Текст книги "Хо"

Автор книги: Raptor

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 109 страниц)

– Безбашенная девица, честное слово, – Сергей твёрдой рукой разлил водку по стаканам, заполнив их наполовину. – Но так оставлять тоже нельзя, пойми. Нельзя допускать, чтобы баба сидела на шее. Тебе же потом хуже будет, если поженитесь. С ума тогда сойдёшь.

– Да не будет она сидеть на моей шее. Не такая она, – поморщился Бекас (видимо, понимая, что Сергей отчасти был прав).

– Дай то бог, – Сергей взял стакан. – Но если начнёт бить копытом и качать права, то надо сразу так. (Он стукнул кулаком по столу, от чего бутылка и Ванькин стакан разом звякнули, а их содержимое – всплеснулось) И всё. Будет как шёлковая. Надо показать, кто в доме хозяин. А если будешь вот так позволять ей «концерты» устраивать, то превратишься в тряпку. Смекаешь? Конечно же, не надо её, там, унижать, строить из себя господина, быть в семье тираном – нет. Но как только начнёт возникать…

И он опять стукнул кулаком по столу, но уже потише. Бекас молча кивнул, и потянулся за своим стаканом.

– Запомни, ты – мужик, – продолжал Сергей. – И веди себя по-мужски. А вот это происшествие тоже нельзя оставлять безнаказанным. Обязательно поговори с Лидкой. Серьёзно поговори. И сегодня. Иначе я сам с ней поговорю.

– Ладно, – пожал плечами Бекас.

– Я свою Олю в обиду не дам никому, – потихоньку остывая от своей жаркой проповеди, уже тише продолжил Сергей. – Так что ты меня конечно же извини, друг, но я требую справедливости.

– Согласен с тобой, – Иван вздохнул. – Мне частенько бывает стыдно за Лиду, именно из-за этой её дурацкой особенности. Но она не стерва.

– Да-да, – закивал собеседник. – Что не стерва – согласен. Это я слишком загнул, назвав её «стервой» и «истеричкой», прости. Вообще-то она мне нравится, чисто по-человечески. Но меня сильно возмутила её последняя выходка. Лида была неправа, но вела себя вызывающе. Это меня разозлило. Было очень обидно за Олю.

– Конечно. Мне тоже неприятно было.

– Но всё будет путём, – Сергей поднял стакан. – Они ведь помирятся?

– Обязательно. Лида извинится, – Бекас также поднял свой стакан.

– Вот и отлично. Давай, за дружбу! И чтобы отныне нас окружали мир и взаимопонимание.

Они чокнулись стаканами, и опрокинули жгучую водку в свои пустые желудки. Затем, как один, занюхали её кулаками. Закуски на столе не было.

– Х-х-х, – прошипел Иван, отчаянно морщась.

– Зараза, – Сергей потряс головой.

– Да у меня ещё горло болит.

– Простыл, что ли?

– Нет. Меня тут продрало хорошенько, рукавом. А теперь эта водка, кхе-кхе… Глотку щиплет дико. Кхе-кхе.

– Н-да. Хреново без закуски. Может, поищем?

– Да ладно. Обойдёмся.

– Ну, как знаешь.

– Уф-ф… – Бекас гулко рыгнул. – Ой. Чёрт, вот дрянь! Жжёт.

Он сделал глубокий вдох, и нервно растёр свои щёки.

– А вы действительно ночью в люксе тусовались?

– Да.

– И как?

– Нормально. Всё как надо.

– Хех. Догадываюсь.

– Кстати, там произошло ещё кое-что.

– Что?

– Я наконец-то решился сделать ей предложение.

– Серьёзно?! Вот, круто, Бекасыч! И что она ответила?!

– Ну, что… Она согласна, – Иван улыбнулся.

– Здорово! Поздравляю! Так вот зачем ты её в люкс затащил. Молоде-ец.

– А то.

– Долго же ты к этому шёл. Ты ведь уже давно хотел это осуществить. Всё не решался.

– Случая подходящего не было. Э-эх, ну почему всё так сложилось, а? Вся радость насмарку…

– Не тушуйся. Главное, что Лида дала согласие. А неприятности – переживём. Я тебя поздравляю, Ванёк. Завидую тебе!

– Завидуешь?

– Конечно. Если бы ты знал, как давно я пытаюсь подбить на это дело Ольгу. А она всё упирается. Говорит, что не готова к такому ответственному шагу.

– Ей нужно дать время.

– Да сколько ещё давать? Не понимаю, чего ей не хватает?

– Мой тебе совет, не торопи её.

– Ох-х, не знаю, сколько мне ещё ждать придётся…

Они помолчали немного. Затем разговор продолжил Бекас.

– Слушай, Серый, как ты думаешь, почему на этом корабле столько телекамер?

– А что тут необычного? – ответил Сергей. – Телекамеры нужны, чтобы наблюдать за порядком. И потом, их не так уж и много.

– Не скажи, – Ваня кивнул в сторону телекамеры, висевшей в углу ресторана. – Вон, даже тут одна висит. Зачем она тут нужна?

– Во всех общественных местах висят камеры наблюдения. Это нормально. А эта камера всё равно выключена, как и все остальные.

– Ладно. Фиг с ними, с камерами. Я вот о чём хотел с тобой поговорить. При девчонках не мог. Доказательств-то у меня нет. Одни предположения.

– Я тебя внимательно слушаю.

– Пожалуйста, отнесись к этому серьёзно. У меня есть одно подозрение. Как ни страшно это прозвучит, но один из нас действительно может являться потенциальным убийцей.

– Вот как? Ну-ка, поподробнее, – Сергей перешёл на шёпот.

– Я всё думал и анализировал. Ты определённо не мог убить Настю. Во-первых, не было причин для этого, во-вторых, я тебя знаю очень давно. Мы дружим со школьной скамьи, и я уверен в тебе на все сто процентов. Ты – отпадаешь. Теперь Вовка. С ним мы тоже давно знакомы, и знаем, что этот толстый хряк не справится даже с тараканом, не говоря уже про убийство человека. Он слабак и трус. Готов поклясться, что этот болван проспал как убитый всю ночь и даже не ворочался.

– Уверен, что так и было.

– Ну вот. Остаётся… Генка. Он у нас «тёмная лошадка», всегда держится в стороне, редко вступает в разговоры, в основном молчит. Мы его знаем очень мало. И всё складывается против него. С самого начала. Смотри сам, – Бекас начал загибать пальцы. – Он спал на носу яхты, когда была перерезана верёвка, и пропал запасной якорь. Допустим, это действительно сделала Настя. Тогда почему Генка не проснулся, когда та буквально перешагивала через него? И потом, Настюха была далеко не силачкой. Чтобы поднять якорь, вытащив его из-под брезента и прочего барахла, а затем перетащить его к краю борта, ей бы потребовалось затратить немало усилий. Провозилась бы она долго, и при этом шуму бы подняла на всё море. Как тут не проснуться и не застукать её? Нет же, наш кэп спал сном младенца и ничего не услышал. Наверное, ей следовало уронить якорь прямо на него, чтобы он проснулся. Тебе не кажется это странным?

– Кажется. Считаешь, что Генка действительно мог перерезать верёвку и выкинуть якорь? А зачем тогда он потом так выступал и нервничал? И почему, в таком случае, Ольга сказала нам, что нашла доказательства, указывающие на причастность Насти?

– Погоди. Не будь таким наивным, приятель. Возмущения можно было легко разыграть, чтобы отвести от себя подозрение. Лучшая защита – это нападение. И потом, я не отрицаю правоту Ольги. Она действительно могла обнаружить эти улики. Но неужели истинный виновник не мог их попросту подбросить, подставив несчастную больную девушку, чтобы потом свалить всю вину на неё? А та и сама в это поверила, находясь в плену собственного безумия. Как видишь, версия Ольги таким образом становится вполне правдоподобной.

– Ё-моё… – произнёс Сергей. – Неужели так оно и было?

– Прямых доказательств, как я уже говорил, нет. Но слушай дальше. Потом мы натолкнулись на этот корабль. Спрашивается, как? На акватории площадью в сотни квадратных километров мы чудесным образом нашли заплутавшее судно, и воткнулись в него, ну прямо как по сценарию. Здесь пахнет заранее проделанными расчётами. Почему, по-твоему, не работала радиостанция на «Гортензии»? В чём причина? У Гераниных денег куры не клюют, но они не могли разориться на банальные запчасти к радиостанции. Смешно. Генка отвертелся, что ему было некогда её починить. Можно подумать, мы плавали на этой яхте каждый день, не давая ему возможности… Ладно, идём дальше, вспомни тот эпизод, когда мы зацепили шлюпку «Эвридики». Почему кэп отправил к штурвалу именно Лидку, которая совершенно не разбирается в управлении яхтой? Ведь было заранее ясно, что она не справится и всё испортит.

– Мы отталкивались от корабля.

– Поверь мне, эти секунды ничего бы не решили. Двигаемся дальше, – Бекас загнул следующий палец. – Когда мы высадились на «Эвридику», Генка моментально куда-то убежал, и появился только через какое-то время. Зачем он убегал? И, наконец, Настя каким-то образом оказалась в морозильнике, который был заперт снаружи. К слову, о том что он именно заперт не знал никто кроме Генки. Такое впечатление, что он вообще всё знает об этом корабле. Я понаблюдал, как он здесь ориентируется, и у меня сложилось впечатление, что он знает его превосходно.

– Он же моряк.

– Угу, моряк – с печки бряк. Пересели меня из однокомнатной хибары в трёхэтажный коттедж, и я в нём тут же заблужусь. Не-ет, тут что-то не чисто. Всего один раз Генка вышел с нами на откровения, и то посвятил эту беседу какой-то мистической фигне о проклятом корабле-призраке. Как будто пытался нас запугать. Заметь, в то время как мы все выбрали себе каюты на средней палубе, он упрямо ночует изолированно – наверху. Сидит там как сыч, в одиночестве. И не страшно ему ночью, одному.

– Да, это странно. Но ведь он вместе с нами активно участвовал в ремонте. При его непосредственном участии мы починили радиостанцию.

– Пока мы работали, он особо с нами не разглагольствовал. Электроснабжение мы восстановили без его помощи, а радиостанцию я бы отремонтированной не назвал. Толку от неё, как от козла молока. Не исключено, что это тоже входило в его план.

– А какой у него может быть план? Он же с нами в одной лодке оказался. Я хотел сказать, «в одной ситуации». Этот корабль сложно назвать «лодкой».

– Нет, дружище, это мы – в ситуации. А вот он неизвестно какую цель преследует.

– Если это на самом деле так, и Генка что-то действительно задумал, то почему он избавился от Насти?

– Понятия не имею. Вероятно, боялся, что она могла его разоблачить. Быть может, Настя действительно что-то видела. Она уже проболталась Ольге о своих ночных видениях. Кто знает, чего она там просекла… Или кого. Даже если она ничего не видела, преступнику всё равно следовало тщательнее замести следы, убрав вероятную свидетельницу.

– Почему он её не утопил тогда? Это более гуманно, и не оставляет никаких следов.

– А кто его знает? Может быть он садист-извращенец? А нас тут держит как объекты для своих разнузданных живодёрских развлечений. Не исключено, что он так жестоко подвесил труп убитой Насти именно для того, чтобы деморализовать нас.

– Это слишком чудовищно. Гена не похож на маньяка.

– А как по-твоему должен выглядеть маньяк? Безумно-агрессивный, неопрятный и рычащий психопат, с налитыми кровью глазами и пеной на губах? Не-ет, Серёнь, я всё это дело изучал. В большинстве своём, маньяки – это тихие, незаметные и, как это ни странно, интеллигентные люди, весьма приятной наружности. У них две жизни. Одна культурная – видная всем, а другая, преступная – скрытая, видимая только их непосредственным жертвам.

– Невероятно. Что же нам делать, если ты прав? Нужно следить за Генкой?

– Это лишнее. От слежки он ещё сильнее озлобится. Если он узнает, что мы его разоблачили, то может окончательно сбеситься. Нам нужно в первую очередь беречь наших девчонок. А с Генкой надо вести себя поосторожнее, присматриваясь к его поведению как можно внимательнее. Также мы не должны разобщаться. Пока нас много, справиться с нами невозможно. Преступник способен перебить нас только поодиночке. И, наконец, напомню, что мои предположения исключительно голословны. Никаких доказательств против Гены у меня нет. Вот уж совсем «замечательно» получится, если мы начнём его третировать, а он на самом деле невиновен. Поэтому, Серёг, будем вести себя при нём как обычно. Как всегда. Но ушки держим на макушке.

– Правильно, правильно. Так и будем действовать. Хоть я после твоих доводов уже сам не свой. Подумать только, а если Генка действительно маньяк?!

– Тссс, – Бекас прислонил палец к губам.

Двери открылись, и в ресторан вошли двое: Вовка и Гена. Подойдя к их столу, они остановились.

– Так, я не понял… – произнёс Осипов, недвусмысленно глядя на бутылку водки.

– А что тут непонятного? – невозмутимо ответил Бекас. – Пытаемся хоть как-то снять стресс.

– И что, подождать не могли? Не терпится?

– Эээ… – попытался что-то сказать Сергей.

– Так. Нечего тут экать. Тащите ещё два стакана, да побыстрее.

– Момент, – Серёжка тут же отправился на камбуз, за стаканами.

Осипов и Геранин заняли места за столом, напротив Бекаса.

– Тебя где носило? – сонно спросил Иван у толстяка.

Вовка дёрнул плечом, и промолчал. За него ответил Генка:

– На палубе он был.

– А чё ты там делал?

– Дышал, – себе под нос буркнул Вова. – Воздухом.

– Ясно.

– А где Лида? – осведомился капитан.

– В каюте, наверное. Пытается прийти в себя, – Иван испустил тяжкий вздох.

Геннадий понимающе кивнул. Вскоре появился Сергей с парой гранёных стаканов в руках.

– Угу. Хорошо, – Осипов тут же взял бутылку, и разлил остатки её содержимого по четырём стаканам, незамедлительно подняв свой. – Ну что, мужики…

Ребята разобрали стаканы, в ожидании глядя на него.

– Упокой Господь душу рабы божьей Анастасии. Спи спокойно, дорогая подруга. Прости нам все обиды, – произнёс капитан, удерживая стакан навесу. – Помянем усопшую.

– Мы уже за неё выпили, – тихо признался Бекас.

Гена проигнорировал его слова, и продолжал:

– Рано… Рано ушла она из жизни. Мало пожила. Но, как говорится, на всё воля Божья. Да пребудет с ней царствие небесное. Аминь.

И он быстро опрокинул стакан, осушив его до дна. Остальные присутствующие за столом последовали его примеру. Стаканы стукнули донышками по столу, и этот звук сопровождался сопением и фырчанием – ребята опять занюхивали водку кулаками. Вовка Геранин закашлялся. Дождавшись, когда он отдышится, Геннадий поднялся со стула и сухо произнёс:

– А теперь, помолчим.

После этого поднялись все, и в ресторане воцарилось густое трагическое молчание, продлившееся минуту, которая была похожа на целую вечность.

Alea jacta est!

Ольга добралась до участка прогулочной палубы, с повреждённым леерным ограждением. Приблизившись к краю борта, девушка остановилась, обдумывая последствия своего решения, взвешивая все «за» и «против». Сколько ещё тайн мог открыть ей магический «Иллюзиум». Он мог дать ей ответы на все вопросы, мог вернуть в тот сказочный мир волшебной нереальности, где её ждали покой, безмятежность и любовь. Пусть то была всего лишь иллюзия, но в ней было лучше, чем здесь. Там было не страшно и не одиноко. Там перед ней пролегали тысячи дорог, ведущих к новым познаниям, фантастическим мирам и захватывающим приключениям. Там был Евгений. И даже если он тоже был лишь иллюзией, её выдумкой, с ним было интересно, увлекательно и безопасно. Стоит ли избавляться от всего этого? Ведь может так статься, что у неё больше никогда не получится вернуться в это манящее зазеркалье. Судьба предоставила ей шанс познакомиться с этим новым миром, а она собирается пренебречь таким великолепным шансом – изучить его получше.

Не-ет. Соблазны, заманчивые перспективы, сладкие грёзы… Всё это одурманивает, отвлекает от действительности. Погружаясь в нереальность, она надеялась, что это поможет ей разобраться в сложившейся ситуации, и спасти гибнущую Настю. А что получилось? Ситуация стала ещё более запутанной, а Настя – погибла. Нужно рассуждать рационально. «Иллюзиум» – это наркотик, привыкание к которому она уже начала ощущать. И если не избавиться от него сейчас, то она уже не сможет справиться с ним никогда. Прощай, чудесный мир иллюзий! Я выбираю реальный мир! Рука девушки взметнулась вперёд, пальцы разжались, и пластинка с таблетками полетела за борт – в туман.

Зачем?!

В голове вальсом закружились обрывочные воспоминания: древесные кроны с сочной листвой, радужные птицы, серебряные рыбки, пёстрые цветы, причудливые крабы… Это были последние фрагменты того мира, так и оставшегося для неё загадкой. Всё. Его больше нет. А значит, нужно поскорее его забыть, вычеркнув из памяти, чтобы потом не корить себя за этот поступок. Ведь пути назад уже не существует.

Пластинка с таблетками была слишком лёгкой, для того чтобы можно было закинуть её далеко. Лёгкий воздушный поток подхватил её, закружил. Быстро вращаясь, и сверкая упаковочной фольгой, «Иллюзиум» полетел, медленно и слегка наискосок падая вниз. Потоком его неукротимо тащило назад на палубу, и Ольга раздражённо подумала, что он сейчас прилетит обратно, но этого не случилось. Не долетев до края палубы всего несколько сантиметров, таблетки скрылись за бортом, едва слышно прошуршав по нему. Теперь уже поздно было жалеть о них, и раздваиваться в помыслах. Дело было сделано. Хмурая Ольга постояла немного, разглядывая туман, потом махнула рукой, развернулась, и побрела обратно, понуро опустив голову.

Фенита ля комедия!

Сползая по камню вниз – к его основанию, Евгений без сил опустился на холодные плиты, и беспомощно закрыл глаза рукой. Предчувствия Хо сбылись. Ольга оставила его, не поверив иллюзиям, не признав его любви. Она вышла из игры легко и необдуманно. Не выдержав первого испытания. Теперь всё кончено…

Скукожившись, и вцепившись себе в волосы, Евгений сидел, прислонившись спиной к каменной плите, и тихонько выл, как раненый волк, ожидающий последнего выстрела из кустов. И лишь одна искорка надежды почему-то неугасимо светилась в глубине его истерзанной души. Почему она продолжала гореть, не смотря на то, что, казалось бы, игра проиграна, и надеяться уже не на что, Евгений не понимал. Он просто продолжал жить ради неё, упрямо веря в то, чего уже не было. Что-то подсказывало ему, что это ещё не конец, и что рано опускать руки. Время ещё есть. Осталось только ждать. Ждать и верить. Больше ничего.

ГЛАВА XII

НА ПЕРЕКРЁСТКЕ ИЛЛЮЗИЙ

Дверь в ресторан открылась так тихо, что никто из сидящих в нём ребят этого не услышал и не заметил. Разогретые водкой, они мерно гудели за столом, ведя какой-то свой разговор. Лида прошмыгнула за порог, и почти на цыпочках стала подкрадываться к ним. Она выглядела виноватой и потерянной. Постреляв глазами издалека, она не заметила Ольги среди присутствующих, и направилась дальше уже смелее. Ей было очень тяжело возвращаться назад в компанию после скандала, который она же сама и учинила, но побыв немного в одиночестве, Лидия поняла, что пребывание наедине со своими мыслями оказалось для неё хуже всякой пытки. Тоска и паника настолько круто осадили её, за пару десятков минут сбив всяческую спесь, что девушка поспешила обратно – в коллектив, где всё ещё чувствовалась жизнь и общность.

Друзья заметили её лишь тогда, когда она подошла к их столу, нервозно покусывая пальцы. Лида ожидала реакции на своё последнее выступление и каких-то упрёков, но ничего подобного не последовало. Парни спокойно курили, между дел опорожняя уже вторую бутылку водки (первая, пустая, валялась у них под ногами), все были уже заметно навеселе, особенно Бекас и Сергей, поэтому их реакция оказалась совершенно невозмутимой. На Лиду никто даже не посмотрел.

– Ой, а что же вы без закуски-то пьёте? – с нотками неприкрытой вины пролепетала она. – Вы же с утра ничего не ели. Разве можно на пустой желудок?

– Ну вот и давай, сваргань нам что-нибудь, – лениво перевёл на неё свой осоловелый взгляд Бекас.

– Сейчас, – Лидия поспешно отправилась на камбуз.

– Ты смотри, – Сергей толкнул Ивана локтем. – Как шёлковая вернулась.

– А я тебе что говорил? – удовлетворённо кивнул тот.

– Вы о чём? – не понял капитан.

– Да так, неважно, – Сергей закашлялся и, немного прочистив горло, продолжил. – Ты лучше скажи, Ген, почему мы не можем воспользоваться моторкой?

– Я же вам уже объяснял, – устало ответил тот. – Мы можем ей воспользоваться, но поместимся ли мы на ней все? Нам ведь ещё нужно будет прихватить с собой продукты и воду. Никто не знает, сколько нам путешествовать предстоит. Кроме того, нужен основательный запас горючего. И, наконец, необходимо отремонтировать транспортировочный кран, который этот самый мотобот спускает на воду. Не руками же мы его будем за борт сбрасывать?

– Я считаю, что все поместятся, – решительно заявил Бекас. – Просто не надо ничего лишнего нагружать. А кран – починим.

– Ничего лишнего мы не будем брать однозначно, – развёл руками Генка. – Боюсь, что придётся и от кое-чего необходимого отказаться, лишь бы избежать перегрузки. Не дай бог шторм начнётся.

– Ладно, – мотнул головой Сергей. – Разберёмся с этим делом, успеем. Меня вот что волнует, пацаны. Нельзя, чтобы труп в тепле оставался. Сами понимаете, почему.

– Я об этом позаботился, – заверил его Осипов. – Запустил морозильную установку.

– Это же дополнительный расход топлива.

– Понимаю. Но что поделать?

В ресторан вернулась удручённая Оля, которая, подойдя к столу, молча заняла место рядом с ребятами. Никто не задавал ей никаких вопросов. С одной стороны, она была благодарна им за это, но с другой, это освобождало её нежелательные мысли о том, что она совершила. Поневоле Ольга задумалась о правильности своего поступка, не смотря на то, что он уже был совершён. Чувствовала она себя прескверно, и все убеждения здравого смыла в правильности такого решения сейчас воспринимались как роковое заблуждение.

– Что же вы водку взялись пить на голодный желудок? – вдруг спохватилась она.

– Всё нормально, – медленно проговаривая слова, ответил Бекас.

– Лидка обещала нам приготовить что-нибудь, – добавил Сергей.

– Она где? На кухне?

– Да.

Ольга поднялась, и вышла из-за стола.

– Может не стоит тебе туда ходить? Вдруг опять что-нибудь?

– Всё будет нормально.

– Ну, как знаешь.

Конечно же, Вершинина была обижена на подругу, и ей не особо хотелось сейчас с ней встречаться, но смятение, творившееся в её душе, требовало отвлечения от пустопорожнего зацикливания на навязчивых и бессмысленных мыслях, связанных с избавлением от «Иллюзиума». Внутренний голос, который до этого всегда давал ей советы и направлял во тьме, теперь безнадёжно молчал. Далее находиться в этом подвешенном состоянии Ольга не могла. Ей нужна была встряска, чтобы отвлечься. В то же время ей не хотелось наращивать конфликт с Лидией. Она должна была быть выше этого.

Погружённая в раздумья, Оля пришла на камбуз, где в одиночестве хлопотала Лида. Столь неожиданное пришествие застало её врасплох. Растерявшаяся Лидия сначала сделала вид, что не заметила вошедшую, увлекшись готовкой. Приблизившись к ней, Ольга остановилась, и спокойным тоном спросила:

– Тебе помочь?

– А я уже почти закончила, – сдержанно ответила та. – Спасибо.

– Да не за что.

– На наше счастье тут ещё осталось сухое пюре. Я ссыпала с нескольких пакетиков, получилось много, – рассказала Лида, пытаясь вести себя спокойно и непринуждённо. При этом она всё время отводила взгляд, и в её голосе чувствовалась фальшь. – Срок годности, правда, уже истёк, но я попробовала – на вкус ничего, есть можно. И потом, с водкой-то какая разница, да? А ещё я нашла сушёную рыбу. Она, конечно, пересохла конкретно, стала как деревянная, но выглядит вполне съедобно.

– Угу, хорошо.

– Да, неплохо. Обидно только, что масла катастрофически не хватает. Из тех бутылок, что мы с тобой нашли, только одна оказалась более-менее пригодной к употреблению. Остальное прогоркло. Вроде бы герметичная упаковка, а всё равно…

– Хватит и одной.

– Она маленькая.

– Ну и что.

В этом общении явно ощущалось напряжение, но Лидия вела себя не вызывающе. Не лезла на рожон и Ольга. Взяв тарелки, обе девушки отправились обратно в ресторан. И уже на выходе из камбуза, Лида наконец не выдержала и обратилась к подруге:

– Оль, подожди.

Та остановилась, и повернула голову в её сторону.

– Я хотела сказать. Ты прости меня за то, что я тебе наговорила. Не знаю, что на меня тогда нашло, просто… – всё также отведя взгляд, произнесла она, постоянно запинаясь.

– Всё нормально, – перебила её Ольга. – Я не обиделась.

Конечно же, она солгала. Обида на Лидию была очень ощутимой. Но в этот момент, когда виновница, хоть и с явной неохотой, но всё же признала свою неправоту, ей следовало держаться как можно снисходительнее и достойнее.

Тем не менее, Ольге хотелось дать ей понять, что она всё-таки сердится на неё, поэтому в тоне её ответа сквозили неприкрытые нотки сарказма. Хотя, судя по виду подруги, той было на это совершенно наплевать. Она перешагнула через себя, чтобы загладить этот инцидент, не делающий ей чести, но это был скорее дежурный поступок, нежели акт чистосердечного раскаянья. Спокойно кивнув, Лида обогнала Ольгу и вышла в ресторан первой.

– А вот и запоздалая закуска! – встретил их пьяный басок Сергея. – Налетай-расхватывай!

– Осторожнее. Горячо, – предупредила Лидия, расставляя тарелки.

– А где вы картошки-то набрали? – удивился Осипов.

– Это пюре быстрого приготовления. Заливаешь кипятком и готово.

– А-а, – с долей разочарования в голосе протянул Сергей. – Порошковая… А я уж думал, настоящая.

– Я тебе её выращу что ли, настоящую? – шутливо проворчала Лида, после чего отправилась обратно на камбуз.

– Нормально. Сойдёт, – попробовал принесённое кушанье Бекас. – Кстати, в последний раз я ел такую же «картошку из пакетика» ровно год назад, когда мы с двоюродным братом ремонтировали его машину. Помнишь, Серёг, ты же тоже тогда был с нами в гараже? У нас ещё бензин потёк, а потом…

– Когда? – прищурился Сергей, не успев донести ложку до рта, и тут же вспомнил. – А-а-а! Всё, вспомнил, с Витькой, да! Ххха-хха-хха! Ага, бензин… Ха-ха-ха-ха! А потом помнишь, как?…

Он принялся стучать руками по столу, неудержимо хохоча. Смеялся и Бекас. Остальные непонимающе смотрели на них, и только Вовка улыбался, видимо также вспомнив эту забавную историю.

– Ну и чего там было в гараже? – не понимая причины их веселья, спросил Гена.

Но ребята настолько зашлись смехом, что просто не могли остановиться. Сказывался и алкоголь, уже основательно завладевший их рассудками. Тут пришла Лида, и, лучезарно улыбаясь, положила на стол заветную воблу. При виде такого «деликатеса», парни пришли в неописуемый восторг. Даже Бекас с Серёгой тут же прекратили хохотать и вытаращили глаза, словно увидели перед собой какое-то царское яство. Их рты округлились, после чего они издали благоговейное «О-о-о-о-о!».

– Где нашла? – улыбнулся Осипов.

– Где нашла – там уже нет, – гордо произнесла Лида, весьма довольная собой. – Кто ищет – тот всегда найдёт.

– Ну ты молоток, Лидка, ну сыщик! – воскликнул Бекас. – Дай я тебя поцелую, сокровище ты моё!

И он приподнялся, потянувшись к ней для поцелуя.

– Ну тебя! – игриво отстранилась та. – От тебя водкой пахнет, фу-у…

– Мужики, живём! – ликовал Сергей, пытаясь поломать одну из принесённых рыбин. – Эх-х, сухая… Как деревяшка. Ну да ничего, справимся. Спасибо, Лидунь, от всего мужского коллектива объявляю тебе благодарность!

– Рада стараться! – отсалютовав, Лидия заняла место за столом.

– Так что там у вас за история с гаражом-то? – напомнил капитан. – Я тоже хочу посмеяться.

Вспомнив про пресловутый гараж, ребята опять принялись хохотать.

– Бекас, расскажи ты, – толкнул Ивана Сергей.

– Это было в прошлом августе, – начал рассказывать Бекас. – Жарища тогда стояла страшная. Градусов тридцать пять. А брательнику как раз приспичило свой драндулет ремонтировать. У него «Нива» старенькая, у которой там передний мост начал стучать, кажется… Ну вот, Витька и уломал меня помогать ему с ремонтом, ну а я, вон, Серого позвал. Втроём-то сподручнее. Купили пивка, сухариков, ну и картошки этой растворимой. Пришли в гараж, а там духотища, как в парной. Ну, мы разделись до трусов, и давай под машиной лазить. А я чую, что-то уж больно там бензином пахнет, а откуда – не пойму. Копались в машине, копались, потом сделали перекур, сообразили по пивку. Ну я у брата и спрашиваю, мол чего так бензинищем разит? А он отвечает, мол вчера купил в запас две канистры…

Слушая Бекаса, Ольга вдруг почувствовала, что никак не может сосредоточиться на его повествовании. Поток каких-то посторонних мыслей то и дело сбивал её с нормального восприятия обстановки, унося куда-то в сторону, запутывая в клубок сложных раздумий. Избавиться от этого у неё не получалось. Чувство того, что она совершила непоправимую ошибку всё сильнее и сильнее томило её разум, всё ещё пытающийся отстоять свою правоту и бесповоротность совершённого поступка. В глубине души Ольга ругала себя за слабость, но окончательно взять себя в руки у неё не получалось. Как будто бы она сама себя загнала в угол.

Сумерки обволакивали корабль всё плотнее с каждой минутой, свидетельствуя о неизбежном приближении ночи. Свет за окнами темнел на глазах, и помещение ресторана медленно, но уверенно затапливалось вечерним полумраком.

– Скоро здесь станет совсем темно, – подумала Ольга. – Нужно включить свет.

– …что самое удивительное, нас даже в милицию не забрали! Настолько все были шокированы нашим видом! – подвёл итог своей истории Бекас. – Но это надо было видеть! Когда Серёга, весь в саже, прыгал там, туша свою рубашку! Ха-ха-ха!

– Мне показалось, что там пожар начался, – разъяснил Сергей. – Это сейчас смешно вспоминать, а тогда я реально трухнул. Ну кто мог подумать, что этот балбес-Витька сообразит налить бензин в худую канистру?

– Помню я этот их ремонт, – вторила ему Лида. – Бекас тогда прибежал домой весь чумазый, в одних трусах, и с опалёнными бровями! Весь двор переполошил.

И они все вместе расхохотались до слёз. Теперь с ними смеялся и Гена.

– Чтобы бензин тушили пивом – это конечно уникальный способ! – восклицал он.

– Помню, Серый вопит: «Плещите мне на ноги! У меня ноги горят!». Я пытаюсь вырвать бутылку у Витьки, а тот орёт: «Нельзя! Пиво не отдам! Щас ещё сильнее полыхнёт – там же спирт есть!» В общем, это было шоу! – от души веселился Бекас.

Сидевший рядом Вовка лишь улыбался, глядя на них. Пропустившая историю мимо ушей Ольга, чтобы поддержать компанию, тоже деликатно посмеялась вместе с друзьями, после чего, выбрав момент, встала из-за стола, и отправилась к выключателю. Сгущающаяся темнота не давала ей покоя. Наконец выключатель щёлкнул, и серебристые люстры нежно залили ресторан мягким спасительным светом, моментально оттеснившим сумрак обратно за оконные стёкла. Благодаря этому, на душе стало немного поспокойнее. Оля вернулась за стол, к своим смеющимся друзьям, внешне кажущимся такими беззаботными.

Multa sunt in moribus dissentanea multa, sine ratione. Ещё одна людская странность. Почему они смеются? Неужели страшная смерть близкой представительницы их вида так быстро ими забылась? Почему вообще возникают такие нелепые парадоксы в мире людей? Почему они так часто плачут на свадьбах и смеются на поминках? Что это значит?

Есть только один ответ. Причиной является всё та же уникальная защитная система человеческой психики. Когда нагрузка становится слишком тяжёлой и невыносимой, когда тоска начинает сводить с ума, люди спасают сами себя, смеясь, когда уже не хватает слёз для того, чтобы плакать. Этот неестественный, искусственный, патологический смех вытаскивает больную душу из пучины непроглядной скорби, возвращая человеку желание жить дальше.