Текст книги "Hunters and Victims (СИ)"
Автор книги: Sascha_Forever_21
сообщить о нарушении
Текущая страница: 64 (всего у книги 68 страниц)
По лобовому стеклу слабо шуршали дворники, счищая снег. Мы въехали в белую пелену, похожую на молочную пену, и я внимательнее всмотрелась в неё по инерции. Дома и улица по обе стороны растаяли в ней, превратились в снежных призраков – но от такого вида в груди проснулось и встряхнулось что-то светлое и тёплое, рождественское, а не пугающее.
Я невольно подумала, что это будет наше с Виком первое совместное Рождество, и прижалась плечом и виском к холодному стеклу, всматриваясь в дорогу и наконец замечая высокое здание больницы.
Вик уже ждал нас на скамейке возле стриженых кустов, заметённых снегом. Он привстал и снял с головы капюшон анорака, едва завидев машину, а следом переменился в лице.
Адам встал у полосатых разметочных столбиков и опустил окно у водительского места, широко улыбнувшись племяннику.
Рин выглянула у него из-за плеча, а я торопливо открыла дверь и выбежала навстречу, хрустнув под подошвами ботинок снегом.
Меня охватило приятное волнение, щекоткой пробежавшееся по загривку – и я увидела, как Вик наконец заулыбался и нешироко распахнул объятия, поймав меня в расстёгнутую куртку и стискивая так крепко, что за какой-то миг воздуха в лёгких совсем не хватило.
– Ура! – возликовала я, зарываясь носом в мех капюшона и обнимая мужа под анораком.
Он приподнял меня от земли, обнимая ещё крепче и целуя в макушку.
– Думал, околею тут ждать, когда это вы заявитесь, – пожаловался он шутливо, – а вас всё нет и нет. Приехали бы получасами позже – и был бы вместо Виктора Крейна большой индейский снеговик… Ну что, чикала, так и будем здесь стоять? Или в машине наобнимаемся?
– В машине! – решила я, крепко обхватив его за талию поверх холодной футболки, и поспешила к пикапу.
Мы оставили больницу за плечами, искренно надеясь, что сюда нам возвращаться больше не нужно.
Вик посадил в автомобиль сперва меня, затем закинул в салон рюкзак и стряхнул снег с волос и плеч прежде, чем забраться следом. Почти тотчас Адам повернулся к нему и поманил к себе рукой.
Вик подался вперёд, хмыкнув, когда дядя обхватил его за шею ладонью и громко чмокнул в лоб.
– Ты же дьяволёнок, – с удовольствием протянул он, тряхнув Вика за холку. – Я за тебя так переживал! Но зато, глядите-ка, не похудел, это хорошо… откармливать не придётся.
– Адам, прекращай! – Вик шутливо отбился от него, но был явно доволен,
Каллиген отвернулся, прокрутил руль. Машина тронулась с места и вывернула с обочины, и я заметила, с каким облегчением Вик откинулся на спинку сиденья, привлекая меня к своей груди. Тихо прижавшись губами ко лбу и зарываясь носом в тёмные волосы, он шепнул так, чтобы слышала только я:
– Скорее бы они все разъехались и оставили нас наедине.
Стараясь не рассмеяться, я зажмурилась и счастливо прижалась к нему в ответ.
… Вика выписали четырнадцатого декабря, и до Рождества оставалось всего-ничего – каких-то девять дней.
В тот же день мы вернулись к дому, и Вик старательно зацокал языком, наблюдая сугробы, которые намело на его столярную мастерскую и террасу.
Адам постарался перед нашим отъездом расчистить двор, но проблема была в том, что ежедневные осадки в этом году выпали неожиданно сильно – и в конце концов Каллиген плюнул на идею прибрать его.
Вудсборо спрятало под тяжёлыми белыми шапками, словно под одеялом, и крышу нашего дома зима укрыла белой глазурью. В обрамлении старых чёрных вязов он выглядел зловещим пряничным убежищем злой ведьмы из сказки про Ганзель и Гретель, но таким нравился мне даже больше. И в нём я поселилась с ещё большим удовольствием, когда дом снова обрёл настоящего хозяина.
Стоя возле машины, я наблюдала за тем, как Вик бредёт по дорожке, словно заново встречаясь с родным местом – и последовала за ним, слушая, как он причитает и жалуется, что Адам совсем запустил без него хозяйство.
– Вот же зануда, – досадливо пробормотал Каллиген, – чтоб я ещё раз взялся следить за твоим имуществом! Если собьёт машина или решит сожрать гигантский паук –разбирайся со всем сам, понятно?
Рин тихо усмехнулась, выйдя из пикапа и хлопнув дверью. Пока Вик твердил своё и страдал по вконец заметённым кустам гортензии, Адам ворчал по поводу остывающего обеда – он оставил в духовке индейку и рассчитывал вернуться пораньше, не теряя времени даром на бесполезный осмотр двора.
– В одном доме двум хозяевам точно не бывать, – с улыбкой сказала я.
Мужчины шли впереди и прекрасно слышали меня, но эти слова проигнорировали. В тот день мы действительно отлично пообедали и поужинали вместе, вчетвером – и я с некоторой неловкостью обнаружила уже к ночи, что Вик преспокойно перенёс мой рюкзак и некоторые вещи в свою спальню.
До того я спала в комнате, которую он когда-то отвёл для меня, и попросту не привыкла к новому супружескому статусу. Хотя с момента нашей свадьбы прошло достаточно времени – в этом мире целых полгода – но для меня всё было впервые, потому что толком пожить вместе мы так и не успели.
Вик постучался ко мне в ванную, когда я уже обернулась в полотенце и отжала воду с волос.
– Здесь занято!
Не уверена, что он меня послушает. Это же Виктор, вряд ли его смутит мой голый вид. Так и вышло. Закатив глаза, он прошёл в ванную и молча приобнял меня за плечи, выводя следом за собой прямо голышом и накинув на грудь полотенце.
– Теперь свободно. – Он с удовольствием повёл меня по коридору, едва сдерживая улыбку. – Ты же не думала, что мы будем спать раздельно?
– Глупо так полагать, когда замуж выходишь, – с иронией откликнулась я.
– Действительно, – согласился он и добавил. – Я, кстати, заварил кофе, будешь?
– Не откажусь.
Я обвела глазами спальню Крейна, но сразу же поправилась: с этих пор – в нашу общую спальню. Я с удовольствием рассматривала её словно впервые: спокойного цвета тёмные стены, большая кровать, окна с французским переплётом…
– Не думала же ты от меня отмотаться? – приподнял Вик брови, закрывая за нами дверь и расстёгивая домашнюю фланелевую рубашку. Взгляд упал на две кружки с кофе, которые стояли на прикроватном столике с его стороны.
– Просто решила сначала сходить за вещами к себе, – растерялась я, но Вик лишь поморщился.
– Завтра перенесём всё сюда, нечего тебе бегать из одной комнаты в другую. А пока – ложись, денёк был не из лёгких.
– Сначала переоденусь и волосы расчешу, – заупрямилась я, – хочешь – отдыхай.
– Подожду тебя.
Я осторожно присела на край постели, подоткнув край одеяла в узел на груди, и перекинула влажные волосы вперёд. Они легли на плечо непослушной спутанной копной. Да, в моей-то комнате есть хотя бы удобное зеркало и туалетный столик…
– Дай-ка мне.
Вик небрежно повесил клетчатую рубашку на спинку кресла, обогнул меня полукругом, задумчиво разглядывая. Я посмотрела на него в ответ. В одних спортивных штанах, с расплетённой косой, усталый и перевязанный через грудь белым бинтом, он в моих глазах был прекрасен – даже несмотря на косой шрам, пересекающий висок, и густые тени под глазами. Пусть он был по странному осунувшимся и измотанным. Мне почудилось не впервой, что он стал на вид старше – даже взгляд его из-под тяжёлых век был другим, нежели чем прежде… но я не могла налюбоваться им.
Жив и невредим! Разве нужно ещё что-то для счастья?!
Он осторожно размял рукой плечо – оно наверняка всё ещё болело – и присел у меня за спиной. Затылка слабо коснулось его дыхание, и я невольно застыла, выпрямившись.
– Управлюсь быстро. А потом спать ляжем.
– Я ужасно устала за сегодня, – согласно кивнула я. – Так что план всецело одобряю.
Вик взял у меня щётку для волос и осторожно провёл ею, принимаясь аккуратно распутывать один неподдающийся колтун за другим. Я постаралась устроиться как можно более безмятежно, опершись ладонями о покрывало и глядя в чёрное небо за окном.
Снег, казалось, падал без конца – и мне почудилось, что Вудсборо по крошечной фигуркой в стеклянном шаре. Как только метель уляжется, возьми такой в руку и встряхни – и всё начнётся с начала.
– Здесь так тихо, – поделился Виктор, осторожно перебирая волосы под щёткой. Его пальцы почти невесомо порхали у меня по плечу, и каждое прикосновение было лёгким, точно птица по коже перьями водила. – Но тишина совсем другая, не как там.
Он помолчал, продолжая своё нехитрое дело. Ладонь ласково коснулась шеи, и загривок покрылся мурашками.
– Безопасная. Ты тоже сегодня много молчишь, чикала.
В голосе я уловила тень беспокойства, поэтому сразу отвела руку назад и мягко сжала его колено. Вик замер, опалил дыханием у меня за ухом.
– Просто мне сейчас слишком хорошо, чтобы что-то говорить.
Про кофе мы с ним совсем забыли. Гладко причёсанная, я устало рухнула на кровать: тело охватила приятная слабость.
Он уже раздетым лёг рядом, но накрываться не стал, хотя в комнате было очень свежо. Тело отливало бронзой в бликах слабого света от настольной лампы. Взгляд – утомлённый и довольный – встретился с моим, и я не удержалась.
Слабеющие пальцы запустила в рыжие волосы, мягко массируя голову и наблюдая за тем, как Вик по-кошачьи сладко потягивается и прикрывает глаза.
Под кожей гладко задвигались мышцы; он привлёк меня ближе к себе, обняв за талию и уткнувшись носом в живот, и овеял теплом своего дыхания.
– Доброй ночи, чикала, – сонно пробормотал он.
Глаза его слипались, веки тяжелели. Он дышал всё глубже и спокойнее, пусть и не разжимал объятий – и устроившись в них удобнее, я подождала, когда он провалится в сон, а следом уснула тоже совершенно счастливой.
Вику понадобилось слишком мало времени, чтобы встать на ноги и оправиться полностью. Бездельничать он патологически не умел, а потому на следующий день преспокойно сделал в доме перестановку, тягая (правда, с помощью дядюшки) габаритную мебель.
Ещё через день неприлично ранним утром я не обнаружила мужа в постели и встала на его поиски… а нашла во дворе, начисто убранном от снега. Двое мужчин стояли с лопатами, в куртках, правда, расстёгнутых – Адам ещё и курил с весьма недовольным лицом. Вик тогда от меня чуть было не получил за то, что не соблюдает покой, как ему предписал врач, но на травмы свои он не жаловался и шутил, что на нём всё зарастает как на собаке.
Кстати о собаках! Цейлон все эти дни безумно радовалась встрече с хозяином. Она так тревожно лаяла, прыгая вокруг него, и постоянно лизала ему ладонь розовым шершавым языком, что мы поневоле умилились этой бескорыстной, нетребовательной и главное – такой искренней любви.
Вик был терпелив и понимал, что Цейлон попросту соскучилась, а потому ласкал и гладил её, подкармливал со стола и не гнал прочь, когда она клала ему на ногу морду и тоскливо подглядывала за ним карими влажными глазами.
И всем нам показалось, что Цейлон, как и гуляющий сам по себе кот Адсилы – мистер Мяукерс – прекрасно знали, в отличие от людей, что нас в Вудсборо не было, и что мы слишком долго отсутствовали невесть где, так что они уже успели без нас заскучать.
Кот очень привязался к Рин. Он ходил за ней буквально по пятам и признал в ней очевидную хозяйку, так что частенько вечерами японка держала на руках огромного чёрного котищу, почёсывая его за ухом, а мы слышали в ответ ей звонкое басистое мурлыканье. Как-то поутру в коридоре раздалась громкая ругань: это Адам обнаружил под дверью в спальню здоровенную растерзанную крысу, которую кот приволок для хозяйки в знак любви и внимания.
Время летело, день за днём, час за часом – наматывалось лентой на бесконечный моток. Мы вчетвером проживали счастливые дни до Рождества, решив разъехаться после. Рин так и не призналась Адаму, что вскоре покинет его, и со мной о том больше не заговаривала.
Двадцать третьего декабря Вик достал с чердака большую коробку, перемотанную скотчем, и снёс её в гостиную.
Я в это время устроилась на большом диване и перебирала документы, которые забрала у матери, чтобы в полиции их восстановили после аварии. Рин заплетала Адаму косу, пока тот, развалившись в кресле, читал что-то в смартфоне, потирая подбородок. Но едва Вик, отпихиваясь, вошёл в гостиную, как он поднял удивлённый взгляд на племянника:
– Коробка достаточно древняя и выглядит устрашающе. Что это у тебя там? Электрический стул? Гильотина? Модель «собери себе Железную Деву сам»?
– Не смешно, – заметил Вик. От коробки на чёрной футболке, прямо на груди, остался пыльный след. – Это рождественские украшения для дома. Сегодня к нам приедет Хэлен, если ты позабыл.
– Да помню я всё! – возмутился Адам и поправил на носу прямоугольные узкие очки в чёрной металлической оправе. – Как раз ищу рецепт рождественского кекса.
– Я знаю один, – сказала вдруг Рин. Она с ногами устроилась в кресле, а у неё на коленях клубком свился мистер Мяукерс.
Мы трое удивленно взглянули на неё, и она посмотрела в ответ – очень возмущённо:
– Что?.. Мы ещё в школе изучали культуру разных стран. Да не пялься ты так, Тупица, дырку протрёшь!
– Да брось ты! Я это могу и другим способом сделать, – подмигнул Адам и хохотнул своей же шутке. Рин лишь закатила глаза. – Ну хорошо, иди ко мне, расскажи про свой суперрецепт.
– Он не супер, – Рин и с места не двинулась, – это самый рецепт самого обычного кекса. И если тебе он так нужен, подойди сам.
Я улыбнулась, продолжая разгребать бесконечные бумажки. Лицензии, документы о поступлении в школу, аттестат за начальные и средние классы, какие-то ваучеры, Господи, сколько же тут всякой ерунды! Коробка была полна ламинированными и простыми бумагами, сложенными в крайнем беспорядке. Мама в рабочих папках всё держала в идеальной чистоте. На полках в её кабинете не было ни намёка на бардак, но до этой коробки её руки явно не дошли.
Вик поставил коробку на пол и стряхнул пыль с футболки и рук. Мотнув головой, он убрал со лба выбившуюся рыжую прядь.
– Надо бы ёлку… – заговорил Вик, когда в дверь позвонили. Я на секунду подняла голову, сжимая найденные свидетельства о рождении: моё, Брук и Хэлен – три розовых корочки с проставленными датами и печатями. К свидетельству Хэлен был прикреплён ещё листок, но я не успела его рассмотреть.
– Кого это ещё принесло? – проворчал Виктор. – Эд, откроешь?
– Тебе надо, ты и открывай, – с места не сдвинулся невозмутимый Каллиген, продолжая изучать поверх очков рецепт, и лениво чмокнул губами Рин. – Красавица, подойдёшь?
– Я тебе не кобыла, – спокойно заметила Рин и склонила голову на подлокотник кресла, уютнее умащиваясь в нём и поглаживая кота по чёрной гладкой шерсти.
Ох уж эта мне упёртая парочка! Темперамент у обоих – не дай Боже.
– Мне и здесь неплохо отдыхается, – добавила она.
Ворча, Вик сам спустился ступенькой ниже в зоне гостиной и подошёл к входной двери: в неё успели ещё нетерпеливо позвонить пару раз. Провернулся замок, щёлкнула цепочка… А затем я услышала радостный возглас:
– Малышка! Так ты уже к нам?! Как хорошо!
Я отложила документы обратно в коробку и прикрыла её крышкой. Если я не ошиблась, это приехала Хэлен – вот только мы её ждали завтра… Впрочем, мне ли жаловаться! Я всегда рада увидеться с сестрой пораньше!
Я стремительно выбежала в коридор следом за мужем, и тотчас мне на шею бросилась она – раскрасневшаяся с мороза, с золотистыми волосами, мокрыми от снега, радостно пискнувшая. Хэлен зарылась мне в плечо лицом, стиснув в крепких объятиях.
Виктор, посмеиваясь, сперва встряхнул её курточку, отчего снежинки слетели с плеч и воротника серебряными блёстками. Куртку он повесил на крючок и обиженно протянул:
– А мне можно присоединиться к коллективным обнимашкам, или так и стоять в сторонке?
Мы с Хэлен коварно переглянулись. С молчаливого согласия, я протянула ему руку, и он с радостным хохотом подхватил нас обеих, поднимая в воздух.
– Дурень! – заверещала Хэлен.
– Идиотина! Отпусти! – это уже вскричала я, вцепившись ему в плечо.
Мы в голос ругали его, но ругали ласково и любовно – так что Вик ни секунды не обиделся, зато, схватив нас в охапку, так и отвёл в гостиную, сверкая улыбкой. А там сразу же взревел (притом из кресла Рин, как он туда только просочился) Каллиген:
– Детвора!!!
– Эдди!
Смотреть на то, как радостно тискает Хэлен в мускулистых ручищах здоровенный взлохмаченный Адам, можно было целую вечность. Хэлен росточком ниже меня и в нежно-голубом пушистом свитере смотрелась рядом с индейской семейкой особенно трогательно: крохотная птичка рядом с небесными хищниками. Нежно чмокнув её в макушку, Адам подмигнул мне и исчез на кухне, перед тем объявив, что из-за прелестной юной гостьи он поторопится с готовкой ужина.
– Могу пока отнести твои вещи в комнату, – развёл руками Вик, и Хэлен расширила глаза.
– А что, меня поселят в собственной комнате?!
– Ну, – я потупила взгляд и усмехнулась, проводив глазами Рин Ямаоку: подхватив кота на руки, она с ворчанием последовала за Каллигеном на кухню. – Мы с Виком спим отдельно, а эти двое тоже заняли одну спальню…
– Да ты что, – расцвела Хэлен улыбкой, коварнее которой я не видела, и поиграла бровями, – так они всё же спелись?
– Ты сомневалась в этом? Я вот нет. Ты, кстати, чего так рано к нам приехала?
Я села на диван и похлопала рядом с собой. Хэлен со вздохом пристроилась близ коретки и сняла с коленок, обтянутых джинсами, несуществующую пылинку.
Господи.
Вглядываясь в её лицо, я не могу поверить, что за несколько месяцев она могла так вырасти и оформиться из милой забавной девчонки, усыпанной веснушками, обожающей аниме и рисующей на любых поверхностях, в прелестную девушку! Я стиснула её бледную руку и улыбнулась, откинувшись на мягкие подушки.
Пока Вик исчез наверху с её багажом, а парочка подозрительно притихла на кухне, у нас была пара минут поговорить по душам. Хотелось спросить её обо всём! Как она жила без меня эти месяцы, что происходило дома, как она училась… С мамой такой возможности поговорить у нас попросту не было: многих тем я бы не коснулась при ней, а в другие дни Хэлен постоянно училась.
Но не успела я сказать хоть слово, как сестра вдруг нахмурилась:
– А куда делся наш браслет дружбы?
Я спохватилась и невольно взялась за запястье. Чёрт возьми, совсем про него забыла! Я попыталась припомнить, был ли он на мне в мире Сущности, или я сняла его ещё на свадьбе… тонкую ниточку из белого бисера вряд ли было бы заметно под пышным рукавом платья.
– Боюсь, потеряла в аварии, – развела я расстроено руками. – Но это ничего, думаю, мы можем сделать нов…
Хэлен, кажется, побелела сильнее прежнего, но ничего мне не сказала. Кожа у неё стала такой бледной, что веснушки на ней показались воспалёнными. Я заткнулась, когда увидела, как услышанное огорчило её – и поспешила быстро сменить тему, хотя заметила, что сестра сильно, до белых костяшек на пальцах, стиснула полу своего голубого свитера.
Дьявол… этот браслет был ей так дорог? Я не знала.
– Ерунда, – прошелестела она сухими губами и слабо улыбнулась. Голос звучал как шум вётел на ветру. – Всё в порядке. Конечно, сплету тебе новый, дел-то!
– Ну и славно! – одобрила я и спохватилась. – Кстати, Вик вытащил с чердака игрушки. Будешь украшать с нами дом?
– Ещё бы!
Тем временем Вик и сам торопливо сбежал к нам по лестнице, на ходу поправив висящее на стене фото.
– Ну, девочки, – присев перед нами на корточки, он светло взглянул на обеих снизу вверх. – Командуйте мной! До ужина можно нарядить гостиную, что скажете?..
– Скажем – да! – бодро отозвалась Хэлен и воздела в воздух кулачок: на запястье звякнули браслеты.
Мы взялись за дело, старательно выбирая украшения из коробки. Откровенно говоря, у прежней хозяйки дома был очень своеобразный вкус: многие стеклянные игрушки выглядели странно или жутковато, так что мы сразу отсеяли значительную часть как непригодную.
Длинные полоски серебряной и золотой мишуры сгодились, чтобы обрамить ими дверной проём в гостиную. Массивные тяжёлые венки с вплетёнными в них цветками искуственной алой пуансетии прикрепили на двери – ведущую во дворик и к главному входу. Хэлен и Вик поднялись на чердак в поисках дополнительных украшений и отыскали ещё одну коробку, заполненную свечами.
Одобрив идею малышки, Виктор помог ей расставить по дому свечи, то перевязывая их бечёвкой из своей мастерской, то подрезая их ножом, чтобы из воска создать какую-нибудь рождественскую фигуру.
Они с Хэлен сидели на ковре у диванов, постелив под свечки бумажное полотенце, и словно дети возились с ними, улыбаясь и подшучивая друг над другом. И на душе у меня было тепло как никогда, стоило взглянуть на них двоих. Настоящая семья!
Я старательно обвивала мишурой лестничные перила, поднимаясь всё выше, и когда дошла до середины, внезапно со стены всё же упала та рамка с фотографией, которую так старательно поправлял Вик. Он был слишком увлечён болтовнёй, чтобы это заметить: сестра рассказывала ему смешную историю про школьного учителя химии.
Я перевесила длинную золотистую дорожку мишуры через перила и наклонилась, чтобы поднять фото… когда поняла, что рамка отошла от хрустнувшего зеркала, расколовшегося ровно пополам. Повертев снимок в руках, я внимательнее вгляделась в него. На нём Адсила и Селена стояли на фоне деревьев в национальной одежде, украшенной бахромой и бисером, крепко обнявшись за талии. Я вздохнула, решив снести фото вниз – не вешать же её на стену с разбитым стеклом, вот поставим новое… но неожиданно задняя стенка из плотного картона отошла от крепления, и я заметила, что под верхним снимком был, очевидно, ещё один.
Я с любопытством потянула за потрёпанный старый край. Украдкой взглянула на мужа.
Вику было не до того: он продолжал хохотать вместе с Хэлен. На щеках его появились милые ямочки, взгляд светился. Ладно, посмотрю сама! Вздохнув, я перевернула фотографию и обомлела.
Вкусный запах готовящегося мяса донёсся из кухни, но мне было плевать. Эхом зазвучал смех Хэлен и Вика, но по спине лишь пробежал холодок.
Я пялилась на снимок, сжимая его до боли в пальцах, и даже если сейчас за мной погналась бы святая дюжина маньяков и убийц, мне было бы всё равно.
Сглотнув, я недоверчиво покачала головой и быстро убрала фотографию в карман шорт, сложив её вдвое.
Это немыслимо. Невозможно. Абсолютно глупо! Кто это сделал? Чьих рук розыгрыш?
Я чувствовала, как лицо вместо прежней улыбки, готовой погаснуть, стянула странная маска, полная притворства, но не могла отделаться от пугающих мыслей, когда спустилась, ни живая ни мёртвая, вниз. Я должна была держать себя в руках и не показывать виду.
Вик весело смеялся с Хэлен и обнял её, когда она потянулась к нему.
Карман жгло, как в адском пламени сгоревшего мира Сущности. Оно пробежало по коже и опалило веки. Невозможно забыть то, что я увидела на старом выцветшем снимке.
– Ребята, ужин! Готовность – десять минут! – бодро крикнул Каллиген. Вик разжал объятия и погладил Хэлен по светлой голове: она приластилась к его большой ладони, точно кошка, а после снова взялась распутывать чёрный шнур длинной гирлянды.
Спрятанная и обнаруженная случайно, фотография обрекала меня на тяжёлые мысли и подозрения, которыми я обязана поделиться…
Вик быстро распутал свою часть гирлянды и поднялся с ковра. Он прошёл мимо меня, чтобы повесить большую бумажную звезду над лестницей, и ласково приобнял по дороге за талию. Я вгляделась в его лицо, одними глазами умоляя – но как нарочно, он не посмотрел в ответ.
… поделиться тем, что я увидела. Ведь на снимке, подписанным далёким пятым сентября тысяча девятьсот девяносто второго года – двадцать девять лет назад – совсем молодой и улыбчивый Кит Крейн в расстёгнутой джинсовой рубашке стоял у озера, крепко обнимая одной рукой Селену. Она прильнула к его плечу, коснулась рукой ремня джинсов. А под второй рукой…
Я сглотнула и перевела взгляд на Хэлен. Она спокойно возилась с гирляндой, освобождая из петелек маленькие лампочки, и тихо напевала что-то себе под нос. Отсюда мне было не расслышать слов, только мелодию.
Я осторожно подошла ближе и опустилась рядом с ней на ковёр, взяла в руки другой конец гирлянды…
Меня словно ударило током.
– Раз, два, Фредди заберёт тебя…
Я безразлично моргнула, делая вид, что не слышу слов жуткой считалочки.
Может ли это быть совпадением?
Кажется, мы смотрели вместе «Кошмар на улице Вязов», но это было так давно, ещё до поездки на озеро Паканак…
Воспоминание пришло, когда я не ждала его. Оно пронзило всю меня острым прутом. Вряди ли я выглядела безучастно и спокойно в этот момент, ведь в голове всплыло, как я поднялась тем далёким вечером больше года назад в комнату Хэлен и там, на прикроватной тумбочке, открыла её альбом.
… на старой потрёпанной фотографии под второй рукой Кита, словно птенец, накрытый крылом взрослой птицы, сжалась девчонка лет шестнадцати или немногим больше. С хитрым и лукавым взглядом. Со светлыми волосами, убранными в две косы. В джемпере с рисунком в виде ромбов.
Там, в обычном альбоме для рисования, где Хэлен упражнялась в портретах, натюрмортах и скетчах, в том самом, что она не выпускала из рук, я увидела отголосок своего преследователя, жестокого убийцы – Крика, которого она нарисовала так детально, что меня даже тогда обуял ужас.
Но бояться я должна была не за неё.
Она знала, как он выглядит – детально знала. Откуда? В то время моя голова была слишком загружена другими вопросами, но не сейчас – сейчас я заставила всё это всплыть в памяти, подняться из самых глубин, и задалась вопросом: как моя сестра оказалась на фотографии 1992 года рядом с родителями Вика?
Хэлен беспечно подняла на меня взгляд, и я вздрогнула и оцепенела. В голове вата, дыхание свело. Одна догадка была страшнее другой, но я постаралась сделать вид, что всё о’кей – потому что иначе никак.
Вик, Адам и Рин – они ещё ничего не знают, и хотя бы ради них я должна, чёрт возьми, притвориться и вести себя как прежде.
А потом разобраться со всем этим дерьмом, но уже вместе с ребятами.
– Ты чего, Лесли? – Хэлен зевнула и потянулась. – Побледнела как-то…
– Здесь так душно, – пожаловалась я и сглотнула. – Сниму толстовку.
– Ага.
Я стащила тёплую кофту и кинула её на диван, оставшись в коротком бежевом топе и джинсовых шортах. Сев по-турецки, я продолжила разматывать гирлянды, с притворным интересом увлёкшись этим занятием. Когда я давала рукам работу, тревога отступала, а ум прояснялся.
Дано. Старое фото, сделанное двадцать девять лет назад. Кит и Селена Крейны на фоне озера стоят в компании девушки, до последней веснушки похожей на мою младшую сестру. Я же, спустя эти грёбаные двадцать девять лет, попадаю в Вудсборо после собственной смерти, параллельно вспоминая о ряде обстоятельств, связанных с моей американской жизнью.
Ещё узел, ещё один… Вика всё нет. Я слышу, как он что-то переставляет в комнате Хэлен. Мне ужасно хочется, чтобы он спустился скорее вниз, но подавать виду нельзя. Мне отчего-то не кажется всё это совпадением, хотя я отчаянно надеюсь на обратное.
За ужином все шутили и смеялись, даже Рин – и обстановка была совершенно дружеской, домашней и тёплой. Я ела вместе со всеми, хотя в горло кусок не лез.
– Как ты вкусно готовишь, Эдди! – нахваливала Хэлен, накалывая на вилку сладкое мясо с кунжутом в соусе терияки. – Тебе пора открывать своё кафе.
– Мне пора подумать о семье, – нелюбезно возразил Каллиген и посмотрел на Рин. – Младший братец – и тот обогнал. Да что там! Даже Виктор женился первее!
– Кошмар какой, как же ты всё ещё терпишь такую несправедливость, о, старая дева, пресвятой Адам Каллиген, – ухмыльнулся Вик, обняв меня за плечо. – Не завидуй. Между прочим, всё только в твоих руках.
– Не всё, – возразил тот. – Рин мне в руки не даётся.
Ямаока сердито взглянула на индейца в ответ и отпила воды из высокого стакана. Только после того хмуро бросила:
– Остынь, Тупица. И смени тему.
– Вот тебе и вся любовь!
Ребята рассмеялись – и я рассмеялась вместе с ними, но на душе скребли кошки. Весь ужин и десерт я ждала момента, когда смогу остаться с мужем наедине и объясниться. Когда Хэлен предложила нам посмотреть кино после того, как помоем посуду и уберём со стола, я собралась с силами и как можно беспечнее сказала:
– Прости, малышка. У меня очень разболелась голова.
– Что так? – расстроилась она, передавая грязные тарелки со стола на кухонный остров прямо Адаму в руки.
Я поморщилась.
– Погода, наверное. Вон, снова идёт снег. Не обижайся, я пойду спать пораньше.
– Я помогу тебе, – вызвался Вик. – Справитесь же втроём?
– Иди давай, Ромео, – буркнул недовольный Адам, которому так и не удалось подкатить к Рин. Он повязал на талию фартук и встал у раковины. – Со мной да не справятся.
– С самомнением у тебя что надо, – беззлобно откликнулась Рин.
Сердце тяжёлой когтистой лапой сжало нехорошее предчувствие, но я понимала, иначе никак – и устала прижалась лбом к плечу Вика.
– Пойдём, чикала, – он ласково поцеловал меня в висок.
– Доброй ночи всем!
– Доброй ночи, сестрёнка!
Хэлен подошла, чтобы обняться, и стиснула меня в руках так крепко, что секунду невозможно было дышать. Я постаралась обнять её в ответ как можно теплее и ласковее. Но в тот момент, как уткнулась носом в золотистые волосы, стянутые в слабый хвост резинкой, почувствовала едва заметный запах гари.
Хотелось оттолкнуть её прочь.
Крикнуть Вику, чтобы убегал отсюда.
Во мне поднялось странное чувство: будто бы не моя маленькая сестрёнка нежно обнимает за талию, а огромный паук обхватил лапами, прижимая к раздутому брюху. Ещё немного, и я услышу щёлканье мандибул у себя над ухом.
Я отстранилась первой, улыбнувшись Хэлен и отступая к мужу. Чем ближе я была к нему – по шажочку – тем быстрее оттаивали от ледяного страха губы. Наверняка я побледнела, чёрт!
– Спи крепко, моя детка, – напоследок сказала Хэлен прямо как мама: она желала нам спокойной ночи именно так, если была в хорошем настроении.
И оставив кухню за спиной, я пошла наверх, попросив по пути Вика захватить коробку с документами, забытую на диване. Он спокойно взял её подмышку и поднялся следом за мной по лестнице. Мне предстояло начать с ним очень нелёгкий разговор. Я сомневалась в собственных страхах: кто знает, быть может, я ошиблась и всему есть разумное объяснение?
Вик рассказывал про мастерскую. Говорил, что на этой неделе у него будет уже два заказа: соседи узнали, что его выписали, и сразу заняли очередь до Рождества. Я кивала и улыбалась. Я слушала и не слышала.
С каждым шагом осознавала, что ничто не сможет объяснить фотографию и тот рисунок.
Но ведь всё закончилось! Сущность осталась в своём мире! Мы спаслись. Мы туда больше не вернёмся.
Ведь так?..
Вик завёл меня в комнату и вздохнул.
– Очень болит? – кивнул он и пояснил. – Если что, я принесу тебе аспирин.
– Не стоит.
Я украдкой выглянула в коридор прежде, чем закрыть за нами дверь, и внимательно посмотрела в смуглое лицо мужа: он нахмурился, наблюдая за мной.
