Текст книги "365 сказок (СИ)"

Автор книги: RavenTores

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 59 страниц)

И я вспомнил, как несколько часов назад меня бесцеремонно втолкнули в первую попавшуюся дверь. Как забавно легли петли судьбы.

– Не сомневайся ни в чём, – сказал я наконец. – Не нужно. У тебя и в снах всё получалось прекрасно, а теперь получится и с реальностью. Она даже пластичнее, когда ты творец.

– Хорошо… – слова благодарности не прозвучали, но я видел в его глазах всё, что нужно.

– Тебе пора просыпаться, – он взволнованно пожал мне руки. – Приходи ещё, когда здесь уже будут люди.

Я обещал, что не забуду этот мир.

На мгновение мне показалось, что просыпаюсь я всё там же, напротив пляшет огонёк в керосиновой лампе, однако почти сразу же и эта картина померкла, рассыпалась… Я открыл глаза в своём доме. За окном только начинало светать, шумел дождь, стучался в стёкла, гудел в водосток.

Я не сразу поднялся, надеясь, что сон ещё раз захватит меня, и я увижу ещё что-нибудь. Но нет, утро разгоралось всё ярче, а сны от меня сбежали. Впрочем, я не слишком расстраивался, ведь мир, куда пригласил сам его творец, уже не сможет затеряться среди тысяч и тысяч других.

========== 071. Немота ==========

Немота.

Я был пойман в темноте и беззвучии и не мог произнести ни слова. Немота поразила меня, и, наверное, несколько минут я напоминал выброшенную на берег рыбу – хватал воздух ртом в тщетной попытке хоть что-то сказать. Я слышал собственное дыхание, даже биение сердца, но из горла не донеслось ни звука.

Инстинктивно я обхватил шею ладонью, точно там могла найтись причина немоты, но кроме собственной кожи ничего не обнаружил.

К скудному освещению я привык, тьма перестала казаться тьмой. Я стоял в узком коридоре, потолки тут были низкие, крупные камни, из которых оказались сложены стены, сочились влагой и обросли беловатой плесенью. Пахло гнилью, но не слишком сильно, на полу стояла вода, немного, точно затянула плиты тонким слоем.

Здесь и сейчас я никак не мог вернуть себе голос, оставаться на одном месте было бы глупо, так что я двинулся вперёд, благо никакого выбора не оставалось – коридор не разветвлялся, уходил в темноту, не давая никаких боковых проходов. Плесень слегка, совсем немного, светилась, так что ориентироваться было можно, но подробно рассмотреть окружившие меня стены – нет.

Меня успокаивало то, что в воздухе совсем не было затхлости. Движение воздуха намекало, что где-то есть выход, и оставалось только следовать пути, чтобы отыскать его. Пока я шёл, а вода плескалась от каждого шага, мне вспоминалось, как совсем недавно я стоял среди сада, ожидая появления двери.

Если бы я тогда знал, что перешагну порог и лишусь голоса, шагнул бы я?..

Развлекать себя подобными мыслями было почти забавно, по крайней мере, однообразность пути не смущала, а немота казалась недолгим и случайным происшествием.

Кому бы потребовалось лишить меня возможности говорить? Вряд ли это было сделано специально. Просто эта реальность почему-то заставила меня играть в конкретных рамках. Ну и пусть.

Наконец коридор повернул и внезапно расширился. Я оказался в зале, где по центру возвышалась колонна, украшенная сияющими мягким светом кристаллами. Вокруг неё образовался водоём, куда стекала вода сразу из нескольких проходов, похожих на тот, по которому я только что пришёл.

Неяркое свечение позволило разобрать, что стены испещрены непонятными надписями, но языка я, конечно, не знал и не мог понять, что это за зал. Теперь была возможность выбрать один из нескольких коридоров, но я медлил, не зная, который из них лучше. Мой внутренний компас, служивший всегда верой и правдой, интуиция странника, которая не могла ошибаться, сейчас молчала, словно и она умерла вместе с голосом.

Это было странно, но всё же не так чтобы слишком критично.

Я присмотрелся к тому, как течёт вода. Один из проходов явно круто забирал вверх, оттуда ручей бежал быстро и весело, да и воздух шёл как будто бы свежее.

Ускорив шаг, я оставил позади зал с колонной. Снова только плесень давала скупой свет, но продвигаться вперёд было можно, и этого мне хватало. Когда коридор раздвоился, я некоторое время стоял в размышлениях, но вода опять подсказала мне, и я ей доверился.

Довольно скоро и этот коридор расширился, превращаясь в зал, но тут не стояло колонны, но были окна – тёмные ниши, за которыми темнота стояла так плотно, будто её можно касаться пальцами. Я с любопытством приблизился, и тогда стало ясно, что эти пустые окна смотрят в другие залы.

Отсюда вёл только один коридор, и я пошёл по нему, предчувствуя уже, что он приведёт куда-то ещё. И оказался прав – через несколько минут передо мной встала дверь. Она открылась сама по себе, стоило только шагнуть в её сторону.

За каменным порогом стояла ночь, но, если сравнивать с каменным лабиринтом, что я оставил позади, она была совсем-совсем светлой.

Я выбрался и остановился на каменном плато, над которым висела крупная красноватая луна, такая яркая, что я видел собственную тень. Немота продолжала сжимать мне горло, и это было всё так же печально, но зато я почувствовал привычное лёгкое дрожание в груди, мой компас ожил. Теперь я знал, куда нужно идти, чтобы найти выход из этого мира. И я торопился, надеясь, что вместе с тем обрету утраченное.

Тут и там были разбросаны скалы или молчаливо высились деревья, окружённые зарослями кустарника. От земли поднималось тепло, наверное, день тут выдался на редкость жарким. Я двигался в этих тёплых потоках и иногда закрывал глаза от удовольствия – воздух касался меня так нежно.

Дверь возникла неожиданно, и я недоумённо посмотрел на её светлый прямоугольник. Мне казалось, что раньше рассвета до неё не добраться. Однако раздумывать не имело смысла, и я шагнул, почти с облегчением вздыхая.

…Новый мир ослепил солнечным светом.

Но немота никуда не подевалась!

Оглянувшись на уже закрывающуюся дверь, я с досадой махнул рукой. Нужно было найти ответ или ключ, я никак не мог понять, что же делать с внезапной проблемой, как вернуть себе голос.

Немота ворочалась в горле, точно зверь, нашедший себе новый приют и теперь решивший обживать норку.

А вокруг меня расстилалось поле, ветер гонял по нему зелёные волны, и всё дышало терпким летом. Вот только я не мог сказать ни слова.

Я выудил из кармана варган и заиграл, словно музыка способна была говорить вместо меня. Я шёл сквозь травы, и ветер пел со мной, танцевал под мой ритм, пока мы не подошли к рощице, в тени которой, похоже, был колодец. Здесь я решил напиться воды, и в тот же миг ветер встал передо мной, обернувшись быстроногим юношей.

– Ты кто? – спросил он.

Я бы ответил, но оставался по-прежнему нем, потому только показал на собственное горло.

Ветер склонил голову к тонкому и острому плечу, задумчиво осмотрел меня.

– Но ты должен говорить.

Я развёл руками. Как без слов объяснить, что со мной случилось?..

Ветер покрутился рядом, заглянул в колодец и нахмурился.

– Тут плохая вода, не пей.

Я же с интересом наблюдал за ним. Похоже, он был совсем юным, этот ветер.

Колодец оказался неглубоким и почти пересох, оставшаяся в нём вода являлась, скорее, жидкой грязью, и пить отсюда было бы невозможно. Но я не опечалился этому. Гораздо сильнее меня занимало собственное увечье. Где и когда я мог оставить свой голос, отчего его лишился?

Ничто во мне не отвечало.

Я помнил тот мир, помнил, что говорил в последний раз. И всё это ничуть не помогало отыскать отгадку.

Ветер, набегавшись, снова оказался рядом и спросил:

– Как же тебе помочь?

Я и не знал, и не мог ответить, только качнул головой.

Передохнув немного, я наконец-то почувствовал верное направление, очередная дверь уже ждала меня, и Ветер увязался следом, слишком любопытный, чтобы оставить в покое.

Так мы и добрались до следующей рощицы, где дверью оказалась арка, оплетённая лозами винограда. Ветер шагнул со мной – было достаточно широко, и в тот миг, когда мы оба пересекали грань, я поймал ощущение, точно схватил за руку того, кто сжал мне горло.

Я понял, чья это была шутка.

И закашлялся, но мой голос, пусть и не полностью – вернулся.

Вместе с Ветром я замер на площади разрушенного города.

– Как тут странно, – сказал он. – Ты ходишь между мирами?

– И ты теперь тоже, – ответил я сипло, радуясь уже тому, что могу.

– Голос! – восхитился Ветер, похоже, больше моего.

– Я должен идти, – мне нужно было до заката успеть взобраться на башню, единственное здание, что тут уцелело. Там я мог отыскать свой голос, и мне хотелось посмотреть, как он вообще будет выглядеть вне меня.

– Можно с тобой? – Ветер сощурился. – Можно ведь?

– Ты волен идти, куда хочешь, – вздохнул я и зашагал к башне. Она торчала в отдалении, как единственный клык в пасти полуразложившегося чудовища, казалось, что она вот-вот рухнет, но я знал, как на самом деле она крепка.

Пробираться между кучами мусора, камней и стекла было непросто. Кое-где и кустарник разросся так, что не обойти, но всё же расстояние понемногу сокращалось, и пусть солнце ползло к горизонту, у меня было достаточно времени.

Ветер спешил следом, иногда оборачиваясь воздушным потоком, иногда – мальчишкой. Ему всё было весело, и, в целом, я почти не обращал внимания на его забавы.

Небо уже зазолотилось, когда я рванул на себя дверь. Меня встретил мусор и гул ветра, не того, что увязался за мной, а какого-то местного, использовавшего башню, как собственную флейту. Я спешил, прыгал через ступеньки, что скалились и даже зияли провалами, взбегал всё выше, хватаясь на каждом повороте лестницы за останки перил. В редкие окна падал закатный золотисто-оранжевый свет.

Но я успел.

На последней площадке, открытой и пустой, меня ждала дверь. И бутылка, наполненная чем-то перламутровым.

– Что это? – удивился Ветер, возникая со мной рядом.

– Голос.

Я повернул пробку и залпом выпил то, что и на жидкость не было похоже. Вкус оказался странным, как виноградный сок, смешанный с лимонным.

Наконец я почувствовал, что немота отпустила полностью. Тут же раскрылась дверь, и через мгновение я оказался в собственной гостиной. Ветер, видимо, не успел за мной, но теперь-то он умел и сам болтаться между мирами.

На каминной полке меня, конечно, ждала записка: «Не обижайся за эту шутку».

Я знал, от кого она. Во мне не оставалось обиды. Но ещё нужно было разобраться, зачем была немота.

========== 072. Мнимый кот и связка ключей ==========

Передо мной на столе лежало с десяток ключей. Все были разные, какие-то попроще, какие-то с резными бородками, завитушками, а была парочка, что и на ключи походила очень отдалённо. Это богатство вывалил мой сегодняшний гость и теперь смотрел оценивающе мне в лицо, точно ждал вердикта.

Я взял один и рассмотрел его внимательнее. Созданный из золотистого металла, но не золотой, он мелко искрился, в нём чувствовалось волшебство, душа, или как ещё можно было это назвать. Как будто бы ключ почти обладал сознанием.

Переведя взгляд на своего гостя, я в который раз отметил его бледность и неухоженность. Длинные светло-рыжие волосы повисли неопрятными прядками, на скулах остались следы пыли, одежда сидела мешковато. Только глаза – зеленющие, как ряска в болоте – украшали узкое лицо, будто светились изнутри недюжинным умом и проницательностью.

– И что с этим нужно сделать? – спросил я, решив разбить тягость молчания.

– А вот ты мне и скажи, – он откинулся на спинку стула. – И не надо так смотреть на меня, точно я только что вылез из печной трубы.

– Ты оттуда и вылез, – хмыкнул я. У камина до сих пор оставались следы пепла и угольков, такие же изукрасили и его одежду, и даже на волосах было немного сажи.

– Ну и неважно, – надулся он притворно.

– Если бы это был кто угодно другой – не ты – я предположил бы, что следует поискать двери, – положив ключ на место, я взял другой. – Вообще-то, особой сложности в этом нет, если ты странник.

– Я не странник, – напомнил он, хоть мне и так было это известно.

– Ты и не кто-то другой, – и этот ключ вернулся к остальным. – В твоей ситуации явно есть какой-то подвох. Где ты их раздобыл?

Он угрюмо замолчал и даже отвернулся. Сейчас чувствовалось, какой он всё-таки неспокойный, как далёк от любого человеческого восприятия, пусть и оставался почти что человеком внешне. Наконец он опять посмотрел на меня.

– Ладно, они были в одной связке.

– И ты её стащил… где?

– Почему сразу стащил?!

– А как ещё она могла попасть к тебе? Неужели кто-то прислал тебе в подарок ключи? – я усмехнулся. – Тебе? Да ладно!

– Стащил, – он поднялся. – Не стащил, а нашёл.

– У кого?

– Ни у кого! – он отошёл к окну и недобро глянул на сумерки и туман, струившийся за стеклом. – Нашёл в одном из миров, просто нашёл.

– Ты же редко бродишь по мирам, куда тебя занесло? – в этом мог крыться ответ, хотя даже сейчас такой вариант казался слишком простым.

– Я и не бродил, – тут он развернулся в мою сторону всем телом. – Меня туда забросили.

– Кто?

– А вот это уже неважно, – и он шагнул ко мне, оказавшись так близко, что я почувствовал его запах – чуть болотный аромат трав, немного пряный, немного горчивший.

– Как хочешь, – отмахнувшись, я снова посмотрел на ключи. – Они были все вместе?

– На одной связке.

– Значит, они принадлежат одной двери или ряду связанных дверей, – я погладил самый простенький. – Начать следует с вот этого.

– Отчего с него?

Он заглянул через моё плечо, точно сам теперь не решался подступить к столу.

– Чутьё странника, – хмыкнул я на это, и он ожидаемо разозлился. – Не хочешь, не верь.

– Так ты найдёшь мне эти двери?!

– Нет, так дело не пойдёт, – я покосился на него. – Это твои двери. Я их не найду.

– Но ведь ты помогаешь другим!

– Другим, а не тебе. И ты знаешь, почему так, – я отошёл от стола и снял с полки стеллажа одну из книг. – На, вот здесь найдёшь некоторые ответы. Подобрать замки к ключам иногда просто, а иногда сложно, но ты разберёшься.

Он недоверчиво взял книгу в руки.

– Мне больше некого просить…

– И кто в этом виноват?

Он снова надулся и даже чуть заметно покраснел. Что ж поделать, если этот характер выносить мог только я? Да и то не всегда.

Пока он вчитывался в книгу, недовольно шурша страницами, я собрал ключи на цепочку и сжал связку в кулаке. Да, они принадлежали не одной двери, но дверям, которые открывались одна за другой.

– Тебе нужен коридор, – высказал я догадку.

– Какой?

– Который не принадлежит ни одному из миров, потому что ты – не странник, – я уселся к столу и ещё повертел ключи в пальцах. – Ты уже там бывал.

Он едва не уронил книгу, глаза его расширились, зрачок изменился, став внезапно вертикальным. Но мне эти метаморфозы были знакомы, так что я только смотрел, как далеко он зайдёт во внезапном превращении.

– Понял, где это? – уточнил я, когда у него из-под одежды показался длинный кошачий хвост.

– Да.

– Если ты не стащил, а нашёл эту связку, то тебе там ничего не грозит.

Он фыркнул, подскочил и вырвал из моей ладони ключи.

– Не волнуйся, всё со мной будет хорошо.

– Да уж, – я качнул головой. – Когда это с тобой всё было хорошо?

На это он, конечно, только злобно глянул на меня. Впрочем, не стал огрызаться, слишком часто я становился свидетелем того, что его проделки оборачивались против него.

– Выпусти меня, – потребовал он.

И я, поморщившись, тронул едва заживший шрам на руке.

– Жаль, что ты самостоятельно можешь только приходить, – я потянулся за шаманским ножом, но тут он перехватил мою левую руку и вгляделся в линию шрама.

– Ты слишком часто открываешь двери через такую жертву, – в голосе его было столько возмущения, что мне оставалось только вздохнуть. – Так нельзя.

– Нет другого выбора. И сейчас тоже, кстати, так что не мешай.

– С ума сошёл? Я не пойду через такую дверь! – он заметался по комнате. Эта его внезапная забота всегда ставила меня в тупик, но я покорно ждал, когда же он успокоится и позволит мне заплатить кровью за его дверь.

– Нет, так нельзя, – сообщил он мне, замирая.

– И что предлагаешь? – я ждал, что он замнётся и, сдавшись, согласится, но он свирепо глянул на меня и крепче прижал к себе связку с ключами.

– Сейчас к тебе придут. Пусть возьмут меня с собой.

– Это ты с ума сошёл, – оторопел я. – Как я…

Но он уже обратился котом в ошейнике, на котором висела небольшая связка ключей.

– Чёрт с тобой.

В этот момент кто-то постучал в дверь, и я отправился открывать.

На пороге стояла едва знакомая мне девушка.

– Можно открыть у вас дверь? – не здороваясь, спросила она и оглянулась во тьму. – Пожалуйста!

Похоже, за ней кто-то гнался, потому я пропустил её в холл. Рыжий кот уже сидел у моих ног.

– Только заберите этого, – я поднял кота за шкирку, наслаждаясь свирепым взглядом, который тот бросил на меня, – с собой.

Она даже не удивилась, только взяла мнимое животное на руки.

– Без проблем.

Спустя мгновение ни её, ни кота уже не было.

На следующий – злой и торопливый – стук я открывать не стал, только сделал себе чай и снова задумался о ключах. Что-то было неладное в этой истории, и потому я сел у окна и вгляделся в черноту ночи. Мысли ускользали, но я точно знал – эта история ещё позовёт меня.

Но просто не сегодня.

========== 073. Поезд ==========

Перешагнув очередной порог, я сначала почувствовал движение и только мгновением позже понял, что нахожусь в вагоне. Длинный и узкий коридор вёл мимо закрытых купейных дверей, за окнами, не прикрытыми даже подобием штор, неслись сумрачные холмы. Поезд пронзал вечер, стремясь успеть в ночь.

Было темно, лампы совсем не горели, так что я двинулся вперёд почти наощупь. Света из окон оказалось недостаточно, чтобы рассмотреть хоть что-то. Двери в купе были заперты, ни одна не поддалась, но я отчего-то был уверен, что внутри никого нет. Поезд выглядел пустым, словно именно пустоту он и вёз. И больше ни для чего другого не предназначался.

Я добрался до купе, где пряталось тринадцатое место, и обнаружил приоткрытую дверь. В узкой полоске таился мрак. Приняв это за приглашение, я вошёл в купе и сел на нижнюю койку. Окно было закрыто, и я поспешил впустить остатки сумрачного дня сюда. Теперь мне было видно, как мимо несутся холмы, поросшие леском. Но ночь подступала, угрожая растворить в темноте совершенно всё. Небо меркло так стремительно, точно кто-то вливал в него чернила.

Краски исчезли, всё стало чёрным и белым. Чёрные койки, белые подушки без наволочек на них, белая поверхность столешницы, чёрная изнутри дверь купе, чёрный коврик на полу, белая кайма окна, за которым тоже плескалась тьма.

Я посмотрел на собственные руки – белые, а дальше – чёрный свитер.

Но белого в окружающем мире оставалось очень мало, он скрадывался, мрачнел, выцветал в темноту. И я был уверен, что скоро всё вокруг станет чёрным. Быть может, и моя кожа.

Поезд мчался, казалось, что скорость всё растёт и растёт, перестук колёс слился в пение и вой металла, вагон раскачивался, иногда ощутимо кренился, и мельком я подумал, что в какой-то момент он всё-таки слетит с рельсов и крушение окажется неслыханно огромным.

Посидев ещё немного, я вдруг ощутил настойчивую необходимость убедиться в своём одиночестве. Идти стало трудно – вагон мотало из стороны в сторону – но я добрался до купе проводников. Раззявленная пасть двери манила чернотой пустоты, мелко дребезжали стаканы.

Туалет тоже оставался свободен, дверь в него была открыта и всё время билась в проёме, будто хотела сорваться с петель.

Я шагнул мимо в тамбур, открыл ещё одну дверь и вгляделся, едва различая во мраке, как несётся железнодорожный путь под колёсами. Перейти из вагона в вагон было и рискованно, и сложно, но я всё-таки почти прыгнул и забрался в следующий.

Этот оказался плацкартным, но тоже пустым. Тьма вливалась в окна, чёрные койки и белые стенки перемежались и внезапно обращались шахматной доской.

Никого.

Теперь я уже решительно двигался дальше. Я откуда-то знал, что локомотив несётся впереди, а не толкает сзади, и мне не терпелось узнать, есть ли кто-нибудь там. Есть ли хоть кто-то, управляющий железным монстром, несущимся сквозь ночь на такой ужасающей скорости.

Сколько бы ни оставалось ещё вагонов впереди, но я был полон решимости пройти их все.

Однако уже в следующем всё оказалось не так-то просто. Он тоже был плацкартным, но в нём царил настоящий хаос: разбросанные и выпотрошенные матрасы и подушки, вырванные столешницы, раскрытые зевы коек, из которых таращился мрак. Я остановился, не совсем понимая, смогу ли пробраться через весь этот бардак. Кто или что это сотворило?..

Тут поезд шатнуло, завизжали тормоза, но ход будто бы и не замедлился вовсе. За окнами часто-часто замелькали тусклые фонари. Мимо нёсся то ли городок, то ли станция. Поезд не собирался останавливаться здесь, полосы света нарубали пространство вагона на ровные кусочки, и в этих вспышках хаос казался почти до гротеска ужасным.

Встретив это препятствие, я только удостоверился, что нужно идти вперёд. Пробираться между завалами, едва не спотыкаясь – а вагон шатало так, что это было сродни тому, чтобы пройтись по канату над пропастью – было чрезвычайно непросто. Но всё же я вскоре уцепился за поручень у последних мест. Здесь грузно лежали какие-то чёрные мешки. Вдохнув запах ржавой воды – дверь туалета снова отчаянно хлопала-шамкала беззубой пастью, я в один рывок добрался до тамбура и некоторое время стоял у окна, рассматривая пролетающие фонари. Не похоже, что там находился город. Фонари словно болтались посреди чёрной пустоты, ничуть не позволяя что-то рассмотреть.

Я почти привык перепрыгивать сцепку вагонов, но когда закрыл дверь за собой, услышал страшный скрежет и понял, что сцепка расцепилась, хвост состава странно медленно отделился и начал останавливаться, скоро затерявшись во мраке.

Похоже, у меня совсем мало времени. Я бросился дальше.

В следующем вагоне, должно быть, был ресторан, но он тоже превратился в хаос, потому я уже ничего не рассматривал, лишь пробирался среди мусора и обломков, впитывая запах запустения, дыхание самой черноты.

Опять сцепка, опять прыжок и… скрежет. Ресторан тоже остался на путях, пока наш локомотив мчался сквозь ночь, всё ускоряясь.

Потерялись где-то и фонари.

Следующий вагон встретил меня абсолютной пустотой, точно он был товарный, а не пассажирский. Я быстро прошёл его насквозь, хотя вой, и скрежет, и стук здесь оказались по-настоящему громкими и жуткими. И… наконец-то я был в локомотиве!

Добравшись до кабины машиниста сквозь жар и духоту перегревшегося нутра локомотива, я ничуть не удивился тому, что тут никого больше не оказалось. Голова поезда рассекала мрак сильным прожектором, но оттого темнота становилась только гуще, даже чудилось, что впереди нас ждёт плотная стена тьмы, о которую мы и расшибёмся наконец.

Разобраться в управлении было непросто, но, кажется, я нашёл тормоза, вот только они совсем не реагировали на меня. И тогда только мурашками по спине прокатилось осознание, что нужно немедленно покинуть этот странный состав, выйти прочь из этого мира, иначе я неминуемо окажусь свидетелем катастрофы, если уж не её невольной жертвой. Я был здесь совершенно один, вокруг только темнота и жуткий звук, нарастающий, вопящий звук находящегося на пределе металла.

Вот только подходящей двери поблизости не нашлось.

Локомотив мчался во мрак, и луч света, дрожащий и тонкий, всё сокращался. Впору было бы запаниковать, но во мне не отыскалось ни страха, ни чего-либо ещё, все эмоции вдруг умерли, остановились, замёрзли. И я снова взглянул на свои ладони, прочитал в них сеть линий, сеть шрамов, точно это был строки ненаписанных писем.

Оглянувшись, я понял, что из нутра, которое я прошёл насквозь, ползёт чёрная раскалённая пустота. Что она уже сожрала хвост, отцепила последний вагон. Что мрак вокруг опасен, и единственный свет, отголосок которого едва-едва падает через стекло внутрь – свет прожектора, который бледнеет, бледнеет, чтобы совсем раствориться в темноте.

И мне некуда уйти отсюда.

Я сжал нож, но он молчал. Он был только куском металла, ничего не значащим, изувеченным и пустым. Во мне молчали песни странников, задохнулись линии путей, умерли, не распахнувшись, двери. Я смотрел в глаза мраку, а он смеялся и ждал, когда погаснет последний едва заметный блик.

Страха по-прежнему не было. Я словно замёрз на грани с опаляющим жаром, мои пальцы всё ещё были белыми, но я знал, чувствовал, видел, как кончики замутняются тьмой. Мой голос исчез, но к немоте я тоже был готов. Я только не хотел исчезнуть, не хотел оказаться раздавленным или съеденным мраком.

И закрыл глаза.

Тёплые ладони властно легли на плечи, дёрнули, словно кто-то стремился вытащить меня из тьмы, и когда я оглянулся, то встретился взглядом с… ним.

– Отец.

– Сын.

Мы стояли в лесу, деревья возвышались вокруг, тянулись выше и выше, синий сумрак кутал стволы. Воздух был недвижим, и я с удивлением понял, что меня только-только отпускает ощущение быстрого и неотвратимого движения навстречу… наверное, гибели.

Мы молчали, и его ладони по-прежнему стискивали мои плечи.

– Это был конец? – наконец нашёл я слова.

– Вроде того, – он усмехнулся. – Но не твой.

И всё вновь изменилось. Я ещё чувствовал его прикосновение, но уже находился дома, а его… не было. И в то же время он всегда стоял рядом.

Заваривая чай, я всё ещё слышал, как с лязгом, воем, стуком и криком несётся сквозь ночь сумасшедший поезд, чтобы упасть в глотку ухмыляющейся тьмы с обрыва…

Прямо сейчас.

========== 074. Руины ==========

Город раскрылся передо мной цветком, загудел, зашуршал, пахнул дымом. Я стоял над ним, на смотровой площадке, и смотрел вниз, не торопясь спуститься. Мне казалось, что я приду совсем не туда, а оттого я медлил.

Город был очень молод, почти юн. Он не мог надышаться воздухом весны, он кричал, и пел, и звенел. Я вглядывался в очертания улиц и запоминал его таким, точно зная, что это единственный шанс.

Время в этом мире текло очень странно, я никак не мог понять принцип. Между тем сам оставался вне его потока, как это часто случается. И наблюдая за гудением, шевелением, мельтешением городской жизни, я видел, как город взрослеет, а потом начинает стареть.

Это было интересно, но вызывало странное ощущение, граничащее с неприятием. Когда я всё-таки решился спускаться – лестница ждала меня – город уже казался старым, почти древним.

Пока я шёл, каменные ступени под моими ногами рассыпались пылью и порастали травой. Я двигался через смену сезонов, сквозь сотни зим, вёсен, сквозь внезапно возникающий осенний туман, летний зной, миновал снегопады, обращающиеся грозовым ливнем. Всё проносилось так быстро, что нельзя было и уследить.

Первая улица, что встретила меня, уже превратилась в лесную тропу, в конце которой высились руины. С трудом я узнал в них здание, тянувшееся к свету и радовавшее глаз, когда я смотрел сверху.

Оглянувшись, я понял, что и смотровой площадки больше нет, а лестница обернулась козьей тропой. Город исчезал на глазах, а камни его становились подножием гор.

Лес за мгновения становился всё гуще, но тоже начинал умирать. Дул ветер, нёс с собой сухой зной, впивался зубастой пастью в стволы, выпивая из них соки. Скоро я шёл мимо остовов иссохших лесных великанов, чьи корни намертво вцепились в городские руины. Теперь же сюда приходили пески, заносили останки дорог. Ветра расшатывали и вырывали с корнем деревья, кустарники прилегли к земле.

Прикрывая глаза от ветра, щедро смешанного с пылью, я шёл вдоль бывшей городской окраины, которая теперь была уже даже не опушкой леса, а последним рубежом, где степь сливалась с пустыней.

Менялся ландшафт, менялось всё, даже небо будто бы выцвело. Скоро и пески побурели, полил дождь, а я стоял, всё ещё вспоминая и город, и лес. Я замер оттого, что впереди меня ждал обрыв, и оглянулся назад, чтобы увидеть преображения. Мир искажался и трансформировался, собираясь во что-то новое.

Я увидел, как сквозь пески побиваются травы. Новый цикл, новая зелень вставала, быстро густела, набиралась соков. По долине, некогда бывшей городом, а потом лесом, а затем степью и после всего пустыней пролегла река. Быстрый поток шумно разлился, питая травы, а за ними – и кустарники.

Я уже ждал нового леса, но нет, проклюнулся новый город, отстроил самое себя, расправил плечи, поднимаясь над долиной.

Он был совсем не похож на предыдущий, но всё же его юность и гордость казались очень знакомыми. Однако я не стал возвращаться, только отвернулся к обрыву. Мельтешение времени меня уже утомило, нужно было покинуть этот мир.

Одно мне не давало покоя – не пропустил ли я дверь, не лишился ли возможности уйти, ведь за всей этой кутерьмой легко было не заметить нужное ощущение. Сердце моё билось чересчур ровно, но остаться здесь навсегда, смотреть на то, как песками вновь и вновь захлёстывает очередные руины, было не по мне.

– Эй, – он тронул меня за плечо. Повернувшись, я на мгновение утонул в изменчивых глазах.

– Зачем ты здесь? – вопрос вырвался сам собой, и ответом была только улыбка.

– Этот мир – ловушка для беспечного путника, – сказал он чуть позже. – Зачем здесь ты? – он выделил слово, посмотрел на меня искоса. – Как ты сам сюда попал?

– Как обычно, – хотел я пожать плечами, но тогда бы его ладонь сорвалась, а тёплое прикосновение было мне приятно.

– Что за развлечение – попадаться в капкан? – он хмыкнул. – Ладно, я тебя выведу.

Я всматривался в его облик с той же внимательностью, с какой не так давно рассматривал изменяющийся город. Он тоже здесь – да и всюду – был нестабилен, изменчив и текуч, будто бы на самом деле являлся водой. Или ветром… Или ещё какой-то стихией, обладающей столь же перетекающими формами, но только не огнём. В нём не было ничего обжигающего или резкого.

– Куда мы пойдём? – спросил я чуть позже, заметив, как недобро он смотрит на город.

– Прочь, конечно же, прочь, – он усмехнулся, обнажив острые зубы. – Иди ко мне ближе.

И обнял меня со спины. Я чувствовал спокойное, даже сосредоточенное дыхание, ощущал его тяжёлые горячие ладони на собственной талии. Он прижимался к моей спине, почти уложив голову мне на плечо.

– Будет больно, – голос казался вкрадчивым.

– Знаю.

И в тот же миг его ладони соскользнули, чтобы следующим движением пробить меня насквозь. Пусть я был готов к этой боли, она всё равно оказалась слишком резкой и жуткой.

Но я не крикнул, только ощутил, как неприятной змейкой струйка крови побежала из уголка губ и закапала с подбородка.

– Терпи, – зачем-то посоветовал он. Впрочем, может, так он успокаивал самого себя. Я видел его окровавленную руку, пробившую меня насквозь. Почти человеческую руку, которая на самом деле могла совершать и не такое. Пальцы чертили знаки в воздухе.

Боль накатывала волнами, перед глазами плыл чёрный туман, шум крови в ушах заглушал все остальные звуки. Если он не успеет начертать все письмена, я останусь в этом мире, навечно привязанный к нему смертью. И такое тоже бывает со странниками.