Текст книги "Хо"

Автор книги: Raptor

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 109 страниц)

– А когда мы сможем начать эти уроки?

– Уроки?

– Ну да. Уроки миросоз-да-ва-ния. Я правильно выразилась? – Оля рассмеялась.

– А разве ты уже не начала это постигать? – всерьёз удивился Евгений.

– То есть… Ты хочешь сказать, что я уже?..

– Знаешь, Оля, твои слова вызывают у меня удивление. В самом деле. Ведь твоей природной наблюдательности можно только позавидовать, и я всегда восхищался этим твоим качеством. Но подобная невнимательность меня поражает. Почему ты до сих пор не можешь увидеть очевидного?

– О чём ты говоришь? Я действительно тебя не понимаю. Будь добр, поясни, а не затуманивай всё ещё больше. Возможно, я действительно обладаю неплохой наблюдательностью, но я не провидица. И, пожалуйста, давай обойдёмся без лишних шарад, хорошо?

– Ну что ж. На первый раз, так и быть, прощаю. Но на будущее запомни. Если ты хочешь постичь все таинства, и научиться создавать материальное из хаоса, то ты должна без чужих подсказок замечать всё, всегда, и сразу. Я не случайно тебе это говорю. Не для того, чтобы ткнуть тебя носом в прокол, природу которого ты пока ещё не понимаешь, и поэтому сердишься на меня. Ведь в будущем этот мой навет не раз спасёт тебе жизнь. И с неизвестным придётся сталкиваться постоянно. Так что…

– Ладно, ладно, я поняла. Не ворчи, – Ольга с улыбкой подняла руки. – Для меня всё здесь в диковинку, и я не знаю чего мне ожидать. Ты ведь мне поможешь освоиться?

– Помогу. И я не ворчу на тебя. Только предупреждаю. Это для твоего же блага.

– Я приму это к сведенью… Так что я пропустила?

– Хм-м… В этом платье ты выглядишь шикарно. Оно тебе очень идёт.

– Спасибо. Мне оно тоже понравилось. В этот раз ты идеально подобрал мой наряд – точно по моему вкусу. Так вот что ты имел в виду? Я должна была заметить появление этого платья? Я его заметила.

– Ты всё ещё ничего не поняла, – Женя вздохнул. – Постараюсь объяснить доходчивее. Для начала, я тут практически не причём. Комплименты в мой адрес были незаслуженными. И заметить ты должна была не появление платья, а то, какое оно.

Ольга задумалась.

– Разве это не твоя работа?

– Странная девушка, – произнёс Евгений, глядя в сторону. – Не узнаёт собственное платье. Да, Олечка, тебе ещё учиться и учиться предстоит…

– Собственное?

– А какое же? Ведь это ты его создала, а не я. Понимаешь теперь? Ну же, покопайся в своей голове. Вспомни, как оно появилось. Не смотри на меня, пытаясь найти ответ. Ищи его здесь, – он медленно прислонил указательный палец к её лбу.

– Я? Я его создала? Но как?

– Спроси себя.

– Я н-не знаю… Оно возникло, и всё. Сначала я была в купальнике, потом мы зашли сюда, и появилось это платье. Я думала, что так и должно быть, что это опять твои проделки…

– Хотя бы на секунду забудь о сказках, магии и волшебных превращениях. Здесь ничего не появляется просто так. Я объясню тебе. Да, в купальник тебя нарядил я. Выбрал его на авось, и почти угадал с твоим вкусом. Мне пришлось его выдумать самому, потому что ты не знала, что тебя ждёт, и не предполагала, во что тебе предстоит облачиться. Но когда мы вошли в ресторан, твой разум начал работать в правильном, созидательном русле. Независимо от твоих мыслей и эмоций, рационализм и логика сработали крайне конструктивно и правильно. Любой человек на твоём месте, в подобной ситуации, не смог бы миновать подобных инстинктивных потребностей, порождаемых сознанием. Ты увидела людей, одетых в красивые костюмы и платья. Это была совсем иная декорация, нежели предыдущая – с подводными приключениями. И требовала эта новая декорация подобающую форму. Все были прилично одеты, в то время как ты была полуголой. Это не может не смутить, верно? Ты ведь пришла не на пляж, а в культурное заведение, посещаемое интеллигентными людьми. Осознав это, ты почувствовала стеснение. Ты непременно должна была быть в вечернем платье, подходящем для этой новой обстановки. Независимо от тебя, твой мозг дал импульс – переодеться в платье. В реальном мире эти внутренние позывы в подобных ситуациях, обычно вызывают лишь смущение и стыд. В иллюзорном же мире, они способны легко материализоваться. Я понятно объясняю?

– Кажется, теперь я начинаю понимать. Полагаю, что это имеет нечто общее с подводным телепатическим общением?

– Конечно! Более того, они взаимосвязаны самым непосредственным образом. И их связывает не «нечто общее», а единое целое. А ты, я смотрю, не безнадёжна, – Евгений протянул ей большой персик.

– Выходит, что я, сама того не осознавая, создала себе платье? – воодушевлённо произнесла Ольга, принимая бархатистый фрукт.

– Не совсем. Точнее, создала его, конечно же, ты. Но не без моей помощи. Ты пока ещё не умеешь самостоятельно материализовывать предметы. С речью всё гораздо проще, а при работе с предметами уже приходится подключать трёхмерное мышление и зрительную перспективу. Поэтому я усилил твой импульс, и придал ему форму. То есть, я использовал для создания этого платья твою собственную мысль, ничего не добавив от себя. Его дизайн, цвет, а также все мельчайшие детали и элементы – придуманы исключительно тобой. Наверняка ты когда-нибудь мечтала, или думала о подобном платье, и информация о нём зафиксировалась в глубине твоего сознания, вплоть до этого момента. В реальной жизни, такая «консервация образов» нужна для сравнительных и отличительных операций. А здесь – пожалуйста, материализуй на здоровье.

– Здорово! А туфли – тоже я придумала?

– Ага. И их тоже. Меня всегда поражало, как вы, женщины, умудряетесь так грациозно на них дефилировать, не ломая при этом ног.

– Уметь надо, – Ольга рассмеялась, продолжая с восторгом рассматривать своё платье.

– Когда ты находишься в чужой иллюзии, рядом с её хозяином, который тебе помогает, то азы постижения строительства собственных иллюзий становятся делом нехитрым и вполне доступным. Усилению сознательного самоконтроля способствует не только опытный проводник, но и его мир, в котором ты находишься. Ты обязательно всему научишься, если сама того захочешь, не отступишься и не испугаешься.

– Но ты ведь со мной. Чего мне бояться, если ты рядом?

Женя горько усмехнулся.

– А я-то думала, почему оно мне так нравится? – не обратив внимания на его странную усмешку, Ольга продолжала разглядывать своё платье.

– Оно великолепно. Но всё-таки, мне кажется, что в нём чего-то не хватает. Одной маленькой детали.

– Какой?

– Полагаю, что… – он вынул из-под стола небольшую коробочку, похожую на малахитовую шкатулку. – Вот этого.

– Что это? – с необычайным волнением, Ольга приняла её.

Шкатулка оказалась очень лёгкой.

– Открой.

Маленький серебряный замочек моментально поддался давлению её пальчика, и шкатулка приоткрылась. Девушка раскрыла её полностью, и тут же издала вздох удивления:

– О-ох. Женя…

Внутри находилось нечто совершенно необычное. Маленький кусочек совершенно другого мира, замкнутого в волшебной уральской шкатулке, как будто сотворённой легендарными мастерами-кудесниками, сошедшими со страниц бессмертных сказок Павла Бажова.

С внутренней стенки шкатулочной крышки, на её содержимое падал мягкий, лучистый свет, исходящий от неба, которое удивительным образом заменяло эту стенку, словно окошко, прорубленное прямо в пространстве. За этим «окном» неспешно плыли кудрявые облака, а под ними – важно качали своими широкими колючими лапами стройные кедры с бурыми шершавыми стволами. Живая картинка поражала. Это был вовсе не искусственный стереоэкран, а самое настоящее субпространство неевклидовой геометрии – слуховое окно в иной, параллельный (а может быть и перпендикулярный) мир. Можно было протянуть руку, и прикоснуться к колючей хвое ближайших кедров. Ветерок, вырывающийся из этого удивительного окошка, путался в волосах Ольги, и щекотал её ноздри новыми своеобразными лесными запахами, резко отличающимися от речного, витавшего вокруг. В лицо девушке пахнуло терпкое еловое амбре, густо перемешанное с ароматами разнообразных трав, цветов и грибов. Патриархальный, таёжный дух.

Оля не ожидала увидеть подобное чудо, и поэтому была удивлена до предела. Но гораздо большее удивление и восторг у неё вызвало не поразительное окно, скрывающееся в крышке изумительной уральской шкатулки, а то, что находилось непосредственно в ней самой – её совершенно бесподобное содержимое, трудно поддающееся описанию, не смотря на кажущуюся предельную простоту. Дно шкатулки устилало миниатюрное поле, поросшее свежей волнистой травой, колышущейся под дуновениями ветерка, вырывающегося из окна, и ярко освещаемое невидимым солнцем, скрытым в том же окне.

Необычайный крошечный лужок, точно умещающийся в шкатулке, не мог не вызвать благоговейного замирания сердца. С неописуемым восторгом, и глубочайшим удивлением, Ольга рассматривала малюсенькие цветочки, пёстрые и разнообразные, все размером не больше игольного ушка, так что рассмотреть их можно было лишь при помощи увеличительного стекла. Над ними порхали такие же крошечные бабочки, похожие на цветные искорки. Среди травы, вразброс лежали гладкие зелёные камушки-хризолиты, напоминающие леденцы. Но самая главная драгоценность располагалась в середине шкатулки. Окружённая со всех сторон маленьким, но таким живым полем, она спокойно и снисходительно выжидала, когда Ольга обратит на неё внимание.

Над волнующейся травой возвышался необычайно красивый и гладкий постамент, выполненный из идеально огранённого лазурита, в виде раскрытого цветка, подобного широкой чаше. А на нём сидела маленькая изумрудная ящерка с чёрными глазёнками-бусинками. Оля не сразу заприметила такую крошку среди всего этого захватывающего великолепия, а когда взгляд девушки упал на неё, то в какой-то момент ей вдруг показалось, что на головке у маленькой ящерки надета золотая корона. Но это была лишь мимолётная иллюзия.

Крохотная рептилия вдруг подняла свою остренькую мордочку, и пристально взглянула на Ольгу, заставив её открыть рот от удивления. Она была живая. Неожиданно для себя, Вершинина сразу же поняла, что именно эта трогательная малютка является настоящей, самой главной драгоценностью, не смотря на то, что внешне она практически ничем не отличалась от своих полевых сестёр.

– Нравится? – спросил Евгений.

– Очень нравится! Это что-то невероятное! А ящерка – просто очаровашка. Но что мне с ней делать?

– Она сама тебе укажет, – и Женя одним глотком допил остатки вина из своего фужера.

Внезапно, маленькая рептилия соскочила со своего тёплого камня в траву, и через пару мгновений оказалась на руке Ольги, свесив с неё свой тоненький изогнутый хвостик. Не ожидав этого, Оля вскрикнула и чуть не выронила шкатулку.

– Не бойся её, – успокоил подругу Евгений. – Подожди немного. Сейчас она выберет для себя местечко получше. Главное – не стряхивай её.

– Ой-и, щекотится! – рассмеялась Ольга, осторожно вытягивая руку с ящеркой, а другой рукой – ставя шкатулку на стол.

– Терпи.

– А долго она будет выбирать?

– Она уже выбрала.

Ящерица поползла по руке, сильно щекоча её своими остренькими коготками, и время от времени «постреливая» чёрным язычком-стрелочкой. Всё это время, Ольга добросовестно терпела щекотку, не спуская глаз со своей новой питомицы. Миновав локоть, ящерка начала взбираться по предплечью, затем вскарабкалась на плечо, посидела там немного, и приступила к спуску. Обогнув шею (тем самым заставив Олю на минуту покрыться гусиной кожей), она, осторожно расставив все четыре лапки, стала не спеша ползти вниз. Миновав границу кожи и ткани платья, малышка остановилась на груди девушки, где, грациозно изогнувшись восьмёркой, застыла навсегда – прямо над сердцем Ольги.

– Ой, что это с ней? – взволнованно спросила та.

– С ней всё в порядке. Это всего лишь брошка. Я подумал, что твоему наряду как раз такой не хватает, – ответил Евгений.

Ящерка превратилась в серебряную брошь, украшенную изумрудами вдоль спинки. А глазки её обратились в пару блестящих агатов. Не веря собственным глазам, Ольга опасливо провела по ней пальцем. Действительно – настоящая брошка.

– Это мне? – прошептала она.

– Тебе, – кивнул Женя. – Ты довольна?

– Очень! Огромное тебе спасибо. Жаль только что…

– Что?

– Я не могу её забрать.

– Почему?

– А разве можно забрать что-то из мира иллюзии в реальный мир?

– Можно.

– Неужели. Как?

– Легко. Эта ящерка – твоя. И она теперь будет с тобой везде. Как талисман. Береги её, не потеряй.

– Если так, то мне придётся долго сочинять историю о том, как она ко мне попала, оправдываясь перед друзьями, – усмехнулась Ольга, любуясь новым подарком, поблёскивающим в лучах предзакатного солнца.

– Лучше им её не показывать. Во-первых, лишняя зависть с их стороны тебе ни к чему, а во-вторых… Это может быть опасно для них.

– Опасно? Что ты имеешь в виду? Эта маленькая ящерка каким-то образом может навредить моим друзьям?

– Может… Не она сама, конечно, а то, что с ней связано. Тот мир, из которого она вышла. Кстати, это и «Иллюзиума» касается, причём в большей степени. Держи его подальше от своих друзей. Спрячь как можно лучше. Не дай бог, они его найдут!

– Он у меня под подушкой, – растерянно пробормотала Ольга.

– Вот и не вытаскивай его оттуда. Употребляй не чаще одной таблетки в день. Желательно, перед сном.

– Я это уже поняла.

– Вот и умница.

– Послушай, Жень… – Оля нежно погладила лепесток белой лилии, склонившей свой венчик в её сторону. – В эти минуты мне не хочется возвращаться к теме, которую я оставила по ту сторону иллюзии. Но она не даёт мне покоя. Ведь завтра… Точнее, уже сегодня, я опять вернусь туда. И опять продолжатся муки изнурительного ожидания. Ты меня понимаешь?

– Прекрасно понимаю.

– Прошу тебя, если ты действительно что-то знаешь о ситуации, в которую мы попали, об «Эвридике», необъяснимой Настиной болезни и этом проклятом тумане – расскажи мне. Окажи содействие, посоветуй, как можно выбраться из этой ловушки, и долго ли ещё нам ждать помощи?

Евгений вздохнул, помолчал немного, а затем ответил:

– Что тут можно сказать? О тумане я знаю лишь то, что он не вечен. Nebula phaenomenon temporis est. О твоей подруге мы уже говорили вчера. Добавить к этому я ничего не могу.

– Ей всё хуже. На неё уже страшно смотреть.

– Похоже, что у неё начался сомнамбулический период. Обычно этот процесс необратим, и не приводит ни к чему хорошему.

– Но что же нам делать?

– Я вам советовал не оставлять её одну. Это был самый простой способ её спасти. Да и, наверное, единственный. Но вы, к сожалению, пренебрегли моим советом. Очень жаль.

– Ты неправ, Женя. Я прислушалась к твоему совету. Весь день Настя была под нашим присмотром, и на ночь с ней осталась Лида.

– Ладно. Я больше не хочу об этом говорить. Не спрашивай, почему. Ты сама всё узнаешь.

В голосе Евгения появилось заметное раздражение. Ольга не поняла его причину, потому что не знала, что ожидало её подругу. А Евгений знал. И это знание терзало его изнутри дикой безысходной тоской. Он не мог помочь Насте, как бы не хотел этого. И не мог всё рассказать Ольге, потому что очень боялся за её жизнь. Она могла всё испортить, а это было недопустимо. Такое бессилие не могло не раздражать, поэтому Евгений поспешил закрыть тему, касающуюся Насти.

– Ну вот, – вздохнула Ольга. – Обещал поговорить со мной по душам, пролить свет на все интересующие меня вопросы, а теперь попятился в кусты?

– Нет. Понимаешь, я… Меня тоже очень волнует состояние твоей подруги, хоть я её и не знаю. Дела у неё плохи, очень плохи. Если бы ты только знала, какая дьявольская сила взяла её в разработку. У тех, кого выбирает Хо, как правило, нет никаких шансов. Если твоя Настя до сих пор жива, то это только потому, что оно её «водит».

– Водит? Что значит «водит»? – на лице Оли начала проступать тень самого настоящего страха.

– Ну, знаешь, как рыбак… – Женя нервно поводил сложенными руками из стороны в сторону. – … водит попавшуюся на крючок рыбу, пока она окончательно не обессилит. Доводит до кондиции. Играет как кошка с мышкой. В этой ситуации самое главное – не проникнуть в сумерки. Если Настя заглянет в сумерки, то обратный путь ей будет заказан. И, кажется, она уже успела в них проникнуть. Бедная девочка.

– Как это, «проникнуть в сумерки»?

– Это такое условное название. Говоря иначе, пройти сквозь зону сумерек, значит миновать прослойку – границу между мирами. Обычно, сами куклы этого делать не умеют, но сумеречники помогают им в этом… Принудительно.

– Куклы?

– Я хотел сказать… Люди. Конечно же, люди. Но не совсем такие, как мы с тобой. Я тебе потом расскажу об этом. Всё расскажу. Так вот, если жертва окунулась в сумерки, это значит, что жить ей остались считанные часы. Мне очень жаль, Оль.

– А может быть ты всё излишне драматизируешь?

– Может быть. Может быть. Да, наверное. Прости, я возможно напугал тебя. Не стоило мне об этом говорить. Я очень волнуюсь за состояние Насти, поэтому…

– Пока Лида с ней – всё будет хорошо. Не так ли?

– Совершенно верно. Не выпускайте её из поля зрения. Это необходимо.

– Разумеется, мы её не оставим. Кстати, в своём бреду Настя что-то говорила о странных, невероятных вещах, творящихся вокруг нас. Удивлялась, почему мы этого не видим. А мне рассказала про какого-то убийцу, скрывающегося на корабле. Кроме нас на корабле ещё кто-то есть?

Евгений не ответил.

– Жень, скажи мне честно. Мы одни на этом корабле, или же на нём действительно скрывается кто-то ещё? Это очень важно.

– Да… Вы не одни, – нехотя признался Евгений.

Ольга поняла, что он имел в виду Хо, но её убеждение было ошибочным, и об этом знал только сам Женя, который больше ничего добавлять не стал.

– Опять это Хо…

– Вот именно. Опять. Поэтому лучше забудь о том, что я тебе сказал. В своё время всё встанет на круги своя, а пока. Держитесь вместе, и не ищите приключений себе на… Ну, ты меня понимаешь.

– Значит это он – убийца? Хо? Это его увидела Настя?

– Делай выводы сама.

– Получатся, что кроме нас на «Эвридике» прячется ещё один пассажир. Призрачный Хо. Или призрачное?

– Поправка. Хо – не пассажир, и не человек. Оно – судьба. Понимаешь? Рок.

– Понимаю. Это что-то совершенно запредельное и жутко злое. И вообще, мы кажется договорились не обсуждать сегодня Хо. При упоминании о нём ты сразу же ощетиниваешься, а меня – бросает в дрожь. Ты прав, не стоит портить прекрасный вечер страшными историями и предположениями.

– Рад, что ты это понимаешь.

– Как ты думаешь, Женя, когда нас спасут?

– Этого я не знаю. Должны спасти, но вот когда? Наверное, скоро. Я это чувствую.

– Хотелось бы, чтобы скоро. Надоел мне этот проклятый корабль.

– «Эвридика» не проклята. Она мертва.

– А разве корабль может быть живым или мёртвым?

– Конечно. И не только корабль, а всё в этом мире: природное и рукотворное. Жизнь – это весьма абстрактное понятие. Люди минимизировали его, подстроив под себя. На самом же деле, жизнь – это не только биологическое функционирование от рождения до смерти. Жизнь – это энергия, которая может работать бесконечно. Её природу сложно понять, но всё строится на ней, и всё подвластно ей. Те крошечные промежутки, которые мы наблюдаем время от времени, считая их жизнями – всего лишь дозаправка, заезд на бензоколонку, грубо говоря. Всё наше существование – есть постоянное, планомерное обогащение и насыщение этой удивительной энергии. И мы, как высшие существа своего мира, вольны дарить её, или забирать. Мы можем снабдить статичный предмет необходимой динамикой, чтобы он какое-то время вёл себя как живой. К примеру, пиная футбольный мяч, или вращая педали велосипеда, мы движем их, даруя часть своей энергии. Жизненная энергия – это не только сила, наполняющая живые организмы. Это сила, объединяющая всё на Земле. Действующая не только на молекулярном, но и на атомарном уровне. Поэтому, даже обычный камень можно также считать живым. Условно, разумеется. Это уже не человеческая жизнь, и даже не растительная. Примитивнейшая, но жизнь. Весь цикл её строится на медленном затухании энергии. В конце концов, камень превратится в песок, затем в пыль. Разумеется, всё будет зависеть от окружающей среды, и от форм, соседствующих с ним. Тектонические изменения – это ведь тоже не просто волнения земной коры. Это сложные разнослойные переходы геологических материалов из одной стадии в другую. Камни тоже способны насыщаться и чахнуть. Разрушать друг друга, или дополнять. У них своя жизнь, сложная для восприятия человеческого разума. А ведь человек может придать камню свою энергию, например, если подбросит его в воздух. Также, человеческие кости могут окаменеть, дав жизнь молодым минеральным соединениям – будущим камням. Всё взаимосвязано. И активность этой энергии у всех земных форм проявляется по-разному.

– Я поняла так: «Эвридика» мертва, потому что лишилась этой своей внутренней энергии, связывающей её структуру на молекулярном уровне. Правильно?

– Наоборот. Корабль лишился своей формы, оставив только энергетическую оболочку, которая не затухает лишь потому, что её кто-то целенаправленно поддерживает. Когда энергетический сгусток адекватен полноценной жизни предмета – он абсолютно материален. Закон сумеречного расслоения.

– Поэтому мы и видим корабль.

– И видите, и ощущаете, и осязаете. Он вполне полноценен. Удивляться тут нечему. Ведь обычные корабли – это те же энергетические сгустки, пропитывающие искусственную форму. Проникнуть в сумерки они могут только частично. Энергетически. Так же, как в своё время «Эвридика».

– Для меня всё это пока что сплошная загадка… Но кое-что я начинаю понимать. Выходит, что корабль… – не найдя подходящего слова, Ольга сложила ладошки, и одновременно развела их в стороны.

– Вот-вот, – кивнул Евгений. – Расслоился.

– Расслои-ился… Не верится даже. Это действительно уходит за пределы всяческих пониманий и здравого смысла.

– Не то слово. Но со временем к этому привыкаешь.

– А знаешь, перед тем как сюда попасть, я почувствовала нечто подобное.

– Что именно?

– Я как будто бы разделилась надвое. Одна моя половина спала, в то время как другая – бодрствовала. Подобное со мной случалось и после принятия первой таблетки, но в этот раз всё было так наглядно.

– Ну вот. Значит, ты уже на себе успела испытать ощущение расслоения. Говоря языком теологии – отделение души от тела, а выражаясь научно – экстериоризация. Биоэнергетическая дезинтеграция. Как понятнее?

– Да какая разница?! Меня больше волнует вопрос – опасно ли это?

– На непродолжительный срок – нет, но если затянешь процесс расслоения подольше, могут быть неприятные последствия: от плохого самочувствия, до болезни какой-нибудь. Тело без души постепенно вянет. Лишившись необходимого источника энергии, оно в течение какого-то времени будет перерабатывать её остатки, а потом начнёт постепенно разрушаться. Поэтому долго задерживаться вне своей материальной оболочки крайне не рекомендуется. Особенно слабым, болезненным людям. Их энергетический запас истощается чрезвычайно быстро.

– А когда тело умирает, что происходит с душой?

– Зависит от ситуации. Если тело полностью выработало свой ресурс – это оптимальный исход. Душа, заправленная под завязку, отправляется дальше – к новым горизонтам. Может быть, материализуется в каком-то другом мире, подобном Земле, или же отыскивает себе новую земную оболочку. Я точно не знаю этого. Но уверен, что где-то существует нечто, контролирующие все эти заряды как единое целое. И возможно, наши души когда-нибудь сольются с этим великим центром, ведь для чего-то же они предназначены. Вообще, мне очень хочется верить в то, что всё во Вселенной подвластно чьему-то бдительному контролю и порядку, а не хаосу. Жизнь в хаосе, на мой взгляд, напрочь теряет свой смысл.

– А если человек умер не от естественной причины? – вернула его на прежнюю тропу Ольга. – Если его убили, или же он погиб от несчастного случая, болезни какой-нибудь. Если он самоубийца, в конце концов.

– Всё что не связано с сумерками – обыденная диссоциация, ведущая к освобождению энергетической оболочки. Этим жизненным сгусткам придётся похуже, чем тем, кто выполнил свою миссию сполна. «Скороспелки» – недозаряжены. Наверное, им предстоит дорабатывать эту зарядку, поспешно материализуясь в какую-то оболочку, и, быть может, эта новая человеческая жизнь окажется гораздо хуже той, которую они преждевременно покинули… А может и наоборот. Бывает и такое, что энергетическая оболочка умирает раньше материальной. В основном по сумеречной причине, но иногда случаются исключения. Слишком слабый энергетический дух подвластен затуханию, если его регулярно не обогащать. Иногда случаются казусы, когда душа покидает живое тело, выполнив свою земную миссию. Обычно, одряхлевшее тело уже не способно перенести потери своего энергетического заряда, и отключается в течение суток. Но когда организм крепкий, или же его функции поддерживаются приборами, тогда это увядание может затянуться на долгое время. Такие люди представляют печальное зрелище. Некоторые впадают в кому, а некоторые ещё пытаются общаться, хотя их разум уже им не подвластен. Память отключается, мысли путаются. Человек тает на глазах. Или же полностью теряет рассудок. Гораздо тяжелее дела обстоят с теми, кто проникает в сумерки. Проникновение может быть как нечаянным, так и преднамеренным. Соотношение этих вариантов примерно один к тысяче, так как обычно сумеречники специально выталкивают их за пределы реальности.

– Откуда ты всё это знаешь?

– Видел.

– Где? Как ты вообще столкнулся с этим? Ведь раньше ты обо всём этом даже не подозревал, также как и я. А теперь…

– Я видел это фрагментарно. В обрывках чужих воспоминаний, в налётах чужих мыслей, в чужих снах. Мой проводник поведал мне обо всём. Возможно, не желая того, а может быть и нарочно – трудно судить. Когда идёшь за проводником, его душа частично сливается с твоей. Разумы обмениваются информацией, проникают друг в друга.

– Наверное, это неприятное ощущение.

– Не то слово. Это самая настоящая пытка, если слияние происходит на фоне борьбы этих самых разумов, и малейшая слабость грозит поражением. Ведь ассимиляция может завершиться полнейшим поглощением твоего сознания чужим. В этом соперничестве кроется вся тяжесть расплаты за новые знания. Поэтому тебе повезло, что твой проводник оказался другом, а не врагом.

Держа в руке спелую виноградную гроздь, Ольга отрывала по одной виноградинке, после чего клала их в рот, предварительно глядя сквозь них на солнце. Евгений помолчал немного, а потом спросил у неё:

– А хочешь, мы с тобой проведём опыт?

– Опыт? Какой?

– По расслоению. Я покажу, как оно действует.

– Ну-у, если это не опасно…

– Ну что ты! Ничего опасного. Простейший эксперимент.

– Тогда давай.

– Смотри, – Евгений на мгновение заглянул под стол, и когда выпрямился вновь, в его руках уже было два маленьких надутых воздушных шарика: красный и оранжевый.

– Что это? То есть, я, конечно же, понимаю, что это – воздушные шарики, но что ты собираешься с ними делать?

– Сейчас ты увидишь наглядный пример сумеречного расслоения – отделение энергетической оболочки от материальной. Сначала посмотрим, что произойдёт с предметом, если его материальная оболочка будет уничтожена. Правильнее сказать – видоизменена. Вытащи иголку из скатерти, и проколи ей один из шариков.

– Какую иголку? – удивлённо спросила Ольга, и тут же заметила небольшую иглу, воткнутую в скатерть неподалёку от её тарелки. – А-а, вот эту…

Выдернув иголку, и осторожно удерживая её двумя пальцами, девушка медленно поднесла её к красному шарику, и, немного зажмурившись, проткнула его. Раздался хлопок, и шарик повис на руке Евгения сморщенной красной тряпочкой. Но на его бывшем месте остался точно такой же шар, только полупрозрачный и похожий на голографическое изображение, или же, скорее, на призрака.

– Теперь ты поняла, что это такое? – улыбнулся Евгений. – В реальном мире всё происходит точно так же, только мы этого не видим.

– Невероятно, – прошептала Оля.

– Погоди, это ещё не всё. Сейчас начнётся самое интересное. Ты ничего не замечаешь в этом энергетическом двойнике? Он тускнеет на глазах, становится более прозрачным, рассеивается, лишается первоначальной формы. Знаешь почему? Потому что его материальный носитель претерпел структурные изменения. Деформировался. Чтобы тебе проще было понять, представь стакан наполненный водой. Пока вода в стакане – она имеет форму стакана, но стоит стакан разбить, как она тут же растекается лужей. Я нарочно замедлил процесс расслоения. В реальности всё происходит настолько адекватно и быстро, что естественное расслоение, в принципе, невозможно. Содержание видоизменяется идентично форме. Смотри, энергия рассеивается. Шарик потерял большую часть своего заряда, но не весь заряд. Остаётся так называемый «осадок», или долгорасщепляющаяся энергия. Она необходима для глобального равновесия, и служит для консервации материи. Сращивает её молекулярную структуру, и затормаживает распад. Благодаря этому, лопнувший шарик будет разлагаться чрезвычайно долго, пока вся его энергия не затухнет окончательно. Она также нужна и для восстановительных целей. На осадочной энергии очень легко может возникать основная энергия, появляющаяся в результате починки материальной структуры, или придания ей иной формы, для определённых целей. У таких вещей как воздушные шарики, в роли основной энергии на девяносто процентов выступает принятая посторонняя энергия, то есть наша, человеческая. От его создания – до наполнения газом, происходит ни что иное, как обогащение энергетического заряда неживой материи.

Прозрачный силуэт шарика уже почти рассеялся в воздухе. Лишь внизу, над рукой Евгения осталось яркое пятно, съёживающееся и впитывающееся в обмякшую оболочку. Когда энергия окончательно соединилась с материей, Женя покачал лопнувшим шариком из стороны в сторону, показывая Ольге, как он вспыхивает при каждом новом движении, точно лампочка.

– Почему он светится? – спросила девушка.

– Это светится не он, а энергия, которую придаю ему я. Для наглядности, я сделал её светящейся. Видишь, когда он останавливается, то свет сразу начинает угасать. Это потому, что моя энергия, отданная ему, высвобождается.

– Теперь мне понятно… А что ты будешь делать со вторым шариком?

– На втором шарике я проведу эксперимент по уничтожению энергетической оболочки. Он намного интереснее, и зрелищнее, потому что в реальности такие вещи обычно затягиваются на долгие десятилетия.

– Как можно уничтожить энергетическую оболочку, не повреждая материальной?

– Запросто. В иллюзорном мире это пустяк. Что из себя представляет энергетическая оболочка? Всего лишь тот же самый шарик, только состоящий из иной субстанции. Если опять проводить аналогию с водой и стаканами, то представь, что стакан мы теперь возьмём бумажный, а воду – заморозим. В замороженном виде, стакан и лёд будут как единое целое. Если ударить их об землю, они разлетятся на куски вместе. Чтобы уничтожить только лёд, поставим стакан под горячую лампу. Лёд превратится в воду, и больше не будет скреплять мягкие стенки стакана. Они деформируются, помнутся, и окончательно развалятся, не в силах удержать в себе жидкость. Вот так форма теряет свой вид, после разрушения содержания. Теперь давай проделаем это с шариком, – отложив лопнувший красный шарик в сторонку, Евгений сложил большой и указательный пальцы, и поднёс их к Ольге. – Возьми мою иголку, и проткни этот шарик.