Текст книги "365 сказок (СИ)"

Автор книги: RavenTores

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 59 страниц)

Страшно мне не было. Было противно.

Мне здесь не нравилось.

– Терпи! – требовательный шёпот не дал мне соскользнуть в темноту.

А скоро засиял свет, такой яркий, что даже чёрная муть отступила.

Он толкнул меня в спину, точно желал снять со своей руки, на которую я был насажен, как на копьё. Я упал на колени, отмечая, что из меня больше не льётся кровь, и понял, что стою перед собственным камином.

Его босые ступни были запятнаны моей кровью, он стоял рядом.

– Теперь тебе не стоит несколько недель носиться по мирам, – он присел рядом. – Дай…

Меня мутило от слабости, звуки слышались, как сквозь вату, а зрение не желало приходить в норму, но его горячие ладони прошлись по краям раны, и вскоре я почувствовал себя лучше.

Всё было в крови, но рана затянулась.

– Пришлось принести тебя в жертву, – сообщил он, оттаскивая меня в ванну.

– Я понял, – мне нужно было хоть что-то сказать, хотя это оказалось непросто. – Не страшно…

– И не первый раз, – засмеялся он. – Но ведь это было красиво?

– Не успел оценить.

– Не будь букой. Сделаю чай, – и он исчез, оставив меня отмываться и менять одежду.

Чай мы пили в молчании. Перед моими глазами всё ещё стоял стремительно стареющий город, прорастающий лес, ветер, смешанный с песком. Мир, что едва не съел меня.

– Перестань думать об этом, – сказал он, поднимаясь с места. – Такое случается.

– Но не у всех есть ты?

– У тебя меня тоже нет.

– В каком-то смысле.

– В любом, – он хмыкнул. – Я только проходил рядом.

– И принёс меня в жертву.

– Не без того.

– Как прежде отобрал голос.

На это он дёрнулся и сощурился, глядя на меня подчёркнуто внимательно.

– Ну да, это тоже был я.

Спрашивать, зачем он сделал это, я не стал.

Он ушёл, не прощаясь. Город внутри моих воспоминаний снова превратился в руины.

========== 075. Заблудшая темнота ==========

Призрачным зверем за мной опять гналась темнота. Почти нагоняя, она дышала мне в спину пахнущим сталью жаром, в витринах, мимо которых я пробегал, мельком отражались пустые её глазницы: чёрные, точно провалы, омуты-воронки.

Эта тьма, мрак и морок была – были? – слишком жива, слишком голодна, и я не мог понять только, где она встала на мой след и почему так настойчиво жаждет поглотить именно меня. Остался в прошлом, остался в другой реальности сошедший с ума поезд, но то, что его наполняло, сумело перебраться в иные миры, и мы снова столкнулись. Я не верил в такие случайности: она шла именно за мной.

Едва не поскользнувшись – здесь стоял ноябрь, лужицы сковало первым ледком – я повернул за угол и пробежал через освещённое фонарём пространство к дальней стене. Там висела пожарная лестница, и я вскарабкался по ступенькам, а на крыше, куда она привела, оглянулся назад.

Темнота неспешно вывернула из-за угла, лампочка в фонаре взорвалась, хлопок отдался эхом, заметавшимся между стенами лишённых окон домов.

Было не трудно заметить, что ползущий по улице мрак точно знал, где я нахожусь, но чтобы подняться ко мне, ему приходилось заполнять собой пустое пространство. Было нечто завораживающее в том, как клубящаяся туманом тьма заволакивает улицу.

Я осмотрел крышу и побежал к противоположному краю, а там прыгнул на соседнюю. Снова нашлась пожарная лестница, и через несколько минут я был уже в другом квартале, стараясь отдышаться. Сердце стучало как ненормальное.

Я искал дверь, но в этом странном городе их тоже не было. Здания – только стены. Коробки, в которые нельзя было войти, из которых нельзя было выйти. Наверняка это был чей-то странный, а может, и страшный сон, который вышел из-под контроля и ожил, но остался недоработкой, заплатой на ткани веера миров. Так или иначе, здесь должен существовать выход, пусть только один.

Снова пришлось бежать. Между стенами домов неожиданно блеснула река, и я кинулся к ней. На набережной, конечно, никого и ничего не оказалось, только горели фонари. Впрочем, толку от них было немного, ведь тьма, не торопясь ползшая за мной, взрывала их с лёгкостью, даже не замирая. Этот свет её ничуть не пугал.

Неподалёку был пешеходный мост. Русло реки здесь было не слишком широким, и арка моста выгибалась кошачьей спиной, мутным пятном отражаясь в неспокойной воде. Добежав до перил, я только на одно мгновение замер – тьма выползла из проулка – и помчался на другой берег. Было даже интересно, переберётся ли она за мной. Как-то само собой получалось, что во многих мирах абсолютная тьма, неистовое зло пасовали перед текущей водой, не переходили мосты, не пересекали потоки.

Правда сейчас мне не верилось, что это поможет. Да что там, я знал, что точно нет, но пробовал и такой способ сбежать.

Где был выход, я не мог и представить. Здешняя реальность казалась запутанной, изломанной и недородившейся, отчего отыскать единственную дверь было затруднительно.

В следующий раз я посмотрел назад с очередной крыши. Клубы темноты пересекли мост, другого берега было не видно, словно он стал сплошным чернильным пятном, несколько улиц у реки уже заполнилось тем же чёрным туманом. Она надвигалась и становилась быстрее, она настигала.

Тогда я уселся на крыше и решил её подождать. Не было смысла ни в бегстве, ни в поиске. Эта задача должна разрешаться как-то ещё. Я просто не нашёл пока ни одного ответа.

Надо мной раскинулось тёмное, но синее небо, поблёскивали редкие звёзды. В тишине где-то далеко-далеко слышался даже шёпот реки. И, наверное, эта ночь была бы замечательной, если бы только неимевшее формы чудовище не подбиралось ко мне с такой откровенностью.

Скоро стало жарче, скоро поднялся ветер, и он дышал сталью, раскалённым металлом и пах так же.

Мой нож ничего не значил, у меня не было оружия против тьмы. И я ждал её на крыше, теперь преисполненный любопытства. Может, было слишком самонадеянно, но во мне жила уверенность, что сегодня – не день моей смерти, не в этом мире, не здесь, не сейчас.

Когда темнота вползла на крышу, я продолжал сидеть. В считанные минуты она окружила меня и закрыла даже небо, превратив и его во мрак. Возможно, она заняла уже весь этот мирок, заклубила, не желая больше впускать в него какой бы то ни было свет.

Она настороженно дышала мне в лицо жаром, и было в этом что-то от непонимания. Будто в воздухе сам собой повис вопрос: «Ты бежал, отчего теперь не спасаешься?»

Чёрные – ещё чернее, чем всё остальное – провалы глаз оказались напротив моего лица. Она рассматривала меня, примерялась пастью.

Я протянул руку.

Пальцы обнял жаркий и вязкий туман, кончики тут же потемнели, но я не отдёрнул ладонь. Тьма чуть отступила, а потом снова подалась вперёд, стало трудно дышать.

– Так ты зверь, – сказал я ей. – Ты действительно зверь.

Странно, откуда во мне взялось это осознание, но я рывком поднялся и нащупал загривок озадаченного мрака, вцепился в холку, как если бы это был шкодливый котёнок, которого требовалось отнести прочь, или глупый щенок, забывший о послушании.

Тьма взвыла, хотя прежде мне казалось, что у неё не было голоса. Тьма упёрлась лапами – и я их тоже увидел, увидел всё её истинное тело, не такое большое, если уж на то пошло.

– Сидеть, – рявкнул я, точно это была большая и немного туповатая собака.

Темнота боролась со мной, упрямо рычала, но отвела взгляд, а миг спустя и села, тяжело опустившись на лапы.

Раньше я спросил бы, что ей понадобилось от меня, теперь же смотрел на большое животное, сотканное из темноты, схожее сразу и с котом, и с собакой. Наверное, мне было ясно, зачем оно шло следом.

Сквозь клубы тёмного тумана проступили очертания города, показалась река, кое-где даже вспыхнули фонари. Вернулось небо и звёзды. Я заметил даже, что на части зданий прорисовались окна и двери. Мир прояснился и… начал досоздавать себя. Тьма следила за мной с ревнивой настороженностью.

Кажется, я знал, кто её хозяин.

Я спустился с крыши, она прыгнула за мной и пошла рядом, на расстоянии руки. Квартал за кварталом, я искал нужную дверь, и мой компас снова пел мне, настойчиво уводя прочь.

Так мы шагнули в парк, прошли аллеями к крупному камню. Тьма села на него, и тут же напротив раскрылся выход, сияющий мягким звёздным светом.

– Пошли, – кивнул я, не желая оставлять её здесь одну. Отбившаяся от стаи, она не представляла особой опасности, но всё же не несла ничего хорошего.

Темнота фыркнула, но неожиданно послушалась, и мы шагнули через порог в мир, наполненный призрачным светом. Тут тоже стояла ночь, а прямо перед нами лежали ступени высокого крыльца. Двери в большой дом оставались открыты.

– Надо же, кого ты привёл, – голос прозвучал словно бы отовсюду.

– Щенок отбился от остальных, – ответил я, раз уж мы пренебрегли приличиями.

Тьма прижала уши и, взвизгнув, пронеслась за дом. Узнала? Пошла повиниться перед хозяином?

– Она случайно увязалась за тобой, – счёл нужным пояснить он, так и не показавшись.

– Случайностей нет.

– Прими за метафору?.. – прозвенел смех.

Развернувшись, я снова прошёл в ещё незакрытую дверь. В новый мир, и на этот раз солнечный.

Теперь тьма больше не бежала за мной.

========== 076. Дверь ==========

Стоять на мосту было холодно, но и уходить не хотелось. Внизу бежала река, в тёмных водах кружились и тонули последние льдинки. Я опять опоздал к тому часу, когда она освобождается от оков зимы, и теперь мог созерцать только это неспешное и напоминающее танец кружение потемневшего, отсыревшего льда, который всё дробился и дробился, превращаясь почти в ничто, распадаясь, исчезая в холодной темноте.

Спускался вечер, я кутался в плащ, но это не помогало. С запада на меня безразлично смотрело, отказываясь согревать, угасающее солнце, и даже казалось, что оно уходит навсегда, а не совершает свой извечный путь.

Снова взглянув на реку, я вздохнул, нужно было всё-таки идти. Где-то неподалёку меня звала и ждала дверь, но пока что я никак не мог ухватить, где именно. Мимо промчалась парочка – подростки лет пятнадцати. Они затормозили, решая, направо или налево бежать, а затем выбрали направление и полетели прочь. Подумав, я двинулся в ту же сторону.

Город мрачнел, выползали из закоулков тени, небо стремительно темнело. Я ускорил шаг, будто тьма могла застать меня врасплох, точно она была ливнем. Лишь немногим позже я одёрнул себя, не было смысла так спешить.

За очередным поворотом улочка уткнулась в сквер. Скоро я оказался под сенью высоких деревьев, что ещё спали, почти не чувствуя весны. Впрочем, ветер после заката поднялся совершенно зимний, и я уже несколько раз пожалел, что оделся не так, как следовало бы.

В центре сквера – он оказался небольшим – стояла девушка. Бледная, в белом, издали она напоминала призрака. Когда же я приблизился, всё ещё гадая, жива ли она, или, быть может, всего лишь очень правдоподобная скульптура, она обернулась.

– А вот и ты, – словно бы только меня и ждала.

– Мы ведь не знакомы, – заметил я, не сдержавшись.

– Отнюдь, – глаза её действительно были узнаваемы, но имени я вспомнить не смог, и это даже немного… настораживало.

– В таком случае, я не могу вспомнить.

– Обманываешься, – она, несмотря на холод, несмотря на своё лёгкое платье, села на каменный парапет, окружавший, наверное, фонтан, тоже спящий сегодня.

– Наверное, – я смотрел и смотрел, но ничего не мог понять. Облик её был мне неизвестен, а сердце, между тем, напоминало, что мы знакомы очень близко. – Как так?

– Столько бродишь по мирам, даже забываешь, что в некоторых всё не так, как кажется на первый взгляд, – она засмеялась, прикрыв ладонью губы. – Подумай. Ещё можно.

В сквере стало уже совсем-совсем темно, где-то за его пределами проблёскивали тонущие во тьме искорки фонарей, но тут, под деревьями, в ветвях которых качался ветер, была совершенная темнота.

Я снова одёрнул плащ, мне становилось всё холоднее, и в этом можно было распознать странность. Возможно, я был уже болен, а девушка вообще могла оказаться навязчивым бредом, галлюцинацией, пока я всё ещё стою на мосту через бегущую вдаль чёрную реку.

Реальность дрогнула и пошла рябью, но я не перенёсся за несколько кварталов и определённо не оказался на мосту. А вот моя собеседница теперь шла по парапету, переступая осторожно и балансируя руками. Она была такая неловкая, что возникло ощущение – раньше она почти не ходила. Теперь же каждому удачному шагу она радовалась, будто ребёнок.

А мир вокруг продолжал угрожающе дрожать, это значило только, что мне следовало уйти. Не всякая реальность способна выносить путешественника внутри себя достаточно долго. И я, честно говоря, не желал узнавать, что будет, если она откажется.

Деревья чуть вытянулись к тёмному небу, в них гудел ветер, предвещая что-то совсем уж страшное, в город хотела войти настоящая буря.

Девушка спрыгнула с парапета и глянула на меня, склонив по-птичьи голову.

– Всё становится хуже, – прокомментировала она. – Ночь волнуется.

– Мне пора, – кивнул я.

Но теперь я совсем не чувствовал дверь. И в то же время знал – она не закрылась. Это было необычно, такого я не встречал прежде, потому никак не мог разрешить загадки.

Девушка, казалось, отлично видела моё замешательство, но заговорила спокойно:

– Теперь или… пока ты не можешь уйти.

– Потерял дверь, – я извлёк шаманский нож. – Но это можно исправить…

Она побледнела ещё сильнее, подскочила ко мне и сжала мою ладонь.

– Вот в этом нет необходимости, ты и так перебарщиваешь! Нельзя быть таким беспечным, – на её губах замерли невысказанные фразы, которые я, между тем, почти услышал: если напоить зарождающийся ураган кровью странника, он сможет пройти через миры, он не остановится…

– Но что мне остаётся? – казалось бы, я должен пойти на этот риск. Мысли путались, стало трудно дышать.

Сквер выл уже всем своим существом, ночь захлёбывалась раздражением, ветер пронизывал меня до костей. Как странно, что она, эта девушка в белом, будто и не чувствовала беснующуюся стихию. А ведь даже небо заволокло тучами!

– Думай! – приказала она.

Её пальцы были неожиданно горячими. Удерживая мою руку, она заглядывала прямо мне в глаза, а я удивился только тому, что её радужки оказались светлыми, почти серебристыми, но, скорее, пастельного тона, каким бывает небо вскоре после рассвета. Небо, пока не набравшееся синевы.

– Думай же! – она торопила, но не дрожала.

Мне пришлось отвернуться, оглядеться, принимая тот факт, что вокруг нас закручивался смерч. Так странно! Я точно помнил, отчего это могло произойти, но знание ускользало.

– Думай, – прошептала она очень тихо.

– Мне нужна дверь.

– У тебя есть дверь.

И опять я посмотрел на неё, на глаза, на тонкие губы, на мягкую линию шеи…

– Быть того не может, – возражение исторглось из меня само собой.

– Проверь.

– Дверь – ты?!

Ветер взвыл ещё громче, меня колотила дрожь, никогда прежде мне не было так холодно.

– Я – дверь, – подтвердила она. – Пройди сквозь меня. Скорее!

Времени больше не было, и я… шагнул в неё, на мгновение почувствовав прикосновение горячей кожи и лёгкой ткани платья.

Но это была лишь иллюзия. Меня встретила иная реальность – камин, огонь, тепло. Я стоял посреди своей гостиной.

– Ты должен помнить, что есть миры, в которых всё иначе, чем кажется на первый взгляд… – голос донёсся словно бы изнутри меня.

Шаманский нож выскользнул из разжавшихся пальцев, я опустился на пол, почти не заботясь о том, что так, наверное, делать не следует. Похоже, мной действительно владела болезнь.

– Ты отдал слишком много в последних мирах, – рядом со мной опустилась девушка в белом, глаза её были полны летней синевы. – Но это не страшно. Теперь не страшно…

Голос утонул в вязком тумане, однако я верил ей, знал, что ничего уже не случится. Где-то там, так далеко, что эту реальность и не найти сразу, улеглась буря, пошёл мягкий весенний дождь, окутывая город влажной вуалью, отмывая его, смазывая последние очертания дверного проёма с плоти темноты.

Дверь закрылась.

========== 077. Семечко мира ==========

Туча дышала свежестью, и город, давно уставший от зноя, словно вытянулся, стараясь проткнуть шпилям собора облачное нутро, вспороть его и умыться хранящимся внутри дождём. До заката было ещё немало времени, туча ничуть не мешала солнечному свету, лишь иногда протягивая кудлатые отростки, на некоторое время даря улицам долгожданную тень.

Здесь было лето – сейчас или даже всегда.

Я остановился в переулке неподалёку от площади и прислушался. Люди, утомлённые жаром не меньше зданий, прятались за стенами или же сидели на террасах многочисленных кафешек. Жизнь тут будто бы замерла, а точнее, текла совсем-совсем неспешно, наверняка пробуждаясь только после захода солнца.

Но я не собирался задерживаться так надолго, мне требовалось отыскать нечто, чему я пока не подобрал названия. Зов тащил меня за собой, настойчиво звенел в ушах, и я замер, только чтобы отдышаться.

Ветер пробежал по крышам, он тоже был полон жары, словно вырвался из-за огромной печной заслонки, и ничуть не приносил облегчения. Только изредка легчайший порыв доносил едва ощутимую свежесть от застывшего горной грядой над городом облака. Интересно, разольётся ли оно всё-таки дождём?

Глянув на небо, я продолжил путь.

Поворот, ещё перекрёсток, вот маленькая аллея, усаженная кипарисами, вот скверик с почти пересохшим прудом… Но нет того, что нужно.

Не здесь, не сейчас, не в этих местах, а где-то очень близко.

Нечто, шепчущее: «Узнай меня, узнай, узнай, узнай! Забери меня!»

Облачное щупальце спрятало солнце, загустело, потемнело, и оттого стало легче дышать. Пока светило путалось в мареве, я пробежал сквер насквозь и снова оказался в лабиринте улочек и улиц. Впереди дома расступались, открывая маленькую площадку, ничем не примечательную, больше схожую с пустырём, разве что тут не было сорной травы.

Выйдя туда, я оглядел равнодушные здания с окнами, прикрытыми тяжёлыми веками деревянных ставней, и задумался. Нельзя так просто бегать по городу туда-сюда. Нужно понять, что именно хочет настойчивый голос внутри.

Я мог покинуть этот мир в любой момент – в нём жили и звали сотни дверей. Но то, что я искал, было иным. И его требовалось забрать. Утащить, унести, почти что похитить. Ведь оно этой реальности не принадлежало.

И, наверное, не было живым.

В туче что-то зарокотало, заворчало и грохнуло. Я улыбнулся надвигающейся грозе. Дождю обрадуется и город, но мне отчего-то показалось, что так будет гораздо легче искать. Будто стихия обнажит всё, что нужно, откроет тайны. Я бы поторопил ливень, но в этом мире не имел такой власти.

Выбрав новую улочку, я медленно пошёл по ней. Тут то и дело попадались табачные лавки, чайные, маленькие магазинчики, торгующие свежими овощами и мясом, медальонами и ожерельями, сумками, трубками, деревянными фигурками и прочей чепухой. Всё это было смешано и перемешано, всё это пестрило, но покупатели, видать, сидели дома, и рядом с яркими прилавками никого не оказалось. Торговцы скучали в тени, прятались под крышами и тентами, лениво курили или читали, даже не поглядывая в мою сторону.

Новый громовой раскат и пролетевший по улице стремительный порыв ветра лишь немного оживил их.

– Неужто будет ливень, – выкрикнул, выпустив изо рта сигаретку, хозяин табачной лавчонки. Его голос заметался эхом, прыгая от стены к стене.

– Да, Мик, будет, – визгливо ответила ему торговка яблоками, поправляя внушительную пирамиду из краснобоких плодов. – Тебе, что ль, не видно, какая туча пришла?!

– Дождя уже недели три не было, – заворчал ещё один, то ли часовщик, то ли сапожник, выглянув сквозь небольшое окошечко, над которым давно истёрлась вывеска.

Я свернул за угол, оставив их обсуждать погоду. На этой улочке было просторней и тише, росли деревья, которых я не узнал. У каждого домика за невысокими заборчиками скрывались аккуратные палисадники. Цветы изнемогали от жажды.

Вверху опять загромыхало, и я с удивлением обнаружил новый проход – прямо между домами. Нырнув туда, я вышел во дворик, напротив меня зиял просвет арки.

Среди скамеек, клумбочек и нескольких качелей крылся маленький фонтанчик. Серебристые струйки взмывали вверх и опадали, взмывали и опадали, журчание и свежесть разносились по всему замкнутому с четырёх сторон стенами пространству. Этот фонтанчик манил меня к себе. Пока ещё не начался дождь, я приблизился и умылся, наслаждаясь тем, как с кожи исчезает пыль. И только после заметил, что на дне каменной чаши, куда попадала вода, лежит монетка.

Одна.

Очень странно, если бы этот фонтан был из тех, куда любят бросать монеты, то у этой оказалось бы немало братьев и сестёр, всё дно переливалось бы! Но тут она была так одинока…

Сев на бортик, я закатал рукав и потянулся к одиночке. Чаша оказалась не так уж глубока, скоро я вытащил поблёскивающее металлическое тельце и удивлённо поднёс к глазам.

Монета совершенно точно была золотой, с одной стороны на ней бежал куда-то олень с раскидистыми рогами, с другой высились горы.

Трудно было судить, похожа ли она на местные деньги, но я всё же спрятал её в карман, решив, что ей наверняка придётся по вкусу путешествовать. Почти сразу же начался ливень, будто бы кто-то в небе открыл наконец-то кран. Я мгновенно промок до нитки, даже стен домов стало не видно за сплошной пеленой дождя. Чаша фонтана переполнилась, через край хлестала вода, в водостоках гудело и выло, и над всем этим рокотал гром.

Раскинув руки, я стоял под дождём, стараясь понять, куда теперь идти. Зов внутри точно утихомирился, и, может быть, именно монетку я и искал. В любом случае, теперь меня ждало что-то другое. Наверняка – дверь.

Когда ливень чуть стих, пусть и продолжал выбивать пену на лужах, я побежал сквозь его бодрящую свежесть и очень скоро нашёл проулок, в конце которого раскрылась арка, совершенно точно дожидавшаяся меня.

Новая реальность встретила меня вечерними сумерками, довольно прохладными, если уж оказался в них полностью мокрым. Усмехнувшись, я огляделся и заметил следующую дверь. Так мне пришлось прыгнуть ещё в несколько миров, пока я не оказался дома.

Пока переодевался, приводил себя в порядок и заваривал чай, о монетке я даже не вспоминал, и только когда кто-то настойчиво постучал в мою дверь, нащупал её в кармане влажной ещё куртки и сжал в кулаке, прежде чем отправился открывать.

На пороге замер подросток, его раскосые и почти светящиеся глаза рассматривали меня с подчёркнутым интересом. Длинные волосы походили на серебристую паутинку.

– У тебя есть семечко, – заявил он.

– Семечко?

– Да, ты нашёл семечко, из которого можно вырастить мир, – он нетерпеливо пробарабанил пальцами по дверному косяку. – Отдай.

– Даже если оно у меня есть, почему я должен отдать его тебе? – не хотелось мне ему доверять, что-то было в нём совсем уж странное.

– Потому что оно моё, – удивился он.

– И как ты это докажешь?

Он задумался, отвернулся, почесал ногу об ногу.

– Никак. Просто это так есть.

Привалившись к стене, я смотрел на него и не мог понять, правду он мне сейчас сказал или нет. Он вообще был слишком непонятным, явно прибыл из таких дальних миров, где я бывал очень редко. Одно я знал точно – он не уйдёт, пока я не отдам то, что он просит.

Монетка – семечко мира?..

Ничто другое никак не подходило на эту роль. Я разжал кулак и посмотрел на лёгкий металлический круг. Олень всё так же бежал.

– О! – он попытался посмотреть на мою ладонь, но я поднял руку повыше. – Отдай уже.

– Не уверен, что ты ему не повредишь.

Тут он надулся и уселся на крыльцо.

Встреча затягивалась, а вечер выдался свежим, так что я начал мёрзнуть. Мои волосы всё ещё не высохли после ливня.

Вот только совета было просить не у кого.

– Ты можешь потом проверить, – предложил он, вскинув голову. – Найдёшь дверь, и…

– Если этот мир прорастёт. Но если ты лжёшь, то ни мира, ни двери не будет, – объяснил я очевидное. – И семечко пропадёт.

– Да не собираюсь я его губить!

– И кто за тебя поручится?

– Да хоть бы и… – он замолчал, подбирая подходящую кандидатуру.

– И?

– Ворон!

Воронов я знал великое множество – и тех, что обращались людьми, и тех, что так не умели, и вещих, и зловещих, и насмешливых, и обманщиков, и… Много-много. Так что пока мне это ни о чём не говорило.

– Который? – уточнил я, не надеясь на успех.

– Ну я поручусь, зануда! – мне на плечо спланировал один из давних знакомцев. Мальчишка, видимо, и знать не знал, кто это на самом деле, раз звал его Ворон.

Я раскрыл ладонь. Блеснув тёмным глазом, ворон-не ворон подхватил монетку и швырнул в подставленные лодочкой руки мальчишки.

– А теперь беги, Роро, пора сажать, – хрипло крикнул он.

Тот тут же умчался.

– Зачем не доверяешь? – моментально ворон преобразился, и напротив меня уже стоял…

– А почему должен доверять? – усмехнулся я. – Зайдёшь на чай, отец?

– Нет времени, – и это звучало как шутка, и это и была шутка, но только для нас двоих.

– Что за мир может вырасти из монетки? – поинтересовался я, зная, что он сейчас же уйдёт.

– Завтра увидишь, – пообещал он. – Хорошо, что ты нашёл её там. Иначе она бы проросла, было бы гораздо больше проблем и вопросов.

Мы улыбнулись друг другу. И его фигура растворилась в подступившей темноте.

Вернувшись в гостиную, я увидел, что моя чашка с чаем совершенно пуста.

========== 078. Танец с Королём мечей ==========

В холмах гулял ветер, я нашёл укрытое от него место и разложил костерок. На этот раз моё путешествие было всего лишь прогулкой, и я не переходил границы миров. Когда огонь разгорелся, а запас хвороста оказался достаточным, я разложил на сухой траве, которую ещё не сменила молодая, Таро. Не то чтобы я хотел задать вопрос, мне просто необходимо было прикоснуться к картам. Последние дни измотали меня, потому я словно искал новые источники вдохновения и… чего-то ещё.

Таро молчали, арканы смешивались между собой, но я не мог прочесть по ним что-то конкретное, а может, и не хотел. Всё это было лишь подготовкой к самому важному… К тому, о чём спрашивать даже не было желания.

Горел костёр, серебряный обрез карт играл бликами, завораживающее плетение линий рисунков оживало, но вместе с тем знакомого ощущения, когда каждая карта становилась личностью, всё не приходило. И я разложил карты веером, почти не вглядываясь в них.

Не время, не время, вот что это всё означало.

На холмы опускались сумерки, ветер улёгся, пламя костра напоминало танцующих бабочек. Таро набирались сил, а мне оставалось только прислониться спиной к дереву и играть на варгане.

Минуты текли так медленно, что, казалось, ночь не придёт никогда, а осколки заката навечно зацепились за небосвод.

В то мгновение, когда нас у костра стало двое, я отвернулся. Это было необходимо – не видеть, как он приходит, как усаживается к огню, как подбрасывает первую ветку, чтобы костёр разгорелся ярче.

Уже позже я повернул голову, чтобы увидеть отсветы пламени на его красивом лице, лице, не знающем возраста.

– Хороший вечер, – почти поздоровался он, и карты легли к нему в руки почти что сами собой. У него было это негласное право – взять мою колоду. На самом деле, у него было право и власть использовать любую колоду, какая только существует в этом мире и в любых других реальностях тоже.

– Хороший, – согласился я, и отчего-то наши голоса звучали совсем одинаково. Точно он говорил сам с собой, а может, это я говорил за двоих.

Карты шелестели в его пальцах, перемешиваясь, выкладываясь новыми последовательностями.

– Сегодня моя очередь, – предупредил он и улыбнулся. Глаза его, между тем, оставались холодными. Взгляд словно рассматривал душу, выискивал в ней что-то – знаки, быть может, я никогда не вникал.

Согласившись только кивком, чтобы не слышать снова, как наши голоса становятся одним, я протянул руку, и он дал мне сдвинуть колоду.

– Посмотрим, – его пальцы на миг замерли.

Передо мной, поймав отблеск пламени, лёг Паж жезлов.

– Вот и ты, – он почти любовно огладил карту. – А вот… я, – и уложил рядом Мага.

Мы синхронно улыбнулись. Расклад был хаотичным, не имел рисунка, больше походил на игру, но каждая карта значила вдвое больше, чем если бы я расставлял свечи и выкладывал строгую последовательность вопрос за вопросом.

Вот появилась Шестёрка чаш, после упала Башня, и словно повеяло ледяным ветром.

– Не стоит беспокойства, – ответил он чуть насмешливо. И на Башню, точно он собирался «побить» её, легла Умеренность. – Видишь?..

Снова мне пришлось кивнуть. Он на секунду отвлёкся от колоды и коснулся холодными пальцами моего лица. От этой странной ласки я прикрыл глаза, и тогда же услышал:

– Опасайся Отшельника.

Но в ровном голосе не звучало предостережения. Я посмотрел на карту, в ней отразилось спокойствие ночи и путеводный свет. А потом сверху легла Семёрка чаш…

И на самом деле поднялся ветер. Нахмурившись, мой гость, мой гадатель встал, а карты выпали из его рук, рассыпаясь по траве.

– Что же не так? – задал он вопрос.

Ночь снова затихла, разлеглась в тени холмов, как нашкодивший щенок.

– За тобой кто-то идёт, и уже давно, – он повернулся. – Покажи ладони.

О, я знал, что он может сказать, едва увидит сеточку не исчезнувших шрамов. Но сопротивляться было бесполезно. Некоторое время он рассматривал мои руки, потом отодвинулся и щёлкнул пальцами, отчего колода легла к нему на ладонь, будто никогда и не рассыпалась.

Он вынул карту.

Король мечей.

И рядом с костром встал Король мечей, смерил меня взглядом.

– Вот, значит, как… – и Таро снова стала лишь картой. – Как же это ты с ним пересёкся.

Я ещё не понял, с кем именно, но сердце будто уже знало ответ.

– Возьми, – и я тут же принял колоду, почти горячую, словно она нагрелась от огня. – Придётся с этим немного помочь.

– С чем? – и это был мой первый вопрос.

– С Королём, – уточнил он в своей обычной манере и засмеялся. – Ты, конечно, поймёшь, но не сразу.

– Брат, – начал я было, но тут снова зашевелилась тьма, опять зашуршал ветер и даже тучи скрыли нас от звёзд.

– Тш-ш-ш, – приложил он палец к губам. – Тебе пора домой.

Провести эту ночь в холмах мне было не суждено, потому что прямо передо мной из воздуха соткалась моя собственная дверь. Послушно – спорить всё равно не имело смысла – я открыл её и шагнул в прихожую.

Оглянувшись, я уже не увидел его – темнота разрослась, поглотив даже костёр.

***

…Король мечей?

Таро лежали передо мной на столе и не собирались больше говорить. Они не давали ответов, замкнулись, стали пусты и безгласны. Пусть и ненадолго, но я уже чувствовал себя слегка осиротевшим, как бы странно это ни звучало.

Свечи трепетали в подсвечниках, хотя в доме не было сквозняков. Ветер стучался в окна снеговой крошкой, пусть для неё было совсем уж не время. По крыше шарили ветки, скрипели и скрежетали.

Ночь была неспокойной, но я знал, что брат мой танцует в холмах. Его белые волосы теперь рассыпались по плечам, тёмное одеяние кутало острые плечи, каждое движение походило на росчерк острого лезвия в воздухе. И на губах его улыбка.