Текст книги "365 сказок (СИ)"

Автор книги: RavenTores

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 59 страниц)

Это не мой танец и не моя музыка.

Я – помешаю.

Раскаты грома раздавались всё громче, молнии блистали всё чаще, вспарывая воздух от земли до небес, раскалывая и само небо на куски. Тучи изливались холодным ливнем, питающим лес, реку, каждую травинку и каждого лесного великана. Только мне доставалась лишь безобидная водяная пыль, свежесть и прохлада, купол удерживал меня, подобно бабочке в банке.

Эверик опустился на одно колено, протянув руки вперёд – сила, что он собрал, чрезмерна, часть нужно было отдать земле, иначе с ней не совладать. Магия может оставить его выжженным калекой. Я смотрел, не отрывая взгляда, и первый увидел, как раскрылся небесный свод, выпуская из себя божественную сущность.

Сияние молний обернулось её короной, плащ из ливня обнял за плечи, платье из туч окутало стан.

Я слышал и знал, что слышит лес, холм, река – всё вокруг и всё разом:

–Ты приглашал меня сегодня, Эверик?

Он поднял голову. В тот же миг она опустила ладонь на его влажные волосы.

Что можно чувствовать, если тебя касается божество? Я знал, на самом деле знал, и мне пришло в голову, что потому Эверик и обратился ко мне.

Миг их соприкосновения длился так долго, что за это время я успел забыть, как дышать. Отделённый от них, я чувствовал себя удивительно лишним здесь и в то же время необходимым. Эверик хотел, чтобы я остался свидетелем. И как бы мне ни хотелось открыть дверь и уйти, я остался и смотрел.

Дождь стих в то мгновение, когда она подняла его с колен.

Секундой спустя Эверик уже был один и медленно развернулся ко мне.

Лицо его сияло.

***

Он разжёг костёр под магическим куполом, согрел воды, чтобы заварить травяной чай. Мы молчали снова, так как нужды говорить не было. Сила, щедро отданная самим небом, клубилась под кожей Эверика, и оттого казалось, что под ней блуждают звёзды.

Ночь перетекла за середину, а затем подкралась к рассвету, ухватив его за пушистый хвост.

– Теперь ты знаешь, – заговорил он.

– Зачем тебе нужны были мои глаза?

– Ты напишешь о нас, – он откинулся на спину, устраиваясь на траве. Купол дрогнул и наконец-то рассыпался. – Напишешь.

– Зачем? – мне захотелось последовать его примеру и в то же время – смотреть ему в глаза. Потому я не шелохнулся.

– Так… нужно, – он чуть отвернулся.

– Эверик. Что она тебе сказала?

Впервые моё сердце тронула тревога.

Он долго не отвечал. Слишком долго.

Чересчур долго.

– Врата Смерти откроются для меня через два полнолуния.

Мне показалось, что это прошелестел ветер. Это никак не могли быть его слова. Это никак не мог звучать его голос. Но нет, Эверик смотрел на меня, и я видел в его глазах близость смерти.

– Почему?

– Так… должно быть, – он усмехнулся. – Напиши обо мне, слышишь?

– Напишу.

Мне было не впервой умирать, но Эверик ещё не сталкивался с этим. И я знал, как ему не хочется узнать так скоро, как ему страшно. Однако есть вещи, которых не изменишь.

– Мы ещё встретимся, – сказал я, поднимаясь. Дверь открылась с первым солнечным лучом. – Ты сам этому удивишься.

– Если вспомню, – ни капли недоверия не было в его взгляде.

***

…Я закончил сказку. Отпечатанные листы лежали на подоконнике, ожидая, когда я прочту её, строка за строкой. За окном собиралась гроза, ветер сгонял кудлатые тучи, точно отару овец, темнело, в окнах соседних домов загорался свет.

Я ждал первого раската грома, вспоминая, как магический купол отделял меня от стихии. Это было… неправильно!

Подхватив листки, я выскочил на улицу, как был – в лёгкой рубашке, домашних брюках. Замер под козырьком крыльца, но тут же решительно ушёл в сад.

Когда сверкнула первая молния, когда первые капли дождя ударили по траве, я начал читать.

Я помнил слова наизусть, даже отбросил листки, едва их промочило ливнем. Белыми птицами они забились под ветви шиповника. Мой голос окреп и спорил с громом, я раскинул руки, точно хотел обзавестись крыльями, точно это через меня лилась магия.

Я читал строки, выплетая ими облик Эверика, мага, чей путь оборвался так быстро и странно.

Гроза клубилась, в жажде утопить город, пожрать его, присвоить, но с последней строчкой гром замолчал, молнии перестали вспарывать брюхо тучам. Остался лишь спокойный моросящий дождик.

Я прикрыл глаза, чувствуя, как ласково он прикасается ко мне. А потом обернулся.

Эверик стоял напротив меня, под кожей его сияли звёзды.

– Ты здесь.

– Ты написал обо мне, – он улыбнулся. – И кто же я теперь?

– Странник, – мы пожали друг другу руки. – Тебя ждёт путь.

– Да, путь, – в глазах его больше не было страха. В них больше не осталось Смерти.

Дождь почти стих. Я стоял один в благоухающем, напитанном влагой саду.

========== 126. Заклинающий шторм ==========

– Он пришёл из тьмы и канет во тьму.

Голос разбудил меня или даже не разбудил, а выдернул из одной реальности в другую. Я сел, будто хотел возразить, что пришёл вовсе не из тьмы, но оказалось, что речь шла совсем не обо мне. Я, надёжно скрытый от чужих взглядов, оказался среди ветвей дерева, а разговор происходил на поляне неподалёку. Там, в самом центре, был привязан к каменному столбу юноша.

Говорила женщина. Она прятала лицо в капюшоне широкого и тёмного одеяния, похожего на жреческое, а в руках сжимала нож с кривым лезвием. Позади неё маячили двое мужчин.

– Хочешь принести его в жертву прямо сейчас? – спросил один из них. Второй в этот момент оглядел притихший лес и заметил, прерывая остальных:

– Кто-то рядом, кто-то видит нас.

Очевидно, он засёк меня, вряд ли кого-то ещё.

– Так пойди и проверь, – отмахнулась женщина. И тот тут же скрылся в подлеске.

Связанный поднял голову и глянул на неё. Он был слишком истощён, и мне показалось, что нужно вмешаться, прямо сейчас, хотя откуда бы взяться уверенности, чью сторону следует защитить?

– Поторопись, если хочешь сделать это прямо сейчас, – первый и оставшийся рядом со жрицей опустил ладонь ей на плечо.

– Отчего же мне торопиться? – спросила она и прижала клинок к шее жертвы.

– Потому что рядом открытая дверь, – он огляделся. – Это нехорошо.

– Как только его кровь окропит нож и камень, дверь закроется, – о, как она была в том уверена. Но я знал, что кровь, клинок и камень открывают, а не закрывают.

Юноша, наверное, хотел бы отпрянуть, но только чуть дёрнулся. Она же отвела руку в сторону в замахе, но всё равно медлила. Так удара не сделаешь.

– Нужно уходить! – вырвался из чащи второй.

– Я не закончила!

Но он схватил её за запястье.

– Безумная, нужно уходить! – повторил он настойчиво. – Сейчас же. А эту падаль оставь, мы успеем довершить начатое и позже.

И он потянул её, уже не возражающую, прочь. Первый хмыкнул и отправился за ними.

Чувствуя приближение чего-то неведомого, я соскользнул с дерева и прокрался на поляну. Когда мой шаманский нож разрезал верёвки, юноша пошатнулся и едва не упал. Пришлось подхватить его.

– Кто ты? – спросил он тут же, с трудом фокусируя на мне взгляд.

– Странник, но кто ты сам? И почему с тобой так поступили?

Он качнул головой.

– Я жертва, вот и вся история.

– Это ещё почему?

– У каждого свой путь, потому и… – он закашлялся.

Я повёл его в лес. Совсем рядом – я точно знал – протекал ручей, и вода бы не помешала.

Мы нашли бегущий сквозь чащу поток, юноша пил жадно и много, а я всё осматривался, пытаясь понять, откуда же исходит угроза. В воздухе нарастало напряжение, но его источник оставался неосязаем, неясен.

– Ты должен вернуть меня на место, я всё равно не могу пережить эту ночь. Или вернётся сумасшедшая, или же…

– Или?

– Или лес сам пожрёт меня.

– Так я могу увести тебя в иную реальность, кто тогда сумеет добраться до тебя, – я нахмурился. – Что-то здесь есть, но оно не торопится тебя получить.

– Думаешь, предназначение не может состоять в смерти?

Я впервые взглянул на него внимательно, выискивая знакомые странникам признаки, то, что мы все можем увидеть и почувствовать. Но на его открытом лице не лежала печать смерти, в его душе, сердце, в его теле не было изъянов, нигде не стояло клейма.

– Ты не должен умирать сегодня, – сообщил я. – Твоя жизнь будет долгой. Так говоришь мне ты сам, не сказав ни слова.

– Читаешь меня, хах? – он отпрянул. – Кто дал тебе право?

– Я сам себе дал это право.

Дверь, я чувствовал, сейчас открылась прямо за моей спиной.

– Здесь у тебя не может быть такой власти, – возразил мне юноша, но голос его дрогнул.

– Хорошо, пусть так, – согласился я, отчего он опешил, и в тот же момент я схватил его за запястье и втащил за собой в дверь.

Темнота.

Свет.

И мы стояли уже на берегу моря.

– А здесь не работают твои правила, – теперь мне оставалось лишь улыбнуться. – Так как тебя зовут, жертва?

– Раон, – ответил он. – Где мы?

– В каком-то новом мире, – я беспечно пожал плечами. – Дверь за нами захлопнулась, так что никто не сможет тебя найти.

– Но…

– Это уж они как-нибудь сами будут решать, – оборвал я его. – Живи, странствуй, жертва – не лучшая доля.

– Я ничего иного не умею…

– Так придётся учиться.

– Ты не можешь вот так вмешаться и…

– Как видишь, – я отметил, что поднимается ветер, с моря заходил дождь.

Неподалёку была рыбацкая деревушка, этот мир, эту реальность я когда-то уже видел.

Мы пошли по прибрежному песку, волны шипели и плевались в нас пеной, где-то собирался шторм. Раон молчал, видимо, всё ещё стараясь осознать произошедшее. Когда нам навстречу выбежала девушка в лёгком платье, он шарахнулся.

– Странник! – и я узнал её, конечно, узнал. Вот только прежде она была совсем ребёнком. – Ты всё тот же.

– Лайна, – я протянул ей ладонь, и она пожала её по-мужски крепко.

– А кто это с тобой?

– Раон, возможно, вы сделаете из него моряка, – я засмеялся. Лайна оглядела его с придирчивостью и всей возможной внимательностью.

– Это будет явно не так-то просто, – заключила она. – Но я лично попробую. Откуда ты украл его, Странник?

– Украл?

– Конечно! Ведь себе он не принадлежит, точно животное или лодка, – она подхватила Раона за подбородок. – Придётся сначала учить его свободе.

– Так научи, – и мы переглянулись понимающе.

– Я не могу тут остаться, – возмутился наконец Раон.

– Отчего же не можешь? Если за тобой придёт хозяин, я, так уж и быть, поговорю с ним, – Лайна взяла его за локоть и повела к ближайшему домику.

Она не смотрела на меня, потому я отступил в тень. Дверь сама меня нашла.

***

Много дней спустя я стоял на гряде холмов. Травы вокруг волновались, шумел ветер в кронах деревьев – приближалась гроза. Мне отчаянно не хотелось уходить, и я смотрел на надвигающийся грозовой фронт с надеждой. Пусть стихия позволит мне остаться. Позволит соприкоснуться с собой…

– Странник! – я узнал и не узнал голос. Повернувшись, я увидел крепкого мужчину.

– Раон, всё-таки ты.

– Пришёл благодарить тебя, – мы пожали друг другу руки. – Я… Да, вся моя жизнь до встречи с тобой была не той, что надо.

– И кто же ты теперь, не жертва?

Он усмехнулся, угадав шутку.

– Нет, теперь я заклинающий шторм, – он кивнул на заворчавшую грозу. – Это моя зверушка, хочешь – прокачу?

– Интересно, – согласился я.

В одно мгновение мы оказались на мягкой спине громадного облачного зверя, потрясающего гривой и скалящего клыки. Мощные крылья удерживали его в воздухе.

– Прольёмся же ливнем, – прикрикнул Раон.

Зверь помчался по небу, взрыкивая и сея молнии.

– Я пришёл из тьмы и кану во тьму, – сказал Раон мне, и гроза почти заглушила его слова. – Так и есть, ведь заклинать облачных зверей – дело тёмное. Но пока они не заберут меня, я буду жить. И это не жизнь жертвы, тут уже был прав ты.

– Хорошо, что ты нашёл призвание, – я похлопал его по плечу.

– Ты увидел его раньше…

Я не стал спорить, хотя тогда, на лесной поляне, и помыслить не мог о том, чтобы мчаться над грядой холмов на могучем звере, несущем бурю в себе самом.

– Кто же ждал тебя, собираясь сожрать? – задал я вопрос, который так и не сумел разрешить.

– Не знаю, – беспечно ответил Раон. – Быть может, моим врагом был только страх. Так оно часто бывает, как думаешь?

– Часто, – нельзя было не согласиться. – В таком случае того зверя ты победил.

– Вероятно, – он засмеялся.

Загрохотала буря, ливнем расчёсывало травы под нами, ярко сияли молнии.

========== 127. Сирень ==========

Ошеломительно пахла сирень, казалось, что её аромат имеет цвет – тягучий лиловый оттенок, уходящий в фиолетовые тона, теряющиеся в сумерках. Окутанный этим ароматом, я стоял, закрыв глаза. Мельчайшее движение мира вокруг, мельчайшие прикосновения ветра ощущались мной так же ясно и чётко, как каждый удар сердца. Я стал миром или мир стал мной.

Чудилось, что вокруг нет больше живых существ, что сиреневые кусты давно растут сквозь меня, превращая и меня самого в соцветье, в тяжёлую кисть, обещая, что и я буду срезан, сломан, сорван, займу место в вазе и исчезну.

И в тот миг, когда я уже почти стал верить, что вся моя жизнь заключена в тяжести лилового запаха, что-то нарушилось. Я ощутил, пусть ещё не увидел, как в мир проникает некто ещё. Чужая целенаправленная воля, что раздвигала ветви и пробиралась вперёд, всё ближе ко мне.

Пришлось открыть глаза и перестать быть всего лишь сиренью.

На меня удивлённо взирало существо столь воздушное и текучее, что не пропитайся я так этим вечером, то и не увидел бы, никогда не ощутил его присутствия.

Теперь же мы смотрели друг на друга, соприкасались взглядами и словно бы начинали течь друг в друге тоже.

Разговор, если бы он был, вряд ли шёл бы словами. Скорее, то были бы осколки мыслей, ошмётки внезапных озарений. Мы вглядывались в души, искали в них что-то схожее и почти находили, почти… Хотя эти невесомые ниточки тут же уплывали, терялись в густом аромате.

Всё вокруг пахло сиренью.

Существо наконец двинулось, окружило меня туманом и… развеялось.

И в тот же миг я полностью обрёл себя, отделился и отдалился от этой реальности. Я стоял в саду, где цвела сирень, ночь опускалась медленно и плавно, небо всё более синее, всё более тёмное, накатывалось волной, но было пора уходить.

Последний раз меня коснулся волшебный аромат, и мир выбросил меня, отправил дальше.

***

Вырвавшись из сна, я некоторое время лежал, вслушиваясь в ночь. Точнее, в предутреннюю тишь, такую ясную и такую изменчивую.

Что разбудило меня и почему?

Причина вряд ли находилась снаружи, потому я всматривался вглубь себя, но ничего не находил. Будто бы нечто во мне проклюнулось и тут же исчезло. Пробилось и поникло.

Балконная дверь была распахнута, ветерок чуть тревожил лёгкую занавесь. Вместе с ним в комнату протекал смутный свет, небеса выбеливались перед тем, как впустить в себя солнце.

Уже пели птицы, тревожно вскрикивали носящиеся высоко-высоко стрижи, и воздух… воздух уже казался совсем летним, хоть и очень холодным.

Я всё же сел на постели, не став ловить исчезнувший сон. Вместо того набросил одежду и спустился в сад. Здесь тоже росла сирень, она тоже благоухала, вот только… будто бы совсем даже и не так.

***

Встало солнце, утро перетекло в обычный день. Я бродил по мирам бесцельно, не задерживаясь в них дольше, чем на минуту, и в какой-то момент вышел на холмы, да так там и остался.

Было жарко, и я лежал на свежей траве, жмурясь от солнца. Хотелось растечься дрожащим от зноя воздухом и навеки остаться частицей холмов.

Вот только в памяти всё ещё был жив лиловый и чистый аромат. Сирень того сновидческого мира оказалась особенной, нельзя было найти второй такой же. Отчего-то я тосковал по ней, точно она была моим другом, а потом мы утратили всякую связь.

***

Я вернулся домой лишь после заката, пропитавшись росой и последними трелями соловьёв. Поставив для себя чайник, я долго ещё наблюдал за тем, как ночь пеленает город мраком, гася фонари и окна. Чай пришлось пить холодным.

После я бродил по комнатам, переставлял бесцельно предметы, как будто что-то потерялось в доме, но я не знал, как найти, как искать. Неугадываемое ощущение то и дело скользило мимо, не давая ни сконцентрироваться, ни собраться.

Под утро же я вошёл в спальню.

Здесь догорала свеча на подоконнике, дверь на балкон оставалась распахнутой, кровать – неубранной, как я бросил её утром. И только на тумбочке стоял букет сирени. Волшебный запах пропитал всю комнату, он замер в углах и тенях, трепетал на подушке, он тёк и лучился лиловым, и я видел это.

Сиреневый аромат.

Подойдя ближе, я прикоснулся к лепесткам, с удивлением понимая, что они настолько нежны, точно на самом деле иллюзия. Существуют ли они вообще? Может, букет не полностью перенёсся в наш мир, застыл на грани между реальностями?

Ветер колыхнул аромат, я кутался в нём и был счастлив.

***

Конечно, на следующий день букет исчез. Мир в очередной раз неуловимо изменился, и я почти позабыл о том, как касался сирени.

В сущности, прелесть этих чувств и в их мимолётности, хрупкости. Если бы они были постоянны, то утратили бы изрядную долю своего очарования. Разве нет?

Дела и дела. В веренице и кутерьме я то встречался с кем-то, то говорил, то слушал. Вечер застал меня внезапно: чуть тронуло небеса позолота, повеяли иные ветры. Солнце садилось за спинами домов.

Я замер на пороге собственного дома, замер с внезапным ощущением, будто забыл о чём-то. Как бывает, когда срывается лишь одно слово из фразы, а всё предложение целиком тут же скатывается в темноту и пустоту, оставляя память пустой, а язык беззвучным.

Но что я мог так потерять, утратить, что во мне захотелось утаиться?

Я смотрел на застывший в золоте вечер, ощущал его тепло, но… Что же было иначе совсем недавно, буквально секунду назад?

Быть может, цвет?

Или… запах?

Прикрыв глаза, я шагнул с крыльца и двинулся по дворику вслепую. Не было нужды вытягивать руки, но слух, осязание и обоняние обострились до предела так скоро, словно я всегда руководствовался лишь ими, не пользуясь зрением.

И когда я шёл в сторону сада, я наконец уловил отголосок и мысли, и чувства, и… аромата.

Сирень, лиловый оттенок, тягучесть и тяжесть, обернувшаяся в кристальную ясность.

Открыв глаза, я удивлённо засмеялся – мой сад вместил в себя иную реальность, он принял в себя многочисленные сиреневые кусты, чьи ветви изогнулись арками под тяжестью соцветий. Там, на крыльце, я ощутил, как грань мира вторгается в другую грань.

Это ненадолго. Такое соприкосновение исчезает, ничего не оставляя, кроме памяти. Но я гулял среди сиреневых зарослей, стараясь надышаться, надышаться на всю жизнь.

В то же мгновение, когда этот мир стал меркнуть, рассыпаться и растворяться во мраке, я осознал и ещё одну вещь. Она тоже развеселила, превратилась в улыбку, в тёплое чувство в сердце.

Я понял, кто был тем существом в моём сне.

Я сам.

Я вглядывался тогда в собственные глаза. В глаза будущего себя, заблудившегося среди аромата сирени, терпкого на вкус, лилового цветом.

Так и пришла ночь.

========== 128. Дождь и Дракон ==========

Дождь сводил с ума, разносил по жестяным водосбросам тягучие ноты до, разбивался о мостовые, заливал стёкла и звенел тончайшими ми. Я стоял на балконе, уже насквозь промокший, и слушал какофонию, пытаясь вычленить в ней верные звуки.

Где-то рядом, совсем-совсем близко, пробегали истории, которых я не знал.

В тот миг, когда я настолько продрог и отчаялся уловить хоть что-то, воздух взорвался шумом крыльев. На здание напротив приземлился самый настоящий дракон. Редкий гость в нашем мире, почти невозможный гость, он смотрел на меня, щурясь, и крылья его блестели от влаги.

Я слышал, как всё вокруг обрело ритм.

– Мне нужно вернуться в свою реальность, – сказал он, посмотрев на зажигающиеся фонари, на вспыхивающие окна, чей свет дробился в каплях нескончаемого ливня.

– Это возможно, – пожал я плечами, стараясь унять дрожь – слишком уж было холодно, да ещё и поднялся ветер. – Вот только не каждую минуту.

– Когда же настанет моя минута?

– После полуночи.

Дракон нахмурился и спланировал ко мне на балкон, обращаясь человеком ровно в тот момент, когда страшные когти должны были сломать ограждение.

– Значит, мне придётся быть твоим гостем.

– Значит так.

Мы вошли в дом, и я подхватил с кресла полотенце, чтобы вытереть промокшие волосы. Дракон же – темноволосый и статный – ничуть не казался намокшим, от него разливалось тепло, даже жар.

– Что же ты ждал там, если дождь так тебе досаждает? – тон его был снисходительным, но я не обратил внимания.

– Историю, – отбросив полотенце, я кивнул на дверь. – Возможно, ты – она и есть.

– Забавно, – он последовал за мной. – Драконам известно много историй, какая нужна тебе?

– Та, которой я не знаю.

На мгновение он задумался, глядя на меня пристально и не мигая. Его глаза были золотыми с вертикальным зрачком, словно внутри него спряталась кошка.

Мы спустились на кухню, и пока закипал чайник, он начал рассказывать.

***

В тот день тоже шёл дождь, такой, как сейчас – бурный, холодный, неласковый. Но не все могли проводить время под крышей, в тепле и уюте. И ей пришлось идти раскисшей дорогой, кутаясь в видавший виды плащ. Волосы давно растрепались, влажными прядями сбегали по плечам, сумка на спине промокла насквозь, замёрзли пальцы, а в сапогах неприятно хлюпало. Однако она продолжала идти и даже не повернула к деревеньке, хоть там могла обогреться.

Вот тогда-то на дороге показался всадник. Чёрный конь бодро разбрызгивал дождевую воду, а его хозяин ничуть не заботился, что дождь проберётся под одежду. На нём даже не было плаща. Только поравнявшись с путницей, он будто заметил непогоду.

– Хэй, может, подвезти до деревни? – спросил он насмешливо.

– Нет, там мне делать нечего, – возразила она, даже не поблагодарив.

– А куда же ты держишь путь? Уверена, что дойдёшь?

– Если не доберусь сегодня, то нет разницы, где умереть, – она пожала плечами.

Приглядевшись, он заметил, как она дрожит. Холод давно уже обнимал её так крепко, что наверняка обернулся болезнью.

– Куда же тебе нужно попасть?

– К Драконьему холму.

Всадник обернулся назад, дорога была неблизкая, пусть тень Драконьего холма и сейчас вырисовывалась на сизом от туч небе. Снова смерив девушку взглядом, он приказал:

– Запрыгивай, отправимся к Драконьему холму.

Теперь она вздохнула, но послушалась, вскоре всадник почувствовал, как лёгкое и холодное тело приникло к его спине. Она обняла его робко, явно силясь погреть хоть немного ладони, и он не препятствовал. Жар его тела был таким сильным, что никакой дождь не мог промочить его хоть немного.

Развернув коня, он пришпорил его, и вороной полетел сквозь мглу и влагу. Очень скоро, убаюканная неожиданным теплом, девушка уснула, и тогда и всадник, и конь обернулись единым существом – дракон вознёсся к кудлатым тучам, унося девушку в лапах так бережно, как только мог.

***

Она пришла в себя много позже, неохотно и сразу поняла, что заболела. Лёжа на постели из шкур, она едва могла привстать, чтобы оглядеть место, где очутилась. Это явно была пещера, заполненная диковинными вещами, как дорогими, так и безделушками, хрупкими и громоздкими. Сюда вёл коридор, из которого сейчас доносился запах жарящегося мяса.

Хотелось бы встать, чтобы разведать, что там дальше, но девушка не могла, только обессиленно откинулась на подушку, ощущая себя слишком уязвимой и глупой.

Она едва вспомнила лицо незнакомца, всадника. Куда он её привёз?..

– Проснулась? – он появился с большим подносом, где стояла и чаша с вином, и тарелка с мясом и хлебом. – Путь твой был непростым.

– Где я?

– В Драконьем холме.

– Кто ты?

– Дракон, – он засмеялся. Тогда только она поняла, что глаза его нечеловеческие.

Сначала она действительно выпила вина – разогретого и пахнущего травами, потом вцепилась зубами в сочный мясной кусок, и лишь позже он спросил:

– Так зачем же ты шла ко мне в логово?

– Говорят, дракон может даровать силу, открыть предназначение или убить. Я пришла за одним из них.

– Силы тебе и так не занимать, – он усмехнулся, чуть откинувшись на шкуры. – Убивать мне тебя без надобности. Предназначение?..

Глаза его блеснули, она же продолжила есть, справедливо рассудив, что не помешает ему размышлять. Заговорил он много позже, она успела покончить и с вином, и с мясом, и с хлебом.

– Судя по всему, быть тебе ведьмой.

– Но у меня…

– Всё для этого есть, – перебил он. – Кроме одного. Ты не решилась.

Она задумчиво вздохнула.

– Не решилась, – повторил он. – Ведь так?

– Наверное, – теперь в её голосе была неуверенность и даже робость. – Но что же тогда… Я зря проделала этот путь, должна была сама понять?

– Иногда нужно встретиться с драконом, – усмехнулся он, – прежде чем рассмотреть дракона в самом себе.

Она закусила губы, но промолчала. Её уже клонило в сон – вино, тепло и подкравшаяся болезнь вместе укладывали её на подушки. Дракон поправил шкуры, укутывая её в меха, и вышел.

Это была не первая. Сколько уже приходили за смертью, потому что не могли решиться исполнить собственную мечту. И всякий раз им приходилось уснуть, чтобы во сне разобраться в себе: со своим предназначением дракон давно разобрался…

***

– Вот как, – мы синхронно отставили чашки, – ты раскрываешь людям их путь.

– Нет, даю им посмотреть на самих себя, – он засмеялся. – Будто я зеркало.

– Есть определённое сходство, – и я подал ему руку. – Но тебя ждёт дверь.

– Ах да, мне пора возвращаться.

Чудилось ли, или в голосе его правда скользнуло разочарование? Может, он не так уж хотел вернуться, но есть узы, которые не преодолеть.

– Приходи ещё, – я раскрыл двери, и вели они не на крыльцо во влажный мрак, а в сизый вечер иной реальности.

– Возможно, всё возможно, – он перешагнул порог и взмыл ввысь в своей обычной форме.

Дождь продолжал идти.

========== 129. Океан ==========

Когда я заглянул в сферу, возникшую над рабочим столом в полночный час, волны расступились, и я увидел, что здешнее море покоится на крышах давно покинутых зданий. В этом маленьком мирке не осталось никаких известных мне физических законов, и потому я ласкал взглядом деревянные подпорки, удерживающие стены от обрушения, дорогу, ведущую по дну, которое на самом деле не дно, пустые глазницы окон.

И сам не заметил, когда оказался внутри.

Воздух, пропитанный морем, пах водорослями и йодом, ветра не было вовсе, только шумели разошедшиеся шторами волны. Не зная, как долго они будут приглашать меня, я ускорил движение. Вымощенная крупным булыжником дорога гулко отзывалась на каждый шаг, впереди зиял арочный провал ворот.

Когда я подошёл ближе, то рассмотрел натёкшую лужу, в которой отражались здания и капельку – небо, перепрыгнув её, я оказался как будто бы во дворике – дома плотно обступали пятачок свободного пространства, но чтобы подняться к ним, нужно было вскарабкаться по шаткой деревянной лесенке. Она так долго находилась под водой, что стала приютом приросших раковин и какой-то морской мелочи вроде рачков.

Преодолев это шаткое препятствие, я наконец-то оглядел желтоватые, в разводах от воды, стены. Что будет со мной, если разошедшийся в стороны океан вновь сомнётся?

Я поднял голову и увидел, как морская вода трещинами струится по монолитам зданий, там, выше, словно проходила грань, где одни законы сменяли другие. И мне захотелось подняться туда, чтобы увидеть своими глазами, ощутить на себе.

Я вошёл в одно из зданий в поисках лестницы наверх. Освещения не было, только тишина и сумрак, да ещё, быть может, отдалённый, но гулкий звук равномерно падающих капель. Блуждая по холлу, я едва заметил коридор, который уводил куда-то вглубь. Выбора особенно не было, и я попробовал именно этот путь.

Вскоре передо мной оказался лифт. Коридор заканчивался тупичком с забранным решёткой окном, но над плотно сомкнутыми челюстями лифта одиноко горел желтоватый маячок. Система работала.

Надавив на кнопку, я приготовился ждать. Сначала послышалось утробное урчание – приходил в действие старый механизм, затем с шорохом и влажным чавканьем кабина двинулась в своём ложе.

С лязгом двери разошлись в стороны, и я шагнул на слабоосвещённый квадрат блестящего от воды пола. На стенке было только три клавиши, я надавил верхнюю, двери тут же захлопнулись, от грохота кабина задрожала, качнулась, но затем всё же плавно двинулась наверх.

Таинственный механизм чавкал прямо у меня над головой, в стенки кабины что-то упиралось, раскачивая её, будто в шахте помимо лифта находилось и что-то ещё, нечто живое, теперь растревоженное и недовольное.

Движение было очень медленным. Я почти устал стоять, рассматривая стенки с потёками и трещинки в потолке, сквозь которые лился непонятный свет. Можно было даже успеть отчаяться, что кроме этого лифта в мире ничего не осталось, но наконец двери снова разошлись. Я выпрыгнул на площадку, а они хищно лязгнули за мной, словно хотели в последнюю минуту поймать и сожрать. Механизм голодно поворчал ещё минутку и затих, уснул, даже лампочка над лифтом померкла.

***

Вперёд меня повёл коридор, в конце которого мерцал свет. Не было никаких иных дверей, это странное здание совсем не предназначалось для того, чтобы в нём кто-то когда-нибудь жил. Но вот я вышел к ряду окон – узкие, точно бойницы, они дали мне возможность выглянуть наружу и удивиться тому, как высоко я оказался.

Почти под самой крышей.

Крышей, которая не была крышей, но оказалась океаном.

Теперь я видел, как в метре надо мной ломаются физические законы. Как океан, бывший водой, обращается в трещины, змеящиеся по стенам зданий, синеющие морской гладью, шумящие набегающей волной.

Из этих трещин изливался птичий крик, чаячий стон.

Высунувшись из окна, усевшись на подоконник, я дотянулся до одной из трещин и погрузил пальцы в океан. Вода была холодной, облизала кончики и схлынула, чтобы подкрасться мгновением спустя.

Прижавшись спиной к оконной раме, я чувствовал, как мягко и медленно бьётся океанское сердце, каждый удар отдавался во мне самом. Возможно, уже и во мне текла та же вода, кричали те же чайки. Я тоже стал пляжем и морем, берегом и волной.

Я закрыл глаза, улыбаясь. Странный мир мне понравился, хоть в нём и скрывалось что-то хищное. Наверное, я с самого начала находился внутри, постепенно врастая всё сильнее, пока не слился целиком.

Сердце океана всё билось и билось.

Когда реальность сменилась, я не заметил.

***

В кухне мешался запах кофе с ароматом корицы. Только у плиты стоял не я, не я творил кофейную магию.

– И как тебе мир?

– Странный, но интересный, – пожал я плечами, подходя ближе. – А ты почему здесь?

– Скучал? – предположил он.

– Ты?

Мы улыбнулись друг другу. Кофе был почти готов.

– Завтра я принесу тебе ещё один любопытный мирок, – сказал он, наливая напиток в две чашки. – Тебе понравится.

– Спасибо…

И разговор замер. С ним обычно не было нужды разговаривать, достаточно было краткого соприкосновения.

В окна стучалась влажная ночь. Манила дождём и запахом продрогших улиц. Май танцевал на крыше дома напротив, играя с фонарями и бликами света.