Текст книги "Сила двух начал (СИ)"

Автор книги: Pelagea Sneake Marine

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 85 страниц)

– Смотрите-ка, наша новая соратница, наконец, проснулась!– заметил Руквуд издевательским тоном, обращаясь ко всем остальным Пожирателям смерти,– почему-то я всегда думал, что уборщицы должны вставать раньше всех!

Раздался гогот – завтракающим волшебникам показалась шутка Руквуда необычайно смешной, и тот, злорадно скалясь, продолжил издевательства:

– Мы так вчера обрадовались, когда узнали, что в особняке появилась своя уборщица! Наверное, ты на коленях умоляла повелителя о том, чтобы лично вылизать дюйм за дюймом все те комнаты, что погрязли в грязи за эти годы. Только подумать, как может опуститься чистокровная волшебница. А ведь ты как будто наравне с нами…

Внезапно издевательский гогот стих. Руквуд недоумевающее оглядел своих приятелей – все они словно застыли в ожидании чего-то ужасного – и не увидел Мэри, что повернулась ко всем лицом, горя жаждой мщения. С искаженным лицом Мэри направила свою волшебную палочку на обидчика, и вскоре Руквуд под действием ее воли усердно жевал сгоревший дочерна тост до тех пор, пока Мэри не ослабила действие заклинания. Только после этого он рухнул под ноги Мэри, что взирала на него сверху вниз с отвращением и величайшим презрением.

– Быстро же ты забыл, как умолял меня пощадить твою никчемную жизнь,– сказала она полным холодной ярости голосом, отдавая свое унижение обидчику сторицей,– как и то, что был поражен в тот день, когда пришел в мой дом, сопровождая Волан-де-Морта. Видимо, в окружении своих соратников ты почувствовал себя гораздо сильнее, раз опустился до оскорблений в мой адрес.

Раздался издевательский смех – Пожиратели смерти, переглядываясь друг с другом, смеялись теперь над своим глупым товарищем так же, как до этого смеялись над Мэри. Волшебница услышала одобрительные выкрики, но возвращаться к приготовлению завтрака не стала, ожидая какой-нибудь мести от Руквуда. И та не заставила себя ждать – с красным от гнева и унижения лицом он замахнулся палочкой, едва поднявшись с пола, но… Мэри не дала сделать ему что-либо еще, мгновенно парализовав того долговременным заклятием, что изобрела сама. Волшебники язвительно прокомментировали поражение Руквуда, ни один из них даже не попытался помочь ему. Мэри же, ухмыляясь про себя, наконец-то смогла поесть.

– Так значит, повелитель не давал тебе задания очистить комнаты особняка?– поинтересовался Мальсибер, молодой колдун с черными волосами до плеч и чуть раскосыми темными глазами на смуглом лице.

– Именно это он мне и поручил, когда увидел, как я очистила свою комнату,– ответила Мэри, в быстром темпе поглощая завтрак,– и дал на все про все месяц.

В нескольких местах за столом прозвучал удивленный свист, тут же стихнувший – похоже, многим присутствующим было известно, сколько именно комнат стояли нетронутыми.

– Не жалеешь теперь, что так постаралась для себя?– спросил Яксли, усмехаясь.

– Нет. По крайней мере, моя обитель не будет напоминать хлев, а что касается работы…Что ж, я уже к ней привыкла,– ответила Мэри с достоинством, и, ничего не добавив более, поднялась из-за стола и вышла в коридор, думая только об уборке. Начала она свою тяжелую работу с самого конца коридора, в дальнейшем думая передвигаться в шахматном порядке. Комната, что была первой, представляла собой кабинет – письменный стол, кресла и множество книжных полок и шкафов, что так же, как и полки в комнате Мэри вчера, пустовали. Эта комната была захламлена гораздо сильнее, чем та, что досталась волшебнице, вдобавок, все предметы напоминали собой решето, пронзенные то ли какими-то холодными орудиями, то ли заклятиями. Мэри, помня свой вчерашний вечер, убирать пыль и чинить предметы пока не стала, сначала обшарив письменный стол на предмет насекомых. Их, к ее огромному удивлению, было совсем немного, но это, разумеется, было и хорошо. А вот очищение комнаты от грязи и пыли затянулось – весь ковер был покрыт чем-то бурым, напоминающим кровь, и упорно не хотел оттираться. Применив все существующие заклинания очищения, Мэри так и не добилась успеха и просто-напросто превратила ковер в пыль, рассудив, что Волан-де-Морт вряд ли вспомнит о существовании этого ковра, а, значит, и пенять на его исчезновение не станет. Покончив с ковром, она долго возилась с паутиной – та, едва исчезнув, появлялась снова, неизвестно откуда, блестя своими тонкими, но прочными нитями. Найдя причину этого странного явления – маленьких, почти микроскопических паучков, что плели свои тенета с умопомрачающей быстротой, Мэри безжалостно уничтожила их несколькими меткими заклинаниями. Дальше дело пошло значительно бодрее, и к вечеру комната совершенно преобразилась: все сияло чистотой и выглядело чрезвычайно богато и одновременно празднично. Волшебница оставила ту цветовую гамму, что была в обстановке комнаты ранее – коричнево-палевых оттенков, просто освежила занавески и, разумеется, обивку кресел. Над этой комнатой Мэри не старалась так, как вчера над своей новой обителью, но все равно потратила и сегодня уйму сил. И, разумеется, теперь ей требовалось немного подкрепиться – обед она пропустила, но на ужин еще успевала. Оглядев комнату одновременно прощальным и придирчивым взглядом, Мэри вышла в коридор, чтобы минутой позже войти в кухню. Сейчас помещение пустовало – видимо, ужин остальных Пожирателей смерти проходил гораздо позже, но так, как справедливо рассудила Мэри, было даже лучше – к одиночеству она уже привыкла и считала его гораздо более выгодной альтернативой компании Пожирателей смерти.

Уже поднимаясь на второй этаж, Мэри подумала, можно ли ей выйти из особняка хотя бы на недолгое время – она очень любила прогулки на свежем воздухе и, бывало, могла часами гулять по лесу, что располагался неподалеку от ее дома. Чтобы ответить на этот вопрос, ей нужен был кто-то из Пожирателей смерти, или, еще лучше, Волан-де-Морт, но коридоры были пустынны, а без разрешения покидать особняк даже для краткой прогулки Мэри не решилась, вспомнив о том, что при выходе нужно применить определенные чары, а она их не знала. Так что пришлось ей довольствоваться тем воздухом, что проникал в ее комнату через широко открытое окно. Волшебница забралась на подоконник с ногами, подставив лицо приятным дуновениям ветра, и закрыла глаза, почти сразу же войдя в мир грез. В реальность ее ввел стук закрывшейся двери и легкие шаги вошедшего человека. Круто обернувшись и попутно чуть не выпав из окна, Мэри наблюдала за тем, как хозяин особняка, Волан-де-Морт, приближается к ней.

– Наслаждаешься отдыхом?– заметил он, подойдя к Мэри на расстояние вытянутой руки и вглядываясь в ее лицо. Мэри кивнула, легко спрыгнув с подоконника.

– Ты что-то хотел?– спросила она, вопросительно изогнув правую бровь,– надеюсь, не наказать меня за урок, что я преподала Руквуду сегодня утром?

Волан-де-Морт хищно улыбнулся, блеснув глазами.

– За что же тут наказывать?– поинтересовался он, вызывая на губах Мэри легкую улыбку,– тебя пытались оскорбить, ты достойно ответила – что же тут может быть предосудительного? Уверен, что Руквуд и сам понимает, что поступил очень необдуманно – и это притом, что своими глазами видел то, на что ты способна.

– Он наивно думал, что здесь, на их территории, я буду вести себя тише воды, ниже травы, но ошибся. По мне, так он должен быть благодарен мне – я еще до этого сохранила ему жизнь, да и сегодня даже пытать его не стала, ограничилась лишь…

– Почему же ты не убила его ни тогда, ни сейчас?– перебил волшебницу Волан-де-Морт,– посчитала себя выше такой жестокости?

Мэри покачала головой.

– Просто не смогла – он так умолял меня пощадить его, чуть ли не со слезами – сработала обычная жалость.

– И сегодня?

Мэри прищурилась – подобные вопросы казались ей излишними, и она поспешила выразить свои чувства:

– Ты как будто недоволен моим поступком?

– Нет, почему же,– хмыкнул Волан-де-Морт,– к тому же, Пожирателей смерти пока что не слишком много, именно поэтому я не могу позволить себе или кому-то еще убить одного из них без уважительной на то причины.

Мэри кивнула и вспомнила, почему совсем недавно желала встретиться с Волан-де-Мортом.

– У меня возник один вопрос, решить который в состоянии лишь ты...– начала она, но маг ее вновь перебил:

– О том, можно ли при желании сбежать из особняка?

– Нет,– усмехнулась она,– могу ли я покидать особняк на некоторое время, скажем на час?

– Это одно и то же,– перебил ее Волан-де-Морт, блеснув глазами,– просто формулировка другая.

–Так да или нет?

– А зачем? Навестить кого-то из своих министерских приятелей и вернуться сюда, дабы стереть особняк с лица земли?

В голосе мага звучала ирония, но в глазах его вспыхнуло пламя.

– Если ты так этого хочешь, я могу устроить облаву на особняк,– ответила Мэри,– но, вообще-то, подобная мысль вряд ли осуществится – среди моих сотрудников для меня не было ни одного друга, да если бы и был…. Ты ведь не заставлял меня присоединиться к твоим сторонникам, я сделала этот выбор сама. И прекрасно понимаю, что теперь являюсь врагом всем тем, кто еще недавно мог рассчитывать на мою помощь, и уже не побегу к ним за утешением и поддержкой в случае чего.

Волан-де-Морт был удовлетворен ее словами, и не замедлил поинтересоваться:

– Тогда что именно ты забыла вне особняка? Дом, в котором ты раньше жила, продан, так что…

– Я просто хочу гулять по лесу, что окружает особняк,– выпалила Мэри,– прогулки на свежем воздухе уже давно стали привычкой для меня, и я просто не могу по-другому. Мне нужно, хотя бы около часа, пройтись по лесным тропам, и это все, чего я прошу.

Она думала, что Волан-де-Морт откажет выполнить ее просьбу, но тот, к ее изумлению, сказал:

– Твое желание будет выполнено. Но только после заката и не больше получаса.

Мэри кивнула, понимая, что на лучшее ей рассчитывать не приходится. По крайней мере, пока.

– Но только при условии с твоей стороны – ты не должна покидать пределы здешнего леса, иначе я заставлю тебя пожалеть о своеволии,– добавил Волан-де-Морт жестко.

Дождавшись от Мэри очередного кивка, он незамедлительно покинул комнату волшебницы, а она, захлопнув окно, легла спать – ей требовался хороший отдых, ведь неизвестно точно, что именно ждет ее завтра. Но следующий день, так же как и те, что последовали за ним, был похож на предыдущий день – еще одна неубранная и пыльная комната, что нужно было очистить. Но на этот раз после утомительной работы Мэри гуляла по окрестному лесу, наслаждаясь кратковременной свободой. За ней как будто никто не следил, но она все равно вернулась в особняк в срок, отлично зная, что Волан-де-Морт сможет легко узнать о неповиновении с ее стороны.

Назавтра она успела убраться в двух комнатах, и уже хотела идти на ужин, когда увидела необычную дверь, крайне не похожую на остальные. В ее центре была изображена двенадцатиконечная звезда, которую окружали переплетающиеся спирали, прерываемые идущими от лучей звезды зигзагами, а вокруг этого рисунка, словно выжженного на гладкой поверхности двери, шли письмена на непонятном языке. Мэри, было, хотела открыть дверь, но не смогла – даже самые мощные отпирающие чары не действовали.

– Эта комната не нуждается в чистке,– произнес вдруг холодный до жути голос, заставив Мэри резко обернуться. Говорил Волан-де-Морт, и в выражении его лица волшебница очень ясно увидела недовольство.– Сюда захожу лишь я.

– Поэтому-то я не смогла ее открыть,– протянула Мэри, вновь пронзая пристальным взглядом загадочный рисунок,– а почему именно на этой двери такой необычный рисунок? Это ты сделал…?

Волан-де-Морт посмотрел на нее таким взглядом, что она осеклась, не договорив – поняла, что ее любопытство неуместно и может быть наказано. Но никакого наказания не последовало – маг, чуть пригасив злость в глазах, произнес:

– Тебе не стоит знать об этой комнате ничего, кроме того, что входить в нее запрещается. И не пытайся открыть эту дверь – тебе не хватит ни силы, ни умения.

Мэри растерянно кивнула, и поспешила к своей комнате, невольно думая о том, что же в той комнате такого секретного. И насколько могущественной надо стать, чтобы открыть эту дверь…

Так и проходили дни, превращаясь в недели. Мэри трудилась, не покладая волшебной палочки, успевая иногда за день прибрать целых три комнаты, а, временами еле управляясь с одной. Она неизменно выходила на короткую прогулку в Безмолвный лес, как окрестила то множество деревьев, что окружали особняк со всех сторон – в этом лесу в любую погоду было необычайно тихо, не слышалось трелей птиц, не было ни следа зверя. Лишь могучие деревья, попиравшие землю своими узловатыми, выходящими на поверхность, корнями, чьи листья едва пропускали солнечный свет, отчего казалось, что под пологом деревьев царят вечные сумерки. И, гуляя здесь, невольно вспоминала ту загадочную дверь – но с каждым днем все реже, пока не решила, что ее любопытство не утолить, и стоит забыть об этой комнате.

Медленно, но верно, наступил июль, неся с собой невыносимую жару и духоту, что преследовала Мэри день за днем, сдавливая горло железными тисками. К тому времени волшебница уже приступила к наведению порядка в комнатах, расположенных на третьем этаже особняка. Одной из них была та, что напомнила собой кабинет зельевара – многочисленные колбы и реторты, различной формы и состава котлы, и шкафчики для ингредиентов. В них были лишь одинокие и тощие связки волос единорогов – все остальное, видимо, было перемещено в другую комнату зельеварения, что была расположена на первом этаже. Мэри тогда долго вымывала из колбочек остатки зелий, некоторые застыли на дне колб наподобие цемента – волшебница их, разумеется, вымывать не стала, просто превратив в пыль.

Несколько дней спустя Мэри прибиралась в комнате, что была расположена почти в самом конце коридора третьего этажа и напоминала склад ненужных вещей, нагроможденных друг на друга и, скорее всего, принесенных из остальных комнат. Большей их частью была обычная рухлядь, что вышла из обихода – старые предметы мебели, годящиеся разве что, на растопку каминов, но попадались и довольно необычные вещи. На третий день уборки в этой комнате Мэри обнаружила зеркало, что стояло в самом углу комнаты, и было накрыто тканью. Оно почти доставало своей верхушкой до потолка, а его рама изображала ощеренную зубами пасть неведомого чудища, и была сделана из чего-то, что напоминало кость. Почему-то это зеркало необычайно заворожило Мэри – волшебница, оглядев его раму, попыталась заглянуть в его глубины, но эта попытка не принесла ничего хорошего – внезапно ей показалось, что неведомая холодная рука коснулась ее сердца, стремясь то ли заморозить его, то ли вырвать из груди. Задыхаясь от волны ужаса, что завладела ее душой, Мэри отчаянно взмахнула палочкой, произнося внезапно всплывшие перед ее взглядом слова со старого пергамента, содержавшегося в медальоне. Медальон как будто помогал волшебнице, подсказывая правильное произношение. В одно мгновение ослепительно полыхнуло, заставив Мэри зажмуриться, одновременно с этим неведомая тварь отступила, словно поняв, что волшебница имеет власть над ней. Ошеломленным взглядом Мэри уставилась в глубину чертового зеркала, пытаясь осмыслить, что именно ей угрожало и благодаря чему ей удалось избежать, казалось бы, неизбежного, но ничего необычного не увидела – только свое испуганное отражение. Что же это за слова были, те, которые помогли ей? Нужно будет всерьез заняться написанным на старом пергаменте, вот только где взять необходимую литературу?

Так думала Мэри, уже заканчивая прибираться в этой комнате. Перед тем, как уйти, она еще раз оглядела плоды своих стараний, и ее взгляд, разумеется, наткнулся на зеркало. Оно так и стояло – непокрытое, и вновь заворожило Мэри. Волшебница, словно повинуясь внезапному порыву, решила перенести зеркало к себе – она все время надеялась на то, что в какой-нибудь комнате окажется зеркало, так что теперь ее надежды оправдались. Уже через пятнадцать минут загадочное зеркало стояло рядом с кроватью Мэри. Волшебница отметила, что оно необычайно хорошо вписалось в интерьер комнаты, но смотреть в его глубины вновь не стала, памятуя про прошлый раз. Она еще раз внимательно всмотрелась в текст, списанный с древнего пергамента, и ей даже удалось найти те самые слова, что оградили ее от неизвестной твари глубин зеркала. Все три слова шли друг за другом в самом конце текста и начинались с заглавной буквы. Чего-то большего Мэри понять не смогла, сколько ни старалась, но мысленно поблагодарила медальон за поддержку. Спасшие ее слова она выучила наизусть, и один раз опробовала в действии, подойдя к зеркалу в конце этого дня – и вновь тварь зеркала подчинилась Мэри, едва протянув руки к сердцу волшебницы.

Через неделю после этого – 12 июля – Мэри наконец-то завершила очистку комнат особняка – на два дня раньше положенного – и впервые сидела, как обычно, в одиночестве, на кухне, поглощая ужин, думая не о том, что завтра ее ждет очередная неприбранная комната, а о долгожданном, вполне заслуженном, отдыхе. Впрочем, именно сегодня ее одиночество было нарушено – едва она приступила к еде, как в комнату завалились четверо Пожирателей смерти – Рудольфус, Яксли, Долохов и Нотт, оживленно что-то обсуждая. При виде Мэри они немедленно замолчали и занялись приготовлением ужина.

– Ну что, сколько еще ты будешь в особняке на правах уборщицы?– поинтересовался Долохов у Мэри с нотками презрения в голосе,– сколько комнат тебе осталось очистить?

– Ни одной,– ответила Мэри,– как раз сегодня я очистила последнюю комнату и теперь…

– Последнюю?– повторил Рудольфус, присвистнув. Его соратники воззрились на Мэри с изрядной долей уважения и удивления во взглядах.

– Быстро же ты,– заметил Яксли, возвращаясь к приготовлению ужина,– но качественно ли?

Мэри фыркнула.

– Хочешь – проверь, если не веришь моим словам. Но, вообще-то, в таких делах я всегда добросовестна.

– Думаю, что мы все должны сказать тебе за это спасибо, Мэри,– обратился к ней Нотт, присаживаясь за кухонный стол, в его голосе была теплота,– ведь, если бы не ты, нам самим пришлось бы делать эту неприятную работу.

Мэри негромко хмыкнула, прекрасно понимая чувства Нотта. Впрочем, хотя Нотт и сказал «мы», никто из его соратников не присоединился к нему, и не поспешил выразить свою благодарность Мэри. Но ей это и не нужно было – раз хоть один из Пожирателей смерти удосужился поблагодарить ее за столь тяжелую работу, значит, она и впрямь делала нечто важное весь месяц, а не просто бездельничала.

Уже через пять минут Мэри шла по Безмолвному лесу, как всегда, не встречая на своем пути ни души и наслаждаясь свободой. Она так увлеклась, что забыла про время и, когда, наконец, вспомнила о том, что ей дозволено находиться вне особняка всего лишь полчаса, было уже совсем темно, хотя когда она начинала свою прогулку, солнце еще стояло над кронами деревьев. Ужаснуться своей оплошности и тем, что за ней может, и должно, последовать, Мэри не успела – к ней, со стороны особняка, быстрым шагом приближался Волан-де-Морт. Волшебница совершенно не удивилась тому, что его лицо буквально дышало холодной яростью – в глазах горело безумное пламя, рот был изогнут в злобном оскале.

– И как же ты можешь оправдать свое своеволие?– спросил он, буквально сжигая Мэри убийственным взглядом. Она, сумев побороть дрожь, что пронзила ее тело, покрыв его липкой испариной, ответила:

– Только тем, что заслужила столь длительную прогулку, закончив выполнение задания, что ты поручил мне месяц назад, и просто увлеклась немного.

– И это единственное твое оправдание?– поинтересовался Волан-де-Морт прежним тоном,– чем же можно заниматься два часа подряд?

Мэри хотела было ответить, но маг не нуждался в ее словах: глядя прямо в ее глаза, он заставил ее вспомнить каждую минуту, проведенную ею вне особняка, что доказывало правоту волшебницы. Именно поэтому взгляд Волан-де-Морта стал чуть менее жестким.

– Сегодня я не стану пытать тебя – как-никак, именно ты привела в порядок две трети всех комнат в особняке. Впрочем, думаю, что теперь, когда ты так хорошо отдохнула сегодня, уже завтра ты можешь получить свой первый урок.

Мэри не очень весело, но все же кивнула, впрочем, этот кивок был обращен деревьям – Волан-де-Морта рядом уже не было. Волшебница быстрым шагом дошла до особняка и уже через пять минут была в своей комнате. «Что ж, может, так и лучше,– думала Мэри, уже лежа в кровати,– по крайней мере, скука меня мучить не будет, хотя, еще неизвестно, что хуже – генеральная уборка в особняке или уроки с Волан-де-Мортом».

====== Глава 3. Тяжелая пора обучения. ======

Хотя Мэри и знала, что на следующий день нужно встать ни свет, ни заря, она все равно проспала, словно вчера настроила себя под тип будильника на долгий сон, и поменять настройку на раннее пробуждение не успела. В результате, первым, что она увидела, открыв глаза, был чрезвычайно недовольный Волан-де-Морт, стоящий наподобие статуи около ее кровати.

– С добрым утром, Мэри,– сказал он с сарказмом,– хотя, наверное, логичнее обратиться по-другому: доброго дня.

– Сколько времени?– спросила Мэри, потягиваясь. После ответа Волан-де-Морта: «почти полдень» она подскочила, точно ужаленная, и чуть не свалилась с кровати.

– Откуда у тебя эта вещь?– донесся до нее голос Волан-де-Морта – тот разглядывал Заклятое зеркало.

– Обнаружила его в одной из дальних комнат третьего этажа, решила, что здесь она будет смотреться неплохо,– ответила Мэри, гадая, сможет ли Волан-де-Морт обратить в бегство тварь из глубин зеркала – тот уже вглядывался в ровную стеклянную поверхность задумчивым взглядом. На мгновение его красные глаза расширились, то ли от потрясения, то ли отчего-то еще, волшебная палочка, зажатая в правой руке, рассекла воздух, посылая в зеркало, чья гладь вдруг зарябилась, серебристый луч заклятья. Мэри, затаив дыхание, наблюдала за сражением между Волан-де-Мортом и зеркалом, и уже через минуту, увидев торжествующую улыбку мага, поняла, что тот победил. Своей длиннопалой рукой он неторопливо провел по раме зеркала, изображающей оскаленную пасть, так, словно зеркало было его любимцем.

– Каким заклятием ты воспользовался?– воскликнула Мэри с возмущением в голосе. Волан-де-Морт круто повернулся, словно забыл о ее присутствии в комнате: глаза его возбужденно блестели.

– Каким бы оно ни было, тебе оно неизвестно,– ответил он, оскалившись,– так что, если ты думала, что я не смогу обратить действие древних сил из глубин этого зеркала вспять, то ты ошибалась.

Мэри презрительно фыркнула, словно Волан-де-Морт только что попытался обвинить ее в совершении какого-то проступка.

– Меня огорчает не то, что ты смог это сделать, а то, с какой легкостью тебе это удалось. Я, к примеру, еле спаслась.

– Тварь, живущая в глубинах этого зеркала – ничто, по сравнению с тем, что я видел дотоле,– бросил Волан-де-Морт снисходительно,– для тебя же она, несомненно, оказалась опасной. Но это зеркало – вещь неплохая, очень выгодно иметь его при себе.

– Оно принадлежит мне,– заявила Мэри с нажимом на последнее слово,– я собственноручно откопала его среди разнообразной рухляди, так что не жди, что я отдам его тебе.

Волан-де-Морт выглядел несколько удивленным словами Мэри: укоризненно покачав головой, он сказал:

– Надо же, а ты, Мэри, оказывается, жадная! Не думал…. Твое счастье, что оно мне без надобности. А почему я еще не вижу полной готовности к обучению?– спросил он, глянув на волшебницу сверху вниз – та еще была в пижаме,– или это твоя рабочая одежда?

– Прикажешь переодеваться при тебе?– поинтересовалась Мэри ядовито.

– А почему бы и нет?– самодовольно ухмыльнулся Волан-де-Морт,– или тебе помешает стеснительность?

– Будь я твоей любовницей, плюнула бы на любую стеснительность. Но, вообще-то, я твоя ученица, вот и соблюдаю приличия.

– Любовница, ученица – одно другому не мешает,– произнес Волан-де-Морт, подходя к волшебнице,– не так ли, Мэри?

Она лишь презрительно фыркнула, одарив мага высокомерным взглядом.

– Возможно, но тебе лучше определиться, в какой роли ты хочешь видеть меня именно сейчас. Мне казалось, что мое обучение стоит на первом месте. Неужели я ошиблась?

На секунду Мэри показалось, что Волан-де-Морт подтвердит ее слова, но он лишь хмыкнул:

– Не ошиблась, действительно на первом. Ну, раз ты так жаждешь перейти к тренировкам, даю тебе пять минут на подготовку. Урок пройдет в Зале.

Сказав все, что хотел, он вышел из комнаты, оставив Мэри в одиночестве, чем она и воспользовалась, переодевшись в свои любимые джинсы и легкую кофту, после чего покинула комнату, направляясь в Зал Собраний. Там было все так же, как и помнила волшебница, правда, длинный стол был отодвинут к стене, да в большом мраморном камине не горел огонь. Волан-де-Морт стоял у одного из окон, созерцая открывающийся из него вид. При звуке легких шагов Мэри он повернулся и приказал ей закрыть за собой дверь, что волшебница и проделала, попутно подумав, что сама себя запирает в некоей темнице – в Зале было темно, все портьеры были опущены таким образом, что в комнату почти не проникали лучи света.

– Начнем обучение с чего-нибудь достаточно простого, но эффективного, вроде твоих самодельных заклятий,– произнес Волан-де-Морт, вложив в последние три слова максимум презрения и насмешки. Но Мэри этого даже не заметила, предложив:

– А, может, ты вначале научишь меня применять то проклятье, что помогло тебе сегодня справиться с тварью Заклятого зеркала?

Маг задумчиво хмыкнул, покачав головой:

– Вряд ли ты сможешь овладеть им сейчас, оно довольно-таки сложное.

– Вот и проверим, насколько оно сложное,– сказала Мэри решительно, извлекая волшебную палочку из кармана. Волан-де-Морт не имея желания возражать, тоже выхватил свою волшебную палочку.

– Произнеси про себя заклинание, и направь его в это зеркало,– он указал на небольшое зеркальце, висящее над камином, и произнес заклятие – серебристый луч, прочертив сгущенный сумерками воздух Зала, попав в зеркало, разнес его на мелкие частички. Волан-де-Морт, починив зеркало, выжидательно уставился на Мэри, а она, не колеблясь, резко взмахнула своей волшебной палочкой, подумав: «Ресистенцио робурус». Заклятие, незамедлительно вылетевшее из кончика ее палочки, прочертило кривую дугу (видимо, в какой-то момент рука Мэри дрогнула), и с оглушительным звоном разнесло окно, брызнувшее во все стороны осколками. Волан-де-Морт был удивлен; даже Мэри, казалось, не ожидала от себя подобного – она смотрела расширенными глазами то на осколки стекла, лежащие на полу, то на свою волшебную палочку.

– Что ж, поздравляю, это заклинание ты освоила, и применила неплохо,– сказал Волан-де-Морт, починив оконное стекло,– но с координацией у тебя проблемы,– добавил он злорадно.

– Целься я в тебя – не промахнулась бы, поверь,– ответила Мэри, смерив мага надменным взглядом. Тот на ее выпад отвечать не стал, а просто сказал:

– Сейчас я покажу тебе одно отвлекающее заклятие, оно довольно простое.

Волан-де-Морт, произнеся: «Эфеирум», направил на Мэри струю чего-то плотного, что, настигнув волшебницу, стало завесой тумана, который, мгновенно сгустившись, окутал волшебницу плотным коконом, перекрыв ей доступ кислорода. Она уже падала, судорожно хватая губами воздух, когда туман растворился по приказу того, кто его наслал. Отдышавшись, Мэри кое-как встала на ноги, уставившись на Волан-де-Морта все еще испуганным взглядом.

– Если бы ты не сотворила то заклятие, я бы не стал останавливать действие тумана,– сказал он жестко, глядя на Мэри уничтожающим взглядом,– просто усилий бы пожалел.

– Мне казалось, ты учишь меня темной магии, а не отрабатываешь на мне свои умения,– голос Мэри был таким же стальным, как и голос Волан-де-Морта,– покажи мне контрзаклятие твоим последним чарам, и я с легкостью разделаюсь с этим твоим «туманом».

– Ты же изобретательница, вот и изобрети что-нибудь,– бросил Волан-де-Морт с изрядной долей презрения в голосе, без предупреждения вновь атакуя Мэри. Секунд пять туман пытался образовать вокруг нее удушающий кокон, пока волшебница не превратила его в дым, что быстро рассеялся, улетучившись в открытое настежь окно. Сложно было сказать, доволен ли Волан-де-Морт приемом Мэри – его лицо осталось бесстрастным.

– Теперь, когда ты все-таки отразила мои чары, пришло время применить их самой.

Мэри последовала словам Волан-де-Морта, напустив на него слегка мерцающий туман, который маг почти мгновенно сделал неотличимым от воздуха.

– С этим ты справилась довольно легко,– заметил Волан-де-Морт с легким оттенком одобрения в голосе,– а теперь…

– Давай сделаем перерыв,– предложила Мэри, перебив его на полуслове,– иначе я прямо сейчас упаду без сил от голода.

Разумеется, Волан-де-Морту слова Мэри не понравились.

– Ты в этом виновата сама – вставать раньше надо было. Если ты привыкла волынить еще со школы, то теперь самое время отучиться от этой пагубной привычки – я с тобой нянчиться здесь не буду,– заявил он ледяным тоном, буквально вжимая Мэри в пол жестким взглядом.

– Хорошо,– сказала она бесцветным голосом, неподвижным взглядом уставившись на темно-синие портьеры, колыхающиеся от свежего воздуха, проникавшего в открытое окно,– но, если я сейчас потеряю сознание, в этом будешь виноват только ты.

Волан-де-Морт, немного смягчив тон, произнес:

– Можешь спуститься в кухню и приготовить себе что-нибудь, но через десять минут ты вновь должна быть здесь. И запомни – я дал тебе эту маленькую передышку отнюдь не из-за жалости к тебе, и один единственный раз – в дальнейшем подобного снисхождения не жди.

Мэри, мгновенно встрепенувшись, бросила на Волан-де-Морта благодарный взгляд, и чуть не бегом ринулась вон из Зала, направляясь на первый этаж. По-быстрому перекусив, она уже спокойно двинулась обратно в Зал Собраний, зная, что в запасе еще есть время.

– Теперь, в ближайшие три часа, я не хочу слышать от тебя ни одного слова об усталости и голоде,– промолвил Волан-де-Морт, едва Мэри переступила порог Зала,– и жду от тебя максимум усердия.

Сейчас, когда она была сыта, могла выложиться на полную катушку и безо всяких усилий освоила отталкивающее заклятие, создающее волну воздуха, способную отбросить противника на расстояние до десяти ярдов – в зависимости от усилий, что прикладывал колдун.

После этого Волан-де-Морт попытался научить Мэри применять «Кольцо огня», видимо решив, что ей оно будет по силам, но волшебница не смогла создать его – ее палочка выстреливала только слабыми языками пламени, что тут же гасли. Даже после двух часов усилий ее старания остались тщетными – Мэри успеха не добилась, и была отправлена Волан-де-Мортом в свою комнату – отдыхать и тренироваться, что она и делала; но только после того, как спустилась в здешний кабинет зельеварения – противоядие, что помогало ей преодолеть пришедший вновь приступ, должно было вот-вот прийти в негодность, и Мэри требовалось забрать пузырек с настоявшимся зельем, чтобы вскоре заменить им то, что было при ней сейчас. О том, что противоядие настоялось, говорил его болотный цвет и консистенция – по густоте оно напоминало молоко.