Текст книги "Сила двух начал (СИ)"

Автор книги: Pelagea Sneake Marine

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 85 страниц)

– Но хватит о неприятном. Давай, наконец, начнем тренировку.

Они как раз вышли на середину поляны, прекрасно освещенной лучами заходящего солнца. Мэри, стоящая напротив Мальсибера, хотела сотворить иллюзию, но не успела – на полуслове ее сбил Мальсибер, метнув оглушающее заклятие. В волшебницу оно не попало – она увернулась, сразу после этого попытавшись сотворить Щит, который разлетелся от второго заклятия Мальсибера. Мэри пыталась сотворить защиту еще и еще, но это было безрезультатно; к тому же, с каждым разом ее силы убывали все быстрее и быстрее, вынудив волшебницу сделать перерыв.

– Да, с такими темпами ты не то, что за три дня – за месяц не освоишь Щит полностью,– сказал Мальсибер, присаживаясь вместе с Мэри на замшелый валун,– так что готовься к переселению в темницу.

– Скажи, а за сколько ты сам освоил Щит?– спросила волшебница, словно не услышав последнего замечания Пожирателя. Его ответ «два дня» поверг ее в шок.

– Да ладно, Мэри, тебе же свои умения не завтра показывать, еще есть время,– попытался успокоить волшебницу Мальсибер, но смог вызвать на ее губах лишь нервную улыбку.

– Время-то есть, а вот способностей…

– Что ж, так и скажи повелителю, когда он вернется – мол, времени было навалом, но вдруг накатила жуткая лень…

Жесткий голос Пожирателя вывел Мэри из транса – она тут же вскочила на ноги, выхватив волшебную палочку. Мальсибер довольно хмыкнул, и без промедления атаковал волшебницу. Она же создавать щит даже не думала, постоянно уворачиваясь от заклятий Пожирателя. Вскоре они закружили по поляне в странноватом танце, где заводилой была Мэри – она совершенно не пользовалась своей волшебной палочкой, чтобы сотворить защиту, вместо этого угадывала замыслы Мальсибера, и избегала его заклятий, с необыкновенной ловкостью уклоняясь от них.

– Создай Щит!– крикнул Мальсибер, удивленный поведением Мэри,– твоя ловкость тебя быстро подведет!

Она резко мотнула головой, прокричав в ответ:

– Подожди немного, и ты увидишь, что не прав!

И правда – Мэри, казалось, вовсе не выдохлась, хоть и носилась по всей поляне, как безумная, а вот Мальсибер начал уставать. Вместе с усталостью пришла злость на волшебницу, и он, уже не церемонясь, выстрелил подряд тремя заклятиями, не оставляя Мэри шансов избежать их. Она смогла сделать это, распластавшись на земле, но не успела встать, сраженная еще одним заклятием, выпущенным Мальсибером в спешном порядке.

– Вот видишь – одной ловкостью ты многого не сделала, гораздо лучше было бы, если бы ты применила защиту. Впрочем, я не скажу, что это было невпечатлительно.

Мальсибер улыбнулся, и расколдовал Мэри. Она, поднявшись, посмотрела на него косым взглядом, и произнесла:

– Ладно, ты меня убедил. Продемонстрируй же мне свое знание Щита, раз ты так хорошо его знаешь.

Мальсибер, словно только и ждал этих слов, прочертил своей волшебной палочкой в воздухе замысловатую фигуру, что тут же преобразовалась в сверкающий сталью щит. Заклинание, посланное Мэри, не причинило ему никакого вреда, к удивлению волшебницы.

– Он же должен был испариться! Как тогда, когда Волан-де-Морт показывал мне его сотворение…

– Видимо, повелитель сказал тебе совершенно другую формулу, выдав за правильную,– заметил Мальсибер снисходительно, убирая щит,– может, решил наказать тебя, таким образом, за что-то.

Мэри побелела.

– Но за что? Неужели безо всякой причины?

Мальсибер пожал плечами, явно не исключая и такой вариант.

Мэри, в попытке проверить правдивость слов Пожирателя, немедленно узнала у него правильное произношение заклинания, и тут же сотворила такой же щит, что и Мальсибер – только что. Разумеется, щит от заклятия Пожирателя не пострадал.

– А я все это время думала, что тренируюсь,– сказала Мэри тихо, обессилено опускаясь прямо на землю,– если бы не ты…

– Благодарить не нужно,– усмехнулся Мальсибер, и приобнял волшебницу за плечи, стремясь хоть как-то утешить,– достаточно лишь поцелуя.

Мэри фыркнула, оттолкнув его:

– Стану я тебя целовать! Обойдешься! Я уже выразила свою благодарность на словах, и ничего добавлять не стану.

Мальсибер, казалось, не ждал от нее ничего другого – равнодушно пожав плечами, он отстранился от волшебницы, но в его глазах промелькнуло разочарование.

– Примени Щит еще раз,– сказал он, поднимаясь на ноги одновременно с Мэри. Она кивнула и продолжила тренировку. В первый раз, отвлекшись, волшебница по привычке произнесла уже заученную неправильную формулу псевдощита, совместив ее с диаграммой истинного Щита. Результат – поваленное от молнии, вылетевшей из палочки Мэри, дерево, поверг в ужас и Мальсибера, и саму зачинщицу безобразия.

– Я уже начинаю сомневаться в том, есть ли у тебя память,– изрек Мальсибер, ядовито ухмыляясь,– будь сейчас на моем месте повелитель…

– К несчастью – твоему и остальных Пожирателей – его здесь нет, так что, хочешь ты этого или нет, тебе придется терпеть меня еще два дня, как минимум.

Слова Мэри прозвучали как приказ, хотя Мальсибер добровольно согласился помогать ей. Впрочем, ни его, ни ее это не смутило, и волшебница продолжила тренировку. В следующий час ее успехи были довольно-таки значительными, но, как заметил Мальсибер, прощаясь с Мэри, ей нужно было еще работать и работать.

Назавтра Мэри целый день практиковала применение иллюзии, и все разы, само собой, на Мальсибере. Она учла свои прошлые ошибки, и каждый раз представала в воображении Пожирателя смерти как сестра, что действовало безотказно, заставляя его опускать свою волшебную палочку. Волшебница даже не задумалась над тем, с чего это вдруг Мальсибер оказался свободен именно тогда, когда ей была позарез нужна его помощь – она уже начала принимать это, как должное. Так что все три дня – и этот, и два последующих, они провели вдвоем, и сильно сблизились за этот короткий срок. Близость эта была скорее духовной, чем физической – Мальсибер больше не заводил разговоров о поцелуях, а Мэри еще не могла точно сказать, хочет ли, чтобы Пожиратель стал для нее больше, чем другом и помощником в тренировках. Которые потеряли актуальность тридцатого июля – волшебница теперь настолько хорошо знала и иллюзию, и Щит, что могла применить эти чары среди ночи. Впрочем, именно это ей и пришлось сделать – Волан-де-Морт появился в ее комнате ближе к утру, и, разумеется, потребовал немедленного отчета от Мэри. Ее это, конечно, не обрадовало (в смысле ранней побудки), но, тем не менее, не повлияло на качество чар – и щит, и иллюзия получились весьма неплохо, и, что самое главное, с первого раза.

– Я вижу, ты хорошо поработала,– заметил Волан-де-Морт одобрительно,– нашлись помощники? Мальсибер?

Мэри кивнула, понимая, что ее учитель, должно быть, сильно раздосадован тем, что, не смотря на его уловку, она все равно освоила щит. Но, как оказалось, он был раздосадован отнюдь не этим:

– Вот уж не думал, что из каждодневных ваших с ним прогулок выйдет толк. Со стороны это было больше похоже на свидания, чем на тренировки.

– Мальсибер оказался прекрасным учителем,– сказала Мэри, глядя на Волан-де-Морта в упор,– по крайней мере, он сообщал мне только правильные формулы заклинаний.

– В таком случае, может, мне тебя учить вовсе не зачем, если я такой никчемный учитель?– поинтересовался Волан-де-Морт холодно, угрожающе блеснув глазами.

– Да, наверное, ты прав, ведь ложным знаниям учат только те, кто уже устал от учительства или ученика.

Около минуты волшебники сверлили друг друга воинственными взглядами, затем Волан-де-Морт первый нарушил молчание:

– Это была еще одна проверка, которую ты благополучно, и даже с блеском, прошла. Так что, думаю, награда – неделя отдыха – тебе не помешает. Ты ведь так и не отдохнула после уборки дома.

Мэри от изумления не могла вымолвить ни слова – такая забота со стороны Волан-де-Морта была поистине удивительной, но маг это объяснил очень просто:

– Завтра мне снова нужно будет отлучиться из особняка, дней на пять, а в одиночку ты новый навык не разучишь.

– И ты не дашь мне никакую работу?– поинтересовалась Мэри недоверчиво,– странно.

– Если ты не привыкла сидеть без дела, то я с радостью поручу тебе уборку всего особняка – в конце концов, уже целый месяц прошел с тех пор, как ты очистила все комнаты,– произнес Волан-де-Морт с готовностью.

– Для этой работы существуют домовые эльфы, пожалуй, тебе стоит поселить здесь одного из них,– отозвалась Мэри с раздражением в голосе,– ведь уборка, особенно генеральная – дело отнюдь не легкое.

– Мое дело предложить. Смотри потом не пожалей, когда будешь изнывать от скуки.

– Мне это не грозит.

– Надеешься на то, что Мальсибер вновь составит тебе компанию?– заметил Волан-де-Морт проницательно,– как бы тебе не разочароваться.

Мэри фыркнула, выказав своему учителю презрение.

– У меня на этот случай имеется с собой куча книг, что помогают мне в составлении новых заклинаний.

Волан-де-Морт иронично хмыкнул, словно подвергая сомнению слова Мэри, но не стал ничего добавлять, выйдя из комнаты. Волшебница легла досматривать сны, думая о том, что же заставляет Волан-де-Морта исчезать из особняка на пару дней, а то и больше, и нет ли у нее возможности выведать каким-либо образом это.

Следующие пять дней промелькнули так быстро, словно их кто-то заколдовал, как это бывает всегда, когда занимаешься любимым делом или просто проводишь время в свое удовольствие. Мэри, и вправду, надеявшаяся на встречу с Мальсибером в эти дни, была огорчена тем, что ее надежды не оправдались. Ее одиночество нарушил лишь раз за завтраком Руквуд, с ехидной, просвечивающей довольством, усмешкой, говоривший о том, что, должно быть, Мэри была бы рада увидеть Мальсибера, но – увы! – тот чрезвычайно занят выполнением срочных поручений Волан-де-Морта. То, что Руквуд донес на нее Волан-де-Морту и сейчас наслаждался плодами своих стараний, Мэри за изощренную месть не считала, и внутренне готовилась к какой-нибудь подлости со стороны Пожирателя, которая, она отлично знала, вскоре последует, несмотря на то, что открыто Руквуд своей неприязни больше не показывал.

Вечером пятого числа, в последний свой день отдыха Мэри, как это у нее повелось с недавнего времени, бродила по тенистым тропам Безмолвного леса, размышляя о том, где же ей раздобыть книгу, что помогла бы ей в расшифровке тайных письмен, содержащихся в пергаменте, вынутом ею из медальона. Возможно, ей было бы проще, если бы она все еще работала в Министерстве – там она контактировала изо дня в день, по крайней мере, с полусотней людей, здесь же, в особняке Волан-де-Морта, она общалась лишь с двумя-тремя из дюжины Пожирателей смерти, и ее поиски поневоле зашли в тупик.

Совсем рядом с Мэри негромко, но резко, треснула сухая ветка, выведя волшебницу из поглотивших ее раздумий. Она ожидала увидеть за своей спиной Руквуда, но, обернувшись, обнаружила Мальсибера, чье лицо освещала обычная полунасмешливая улыбка.

– Мы с тобой гуляем одними тропами, или же ты хочешь что-то сообщить мне?– спросила Мэри, замедлив шаг. Мальсибер подошел к ней почти вплотную, и только тогда ответил:

– Ни одно из твоих предположений не верно. Видишь ли, гулять по лесам и рощам я особо не люблю, и, к тому же, ничего важного для тебя я сообщить не могу. Нет, Мэри, сюда меня привело нечто другое, чем жажда просто чьей-то компании. Да и тебе, я думаю, хотелось видеть меня вовсе не для того, что бы я помог тебе в освоении очередного умения.

Мэри не стала отрицать того, что и вправду хотела видеть Мальсибера, хотя до этого момента и сама это не осознавала – слова, высокомерно-презрительные, куда-то пропали, оставив в горле лишь непривычную сухость. Глаза Мальсибера были прямо напротив ее глаз, и говорили о том, что вот уже который день подряд твердило ей ее собственное сердце. Необычайно приятное чувство – не любовь, но что-то, предшествующее ей, похожее на нежность, заполнило все существо Мэри, замутняя разум, заставляя ее быть как можно ближе к этому волшебнику, что был для нее единственным родным человеком сейчас. Мальсибер был полностью солидарен с Мэри – на ее горячий поцелуй он ответил с такой страстью, и одновременно, нежностью, что волшебница ощутила себя словно плывущей на волнах блаженства, что захлестывали ее с каждой секундой все сильнее и сильнее. Мэри не смогла бы сказать, если бы ее спросили, сколько она с Мальсибером наслаждалась этой приятной, хоть и пугающей внезапностью близостью друг с другом, она знала только одно – жалеть о происшедшем она уж точно не будет.

– Я так рад, что судьба свела меня с тобой, Мэри,– выдохнул Мальсибер, оторвавшись от губ волшебницы.

Та еле заметно улыбнулась, и, обвив шею Пожирателя руками, снова впилась в его губы страстным поцелуем. Но поцелуями, как оказалось, дело не смогло ограничиться – руки Мальсибера, до этого сжимающие Мэри в объятиях, в один неуловимый момент пошли гулять по ее телу, вызывая в нем сладостную дрожь, прекращать которую Мэри вовсе не хотела, и рук Мальсибера отводить не стала, дав и своим рукам свободу. Пожиратель понял, что границ ни для него, ни для нее больше не существует, и тут же забыл о всяком стыде, о том, что они были на открытой поляне, зайти на которую мог любой его товарищ. Они наслаждались духовным и физическим единением друг с другом, что не прекращалось ни на минуту, и здесь они как будто и не существовали по отдельности, а только вместе, соединенные настолько сильным блаженством, что, казалось, растворялись и в нем, и друг в дружке без остатка. Но в реальность им пришлось вернуться, и когда страсти чуть поутихли, они заметили, что вокруг них довольно-таки быстро сгущаются сумерки и вьется рой кровожадных насекомых. Одежда, столь поспешно сброшенная, была водворена на полагающиеся ей места, после чего Мэри и Мальсибер, торопливо пригладив растрепанные волосы, направились рука об руку в особняк, по пути обмениваясь счастливыми улыбками. Сейчас любое слово, сказанное любым из них, лишь нарушило бы духовную близость, пребывающую и с Мэри, и с Мальсибером даже после прекращения их телесного, физического, единения. Так же, без слов, они простились, когда достигли дверей комнаты Мэри. В свою комнату волшебница вступила, душой и сердцем находясь с Мальсибером. Всю ночь Мэри вспоминала каждую минуту, проведенную с Мальсибером, и уснула только под утро, с блаженной улыбкой на устах.

Странно, но проснулась она довольно-таки рано – не было еще и десяти часов утра. За стенами особняка распевали птицы, что, видимо, и разбудили Мэри. Минут двадцать она лежала, не двигаясь, слушая и не слыша веселый птичий щебет, затем, сообразив, что время ее ограничено – близился урок с Волан-де-Мортом – тут же поднялась, и, одевшись, спустилась в кухню – позавтракать. Завтрак ее прошел в одиночестве, впрочем, когда Мэри выпила последнюю каплю кофе, дверь отворилась, и в кухне появился Август Руквуд, чье лицо при виде волшебницы стало невероятно радостным, чуть ли не восторженным.

– Доброе утро. Приятного аппетита желать не буду – твоя трапеза, судя по всему, уже закончена,– произнес он довольно миролюбиво, и повернулся к плите, загремев сковородой.

Мэри едва кивнула, не в силах что-либо сказать: пожелание доброго утра от Руквуда граничило для нее с наступлением нового приступа. Если уж остальные Пожиратели смерти, относившиеся к ней, в принципе, неплохо, особо не любезничали с ней, что же говорить об Августе, что чуть ли не испепелял ее взглядами два месяца подряд? Подобная перемена в поведении Пожирателя казалась ей очень странной, и Мэри поспешила разъяснить эту неясность:

– Произошло нечто радостное, что вы ждали долгое время?

– Нет,– послышалось в ответ сквозь шипение бекона.

– С чего тогда такая приветливость?

Руквуд обернулся, и на миг Мэри показалось, что он до этого лицемерил, но нет: вполне естественно удивившись, он спросил:

– А почему бы и нет?

Мэри пожала плечами:

– Может быть потому, что до этого дня я считала тебя своим врагом, как делал это ты?

Ответ Руквуда ее удивил несказанно:

– Что ж, давай будем считать, что ничего плохого между нами не происходило,– и, видя, что Мэри все так же пронзает его недоуменным взглядом, дополнил,– что было, то прошло. К тому же, дуэли и подобные ритуалы мщения среди Пожирателей смерти здесь, как ты уже знаешь, караются строго. Вот я и подумал: к чему отравлять друг другу жизнь, если она и так нелегка?

Мэри, все еще не способная поверить в то, что Руквуд говорит искренне, ничего не сказала в ответ, а Пожиратель, тем временем, вернулся к своему бекону, что уже начал подгорать.

– А почему это ты сейчас не с остальными Пожирателями? Получил выходной?– спросила Мэри, когда Руквуд присел за кухонный стол со своей тарелкой. Особо красноречивого ответа на этот вопрос не требовалось, поэтому Пожиратель просто кивнул, слишком, к тому же, занятый поглощением завтрака.

– Ясно. Что ж, желаю приятного аппетита, мне же нужно идти.

– Если ты торопишься на урок с Темным Лордом, то зря – повелителя сегодня не будет в особняке целый день,– догнал Мэри у самых дверей кухни голос Руквуда, заставив ее повернуться.

– Не будет? Откуда ты знаешь?

– Он говорил нам об этом вчера, странно, что тебя не оповестил.

Мэри, в отличие от Руквуда, не усмотрела в этом никакой странности: вчерашний вечер она провела с Мальсибером в лесу, и Волан-де-Морт, не найдя ее в своей комнате, мог полениться обыскивать лес, чтобы сообщить ей такую, по его мнению, мелочь. Но легко поверить в слова Пожирателя она не могла, и немедленно отправилась в Зал собраний, рассчитывая обнаружить там Волан-де-Морта. Надежды ее не оправдались – в Зале не было ни Волан-де-Морта, ни Пожирателей смерти. Подождав минут двадцать – настенные часы пробили пять минут двенадцатого – Мэри признала, что Руквуд был прав, и незамедлительно покинула Зал, прекрасно понимая, что дальнейшее пребывание в нем для нее бессмысленно.

– Ну что, проверила? И как результат?– раздался чуть насмешливый голос сзади нее, едва она сделала два шага по коридору. Голос, как обнаружила Мэри, повернувшись, принадлежал Руквуду: тот, видимо, тоже направлялся к себе в комнату.

– Ты оказался прав,– ответила она, чувствуя некоторое смущение. А затем добавила,– в таком случае мне стоит…

Неожиданно ее поразила мысль – а что, если Руквуд владеет книгой, что способна расшифровать строки с древнего пергамента? Потребность как можно скорее выяснить, так ли это заставила Мэри достать из кармана джинсов лежащий там постоянно с недавних пор пергамент с написанными на нем непонятными письменами, и протянуть Руквуду со словами: «Тебе знаком этот язык?».

Минута, в течение которой Пожиратель, слегка щурясь, разглядывал строчки, показалась Мэри вечностью. В конце концов, он ответил: «Нет, не знаком», сильно разочаровав этим волшебницу – она ожидала чего-то другого.

– Возможно, у меня есть кое-какие материалы, способные помочь тебе,– сказал Руквуд, видя, как вытягивается лицо Мэри,– если хочешь проверить, так ли это, идем.

Она энергично кивнула – надежда вновь разворачивала внутри нее свои крылья подобно хищной птице, почуявшей добычу. Руквуд, слегка улыбнувшись, повел волшебницу по коридору, почти до самого конца. У второй с краю двери он остановился и жестом пригласил Мэри войти, что она и сделала. Ее взору открылась небольшая, но просторная комнатка, отдаленно напомнившая волшебнице ее собственную, представляющая собой смесь спальни и кабинета. Большая деревянная кровать с резной спинкой в сочетании с письменным столом и большим количеством книжных полок, сплошь заполненными тяжелыми фолиантами. Приглушенно ахнув от такого чуда – страсть к книгам была у нее с самого детства – Мэри, забыв о том, что она, по сути, здесь гостья, кинулась к ближним полкам с книгами и принялась просматривать один фолиант за другим с упорством и вдохновением заядлого коллекционера. Руквуд довольно улыбнулся и, закрыв дверь, подошел к волшебнице.

– Вон там ты, возможно, найдешь именно то, что тебя интересует,– он указал на два верхних ряда в левом шкафу. Мэри, поспешно вернув на место только что взятую книгу, метнулась влево и принялась просматривать корешки книг, стоящих там. Один фолиант, говоривший что-то о древних языках, там был, но она с разочарованием обнаружила, что языка, требуемого ей, там не упомянуто.

– Ничего,– сказала она, повернувшись к Руквуду. Тот кивнул так, словно и с самого начала знал это, и в душу Мэри закралось подозрение. Ни слова не говоря, она подошла к двери, но открыть ее не смогла, даже применив соответствующее заклинание.

– Зачем ты запер меня здесь?– повернулась она к Руквуду в недоумении.

Тот неприятно улыбнулся:

– Хочу, чтобы ты скрасила мое одиночество, раз уж ничем особым не занята сейчас.

– Скрасила одиночество? Что это значит?

– Неужели сама не догадаешься? Я слышал о том, что произошло между тобой и Мальсибером вчера, и подумал – а я чем хуже? Такой досуг иметь весьма неплохо.

– Можешь оставить свои доводы при себе, меня они нисколько не интересуют,– отрезала Мэри, смеривая Руквуда презрительным взглядом,– к твоему сведению, я здесь не для того, чтобы ублажать каждого Пожирателя.

– Сейчас я говорю только за себя,– сказал Пожиратель, подойдя к Мэри почти вплотную. Волшебная палочка волшебницы тут же уткнулась ему в грудь, но его это, похоже, не обескуражило: глаза Руквуда так и блестели от вожделения.

– Тогда готовься к поражению – тебе еще ни разу не удавалось победить меня в поединке,– прошипела она и крутанула палочку – от вырвавшегося из нее золотистого луча Пожиратель уклонился, и ответил своим заклинанием. Оно разбилось о щит, созданный Мэри, осыпав волшебницу искрами. Еще пара заклинаний последовала от Руквуда, но и они не смогли разрушить щит волшебницы.

– Тебе меня не победить! – выкрикнула Мэри, обрушив на Руквуда свое любимое заклинание – дождь камней. Тот уклониться не успел, и попал под один из увесистых булыжников, мгновенно рухнув без сознания. Облегченно вздохнув, Мэри повернулась к двери, и еще раз попыталась открыть ее – снова безрезультатно.

Едва повернувшись, чтобы выяснить непосредственно у Руквуда, какое заклинание позволит ей выйти из комнаты, Мэри с внезапным ужасом увидела красноватый луч заклинания, который, попав ей в солнечное сплетение, чуть не вышиб из нее дух, заставив упасть на пол. Головой она ударилась о порог, из глаз посыпались искры... Отчаянно хватая ртом воздух, Мэри ощутила, как грубая рука Руквуда вырвала из ее руки волшебную палочку. Тот уже стоял неподалеку с виду невредимый – как будто и не попадал под каменный дождь.

– Так кто же из нас теперь сильнее другого?– спросил Руквуд со злой иронией. Осознавая собственное превосходство, он не спешил приближаться к Мэри, а дождался, пока она встанет на ноги,– очевидно, я, ведь ты – безоружна.

– Ты подлец, Руквуд, и трус к тому же,– бросила волшебница презрительно, не собираясь молить о пощаде, хоть и стояла спиной к двери комнаты, – посылать проклятия противнику в спину не достойно честного волшебника.

Руквуд лишь рассмеялся:

– Видимо, ты еще не знаешь, каковы на самом деле Пожиратели смерти. Позволь, угадаю – в Хогвартсе училась на Гриффиндоре?

Мэри не ответила, да ответ и не требовался. Руквуд зло усмехнулся и приблизился к ней на два шага, когда волшебница поинтересовалась у него спокойным голосом:

– Ну, изнасилуешь ты меня, и что дальше? Думаешь, я настолько мягкосердечна, что вместо того, чтобы немедленно покончить с тобой, я просто уйду, забыв о том, что ты со мной сделал?

– Вот именно,– неприятно улыбнулся Руквуд, согласно кивнув,– после того, как все будет кончено, я сотру тебе память, так что ты после этого нехитрого трюка даже и знать не будешь, что что-то произошло, и, быть может, даже захочешь составить мне компанию еще раз.

Посчитав, что все необходимые слова сказаны, он шагнул, преодолевая то расстояние, что отделяло его от Мэри. Волшебница не стала дожидаться момента, когда ничего уже нельзя будет исправить, и с воплем ярости рванулась мимо Руквуда, желая добраться до своей волшебной палочки, но не рассчитала расстояние, и через мгновение оказалась на высокой кровати, ощущая гуляющие по всему своему телу похотливые руки Пожирателя. Зарычав от ярости и безнадежности, она пустила в ход зубы и ногти, одновременно извиваясь всем телом, но это еще сильнее распалило Руквуда – тот отвесил Мэри пару пощечин, и начал вжимать ее в кровать, пресекая все попытки защититься. Правой рукой он попытался сорвать с волшебницы кофту, но едва прикоснулся к ее груди, как завопил, словно его резали, и перекатился на край кровати, сжимая левой рукой правую. Через секунду он замолк – Мэри со всей силы и злости двинула по его физиономии, и немедленно соскочив с кровати, метнулась туда, где на узорчатом ковре лежала ее волшебная палочка. Руквуд рванул за ней, зажимая одной рукой кровоточащий нос, но не успел остановить ее. Попав под пыточное проклятие, он упал на пол, визжа от боли. Мэри пытала его до тех пор, пока вся ярость не вышла до последней капли, а после заставила Пожирателя проклятием Подвластия отпереть дверь. Прежде, чем выйти в коридор, она стерла память неудавшемуся насильнику, и даже хотела сломать его волшебную палочку, но посчитала, что это будет чересчур, и лишь спрятала ее в один из ящиков стоящего по близости комода. Только выйдя за дверь, Мэри со всей полнотой осознала, чего ей чудом удалось избежать – раньше все ее сознание занимала лишь борьба за неприкосновенность и ярость от наглого поступка Пожирателя. Благодаря чему она спаслась? Руквуд словно обжегся обо что-то, по крайней мере, на его руке был отчетливый красный след, какой остается от ожога. «Медальон!»– вдруг поняла Мэри, вспоминая форму ожога – круг, с выходящими за его границы треугольниками – точно такая же форма была и у медальона, выяснение секретов которого и привело сегодня к столь печальным последствиям.

Ошеломленная своей догадкой, она остановилась, и поняла, что справа от нее дверь в ее комнату лишь через некоторое время. Мэри повернула дверную ручку, думая об отдыхе – голова болела от удара об порог, как и все тело в тех местах, до которых смогли добраться жадные руки Пожирателя во время его недолгой, но полной власти над ней. То, что ее комната не была пуста, стало для нее неожиданностью – из стоящего у камина кресла поднялся Волан-де-Морт, чье лицо дышало гневом. Мэри даже не успела поднять свою волшебную палочку – маг без предупреждения наслал на нее ярко-красный луч, что на проверку оказался Пыточным проклятием. Никогда прежде не подвергавшаяся действию этого заклятия, волшебница ощутила дикую, всепоглощающую боль, и, не удержавшись, исступленно закричала, совсем как недавно Руквуд, скорчившись на полу.

– Ты своевольно пропустила сегодняшний урок,– звучал где-то над ней холодный голос ее мучителя.– Почему? Отвечай!

Снова ощущение адской боли наполнило каждую клеточку тела Мэри, и она ответила, надеясь, что пытка прекратится:

– Один из Пожирателей сказал мне, что тебя не будет целый день!

– Кто именно? Говори!

Но никакие муки не могли заставить Мэри ответить на этот вопрос – она знала, что как только назовет Волан-де-Морту имя Августа, пытки прекратятся, но тогда каждый Пожиратель в особняке узнает о том, что Руквуд смог победить ее в поединке и чуть не изнасиловал. Она боялась позора, боялась того, что не сможет восстановить свою честь и имя в случае разглашения случившегося сегодня инцидента.

– Какая разница!– кричала она со слезами в голосе,– вина за своеволие все равно лежит на мне!

Едва Мэри прокричала это, как ощущение боли покинуло ее, и она смогла поднять голову, чтобы взглянуть на Волан-де-Морта.

– Здесь ты абсолютно права – в этом проступке только твоя вина, и я рад, что ты это понимаешь. Но мне необходимо знать, кому ты настолько доверилась, что поверила в сказанную этим, безусловно, «дружелюбно» настроенным по отношению к тебе человеком, ложь.

Мэри не ответила, вновь опустив голову – притворяться, что у нее нет сил на ответ, не было необходимости – сейчас она не ощущала на своем теле ни единого живого места, даже после прекращения пыток оно словно горело огнем. Сил не хватало даже на то, чтобы подняться на ноги.

Волан-де-Морт снова заговорил:

– Можешь хранить молчание – мне будет нетрудно узнать это и самому. Меня удивляет лишь одно – почему ты не вернулась в свою комнату, как только узнала о якобы отмене урока? В то, что ты гуляла в окрестном лесу, наслаждаясь здешней природой, я не верю, скорее, опять развлекалась с Мальсибером, не так ли?

– Ты заблуждаешься,– от захватившего ее негодования и гнева Мэри даже забыла о боли, и смогла вновь поднять взгляд на Волан-де-Морта.– к тому же, Мальсибера сегодня все утро не было в особняке.

– Если не с ним, то с кем? Кому повезло сегодня?– не отставал Волан-де-Морт, даже не скрывая звучащие в его голосе язвительные нотки,– кто пополнил ряды твоих любовников?

Мэри вспыхнула, охваченная гневом такой же силы, что и боль, терзающая ее недавно, но резких слов говорить не стала, ограничившись ненавидящим взглядом.

Волан-де-Морт лишь усмехнулся:

– Вижу, сейчас ты не настроена на разговоры. Не буду настаивать на ответах, вместо этого дам тебе возможность отдохнуть – на решение создавшейся проблемы уйдет много времени.

Он вышел из комнаты, а Мэри ползком добралась до кровати, на которую и повалилась в полнейшем изнеможении, словно на автомате прокручивая события этого утра. Приветливость Руквуда, обернувшаяся домогательствами, ее собственная глупость и напрасная надежда, чудесное спасение… медальон спас ее, нанеся урон ее врагу и не причинив никакого вреда ей самой, хотя, раскалившись, он должен был обжечь и ее. Дрожащими руками Мэри нащупала медальон и хорошенько рассмотрела его. Тот выглядел как обычно – разноцветные каменья на гранях причудливых узоров, что всегда так завораживали ее, чуть теплый, похожий на серебро, металл – на вид обыкновенное красивое украшение. Вот только… Она ясно чувствовала еле заметную, непонятного свойства энергию, что излучал медальон, и эта энергия действовала на нее подобно лучу солнца в ненастный зимний день – дарила тепло, спокойствие и словно заживляла душевные раны. Вскоре ей начало казаться, что день только начался, и всех ужасных событий не было. Постепенно Мэри потянуло в сон, и она окунулась в мир сновидений, что был сейчас предпочтительнее ей, чем реальность…

Разбудила ее чья-то рука, что тормошила ее за плечо – сонно вздохнув, Мэри повернулась и узнала в будившем ее волшебнике Мальсибера.

– Идем, скорее,– произнес он, и поманил волшебницу к двери.