Текст книги "365 сказок (СИ)"

Автор книги: RavenTores

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 59 страниц)

***

Вместо чая или кофе я сделал себе горячего шоколада и вышел с чашкой в сад. Меня не манили дороги, и я не ждал гостей. Возможно ли, что у меня получится прожить хоть один день совершенно спокойно?..

Я долго сидел среди цветущих пионов, даже когда чашка опустела. Гудели шмели и пели птицы, я почти растворился в этом летнем дне. Когда же отправился в дом, свет начал стремительно угасать – с севера на город наползали тучи, облачный фронт, а может сошедшая с ума горная гряда с сизыми пиками и удивительными обрывами, вычерченными сияющим контуром.

Я снова поставил чайник, в то время как за окном тоже началось бурление – заурчал, загремел, заревел во всю жестяную глотку гром.

Выглянув в западное окно, я увидел только синеву и чистоту, тем удивительнее казалось всё нарастающее ворчание, Дом внезапно разделила едва ощутимая грань: север и восток закрыли тучи, запад и юг всё ещё сияли и переливались. Рассечённые надвое, дом впускал солнечные лучи и звенел стёклами под ударами первых тяжёлых капель.

Гроза наступала. Первые её гонцы выскочили на прозрачную синеву, приготовившись откусывать от неудержимого солнечного света по кусочку. И я, заворожённый этим, остался у окна. Наконец туча подтянула к себе солнце лиловыми щупальцами и проглотило его, отправило себе в облачную пасть.

Яростный ливень плясал на тротуарах, оставляя на проезжей части ручьи, разбрасывая лужи, заполняя собой всё пространство, превращаясь в это пространство, крича, хохоча, грохоча по крышам.

***

Уютнее всего было бы провести это время перед камином, обнимая кого-то, кого нестерпимо любишь…

Едва мне пришла в голову эта мысль, как я отвернулся от окна и увидел, как посреди комнаты создаётся из шума дождя, вырисовывается утраченным сиянием солнца дверь.

Задумался ли я хоть не секунду, прежде чем открыл её? Нет, вовсе нет.

Я смело шагнул вперёд.

***

И оказался затерянным среди дождливых сумерек, мягких и пронизанных осенью. Шепчущие прикосновения ливня подталкивали идти, и я послушался этого нежного убеждения, постепенно понимая, что бреду по улицам давно спящего города от одного редкого фонаря к другому.

Почти сразу мне стало казаться, что я кого-то ищу. Кого-то столь важного, столь необходимого, что было удивительно уже то, как я жил и живу сейчас без него. Улица за улицей я продирался сквозь ливень, промок насквозь, еда успевал убирать с лица влажные пряди, но не находил, не ощущал даже следа. И не представлял, кого именно ищу.

Наконец дорога вывела меня к набережной. Чёрная река – бушующий поток – неслась мимо, глодая каждой волной камень, в который была заключена. Редкие огни тонули в бурных, вспененных каплями ливня водах.

Я присел и зачерпнул чернильной воды, в ладони она превратилась в чистое сияние и тут же сбежала.

Выпрямившись, я огляделся и направился против течения, вслушиваясь во влажное эхо собственных шагов. Неподалёку выгнулся мост, пустынный и не подсвеченный ни одним фонарём. Возможно, я не должен был его заметить, но компас внутри не обманешь, меня тянуло туда, как магнитом.

***

По пропитавшимся влагой доскам моста прыгали капли, дробно стучали, наигрывая странный тревожащий ритм. Я совершенно точно понял, что стоит пройти эти несколько метров, и откроется новая дверь, унося меня куда-то ещё.

И именно поэтому замер на середине, глядя на реку. Мне хотелось вместить в себя ещё немного дождя, замешанного на тягучем ожидании, на нетерпеливом поиске. Ливня, который шептал, и толкал в спину, и целовал щёки, убеждая идти, бежать, мчаться.

Ливня, уверявшего, что кто-то меня ждёт.

Город на обоих берегах устилала тьма. Редкие искры фонарей совсем погасли, влажная мгла шуршала и шумела, укачивала в руках. И я всё же двинулся вперёд, повинуясь её убеждению, её настойчивости.

Как будто меня действительно ждали.

***

Из мира в мир меня встречали осень, дождь, ожидание. Я переходил из одного в другой, почти не задерживаясь хоть где-то. Искал ли я на самом деле? Нет, совсем нет, только позволял дороге играть со мной.

И наконец вышагнул на крыльцо собственного дома. Компас внутри успокоился, но кто ждал меня здесь, кроме камина?

Усмехнувшись, я вошёл внутрь и зажёг свет. Электрический, будто неживой, мне не понравился, я тут же щёлкнул выключателем снова и поспешил на кухню доставать свечи. Скоро весь мой дом сиял жадными до темноты огоньками, дрожащими и трепещущими. Я словно впустил внутрь звёздное небо, и теперь мог успокоиться и отдохнуть в любимом кресле.

Дождь всё ещё шёл, не грозовой, совершенно обычный. Он уже не манил идти куда-то, только постукивал по подоконникам, шептался с оконными стёклами. И под этот шорох я задался вопросом, нашёл ли то, что требовалось, или же мне предстоит совершить вторую попытку?

Не могло бы быть так, что всё это время я носил ответ ровным счётом внутри себя?

Свечи дрожали, оплывая воском, а я думал, думал, мысли дрожали от нетерпения, скакали, не укладываясь. Мне казалось, я что-то упускаю. Важное ли?

Снова захотелось чашку чая, а может, горячего шоколада или всё-таки кофе? Я не мог договориться сам с собой и, добравшись до кухни, замер в нерешительности, вероятно, впервые не понимая, что именно мне требуется.

В тот миг, когда я вытащил банку с кофе, когда поставил турку, собираясь отсчитать ложки и залить молотый кофе водой, дождь прекратился, шёпот утих.

На кухне кроме меня кто-то был.

Ты.

========== 164. Песочные часы ==========

День был насквозь пропитан сыростью. В нём как будто перестало существовать время, замерло на абстрактных шести вечера, несмотря на то, что все часы убеждали, что ещё нет и полудня. Деревья полоскали кроны в белоснежном саване небес. Я оставался в собственном доме, не пересекая границы иных миров, но чудилось, точно дом сам увяз в другой реальности, переместившись туда без моего согласия, без моего ведома.

Мысли ворочались вяло, но не потому, что я проводил время бездумно. Вместо мыслей, вместо слов сквозь меня текли красочные образы, орнаменты, переплетение цветов.

И словно в противовес этому с небес изливался белый свет. Он лился и лился, захватывая и вытесняя тёплые тона, поглощая их, превращая лишь в тени. Такого света можно было даже испугаться, если вообще стоит бояться света.

Вчера что-то произошло, но я не помнил, что именно. Возможно, всё моё восприятие было лишь навеянной ветром иллюзией.

***

Немногим позже я вышел в сад. Небо по-прежнему было белым-белым, и всё никак не ощущалось изменений во времени. Деревья качали ветвями, но более ничего не двигалось. И тогда у меня появилось подозрение, что время действительно стоит – замерло в городе, а дом мой был единственным местом, где ещё могли шуршать стрелками часы.

Я перемахнул ограждение сада и двинулся по улице, почти не удивляясь тому, что на пути не встречаю прохожих. Ни людей, ни кошек, ни собак, ни птиц. Впору было усомниться в том, что город настоящий, что стены его тверды, а не растают туманом.

Впереди уже маячил парк, в котором в течение дня никогда не было пустых скамеек, но в белом свете, обнажающем всё вокруг, высветляющем до серого листву, и на аллеях не нашлось ни одного посетителя.

Вот тогда я убедился, что со временем действительно что-то не так, что-то случилось с реальностью. И с моей памятью, потому что я забыл, каким выдался вчерашний вечер.

***

Остановившись у фонтана – вода в нём зависла в воздухе причудливым каскадом – я попытался представить, кто или что может так сыграть с временным потоком. На ум приходило лишь два имени, но обладатель одного вряд ли смог удерживать время в плену так долго. Да и играл он обычно иначе, сплетая кольца и косы, но не заставляя мгновение замереть.

Неужели по моему городу прошёлся… Прикрыв глаза, я повторил его имя про себя. Он не мог не услышать, потому что слышал всё и всегда.

Когда же я снова посмотрел перед собой, он сидел на каменном бортике фонтана.

***

– Оно не стоит, – прозвучал его голос, больше похожий на шелест листвы. Или, скорее, на шуршание песчинок, что бесконечно плещутся в стеклянной колбе песочных часов. Да-да, тех самых, что он держит в руке. Песок в них движется, пересыпается, но в одной колбе не убывает, а во второй никак не растёт золотистая кучка.

– А что с ним? – я взглянул на небо, по-прежнему белое. Интересно, мог ли я сейчас думать о себе, что я смотрел на небосвод какое-то время, когда временной поток почти не двигался.

– Едва не движется вспять, – ответил он всё же.

– Зачем? – удивился я, потерев внезапно занывший висок.

– Но ты ведь сам позвал меня сыграть, – он улыбался, и я понял, что это ложь, точнее, хитрость. Он знал, что я не помню обстоятельств, или я сам выдал себя вопросом, неважно, и теперь он хитрил, прощупывая глубины моего беспамятства.

– Не в моих правилах разыгрывать партии с тобой, – приблизившись, я протянул руку. Он отдал мне песочные часы и, поднеся их к глазам, я увидел, что время этой реальности, моей реальности, недвижимо. Песок чуть искрился.

– Не будь занудой, как твой отец, – как это забавно прозвучало. Мы улыбнулись оба.

– Так зачем же ты пришёл сюда? Тебе не нужны двери, нет ничего, что ты не мог взять бы сам. Неужели решил посмотреть на меня? – это тоже была шутка для двоих.

– Оставь это, я не хочу отвечать, – отмахнулся он. – В любом случае, я уже получил то, что мне нужно.

– Уже, – я не спрашивал, хоть в моей интонации скользнула неуверенность. Ему не нужно было приходить или ждать. Временной поток для него не был таким же, как для всех остальных.

– Иногда приятно сыграть по чужим правилам.

Я моргнул, и всё пришло в движение. У вновь забившего фонтана я стоял один, но в парке царила привычная суета, а небо снова стало ярко-синим, птицы вспарывали его острыми крыльями.

Он, конечно же, исчез, и в то же время он остался рядом, как и всегда. Но быть видимым, пока весь мир продолжает слушаться линейности, он не хотел. Я опасался утверждать, что не мог, потому что рамки его возможностей были мне неизвестны.

***

Часы, в которых быстро струились сияющие песчинки, я оставил на каминной полке. Они наполнялись и переворачивались сами, и движение их было вечным и неизменным. Весь мир мог бы рухнуть, но они всё так же отсчитывали бы бесконечные минуты до его нового рождения.

Не всё и не всегда может быть понятно. Что он хотел сказать мне, зачем приходил – это всё были вопросы риторические, ответа они ничуть не имели. Я же радовался уже тому, что время потекло по-прежнему, что больше нет никакого слишком белого света, а город живёт и движется.

И всё же… Что я мог забыть?

***

Прошло не меньше недели, когда в одном из миров, очень ярком, очень дождливом и очень осеннем сразу мне встретился брат.

– Слышал, недавно у тебя был интересный гость, – сказал он, выхватывая меня из толпы за локоть.

Мы стояли в центре города, но ровным счётом никто не обращал на нас внимания. Дождь похлопывал по плечам и целовал в лицо, а брат, одетый в светлый, даже слишком белый для такого места плащ, насмешливо улыбался.

– Я так и не знаю, зачем он приходил, – отозвался я, став к нему ближе.

– Тебе же принесли подарок, – брат оглянулся на толпу, и тут же мы с ним оказались на скальном выступе, под нами же пролегла туманная пропасть. Дождь не перестал, но миры сменились так быстро, что у меня закружилась голова.

– Но зачем он мне?

– Иногда подарок – это только подарок, – брат усмехнулся.

– Не то, во что я готов поверить, – я подавил вздох. Отчаянно захотелось спать.

– Отдохни, – кивнул брат.

И в тот же миг я лежал в своей постели. Возражать мне не хотелось.

***

Песочные часы пропали с камина сами собой. День снова был странным, слишком светлым, слишком пронзительным, словно кто-то вырезал его из реальности. Остались вопросы, к которым я не мог подобрать ответ. Никто не спешил помочь мне с ними.

Впрочем, вероятно, это и к лучшему.

========== 165. Часовщик ==========

Утром, едва я заварил свежий чай, кто-то ко мне постучал. Гостей я не ждал, но очень многие приходили без предупреждения, так что я ничуть не удивился. Оставив чайник остывать на плите, я прошёл к дверям и повернул ключ. И мгновенно узнал этого немного нескладного, высокого и худого человека. Это он продал мне часы-сову, те самые, что и сейчас болтались у меня на шее.

– Доброе утро, – улыбнулся лукаво Часовщик. – Моя лавка снова в вашем городе, и я собираю долги.

– Какую же плату я должен внести за своё приобретение?

Я пропустил его в холл, и он небрежно бросил на вешалку у двери потрёпанный плащ, надо сказать, совершенно ненужный в такое солнечное и жаркое утро, как сегодня.

– Для начала стоит выпить чашечку чаю, разве нет? – он втянул носом воздух. – Сдаётся мне, вы готовите какой-то особенно вкусный.

– Не скрою, он и правда особенный, – улыбнулся я. – Его подарил мне Чефировый кот.

– О, тот самый, – с видом знатока кивнул Часовщик. – Прекрасно приходить вовремя, не так ли?

Мы улыбнулись друг другу.

***

Расположившись в гостиной и разлив чай, мы некоторое время молчали. Я исподтишка рассматривал гостя, а он – мою гостиную. Взгляд его плавно скользил по книжным полкам, картинам, по каминной полке, нигде не задерживаясь, и в то же время было кристально ясно – Часовщик замечает всё, от него ничего не укрылось.

– Этот город нравится мне больше прочих, – заговорил он, точно на самом деле рассматривал именно городской пейзаж, а не изучал мой дом. – Здесь волшебство и реальность сосуществуют, хотя, казалось бы, сам мир вовсе не предрасположен к какой-либо магии. В таких местах очень хорошо идёт торговля. Можно получить удивительные вещи…

– Вы что-то скупаете? – уточнил я.

– Нет, но специфика моей работы в том, что я не принимаю в плату никаких денег никакого мира.

– Бартер? – я усмехнулся. – Что ж, это удобно.

– Да, нечто вроде, – тут он поднялся и подошёл к камину. – Вижу у вас любопытный образец… Как раз по моему профилю.

Я и без того понял, что именно могу предложить Часовщику. Что на самом деле не должно было храниться именно у меня. Возможно, эти часы тоже должны были обрести хозяина, или, по крайней мере, они точно чувствовали бы себя лучше среди таких же интересных часов и часиков.

– Да, как раз хотел уточнить, не хватит ли такого обмена в уплату моего долга? – раскрыл я Часовщику свои мысли.

– Этого даже слишком много, – чуть вздохнул он, но всё же взял их в руки. Песчинки подсветили тонкие чуткие пальцы. – Очень много.

– Однако я думаю, что им полагается находиться в таком месте, как ваш магазинчик, – теперь и я поднялся.

Он обернулся ко мне, не выпуская часы из рук. Глаза его внезапно изменили цвет, теперь радужка одного отливала зелёным, а второго жёлтым. Даже зрачок, казалось бы, вполне человеческий раньше, стал вертикальным, как у кошек.

– Это чересчур, я не могу такое принять, – прошептал он.

– Но мне оставили их для того, чтобы я передал их дальше, – пришлось пожать плечами. – Что же тогда я могу вам дать?

– Даже прикосновения к ним вполне достаточно, – он прикрыл глаза. – Это же… Вы же понимаете, точно понимаете, не можете не понимать, что они на самом деле такое, кто сотворил их!

– Это он их и оставил, – тут уж мне пришлось усмехнуться. Что поделать, я слишком часто и много соприкасался с таким сущностями, которые других повергали в совершеннейший шок или же заставляли впадать в благоговение.

– Странник, – выдохнул Часовщик. – Если я заберу их, то мой магазинчик всегда откроет тебе двери.

– Как будто раньше я там был незваным гостем, – я наконец стал серьёзным. – Они должны быть там, с остальными. Я уверен, среди тех найдётся им компания.

– Да… Безусловно, – он выудил прямо из воздуха футляр и бережно уложил туа песочные часы. – Простите.

Мы вернулись к столу и дальше разговаривали уже как старые приятели, ничего не стесняясь. Потом Часовщик ушёл, а утро перетекло в день.

***

В мире сновидений я оказался неделей позже. Мне не повело, вокруг разыгрывался сущий кошмар, а двери, которая вывела бы меня прочь, никак не находилось. Проснуться тоже нисколько не получалось и я блуждал по узким улицам чёрного города, ожидая, что вот-вот местная тьма настигнет меня и, может быть, когда я буду ею сожран, то открою глаза в собственной постели.

Клыки хищного мрака щёлкали уже очень близко, я чувствовал его жаркое дыхание, когда вдруг в одной из глухих стен образовался прямоугольник. Он всё рос, заполняясь изнутри приятным золотистым свечением, вот уже превратился в дверной проём, а рядом с ним нарисовались два больших витринных окна.

Тут же я узнал магазинчик и, вскочив на едва заметный выступ крыльца, рванул дверь на себя, влетая в лучащийся теплотой зал, в звенящее тысячами часовых голосов пространство.

– Странник! – обрадовался мне Часовщик, выходя из-за ближайшего стеллажа.

– Добрый вечер, – кивнул я и оглянулся на дверь. Но ни за её стеклянной плотью, ни за витринами не виделся мне больше чёрный город. Родные улицы, освещённые мягким закатным солнцем, ждали меня.

– Именно это я имел в виду, – продолжал часовщик, точно не было никакой недели с нашего расставания.

– Теперь я понимаю до конца, – я накрыл ладонью сову на груди. – Благодарю, это было необходимо.

– Иначе мой магазинчик не отозвался бы, – Часовщик оглядел помещение. – Хотите посмотреть необычные товары?

Мне стало любопытно, и я только кивнул в ответ.

***

Домой я вернулся к полуночи, вдоволь нагулявшись между полками, наполненными столь диковинными часами, что и рассказать о них было бы почти невозможно. Нашлись там и те самые, что недолго простояли на моей каминной полке. Песок в них светился будто бы даже ярче, а стекло искрилось радужным бликом.

– Да, тут им определённо нравится, – заметил мой удивлённый взгляд Часовщик. – Определённо пришлось по вкусу.

– В этом я ни капли не сомневался, – мне хотелось добавить и что-то ещё, но Часовщик прижал палец к губам, и мы двинулись дальше, прислушиваясь к тишине, порождаемой бесконечным тиканьем.

Даже вспоминать об этом было приятно.

***

История началась с чая, чаем она и закончилась. Я снова видел в гостиной, и в чашке танцевал блик камина, вот только никто пока не стучал в двери. Темнота плыла за окнами тихая и полная звёзд.

Вытащив свою часовую сову, я рассматривал её, положив на ладонь. Впервые меня посетила мысль, откуда же всё-таки Часовщик её взял. Собрал ли он такие часики сам – я видел его работы, они были прекрасны, а может, кто-то отдал сову взамен чего-то другого?

Эти вопросы пробуждали моё воображение, нашёптывали истории, и вскоре я поднялся в кабинет, понимая, что никто больше не постучит ко мне этой ночью. Было самое время писать новые сказки.

========== 166. Поезд и связка ключей ==========

Я проснулся и некоторое время не мог понять, где на самом деле оказался. Мерный шум движения накатывал волной, койка была узкой, и только через томительно долгое мгновение я узнал наконец, что это поезд. В купе я был один, окна едва прикрывали коротенькие голубые занавески, а за ними неслись, смазываясь в полосы не деревья даже, а целые вселенные.

Поезд, мчавшийся через миры.

Ничего необычного – для странника, конечно, – в нём не было. Каждый путешественник хотя бы однажды входил в купе или плацкарт, запрыгивал в открытую дверь пустого товарного вагона. Но обычно требовалось всё-таки выбрать этот путь, а я попал сюда будто бы совершенно случайно из собственной постели.

Потянувшись, я поднялся, приноравливаясь к покачиванию, и открыл дверь, выглянув в коридорчик. Никого. Каждое путешествие этим поездом оказывалось в чём-то непохожим на предыдущие. То в вагонах можно было встретить старых приятелей, то в них не находилось ни единой души, то царил свет, то возникала тьма. И на этот раз я, похоже, столкнулся с одиночеством.

У меня не было при себе никаких вещей, потому я оставил купе и двинулся к тамбуру, надеясь найти проводника, если таковой вообще тут существовал, либо выбраться к переходу между вагонами. Поезд нигде не останавливался, так что мне предстояло прыгнуть из него на ходу, едва я замечу тот мир, что понравится мне больше других.

Дверь в купе проводников оставалась приоткрытой, то чуть отъезжала, то почти захлопывалась, и сквозь узкую щель пробивался мерцающий свет. Я прошёл дальше, и вдруг всё пространство захватил высокий звук, стон металла – состав останавливался.

Когда я замер в тамбуре, вагоны уже едва двигались, а потом поезд вздрогнул и встал окончательно, точно врос в рельсы, по которым бежал. Дверь на перрон открылась сама собой.

***

Город, как вуалью, был затянут туманом. Всё дышало осенью, сыростью, очертания зданий расплывались, походили на тёмные пятна, оставшиеся на влажной акварельной бумаге после прикосновения кистью. Вокзал – ближайшее ко мне здание, подмигивало озарёнными тёплым светом окнами, но вот надпись, подсказавшую бы, куда я приехал, тоже съел туман.

Едва я отступил от состава на пару шагов, как тот сорвался с меcта с протяжным гудком, так быстро, точно ему и не нужно было разгоняться. Мимо пролетели тёмные вагоны и тут же потерялись, растворились во мгле. Только звук затихал вдали.

Пожав плечами, я решил, что будет интересно войти в вокзал и наконец-то осмотреться.

***

Внутри обширный холл больше напоминал зал храма. Сходство усиливалось из-за поднимавшегося вверх купола, поддерживаемого колоннами и украшенного лепниной и росписью. Рассматривая её, я так сильно запрокинул голову, что вскоре почувствовал головокружение. Тогда только пришлось отвлечься.

Кроме меня в вокзале никого не было. Да и он, честно говоря, напоминал мне сновидение, будто вот-вот потечёт или изменит форму. Находиться тут было одновременно и очень любопытно, и почти тревожно.

Я миновал кассы, где не нашлось очередей и билетов, прошёл мимо скамеек, где могли бы ждать встречающие или уезжающие прочь, а затем добрался до дверей, выпускающих в город.

Но едва я распахнул их, в глаза ударил солнечный свет.

***

Ни тумана, ни города. Из вокзальных дверей я вышел в новый мир, солнечный и цветущий, наполненный летним жаром и ароматом цветов. Здесь я стоял на тропе, и где-то внизу – мне не было видно, я только слышал – нёсся поезд, подавая гудки, звеня по рельсам стальными колёсами.

Едва звук затих вдали, я начал спускаться с холма, рассудив, что раз уж оттуда ничего не рассмотреть, то не стоит там и оставаться. Впервые за всё время в груди тягучим гулом отозвался внутренний компас. Дверь, на которую он указал мне, находилась совсем рядом, у железнодорожной насыпи. Я видел внутренним взором, как она рисуется в воздухе, ожидая меня.

Нужно было поспешить.

Пробираясь между кустов лещины и боярышника, среди дрока и барбариса, я так сосредоточился, что перестал улавливать и красоту мира вокруг, и его певучесть. Но вскоре заросли уступили, отпуская меня на открытое пространство. Здесь, скрываясь среди высокой травы, бежали рельсы.

Я непременно дождался бы поезда, если бы не попал в этот мир именно так. Теперь же нужно было выйти иным способом. Дверь, правда, не заставила себя чересчур долго ждать, открылась сияющим проёмом.

***

И снова я оказался вовсе не дома. Этот мир тонул в закатных красках, и воздух был пронзительно холодный, я даже поёжился. Золотисто-алое небо обещало мне осень, хоть деревья вокруг ещё не начали терять листву. Я двинулся по тропе, но эти места больше напоминали парк, деревья не цепляли ветками, кустарник хоть и не был подстрижен, но рос подчёркнуто ровно и не стремился перегородить дорогу.

Тропа плавно уходила под уклон и обегала небольшой холм. Повернув, я увидел здание, напоминающее замок – очень отдалённо. На высоком крыльце стояла девушка.

– А, странник, вот и ты, – улыбнулась она, едва увидев меня. – Наконец-то!

– Так это к тебе пришлось проникать через несколько миров? – я усмехнулся. – Зачем?

– Кое-кто, кого ты, несомненно, знаешь, прислал для тебя связку ключей, – она выудила их из кармана и направилась ко мне, зачем-то подняв их высоко, словно колокольчик. Ключи мелодично позвякивали.

Я не стал задавать ни одного из тех вопросов, что пришли мне на ум, все они были слишком глупыми. Она, видимо, прочла по глазам и только рассмеялась.

– У него были причины, поверь.

У него всегда находились причины для каждой головоломки, которую он мне подбрасывал. Я взял связку, она показалась слишком тяжёлой.

– Твой поезд будет через десять минут, – она обернулась к зданию. – Отыщешь перрон?

Но я знал, что это тоже уловка. Мой внутренний компас убеждал – дверь откроется прямо тут, не нужно ничего искать.

– Да, – принял я игру. И остался на месте.

– Хороший ход, – одобрила она, точно видела всю цепь моих рассуждений. – Все сказки будут ждать тебя потом, к каждому ключу по одной.

И шагнула вперёд, растворившись в воздухе. Тут же появилась и моя дверь.

***

Теперь уж я оказался в своём мире, но среди холмов. За грядой прогудел и пронёсся неизвестно куда поезд, снова всё стихло, только сверчки распелись, раззвенелись в высокой траве.

Знакомая и любимая трава увела под кроны лип и дубов, всё тут окутывал сладкий аромат – липы цвели. Я не отказал себе в маленькой паузе, посидел среди корней, вдыхая целительный и прекрасный аромат.

В груди сердце билось так, словно пыталось повторить перестук колёс.

***

Уже за вечерним чаем я начал рассматривать ключи, что достались мне так странно. Они, конечно, были очень разнообразными, как это обычно и случалось, но все оказались серебряными – новыми и потускневшими, чернёными или украшенными камешками. Очень красивые, изящные, они явно некогда вышли из рук одного и того же мастера.

Уж не его ли мне нужно было найти? Не он ли будет рассказывать мне сказки?..

Я оставил связку на каминной полке, вот только не мог оставить там же задрожавший в предвкушении внутренний компас. Было ясно, что поспать не удастся, что скоро меня поглотит зов, я помчусь в иные реальности, чтобы разгадать предложенную загадку.

И как же это было замечательно.

Улыбнувшись, я поймал на ладонь одну из крохотных сфер, что сегодня клубились по комнате, как мыльные пузыри. Внутри неё мчался по сияющим рельсам маленький поезд.

========== 167. Гости ==========

Дверь впустила меня в сумрачный коридор старого замка, где гуляли сквозняки, а на стенах виднелись следы сажи от факелов. Плиты пола были так густо покрыты пылью, что шаги отдавались глухо, а эхо задыхалось и таяло буквально мгновением позже.

С одной стороны коридора шёл ряд узких окон, больше напоминавших бойницы, этот замок явно строился не для того, чтобы служить для увеселений. Я почти ожидал встретить доспехи или оружие, забытое временем, проржавевшее в каменных стенах, но пока ничего не попадалось.

Коридор привёл меня к лестнице, и на третьей ступеньке от пола я нашёл карту Таро. Удивительным было даже не то, что это оказалось именно Таро, а то, что она лежала поверх слоя пыли, непотревоженного более ничем, и сама была столь чистой, столь яркой, точно её только что бережно опустили в это самое место. Вот только тот, кто это сделал, наверняка летал по воздуху, потому что никаких иных следов не оставил.

Я поднял карту и перевернул лицом к себе. Старший Аркан, Луна.

Путь между холмами, залитыми мертвенно-белым светом. Путь между собственных страхов к их преодолению.

Я не боялся идти этим путём. В общем-то, я не боялся никаких дорог вовсе.

***

Уже на третьей площадке лестницы я остановился, снова обнаружив присутствие неведомого загадывающего. На этот раз на ступеньке лежала четвёрка мечей. Я подхватил и её, сразу же задумавшись, не придётся ли собрать всю колоду. И если так, то имеется ли особый смысл в том, в каком порядке будут разложены карты.

И что конкретно сейчас значит эта четвёрка мечей? Сокрылось ли в ней предупреждение, что момент покоя и тяжёлой тишины этого места скоро сменится чем-то другим, потому стоит накапливать силы? Но я, конечно, пошёл вперёд, мне было любопытно знать, выйду ли я на башню, или лестница – такая широкая – приведёт меня куда-то ещё.

Однако мне не довелось узнать, куда же она приводила, если пройти её до конца. Очередной пролёт почти полностью обвалился, и мне пришлось войти в новый коридор. Здесь света было несоизмеримо больше – часть стены тоже обрушилась, да и окна оказались шире. Я наконец-то получил возможность посмотреть на мир вне замка. Там царила поздняя осень, стылый ветер танцевал, взметая пыль с плит пола, приносил листву и разбрасывал её по углам. Мрачное небо повисло так низко, что я даже не смог угадать, вечереет ли? Вероятно, день только начинался, но может быть, и почти заканчивался. Далеко-далеко расстилались поля, перемежаемые небольшими рощицами, местность была холмистой, но не слишком. Дорога, ведущая к замку, временами совсем исчезала, наверняка сильно заросла травой.

Отвернувшись от провала, я тут же заметил третью карту. На этот раз снова попался Старший Аркан, Умеренность. Причудливый рисунок с чашами на карте заворожил меня, я едва сумел оторвать взгляд от него. Что же такое пыталась сказать мне карта?

Коридор повёл меня дальше, и скоро нашлась ещё одна лестница. Я был абсолютно уверен в том, что мне следует подняться как можно выше. Будто именно там ожидало что-то важное. Кто знает, где я должен был встретить того, кому стоило передать связку ключей.

***

Новая карта, на этот раз пентакли, туз, нашлась на каменном парапете. Я поднялся на последнюю площадку, и арка выхода пригласила меня дальше. Как оказалось в совершенно круглый зал, где ничего не было кроме алтарного камня. Некогда над этим залом поднимался красивейший купол, ныне он зиял огромной дырой, в которую заглядывало хмурое осеннее небо. Остатки росписей почти сдались напору ветров и дождей, алтарь усыпали листья.

Я приблизился и смахнул их, обнажая серую с вкраплениями золотистых блёсток плоть камня. Среди тихо шуршащей листвы проскользнула ещё одна карта, снова Старшего Аркана, это было Солнце. Я выложил рядом Солнце и Луну, положил и пентакли, и мечи, но собрать предсказание, если это было оно, вместе не смог.

В то же время внутри меня нарастало напряжение, я уже точно знал, что скоро покину это место. Скоро ветер раскроет створки дверей, и мне придётся уйти.

Как же тогда колода, кто же её соберёт?

Снова сложив карты вместе, я погладил алтарный камень, словно он был живым и мог ответить на эту ласку. Печально порой было видеть такие места заброшенными. Кто-то верил в них, кто-то носил им жертвы, кто-то соприкасался с дивными силами, и вот всё схлынуло, оставив только прохладу каменного остова.

Это грустно.

Но я не мог задержаться дольше, потому покинул зал. Новый коридор увлёк меня мимо узких бойниц и подтолкнул к лестнице, которая уводила вниз. Спускаясь, я всё надеялся найти ещё одну карту, но удача отвернулась от меня. Когда же я оказался в холле – очень пустынном и очень большом, то почувствовал, что кроме меня здесь кто-то есть.