Текст книги "365 сказок (СИ)"

Автор книги: RavenTores

сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 59 страниц)

Когда же лес по берегам стал более редким, а впереди замаячил яркий до белизны свет, я подумал, что если луг не является тем, что она мечтала найти, значит, моё путешествие останется безрезультатным.

Вдруг я пошёл не в ту сторону?

Но компас внутри, упрямый и нервный, не дрожал, не метался, уверенно указывая именно сюда.

Деревья расступились, разлился и ручей, а я застыл в шаге от солнечной яркости, на границе тени. Передо мной раскинулся луг, пестрящий цветами, гудящий, жужжащий, перекликающийся тысячами голосов.

Не сразу я набрался сил шагнуть туда, снова в объятия солнца.

За лугом темнела кромка леса, так что место, наверное, было подходящим. Теперь пришлось осматриваться пристальнее, со всем вниманием, сопротивляясь жаре… что продолжала пахнуть птичьим пухом.

Я щурился и приставлял ладонь козырьком, пока не привык. А стоило привыкнуть, и я разобрал, что в центре луга стыдливо кутаются в травы серые камни, схожие с плитами. Монолитные блоки, будто великан строил себе жилище, но разрушил его в приступе ненависти. Можно было его понять, если тут из лета в лето стоит такая погода.

Пробравшись к блокам, я оглядел их, не понимая, что же тут такое. Что я должен забрать? Но Птица не давала мне никаких пояснений. Разве что запах перьев, напитавшихся жаром солнца, стал ярче.

Обходя монолиты один за другим, я видел на них полустёртые надписи, но не мог прочесть, вряд ли они помогли бы мне с задачей. Но когда я прошёл к самому дальнему от ручья, то нашёл… гнездо.

Сплетённое из трав, оно издали было совсем неприметным, теперь же я рассматривал, как тонко оно сделано, выложено пухом, мягким даже на вид. Хотелось коснуться и в то же время этого точно не следовало делать. Размер же его впечатлял. В нём можно было поместить крупную собаку, и никак не получалось представить, какая птица сплела такое.

Ладонь потяжелела, и вскоре я удерживал шаманский клинок, хоть пока и не понимал, что заставило его появиться.

Птице нужен был именно шаман…

Склонившись к гнезду, я коснулся кончиком ножа мягкого пуха подстилки. Что-то вспыхнуло, рассыпалась иллюзия, и перед моими глазами оказалось… яйцо.

Скорлупа… если у него была скорлупа, мягко сияла. Оно больше напоминало овальный драгоценный камень, отполированный до зеркального блеска, но не только солнечные блики заставляли его разбрасывать зайчиков вокруг. Что-то светилось в глубине, внутри.

Я поднял его осторожно, двумя руками. Если Птица говорила не о нём, то здесь, в этой жаркой реальности, ничего другого больше не было. Ничего, что мог увидеть только Шаман.

***

Мне пришлось возвращаться к ручью, дверь ждала меня в тени деревьев, будто и ей не по вкусу оказался солнечный жар. Перешагнув порог, я ничего не увидел – свет ослепил меня и теперь перед глазами плясали зелёные пятна, не давая рассмотреть далеко не такую яркую гостиную.

– Ты смог! – услышал я голос Птицы.

– Похоже на то, – наконец я сумел увидеть её, всё такую же, с тем же дрожащим пером, воткнутым в высокую причёску.

– Прекрасно! – она бережно приняла у меня яйцо. – Очень скоро, очень…

– Птенец? – уточнил я, хотя внутри голос Шамана уже дал ответ.

– Мир! Мир! – она засмеялась, такая счастливая, такая крылатая. – Мир-мир-мир!

И пропала, потому что её собственная дверь не хотела ждать.

В воздухе остался только едва заметный запах… Птичьих перьев, согретых солнцем.

========== 207. Ключ. И странник ==========

Мягкий свет струился из-за приоткрытой двери. Я подошёл ближе, рассматривая её, появившуюся в моём доме так неожиданно и там, где никогда не ожидаешь найти никакой двери.

Похоже, это было приглашение.

Постояв на пороге, я сделал шаг вперёд, раскрывая створку шире. Передо мной раскинулся мир, полный сияния. Когда же я шагнул туда, то потерял всякое ощущение тела…

***

Быть светом оказалось так просто, я не мог сказать, двигался ли, но определённо был повсюду. Может быть, я скользил или, напротив, собирался каплями, а возможно рассеивался. У меня не осталось ощущений, с помощью которых я мог бы отследить это. Но не было и желания что-то анализировать.

Я освободился от назойливой и бурной части самого себя, что пыталась найти объяснение всему, с чем соприкасалась. Скорее всего, она уснула где-то в глубине меня или была здесь безмолвной, но сейчас я не стал скорбеть о потере.

Раскрывшись, развернувшись, насколько можно, я попытался охватить этот мир и осознать его. Здесь не было предметов, вещей, земли или неба. Не оказалось птиц, животных, хаотичных сознаний. Но что-то тут определённо было!

И я попытался найти это, разгадать ребус, с увлечением рассматривая всё вокруг и всё разом. Пока внезапно не сгустился облаком, которое ещё мгновение не чувствовало никакой телесности, а потом вернулось в материальную форму.

Я стоял посреди сияния, и по-прежнему не было стен и пола, не находилось небес или земли. Только понятно – я стоял на дороге, и она звала меня идти.

***

Облака света меняли плотность и цветность. Я шёл, и передо мной расстилался удивительный ландшафт, который так не следовало называть. Наверное, ряд понятий тут тоже не существовали или остались спрятанными до определённого момента.

Меня увлекало мягкое колебание этого мира, смена оттенков, теплота и покой. Я почувствовал, как тревоги последних дней отпустили, позволив расслабиться. Я бы остановился, но дорога всё звала и звала, а с ней не следовало пререкаться.

***

Начало трансформации я не увидел, мир стал меняться исподволь, в нём проступили очертания предметов, наконец-то нашлась плотная земная поверхность, обильно заросшая травами, а вскоре я увидел горную гряду на горизонте, лес, подступивший к ней вплотную, долину, распростёртую перед ними.

Моя дорога обернулась тропой, и я шёл дальше, ничему не удивляясь.

Мягкое сияние изливалось с небосвода, но солнца там пока не нашлось, как и облаков. Небо было схоже с пустой, чистой, новой тетрадью. И я шёл под ним, подсознательно ожидая, что строчки моих следов и заполнят первую страницу.

***

– Эй, странник!

Я привык уже к тому, что рано или поздно звучит это «Эй», но тут никого не было, совсем. Обернувшись, я рассматривал мир придирчиво и подозрительно, а говоривший не показался.

– Странник, ты пришёл, когда ещё ничего не было готово, – и тогда я понял, что говорит целый мир. – Значит, тебе владеть ключом.

– Ключом? – повторил я.

И тут же в грудь мне впечатался ключ, проник под кожу, растёкся по крови. Я на мгновение перестал дышать – обожгло болью. Но, конечно, скоро прошло. Ключ остался внутри меня.

– Что же мне с ним делать? – уточнил я.

– Владей. Открывай и закрывай, – засмеялся мир.

Передо мной встала дверь.

Коснувшись ручки кончиками пальцев, я услышал щелчок замка. Мне оставалось переступить порог.

***

История вспомнилась мне вечером, когда закатные краски уже почти угасли. Неужели тот мир зовёт меня?

Но как мне это проверить? Впитав ключ, я не стал находить двери туда, словно дорог больше не существовало. Ни из сна, ни из яви, причудливой яви странника, не мог я перейти в ту реальность.

Однако сегодня внутри страшно ныло, словно зов причинял боль.

Мне стало не хватать воздуха, я рванул на себя балконную дверь, но вместо того прошёл меж мирами, как горячее лезвие ножа проходит через масло.

***

Мир изменился, но остался таким же светлым. Я стоял посреди города и рассматривал его с любопытством новичка. Вокруг царили суета и оживление, сновали люди, лежали на солнце кошки… Да, тут было солнце.

Всё выросло, раскрылось и заиграло красками.

Тогда зачем же мир призвал меня?

Я двинулся вдоль улицы, прислушиваясь и к реальности, и к себе.

– Эй, странник! – опять окликнули сзади. Обернувшись, я обнаружил мальчишку лет девяти. – Ты пришёл.

– Ты звал? – сразу понял я.

– Внутри тебя ключ, и теперь ты можешь открыть дверь всем другим странникам, мы выросли.

Мы?.. Мальчишка был частью мира, и в то же время оставался с ним един.

– Где же дверь? – я опять окинул взглядом улицу.

– На смотровой площадке, – и он повёл меня дальше. – Ты их любишь.

И я любил, потому не спорил.

Поднимались на площадку мы довольно долго. И чем выше взбирались по пологим ступеням из песчаника, тем лучше, красивее и просторнее казался с высоты город.

– Он первый, – пояснил мой провожатый.

– И прекрасен, – согласился я.

– Да, да! – закивал головой мальчишка.

Наконец перед нами открылась площадка. Лёгкая крыша возносилась на тонких столбах, увитых ярко-зелёным плющом. Я замер у перил, рассматривая город, кутающийся в вечерний туман. Его на две половины ровно разделила река.

– Дверь будет здесь, когда ты её позовёшь, – и мальчишка исчез.

Я не торопился. Следил, как приходит вечер, представлял запах сдобы и кофе, яркие огни кофеен и смеющихся людей. Скоро над улицами поплыла едва слышная музыка, и я почувствовал – вот он, тот самый час!

Мне пришлось трижды обойти площадку, прежде чем я заметил в её центре дверь. Ещё никогда, ни единого раза, не открывавшаяся, он пряталась среди теней и могла и вовсе исчезнуть, если бы сегодня к ней не подобрали ключа.

Я был этим ключом.

Мои ладони скользнули по невидимому и гладкому на ощупь дверному полотну, и прямо под пальцами появились плотно пригнанные дощечки светлого дерева, нарисовалась и обрела плотность медная ручка. Повернув её, я отступил на шаг.

Из открывшейся створки потянуло запахом моря, оттуда дохнуло ветром, а затем шагнула странница.

– О, что за мир! – восхитилась она и поймала мой взгляд. – Ты – привратник.

– Ключ. И странник.

– Я – первая? – она удивлённо распахнула глаза. – Вот это чудеса.

Мы улыбнулись друг другу. Стоило ей сбежать вниз по ступенькам, как я и сам прошёл в дверь, только меня она увела в другую сторону.

И осталась открытой, конечно, чтобы встречать всё новых и новых странников.

***

Пригревшись у камина – эта августовская ночь принесла грозу и прохладу – я почти задремал, когда в комнату вошёл отец.

– Как ты? – спросил он, глядя на меня с внимательной встревоженностью.

– Откуда такое беспокойство? – улыбнулся я.

Что-то мешалось в горле, и я попытался откашляться. Во рту разлился металлический привкус.

– Вот откуда, – он склонился надо мной, провёл пальцами по щеке, заставил приоткрыть рот.

И вытащил ключ.

Я не задал вопроса, он же уложил ключ на ладонь, посмотрел на него и сжал в кулаке.

– Береги его, но не внутри себя. Иначе… – впрочем, он не стал объяснять, что – иначе, а сел в кресло рядом и налил чай в мою чашку. Для себя.

Ключ немыслимым образом оказался в моих пальцах. Я усмехнулся. Что ж…

– Хорошо, – и переведя взгляд на отца, я кинул.

Буду беречь, раз так.

========== 208. Пёстрые пёрышки ==========

Сквозь высокие стрельчатые окна падал золотистый закатный свет. Он прорезал коридор и прямо передо мной солнечные участки перемежались провалами темноты, настолько густой, что она казалась плотной и осязаемой. Вступив сюда, я сам остановился среди мрака, слился с ним, и на мгновение почудилось, что больше я не смогу двинуться вперёд. И пока я оставался в таком странном состоянии, зависший между трансформацией и действием, сквозь окно в коридор ворвалась птица. Трепеща крыльями, вскрикивая резко и рвано, она заметалась, словно не могла вылететь обратно. Зацепив крылом стену, она упала в пыль к моим ногам, приоткрыв золотисто-каштановый клювик.

Я присел и протянул к ней руку. В маленьких тёмных глазах не было страха, только обречённость, она даже не попыталась отпрыгнуть или скрыться от меня, и вскоре я поднял её к лицу, чтобы рассмотреть. Крохотная, схожая с ласточкой, она вертела головой, удивляясь своему внезапному вознесению, но явно не имела достаточно сил, чтобы взлететь.

Пёстрые пёрышки укладывались замысловатым рисунком, и я вышагнул из тьмы, чтобы увидеть новую знакомую во всей красе. Она отрывисто чирикнула и уставилась на меня.

– Отчего же ты не сумела выбраться? – обратился я к ней и тут же взглянул на окно. Ничем не закрытое, не имевшее даже решётки, оно смотрело в заросший, забытый сад. Над деревьями носилась целая стайка таких же встревоженных птах.

– Возможно, потому что я так хочу? – раздался голос позади меня. Обернулся я с неохотой.

На меня, усмехаясь, взирало странное существо, напоминавшее человека лишь отчасти. Даже тьма не так давно ощущалась более реальной, чем оно. Лицо то пряталось в дымном сумраке, то вспыхивало, вычерчиваясь ярко и графически чётко, но оттого словно теряя всякий объём. Фигуру и вовсе было не разобрать.

– Чем же провинилась крохотная птица? – уточнил я. Упомянутая завозилась на ладони.

– Прихоть, не более, – существо приблизилось. – Возможно, лишь выражение моей жестокости, да?

Птица отрывисто чирикнула и всё же взлетела, вырываясь из рамки окна на свободу, к своим. Мы проводили её взглядами.

– Странник, – теперь существо усмехалось, хоть этого и нельзя было увидеть. – Отличная замена пленному птенцу.

– Меня не так легко удержать, – отозвался я, и внутри меня ничто не дрогнуло. Я не чувствовал опасности. Стоило ли сейчас доверять себе?

– О, я знаю, – с сожалением протянуло существо. – Но у меня есть шанс поймать на наживку из любопытства.

– Любопытство угасает, а двери открываются, – где-то внутри меня теперь всегда жил ключ, и это означало, что хотя бы одна дверь окажется поблизости в любой момент. И если раньше я должен был расплатиться за это кровью, то теперь и такой дани от меня не требовалось. Вот только существо вряд ли знало об этом.

– Интересно… – оно прищурилось. – Таких странников здесь ещё не бывало.

Мы медленно двинулись по коридору и пришли к террасе, перед которой раскинулся бассейн с мутной, чуть зеленоватой водой. Дух запустения тут казался более ярким, и я задумался, а живёт ли существо здесь. Может, оно только охотится? Тогда всё, что тут находилось, было лишь причудливым капканом.

Или даже… клеткой?

Откуда мне пришла эта мысль?

Я остановился на ступеньках и сощурился, рассматривая охотника или хозяина.

– Да, здесь есть другие, – ответил тот. – Вы ведь думали об этом?

– И где же они?

– О, повсюду! Повсюду! – рассмеялось оно.

На миг щиты иллюзий упали, и я увидел, сколько тут запутавшихся в сетях. Кто-то ещё метался, другие уже не пытались вырваться, кое-кто даже заметил меня. И сердце противно заныло, компас в груди требовал освободить всех.

– В одном вы, странники, очень похожи, – существо вернуло иллюзии на место, но теперь я видел сквозь них. – Стремление спасти… Отпустить себе подобных.

– Они принадлежат лишь себе и дороге, – пояснил я, не двинувшись с места. Нельзя было глупо попасться в ловушку.

Или я уже там?

– Сейчас они – мои, – возразило существо. – И та пташка – тоже. Мне было скучно, быть может, когда я создавал всё это.

Создатель мира? Раньше я не сталкивался с такими творцами, что желали бы мучить других.

– Мир был слишком пуст, – продолжил он. – И оттого я пытался наполнить его.

– Пленяя? – возмутился я. – Но ведь можно было…

– Создать? Увы, не в моих силах.

– Пригласить, – пришлось поправить.

Существо воззрилось на меня с неприкрытым удивлением.

– Как же это?..

***

Я сидел на ступеньках и отдыхал от долгого разговора. Вокруг нас, постепенно высвобождаемые из сетей иллюзии, вставали всё новые и новые странники. Некоторые из них сердились, кто-то слишком устал, другие хранили мрачное молчание.

Создатель, всё такой же неопределённый и неоформившийся, старался не смотреть им в глаза. Казалось, чего-то он так и не мог понять, и эта невозможность то выпячивалась из него, то пряталась вглубь. Чувство было таким странным, что его то и дело приходилось прогонять прочь.

– Вы можете уйти, – отмахнулся он от странников. – А ты, – и он поглядел на меня, – тебя я и не мог удержать.

– Так и есть, – согласился я.

– И снова я окажусь один.

– Я помогу, – вызвалась одна девушка. Она была хрупкой и светловолосой, а глаза оказались тёмными. – Не так уж сложно наполнять миры, когда знаешь, за что браться.

Он удивился.

– Ты… Птаха, – и поднялся со ступеньки, подходя к ней ближе.

Я узнал её взгляд. Не так давно я удерживал её на руке.

Кивнув, я отступил в тень, и дверь забрала меня.

***

Над моим садом метались и кружились ласточки. Я стоял на тропинке и следил за воздушным балетом, но вспоминал только тёплое хрупкое тельце на ладони. Отчего же она согласилась остаться? Насколько она добра и чиста внутри, раз решилась на подобное?

И не искала ли она встречи с создателем, когда ворвалась в расчерченный на тьму и свет коридор?

Качнув головой, я всё же двинулся к дому. Это не стоило ответов.

***

Внутри меня по-прежнему жил ключ, я сам себе стал дверью, и пока что мне было неясно, насколько это меня изменило. Сколько странников сегодня смотрели на меня с изумлением? Сколько в их глазах было вопросов?

Я поёжился, точно холодный ветер ударил в спину. Неужели теперь я окажусь изгоем среди тех, кто раньше был мне вроде семьи?

– Но ты ведь и раньше был изгоем и одиночкой, Шаман, – выступил из тени у крыльца Охотник. – Разве нет?

Я усмехнулся.

– Возможно, – а внутри всё отдалось болью. – Возвращаешься?

– Зашёл в гости, и только, – он продемонстрировал коробку конфет. – На чай.

– Хорошо, – и мы прошли на кухню вместе, а скоро пили чай и молчали.

Он уже меньше походил на меня. Я утратил черты сходства с ним. И, наверное, мы становились разными с каждой секундой.

– Пожалуй, я бы не смог оставить его в покое, – задумчиво заметил Охотник.

– Значит, отлично, что там был я.

Он вернул мне улыбку.

– Отлично, что ты есть, Шаман с ключом внутри, Шаман, с замочной скважиной в сердце, – он знал теперь много больше, и мурашки сбежали по моим плечам. – Если бы не ты, не было бы меня.

Охотник шагнул в тень и исчез.

Чем стал я?

========== 209. Чай с мистером Тенью ==========

На мой рабочий стол легко приглашение: плотная, сливочного оттенка бумага, золотистое тиснение, небольшая печать в уголке, словно кто-то прикоснулся кольцом. Четыре слова сначала вызвали у меня недоумение, а затем взволновали.

«Чай с мистером Тенью».

***

Поначалу я принял это за шутку и даже почти назвал шутника, но затем насторожился, и когда передо мной открылась дверь, ведущая наверняка именно туда, куда звало приглашение, я некоторое время потратил на то, чтобы придирчиво рассмотреть себя в зеркало. Как следует выглядеть, чтобы не ударить в грязь лицом?

Я сегодня весь соткался из ветров, трав и перьев.

Дверь никуда не пропадала, и я, разозлившись на себя, подхватил со стола приглашение и шагнул через порог.

Меня встретил огромный зал, холл – с высокими колоннами и узкими окнами, сквозь которые заглядывали звёзды. Здание будто парило в небе, но проверять догадку я не стал. В глубине сияло огнями кафе: несколько столиков, узорные стулья с высокими спинками, барная стойка, за которой суетился бармен. И на одном из столиков ожидал заварник и две чайные пары.

Я помедлил, не решаясь пройти туда сразу, хотя наверняка ожидали именно меня. Застыв в нерешительности и даже неловкости, я продолжал осматривать и холл, и кафе, пока кто-то не подхватил меня под локоть.

– Странник и Шаман, – произнёс вкрадчивый голос.

Повернув голову, я увидел мистера Тень. Прежде мы встречались лишь однажды, и тогда я не слишком рассмотрел его, сегодня же, одетый вычурно и даже кричаще, он усмехался. Часть его лица скрывала маска.

– Зачем вы пригласили меня? – спросил я, поздоровавшись.

– Разве не может быть, что тому нет никаких причин, кроме удовольствия от встречи? – он провёл меня к столику и вскоре уже разливал чай, как заботливый хозяин.

– Это было бы крайне странно, ведь мы почти незнакомы, – начал я.

– Напротив! Никакой странности в желании узнать друг друга ближе нет, – возразил он, лукаво улыбаясь.

***

Беседа не складывалась. Я словно находился в тягучем дремотном сне, который никак не мог сбросить, и лишь мистер Тень был реальным, но в то же время он никогда не сходил с границы миров, и считать его явью было бы глупо.

Вопросы его были хаотичны, и я никак не мог уследить, зачем они их задаёт, а ведь причина к тому, похоже была. Ускользающая и вёрткая, она породила в душе моей беспокойство, с которым я никак не мог справиться.

– Право, – говорил мистер Тень, – эти слухи слишком преувеличены, нет никакой опасности в том… – и голос его сам обращался полутоном, растекался и пропадал, чтобы возникнуть вновь: – Вот когда следовало бы испугаться, разве нет?

– Возможно, – отвечал я, ничего ровным счётом не уловив, а он кивал и продолжал:

– Да-да, возможности! – улыбка становилась ещё лукавее. – Прекрасная вещь – возможности. Недавно я воспользовался парой… – опять его голос размывался, чтобы вырваться на поверхность окутавшей нас воды сновидения ярким всплеском: – Кто бы сказал, что следует делать иначе?

– Никто? – уточнял я.

И он кивал ободряюще.

Разговор плыл и шатался, казался дымом и не оставлял после себя никаких воспоминаний и мыслей, я терял сосредоточенность и внезапно подумал, что, возможно, Тень хочет что-то сотворить со мной.

И мне вряд ли это понравится.

Проблеск такой идеи взбудоражил меня. Я нахмурился и тут же услышал:

– Ну нет, так не пойдёт, вы совсем не пьёте! – он подвинул чашку ближе ко мне.

Чай давно остыл.

– Зачем я здесь?

Мистер Тень замолчал и перестал улыбаться.

***

Мы поднялись на одну из башен этого странного замка, оставив чай и кафе далеко внизу. Я украдкой прислушивался к собственному сердцу, но его как раз ничто не волновало, опасность или что там такое ждали нас наверху. И двери, которая увела бы меня прямо сейчас, не находилось.

Мистер Тень приветственно распахнул передо мной дверь, пропуская на смотровую площадку.

– Вот мой мир.

Внизу под нами лежали облака теней, вздымались горные гряды полумрака.

– Пока что я не вижу ответа, – я опустил ладони на неприятно холодные перила.

Он обнял меня за плечи.

– Он мёртв, посмотри, – и усмехнулся. – Знаешь ли ты что-то, способное оживлять миры?

– Нет, – солгал я, потому что этим была кровь странника.

– О, так ещё интереснее, – в груди его вырос, вырвавшись в воздух холодным отзвуком, глухой смешок. – Ты нужен мне.

– Именно я?

– О, кандидатур, конечно, много, но для тебя этот путь безопаснее всего. В конце концов, твой отец не даст тебя в обиду, – он опять засмеялся. – Он вернёт тебя к жизни.

– Не думаю, – я точно не стал бы рисковать, с другой стороны, моя кровь для мира теней могла оказаться много вкусней любой чужой. Неприятно заныло под ложечкой, и только сердце упрямо не чуяло опасности.

– Это будет почти не больно, – теперь ложь цвела на его губах.

– Враньё, – хрипло отозвался я и отодвинулся, ощутив, как по спине соскальзывает острие ножа. Откуда он успел достать его, когда коснулся меня, примериваясь для удара?

– Эй, ты! – голос разбил окружающий меня сумрак, мистер Тень съёжился и недовольно повернулся.

– Что тебе здесь нужно?

Обернувшись, я удостоверился – напротив нас замер мой насмешливый брат.

– Слышал, ты хочешь поживиться кровью странника, но выбираешь в жертву не тех, кого можешь, – он подошёл ближе и толкнул меня в грудь.

Перила позади меня исчезли, и я полетел вниз вперёд спиной. Прямиком в объятия жадных теней. И опять сердце не успело испугаться. Я закрыл глаза, не зная, как закончится падение и, похоже, потерял сознание.

***

Пробуждение пришло с ломотой во всём теле. Неужели я всё-таки упал?

– Просыпайся, – брат склонился надо мной. – Ты пробыл в беспамятстве три дня, Тень отравил тебя.

– Я ведь не пил чай…

– Первую чашку выпил, – напомнил брат. – Но теперь его мир жив, а вот он сам… Долго ещё будет собирать себя по крупицам.

– Не знал, что вы враждуете, – я сел на постели.

– Не то чтобы, – он развёл руками. – Сам понимаешь, мы таковы, что…

Я усмехнулся. Сколько бы эпитетов сейчас я мог придумать для них всех, но что бы они означали? Пустоту и только. Некоторые вещи не определяются словами.

– Одного не понимаю, – вдруг сказал брат. – Почему ты упал, а не взлетел.

– Взлетел? – удивился я.

– Да… Да, – он чуть наклонил голову, рассматривая меня. – Помни, тебе не нужен ветер, чтобы быть свободным.

– Не понимаю.

– Когда-нибудь поймёшь, – он отмахнулся.

– Опять твои загадки? – встать получилось не сразу, и он заботливо подхватил меня. – Я не могу летать…

– Неужели?

Наши взгляды встретились, и я поспешил опустить голову. Что-то во мне продолжало неудержимо меняться, и пока я совершенно не мог отыскать ни причин, ни понимания, зачем это происходит.

Добравшись до кухни, я сел к столу, пока брат варил мне кофе. Передо мной на столешнице лежал прямоугольный пригласительный. «Чай с мистером Тенью». И я почувствовал, что вот теперь сердце готово испугаться, будто бы прогулка только ожидала меня, а не осталась позади.

Сон и явь перемешивались и становились дымом, мир плыл в аромате кофе.

========== 210. Сразившись с собой ==========

Вновь через мой дом плыли сферы миров, и я, заворожённый их танцем, сидел на верхней ступеньке лестницы, забыв обо всём. Мягкое сияние и едва слышный шелест – сегодня они приходили не бесшумно, точно собирались позвать и меня в путешествие. Доносился и отдалённый шорох дождя, зарядившего, едва село солнце.

Я поймал одну из сфер на ладонь.

***

– А прорваться к тебе не хватает сил, уничтожено всё, о чём попросил, и бессильным листом я паду на дно, надо мною небо, оно одно знает, где отыскал я твой след во мгле, знает оно всё, не поможет мне. Не найти и ветру не дать совет, не хватает сил мне и меркнет свет…

Речитатив прервался. Я стоял у колонны в полумраке, и отсюда мне был виден человек, опустившийся на колени, будто собрался взывать к богам. Едва смолкли последние отзвуки его голоса, как всё помещение будто заволокло осязаемой густой тишиной, от которой впору было задохнуться.

Оглядываясь, я отметил, что здание уже очень и очень старое, местами зияли провалы в крыше, кое-где уже начали трескаться стены. Полы, некогда вымощенные плитками, улыбались трещинами и сколами.

– Ты не слышишь! – он поднялся и плотнее запахнул плащ. Только тогда я понял, что в храме ужасно холодно. – Ты не слышишь, ты покинул меня.

Я не хотел вмешиваться, решив выждать, пока он уйдёт. Мне самому совершенно точно следовало пройти вглубь храма, хотя что там ожидало, я не мог и представить.

И в тот самый момент, когда я чуть отстранился от колонны, он развернулся и даже в тени увидел меня.

– Посланник? – удивился он.

– Странник, – мотнул я головой.

– Нет же, посланник! – горячо заверил он меня. – Иначе и быть не может. Он слышал меня!

– Я в этом совсем не уверен, – мне пришлось подойти, и, лишь приблизившись, я увидел статую бога, к которому взывал незнакомец. И почти узнал его черты, но вскоре темнота будто сгустилась.

– В этом мире не осталось никого, кроме меня, – он вздохнул, посмотрев на статую. – Он должен был ответить…

– Творцы порой покидают свои миры, – я отчего-то взял его за руку. – С ними тоже всякое случается. Не стоит полагать, что они всегда имеют возможность ответить. Что здесь случилось?

– Война, – он повёл плечами. – Пал последний город, нас… нет больше. Только я.

– С кем же вы воевали?

– С собой, кровопролитная битва… Одна за другой. Только с собой, – он прикрыл глаза.

Повинуясь порыву, я прошёл за статую, туда, где вырисовывалось окно. Оперевшись о каменный подоконник, я выглянул и замер от удивления. Там ничего не было, никакого мира. Этот храм и был всем миром, за окном вырисовывалась пустота, чёрная и дикая.

Уже сотворённая навечно пустой.

Развернувшись, я поспешно прошёл через весь зал к дверному проёму и убедился – через три ступеньки опять возникала пустота.

– Кто же был с тобой в этом мире? – взглянул я на замершего на коленях незнакомца.

– Кто? Я сам, – отозвался он, не поднимая головы.

– Кого же ты ищешь тогда, кроме себя самого? – вырвалось у меня.

Снова между нами развернулась тишина, гудящая, поглощающая и жуткая.

Он не скоро ответил, и в голосе его было так много внезапной робости:

– Что этим ты хочешь сказать, странник? Будто бы нет и его?

Я снова глянул на статую. Черты её менялись, ползли и всё никак не находили никакого места. Точно на самом деле она ещё не была сотворена. Чуть наклонив голову, я посмотрел на незнакомца.

– Его? Он есть. Вот только… – но как было сказать ему, что это – он сам?

Сердце опять вздрогнуло в груди, и теперь, влекомый его чутьём, я прошёл к самому тёмному провалу. И понял – там скрылось зеркало.

– Иди-ка сюда, – позвал я. В руках моих появилась свеча, только фитиль пока не горел. Незнакомец подошёл, и лицо его было угрюмым.

– Смотри, – кивнул я на тень. С треском вспыхнул огонёк и… он увидел себя. Всмотрелся в глаза, прикоснулся ладонью сначала к лицу, потом к холоду стекла.

И развернулся к статуе, которая странным образом обрела его черты.

– Хочешь сказать… – повторился он, но больше ни слова не вырвалось из горла.

– Найди ответ, – подсказал я, оставляя свечу у его ног и отступая в тень. Почти сразу за мной открылся портал, больше в этом мире мне было нечего делать.

***

Я выпустил сферу из рук и поднялся. Ноги затекли, да и спина ныла, подсказывая, что по дому гулял сквозняк. Спустившись на кухню, я поставил чайник и, задумавшись, сел к столу.

В какой же момент творец придумал себе иного творца? Зачем?

Я вспомнил черноту пустоты, окружавшую храм, и вздох сам собой вырвался из груди. Что-то в душе саднило и болело после столкновения с чужой странной реальностью.

Оглядев дом, я забыл про чайник и вырвался на крыльцо, широко распахнув дверь. За порогом меня ждал сад, а за садом – город. И я не знал, был ли я тут творцом, но совершенно точно не вёл войны с собой.

Ночной ветер, ещё дышавший дождём, мазнул по лицу, снимая тревогу. Я обнял себя за плечи, внезапно ощути настоящий холод, но и это было приятно. Откуда-то из дома звал меня чайник.

***

– А прорваться к тебе не хватает сил, чернота наступает из-за камней, где я был и что у тебя просил, если ты только болью ответил мне? Храм рассыпался, в стёклах крошится боль, мир стремительно тает и темнота. Где я был, чтоб снова не быть с тобой, отчего я так от тебя устал? Потому что на деле ты – я, одно, и мерцает в зеркале свечки знак. Принимаю себя и смотрю в него, что б ты ни хотел, а всё вышло так.

***

Когда я засыпал, мне всё ещё слышался голос, читающий стихотворные строчки монотонно и размеренно. Но всё же за словами, полными обречённости, вставало что-то ещё. Сон унёс, не позволив мне узнать точно, что именно, но в его реальности я увидел зеркало. Огромное и чёрное в глубине, оно манило меня, будто соглашалось поделиться тайнами.

Конечно, я подошёл, коснулся старой рамы, дерево которой немного растрескалось, но своего отражения не нашёл. Вглядываясь в облака, что застилали от меня зеркальную глубину, я ещё силился понять этот символ, когда по стеклу скользнул луч света.