Текст книги "365 сказок (СИ)"

Автор книги: RavenTores

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 59 страниц)

Может, стоило бы найти историю этой Королевы чаш?..

Я обернулся к молодому миру, где всё так же вспыхивал маяк. Там занимался рассвет.

– Ты забрал её?

Мир не ответил. Но одно я знал точно – мы должны были ещё раз встретиться с нею.

========== 035. Обрела ==========

Миры дрожат и разбиваются на осколки, вновь собираются из звёздной пыли и опять распадаются искрами. Я стою посреди этой кутерьмы и жду чего-то совершенно конкретного, вот только в памяти пустота. Однако сердце убеждено – узнает, отзовётся, укажет, и мне приходится верить ему.

Быть может, на самом деле я застрял во сне, в реальности, такой же зыбкой и податливой, как утренний туман, но меня это ничуть не беспокоит. Я вглядываюсь и даже почти вбираю в себя этот чудесный свет, эту звёздную пыль круговерти миров.

– Я тоже ищу и жду, – проливается каплями певучий голос, и я оборачиваюсь.

Королева чаш, те же алые глаза, те же тугие локоны, но на этот раз на голове сияет венец. Тёмное платье с неизменным корсетом расшито звёздами. Она пожимает плечами и отгоняет от себя хрустальную сферу свежерождённого мироздания.

– Куда ты ушла? – до сих пор меня интересует этот вопрос, хотя сейчас я не помню даже, как она приходила прежде.

– Вслед за светом, соскучилась по нему там, где умерло солнце.

Она приближается, и вскоре мы стоим на расстоянии ладони друг от друга. Она чуть ниже меня ростом, запястья всё так же украшены лентами, но что-то всё же изменилось.

– Тебе не понравилось солнце? – спрашиваю, пытаясь нащупать это самое изменение, но память отказывается служить, потому мне не сравнить и не вычислить.

– Там не было воды совсем, – и она вздыхает. – Совсем без неё тоскливо.

С пальцев Королевы чаш начинает струиться прозрачная влага, она взмахивает руками, и капли внезапно становятся мирами и звёздами.

– Зато я научилась делать вот так.

– Теперь ты рождаешь миры, – удивляюсь я этому чуду.

– Только в сновидениях, – и она улыбается. Кажется, она стала спокойнее. Кажется, она стала старше. Хотя создание, которое выброшено из временного потока, будто бы не может стать старше ни на секунду.

И в тот миг вспыхивает рядом ещё один мир. Я чувствую его притяжение и устремляюсь к нему. В последний момент она хватает меня за руку.

***

Проснувшись, я некоторое время пытаюсь понять, удалось ли мне разрешить тот вопрос, что меня мучил, и какой это был вопрос. Только потом понимаю, что на балконе кто-то есть.

Усаживаясь в постели, я дотягиваюсь до халата и набрасываю его себе на плечи, только потом иду к распахнутой стеклянной двери. В городе зима, и в комнате теперь очень холодно, босые ноги почти обжигает ветром.

Королева чаш. Пришла со мной из моего сна.

– Думала, ты заберёшь меня в другой мир, где есть солнце, – капризничает она, запрокидывая голову. Удивительно, как ещё никуда не падает её сияющая корона.

– Тут есть солнце, – серое небо, конечно, пытается убедить нас в обратном. – Сегодня плохая погода.

– Пусть так, – она разворачивается. – Ты замёрз. Что, тут холодно?

Я понимаю, что она, должно быть, в своём мире, где осталась лишь тьма и вода, разучилась понимать разницу между теплом и холодом. Иначе ей было там не выжить.

А может, она на самом деле умерла там? Это, конечно, было бы логично. Иначе почему бы ей бродить в поисках нового мира. Вот только смерть порой очень относительное понятие.

– Ты мертва? – уточняю я, впуская её в комнату и накрепко закрывая балкон.

– Не жива, ведь у меня нет мира, – она хмыкает. – Но и не мертва, потому что есть сама у себя.

На полу остаются аккуратные лужицы, вода натекает с обнажённых ног Королевы. Я точно знаю, что она морская, даже пахнет водорослями, хотя сейчас её так мало, что этот аромат едва уловим.

– Чаю? – спрашиваю почти невпопад.

Она почти нелепо смотрит на свои ладони.

– Я потеряла чашку.

– Придётся найти для тебя новую.

Мы вместе спускаемся на кухню, и она занимает место у окна. Пока вскипает чайник, пока я отмеряю заварку, Королева чаш смотрит на заснеженный город. Точнее, на тот кусочек улицы, что видно из кухонного окна. Ещё слишком рано, хоть и светло, почти никого на дороге нет.

– Думаешь, он нескоро позовёт меня? – её голос снова напоминает звук капель – то, как они бьются по стеклу в дождь.

– Никто этого не знает.

Чайник вскипает, я заливаю заварку. Тонкий аромат фруктов плывёт по кухне.

– Никто, – она проводит пальцами по стеклу. На мгновение за ним проступают очертания морского берега. – Жаль, что творить миры выходит только во снах.

– Когда-нибудь ты одолеешь и другую реальность, – утешаю я, поставив перед ней прямо на подоконник узорчатую чашку.

– Время меня игнорирует. Поэтому любое когда-нибудь – это никогда. Пока что никогда, – она смеётся, внезапно потеряв всю свою печаль и тоску ожидания.

Может, её мир на самом деле очень близок? Но где?

Она отпивает чай и прикрывает глаза. Её веки опять сияют перламутром, только теперь нет того чарующего ощущения, которое возникало, когда луч света очерчивал её постепенно, точно вырисовывал и создавал… Или он действительно вырисовывал и создавал?

Королева чаш, лишённая своего королевства, была странно притягательна и очень красива. Но столько же непонятна. Она почти что казалась опасной. Интересно, тот её мир, полный воды и лишённый солнца… Не разрушился ли он, не рассыпался ли звёздной пылью во сне, где мы встретились сегодня?

И такое может быть…

– Он погиб, да, – Королева поворачивается и улыбается. – Ты ведь думал о нём, о моём… прошлом мире? – она выделяет голосом, подчёркивает, слово «прошлом» повисает на мгновение в воздухе, а потом падает тяжёлой каплей.

– Значит, он мог стать пылью, из которой родится твой новый, – подмечаю я, чтобы не молчать.

Она долго смотрит на меня, а потом резко встаёт.

– Ты прав. Ты прав!

За окном начинается снегопад, мягкие снежинки плавно опускаются, пролетая мимо окна, иногда касаются стекла, оседают на подоконнике.

Я не понимаю, чем ей может помочь такая подробность, ведь звёздная пыль давно уже перемешалась, слилась с чем-то, а то и рассыпалась несколько раз… Но тут она вытаскивает из-за корсета сверкающий флакон, полный этой субстанции.

– Я сумела собрать… Хоть что-то, – поясняет она почти с сомнением и вытаскивает плотно сидящую пробку.

Облако звёздной пыли поднимается к потолку, и внезапно мы видим там черноту и тысячи созвездий разом. Она смотрит и улыбается, точно рассмотрела и что-то ещё.

– Да, ты прав, прав, – шёпот уже почти похож на бред.

Над нами колышется и дрожит полный создающихся миров купол, она протягивает ладони вперёд и вдруг взмывает над полом, устремляясь в самое сердце первозданной тьмы, откуда растут миры, куда уходят все мироздания. В начало и конец.

И исчезает, поглощённая вспышкой света.

За окном идёт снег, в кухне всё по-прежнему. Только чашка так и стоит на подоконнике да слабо-слабо пахнет морскими водорослями.

Обрела.

========== 036. Зверь ==========

Снова весну скрывает снежной пеленой, город спит в белых подушках, а небо над ним перетекает из лавандового в индиго. Оставаться здесь уже нет никаких сил, но куда сорваться, куда сбежать, если все дороги заметены?..

У камина тепло и уютно, и я чувствую себя слишком усталым для дверей и новых миров, я чувствую себя слишком разбитым, чтобы пробираться через эту ночь. Я в неё падаю и погружаюсь на самое дно, как это бывает с палыми осенними листьями, что тонут в лесном пруду. Дремотно и грустно, два чувства смешиваются во что-то одно, и я кутаюсь в плед, ни о чём конкретном не думая, почти засыпая.

Пробуждение приходит внезапно и как-то сразу. Точно кто-то внутри меня переключил тумблер бодрости. Вскинув голову, я отмечаю сначала, что в камине остались лишь алые угли, потом понимаю, что стоит тишина, что ночь темна, а окна не завешены. Небо скрывают облака, отсветы фонарей дарят им грязновато-оранжевый болезненный цвет.

Не понимаю, что же меня разбудило, что затронуло и позвало с собой. Какая-то мелочь? Или что-то очень важное?

Отбросив плед прямо на пол – и не заметив того, я поднимаюсь и замираю. Осознание приходит так же внезапно, как пробуждение. В доме есть кто-то. Кто-то, ему чуждый. Не дух, не мир, не случайный гость.

Этот некто или это нечто почти враждебно, но любопытно. Потому сейчас оно пробирается по верхнему этажу, совсем не скрываясь. Бесшумность его поступи – не попытка спрятаться, а всего лишь обыденная способность, черта, которой само это существо не придаёт никакого значения.

Приходит на ум назвать его «чистое зло», вот только на самом деле в этом существе нет ни зла, ни добра. Чужое, оно ещё не сделало ничего, что дало бы право судить его.

И я отбрасываю все ярлыки.

У лестницы я некоторое время вслушиваюсь – занятие бесполезное, но всё-таки, а потом крадучись поднимаюсь. Ступенька за ступенькой, и мой внутренний компас будто сходит с ума. Словно это существо на самом деле огромный магнит, только притягивает он не железные стружки.

Мои чувства направления, а главное, правильности, сбиваются.

Наверняка именно это меня и разбудило. Предчувствие фрустрации, предвкушение падения куда дальше, чем дно усталости. Возрождающиеся в душе сомнения.

***

…В коридоре темно. Само собой разумеется, что таинственное существо должно быть темнее тьмы. Однако я вижу сперва голубой отблеск. Три миндалевидных глаза взглянули на меня и тут же погасли.

Теперь уже почти удивлённо я шагаю вперёд. И тогда тьма чуть расступается, и я вижу зверька. Он не чёрен и не сер, его шерсть не белоснежная. Он лавандовый, как будто рождён из отголосков сегодняшнего заката, такого февральского, такого лишённого надежды на скорую весну.

Мы смотрим друг на друга с интересом. В этом мире зверьку-чужаку совсем не нравится. Он не любит здесь что-то столь сильно, столь страстно… Вот только, похоже, и сам не совсем понимает, что именно.

Вряд ли мы поймём язык друг друга. Особенно здесь, на территории, которая ни капли не нейтральна для нас обоих. И тогда я зову дверь.

***

…Каждый странник может однажды призвать такую дверь. Нужда в ней возникает так редко, что порой легче предпочесть смерть, чем вспомнить о зове. Но сейчас мне не нужно ничьей смерти, а дверь – необходима.

Когда я переступаю порог, зверь идёт следом – в этом мы достигли полного взаимопонимания, какими бы разными ни оказались.

Мир, что открывается перед нами, девственно чист. Можно остаться здесь и сотворить, что только придёт в голову. Однако самое главное в другом – этот мир помогает домыслить… а точнее, наделить любой способностью каждого своего гостя.

А нам нужен общий язык.

И я вписываю именно его в канву, вплетаю, запечатлеваю, отчего свет здесь немного меняется, становится более спокойным и тёплым.

Зверь понимает, что происходит, и заговаривает первым:

– Зачем ты привёл меня сюда?

Похоже, ему непривычно слышать такой язык. А может, для него общение выглядело как-то иначе.

– Здесь мы на нейтральной территории, – поясняю я. – Зачем ты пришёл ко мне в дом?

– Не знал, что то был твой дом, – он сел, удивительно по-кошачьи обернув хвостом лапы. – Я выпал из мира и забыл туда дорогу.

– Быть может, ты спишь?

– И не могу проснуться, – зверь качнул головой. – Непохоже. Твой мир неправильный.

– Нет, дело в другом. Он тебе не подходит, – и я тоже опускаюсь на белую и пока лишённую всяких черт поверхность. Наверное, со стороны мы словно нарисованы на огромном листе, две цветные кляксы, не более. Вот только тут некому нас рассматривать.

– А какой подходит? Этот? – он оглядывается. – Тут ничего нет.

– И может быть всё, что ты захочешь. И так ты сделаешь его подходящим… вот только это всё равно будет не твой, – я вздыхаю. – Иногда это соблазнительно, не спорю, но потом всё же захочется уйти.

– Логично, – он чуть склоняет голову. – Как же тогда найти свой?

Я вспоминаю Королеву чаш. Кого-то мир ищет сам, а кто-то находит мир.

– Не знаю, как это должно быть с тобой, – белоснежность начинает тяготить меня, я понимаю, что должен уйти. – Мне пора.

– Ты элегантно вышвырнул меня из своего мира, – зверь, наверное, смеётся. – Но там бы мне было слишком… непросто.

А может, и болезненно, вот только он ни за что не признает.

– Если ты откроешь дверь, – вдруг продолжает он, – получится ли сразу туда, где я буду чувствовать себя собой?

Задумчиво оглядев ничуть не изменившееся более пространство, я пожимаю плечами.

– Да, я действительно могу вообразить тут дверь для тебя. Но не поручусь, куда она сможет вести.

– Хотя бы начнётся путь, – ворчит он и поднимается. – Давай же.

Я закрываю глаза. Очертания двери видятся мне размыто, но всё же я понимаю, что она появилась прямо передо мной. Пока ещё не открытая, она являет собой тайну, любопытную загадку, и к ней потянет любого, даже того, кто мне лично совершенно чужд.

Так и выходит.

Вот только мне не следует смотреть, как он переступит порог, чтобы не повлиять на его выбор, чтобы не дать повода миру, схожему с моим, открыть ему свои объятия.

Свою дверь я превращаю в люк, он раскрывается подо мной. Я падаю в звёздной черноте и просыпаюсь у почти погасшего камина.

Первое время неясно, было ли всё это. Может, только сон?..

Темно, ночь, и окна всё так же не скрыты за шторами. И небо всё такое же болезненно-оранжевое.

Было?

Не было?

Впрочем, всё равно. Если зверь и путешествует сейчас по мирам, проскользнув в дверь, что я ему придумал, то пусть его дорога окажется удачной. Если же он – чуждый, враждебный, странный – часть моего сна… Тем лучше. Потому что такая чужеродная сущность в доме, который почти часть меня, немного не то, от чего мечталось просыпаться.

Проходя на кухню, замечаю только, что в доме всё ещё слишком тихо. Может, зверь унёс с собой лишние звуки? Или это февраль уснул, и усыпил город, и усыпил даже время?..

До весны так недолго и так бесконечно.

========== 037. Ахаэнс ==========

Череда удивительных гостей и новых реальностей увлекает и затягивает, но в какой-то момент хочется передышки. И путешественнику именно это желание может стоить головы. Ведь слишком легко принять за безопасное то место, которое таковым лишь кажется, пока жажда отдыха так пьянит и кружит голову. Но мне повезло, именно в этот день я никуда не планировал вырваться, остался дома, а желание отдохнуть накатило ближе к обеду.

Чай, камин… Окна зашторены.

Казалось, кто потревожит меня в уютном гнёздышке, в доме, который сегодня закрыл сам себя от иных миров? Даже ветер, что бушевал за стеклом, не стучал, не царапался, не просил выйти, точно из деликатности.

Я почти отключился, убаюканный мерным тиканьем часов да потрескиванием дров. Наверное, если бы на самом деле уснул, то оказался бы в полной темноте и черноте, но не удалось. Дрёма накатывала и тут же отступала. И это сонное состояние было очень приятным, хотелось пребывать в нём долго-долго.

Только, конечно, нисколько больше это продолжаться не могло – раздался стук.

Поначалу мне не хотелось выпутываться из пледа и брести в холл, где намного прохладнее, чтобы открыть дверь. Но стук повторился, он был настойчивым и тревожным.

Что ж, никакого отдыха, похоже, не предвидится. Кто бы это мог быть?

***

Стоило распахнуть входную дверь, как первым ворвались ветер и снег. Никак не добрести весне через такие сугробы, вот уже опять завалило по самое крыльцо…

Но кто же сумел пробраться сквозь метель?

В белом мельтешении я даже не мог ничего разобрать, а потом только понял, что стоит посмотреть под ноги. И то существо, что постучалось ко мне, оказалось не более локтя ростом.

Видимо, гость настолько замёрз, что уже был не в силах переступить порог, так что я, не размышляя, подхватил его на руки и внёс внутрь. Оставив существо согреваться посреди холла, я вернулся закрыть дверь и пригрозил ветру. Но тот только посмеялся, уносясь далеко-далеко. Играть с ним в салки точно уж было некогда.

Я обернулся к гостю.

Тот уже пришёл в себя настолько, чтобы начать отряхивать от снега свою шубку. Шёрстку. Похоже, он всё же ближе к зверьку, чем к человеческому существу. И очень даже тяжёлый, так что не из рода духов и прочих любопытных созданий.

– Добрый вечер, – поздоровался я, подступая ближе.

– Наверное, – тихо шепнуло существо. – Только холодный.

– Чай? Сейчас мы пойдём к камину, там сразу станет теплее, – я даже умилился. Вот же удивительный гость, абсолютно уверен, что ему тут рады и предоставят возможность успокоиться и обогреться. Впрочем, ничего странного, наверное, ведь его уже впустили.

– А можно ли попросить глинтвейну? – существо подняло на меня взгляд. Наконец-то я сумел рассмотреть разумную аккуратную мордочку. Глаза были яркими, почти что зелёными, но с травяным отливом, а вот шёрстка оказалась не белой – то был снег. Стоило освободиться от лишнего – и вот уже тёплый бежевый оттенок выступил вперёд.

– Это запросто, – кивнул я. – У меня как раз есть бутылка вина, а специй всегда в избытке.

– Буду весьма благодарен. И простите, что не представился. Я – Ахаэнс, понимаю, имя странное, – он даже показался смущённым. – Мне вас рекомендовали.

– По случаю?

Мы вместе пошли на кухню, где гость, не спрашиваясь, запрыгнул на высокий табурет у окна. Так, безусловно, говорить с ним было удобно.

– Мне нужна дверь, – пояснил Ахаэнс.

Собственно, что бы ещё ему могло быть нужно, уж явно не сказки. Я занялся специями и вином. На плите сам собой вспыхнул огонь – дом помогал мне. Уже скоро вино согревалось в специальном чугунке.

– Что за дверь? – повернулся я к Ахаэнсу.

– Неприятная ситуация, – он глянул за окно и поёжился. – Я выпал из своего мира. Ветра сказали, что нужен путешественник, и привели к вам… Поскольку слышали, что вы открываете двери.

– Порой и такое случается, – мне снова пришлось отвлечься на приготовление нашего согревающего напитка. – Каков он был, ваш мир?

– О, восхитительный! – Ахаэнс вздохнул. – Там всегда была весна, там всё цветёт… Пожалуй, и представить сейчас сложно, насколько он не похож на то, куда я волею судьбы попал теперь.

– Ну, здесь тоже бывает весна, – усмехнулся я. – Однако немало миров её совсем не знают. Что ж, с этим можно работать. Но вот только…

– Да-да? – он едва не подпрыгнул и пытливо вгляделся в моё лицо.

– Не сегодня, – почти извинился я. – Не мой день. Ничего не получится.

– Я готов… готов немного подождать, – но глаза его затуманились слезами.

– Ничего, мы постараемся не затягивать, – пора было немного остужать глинтвейн и оставить его настаиваться. На это время мы всё же перешли в гостиную.

Ахаэнс принялся рассказывать о родном мирке, который мне казался очень маленьким и уютным. Такой я никогда не встречал, впрочем, что-то в рассказе было странное. Да и почему бы столь чудному местечку выбрасывать какое-то из своих существ? Это не давало мне покоя, зудело на границе сознания.

Когда я уже разливал глинтвейн по бокалам, то решил немного задержаться на кухне. Мои Таро всегда были со мной, и в этот раз я вытащил карту, чтобы понять, насколько же рассказ правдив. Мне выпала десятка чаш, похоже, что мой гость был чересчур переполнен эмоциями, но мир не отвергал его и действительно являлся прекрасным местечком.

Что же случилось?

Теперь уже азарт не давал мне надолго откладывать поиск нужной двери. Решив всё-таки забыть об отдыхе, я вернулся в гостиную.

– Наверное, стоит заняться вашей просьбой сразу же, как мы закончим глинтвейн, – сообщил я, и Ахаэнс просиял.

Прошла ещё пара часов, наступила ночь, и я почувствовал, что приближается удачное время. Таковым оно было не для меня лично, но для открывания дверей в иные реальности. Понадеявшись, что жажда отдыха не подведёт меня, я попросил распушившегося в тепле Ахаэнса вести себя тихо и выступил в центр гостиной.

Пространства здесь хватало, потому мне нужно было только сосредоточиться. Поймать какую угодно дверь можно в пару секунд, но ту самую пришлось порядочно поискать. Мысленно я распахивал одну за другой, не позволяя, однако, им проявляться передо мной в реальности. Всё было не то. То попадались замёрзшие водопады, то осеннее море, то скалы, едва припорошенные снегом. Увидел я и летние поля, и ноябрьские леса, и горы – весенние, только совсем не те.

От напряжения я уже взмок, пальцы дрожали, а по спине пробежал неприятный холодок, но вот наконец-то отыскалось что-то крайне похожее на мирок Ахаэнса.

Представив себе дверь получше, я рывком распахнул её, и тотчас она оказалась в гостиной.

– Ах, вы волшебник, – выдохнул Ахаэнс.

Но я не оглянулся на него. За дверью стоял другой зверь, намного больше. Его голова была увенчана опасными на вид рогами, а глаза налились кровью. Тёмная, почти чёрная шерсть, струилась до самой земли. Он пока не мог переступить порога, но всё же… Совсем не внушал доверия.

Послышались шаги Ахаэнса. Он встал за моей спиной и заметил:

– А вот это уже вторая неприятная проблема, с которой я столкнулся сегодня утром.

– Пожалуй, сначала именно с ней, – сказал я.

– Вы удивительно проницательный волшебник.

Зверь между тем принюхался. Дверь пока что была почти не ощутима в том мире, и всё же это существо явно её почуяло. И, конечно, оповестило об этом недоумённым рыком.

Держать проход между мирами вот так, между тем и этим, было слишком тяжело, но отпустить означало неприятную встречу.

Из оружия при мне был только шаманский клинок. Являясь частью меня, он мог прийти на выручку в любую секунду. Но что бы я смог противопоставить такому суровому противнику?..

Одно я понимал – чем больше размышлений, тем меньше у меня сил. А значит, и верный выбор тоже окажется недосягаем. И я шагнул вперёд, шаманский клинок привычно лёг в руку.

– Кто ты? – рыкнул зверь, увидев меня. Это успокаивало. С говорящими воплощениями зла можно прийти хотя бы к подобию взаимопонимания.

– Странник, – отозвался я уклончиво.

– Ты открыл дверь не для себя, – вот уж кто был удивительно проницательным. Или обладал отличным чутьём.

– Для того, кто принадлежит этому миру, – я сощурился. – Ты так не считаешь?

– Этот мир – только мой, – зверь вздыбил шерсть. – Пусть убирается.

– Этот мир принадлежит в равной мере никому и вам обоим, – возражать, наверное, не стоило, но Ахаэнс зачем-то шагнул следом.

– Пусть убирается, – а вот это они уже сказали вместе.

И схожесть их голосов заставила меня присмотреться.

В голову пришла совершенно непонятная мысль. Я даже отступил на шаг, чтобы в полной мере осознать её.

– Ахаэнс, – позвал я.

Но повернулись они оба.

– Это моё имя, – как синхронно складывались слова, как цельно звучал голос, слившийся из двух!

– Так вы – одно.

Шаманский клинок запел в ладони, подтверждая догадку, он-то точно знал правду.

Почему же они едины, но разделены и враждуют между собой?..

– Пусть убирается! – никому уже не было дела до меня. Они смотрели друг на друга и только.

– Шагните навстречу друг другу, и это случится, – посоветовал я.

– Никогда! – на этот раз голос был неполным. Ахаэнс, разозлившийся на самого себя, не желал идти навстречу. Но Ахаэнс, что пришёл ко мне, послушался.

– Нужно дотронуться, – подсказало проснувшееся шаманское нутро.

И как бы один ни отшатывался от другого, они всё же соприкоснулись. На мгновение всё скрылось в сияющем свете.

Едва я снова смог видеть, ко мне приблизился Ахаэнс. На этот раз был он велик ростом, глаза казались болотно-зелёными, шерсть лежала волнами, переливаясь от глубокого каштанового к почти золотистому бежевому.

– Ты был прав, волшебник, – усмехнулся он.

– Что ж, ты вернулся домой.

– Гораздо больше того, я вернулся в себя, – и ему так понравилась шутка, что он заурчал от удовольствия.

– Отлично, – я тоже не сдержал улыбку. – Как же вышло, что ты из себя вышел?

– Слишком много таращился в отражение. Мне пора, да и дверь закрывается.

…Я проскочил в свою гостиную в последний миг и устало опустился в кресло. Мне требовалась передышка.

За окном даже ветер перестал играть со снегом, в камине почти догорели угли, а у меня ещё оставался глинтвейн. Да, пожалуй, теперь-то точно можно отдохнуть.

========== 038. По ту сторону неба ==========

Небо было синим-синим, лишь ближе к горизонту отливало лиловым. Казалось, что в нём можно утонуть или раствориться. Никаких облаков, только немыслимая синева и птицы. Я давно не видел мира с такими потрясающими небесами.

Тропа, которой я двигался, вела по берегу обрыва, далеко внизу рос невзрачный лесок, сейчас запорошенный снегом, но здесь, наверху, никакого снега не было, видимо, ветра не позволяли ему тут залежаться. Вымерзшая редкая трава торчала из испещрённой трещинами земли, изредка глухо шелестя.

Сухим и холодным воздухом так приятно и хорошо дышалось. Идти тоже было удивительно легко. И мне даже не хотелось, чтобы избранная тропа привела меня хоть куда-нибудь. Благо в этом мире и время тянулось потрясающе долго, так что я даже не мог с уверенностью сказать, сколько же бреду над этим леском, сколько всматриваюсь в синеву.

Когда рядом со мной пробежал очередной порыв ветра, я улыбнулся. В воздухе ощутимо пахнуло прелой листвой и почему-то яблоками. Наверное, тут всё-таки не весна и не зима, а поздняя осень. Интересно вот так оказаться в новом мире в межсезонье, когда нельзя сразу объяснить себе, что именно происходит вокруг.

Тут тропа вильнула и побежала вниз, уводя меня в тот самый лесок. Я легко подчинился её воле, хоть расставаться с ветром, бродившим поверху, было немного жаль.

Оказавшись внизу, я сначала остановился, лес только оттуда, с высоты, казался небольшим. Теперь меня окружали высокие деревья, а тропа вилась между их узловатых корней подобно ручью. Долго я смотрел, запрокинув голову, на то, как обнажённые ветви расчерчивают синее-синее небо.

Может быть, тут никогда не наступает закат.

Я двинулся дальше, наслаждаясь каждым шагом, каждым вдохом ветра. Деревья чуть поскрипывали, качая ветвями, небо оставалось таким же синим, и у меня появилось чувство, что тут и вовсе не было никакого времени.

Снова донёсся до меня запах яблок. Он был почти уютным, точно яблоки уже кто-то нарезал и теперь готов запечь шарлотку. Мне не было холодно, но я едва не пожелал оказаться на пороге какого-нибудь домика, где можно было бы выпить чаю с неостывшим ещё куском пирога.

Одёрнув себя – не следовало мечтать о таком на тропе, особенно когда хотел побродить подольше – я ускорил шаг.

Временами из-под снега темнела листва, порой выглядывал зелёный мох, попадались шишки, хотя среди леса я не видел ни одной ели или сосны. Наверное, здесь живут какие-нибудь удивительные создания, похожие на белок. Может, обитает и кто-то другой, имени которому я не сумел бы подобрать. Размышлять об этом было приятно.

Когда тропу пересёк бойкий ручей, я одолел его одним прыжком, и в тот же миг понял, что мир изменился.

Теперь было холодно, а синева стремительно выцветала, но не потому, что наступил закат. Зашумел ветер, деревья застонали и заскрипели так жутко и протяжно… Я огляделся, но всё выглядело будто как прежде, однако одновременно уже поменялось.

Я нахмурился, но двинулся дальше. Вернуться совершенно точно нельзя, но и чего ждать от следующего поворота, было непонятно.

И тут лес внезапно кончился.

Это вовсе не означало, что дальше разлеглось поле или луг, вздыбились холмы или лёг город. Нет. Дальше не было вообще ничего.

Я протянул руку и коснулся плотного, будто стеклянного, лиловатого, но теряющего краски свода небес. Твёрдый и холодный, он гулко отозвался на стук.

Вот такого приключения я у меня совершенно точно не было никогда за всю жизнь, за все путешествия по мирам. Небеса этого мира оказались стеклянным куполом, спаянным с землёй!

Наверное, я стал очень мал, оказался в волшебном шарике, где идёт снег, добрёл до края мира.

Снова постучав по небу, я усмехнулся. Как смешно и странно звучал этот стук. Что же там, по ту сторону? Как разбить небо, чтобы проникнуть за него?

Конечно, я вместо того пошёл вдоль небесной кромки.

Лес, словно стёртый ластиком, остался далеко позади, мимо меня, точно на размеренно двигающейся платформе, проезжали холмы и реки, горы и даже одно море. Хоть я и шёл, но казалось, что стою на месте. А вот твёрдая плоть небес ничуть не менялась.

Наконец мне надоело. Остановившись, я снова постучал. Наверное, можно придумать, вообразить себе чересчур ярко, как открывается дверь и я выхожу по ту сторону неба.

Я сосредоточился, решив тут же воплотить эту идею. Перед моим мысленным взором возникла яркая прорезь двери, её тело лишь немного отличалось по цвету от небесного свода, а ручки так и не было вовсе. Но я-то знал, что она открывается в неизвестность, нужно лишь хорошенько толкнуть.

И едва мысленная реальность немного совпала с существующей здесь, как я толкнул что было сил, налёг обеими руками, упираясь и представляя, как створка поддаётся.

Так и произошло.

В щель хлынул яркий свет, но потом чуть померк. Я с любопытством заглянул, что ждёт меня там, но по ту сторону уже растеклась чернильная тьма. Дверь медленно отворилась целиком, я шагнул через порог, и створка тут же захлопнулась следом, отрезая меня от прежнего мира.

Глаза скоро привыкли к темноте, я огляделся и понял, что оказался на пыльном чердаке. С высоких стропил свисала паутина, а впереди высились кучи хлама, разобрать, что там и где, было невозможно.

Расставаться с тем невообразимым миром, с тем небом, что укрывало его колпаком, было немного горько. Будто бы я забыл о каком-то чуде или не сумел до конца разобраться в нём. Вот только теперь пути назад не было. Потому я направился мимо странных обломков, старой мебели и ящиков, набитых всякой всячиной.

По крыше стучал дождь, царапали ветви деревьев, и я невольно задумался, что там, по ту сторону крыши, осень или весна, лето или зима? День там или же ночь?

Я шёл и шёл, а чердак казался абсолютно бесконечным.

Интересно этот мир играл со мной. Я ускорил шаг, но не от страха, а от любопытства.

Щель в палец шириной выдала, что в полу есть люк. Он тоненько сиял, подсказывая, что внизу ярко горит свет. Наверняка, в доме с таким огромным чердаком очень уютно.

Поначалу я не сумел найти, как открыть люк, но вскоре под руку подвернулся старый напильник, я просунул его в щель и чуть приподнял оказавшуюся лёгкой крышку.

Под люком не было лестницы, но стояло с виду мягкое кресло. Прыгать казалось опасным, но я повис на руках и мягко упал, попав в объятия подушек. Усмехнувшись, я понял, что оказался дома. Конечно, надо мной уже не было люка, а за окнами садилось в лиловый туман закатное солнце.

========== 039. Тот, кого позвала дорога ==========

Колодец был сложен из замшелых камней и высоко выступал над поверхностью земли, он был настолько переполнен водой, что та стояла вровень с краями, изредка плескаясь, сбегая тонкими струйками и пропитывая мох. Вокруг набежала неглубокая прозрачная и холодная лужица, откуда неспешно вытекал ручеёк, извилистой змейкой скрываясь между корней и цветов.