Текст книги "365 сказок (СИ)"

Автор книги: RavenTores

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 59 страниц)

В следующий раз я почти нагнал его среди тех, кто следил за канатоходцем. Но вот мелькнули рога и… Я снова стоял среди толпы, а хозяин скрылся. И опять рога мелькнули на фоне тёмных небес, но я не успел догнать и окликнуть…

Сколько бы продолжалась ещё эта гонка, если бы не голос, раздавшийся позади меня:

– Странник? Ты кого-то преследуешь?

Обернувшись, я увидел девушку в полумаске, она насмешливо улыбалась.

– Пожалуй, я не сумею его догнать, – признал я.

– Может быть, – она окинула меня взглядом. – Ты уже отверг столько возможностей из-за странной погони, отчего тебя так влечёт рогатый?

– Я его знаю, – растерялся я.

– Ты многих здесь знаешь или видишь не впервые, – развела она руками.

И правда! Стоило мне присмотреться, как я оного за другим узнал странников, с кем когда-то пересекался, обитателей странных миров, проводников, заблудившихся, тех, кто жаждал, чтобы ему помогли открыть двери… Казалось, я знал или хоть раз видел тут всех и каждого.

– Поэтому не нужно гнаться за кем-то одним, – она вдруг схватила меня за запястье. – Но тут есть мир, в котором ты ещё не был.

– Неужели? – почти не поверил я.

– Конечно, не тот, что ведёт в гости к страху, – она потащила меня через толпу. – Но он есть.

– И мне непременно нужно туда? – уточнил я, хотя и внутренний компас уже отозвался.

– Ну уж это ты и сам решишь, – и она увлекла меня в тень, падающую от одного из шатров. Там-то в полуразрушенной кирпичной стене и находилась дверь. – Ведь тебе не нужен мой совет?

– Не нужен, – я сделал шаг вперёд.

***

Я стоял на крыше, и вокруг было полным-полно других крыш. Земли не различить, так высоки оказались эти здания. А ещё всюду был ветер, дул со всех сторон, и от этого хотелось смеяться.

Я здесь никогда не бывал и потому впитывал новый мир, восхищаясь им и не торопясь срываться с места. Я любовался глубоким фиолетовым оттенком неба, темнотой теней, падающих вниз, тревожным, нервным полётом птиц. А ещё здесь было почти тихо и очень спокойно, несмотря на то, что спокойствие это было радостным, предвкушающим, готовым в любой миг взорваться фейерверком.

Подойдя к самому краю, я понял, что мне нужны крылья или же пора учиться прыгать очень и очень далеко. Усмехнувшись, я закрыл глаза и представил, как падаю вниз, в темноту, как растворяюсь в этом мире. Странно, но подобные чувства уже приходили ко мне, уже касались души. Вот только я никак не мог уловить, когда же такое случалось.

Совершенно бездумно шагнул я с крыши и понял, что воздух держит меня не хуже черепицы. Ветра помчались со мной наперегонки, и так мы пронеслись через весь город, пока я не заметил башню. Ступив на зубцы, ограждавшие верхнюю площадку, я понял, что должен был добраться именно сюда. Но для чего?

Оглядевшись, я заметил люк, ведущий, очевидно, внутрь, вряд ли в иную реальность. Поднять его было непросто, так давно им пользовались последний раз, но я всё же сумел откинуть тяжёлую крышку. Лестницу затянула паутина, но больше ничего страшного там не оказалось, и я начал спуск.

Ступенька за ступенькой, я опускался всё ниже, и вокруг сгущалась темнота. Ничего не было слышно кроме звука моих шагов. Я уже решил, что здесь и вовсе нет дна, такое случалось, когда лестница всё же вывела меня в небольшой зал.

В нём на кресле, обитом потёртым бархатом, сидела та самая девушка в той же маске.

– О, нашёл, всё-таки нашёл, – воскликнула она, подскакивая. – Как тебе этот мир?

– Забавный, – согласился я.

– Сама создавала, – похвасталась она. – Вот только ещё не придумала, кто здесь будет жить.

– Уже живут. Ветра и птицы, – пожал я плечами. – Иногда такого не нужно придумывать.

– Ветра и птицы, – повторила она. – Ну и хорошо, отчего бы и нет.

– И обязательно останется кто-то из странников, – отчего-то продолжил я. – Такое место приютит кого-нибудь само собой.

– Как ты это хорошо говоришь, – она покачала головой. – Само собой… Так я свободна?

– В каком-то смысле… – но продолжить я не успел – она растаяла, просто растаяла, как туман или облако в вышине. Видимо, унеслась творить другие миры.

Моя же дверь нашлась рядом, пряталась за гобеленом. И теперь я шагнул через порог, зная, что попаду домой, но ничуть не расстраиваясь из-за этого замечательного факта.

========== 177. Неоконченная сказка ==========

«Каждое мгновение любого мира по-своему прекрасно. Неповторимое и чистое, оно остаётся в прошлом, незамутнённое эмоциями или размышлениями. В памяти же окажется расцвечено радугой мыслей и чувств».

***

Я дописал строку и остановился, перевёл взгляд на окно, за которым сейчас медленно склонялось к закату солнце. Несколько небольших сфер гонялись друг за другом у самого потолка, а больше ничто не нарушало покоя кабинета. Я пытался поймать идеи, которые то чётко складывались в слова, то разлетались цветными искрами, вовсе не желая оказаться объединёнными в сплошное полотно текста.

Бывает ли, что ткущий холст столь же тщательно уговаривает нити?

Усмехнувшись, я вновь посмотрел на бумагу перед собой.

***

«Каждый человек красив, однако порой не так легко обнаружить эту красоту, совсем не просто рассмотреть её, выявить, как проявляли некогда фотоснимки. Красота может таиться в повороте головы, в разлёте бровей, в правильном профиле или даже всего лишь в волосах, растрёпанных ветром.

Однако в нашей памяти чужой образ может обрасти как прелестью, так и уродством, в чём-то даже лишившись собственно личности и превратившись в шаблон, картонную фигурку, которой мы и заменяем его самого на картинках наших воспоминаний.

Случается и такое, что один и тот же человек сперва отмечается уродливым, а затем проявляет красоту или, напротив, сначала кажется восхитительным, а затем утрачивает всякую прелесть.

Абсолютно или относительна та красота, что живёт в нашей памяти?»

***

Задаваясь подобным вопросом, для себя я давно его решил. Вот только объяснить свои ощущения почти никогда не старался, да в этом и не было нужды. Как не требовалось включать это в заметки, которые не хотели превращаться в обычную сказку.

За окно мелькнули стремительные стрижи, качнулись ветви деревьев, принимая ветер, и я потянулся к чашке, чтобы сделать глоток давно остывшего кофе. Горечь разлилась по языку.

***

«Каждый день необыкновенен. Любой создан для того, чтобы ощутить счастье. Порой в поисках него мы забредаем так далеко, в такие удивительные дебри, а достаточно было бы, проснувшись, сразу стать счастливыми».

***

Верил ли я в это? Пока пальцы замерли, не выписывая накопившихся слов, между двумя ударами сердца, между двумя вдохами я спросил себя, но не получил ответа. Что ж, в этой сказке, которая, может быть, и вовсе не сказка, пусть каждый действительно умеет становиться счастливым по желанию.

Увы, я видел много миров, и не любой из них позволял подобное.

***

«Всё в мире прекрасно, начиная от погоды, будь то дождь, снег, град, буря, штиль или солнечно-ветреный полдень, и заканчивая людьми.

Бывает невозможно тяжело отыскать красоту, которая спряталась в ворохе чужих взглядов, мнений, оценок, которая скрылась за поверхностными суждениями или досужими домыслами.

Не превратившись в уродство, она, тем не менее, никак не пробивается на свет. Ей требуется помощь, возможно, даже сказочника. Ведь истинный рассказчик обычно видит глубже и умеет открыть эти глубины и другим взглядам».

***

Настоящий ли я сказочник?

Снова я не продолжил мысли. Могу ли я открыть внутреннюю красоту кому-то ещё? Интересные вопросы, которые раньше я если и затрагивал, то точно не так, не напрямую.

Оставив стол, я подошёл к окну и опёрся о подоконник. Внутри нарастала некая жажда, которой я не знал названия. Можно было сколько угодно искать её причины, но в глубине души я и так понимал, отчего она родилась и почему останется неутолимой.

Возможно, пора отложить записи и прогуляться в какой-нибудь мирок, вглядеться в него, подтверждая или опровергая написанное. Отыщется ли красота? Будет ли она прятаться за мишурой чужих взглядов?

Под потолком всё так же кружились сферы миров. Я мог бы пройти в любую из них, поймать каждую в ладонь и долго рассматривать. Мог бы, но ничего не предпринимал, а за окном танцевал ветер.

По крайней мере, здесь красоты было неописуемо много. И она существует, независимо от чьих-то оценок.

***

Почти запутавшись в собственных заметках, я ушёл в сад, где долго и бездумно рассматривал цветущие розы, лилии, золотистые венчики и зелёную мягкость листвы. Закат разлился пастельно-розовым, на востоке небо осталось голубовато-синим, и казалось, что застрять в этом вечере навечно высшее благо.

Но время двигалось, закат угасал, сменяясь сумерками. Пора было вернуться домой и дописать хотя бы строку.

Может быть, следующая каким-то образом уравновесит написанное и высказанное? Впрочем, я ничего такого старался не ждать. То, что рождалось на бумаге сегодня, не могло в полной мере считаться сказкой, а значит, пока было рано отпускать это в мир.

Входя в дом, я снова спросил себя об относительном и абсолютном, но, как и в первый раз, отбросил размышления. Иногда сказка пишется именно для того, чтобы истину нашёл кто-то со стороны, чтобы кто-то оспорил или согласился, увидел что-то большее.

***

«Когда выходишь в новый мир, не нужно ли на мгновение задержать дыхание из ожидания увидеть прекрасное?»

***

Так я закончил. И на самом деле этот вопрос не был вопросом. Я совершенно точно всякий раз невольно задерживал вдох, пережидая тот краткий миг, когда новая реальность заступает место прежней.

И всегда это было удивительно красиво.

За окном уже разливалась ночь, настольная лампа вычерчивала окружность, впустив меня в тёплое и полное света пространство, и пора было уже отложить всякие мысли и всякие сказки.

Кто-то тронул меня за плечо, и я обернулся, чтобы встретиться взглядом с… Чефировым котом. Он уселся на спинке моего кресла и теперь заглядывал на исписанные листки.

– Странная сказка, – сообщил он, изучив каждое слово. – Наверняка ещё не окончившаяся.

– Думаешь? – усмехнулся я.

– Совершенно точно, – он спрыгнул и повёл меня на кухню, по дороге объясняя: – Вот увидишь, уже завтра у тебя появятся слова, которыми ты сможешь объяснить и счастье и красоту гораздо полнее. А главное, появится герой, которому ты отдашь все эти фразы. Какая же сказка без такого героя?

– Да, его немного не хватает, – согласился я.

Мы заварили чай и уселись к столу. Чефировый кот задумчиво глянул в окно.

– А ещё тебе потребуется героиня. Она будет спорить, но потом поверит. Вот когда сказка закончится.

– Или только начнётся, – покачал я головой. – Герои могут отказаться уходить.

– Могут, конечно, так и будут кочевать из сказки в сказку, пока не найдут себе мирок, который им слишком понравится. Вот, например, я.

– Я тебя не придумывал.

– Все мы кем-то придуманы, – Чефировый кот занялся чаем.

В чём-то он, безусловно, был прав, потому что я столько раз уже видел миры, родившиеся из сознания одного-единственного существа, что легко мог поверить – и этот некогда появился именно так.

Забавно, что все реальности при этом оказываются прекрасными.

И тут же внутри возник голос, пробуждался новый герой, тот самый, которому пора было передать все слова.

– Что ж, мне стоит уйти, у тебя на ночь немало работы, – кот спрыгнул на пол и задумчиво уставился на меня. – Одного ты поймал, лови и вторую.

Я лишь кивнул. История внутри меня ожила и требовала внимания, совсем не как днём. Наконец-то сказка станет такой, какой и должна.

…Когда я вновь сел в кресло к рабочему столу, Чефировый кот уже унёсся в ночь, у него тоже наверняка были дела. А мне некогда было скучать по нему или засыпать чаинки в новый заварник. Сказка не хотела больше ждать.

========== 178. Звездный вальс ==========

Мир пропах свежескошенной травой и дождём, над лугом стелились сумерки, только одинокий фонарь горел, забытый кем-то на ветке дерева, может быть, для таких странников, как я.

Казалось, здесь всегда было лето, не слишком жаркое, а мягкое, даже немного прохладное, но оттого не менее прекрасное. Местные жители потому обладали чрезмерным терпением и добротой. Или это мне так везло – и с летом, и с ними.

Ближе всех я знал одну ведьму, и на этот раз, подхватив фонарь, пошёл именно к ней. Дом её затерялся среди дубравы, но я давно выучил тайную тропу. Когда же добрёл до крыльца, дождь зарядил сильнее.

Едва я собирался постучать, как дверь открылась сама собой и на пороге возникла моя знакомая, Майра.

– Давно не виделись, – усмехнулась она. – Проходи, чай уже готов.

– Прекрасный вечер, – сказал я, следуя за ней. – И у тебя, кажется, есть история?

– Есть, – согласилась она.

Мы сели у стола, и она, разливая чай, начала рассказывать:

– За горной грядой есть одно королевство…

***

Королева страны, лежащей у подножия гор, очень любила танцы. Она открывала каждый вечер вместе с сыном, муж её, чрезмерно почитавший войну, в таковой и сгинул, а вот королева мудро заключила мир, и с тех пор её страна процветала.

Прекраснее всего были сентябрьские балы. Вокруг открытой площадки стояли высокие деревья, их листва загоралась золотым и алым, непременно играла мелодия «Звёздного вальса», и королева с принцем танцевали так, будто были сильфами, духами ветров.

В тот вечер они кружились особенно долго, постепенно всё новые пары выходили на площадку, но внезапно среди веселящихся замерла незнакомка. Лицо её, такое печальное и такое прекрасное, будто освещали серые глаза, волосы струились каскадом, совсем не так, как было в обычаях королевства, а ещё она была одинока.

Принц сразу заметил её, но не успел предложить ей танец, она очень быстро оказалась в объятиях не самого красивого и не самого умного юнца, которому обычно отказывали совершенно все.

Удивившись состраданию незнакомки, принц весь вечер не сводил с неё глаз. Он отвлёкся лишь на мгновение, но именно этого краткого мига оказалось достаточно, чтобы незнакомка и её избранник исчезли в окружавшей площадку темноте.

Уже следующим утром поползли слухи – тот самый юнец так и не вернулся домой. Принцу подумалось, едва он это услышал, что незнакомка очаровала его и они бежали вместе. Вот только вечером на очередном балу девушка появилась вновь.

Она была ещё прекраснее и ещё печальнее, и снова принц не успел предложить ей вальс. Вниманием незнакомки целиком завладел один из лордов, слишком напыщенный и толстый, которого обычно избегали юные девушки.

Опять принц весь вечер следил за ней, забывая танцевать и расстраивая тем самым королеву. И конечно, едва она сама пригласила его на площадку, как незнакомка вместе с лордом улизнула и растворилась в тенях.

Утром же столицу потрясло известие – лорд исчез, никто не знал, где он провёл ночь и куда мог деваться.

И опять вечер танцев начался «Звёздным вальсом», кружились пары вместе с листопадом. Незнакомка вошла в круг танцующих и замерла, осматриваясь. Принц заметил её слишком поздно – самый младший из сыновей герцога, тщедушный и откровенно уродливый уже подал ей руку.

Заметив это, принц отступил от королевы, прерывая танец. Душа его пылала огнём. Образ девушки слишком тревожил, и он не мог справиться с собой.

– Сын мой, – всё видела королева, – неужели любовь вмешалась в твою судьбу? Ты не сводишь взгляда с этой девушки, отчего бы не обратить внимания на других? Они все прекрасны и каждая согласится с тобой танцевать.

– Не спрашивай меня ни о чём, – отмахнулся он. И королева уступила, но сама внимательно всмотрелась в неизвестную, чьи распущенные золотые локоны оказались магнитом для её сына.

Ближе к концу бала принца вновь отвлекли, но вот королева заметила, как незнакомка увела своего спутника в самую тёмную аллею и подсказала сыну:

– Быть может, если ты поспешишь, то успеешь увидеть, куда они уходят, – она усмехнулась. – Или даже успеешь открыть своё сердце…

Но принц уже не слушал. Он быстрым шагом пересёк площадку, и темнота аллеи окружила его плотной стеной. В тишине он слышал, как лопочет что-то герцогский сынок, а незнакомка совсем не отвечает ему.

Он успел добежать до поворота аллеи, когда раздался крик. Принц успел увидеть не так уж много – тени, что были гуще ночной темноты, обступили юного герцога и мгновением позже от него ничего не осталось. Незнакомка же зажала себе рот ладонью и заплакала. Её бледное лицо и золотые волосы словно сияли в ночи.

– Кто ты? – принц сделал ещё несколько шагов.

– Прочь! Прочь! – вскричала девушка. – Они ещё не уснули. Прочь, если тебе дорога жизнь.

– Я ничего не боюсь, – возразил принц. – Кто ты и что происходит с тобой, я хочу помочь.

Она всхлипнула и без сил опустилась на гравий аллеи. Он тут же подхватил её на руки и повёл прочь, к свету, к подмигивающим вокруг площадки для танцев огням.

Уже позже незнакомка пришла в себя настолько, чтобы рассказать о себе хотя бы немного. Дочь мага и королевской фаворитки, она стала жертвой страшного проклятия. Отец её ошибся в магических расчётах и призвал демоническую силу, которая теперь каждый вечер требовала себе жертву. Девушка бежала из страны, но демон находил её и мучил, пока она не соглашалась вновь привести очередного глупца ему на съедение.

– И раз ты увидел его сегодня, то завтра он потребует тебя самого, – закончила она рассказ. – Убей меня, освободи от проклятья.

– Я не могу погубить ту, кого люблю всем сердцем, – возразил принц. – Мы спросим королеву.

Конечно, незнакомка совсем не верила в такую надежду, но что он могла изменить?..

Королева выслушала историю внимательно и надолго задумалась.

– Очень странно, что демон требует лишь мужчин, – сказала она наконец. – Это похоже на ключ. Может быть, этот демон служит кому-то ещё?

– Разве такое может быть? – усомнилась девушка.

– О, сколько угодно, – королева задумчиво взглянула на сына. – Принеси мою шкатулку, милый.

Вскоре принц поставил на столик перед ней старинную шкатулку. Она не открывалась ключом, королеве пришлось трижды повторить странные слова, прежде чем крышка откинулась сама собой. Внутри оказалась древняя книга, и девушка безошибочно узнала в ней одну из тех, которые так любил её отец.

– Так-так, – перелистала королева пожелтевшие страницы. – А вот и нужное мне имя.

Той же ночью королева повела девушку в парк, они вышли на уединённую поляну, где лежал алтарный камень. Королева опустила книгу на его поверхность и позвала:

– Солерсия!

Закружились тени, сгустились, склонились, зашептались. Девушка вскрикнула, подступив к королеве близко-близко, но та ни капли не испугалась.

– Здесь, – раздался насмешливый голос.

– Уходи прочь, – не повысив тона, сказала королева.

– Кто смеет мне приказывать? – удивилась демоница и явила из темноты холодное и прекрасное лицо.

– Я.

Демоница сощурила глаза.

– За тобой никого нет, я сама нанесла последний удар, – задумчиво протянула она. – Ты ничем не можешь пригрозить мне.

– Он вернулся, потому что нельзя убить его, – усмехнулась королева. В этот момент из-за деревьев выступил принц. Демоница, едва завидев его, страшно вскричала и развеялась вместе с тенями.

Принц подошёл ближе, недоумевающе посмотрел на мать.

– Она испугалась меня?

– Ты слишком похож на отца, – пояснила королева и захлопнула книгу.

– Но отчего бы ей опасаться человека?

– О нет, твой отец никогда не был человеком. Он старший демон. Надел людское тело и воевал в своё удовольствие, пока ему не наскучило, – королева лукаво усмехнулась. – Ты нашёл жену себе под стать, уже завтра вы будете открывать вечер танцев.

И принц взглянул в глаза своей возлюбленной, а та разрыдалась от облегчения.

***

Мы допили чай и некоторое время сидели в тишине.

– Странно, – нарушил я молчание. – Когда же эта самая девушка успела полюбить принца-полудемона?

– Да ладно тебе, это сказка, – засмеялась она. – Но за горной грядой действительно есть страна, где родился «Звёздный вальс».

– И где есть сентябрь? – я пожал плечами. – Намекаешь, что мне нужно поискать истоки этой сказки?

– По крайней мере ты можешь проверить, существовали ли когда-нибудь королева, потерявшая короля, и принц, женившийся на чужестранке, чей отец был магом.

– Хорошая мысль.

Но за окном шептал дождь, а в домик вползал запах скошенной травы. Пожалуй, путешествие можно было отложить.

Хотя бы до завтра.

========== 179. Лунное дерево ==========

Сова бесшумно соткалась из тьмы, проплыла над моей головой и вновь растворилась в тумане леса. Сумерки выдались влажными, пронзительно синими, а деревья вокруг стояли такие высокие, что небес за кронами было не разобрать. Сам себе я казался совсем крохотным существом, едва заметным на пологе ночи, почти не оставляющим следов. Оттого двигался я очень тихо и осторожно. Может быть, такова была моя игра с этим миром, а возможно, в этой реальности странники действительно оказывались лишь едва заметными мышками, точно мне было неизвестно.

Цель, пока что мне непонятная, лежала далеко впереди, на границе между полночью и рассветом. Пока что я знал – там непременно будет водопад, невероятно прекрасный в утреннем свете. А ещё там найдутся руины старого храма, в которых я найду ту же сову, что недавно проскользила надо мной.

Но до всего этого было ещё далеко. Пока что я брёл между корней, раздвигал крупные листья папоротников, нагибался и проскальзывал под тяжёлыми еловыми лапами, образующими шатры у самой земли. Ночь охватывала и окутывала, прерываясь то совиными криками, то вознёй мелких животных или испуганным фырканьем оленя. Где-то вдали коротко взвыл волк и тут же замолк.

Я продолжал идти, мне не пристало пугаться ни зверя, ни птицы, ни темноты, в сердце моём жил компас, звенел, звал, показывал мне путь даже в кромешном мраке.

***

Время замедлилось, а затем пошло скорее. Я опять увидел силуэт совы, но не успел понять, куда именно она улетела. Впрочем, мне и не нужно было её указания. Сердце билось ровно, мне была понятна дорога. Вот тропа сделала поворот и резво побежала по склону, спускаясь к широко раскрытому рту оврага, по дну которого бежал звонкий ручей.

Очень скоро я встал на краю, заглядывая во тьму куда насыщеннее той, что окружала меня. Пришлось пробираться по краю оврага в поисках более сговорчивого спуска. Поднялся ветер, и за ним угадывались те самые предрассветные мгновения, когда небо внезапно бледнеет на востоке, прежде чем выпустить солнце из-под полы.

Наконец между кустов, которые с удовольствием вцепились мне в одежду, я обнаружил сносный спуск, и скоро уже шёл по самой кромке ручья, вдыхая его густую сырость, сладковатую и манящую прохладой. Здесь спасался от подступающего утра туман, седые космы точно цеплялись за растущую осоку или сбивались клубками у корней. И мне даже было немного жаль светлую пелену, вынужденную прятаться от солнечных глаз и пальцев.

Неподалёку послышался мерный гул, и я угадал, что так и звучит водопад. Тут же закричали, запели первые птицы, и мне пришло в голову ускорить шаг, чтобы успеть к тому самому месту вовремя.

Внезапно овраг разошёлся в стороны, и вот я уже стоял над водопадом, падающим с огромной высоты. И пусть за лесом не было этого видно, но над горизонтом показался самый край алого, пока что спящего солнечного диска. В разрастающемся, захватывающем всё большую часть неба свете я заметил храм. Он стоял чуть ниже, водопад проносился мимо него, бросая брызги на остовы колонн и упавшую крышу, заросшую сочным плющом.

Мне не мешало бы перебраться на другую сторону превращающегося в водопад ручья, и для того я поднялся чуть выше, где русло не успело разойтись вширь. Перепрыгнуть поток казалось сложным делом, но вот перейти по выступающим из воды осклизлым зеленоватым от мха камням было вполне возможно. Мне пришлось проявить всю свою ловкость, чтобы оказаться на другом берегу. К этому моменту всё небо уже посветлело и налилось золотом пополам с бирюзой.

Я снова вышел к водопаду и теперь заметил ещё одну тропинку, которая уводила к выточенной в камне лесенке, изрядно разрушенной, но всё же вполне годящейся странникам.

***

В храме было так тихо, рассвет проливался сквозь обрушившийся купол, расцвечивая осколки витражей, усеявшие пол там, где не лежали останки кровли. Я прошёл между камнями и увидел сову. Только эта вряд ли летала надо мной в лесу, потому она была высечена из мрамора и сидела на постаменте, тараща пустые белые глаза на вход.

Прикоснувшись к перьям, вырезанным с особой искусностью, я улыбнулся, ожидая, что вот-вот откроется дверь. Однако тут сова открыла клюв, и прямо мне на ладонь выпал кристалл, маленькая слеза лунного камня.

Я сжал его в пальцах, мысленно благодаря и этот мир, и этот храм, и этот рассвет, и только потом шагнул через бесшумно возникшую дверь.

***

Вокруг меня затанцевал июль, пели холмы и я стоял на вершине. Передо мной же возник Хозяин. Склонив рогатую голову, он задумчиво осмотрел меня, только позже произнеся так громко, что содрогнулось небо:

– Оно у тебя.

Я кивнул. Мой голос бы всё равно потерялся в ветре, а Хозяину, если бы на то была прихоть, легко прочесть любые мои мысли.

– Тогда посади его здесь, – и он топнул ногой прямо о вершину холма. Тут же образовалась лунка.

Взглянув на лунный камень в ладони, я опустился на колени и осторожно уложил его на дно, присыпая рыхлой и неожиданно влажной землёй. Когда всё было готово, Хозяин запрокинул голову и затрубил, как трубят олени. Звук прокатился по спинам холмов, задерживаясь дольше между ними, и растворился в притихшем лесу.

Почти сразу же из-под земли проклюнулся росток.

Я не мог отвести глаз, так меня очаровало это чудо.

Росток пробивался упрямо, выпустил сначала пару листков, молочно-голубых и таких ярких, каких я никогда не встречал в этом мире, потом он чуть подрос и выпустил ещё два, а вскоре достигал моего колена, активно ветвясь.

Росло дерево.

Хозяин простёр над ним ладони и затрубил второй раз. Дерево взвилось к небу с ещё большим упорством и силой. Теперь оно напоминало трепетную осину со звонкими лепестками слишком голубого оттенка.

Не прошло и минуты, как оно обогнало меня в росте и устремилось выше, намереваясь перегнать и Хозяина. А тот усмехнулся и стал выше. Снова над холмами прокатился протяжный звук, а дерево набрало силу, ствол его теперь был в два обхвата человеку и всё утолщался, ветви раскинулись так густо, что в них сами собой завелись светлячки.

– Теперь иди, – велел Хозяин.

Мне пришлось спуститься с холма, но и с тропы внизу я прекрасно видел дерево, что кроной уже растворялось в небосводе.

– Оно останется? – рискнул я спросить.

– Лунное дерево останется, но видеть его можно будет не всегда, – отозвался Хозяин. – Иди, принёсший семя.

Кивнув, я двинулся к дому. На тропе, что уводила в лес, а оттуда и в город, я увидел крылатую тень и успел вскинуть голову прежде, чем сова скрылась в темноте и мешанине ветвей. Улыбнувшись, я ускорил шаг, чувствуя, что эта сова – тоже Хозяин, что он решил вдруг проводить меня. И это было невероятно приятно.

Где-то за моей спиной вырастало лунное дерево, полное фонарей и светлячков. Я уже решил, что в следующее полнолуние непременно пойду именно туда.

========== 180. Жизнь ==========

«Нас зачастую окружают удивительные и прекрасные вещи, но мы не желаем их замечать. Настойчивые чудеса скребутся в окна со снежинками, скрипят сверчками под половицами, а мы упрямо отмахиваемся, игнорируем, стремимся не отвлекаться от насущных проблем и забот, не желая рассмотреть ближе. А сколько раз мы взываем к чуду, пока оно бежит рядом неузнанным?..»

Написав это, я задумался, мысли разбежались, и пора было выйти на прогулку, чтобы позднее вернуться к работе с новыми силами. Холмы наверняка заждались меня.

***

Погруженный в размышления, я даже не заметил, когда вместо знакомой дороги свернул в сторону узкой улочки, которая вывела прямиком на холмы, да только в места, мне почти незнакомые. Я словно очнулся, когда порыв свежего ветра ударил в лицо. Холмы раскинулись передо мной во всём своём великолепии, но я только мгновение видел их июльскими. Картина сменилась так скоро, и теперь вокруг царила зима.

День в этой реальности выдался сумрачным, низкие снеговые тучи зацепляли верхушки холмов серыми брюхами. Казалось, что за ближайшим холмом отыщется морское побережье, и северный океан, угрюмый и строгий, будет бросаться пеной на обломки скал.

Заинтригованный необычными ощущениями от этого места, я двинулся по едва заметной тропе, вверх и вглубь. Уже через десять минут я стоял на вершине первого из целой череды холмов. Внизу расстилалась долина, зажатая ими со всех сторон.

Глядя на неспешно плывущие облака, я вернулся мыслями к недописанной сказке, как вдруг ощутил присутствие. В первый миг подумалось, что это человек, я даже оглянулся, всерьёз ожидая рассмотреть город или ту самую улочку, что вывела к холмам, но мир-то был иной. Холмы простирались до горизонта. Никаких людей поблизости не было, да что там людей, не оказалось рядом ни животных, ни птиц.

Вот только присутствие ощущалось всё ярче.

Ещё не понимая, бежать от этого или же идти навстречу, я выбрал тропу, ведущую на запад. и зашагал по ней. От чужого пристального взгляда бежали мурашки по спине, кто-то был искренне заинтересован во мне, но показаться не спешил, оставаясь невидимкой.

Тропинка только поначалу как будто сама стелилась под ноги, чуть позднее она начала скользить под ногами, подсовывать замаскированные снегом камни и кочки, ямки и даже русла ручьев. Теперь было уже не до внимательных глаз, я смотрел себе под ноги, стараясь не оступиться. Миновав разросшийся шиповник, маскировавший шипы под мягкими снежными шапками, я вышел на довольно ровную площадку и только тогда смог оторвать взгляд от почвы под ногами.

За площадкой начинался очередной подъём на холм выше и круче предыдущего, тропа упрямо взбегала туда, не обещая ничего хорошего. Посреди лощинки росло раскидистое дерево, неизвестной мне породы. Укутанное снегом, оно казалось совершенно сказочным. Серобрюхие тучи вдруг посыпали мелкой снежной крошкой, и оставалось только вздохнуть. Похоже, прогулка затягивалась, и внутренний компас не обещал, что скоро покажется дверь.

Вдруг за деревом мелькнуло живое пламя. Я озадаченно всмотрелся в кружение снега, пытаясь разобраться, что же там загорелось, при этом не чувствовалось запаха дыма, да и самого дыма видно не было, но что-то действительно как будто горело. Пожав плечами, я двинулся вперёд. Когда же поравнялся с деревом, послышалась песня, монотонный напев на мотив шаманских ритмов. Пройдя ещё пару шагов я наконец увидел и поющего, и пламя.

***

Одетая в длинное серебряное платье женщина тихо напевала. Её глаза были закрыты, руки сложены перед грудью в молитвенном жесте. Волосы, казалось, жили собственной жизнью, играя с ветром и завиваясь кольцами, то поднимаясь вокруг головы причудливой короной, то опадая бессильно на грудь. Они были и рыжими, и золотыми, и алыми, и багряными, как языки пламени. Величественная красота женщины, непокорные и гордые черты лица выдавали в ней не ту, что покорно взывает к богам, а шамана или духа. И едва я подумал об этом, как она открыла глаза.