сюда! – шепнул Крик и поспешил в коридор, чтобы подняться на лестничный марш, крепко сжимая мою руку. Однако в этот момент открылась входная дверь, и на пороге показались две фигуры.

Тень был молчалив, Лори тоже не издавала ни звука… в отличие от нас. Мы услышали тяжелые шаги: Майкл шёл прямо сюда! Ну всё. Я затаила дыхание, рванувшись в соседнюю комнату, но Крик крепко ухватил меня за шкирку и поставил рядом с собой.

– Вот задница… – Крик шагнул назад, утягивая меня в небольшой шкаф, встроенный в стену. Бесшумно, он прикрыл дверцы, оставив узкую полоску, чтобы у нас был обзор. Спрятались мы очень вовремя. Спустя пару секунд к стене напротив шкафа подошли маньяк и его жертва.

Мы притихли, боясь даже шевельнуться. Уместиться в одном шкафу вместе с опасным маньяком, прячась от ещё более опасного маньяка… покачав головой, я одними губами шепнула, но Крик услышал:

– Охрененное свидание, спасибо.

А что, почему бы не посмотреть, как Майкл Майерс разделывает на котлеты мою подружку?! Закусив губу, я с тревогой гляжу, как он повернул Лори к себе лицом. Большая рука легла ей на горло, фиксируя девушку – и она выжидающе посмотрела в невыразительную маску, положив ладонь на его запястье.

– Всегда пожалуйста, – ехидно шепнул Крик мне в ухо.

Вот нахал. Это из-за него я попала в переделку! Стиснув зубы, я сердито пихнула его локтем под рёбра, но с тем же успехом могла бы и вырваться из ладони, заломившей мне руку за спину. Не отрывая глаз от странно притихших Лори и Майкла, я с прищуром мстительно выдохнула:

– Морковка.

Крик непонимающе положил подбородок мне на плечо, овеяв его дыханием.

– Буду звать тебя так, наглец.

– Только попробуй, – усмехнулся он тихо и вдруг больно прикусил кожу. Я вскинулась, но старалась держать себя в руках, не забывая, что мы прячемся от Тени.

Если ему будет нужно, он выпотрошит нас обоих. Но что-то он с Лори не торопится. Низко склонился над ней, приложив нож к животу, и девушка вдруг тихо застонала. Что они делают?..

– Смотри, им же явно не до нас, – хмыкнул Крик, вдруг тихонько целуя меня за ухом. О нет, этого больше не будет, урод! Один раз ты меня застал врасплох там, с клоуном, но на этом всё!

– Засранец, – шикнула я, – мерзавец, отстань! Рыжая бестия на мою голову…

– Чего не так-то, тыковка? – пожурил он, подтягивая джинсы Кинга, и завозился позади, подозрительно прильнув бёдрами. – Зато во мне никто не распознает великого и ужасного…

– Успокойся, в костюме ты был симпатичнее, – раздраженно прервала я его возлияния, наблюдая за Майклом. Может, удастся выбраться отсюда, пока он отвлёкся?..

– Потому что тела побольше было открыто? – ухмыльнулся Крик и снова настойчиво поцеловал, но уже в шею. Губы были сухими и горячими, точно его лихорадило. Длинные пальцы ловко нашли край моего топа и скользнули под него, двигаясь выше.

Бока предательски свело тёплым возбуждением, но я была слишком зла. Наглец, длинный и рыжий, ну точно морковь! Знаю же что взбесился, когда я его так назвала!

– Нет, Морковка. Мне всё равно, даже спляши ты передо мной голым. Милее ты казался, потому что на роже твоей красной была маска.

А тем временем снаружи тоже происходило что-то очень странное. Подсадив Лори под бёдра, Тень поднял ее, словно вглядываясь в неожиданно спокойное лицо девушки.

И ведь она тоже не сопротивлялась! Мое сознание дало осечку. У маньяков что, грёбаной осенью начинается брачный сезон?!

– М-м-м… возбуждают ухаживания незнакомца в маске? – ухмыльнулся тихо Крик.

– Только не твои! – шикнула я. – Отпусти меня, немед…

Я не успела договорить. Передавив мое горло рукой, мужчина откинул затылок себе на плечо и впился в губы болезненным, злым поцелуем.

Протолкнул глубоко язык, и я успела от всей души укусить его, радуясь своей маленькой победе… тщетно. Он больно ухватил за грудь, так, что я поневоле выдохнула и распахнула глаза шире. Его взгляд торжествовал и смеялся.

Дышать становилось труднее, он крепко сжимал мою глотку, и я ухватилась за руку с напрягшимися мышцами. Два дыхания поневоле сплелись в одно, и я почувствовала, как от страха, усталости и возбуждения – всего сразу – подкосились колени. Жалко повиснув на руке убийцы, мигом перехватившего меня за талию, я ощутила, что голову повело.

И наконец, этот поцелуй он разорвал сам, больно укусив меня напоследок.

Глаза были как две пригоршни холодного пламени. Нос, украшенный шрамом, вдруг смешно сморщился.

– А целовалась ты так, словно я тебе нравлюсь.

Он коротко посмотрел вперёд и вдруг толкнул меня легонько в бок. Тень и Лори отчего-то вдвоём медленно поднимались по лестнице, явно не заметив нас… меня охватило дурное предчувствие, что там сейчас явно не смертельный бой на ножах состоится.

Но думать об этом было некогда, у меня под рукой свой маньяк, крайне энергичный и любвеобильный.

– Ну что, Лесли, – шепнул он с улыбкой в голосе. – А теперь давай прогуляемся? Нам же нужны наши воспоминания?.. Тем более я знаю отличный способ их восстановить, и для этого нужно лишь три вещи. Мой нож. Твоя кровь. И обоюдное горячее желание.

====== Бремя доброй воли ======

Комментарий к Бремя доброй воли Дорогие друзья!

Спасибо вам за 300 лайков, за ожидание и за чтение!

Я желаю вам приятного знакомства с главой, переживаю, что вы за её конец будете меня бить, и возможно, даже ногами)

А вот и новый парный арт, там Вик злющий как Крик: https://vk.com/saschaforever21?w=wall-170410898_3193

Ноги быстро несут нас по опавшей листве: кажется, что мой пленитель, незаметно озираясь, пытается сбежать от целого мира. Но возможно ли это, когда весь этот мир – смертельно опасная ловушка?

Мы торопимся прочь от жилого квартала вглубь Хэддонфилда, и я отчаянно не понимаю, куда он меня ведёт.

Что хочет сделать и так понятно, в его руке нож, и он только что при мне зарезал им Дэвида Кинга. И хотя этого здоровяка с карими влажными глазами я не знала так хорошо, чтобы о нём горевать, всё же его выпотрошенное тело – не самое приятное начало свидания. Даже если это свидание с Криком.

– Поживее, – грубо бросил он мне и прищурился, зыркнув по сторонам. – Не нравится мне эта тишина.

– Ты сейчас говоришь прямо как Фэнг, – пробормотала я. – Хотя вроде бы убийца и тишины бояться не должен.

– Я разве сказал, что боюсь? – он бросил на меня недобрый взгляд и остановился на углу дома. – Я сказал – не нравится. Что-то тут не так. Воздух другой…

– Воздух?

Пришлось подавить на губах улыбку, потому что этот опасный парень начинал меня смешить. Он это серьёзно, его напрягает воздух? А что с воздухом, собственно, не так?

– Ты часом не из этих маньяков-гринписовцев под предводительством Греты Тунберг, верно? – но договорить Крик не дал: шикнув на меня, он нырнул к крыльцу и утянул меня следом за собой. Ладонь легла мне на макушку, с силой прижимая голову ниже.

– Что ты творишь?! – прошипела я, но он лишь хлопнул ладонью мне по губам, заставив замолчать. Губы обожгло, и я негодующе поглядела на Крика, но от комментариев воздержалась. В его руке я увидела чёрную рукоять ножа, которую он сжимал судорожно, до туго натянувших кожу, сбитых костяшек, так, что мышцы стали под моими пальцами стальными канатами. Я попыталась извернуть руку из его хватки, но бесполезно: он сжал мою ладонь между торсом и предплечьем и едва слышно шепнул:

– Не шуми, детка.

Высокое крыльцо было неплохим укрытием. С навеса падала густая тень, и мы утопали в небольшой нише, вжимаясь в стену дома спинами. Под самим крыльцом было мерзко: там жили пауки, обосновавшие свою маленькую охотничью колонию. Серебрилась по углам их паутина, а в листьях под кроссовком у себя я увидела выбежавшую коричневую, лакированную двухвостку.

– Ч-чёрт! – я невольно подскочила: не любила уж очень этих мерзких тварей, но Крик резко обхватил меня рукой и прижал локтем к себе, больно надавив им на грудь. Ладонь его сжала мой рот как в капкане, так что я могла только возмущённо сопеть, раздувая ноздри. Мужчина неотрывно глядел куда-то наверх, в туман, застилавший небо, но мою голову держал зафиксированной, так что я не могла видеть то, что видел он.

А затем в небе послышался странный звук: будто огромное, туго натянутое полотно шорохом пролетело над землёй, распластавшись крыльями. Краем глаза я углядела на земле, укрытой ковром багряных и золотых листьев, густую чёрную тень – и в животе заворочался животный ужас.

Отброшенная тень приняла форму гигантской длиннопалой руки.

Она вела по земле, точно в поисках кого-то – уж не нас ли? И Крик лишь теснее вжался в дом, поджав и так несуществующий живот и затолкав меня себе за плечо. Он мягко наполз на меня, закрывая от этой страшной ладони. Чёрная тень как живая ползла по земле, будто собака, взявшая след. И там, где она касалась листвы, ветер тут же перебирал её, раздувая ковёр совсем как специальным пылесосом.

Я могла ожидать всё что угодно, но когда Крик закрыл меня собой, не отрывая от тени пристального взгляда, во мне появился вопрос. Зачем?

Зачем он это делает?

Непонимающе качнув головой, я притаилась за его плечом в детской нелепой надежде, что зло не заметит меня, если я не буду смотреть на него.

В этом и была разница между мной и ним. Я чувствовала, что он боится не меньше моего, но снова возникал главный вопрос – он боится этого чудовищного нечто… или боится за меня?

Листья волной разбивались перед тенью, двумя золотыми фонтанчиками били по обе стороны от него и уже сыпали на нас – так близко подползла ладонь… и так же внезапно, как явилась, вдруг поднялась на немыслимую высоту, отчего затаившаяся в двух шагах от нашего убежища тень стала точкой, а затем и вовсе растворилась.

Некоторое время мы по-прежнему молчали, и я робко коснулась зелёной куртки на плечах Крика, сомкнув на ней пальцы.

– Что это было? – шепнула я и добавила. – Оно уже ушло?

– Да. И нам здесь задерживаться тоже нельзя.

Он молча и тихо встал, осмотрелся и обошёл то место, где остановилась рука, стороной, а после поднял за шкирку и меня

– Быстро за мной, – сказал он, торопясь. – Надо почаще менять места, чтобы нас не поймали.

– Кто и почему нас ловит? – нахмурилась я, сбиваясь с шага: Крик почти бежал. – Ты-то кому сдался?!

Он резко остановился, из-за плеча взглянул на меня. Крик торопливо шёл к Хэддонфилдскому парку, собираясь спрятаться там. В серых глазах промелькнуло странное выражение.

– Ей не нравится, когда я что-то вспоминаю, – сказал он тихо и поторопил меня, рванув за собой. – А теперь пошли.

Тропы, выстланные опавшими листьями. Они медленно падали, кружась в воздухе – тихо и печально, как слёзы. Мелкий дождик накрапывал сверху. Идти след в след за убийцей? Я боялась его, хотя знала, что он убьёт меня, так или иначе убьёт… но предчувствие страха – это особенная пытка.

Whoring Streets – Scars on Broadway

Тропа привела нас к высокой беседке с колоннами и белым куполом, увитым высохшим вьюном. Статуя девушки – метательницы дисков – застыла у фонтана со стоячей водой, в которой как лодочки плыли листья. Крик выдохнул, притормозив у ступеней, и обвёл глазами это место.

– Мы здесь, – сказал он вдруг, – наконец-то…

Я непонятливо качнула головой, пытаясь сообразить, что это значит, но мужчина устало выдохнул, и колени его словно подкосили.

Он упал передо мной на холодные плиты, сгорбившись и склонив голову… прерывистое дыхание вздымало широкую грудь. И я смолкла, поняв, что он вёл меня сюда, и вся наша встреча служила только одной цели: оказаться здесь.

Почему?..

– У меня странное чувство, что всё это уже было, – медленно сказала я, подняв ладонь у него над головой.

Боясь коснуться рыжих волос, я вздохнула.

Медленно. Размеренно. Судорожно.

Мне не хватило кислорода, то ли от страха, то ли от волнения – не знаю, почему оно теснило мою грудь. Кажется, я знаю это ощущение – когда мужчина стоит передо мной на коленях, медленно поднимая мускулистые руки вдоль моих бёдер и крепко сжимая в перчатке нож, вытянутый из ножен.

Лезвие блестит серым зеркалом. Я замерла на краю городского искусственного пруда с фонтаном в центре. Сейчас он не работал, а вообще должен был изливаться каскадом по обе стороны прямоугольной чаши по ступеням, выложенным мелкой мозаикой.

Всё кругом казалось тихим, замершим. Неживым. И тревога сжала моё сердце, а бока резко скрутило острое возбуждение.

Вот так, не удержавшись, в странном порыве я опустила руку поверх головы Крика, прямо ему на макушку, запустив пальцы в тяжёлые, забранные в косу, гладкие пряди.

Короткий вздох сорвался с его губ. Он медленно опустил лицо к моим бёдрам, приложился к ним лбом, зарываясь в грязную джинсовую ткань. Так доверчиво. Так нежно. Рука обхватила мои ноги в кольцо, другая – что сжимала нож – легла под колено, поглаживая.

Каждую секунду я ожидала, что он провернёт в руке нож и ударит меня им. Что лезвие вопьётся острым жалом и подсечёт ногу. Я могла представить, что будет дальше. Он повалит меня наземь, отшвырнёт от себя. Набросится сверху, и его рука сомкнётся у меня на шее, но прежде чем придушить, он заведёт нож прямо в подбородок, так, что клинок пробьёт мне челюстную кость и прошьёт язык. И тогда, возможно, он и подарит мне то, чего я так жду…

Жду прямо сейчас.

Нож движется чёрной рукоятью по коже всё выше, а лезвие у него такое острое, что джинса трескается под ним, раскраиваясь и показывая мою смуглую ногу в рваную дыру. От острия над коленом и по бедру тянется тонкая кровавая полоска. Он оставляет мне на память царапину, похожую на ниточку, и вдруг касается губами обнажённой кожи на животе, поверх пуговицы джинсов. Он не открыл глаз: только дрогнул тёмными бровями, будто это не мне от ножа больно, а ему.

Порез саднит, кровь щекочуще стекает по ноге прямо к кроссовку. Сглотнув, я несмело посмотрела вниз, на сухие, горячечные губы, прижавшиеся к моей коже на том же месте, словно Крик застыл статуей и больше никогда не шевельнётся.

Туман перемежался над нашими головами, как облака. Как дымный морок. Нам обоим здесь было душно. Мы оба это знали. Ни ветерка, ни вздоха – ничто не колебало застоявшийся воздух Хэддонфилда, но здесь сам мир замер, как в картине, а мы просто вторглись в неё и стали частью холста.

Его пятерня легла на мою ногу прямо над царапиной, и он хрипло шепнул:

– Ты можешь убегать…

Нет, нет, я знаю, что он скажет. Я точно знаю, что именно! Спину прошибла дрожь, и по виску скатилась капелька пота. Я сглотнула, расширив глаза, потому что нечто поднималось из живота странным пониманием: если я услышу его слова, снова (а что, когда-то слышала в первый раз?!), произойдёт непоправимое.

– …можешь прятаться, запираться от меня, с другим…

Молчи! Умоляю! Едва ворочая языком, я зашептала «заткнись, заткнись, заткнись…», но всё бесполезно. Слова бьют набатом, и я начинаю паниковать и пытаюсь сделать шаг назад, спасительный, как я думаю.

Потому что забываю, что позади меня – ступенька и вода.

– но…

Прошу! Хватит!

– …однажды отсюда…

– ПРЕКРАТИ! – сдавленно рычу я, слыша лишь шёпот поверх кожи. Он громче крика.

– …именно моя рука…

Никогда, ни за что, остановись, иначе оно найдёт тебя, оно поймёт, как и я, что нас что-то связывает, что между нами есть какая-то…

Красная лента. Красная лента. Красная лента.

… странная связь, сильная, настолько, что сердце в моей груди сейчас лопнет, потому что то, что поднимает нас на кровавом крюке, не хочет, чтобы я вспомнила!

– …снимет повязку.

Бах!

Это я опрокинулась в воду и упала спиной вперёд, громко вскрикнув и подняв тучу серебряных брызг. Затылок взорвался болью, спина вся вымокла, я погрузилась в холод, вымокла, начала барахаться, отплёвываясь и шлёпая по воде руками. Волосы стали тёмно-шоколадной стеной перед глазами, и я ладонью едва убрала их с глаз и едва царапнула носками кроссовок гладкое мозаичное дно…

… когда сильная рука вытянула меня с глубины, привлекла к себе рывком, как судно на буксире. Задыхаясь и отплёвываясь от воды, я увидела перед собой яростно оскалившегося Крика. Он смотрел на меня с таким лицом, будто хотел ударить, и я поневоле сжалась, ожидая, что на меня упадёт тень от его руки.

Но нет.

– Засранка! – процедил он сквозь зубы, схватив меня до боли за волосы, и я снова коротко вскрикнула. – Ты меня…

Напугала?

– Что с тобой такое стряслось, м?! – я вижу в его глазах беспокойство, страх, он мелькает лазурью между серого металла, и мне кажется, что у Крика даже дёрнулось левое веко. Довела убийцу до нервного тика. – Решила поплавать? Захотела от меня сбежать? Утонуть?.. Не смей больше так делать. Не смей!

– Какая тебе… кха-кха-кха… – вода залила горло, но я сама выкашляла её из лёгких.

– Разница? – его губы с отвращением дрогнули, поднялись, так, что я увидела верхние и удивительно острые белые зубы, розовые дёсны. – Ты действительно не понимаешь?! Встань на ноги. Поднимись! – рыкнул он резко и тряхнул меня с особой яростью. – Ты мне принадлежишь. Ты моя. – Каждое слово было чеканным, и это пугало только больше. – Только я могу тебя убить. Поняла?!

Коротко встряхнув меня, Крик повысил голос, крепче перехватил копну волос.

– А в другой Цикл? – я едва нашла в себе силы нагло прошипеть это, замирая от страха, сковавшего тело. – Тоже выживать до тех пор, пока не придёшь и не сделаешь мне одолжение?!

Моя кофта совсем промокла. Лифчик соскользнул бретелькой с одного плеча, тонкая ткань сбилась под влажной тканью, облепившей плечи, живот и грудь со вставшим, ярко видным тёмным соском под ней. Крик на меня бесстыдно смотрит, и в глазах его я вдруг вижу резкую боль; она бьёт ещё хуже ножа. Подло и исподтишка. И я не знаю, отчего при виде него мне становится вязко дышать, будто воздух в лёгких сгустился, и теперь я задыхалась.

Чего я ждала, его прикосновения?

– Да.

Сказал он это прежде, чем коротко впиться своими губами в мои, смять их, подчинить меня себе и наконец показать всё, что прячет внутри. Он больно дёрнул меня за волосы, заставляя изогнуться так, как ему удобно целовать. Спрятал за себя, словно крыльями обнял. Я коротко сжала пальцы на его груди, сгребая в кулак футболку, и второй ладонью лишь прижалась к точёному бронзовому лицу, слыша, как Крик низко, тихо стонет в мой рот.

Когда-то давно мы друг друга знали, когда-то давно – я уже не помню, сколько Циклов назад и в какой из жизней – я уже целовала его так. Я узнаю это тело пальцами, и если закрыть глаза, вспоминается легче…

Я скользнула пальцами ниже по смуглой шее и надавила ему на кадык, заставляя хрипнуть. Он позволил мне это сделать и не оттолкнул, напротив – язык глубже проник в меня, танцуя по моему и заставляя желать большего. Или по крайней мере не останавливаться…

Подхватив под бёдра, он вжал меня в своё тело с такой силой, будто хотел слиться – и растворить в себе, стать каким-то непонятным образом одним целым. Я знала это, потому что хотела того же и прямо сейчас. Из горла рвалось странное и непонятное слово. Я перебирала его на языке как чётки, пока по нему плясал чужой язык, и огибала кончиком белые острые клыки, выдающиеся из ровного ряда зубов. И когда я ощутила его желание горячей, пульсирующей точкой, обжёгшей меня от паха до пупка… и когда холодная вода показалась жгучей, как пламя костра, вокруг которого мы собирались… случилось это.

Крик резче налёг на меня грудью, будто оступился на скользкой мозаике. Коротко клокотнув горлом, он сбил с моих губ поцелуй и отвернулся в сторону, устало посмотрел на воду, бликующую тусклым серебром. И мне почудилось, что на прикушенных губах появилась тень горькой улыбки.

Ну а в глазах появилось что-то новое. Осознание неизвестного прежде, совсем как у ребёнка, понявшего наконец смысл давней истины. Человека, который обрёл что-то взамен пустоты.

И оседая в моих руках, он успевает выдавить прежде, чем я вижу это: коготь, сложившийся у него за спиной и уходящий в бездонную глубину фонтана. Вода почернела вокруг нас, границы плитки стёрлись под ногами, заставляя сжаться от плохого предчувствия обоих. Тихо прижавшись к Крику, я шепнула:

– Что это?.. Почему всё меняется?

Хэддонфилд дрожал, дрожали и границы неба, и листва, и колонны. Лицо статуи юной метательницы дисков, застывшей на краю фонтана, исказилось невероятной злобой, и чёрная жидкость потекла из слепых глазниц на скривившиеся губы.

– Потому что я начинаю вспоминать… – глухо сказал Крик и полез рукой в карман. Вынул он её оттуда уже сжимая в кулаке ленту. – Я наконец начинаю…

С потрёпанными краями, но яркую. Длиной в локоть. Сделанную из хорошего, крепкого шёлка.

Мужчина рванулся ко мне и тихо дрогнул, согнувшись от боли. Я опустила глаза вниз и расширила их в ужасе, поняв, что грудь его пронзает чёрный коготь, а суставчатая лапа оттаскивает от меня убийцу, медленно уволакивает в чёрную бездну, разверзшуюся за его спиной. Туда воронкой стекает вода. Воздух там разит сыростью и мертвечиной.

Он нашёл в себе силы, ухватив меня за подбородок и больно сжав рукой щёки. Вымученно сглотнув, шепнул напоследок:

– Сожги её.

Я не видела – но видел он – что крюк опускался за моей спиной. Приглашающе покачивался металлическими звеньями. Просил и приказывал ему сделать со мной это.

Убить меня.

В безветрии он ожидал меня – свою жертву, и Крик с усилием поднялся с колена на ноги, чтобы прихватить меня за грудки.

Я знала, что последует за этим, и мой вопль, полный ожидания вязкой боли, был таким, будто слышался в конце коридора за закрытой дверью. Он перерос в тяжёлое, свистящее дыхание, когда с надрывным стоном Крик, наколотый и сам грудью на коготь, как мотылёк на булавку, пронзил крюком мою грудь и дёрнул за его звено рукой, будто давал понять кому-то наверху…

Поднимай. Она твоя.

Коготь ещё больше высунулся из груди, и по белой футболке расползлось алое пятно. Кровь капала в воду как кляксы от красной гуаши и превращалась в соцветия. Когда железо пробило моё тело, а рука всё ещё сжимала алую ленту, пряча её в кулаке, я неотрывно наблюдала за своим убийцей.

Нас с ним разлучали.

Меня влекли наверх, в полосу тумана, а его утягивали вниз, погружая под воду.

Кому-то из местных боссов очень не понравилась наша встреча, но почему? Это нам лишь предстояло узнать.

В школьных коридорах было пусто. Наверное, в последний раз я шла вдоль ряда синих шкафчиков по белому наливному полу. Подошвы кроссовок поскрипывали в тишине, я ровно смотрела по сторонам, но одиночество меня не напрягало. Наконец-то отмоталась!

Теперь школа с бесконечными уроками, экзаменовкой, лабораторками, ненужными предметами, приевшимися лицами – всё это осталось позади. За спиной из-за угла вывернули три моих одноклассницы: они обменивались шуточками и беседовали на тему выпускного бала – последнего мероприятия, которое проходило как раз в конце этой недели. У меня было страшное желание никуда не идти и остаться с Виком дома, особенно после того пожара, но он был настойчив. Глаза у него прищуривались, когда он говорил – «Ну уж нет, Лесли! Ты пойдёшь и точка!», а это ничего хорошего не сулило.