Текст книги "365 сказок (СИ)"

Автор книги: RavenTores

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 59 страниц)

Я осторожно двинулся вокруг ближайшей колонны. Зрение постепенно привыкало к полумраку, и я начинал разбирать красивые фрески, где вырисовывались сражения с диковинными монстрами, лепнину и, конечно, бесконечные плетущиеся цветы.

Кое-где они лианами свешивались из-под незримого потолка, местами струились потоком прямо по полу, и все были усеяны крупными бутонами. Воздух, наполненный сладковатым ароматом, дурманил.

Я рассматривал это место и только немного погодя понял, что стены будто отодвигаются. Сколько бы я не подходил к ним, они отступали назад, мрак вокруг них сгущался, а вскоре они вообще обращались колоннами, приходилось начинать сначала.

Гоняясь за стенами, я не сразу приметил, что где бы ни остановился, отовсюду вижу центр зала, который оказался ярко освещённым. Там возвышался белый алтарный камень. Оставив попытки добраться до стен, я двинулся к нему. Алтарь не стал убегать от меня, и скоро я смог коснуться гладкой и прохладной поверхности.

Здесь же стояла пустая серебряная чаша, наверняка для подношений, но что именно нужно было возложить на алтарь, я не знал, как не понимал этого там, среди песчаных дюн.

Но я находился во сне, и это был несомненно мой сон!

Я снова оглядел зал, желая захватить контроль над этой сновидческой реальностью, и вскоре мрак развеялся, открывая высокие своды потолка, многочисленные ряды колонн, светлые, украшенные фресками стены… и множество цветов.

Нашёлся и выход из храма.

Направляясь к нему, я не переставал удивляться изысканной красоте этого места, а когда остановился на пороге, улыбнулся – мир за дверями храма тоже был по-настоящему прекрасен.

Неподалёку от ступеней, ведущих к вратам – нельзя было назвать это просто дверьми – бежал быстрый и чистый ручей. Дно его устилали светлые камни, и я не удержался, спустился к берегу и зачерпнул их в горсть.

Вода оказалась ледяной, но я только улыбнулся, пусть заломило запястья. Может быть, эти камни подойдут?

Среди дюн я не видел ручьёв и камней, но, кажется, всё ими грезило. Вернувшись в храм, я сложил свою ношу и свою жертву в чашу.

На мгновение сновидческая реальность поколебалась, а затем разошлась в стороны, как если бы была старой тканью, что разорвалась по центру. Я открыл глаза.

***

Закат давно прогорел, и только звёзды смотрели на меня с интересом. Я поднялся и увидел, что на алтаре разбросаны белые и серые влажные камни. Почти неосознанно я подошёл ближе и разложил их в порядке, который казался мне верным. Тотчас напротив меня раскрылась дверь, будто соткавшись из неверного звёздного света.

Улыбнувшись, я не стал заставлять её ждать, но, уже проходя под аркой, оглянулся, чтобы увидеть, как жертва исчезает с алтарного камня.

Дверь за мной тотчас закрылась.

***

Вокруг расстилался свежескошенный луг, немногим дальше морские волны облизывали леденец побережья, шурша по гальке и таская туда-сюда блестящие камешки. Было очень тепло, очень ярко.

Интересно, тот, песчаный, мир тоже служил побережьем этому?

Я, конечно, подошёл к воде. Нельзя не коснуться моря, когда попадаешь к нему в гости. Присев на обломок скалы, я с удовольствием протянул ладони плюющимся пеной волнам.

Как же прекрасно! Это даже больше походило на подарок, а не на путешествие.

Может… Так оно и было?

Алтарь подарил мне не дверь, но путь к тому месту, что наверняка должно было мне понравиться?

В набегающей воде я заметил хрупкий маленький кораблик. Крошечную игрушку, смело сражавшуюся за свою жизнь. Поймав её, я поднёс парусник к глазам, рассматривая, с каким трогательным умением, с какой точностью был он сделан. Носовая фигура изображала вставшего на задние лапы льва, и я усмехнулся его раскрытой в свирепом рыке пасти. Какой чудный кораблик, какой смелый.

Я не торопился отпускать его обратно. Море разбило бы его о камни, а такая прелесть всё же должна была жить. Его следовало подарить кому-нибудь, кому-то, кто живёт очень близко к морю. Например, смотрителю маяка.

И стоило мне об этом подумать, как мир на секунду поблек, а затем я оказался… у маяка.

Навстречу мне вышла девушка, солнце выбелило ей волосы, глаза впитали морскую синеву, губы сами собой складывались в строгую улыбку.

– Странник, что ты делаешь здесь? – удивилась она. – Сегодня ни одна дверь не откроется на этом побережье.

– Знаю, – усмехнулся я. – Но мне нужно отдать тебе подарок.

– Пойдём, – она пожала плечами. – Пусть двери и закрылись, но чай у меня найдётся…

Вскоре кораблик занял место на подоконнике окна, выходившего на море, а смотрительница принялась рассказывать мне одну из баек, которые так часто приносят чайки. Я же слушал и понимал, что вот она – цель моего путешествия. Вот куда хотел привести меня алтарный камень…

За новой – морской – сказкой.

========== 152. Страж ==========

Дорога вела через лес, огибала озеро и внезапно, нырнув между холмов, выходила в долину, где протекала спокойная река. Именно здесь я развёл костёр, остановившись отдохнуть. Путешествие по новой реальности несколько затянулось, но здесь царило лето, тёплое и мягкое, потому я не особенно спешил покинуть этот мир. Мне даже казалось, что я должен кого-то встретить, отыскать здесь, но пока что окружали меня только птицы и растения.

День клонился к закату, костёр превратился в угли, и я пил свежезаваренный травяной чай, задумчиво глядя на то, как солнечный диск скатывается в устье реки. Золотисто-оранжевый, похожий на только что отлитую монету, он был одновременно далёк и близок.

Точно так же я ощущал дверь. Она точно и была совсем рядом, и в то же время находилась слишком далеко. И пока не собиралась ни исчезать, ни открываться.

Вечерний свет тёк по долине, от реки поднимался туман, и я улёгся в траву, отдыхая от долгого пути и наслаждаясь покоем. Почти задрёмывая, я услышал непонятный шорох, но не придал ему значения, решив не пугать собственный сон.

И, может быть, я бы окончательно уснул, но внезапно надо мной склонился зверь, вид у него был крайне озабоченный.

– Странник? – спросил он. – Всё в порядке?

– Да, – усмехнулся я и всё-таки сел. – А ты?..

– Дух этих мест, – зверь скромно отступил и сел чуть поодаль, обернув лапы длинным хвостом. В нём было что-то от лисы, а что-то от кошки, круглые уши беспрестанно двигались, подсказывая, насколько на самом деле их обладатель внимателен и озабочен.

– Что ж, приятно познакомиться, – я взглянул на свой котелок. – Чаю?

– Нет, нет, – качнул головой зверь. – Не стоит заботы. Ты, наверное, ищешь дверь?

– Вроде того.

Солнце окончательно село, и туман как-то разом сгустился. Чтобы уберечься от сырости, я подбросил в костёр веток, заставив его вновь разгореться, разбрасывая искры. Местный дух задумчиво всмотрелся в пламя.

– Дверь появится, – сказал он через некоторое время. – Когда будет луна. Она всегда создаётся из лунного света. Но у нас давно не было странников, я даже удивлён визиту.

– Отчего же? – поинтересовался я.

– Мне начало казаться, что нашего мира избегают, – уклончиво отозвался он. – Хотя тут будто бы нечего бояться.

С этим я был склонен согласиться – днём мне не встретилось ничего пугающего, ни хищников, ни старых храмов, помнивших о жертвах, ни призраков, ни чудовищ. Даже дух этих мест не казался опасным. Впрочем, всякое могло быть, путники избегали некоторых миров по совершенно не похожим на страх причинам, и с этим ничего не поделаешь.

– Рад, что хоть кто-то к нам пришёл, – добавил после краткой паузы дух. – Это дарит надежду.

– Скучаешь? – с пониманием спросил я, и он кивнул в ответ.

Туман танцевал вокруг нас, и дух тоже стал утрачивать тело, сначала он перестал походить на животное, а затем и совсем обратился в тёмный сгусток, в котором мелькали и кружились яркие серебристые искры.

– Порой не хватает общения с кем-то, кто умеет видеть грани миров, – пояснил он. – Я ведь раньше тоже умел скользить между реальностями.

– Раньше?

– Прежде, чем оказался заключён в этом мире, в этой долине, – казалось, он виновато усмехнулся, но, конечно, теперь было невозможно судить наверняка.

– А как же случилось, что ты оказался связан с этими местами.

– Я здесь погиб.

– Но ведь для путника это ничуть не проблема, – я удивлённо посмотрел на него.

На мгновение он почти слился с туманом, став одновременно ничем и всем.

– Всякое бывает, – наконец он опять обрёл форму, нервно прошёлся вокруг костра.

Я не стал расспрашивать. Каждый странник по-своему заканчивает путь, так что, возможно, не было особого значения в том, отчего так вышло именно с ним.

Стемнело, костёр аппетитно похрустывал ветками, ночное небо было удивительно чистым, хотя долина тонула в тумане.

– Скоро встанет луна, – снова заговорил дух. – И ты уйдёшь.

В голосе его на этот раз было что-то зловещее. Я усмехнулся, внезапно понимая, отчего странники могли избегать этого мира.

– Так ты не просто дух, ты ведь страж.

– Да, – не стал отрицать он.

– И мне нужно сразиться с тобой, чтобы уйти?

– Или встать на моё место, чтобы освободить меня, – внезапно он отрастил когти и клыки, рога и хвост.

– Я не хочу ни того, ни другого, дай мне уйти, – в пальцах моих уже вырисовался шаманский нож. – Зачем нам нужны сражения?

– Так положено, так заведено, – он настороженно наклонил голову. – Отчего ты не хочешь?

– Если ты будешь сражаться с каждым, кто же придёт к тебе побеседовать? Не об этом ли ты скучаешь?

Он снова обошёл костёр кругом.

– Даже если так, – уверенности у него поубавилось, – всё-таки не стоит избегать традиций.

– Что же это за традиция? – я покачал головой. – Я не принадлежу этому миру, отчего бы мне её соблюдать?

Он не нашёлся, что ответить.

На востоке засеребрилось небо, поднималась луна, и сердце моё тихонько дрогнуло, подсказывая, что совсем скоро возникнет дверь.

– Нет, ты должен, – дух навис надо мной, внезапно становясь больше, набираясь темноты, страха, силы, от которой покалывало кончики пальцев.

А дверь была совсем рядом, потому что луна поднялась над горизонтом, свет потёк над рекой, посеребрил туман, вырисовывая духа во всей его гротескной ужасности.

– Я должен следовать своему пути. Как и ты. И если ты был странником, то сражения – не твоя стихия.

На этот раз он замолчал надолго, позади костра стал вырисовываться светлый прямоугольник портала, и я уже готовился одним рывком, перескочив пламя, ворваться в новый мир, когда представившийся мне духом снова заговорил:

– Значит ли это, что и я могу уйти?

– Если ты странник, если ты видишь дверь, то она открывается и для тебя, – казалось бы, это было совершенно очевидно, но в его глазах мелькнуло недоумение.

Обернувшись, он посмотрел на дверной проём, обозначившийся в подступающем тумане особенно ярко.

– Пора, – кивнул я. – Дверь открыта. Ты видишь?

– Вижу, – согласился он и, зачарованный, шагнул через порог.

Я подождал, пока иная реальность полностью поглотила его, уведя прочь, и последний раз оглядел этот мир. Теперь тут не было никакого стража, и чувствовалось, что пути свободны. Кто-то непременно уже этой ночью шагнёт прямо к моему костру.

Дверь манила меня, и я послушался её зова.

За порогом меня встретил вечер и город, солнце облизывало оранжевым языком крыши домов. Я побродил по округе, прежде чем повернул к собственному дому. Всё вокруг цвело, вечерний свет был пропитан запахами жасмина и акаций, так что не слишком хотелось запираться в четырёх стенах.

Уже остановившись на крыльце, я улыбнулся. Интересно, каким стал дух, который вернулся на путь странника? Мир затаился, но всё же в ветре чудилось обещание новой встречи, скорой встречи.

========== 153. Небесный город ==========

Воздух дрожал от напряжения, пел в сплетениях парусов и канатов. Причудливый корабль, на который я шагнул из полумрака раскрывшейся двери, был пуст и не нуждался ни в какой команде. Я прошёлся по палубе, перегнулся через борт – под нами проносилась земля, облака перемешивались с реками и текли, подобно потокам. Мы неслись высоко-высоко, и мир словно сплошь состоял из ветра.

Мне не случалось бывать здесь прежде, и потому я расположился на носу, наслаждаясь полётом и гадая заодно, куда может нестись этот корабль. Поначалу у него точно и не было никакой цели, на горизонте клубился облачный фронт, внизу никаких городов не было, но довольно скоро прямо по курсу из облаков вылепился, вырисовался город, и корабль, похоже, только ускорился, ветер ещё яростнее запел над палубой.

Небесный град был белым и голубым, я смотрел, как медленно он увеличивался, рос, пока уже не занял половину неба. Но мы всё ещё были далеко от какой бы то ни было пристани, и истинные размеры города казались неописуемо огромными.

Наконец корабль стал сбавлять ход, поскрипывая снастями. Он вплыл в широкое горло бухты и отдал швартовые, ничуть не нуждаясь в чьей-либо помощи. Спустившись по откинувшемуся трапу, я остановился на пристани, с интересом оглядывая открывающийся вид. В бухте покачивались, точно тут не воздух был, а вода, несколько кораблей, какие-то очень большие, другие совсем хрупкие на фоне гигантов. Поодаль мельтешили грузчики и прочий люд, они не обращали на меня ровным счётом никакого внимания.

Я двинулся к вратам, ведущим, очевидно, в город из порта. Только казалось, что они близко, шёл я довольно долго, почти утомился, когда наконец оказался у приветливо распахнутых створок, высотой в несколько человеческих ростов. За ними начиналась широкая улица, обсаженная деревьями, сплошь покрытыми ало-розовыми цветами. Дивный аромат слышался так явственно, что я не сдержал улыбки.

Внутри город оказался даже больше, чем можно было подумать снаружи, а ведь он и прежде ощущался огромным. Я бродил по нему несколько часов, но никак не мог добраться до центра. Сплетённые, как нитки в клубок, улочки то приводили меня к паркам, где всё те же деревья полоскали ветви и цветы в наползающих облаках, то поднимались на стены, откуда открывался захватывающий вид городских зданий и лежащих за ними пропастей, то оканчивались тупиками, где непременно пахло выпечкой или били фонтаны.

Местные жители спешили по делам, им, похоже, и дела не было до чужака, что бродил из квартала в квартал. Даже дети не отвлекались от своих игр. Но мне это было на руку, хоть и начала уже накапливаться усталость. Наконец я вновь оказался на стене, откуда сумел перебраться на крышу одного из зданий. Устроившись тут, в тёплом солнце и рядом с ветром, я решил немного передохнуть и просто полюбоваться.

Город был удивительный и прекрасный. Я вспомнил легенды о таких. В них говорилось, что некогда в мире проходила магическая война. Сражаясь, маги случайно оторвали несколько городов от земли, и те воспарили так высоко, что их невозможно оказалось вернуть.

Война прекратилась, но города всё парили и жили своей жизнью, почти не обращая внимания на суету внизу. Поневоле ставшие небесными жители, обрели своё понимание мира, стали спокойнее и мудрее, быть может, но почти не искали контакта с теми, кто всё ещё продолжал делить земли внизу.

Не имея никаких иных вариантов, эти люди учились овладевать воздухом и говорить с ветром и преуспели в магии настолько, что смогли достраивать города и создавать корабли, парящие в небесах так же легко, как иные ходят по морю…

В такой ли город забросил меня путь странника?

Мне не хотелось выяснять, я только наблюдал за течением жизни в городе, и мне было слишком хорошо, чтобы покидать его прямо сейчас.

***

В небесах вечер наступает много позже, чем на земле. Пока там, внизу, наползают сумерки, небесный град ещё ловит отблески зари, приукрашиваясь оранжевыми бликами и густо-синими тенями. Я хотел бы стать художником, чтобы нарисовать эти чарующие красоты, но краски мне не давались, потому я только смотрел и запоминал.

Жители возвращались в свои дома, там зажигались окна, и город расцветал тысячами огней, как будто распускались яркие золотые бутоны на дивном дереве. Наконец даже для парящего города солнце село, оставив на щеках небес быстро угасающий румянец зари, и на крыше стало холодно. Я спустился на улочки, где ещё текли тёплые ветра, и побрёл туда, куда тянул и звал меня внутренний голос.

Сперва мне показалось, что я отыщу кофейню для странников, но ничего такого, вместо уютного кафе я вышел в парк.

Сумерки тут были хрустально-лазурными, синева просачивалась сквозь кроны деревьев, текла над плиткой, выступала из боковых аллей. Такая же точно заполонила весь небосвод, сквозь неё тут и там проклёвывались бисеринки звёзд.

Я вышел к фонтану, чаша которого была переполнена водой, но ни из одного приоткрывшего каменный венчик цветка не лилось ни капли. И чем ближе я подходил, тем тревожнее мне становилось. Город был прекрасен, и всё в нём шло естественно и хорошо. Только этот фонтан отчего-то перестал работать. И вот это было совсем не правильно.

Никого рядом не оказалось, парк тонул в синих сумерках и тишине. Я опустил ладонь в воду и поразился тому, что она ничуть не холодная, а напротив, почти обжигающа. Отчего так?

Приглядевшись, на дне каменной чаши я заметил чёрно-алый кристалл. Он пульсировал светом, будто бы в нём билось причудливое каменное сердце. Мой внутренний компас уверял меня – нужно вытащить кристалл, унести его прочь, потому что не место ему в этом городе.

Сбросив куртку, чтобы не замочить рукава, я принялся шарить по дну, стараясь добраться до кристалла. Тот всё время ускользал от пальцев, точно и правда был живым и не желал оказаться пойманным. Когда я наконец-то смог его изловить, мне уже хотелось целиком упасть в этот фонтан.

Сжав камень, я не сразу решился раскрыть ладонь. Но он не собирался больше убегать, будто бы сдался. Я рассмотрел его переливы, такие неподходящие городу, где сумерки удивительно синие, и почти сразу ощутил, что здесь, внутри камня, и есть моя дверь. Стоило только вглядеться в него внимательнее, и иная реальность захватила меня. Почти исчезнув из этой, я услышал, как вновь заработал фонтан.

***

Небесный город долго ещё снился мне, то синий, то слишком белый, то в вихре розовых лепестков, но я так и не сумел найти туда дорогу. А вот алый камень, который стал мне выходом, остался лежать на каминной полке среди других безделушек, ключей от несуществующих дверей, медальонов, шкатулок и мелких вещиц, которым и названия-то не было.

Иногда я мечтаю, что этот камень всё-таки впустит меня обратно в мир, где корабли парят в облаках, но в глубине души мне, конечно, известно – небесный град не хочет никаких странников, он слишком далёк от всего этого и слишком хорошо умеет жить в гармонии с самим собой.

========== 154. Слова ==========

Внутри копились слова, как будто я, сам того не заметив, воздвиг для них плотину. Они заполнили память, желая выплеснуться и побежать раздольной и бурной рекой, сметая всё на своём пути. Они накопились в сердце, отчего то ныло, в лёгких, мешая дышать, копошились под кожей, вызывая мурашки.

Они жаждали рассказывать о моих воспоминаниях, о бликах света на зелёной ещё траве, о том, каким сегодня было небо, и даже о том, каким оно может быть завтра, в этом мире, в иной реальности, в пространстве между тем и другим.

Они желали щебетать вместе с птицами и танцевать, как пылинки в солнечном луче. Они мечтали поведать миру, мирам, реальностям, вселенным о том, как кот может научить слушать музыку, о том, как горьковато пахнут свежеупавшие грецкие орехи и даже о том, как грустно смотреть на разбившиеся о жёсткое ребро асфальта яблоки.

Слова хотели рассказывать истории о вещах – больших и маленьких, о том, как ребёнок, выбирая пенал, чтобы устроить в нём только что купленные цветные карандаши, просит «вот этот, с кисой». И какое изумление вспыхивает в глазах продавца, как удивилась она этому «с кисой», ведь в её денежно-расчётном мире не было никаких «кис» вовсе, только бездушные цвета – этот розовый, синий или вон тот – зелёный.

Слова заигрывали со мной, требуя излиться, озвучив каждое мгновение: как смешивались на коже прохлада и солнечный жар, как ярко блестела вода, когда поливали траву, как в каплях вспыхивали то и дело сотни радуг, маленьких и звонких.

Слова в шаге от того, чтобы стать песнями, которые превратятся в птиц и разлетятся кто куда.

Слова…

Как краски, они созданы, чтобы рисовать картины, полотна, что трудно повесить на стену, но так легко увидеть, закрыв глаза.

Миры и вселенные скрываются за тысячью невысказанных звуков, которые, сливаясь, образуют слово. Какое великое чудо – они ведь почти бессмысленны поодиночке!

Захваченный ими, я с утра сидел в кабинете над страницами. Однако…

Лист оставался чистым, пустым, безмолвным. Он походил на белоснежное болото, в котором тонули мысли, засасывал каждую, поглощал, не оставляя после даже кругов на поверхности.

Конечно, слова могли сами мешать друг другу. Столпившись внутри так плотно, что я едва мог дышать, они никак не прорывались наружу, рискуя разорвать мне грудь, чтобы выбраться наконец. Они дёргали друг друга за хвосты, тягали за уши, только бы не уступить первенство. В этом могло быть всё дело.

Но раньше я как-то с этим справлялся.

Сегодня же утром мне, как некогда раньше, закрыла уста белизна. Что-то ещё запрещало мне выплетать словесный узор, текучий и интересный, а может, даже и неинтересный – об этом я, пожалуй, задумывался в последнюю очередь.

Странники должны не только шататься по мирам. Они несут в себе тысячи сказок, сотни историй. И если странник будет не способен рассказывать… Он утратит и возможность идти.

По крайней мере, лично для меня всё было именно так и никак иначе.

Я поднялся из-за стола и оглядел кабинет, словно увидел его впервые. Может, здешнее неизменяющееся устройство перестало мне помогать? Не стоит ли подхватить блокнот и сорваться прочь? Сесть среди холмов, там, где поют птицы, где течёт-лепечет ручей?

Может, именно там родится то, что должно?

Прогулка стала почти что единственным шансом, пресловутой последней соломинкой, за которую я ухватился, чтобы не утонуть в океане слов, из которых не мог собрать собственную вечность.

Я бросил дома неотзывчивые белые листы, а взял только блокнот из крафтовой, тёплой и шершавой бумаги.

***

На холмах разгулялось цветущее лето, оно цвело, сияло и звенело птичьими голосами. Я с нетерпеливостью выпущенного на улицу пса нырнул под кроны леса, пробежал его насквозь, чтобы подняться на первую гряду и замереть на вершине, тщетно пытаясь глубже вдохнуть синеву небес, белый пух облаков, медовую сладость травяного запаха. Не получалось.

Слова почти пеной выступали на губах.

Опустившись на траву, я коснулся бумаги по-игольному острым кончиком карандаша и закрыл глаза. Мне не требовалось видеть, что именно я пишу, незачем.

История, та самая, что будоражила, просила, кричала внутри, наконец-то прорвалась.

***

Позже, когда солнечный свет стал оранжевато-красным, а блокнот перелистнулся на последнюю страницу, я поднял голову. Шея затекла, а внутри меня разлилось блаженное море тишины. Один океан сменился другим.

На моих коленях лежал выписанный буквами мир, в котором на каждом шагу происходили чудеса, где предметы рассказывали сказку за сказкой. Карандаш, что я всё ещё сжимал в пальцах, оказался исписан наполовину. Рядом в траве притаились стружки и мелкий грифельный порошок. Сколько раз я поточил его, пока был захвачен писательской жаждой?

Прикрыв глаза, я подставил лицо закатному солнцу, отдыхая и нежась. Эта история, конечно, потребует вдумчивой вычитки, её нужно будет выгладить, местами подобрать более точные слова, местами даже что-то изменить, но… Сегодня и сейчас я закончил и снова мог спокойно дышать, улыбаться и даже открывать дверь в новые миры, выискивая очередные сказки, что захотят через меня прийти в этот мир… в любой мир.

***

Дома я оказался почти что ночью. Закат угас, а небо стремительно набирало синеву. Комнаты молчали, задремав без меня. В кабинете одиноко горела забытая включённой лампа на столе.

Я оставил блокнот на подоконнике, словно хотел, чтобы лунный свет прочёл новый рассказ, а сам спустился на кухню. В глубине души уже начинали проклёвываться новые слова, пускай пока ещё робкие, совсем ни во что не складывающиеся.

Пока согревался чайник, я рассматривал чашку, что недавно нашёл на крыльце – молчаливый подарок от кого-то оставшегося неизвестным. Созданная из тонкого фарфора, она в то же время была несколько неаккуратной, неровный край казался нарочито небрежным, будто рваным. На одном боку цвёл хрупкий синий цветок, ирис, лепестки которого словно разметало ветром. И пока я смотрел на чашку, пока изучал лини цветка, сказка внутри меня становилась всё более осязаемой. Как будто я сам был колодцем, и меня заполняло водой слов, заполняло о тех пор, пока я не начну задыхаться.

Снова. Опять.

Для вечернего чая я выбрал другую чашку – красная керамика безо всякого рисунка, красная снаружи и внутри. Глядя в неё, я видел закат иной реальности, тонущее в озере солнце. Сказка продолжала набирать силу.

Что ж, значит, снова пора взяться за карандаш, разве не так?..

Внутри меня вновь накопились слова, их нужно было выпустить наружу, как будто из текучей воды я творил птиц и выпускал их с руки, пусть летят. Пусть летят во все миры, которые я знаю, знал или узнаю хотя бы когда-нибудь.

Меня уже ожидал белый лист, требовательно безмолвный, жаждущий наполнения, жизни, точки отсчёта.

Слов.

========== 155. Драконья кровь ==========

В ней жила драконья кровь, пусть всего только четверть, но зато самая настоящая. Она, конечно, не умела превращаться в крылатого змея, не дышала огнём и не имела вертикальных зрачков, но зато могла ворожить в лунные ночи и разбиралась в драгоценных камнях и металлах. Она могла почуять чужое колдовство и разрушить его прежде, чем оно хоть сколько-нибудь ей вредило.

Из родной деревеньки она ушла рано – ей едва исполнилось пятнадцать, и сколько с того времени прошла дорог, уже не могла сосчитать. Даже сами годы сплелись между собой так плотно, что она не могла бы сказать, сколько их миновало. Драконья кровь берегла её и не давала стареть.

Мы встретились на перекрёстке между мирами, где она развела костёр, чтобы согреться холодной ночью, и заваривала травяной чай. Я же вышагнул к огню из темноты и удивлённо улыбнулся, увидев, как золотится её кожа в живых бликах пламени.

– Странник, – поприветствовала она.

– Странница, – не остался я в долгу.

– Присаживайся, – она указала на место рядом с собой. – Там, откуда ты пришёл, любят драконов?

– И драконов, и странников, – подтвердил я. – Тот мир полон магией. Вот только дверь туда откроется не скоро.

– Ничего, я подожду, – она пожала плечами. – Я иду из мира, где магии совсем нисколько нет, там неприятно находиться.

Согласно кивнув, я засмотрелся на огонь.

Она помолчала немного, затем тихонько запела, и я узнал в мотиве отголоски драконьих песен. Когда она закончила, я спросил:

– Как так вышло?

– Драконья кровь? – она прикрыла глаза, будто вспоминала. – Мать говорила, что моя прабабка отличалась удивительной красотой, а дед – силой. Но кто из них был на самом деле не человеком? Как думаешь?

– Вот это хороший вопрос, – я усмехнулся. – Возможно, в каждом из них была частица драконьей крови, м?

– И такое может быть, – согласилась она. – Так или иначе, кто-то из них влил в жилы нашей семьи сполна волшебства. Вот только теперь из всех я осталась одна.

– Как же так вышло?

Она замолчала надолго, лицо её омрачилось, и когда тишина стала почти невыносимой, она снова запела, не пожелав отвечать. Быть может, стать скиталицей её подтолкнуло всё то же событие, я не мог бы поручиться, что это не так. Однако в ней жила и пела драконья кровь, и иного знания мне было не нужно.

– Скажи мне, – начала она позже, – разве дракон страшен?

– Дракона можно испугаться, – я поворошил угли, вызвав сноп искр. – Но это не всегда означает, что он страшен.

– Разве дракон – это зло?

– Иные драконы несут на своих крыльях тьму, другие свет, – я развёл руками. – Всякое бывает. Но не каждый дракон обязательно зло, как не любой исключительно добр и приятен.

– Как думаешь, каким был тот дракон, что смешал свою кровь с кровью моей семьи?

Я задумался. Вопрос-то был по-настоящему непростым. Пусть и хотелось сразу ответить, что, конечно же, тот самый дракон отличался удивительными качествами, на деле ничто нельзя было утверждать наверняка.

– Я не знал его или её, – пришлось мне отказаться от выводов. – Что ты чувствуешь в себе?

– Мне понятны пути камней и как пролегают жилы драгоценных металлов, – заговорила она медленно. – Мне ясно, как наводят жуткое колдовство, как разрушить плетение и даже переплести его иначе. Я многое могу, вот только… Мне неясно, где же пролегает грань, отделяющая добро от зла.

– Вот это как раз просто, – хмыкнул я. – Ни того, ни другого не существует, это всё лишь оценки. Так что придётся искать иные мерила.

– Например? – с любопытством присмотрелась ко мне она.

– Например красота и жизнь.

– Это требуется осмыслить, – она подкинула поленце в костёр. – Огонь красив, но если он выходит из-под контроля и несёт разрушения, он не становится менее красивым.

– А вот смерть, что он сеет, обычно уродлива.

– Можно и в ней найти красоту, – возразила она.

– Но не нужно.

Я смотрел на неё, улыбаясь, она же сощурилась.

– Похоже, ты всё же немного подтруниваешь надо мной.

– Возможно, ведь вопросы, которые ты задаёшь, нужно решать только внутри себя, не прося совета странников, – я откинулся на спину. Над нами шатром развернулось небо, сияли звёзды, одна за другой карабкались на небосвод две луны.

– Ну хорошо, – она прикрыла глаза, словно прислушиваясь. – Меня изгнали из родной деревни, называя ведьмой, хорошо это или плохо?

– Тебе пришлось трудно, но ты стала той, кем являешься сейчас. Ты довольна этим?

– Вполне.

– Тогда это было хорошо.

– Интересно, – она улеглась на земле рядом. – И теперь как будто не на что обижаться.

– Не всегда то, что для нас хорошо, кажется таковым на первый взгляд.

Она засмеялась тихонько.

– Да уж.

– Возможно, некогда дракон похитил кого-то, в ком текла кровь вашего рода, и это, несомненно, было плохо, но потом их отношения изменились, и в результате этого… – я замолчал, давая ей возможность самой додумать.

– Вижу, – согласие в её голосе было всё ещё робким, но, кажется, какие-то вопросы всё-таки решились. – А вот зачем мы встретились на перекрёстке?

– Чтобы обменяться ничего не значащими фразами, – теперь настал черёд мне смеяться. – Слова… В словах всё дело.

– В словах.

И мы оба замолчали, будто исчерпали лимит этих самых слов.

***

Костёр прогорал.

– Но если ты ответил на мои вопросы, не должна ли я ответить на твои? – спросила она внезапно.