Текст книги "Хо"

Автор книги: Raptor

сообщить о нарушении

Текущая страница: 78 (всего у книги 109 страниц)

ГЛАВА XXIII

ЛИСТЬЯ ЗАККУМА

Геннадий Осипов шёл по коридору красной палубы в сторону радиорубки, когда вдруг услышал странный шум, доносившийся из каюты старпома. Приоткрыв дверь, он в недоумении воскликнул:

– Это, ты?

Посреди каюты, на полу лежал раскрытый чемодан, в который поспешно собирал вещи его друг Фёдор. Услышав голос Гены, он остановился, и перевёл на него свой сосредоточенный взгляд.

– Привет. Ты куда собрался? – с удивлённой улыбкой спросил Осипов.

– Куда подальше, – старпом продолжил укладывать свои вещи. – И тебе, кстати, советую сделать то же самое. Пока не стало слишком поздно.

– А что здесь происходит, ты знаешь? – Гена вошёл в каюту, заперев за собой дверь.

– Теперь знаю, – мрачно ответил Фёдор. – Поэтому и сваливаю отсюда. Да где же маслёнка? Куда я её подевал?

– Может ты, всё-таки, расскажешь мне о происходящем? Я действительно не в курсе.

– Это плохо, что ты не в курсе. Поэтому оно вас и жрёт, так же, как жрало нас. Маслёнка, где же моя маслёнка? Ты случайно её не видел?

– Погоди, я не совсем тебя понимаю, Федь, кто нас жрёт?

– Как кто? Хо, конечно же. Днём оно спит, а ночью – выходит на охоту.

– Хо? А какое оно?

– Страшное, как сам страх. Знаешь поговорку «у страха глаза велики»? Вот, это про него. У Хо действительно глаза велики. О-очень велики. Слушай, да куда же маслёнка подевалась?!

– Зачем тебе маслёнка-то?

– Надо! Необходимо заправить баллон. Это важно. Я должен успеть. Да где же она, ну, ё-моё?!

– Нет, с тобой явно что-то не в порядке. Но я всё равно рад, что ты живой.

– Да какого чёрта? Разве это жизнь? – свернув тельняшку, Фёдор уложил её в чемодан. – И если ты не пошевелишься, то сильно пожалеешь.

– Что я должен делать?

– Думай, думай, Генка, ты же всегда был башковитым. Пораскинь мозгами. Вы лишились пятерых. На очереди, либо ты, либо она. Как думаешь, на кого падёт жребий?

– Постой, погоди, как это пятерых? Сергей всё ещё с нами.

– Ошибаешься, – усмехнулся старпом. – Он уже с нами.

И тут Осипов увидел Сергея, сидящего на койке, прижавшись спиной к стене. Того сильно лихорадило, а изо рта шёл пар, как на морозе.

– Серёга? – бросился к нему Геннадий. – Только не это! Нет, не надо, прошу тебя!

– Поздно, Ген, – выдохнул тот вместе с паром. – Оно оказалось сильнее. Опасайтесь Даркена Хо. Уберегите себя от ада.

– Чем я могу тебе помочь?!

– Ты готов спуститься за ним в преисподнюю? – упаковав чемодан, Фёдор подошёл к нему, и положил руку на плечо. – Лучше не надо. Тем более, что это не твоё бремя. Ну, давай прощаться? Эх, маслёнку-то я так и не нашёл. Плохо.

– Подожди, куда же ты?

Гена обернулся к другу, но того уже и след простыл.

– Что же это творится такое?! Серёга, может тебе одеяло дать, ты дрожишь весь. Тебе холодно?

– Мне больно. Боль раздирает меня изнутри. Всё горит. Я долго не выдержу. Нет сил терпеть эти мучения. Закрой мои глаза, Даркен Хо! Закрой мои глаза!

Изо рта Сергея повалил дым, язык воспламенился, и дыхание стало сопровождаться огненными всполохами. Его глаза загорелись, закипели, и, лопнув, вытекли, с шипением запекаясь на раскалённых щеках. Из пустых глазниц вырвалось два огненных факела. Огонь охватил кровать, затем перекинулся на стол, и вот уже заполыхала вся каюта.

Отступая назад, Геннадий с ужасом смотрел, как обгорающий остов его друга, в самом центре этой инфернальной Геенны, выгибается, и протягивает горящие руки к потолку, точно моля кого-то о пощаде. Нога Осипова задела какую-то бутыль, стоявшую на полу. Та упала, покатившись прямо в огонь. – «Да ведь это же маслёнка, которую искал Федька!» – в последнюю секунду осознал капитан. Выливающееся масло громко зашипело, бутылка как-то странно раздулась, словно воздушный шарик, и вдруг лопнула, породив чудовищной силы взрыв, от которого Гена тут же проснулся.

Полежав какое-то время, таращась в потолок, капитан понемногу пришёл в себя после более чем странного сновидения. Протерев заспанные глаза, и широко зевнув, он выбрался из-под одеяла. Затем, Геннадий, кряхтя, поднялся со своей лежанки, и первым делом посмотрел на Сергея. Тот лежал на своей койке, глядя пустым взглядом куда-то в сторону. Он абсолютно не обращал внимания на перемещения Осипова, что уже было подозрительным.

– Ты как, дружище? – шёпотом спросил у него Гена.

Тот не ответил. Даже глазом не повёл.

– Эй, – капитан легонько толкнул его в плечо. – Ты меня слышишь?

– Слышу, слышу, – тихо произнёс Сергей.

– Ф-фух, ты так не пугай. Это не смешно.

Немного успокоившись, Осипов принялся убирать своё ложе. Его возня разбудила Ольгу.

– Сколько времени? – первым делом спросила она.

– Без пятнадцати девять, – капитан бегло взглянул на часы, лежавшие на столике. – Сегодня мы что-то разоспались. Я планировал встать гораздо раньше. Проснулся в пять, думаю, ещё часок покимарю, и буду подниматься. И тут меня враз как будто бы отключило. Полный отруб. Даже сон какой-то дурацкий увидел. Бывает же такое.

– Как поживает твоя больная рука?

– Замечательно. Я уже успел забыть, что она у меня болела. Пойду, умоюсь.

Захватив полотенце, Гена отправился в душевую кабину.

– Серёж? – спрыгнув с койки, Ольга подошла к своему другу. – Ты себя хорошо чувствуешь?

– Нет, – ответил тот, не переводя на неё своих стеклянных глаз.

– У тебя что-то болит? Что?

– Это невозможно описать словами. Это не поддаётся никаким определениям… Это…

– Боже мой, Серёженька, ты тоже заразился…

– Это не болезнь. Это рок.

– Скажи, как я могу тебе помочь? Что я должна сделать?

Сергей взглянул на неё, и вдруг его взгляд просветлел. Он скомкал рубашку на её груди, и, подтащив к себе, сухо зашептал:

– Оно держит меня взаперти. Ты должна мне помочь. Эта пытка нестерпима. Оно и сейчас продолжает меня пожирать. Молю тебя. Избавь меня от мучений. Оно говорит, что только ты можешь это сделать…

Шум воды в душевой кабинке оборвался. Сергей тут же умолк, разжав пальцы, и отпустив подругу.

– Что сделать? Что?! – не сдерживая слёз, шелестела Ольга.

– Ad inf?ros descendere, – злобно прошипел Серёжка, и, плотно сжав губы, отвернулся к стене.

– Серёга, подъём! – вышел из душа Геннадий. – Хватит бока отлёживать, лодырь. Нас ждёт работа.

– Да погоди ты, Генка! Не видишь, что ли, плохо ему, – набросилась на него Ольга.

– А что такое? С ним же, вроде бы, всё нормально было, – опешил тот.

– Нормально, для ненормальных. Он заразился.

– Да брось. Не может этого быть.

– Ещё как может!

– Ну чё вы расшумелись? – наконец заговорил сам Сергей. – Чё кудахчете?

– Это правда? Ты действительно заразился? – спросил Гена.

– Может хватит чушь пороть, а? Ничем я не заразился, – он начал медленно подниматься с кровати.

– Но ты же только что… – в полнейшем непонимании пролепетала Оля.

– Что, «только что»? – перебил её Сергей. – Не выспался я, вот и вся недолга. Всю ночь с боку на бок ворочался как проклятый. Башка чугунная.

– Ольга, ты, прежде чем делать выводы, удостоверься сначала, хорошо? А то я тебе чуть было не поверил, – сердито произнёс капитан, побледневший от нахлынувшего было волнения.

– Но я же… – растерянно пискнула девушка.

– Вот-вот, – вновь отрезал Сергей. – Думай, прежде чем говорить. Нечего панику сеять попусту.

Его взгляд был холоден и жесток.

– Ладно, проехали. Не знаю как ты, а я страстно желаю поскорее закончить работу наверху, – произнёс Гена.

– Идём-идём, – натягивая брюки, ответил приятель.

– Умываться будешь?

– Ну, нафиг. Не хочу.

– Как знаешь. Тогда пошли.

Капитан отправился на выход. Сергей поплёлся за ним. Напоследок он, как бы невзначай, коснулся Ольгиной руки, и та почувствовала в этом лёгком касании что-то прощальное, словно Сергей уходил навсегда. В эту секунду, его глаза вновь выражали живую мольбу, скрытую от всех непосвящённых. Его тоскливый, умоляющий взгляд Ольга запомнила навсегда. Словно истинный Сергей был заперт в собственном теле, и лишился возможности управлять им по своей воле.

Ребята покинули каюту, и их шаги постепенно стихли в глубине коридора, а Ольга ещё пару минут смотрела на закрытую дверь. Она была подавлена и крайне растеряна.

– «Что же означала его последняя фраза?» – мучительно соображала она. – «Чёртова латынь! Как же она переводится?»

– «Спуститься в ад», – ответил ей голосок Лиши. – То есть, он имел в виду, что ты должна спуститься за ним в ад.

– Что это означает? Какая-то метафора?

– Да уж какая тут может быть метафора? – ящерка вскарабкалась на подушку, и, моргая чёрными глазками-бусинами, продолжила. – Всё очень даже буквально. В данный момент, его нещадно-истязаемая душа находится в таком месте, которое иначе как адом и не назовёшь. Сейчас Хо подвергает его энергетическую сущность поистине чудовищным экзекуциям. Ведь оно ещё не насытилось им сполна.

– Что ты такое говоришь, ради бога, прекрати! Он здесь. Он с нами. Я чувствую это. Те, заражённые, они были другими: опустошёнными, безликими. А Серёжа… Он пытается бороться!

– Репликант – отслоившаяся оболочка, пытается установить с тобой контакт через сомнамбулу – материальную оболочку, находящуюся под контролем Хо. Связь очень нестабильна, потому что Хо этому активно препятствует. Хотя, препятствует ли?

– О чём ты?

– О том, что это запросто может оказаться ловушкой. Если Хо допускает просачивание сигналов подобного рода, значит видит в этом какую-то выгоду.

– Да пошло оно, это Хо! Я хочу спасти своего друга!

– Я понимаю.

– Почему Сергей скрывает это от Гены? Почему притворяется, что всё нормально?

– Это не его инициатива. Хо управляет им.

– Как же меня достала эта сумеречная тварь! Ненавижу её!

– Энергия материальной оболочки предельно истощена. Полагаю, что сомнамбула вот-вот отключится.

– Послушай, – Ольга взяла Лишу с подушки, и, несильно зажав в кулаке, поднесла её к лицу. – Скажи мне, только честно, его ещё можно спасти?

– Теоретически, да, – с явной неохотой ответила ящерка. – Я не исключаю такой возможности. Но шансы на успех крайне малы.

– Что нужно для этого сделать? Скажи мне!

– Всё зависит только от воли Хо. Но я сильно сомневаюсь, что оно отпустит свою добычу.

– Твои сомнения меня не интересуют. Я должна действовать, пока ещё не поздно, – Ольга опустила Лишу на стол, и вынула «Иллюзиум».

– Что ты собираешься делать? – спросила та.

– Надо как можно скорее разыскать Хо. Я должна постараться убедить его оставить Серёжу в покое.

– А если не получится?

– Тогда пусть оно пеняет на себя.

– Ни один здравомыслящий человек не решился бы совершить столь безрассудный поступок. А те, кто имели несчастье познакомится с Хо, отдали бы всё на свете, лишь бы не встречаться с ним никогда. Судя по твоему суицидальному решению, ты либо имеешь слишком примитивное представление о нём, либо в конец лишилась способности мыслить адекватно.

– И ты ещё рассуждаешь об адекватности? Да какое тебе дело вообще до всего этого? Сергей тебе никто. Он тебе безразличен! А мне – нет. Я должна его вытащить из этой беды!

Не ходи к нему! Не делай этого, любимая, не надо! Это безрассудство тебя погубит! Ради всего святого, одумайся!

– Опять ты! – провыла Ольга, и раздражённо постучала ладонью по своему лбу, словно пытаясь вытряхнуть из своей головы звучащий внутри голос.

Послушайся меня, не ходи туда!

– Я без тебя знаю, что мне делать.

Нет, ты не знаешь!

– Оставь меня в покое, пожалуйста! Я не хочу тебя слушать! Отстань от меня!

Голос умолк, и более не повторялся.

– Это я не тебе, – заметив, что Лиша приняла её слова на свой счёт, поспешила оправдаться Ольга. – Не обращай внимания. У меня окончательно едет крыша. Я двинулась…

– Одолевают голоса в голове? – понимающе кивнула ящерка. – Полагаю, что это Женя пытается тебя о чём-то предупредить.

– Какой мне толк от его предупреждений? Я и без него прекрасно знаю, что мне угрожает опасность. И что мне нельзя встречаться с Хо. Знаю! Но мне необходимо с ним встретиться! Я должна спасти Серёжу. Вместо того, чтобы лезть в мою голову со своими навязчивыми предостережениями, лучше бы помог мне. Тоже мне, ангел-хранитель выискался.

– Может, всё же имеет смысл прислушаться? – осторожно предложила Лиша.

– И ты туда же?! Не пытайся меня отговорить. Если хочешь помочь, либо посодействуй мне хоть как-нибудь, либо исчезни.

– Путь, который тебе предстоит преодолеть, суров и труден. Ты уверена, что сможешь отыскать то, что тебе нужно?

– Я сделаю всё, что смогу. Ведь мне есть за что бороться, пусть это и кажется тебе безрассудством. В любом случае, это лучше чем сидеть, сложа руки, и надеяться на чудо.

– Как же часто мне приходится это слышать, – вздохнула ящерка. – Вижу, что спорить с тобой бесполезно. Но и позволить тебе бестолково сгинуть там, в сумеречном мире, я никак не могу. Если ты окончательно и бесповоротно решила отправиться в это страшное путешествие, то тебе необходимо взять меня с собой.

– А могу ли я тебе доверять?

– А выбора тебе никто не давал. Без проводника в чужом мире ты и десяти минут не протянешь. Заблудишься, потеряешься и исчезнешь. Навсегда.

– Хм…

– К тому же, я знаю кратчайший путь к обиталищу Даркена Хо.

– Ладно-ладно, всё, убедила, – сдалась Ольга. – Ты пойдёшь со мной. Но смотри мне, без фокусов! Только попробуй обмануть, или завести куда-нибудь не туда…

– Ты встретишься с Хо. Клянусь хвостиком.

– Смотри у меня, – погрозив ей пальцем, Ольга взяла Лишу со стола, и усадила к себе в карман. – Лады. Думаю, можно отправляться.

– Не торопись, – ответила ящерка. – Сейчас ещё рано. Сначала они должны вернуться.

– Кто?

– Твои друзья.

– Но ведь я специально выбрала момент, пока их нет. Свидетели нам не нужны. Или я чего-то не понимаю?

– Скоро сомнамбула окончательно исчерпает весь свой ресурс, и будет возвращена в каюту. Присутствие материальной оболочки Сергея сыграет нам на руку. Благодаря ей, нам будет проще обнаружить местонахождение энергетического репликанта в ноосфере. Даже когда энергетическая и материальная оболочки разделены, между ними всё равно остаётся связь, пока одна из них не погибает. И эта связь приведёт нас к пленённой душе Сергея.

– А как же Гена?

– Он тоже нам понадобится.

– Но как?

– Слушай внимательно, и запоминай. Всё что от тебя требуется – это уговорить Гену разбудить тебя в строго установленное время. Сколько сейчас на твоих часах?

– Половина десятого.

– Ровно в одиннадцать ты должна проснуться. Ни раньше, ни позже. Будешь разбужена раньше – превратишься в сомнамбулу, проснёшься позже – хм, да что я говорю, позже ты можешь не проснуться вообще. Поэтому Гена должен непременно разбудить тебя в одиннадцать часов. Будить тебя он должен специальным образом. Пусть хорошенько смочит ваточку водой, и протирает твои веки и губы, негромко повторяя «возвращайся, возвращайся». Когда твои мускулы на лице начнут рефлексивно подёргиваться, пусть начинает легонько трясти тебя за плечи, повторяя то же слово. И так, пока твои глаза не откроются. Только так можно вывести тебя из транса искусственным путём, при этом, не травмировав твою психику. Любое нарушение этого правила может быть чревато наихудшими последствиями, вплоть до фатальной репликации.

– А почему я должна проснуться именно в одиннадцать?

– Потому что ты заснёшь ровно в десять. На всё про всё у тебя один час. Ровно столько, чтобы отыскать Хо, и пообщаться с ним без особого вреда для психического здоровья. Днём оно не сможет оказать на тебя серьёзное влияние так же быстро, как ночью. Потому что в это время суток его возможности достаточно ограничены. Ты должна этим воспользоваться, и покинуть его мир раньше, чем оно овладеет твоим разумом. Вот поэтому, мы с тобой и должны подстраховаться, оставив спасительную нить, которая выведет нас обратно – в реальный мир. «Бережёного – бог бережёт».

– А мне точно хватит отведённого времени?

– Более чем. Так ты всё запомнила? Когда появится Гена, я не смогу тебе напоминать.

– Да запомнила я, запомнила, не волнуйся.

– Я-то не волнуюсь. А вот тебе – стоило бы.

– Сейчас я волнуюсь совсем о другом… – печально ответила Ольга.

Работа шла полным ходом. Осталось как следует закрепить стропила, и водрузить на них мотобот. Решив усилить наиболее ненадёжный участок конструкции, Гена приколачивал к шатким подпоркам дополнительные бруски, туго стягивая их верёвками и проволокой.

– Ну вот, всё понадёжнее будет, – с натуженным удовлетворением подвёл он итог, пошатав рукой и попинав ногой укреплённую опору. – Эх, жаль, что я не умею со сварочным аппаратом обращаться. Можно было бы всё тут как следует приварить. Намертво держалось бы. А то на каких-то соплях крепится, смотреть тошно. Глядишь, и переломится ещё при спуске. Сам бот ещё не так много весит, а вот мотор у него тяжёлый. Может всё-таки лучше будет нам этот мотор отдельно спустить? А? Как ты думаешь?

Сергей промолчал.

– Я бы определённо считал это идеальным вариантом, если бы не боялся, что мы его утопим, пока спускаем, и крепим к боту на воде, – подойдя к лодке, капитан упёрся загорелыми руками в её борт. – Ну, как говорится, меньше слов – больше дела. Давай ка с тобой установим это корыто на стропила. Хватайся с той стороны. Готов?

Безмолвно подхватив мотобот под днище, Сергей кивнул.

– Давай. Приподнимаем. И-р-раз!

Нехотя поддаваясь их усилиям, моторная лодка стала медленно поворачиваться к стропилам, сползая со своего металлического постамента.

– Так-так, аккуратнее, не спешим, – пыхтя, руководил Геннадий. – Давай теперь на меня немного, на меня.

Потихоньку стаскивая моторку с подставок, ребята немного замешкались. От окончательного разворота лодки, с последующей её установкой на самодельные сходни, друзей отделял сущий пустяк – винт, так некстати зацепившийся за заднюю опору стропил. Чтобы освободить застрявший мотобот, необходимо было немного приподнять его корму. Попытавшись это сделать, Сергей вдруг как-то странно крякнул, закашлялся, и согнулся, точно от резкого приступа радикулита. Борт выскользнул из его рук, и днище с тяжёлым стуком упало на палубу.

– Эй! Ты чего! – воскликнул Осипов. – Ты не зашибся?

В лице Сергея не было ни кровинки. Тяжело дыша, он стоял, опираясь на лодку.

– Что с тобой? – подбежал к нему капитан. – Болит что-то? В спину вступило?

– Н-не знаю… Но что-то мне худо, – всё что мог ему ответить тот.

– Так. Вот что. Ступай ка ты обратно в каюту. А я тут сам справлюсь как-нибудь. Давай-давай, иди, тебе сейчас лучше не напрягаться. Полежи, отдышись, и не рыпайся. Тут осталось совсем немного работы. Я как закончу – позову вас.

Сергей кивнул, и, пыхтя, поплёлся к лестнице.

– Погоди, – догнал его Гена. – Я тебя провожу. Что-то твой вид мне совсем не нравится, друг.

Возвращаясь назад, Осипов не без опасения отметил, как резко ухудшилось состояние приятеля. Словно краткосрочная физическая нагрузка выжала из него последние силы. Сергей плёлся по коридору, точно дряхлый старик, едва передвигая ноги. При этом он кряхтел и постанывал. Когда до каюты оставалось рукой подать, он вдруг споткнулся, и, если бы не вовремя подоспевший Геннадий, непременно рухнул бы на пол.

– Держись, браток, мы почти дошли!

– Гена, – Сергей вцепился ему в плечо и, заглядывая в лицо, с большим усилием выдавил из себя. – Прости!

– Что? О чём ты, парень? За что ты просишь прощения?

– Мы с Бекасом… Мы думали, что это ты. Мы подозревали тебя. Прости нас, – мышцы Сергея расслабились, и он повис на руках капитана.

– Не сдавайся! Слышишь? Не сдавайся! – Осипов поволок его на себе до каюты. – Я тебя вытащу, ты главное держись, ладно? Держись!

Остановившись перед нужной дверью, он пару раз пнул её ногой. Ольга тут же отворила её, и, в сильнейшем волнении, отступила назад, впуская их в каюту. Сопя и отдуваясь, Осипов дотащил Сергея до койки, и, как можно аккуратнее, уложил его.

– Что с ним? Что стряслось? – лепетала Ольга у него за спиной.

– Я не знаю. Мы поднимали лодку, когда он вдруг начал кашлять и… Слушай, может быть у него сердечный приступ? Может, какие-то лекарства нужны?

– Он никогда на сердце не жаловался. Нет, Ген, это не сердце. Это другое, – Ольга положила руку на холодеющий лоб Сергея.

– Корабельная зараза?

– Она самая. Непонятно только, зачем он отрицал это. И чего добился своей ложью.

– Да, ё-моё! Мы что, ничем не можем ему помочь?! Он же умирает! Пощупай его руку. Она же холодная как лёд! Блин, ну так же нельзя!

– Конечно нельзя. Он ещё не умер, хоть и теряет энергию с ужасной быстротой. Но помочь ему ещё можно. Хотя бы попробовать…

– Как, Оль?! Ты мне только скажи, что делать – я помогу! Я ведь того, в медицине полный ноль. Ну, это, в оказании первой помощи, ещё кое-как кумекаю. Ну, там, валидол под язык сунуть, искусственное дыхание сделать, шину наложить, рану перетянуть… Но с таким дерьмом я ещё ни разу не сталкивался. Я понятия не имею от чего его лечить!

– Гена, послушай меня, присядь, я сейчас тебе кое-что расскажу, только прошу, верь мне. Хоть это, возможно, и прозвучит как бред сивой кобылы, но это, наверное, единственный способ спасти Серёжку.

– Хорошо, хорошо, – Осипов послушно сел на кровать. – Я внимательно тебя слушаю.

– Мне удалось кое-что разузнать об этой странной болезни. Не спрашивай, как. Сейчас нет времени рассказывать об этом. Могу сказать одно, причина кроется в ментальном воздействии извне. Этот корабль – связующее звено между двумя мирами. Мы застряли в промежуточной вселенной, между нашим миром, и миром чужим. Проблема в том, что существа, населяющие параллельный мир, питаются нашей энергией. Для этого они отделяют наш разум от нашего тела. В результате получаются сомнамбулы – фактически зомби, чьи тела всё ещё продолжают функционировать, в то время как разум уже давно перекочевал в совершенно иное пространство.

– Ты сама это придумала, или где-то вычитала? – спросил Гена.

– Не то и не другое. Повторяю, я пока не могу тебе рассказать, откуда мне стало это известно. Можешь считать меня чокнутой дурой – мне наплевать. Сейчас для меня первоочередная задача – спасти Сергея. И я хочу, чтобы ты мне помог. Если у тебя есть альтернативные способы, как помочь нашему погибающему другу – я готова тебя выслушать. Но если предложить тебе нечего – изволь прислушаться к моему плану.

– Извини. Во всё это мне верится с большим трудом.

– Понимаю. Но что поделать? Так ты готов меня дослушать?

– Да. Продолжай.

– Я должна попытаться вытащить Серёжку из сумеречного плена. Для этого я должна сама погрузиться в транс, чтобы проникнуть в параллельную вселенную, в которой заперт его разум. Мне придётся добровольно пойти на этот риск, чтобы отыскать заблудившееся сознание Сергея, и помочь ему выбраться обратно – в реальность, для воссоединения с материальной оболочкой. Понимаешь? Да я сама бы во всё это не верила, если бы… В общем, я не прошу тебя верить мне, я только хочу, чтобы ты помог мне вовремя выйти из транса.

– Каким образом я должен это сделать?

– Сейчас я приму снотворное, и засну. Ровно в одиннадцать ты меня разбудишь. Это всё, что я прошу. Ты поможешь мне?

Гена поглядел на свои часы.

– В одиннадцать? Ну это ещё куда ни шло. А ты успеешь сделать всё, что задумала?

– Я постараюсь. Но ты непременно должен разбудить меня в указанное время. Иначе быть беде.

– «Чем дальше в лес – тем больше дров». Не знаю, кто из нас двоих сошёл с ума, но я действительно не вижу никаких альтернатив, и согласен даже на проведение шаманского ритуала, лишь бы помочь Серёге.

– Я рада, что ты согласен. Теперь слушай внимательно. Я расскажу, как нужно меня будить.

Ольга изложила вконец озадаченному капитану правила, установленные Лишей. Тупо выслушав их, Осипов произнёс:

– А что, все эти сложности тоже необходимы?

– Да.

– Вот, дурдом.

– Ты обещаешь мне, что сделаешь всё именно так?!

– Да обещаю, обещаю! Смотри, сама что-нибудь не натвори со своими мистическими экспериментами. А то станешь как они, – Гена кивнул в сторону Сергея.

– У нас мало времени. Мне пора пить снотворное, – Ольга вынула «Иллюзиум».

– Это точно снотворное, а не отрава какая-нибудь?

– Не говори глупости. Я не собираюсь травиться. Но если ты не сделаешь всё, как я тебе сказала, то будь уверен – этот разговор станет для нас последним. Ну, до встречи!

Проглотив таблетку, Ольга легла на кровать, и закрыла глаза.

– Боже, да что же это происходит-то? – прошептал Геннадий. – Зачем я во всём этом участвую? За что мне такие испытания? О-ох, грехи мои тяжкие…

Дорога в ад берёт своё начало от материнской утробы. Она вымощена людскими пороками, а на обочинах её кустится чертополох ненависти, нетерпимости и жестокости, взрощенный лёгкой человеческой рукой, в мире, в котором одно разумное существо подавляет другое, где жизнь, свободу и любовь меняют на грязную бумагу, где прогресс куётся ради войны. Ад не был создан Богом. Ад воздвигли люди, чтобы жить в нём.

Первым ощущением Ольги, очнувшейся от переходного помутнения сознания, была острая нехватка воздуха. Что-то душило её, перекрывая дыхательные пути. Окончательно придя в себя, она обнаружила, что лежит, уткнувшись лицом в подушку. Приподняв голову, девушка сделала глубокий глоток воздуха, после чего как следует отдышалась, насытив лёгкие кислородом. Получив кислородную дозаправку, мозг заработал активнее, и это позволило Ольге быстро сбросить оцепенение минувшего полусна.

Где-то гулко тикали часы и журчала вода. Койка определённо была корабельной, хотя, по всем ощущениям, она находилась уже не в каюте. Было светло и просторно. Оглядеться по сторонам Оля решилась не сразу. Тихонько подтянувшись к краю койки, она осторожно выглянула за него, и увидела внизу воду. По ровной глади плавала листва и мелкие веточки. Откуда-то сверху падали редкие капли, вызывая короткие всплески и расходящиеся круги. В толще воды, под самой кромкой поверхности, плавали неторопливые рыбки.

Глядя на своё мутное, шатающееся отражение, Ольга осторожно спустила руку с кровати, и дотронулась указательным пальцем до воды.

Внимание! Критический уровень репликации! Внимание! Критический уровень репликации!

Девушка вздрогнула, нарушив идеальную гладь водяного зеркала. Странное предупреждение, прозвучав в её голове бесстрастным голосом дежурного робота, откликнулось затихающим эхом где-то в глубине сознания, и пропало, оставив после себя лишь недоумение.

– Ч-что? – прошептала Ольга. – Что это значит?

Она подняла руку от воды, и обнаружила, что вода тянется вслед за её пальцем, точно клей.

– Да что за…

Когда она попыталась стряхнуть прилипшую к пальцу клейкую воду, то поняла, что это не так то просто. Клейковина растягивалась, но не отлипала. Тогда Ольга энергичнее затрясла рукой, вызвав сильные колебания на воде, от чего кровать начала шататься и раскачиваться. Стало понятно, что своими рывками девушка всколыхнула не только воду, но и всё пространство, окружавшее её. Расшатанный мир дёргался и плескался, швыряя кровать из стороны в сторону. Испуганно вцепившись в края своей койки, Ольга зажмурила глаза. Она боялась, что её вот-вот вытряхнет из постели очередной рывок сбесившегося пространства. Но этого, к счастью, не произошло. Колебания постепенно затихали. Всплески прекратились, а тиканье часов сонно замедлялось, словно время останавливало своё течение.

– Тик… Так… Тик… Так… – с растущими интервалами работал часовой механизм.

Незримый маятник остановился. Какое-то время Ольга лежала в абсолютной тишине. Затем, она почувствовала лёгкий сквозняк, скользнувший по её затылку. Дуновение повторилось, заметно усилившись, и вот её уже обдувает настоящий ветер, игриво треплющий края одеяла.

– Ты на высоте, – послышался голосок Лиши.

– Твои комплименты сейчас неуместны, – сердито пробурчала Оля, приоткрыв глаза. – Я вообще не понимаю, что происходит, и куда я попала.

– Какие ещё комплименты? Ты неправильно меня поняла. Когда я сказала, что ты на высоте, я выразилась буквально.

– Что? – Ольга приподнялась на руках, и огляделась.

Вокруг раскинулось сплошное небо. На одном уровне с ней, точно стада исполинских баранов, проносились облака, гонимые ветром в необозримую даль. Украдкой бросив взгляд вниз, за край кровати, она тут же отпрянула назад, и замерла, съёжившись под одеялом. От высоты у неё закружилась голова.

– Понимаю тебя, – продолжала говорить Лиша. – Это всё равно, что спать на балконе без бортиков. Лучше не ворочаться с боку на бок. Не дай бог, свалишься с кровати.

– Объясни, что всё это такое?! – выкрикнула Оля в подушку, не открывая глаз.

– Я обнаружила, что тебя пытается захватить чужой разум. Но его воля не достаточно сильна, видимо, из-за неподходящего времени суток. Если ты не будешь ему поддаваться, то он не сможет тебя переманить в свою иллюзию.

– А вдруг это Хо? Может быть, имеет смысл поддаться ему? Может быть, оно само меня вызывает, и не придётся его искать…

– Нет, это не оно.

– А кто? Ты знаешь?

– Да. И ты тоже его знаешь.

– Женька? Женька пытается меня перехватить?

– А что ему остаётся делать? Он переживает за тебя. Но неволить тебя он не вправе. Как и я. Поэтому, в твоей власти принять его сигнал, или проигнорировать.

– Ты знаешь мою цель. Я не отступлюсь. Что мне нужно делать, чтобы не поддаваться этому перехвату?

– Знаю, что не отступишься. Ты настырная. А для сопротивления его воздействию особо усердствовать не нужно. Достаточно не обращать внимания на призывы, и не расслаблять рассудок. Будь собранной, и не отвлекайся на посторонние явления. Это скоро прекратится. Он быстро истратит свои последние силы, и отключится. Я чувствую, что это произойдёт совсем скоро.

– С ним всё будет в порядке?

– Да. Он отступит, и не будет тебя беспокоить, пока не восстановит свои силы.

– Хорошо. Ну а каков план моих действий, после того, как я избавлюсь от Женькиного преследования?

– Тебя ждёт сахарная башня. Её не придётся искать. Это спонтанная иллюзия, которая поможет тебе покинуть пси-диапазон Евгения, и выйти в глобальную ноосферу. Ну а там – как карта ляжет. «Либо в стремя ногой, либо в пень головой», как говорится.

– Сахарная? Прикольно. И где же она, эта башня?

– Ты уже на ней.

Тут Ольга почувствовала, что одеяло приобрело какое-то странное сыпучее свойство. Руки просачивались сквозь него, точно через песок. Зачерпнув горсть, она рассмотрела её, и осторожно лизнула кончиком языка.

– Это… Сахар?

– Именно поэтому башня и называется «сахарной», – ответила Лиша-невидимка. – Советую поторопиться. Стоять ей осталось недолго.

– Вот как? И что я должна делать? – Ольга приподнялась, ощутив как рассыпается сахарное одеяло.

– Вспомни уроки Евгения. Подключись к ноосфере. Без этого тебе не найти путь в мир Даркена Хо.

– Легко сказать «подключись к ноосфере». Это тебе не к Интернету подключиться.

Она поднялась на ноги, стряхивая с себя остатки сахара. Кровать рассыпалась, превратившись в сахарный холмик, насыпанный на вершине возникшего непонятно откуда, внушительных размеров куба, который, судя по всему, также состоял из твёрдого спрессованного сахара, и имел идеально-правильную форму. Эдакий гигантский рафинад. Ольга выбралась из кучи сахара-песка, и сделала несколько хрустящих шагов к краю кубической поверхности.