Текст книги "365 сказок (СИ)"

Автор книги: RavenTores

сообщить о нарушении

Текущая страница: 58 (всего у книги 59 страниц)

Пальцы ощутили прохладу, одно краткое движение, привычное и ставшее продолжением меня самого, и…

***

Тишина взорвалась звуком.

Вокруг меня развернулось сражение, но я не участвовал в нём, а оказался бессильным наблюдателем. Алтарный камень наливался тьмой, и пятеро стремились разрушить заклятье прежде, чем оно наберёт полную силу.

Я видел.

Я знал, что они не успеют.

Как вдруг камень раскололся, словно в нём пророс дивный цветок портала. Даже пятеро на миг замерли в замешательстве. Алтарь пульсировал, точно породил источник живительной влаги, из него бил свет, сияние, преображавшее всё вокруг.

Разошлись облака, появилось солнце. Серый уступил зелени, алому, золотому, синему… Сколько красок! Они все были заключены в глубине глыбы. Чернота, с которой сражались пятеро, была повержена, а реальность изменилась так сильно, что уже не приходилось сражаться с ней.

Я не заметил, когда меня затянуло в иной портал.

***

Много дней, а лучше сказать, много дорог и реальностей спустя я оказался в таверне, повисшей между сотней путей. Перекрёсток, где можно было утолить жажду, в том числе и жажду историй.

Я сидел в дальнем углу, только вполуха вслушиваясь в происходящее, когда двери открылись в очередной раз, впуская пятерых странников. Вздрогнув от мгновенного узнавания, я потерял дар речи.

Неужели мы встретились?

Я ведь до последнего не верил, что сумел помочь.

– Я обещала, что мы увидимся, – заметила меня маг и взмахнула рукой. – Мы встретились.

Я кивнул.

Расцветшая на её губах улыбка сказала мне больше тысяч слов.

========== 250. Погубившие мир ==========

Бесконечные переулки, где слепо таращились выщербленные временем стены, сияли в холодных солнечных лучах осколки стёкла, где не было окон или дверей, сжимались вокруг меня каменным кулаком. Казалось, что скоро станет нечем дышать, что я не вырвусь из этого плена, никогда не найду верного направления. Я не верил этому чувству, и вскоре мне пришло в голову, что иди я наощупь – и отыскал бы выход намного скорее.

Зрение обманывало меня, а компас в груди не ошибался.

Я повернул направо на очередной развилке и на мгновение замер, хотя компас настойчиво звал меня вперёд. В памяти шевельнулось смутное ощущение, будто бы я был здесь и видел всё это, вот только…

Только была война.

И здесь, среди мусора и стекла, выпавшего из невидимых окон, из проёмов, которых больше не осталось, лежали убитые, бежала кровь, змеились багряные ручьи, темнели похожие на пауков пятна.

Что за обломок реальности выпал мне, откуда у меня воспоминания, которому я не мог быть свидетелем?

– Это я, – от стены отделился силуэт. Наверное, это существо ожидало меня, укрывшись за выступом, что был незаметен с моего места. А может, я стал невнимательным, что не увидел, где именно оно находилось прежде.

Или оно и вовсе вышло из стены, понимая точно, где именно двери и окна, которые мне оказались полностью недоступны.

– Зачем тебе странник? – спросил я, отступая на всякий случай.

– Я не причиню вреда, – существо качнуло головой. Мне никак не удавалось рассмотреть его, облик словно ускользал, растекался, и только взгляд ощущался совершенно чётко. – Как видишь, я не могу найти отсюда выход.

Усмешку я заметил, точно она блеснула острием. И именно усмешка заставила меня отступить ещё на пару шагов.

– Если ты хочешь, чтобы я открыл тебе дверь, то сперва мне нужно понять, следует ли тебя отсюда выпустить, – вырвалось у меня.

– Но ты ведь помогаешь всякому, кто попросит, – парировало существо. – Отчего бы тебе так же слепо не выпустить и меня? Разве ты следишь за теми, кого провожаешь в иные реальности?

Это была правда, я не сумел бы выяснить, как каждый из них воспользовался даром, как не мог и сейчас знать наверняка, что дверь нельзя открывать именно для этого создания. Однако что-то внутри было непреклонно – я не должен был выпускать его.

– Что здесь случилось, почему никого больше нет? – спросил я.

– Зачем ворошить прошлое? – удивилось существо.

– Не ты ли всех уничтожил? – продолжал я.

– Отчего мне быть тем, кто уничтожил, почему не счесть меня последним выжившим? Страдальцем, а не причинявшим страдание? – существо вздохнуло с притворным сожалением. – Трудно с вами, странниками, какое-то чрезмерное благородство заставляет вас… отрицать очевидное. Я здесь один, я выжил, я страдал…

– Ты – причина войны в этом мире, – заключил я.

– Разве могу я быть причиной войны? – он засмеялся. – У людей всегда достаточно и других причин.

Компас настойчиво звал меня прочь, но теперь я задумался, что так в любом случае приведу существо к двери. Сколько странников уже пытались разрешить эту дилемму и как они с этим справились? Мне потребовалась бы помощь воина, да только взывать к отколовшейся от меня некогда сути сейчас уже не было времени. Сущность надвигалась на меня, и усмешка, за которую зацепился мой взгляд, ничего хорошего не предвещала.

– Ты боишься меня, странник?..

***

Переулки, битое стекло, камни, мусор.

Я пронёсся обратным путём так скоро, как только мог, выискивая дорогу, наиболее удалённую от взывающей ко мне двери. Нельзя было открыть её, потому что сущность, умеющая так воевать, вырвалась бы в любом случае.

Мне требовалось время на размышление, но пока что я весь превратился в скорость, я бежал, чувствуя дыхание за спиной, я уносился прочь, зная, что это бег по кругу.

Споткнувшись, я едва не упал, пропахав коленями осколки, удержался лишь чудом и когда поднял глаза, увидел провал, некогда служивший дверью. Я юркнул туда, потому что двери в любом случае благоволят странникам. Этот проём не вёл в иную реальность, но благодаря ему я проник в ещё одно пространство этого мира, за завесу, которая прежде меня не пропускала.

Чутьё подсказало, что на время сущность потеряла мой след, начала рыскать по зданиям, проходить стены, как зверь, мечтающий снова взять след. Отвернувшись от очерченного светом дверного проёма, я углубился в темноту. Зрение скоро привыкло, и я начал разбирать окружающую обстановку – какие-то коробки и мусор, щербатые стены, заложенные кирпичом окна, сквозь щели в которых проливался скупой свет.

Впереди маячила лестница, и я взбежал по ней. Второй этаж был весь испещрён солнечными лучами – в стенах были трещины, и солнце прорывалось сквозь них, сминая темноту. Я шёл дальше, не зная, куда могу прийти. Компас звал меня уходить, а интуиция убеждала, что на улице меня тут же обнаружит преследователь.

Однако стоило мне пройти чуть дальше, как я услышал стон и шелест. Прижавшись к стене, я переждал, пока звук угаснет, и только тогда подкрался к двери комнаты, откуда он донёсся.

Я заглянул осторожно и увидел ещё одну сущность. Больше напоминающая призрака, она замерла у стены, уставшая и опечаленная. Я уже хотел идти дальше, как она произнесла:

– Ещё один странник, зачем ты тут?

– Таков был мой путь, – ответил я, всё же останавливаясь в проёме.

– Это зря, никто из странников не мог пройти сквозь дверь. Вы ведь не желаете выпустить его отсюда, – сущность повернулась ко мне. Я видел тёмные глаза, горестный провал рта. – Ты тоже выберешь смерть?

– Нет, умирать я не собираюсь, – хмыкнул я. – Я решу эту задачку.

– Самонадеянный, – протянула она. – Я вот не сумел.

– Ты же не странник.

– Я – антипод, – усмехнулась сущность. – Тот, кто призван был остановить. Тот, кто сдался, тот, кто стал мёртв. Но выжил. Да, выжил.

Речь была отрывистой, больше похожей на разговор с самим собой.

– Отчего же ты не бросишь последний вызов? Отчего ты сдался? Почему дал ему разрушить всё и всех? – я почувствовал, что первый, преследовавший меня, входит в дом. Времени совсем не осталось.

– А что мне было делать? – удивилась сущность. – Я устал, он победил. Такова жизнь, условие нашего существования.

– Если бы он победил, никто из вас не был бы тут в ловушке, замкнут в одиночестве, – осознал я. – Вам надлежит закончить это. Перестань убегать от того, для чего ты есть.

Сущность вздрогнула. За моей спиной встал первый.

– Полагаешь, моя победа выпустит меня отсюда? – усмехнулся он.

Я только кивнул. Мне требовалось не это, и я не дарил им ключа, пусть так и казалось. Сущности сблизились, внезапно извлекая сияющие мечи. В миг, когда лезвия сошлись в танце, я кинулся прочь.

У меня оставалось не больше минуты.

***

Перепрыгнув порог, я рывком закрыл двери, вспоминая слова печати. Я замкнул этот выход так надёжно, как только мог, и обессиленно опустился на траву.

Эти двое – зло, погубившее мир, и их обоих нельзя выпускать.

Из-за двери, что ещё некоторое время мерцала в воздухе, слышалось, как поёт сталь, соприкасаясь со сталью.

========== 251. Безопасность ==========

Она лениво потягивала коктейль из высокого бокала, откинувшись спиной на стащенные с дивана подушки. Пламя камина играло искрами в незнакомом мне напитке, блики дрожали и в её глазах.

– Бывают ли миры, из которых нет выхода? – вопрос прозвучал так непринуждённо, точно мы давно уже беседовали о чём-то похожем и теперь она решила продолжить ту же тему.

– Случается, что дверь запечатана…

– Нет, не так, – прервала она сразу. – Чтобы двери не было вообще.

– Возможно, новорождённые миры требуется открыть…

– Нет, так тоже не пойдёт, потому что это означает – дверь в них должна быть, только не появилась до определённого мига, – она повернулась ко мне.

– Прости, но в миры, где бы не было совсем никаких дверей, я не попадал. Да и как бы туда мог попасть странник, если ему нужна эта самая дверь? – я усмехнулся. – Что за задачу ты пытаешься разрешить?

– Не знаю, – она снова сделала глоток. – Но если бы такой мир существовал, если бы ты в нём оказался, как бы ты справился с голосом дороги?

Я оставил вопрос без ответа, пламя в камине играло с её напитком, мягкими бликами вычерчивало лицо, можно было любоваться на это бесконечно.

***

Рассматривая парящие по кухне сферы, я задумался, есть ли среди них те, что не соприкасаются с перекрёстками, не имеют дверей, не желают никого впустить и никого выпустить. Я долго наблюдал, пытаясь угадать, которая может оказаться именно такой, но все они равно жаждали впустить меня. Не считалось ли уже это за дверь?

Что вообще такое двери? Почему я никогда не задумывался об этом?

И что такое дорога, на которую все эти реальности нанизаны, как бусы на нитку?

***

В следующий раз она пришла ко мне в ночи, я как раз собирался ложиться, но задержался, задумавшись непонятно о чём.

– Не нашёл отгадки? – уточнила она с порога. – Может, её и нет?

И засмеялась.

Мне пришлось пожать плечами.

– Как можно проверить? Дорога не рассказывает странникам, в миры без дверей нельзя пройти, – я поставил чайник. – Так что мы можем только допустить их существование.

– А если я уничтожу все двери в каком-то из миров? – она дёрнула плечом. – Интересно.

– Если дверь есть, её можно только закрыть, но никак не уничтожить, – сказал я. – Так всё устроено.

– Только запечатать, значит? – она потёрла подбородок.

Во мне родилось подозрение, что на самом деле её вопросы скрывают очень определённую цель, что именно за этим приходит она ко мне в который раз.

– Ты хочешь кого-то запереть? – спросил я прямо.

– Я? – она сощурилась. – О, нет.

– В чём тогда дело?

Но ответа я не дождался.

***

Она пришла опять, когда сентябрь был в разгаре, лучился золотом, играл на первых желтеющих листьях.

– А если тебя запечатают в мире, лишённом дверей, что ты станешь делать? – она коснулась моих плеч. – Что?

– Именно я или же любой другой странник? – я удержал её за запястье. – Ты хочешь сыграть со мной, или это академический интерес?

– Академический, – усмешка на миг исказила её черты.

– Странник может заплатить дороге за новую дверь.

– Кровью, да, – она склонила голову на бок. – А ты?

– А я открою сам себя, – вырвалось у меня. Глаза её похолодели.

– Да, я совсем забыла.

Я насторожился, но за весь вечер она больше не сказала ничего странного.

***

Дорога лежала между холмов, и лунный свет блестел на камнях так, что она казалась рекой. Я двигался словно внутрь карты Таро, вот только мне совсем не было страшно.

Где-то впереди меня ждала дверь. Я почти настиг её.

Темнота казалась живой, наблюдающей и чуткой, но не вызывала у меня чувство опасности, напротив, ластилась ко мне, как ручной зверёк. Было даже приятно идти сквозь неё. Я предвосхищал, как увижу раскрывающийся портал, угадывал его и радовался ему. Когда же обогнул холм, то увидел сияющую арку, за которой дрожала пелена звёздного света. А чуть в стороне мерцал огонёк костра.

Мне не следовало сворачивать, но я не сдержал любопытства, шагнул в очерченный светом круг. Она поднялась, встречая меня.

– Не думала, что ты подойдёшь. Ведь дверь, – но глаза лучились хитростью. Она ждала, что я войду в эту заготовленную мне ловушку.

– Что именно тебе нужно?

Словно не заметив, она подошла ближе и коснулась моего подбородка.

– Мне? Ты.

– Зачем?

– Я немного коллекционер, – усмехнувшись, она обвела темноту вокруг нас взглядом. – Эта сфера такая красивая. Хочу, чтобы она стала твоей тюрьмой.

– Ты не сможешь, – возразил я.

– Я запечатаю дверь, раз уж её не уничтожить, – её ладонь легла напротив моего сердца, и компас внутри застонал, протяжно заныл. – Отберу у тебя всё.

– Не выйдет, – отшатнулся я. – Зачем тебе это?

Она пожала плечами.

– Должна быть причина?

***

Я очнулся в темноте. Света не было почти никакого, даже родился страх, что я всё же ослеп, однако скоро заметил, что кожа всё-таки слабо мерцает. Неужели она сумела меня поймать? Но зачем?

Поднявшись, я вытянул руки, ощупывая пустоту, но ни на что не наткнулся. Запертый в черноте, я был схож с бабочкой на булавке. Мне это совсем не нравилось.

– Разве так не лучше? – мурлыкающий голос несомненно принадлежал ей. – Здесь ты в безопасности.

– Взаперти.

– Здесь никто не повредит тебе.

– Тьма меня не удержит, – предупредил я, вслушиваясь в биение своего сердца. – Я…

– Ты не уйдёшь, – усмехнулась она. – Дверей тут нет, шаманский клинок тебе не призвать. А ты сам… – она замялась, – не пробуй.

Спрашивать, зачем ей это, я не стал.

Компас внутри меня говорил, что дверь была повсюду.

Что я сам был дверь.

Открытая дверь.

Но я не мог никуда выйти.

***

Я обследовал тёмное пространство с особой тщательностью, но никак не сумел поймать, что не так в ощущении, отчего всё дверь и ничто не она.

Устав, я опустился в темноту, как в кресло, и попытался раствориться в ней. Клинок действительно не приходил ко мне, а открывать себя я не спешил, отчего-то уверенный, что есть другой путь.

Я не понимал, зачем ей было нужно пленять меня.

Она же больше не отвечала мне.

Должно быть, это забавно – следить, как бабочка бьётся в стеклянной колбе.

А может, это не мир вовсе? Вдруг я распят в пространстве двери?

Завис в пустоте между двумя мирами?

***

Пробуждение показалось болезненным и даже жутким. Я с трудом встал на ноги. Вокруг не было тьмы, а расстилался мир, в котором едва-едва наступало утро. Она сидела у погасшего огня, задумчивая и печальная.

– Ты выбрался, – бросила она, не поворачивая головы. – Но это не конец.

– Пока есть дорога, ничто не конец, – парировал я.

– Пф.

– Чего ты хотела?

– Сохранить тебя, – резко поднявшись, она кивнула в сторону поднимающегося солнца. – Только тебе не помочь. Ничто не поможет.

– А разве мне нужна помощь?

Она не услышала – уже ушла вместе с утренним туманом. Я поспешил к двери, возникшей неподалёку.

И всё же, пусть я не понял, зачем она жаждала поймать меня, на миг стало по-настоящему интересно, как бы я разобрался с вопросом, если бы в мире не было ни единой двери.

========== 252-253. Ручей ==========

Пробиваясь сквозь заросли трав, бежал у подножия холма ручей, и светлое августовское солнце сияло в чистых струях. Ручей напевал что-то неразборчиво и едва слышно, подхватывал палочки и лепестки цветов и мчался, мчался вперёд, стремясь узнать как можно больше. Как вдруг на берегу заприметил склонившуюся в печали иву и, заинтригованный, разлился озерцом у её корней, чтобы послушать историю и только потом побежать дальше.

Ива была молчалива и задумчива, длинные косы ветвей плавно покачивал ветер. Печаль её оказалась настолько глубокой, что ручей не смел даже обратиться к ней и совсем притих.

– Зачем ты прибежал сюда? – спросила вдруг ива, и ручей ошеломлённо понял, что она обратилась к нему.

– Мой путь лежит к далёкой реке, я желаю вместе с ней бежать к морю, но, увидев твою печаль, захотел разгадать её тайну.

– А в этом нет совершенно никакой тайны, – отозвалась ива мягким голосом. – Моя печаль – это печаль любви.

– Отчего же любовь, такое прекрасное и сладкое чувство, приносит тебе столько страдания?

– Оттого, юный друг мой, что она безответна.

– А разве такое бывает? – ручью ничего не было известно об этом.

– Как видишь, я пример тому, – и ива замолчала, полоская длинные пряди ветвей в воде.

Ручей задумался, и омут у корней ивы стал ещё глубже. Как же так, ива говорит, что любовь бывает безответной? Но такой не встречалось ручью. Стрекозы и бабочки над его водами всегда находили пару, сплетались корнями в любви полевые цветы на берегах, юноши и девушки пускали венки по волнам, признаваясь в любви друг другу. Неужели во всем мире только ива осталась одна-одинёшенька?

Ручей решился спросить:

– А кого же ты любишь?

– Молодого охотника, что приходит сюда каждый третий день и проверяет силок, спрятанный между моих корней, – ответила ива медленно. – Завтра должен он прийти, и я жду этого мига, как если бы он был последним в моей жизни.

– Вот как, тогда и я подожду с тобой, – решился ручей и принялся устраиваться удобнее в отвоёванном у трав русле.

К закату ручей уже образовал озеро, ива отражалась в воде и теперь могла оценить свою прелесть и красоту. В округе не было более стройного, более гибкого дерева, с прекрасными ветвями, спадающими до самой земли. Вдохновлённые шепотками ручья, бабочки задремали среди листвы, расцветив ивовые ветви и украсив их, не сдержался соловей, спрятался в листве и залился вдохновенной песней. Утром же выпала роса, и ива оделась самыми чистыми, самыми яркими из всех самоцветов.

Когда солнце засияло в них тысячами радуг, на поляну ступил охотник. Был он красив собой, высок, широкоплеч, носил шляпу с широкими полями, тёмный охотничий костюм и длинный плащ, задевающий кончики трав. Высокие охотничьи сапоги испачкала болотная грязь, и было ясно, что добрался он сюда издалека.

Молча проверил силок у корней, словно и не замечая красоты ивы, а потом уселся на берегу озерца, в тени ветвей, и закурил длинную трубку. Над водой поплыл сизым туманом терпкий дым. Ива стояла, не шелохнувшись, стремясь не спугнуть своё редкое счастье, а охотник думал о чём-то, глядя на воду, неспокойную воду.

– Раньше ведь здесь не было омута, – проговорил он вполголоса и вдруг погладил иву по тонкому стволу. – Уж не ты ли наплакала это светлое озерцо, пока меня не было поблизости?

Конечно, ива ничего не ответила, совершенно смутившись. А охотник поднялся.

– Верней тебя я никого не встречал, и хоть ты молчишь о своих чувствах, я знаю, ты всегда убережёшь меня и дашь приют. И пусть в силок у твоих корней не попала ни разу даже самая мелкая и глупая мышь, но я рад приходить к тебе. Как жаль, что ты не девушка, и я не могу привести тебя в свой дом как жену.

С этими словами охотник снова погладил иву по тонким ветвям и отправился прочь по делам, насвистывая песню, мотив которой, печальный и медленный, надолго ещё отпечатался в памяти ивы и подслушавшего ручья.

– Так выходит он любит тебя, – прожурчал ручей.

– Но нам не бывать вместе, – отозвалась ива печальнее, чем прежде.

– А может, есть возможность поправить эту несправедливость? – ручей нетерпеливо помчался прочь. – Доберусь до матушки-реки и спрошу её, она много где текла и знает всё-всё на свете.

– Беги… – с грустью ответила ива, не веря в его слова и продолжая горевать о несбыточном счастье.

Ручей на закате соединился с матушкой-рекой, и та долго радовалась его приходу, лаская сильными струями.

– Но что же ты не весел, малыш мой? – наконец спросила она, чувствуя, как ручей ускользает и что мысли его далеки от соединения.

– О матушка-река, – обратился к ней ручей, – на моем берегу стоит прекрасная ива, красивее которой никого не встречал я за время своего пути. Она влюблена в охотника, да и тот не оставил её и тоже испытывает к ней чувства. Но чтобы он смог привести её к себе в дом, должна ива стать человеком.

– Да, люди не живут с деревьями, – согласилась река и задумалась. – Что ж, вопрос нелёгок, но есть на моих берегах домик одной старушки, которая могла бы посоветовать иве, как поступить.

– Как мне отыскать этот домик? – заторопился ручей.

– Я отнесу тебя к нему, – и река подхватила его.

Старуха рыбачила на берегу, когда к ней обратился ручеёк и принялся упрашивать помочь иве. Была старуха на вид благообразна и мудра, тёмные одежды украшал мех, а на шее в несколько рядов висели деревянные ожерелья. Седые космы волос белым пухом обнимали голову, и хоть лицо скрывала сетка морщин, глаза были ясными и цепкими.

– Помочь горю ивы можно, если она не испугается потерять свои корни. Пусть в тот день, когда снова придёт охотник, попросит она срубить её.

– Срубить? – удивился ручей.

– Именно так, – важно кивнула старуха. – Пусть он срубит её и опустит в твои воды, а дальше магия, которую я тебе подарю, сама сделает своё дело.

– Хорошо, – зазвенел ручей. – Так я и скажу иве.

***

Ночью, накануне очередного прихода охотника, ручей объяснил иве, что она должна сделать, чтобы воссоединиться с возлюбленным. Ива не сомневалась в словах ручья, и хоть было ей тревожно, но все же решилась просить о страшном. Когда утром охотник опустился у корней, ива заговорила с ним, касаясь легко и невесомо его плеч нежными ветвями.

– Если ты и вправду любишь меня и хочешь видеть своей женой, сруби и опусти в эту воду, тогда я стану принадлежать тебе.

– А если ты погибнешь? – резонно переспросил охотник.

– Не погибну, если ты действительно любишь меня, – ответила ему ива. – А если нет, то смерть принесёт мне лишь облегчение.

Покачал головой охотник, но всё же в два удара разрубил тонкий серебристый ствол и опустил деревце в воду озера. Преображение началось немедленно, проступили из ствола очертания тела, стали ветви волосами, образовались прекрасные округлые плечи, тонкие руки с длинными пальцами, изящные ступни…

С ивы сошла кора, и теперь в водах ручья лежала нагая и прекрасная девушка со светло-серебристыми волосами. Глаза её были закрыты, а грудь едва заметно вздымалась – девушка дышала водой. Поразился красоте охотник и вытащил деву из воды, уложив на плащ, не удержался и покрыл её лицо поцелуями, коснулся мягких полных губ, высоких скул, тонкой шеи.

– Ах… – простонала она и села, стыдливо прикрываясь от него.

– Как же прекрасна ты, – прошептал он.

– Превращение свершилось, – рассмеялась она.

Но не успел ручей порадоваться воссоединению пары, как появилась на его берегу лисица.

– Не бывать вашей совместной жизни, – протявкала она.

– Отчего же? – загородил от зверя свою любовь охотник.

– Потому что здесь и сейчас я проклинаю вас от имени всех обманутых девушек, – и лиса помчалась прочь.

– Но ведь ты не обманул меня, – прошептала ива.

– Нет, – ответил ей охотник. – Не обращай внимания на злые слова лисы, нам нужно собираться домой.

Он подхватил иву на руки и унёс прочь. Ручей сразу же помчался к матушке-реке и рассказал ей всё, что случилось. И река опечалилась.

– Злая лиса наложила страшное проклятие на несчастную иву. Придёт охотник в селение, и каждый мужчина там захочет себе его деву. Будет биться он за неё и погибнет, а девушку сожгут на костре, потому что посчитают за ведьму.

– Как же избежать столь страшной судьбы? – испугался ручей. – Это ведь я повинен в том, что ива стала девушкой.

– Не знаю, милый мой, возможно, та старуха расскажет об этом.

Ручей снова побежал к старухиному домику. Та как раз стирала бельё в речной воде. Сбивчиво пересказал ручей всё, что узнал, и попросил совета и помощи.

– Этой беды можно избежать, – согласно кивнула старуха. – Но только если ты подаришь и юноше-охотнику, и деве-иве эликсир, который превратит их в птиц.

– В птиц?

– Да, они станут парой белых лебедей, и ты сможешь оберегать их, а они счастливо будут жить в травах на твоём берегу.

Подхватив эликсир, ручей помчался к дому охотника и девы. Те действительно уже убедились, что проклятье существует, и ива боялась выйти на улицу, только за высокой изгородью двора позволяла себе прогуляться. Ручейку она очень обрадовалась:

– Неужели счастье и горе идут рука об руку? – спросила она, когда отзвенели слова приветствия.

– Если вы выпьете эликсир и станете парой лебедей, то горе проклятия минует вас, – горячо убеждал ручей.

Ива немедленно позвала охотника, и вместе они выпили эликсир из призрачных ладоней ручья. В тот же миг обернулись парой лебедей и покинули негостеприимную деревню, радуясь свободе, любви и счастью. Целый год жили они у озерца, где когда-то повстречали друг друга, целый год наслаждались жизнью, и не было никого счастливее их.

И вот – царская охота промчалась по берегу озера. Вздумалось молодому королевичу набить дичи, чтобы вскружить голову заморской принцессе, гостящей этим летом в его королевстве. Но какой бы дичи не приносил он ей, а всё не нравилось милой гостье. Она воротила нос от кроликов и лис, испугалась мёртвого волка, пожалела убитого оленя, не оценила фазанов и куропаток.

Опечалился юный царевич и, отослав свою свиту, возвращался домой в одиночестве берегом реки. Он увидел небольшую хижину, у порога которой сидела, покуривая трубку, старуха.

– А скажи мне, старуха, – обратился к ней королевич, – чем я могу удивить заморскую принцессу, какой дичью?

– Лёгкий вопрос, – выпустила изо рта дым старуха. – Ты можешь удивить её парой белых лебедей, что живут на берегу потайного озерка, здесь, неподалёку.

– Что же в них удивительного?

– Прежде они были людьми, а ещё раньше – ивой и охотником, – усмехнулась старуха. – В их сердцах живёт настоящая любовь. Если ты принесёшь их обоих к столу принцессы и она отведает хоть кусочек, то станет навеки твоей.

– Вот как, – рассмеялся королевич. – Что же ты хочешь за эту информацию, старуха?

– Хочу, чтобы ты привёл сюда отца, – отозвалась старуха мрачно. – Ибо он забыл меня, и моё сердце жаждет мести.

– Хорошо, – легко согласился королевич, давно мечтавший прибрать к рукам власть. – Завтра я приведу сюда царскую охоту, и отец мой будет здесь.

Он выполнил обещание, к полудню следующего дня у дома старухи остановилась царская охота. Королевич протрубил в рог, и будто на его зов из леса рванулась к старому королю лиса, проворная и злая. Никто не сумел остановить её, так стремительно она кинулась, вцепилась в горло королю и разорвала ему артерию.

В ту же секунду один из лесничих поразил лису ножом, но на землю упали бездыханными и король, и его убийца. Королевич же не видел всего этого, стремясь скорее достигнуть озерца и убить лебедей.

Они и вправду были там, и он поразил одного за другим меткими выстрелами из лука. Подхватив прекрасную добычу, он поспешил назад, где и увидел свершившуюся месть. Пришлось ему натягивать маску печали, хоть душа трепетала и ликовала. В тот же вечер прекрасная принцесса отведала плоти лебедей и дала согласие королевичу.

Ручей был безмолвным свидетелем и предательства старухи, которая оказалась лисой, и смерти оберегаемых им лебедей. Безутешный, прибежал он к матушке-реке.

– Что же делать теперь? – спрашивал он её. – Как же мне быть? Всё, во что я верил, оказалось таким печальным.

– Это всё люди, – горько отвечала река. – Не могу позволить королевичу взойти на трон, завтра же сокрушу плотину, пусть станет его город моим, поглощу каждый дом и задушу всякого, кто будет недостаточно чист.

Ночью рухнула плотина, поток воды с рёвом обрушился на город, уничтожая всё на своём пути, спаслось лишь несколько жителей, да и те предпочли бы умереть. Никого не пожалела суровая река, ничего после себя не оставила.

Бежал ручей сквозь высокие травы и размышлял о печали всего произошедшего, о том, как тесно сплелись любовь и смерть, как чужая зависть руководит жизнью, как горестно и печально всё завершилось.

Как вдруг услышал голоса, переговаривались парень и девушка.

– Вот бежит ручей, – говорил он. – Никогда не пей его воды.

– Отчего же? – девичий голосок был звонок и лёгок.

– Он приносит несчастье влюблённым. В водах его течёт желчь и зависть, злость и страхи. Он – сын той реки, что поглотила столицу, а значит, в нем часть того ужаса.

– Да, ты прав, пойдём же скорее отсюда.

Они помчались прочь как на крыльях, а ручей вдруг понял, что был единственным виновником всей цепи событий. Не было предела его боли, просочился он сквозь землю, чтобы никогда больше не видеть солнечного света.

========== 254. Послание ==========

В расцветающем рассветными красками небе раскричалась птичья стая. Я стоял на лестнице, ещё не добравшись до крыши, но уже вознёсшись над полуразрушенными зданиями забытого временем города. Утренний ветер старался сбросить меня вниз, вгрызался в плечи холодной пастью, но отчего-то мне было радостно, а совсем не страшно.

Солнце ещё не показалось. Линия горизонта проглядывала между двумя покосившимися башнями – тревожная нить, соединившая и отделившая сразу небо и землю. Именно в том месте над ней особенно ярко сияли облака.

Едва порыв ветра стих, как я продолжил подниматься и успел как раз вовремя – край солнечного диска раскраснелся, высунулся и медленно покатился вверх под птичий гвалт. Облака засияли ярким золотом, а весь город принялся ловить первые лучи осколками стекла.

С высоты он был даже красив, пусть пуст и разрушен.

Я пришёл сюда случайно, отступив от дороги, как иногда было можно, и теперь ни капли не жалел, что последовал голосу интуиции. Такой рассвет стоило увидеть, почувствовать и запомнить, он определённо значил больше, чем другие, пусть пока что я и не уловил, почему это так.

Снова налетел ветер, и я, зажмурившись, поймал его за тонкое запястье, вынуждая обрести форму и остановиться напротив меня.

– Отпусти, – возмутился он сразу. – Отпусти меня, странник.

– Отчего ты такой яростный? – спросил я, рассматривая его лицо – странное, с раскосыми глазами и высокими скулами.

– Мне никто не нужен здесь. Я не люблю чужаков, – фыркнул он. – Потому сразу подсказываю, что тут никому не рады.

– Странники всё равно не задерживаются здесь, – чуть удивился я. – Разве тебя не тяготит одиночество?

– Я вовсе не одинок, – вскинулся он в ответ. – Но не собираюсь… – он осёкся и недобро сощурился. – Отпусти меня сейчас же.