Текст книги "Сила двух начал (СИ)"

Автор книги: Pelagea Sneake Marine

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 85 страниц)

И Волан-де-Морт, пронзив Мэри многозначительным взглядом, без промедления вышел из Зала Собраний, оставив после себя звенящую тишину.

– Ну, что ж, приступайте к моему обучению, учитель,– обратилась к Мальсиберу волшебница, не без презрения произнеся последнее слово, и пронзая Пожирателя ледяным взглядом.

– Мы уже на «вы»?– попытался улыбнуться маг.

– Удивлен? А нечему – такое обращение ты вполне заслужил.

– Мэри, я же не просил у повелителя…

– Я так и поняла, он назначил тебя моим учителем просто из вредности,– кивнула Мэри, и тут же добавила,– но я не разлюблю его из-за этой мелочи – ведь он понимает в любви гораздо больше, чем ты.

По лицу Мальсибера пробежала судорога боли.

– Значит, теперь он твой защитник?– произнес Пожиратель натянуто.

Мэри холодно подняла брови:

– А что, это тебя так шокирует? У каждого свои вкусы и, признаюсь, уж теперь-то я о своем решении точно не пожалею. Ну что, мы так и будем говорить о моей личной жизни, или ты, наконец, скажешь мне что-то касающееся уроков?

Мальсибер судорожно мотнул головой и только спустя минуту заговорил:

– Суть Чар Исцеления проста – залечить рану или порез с помощью особых магических формул. Вот, смотри.

Он закатал рукав мантии, и, размахнувшись, резанул неизвестно откуда взятым небольшим, но острым ножиком по запястью. Фонтаном брызнула кровь, Мальсибер же, не обращая на этот досадный факт много внимания, забормотал неизвестные Мэри слова, и на ее глазах порез затянулся, не оставив за собой ровно никакого шрама.

– Запомнила необходимые слова?– поинтересовался он, пряча ножик в складки мантии.

– Не совсем, повтори еще раз.

Мальсибер скороговоркой выпалил заклинание, и, заслужив от Мэри гневный взгляд, был вынужден повторить еще раз – медленно и раздельно.

– Хорошо. Теперь попробуй залечить рану, что я себе нанесу.

Вновь сверкнула сталь, брызнула алая струя…Мэри, замешкавшись, произнесла необходимые слова, но так ничего и не добилась, вынудив Мальсибера вновь самостоятельно лечить свою рану.

– Давай попробуем еще раз,– вздохнул Пожиратель, вновь занося нож над рукой. На сей раз Мэри была готова, но у нее опять ничего не вышло – казалось, от ее слов кровь пошла только сильнее. Она пыталась снова и снова, без толку взмахивая волшебной палочкой, снова и снова пуская кровь Мальсиберу. Тот не говорил ей слов упрека, но от одного только взгляда Мальсибера волшебница чувствовала себя безнадежной и неумелой, зря тешащей себя пустыми надеждами.

– Неужели эти чары так уж необходимо мне освоить?– восклицала Мэри в отчаянии после двух часов безуспешных попыток,– можно подумать, меня готовят не для поприща Пожирательницы смерти, а на работу целителя!

– Думаешь, мне приятно постоянно вскрывать себе вены?– отвечал гневно Мальсибер, чье лицо к этому времени стало совершенно белым,– я бы с удовольствием разрешил тебе пускать себе самой кровь, уверен, это было бы лучше, но твой Покровитель не намерен подвергать тебя опасности лишний раз. Ты должна порадоваться – видимо, он сильно дорожит тобой, раз так заботится о тебе – сегодня, перед уроком, он прямым текстом сказал мне, что со мной станет, если ты хоть раз попытаешься тренироваться на самой себе.

В голосе его прозвучала такая злость, что Мэри невольно стало не по себе.

– Возможно, тебе и хорошо с ним в постели – пока. Рано или поздно из-за какой-нибудь мелочи, ты с ним расплюешься так же, как совсем недавно – со мной. И ладно, если вы оба больше не захотите иметь друг с другом никаких отношений теснее официальных, но если вдруг ты одна захочешь порвать с ним, то не сможешь. Повелитель, разумеется, не захочет снимать свою защиту, даже если ты будешь его слезно умолять об этом, и заставит тебя терпеть его домогательства, насилуя снова и снова. А ты даже не будешь иметь права помешать ему на пути утоления его страстей – ведь все еще будешь находиться под его защитой, уже бессмысленной.

От всего услышанного Мэри вдруг ощутила такую слабость, словно слова Пожирателя были пророческими, но, тут же придя в себя, язвительно сказала:

– Какая поистине захватывающая история! Тебе бы, Мальсибер, не Пожирателем смерти быть, а книги писать, с такой-то фантазией! И главное – сколько заботы! Но не беспокойся – у меня найдутся доводы, чтобы заставить Волан-де-Морта отменить свою защиту в случае чего. Так что прекрати пускать мне пыль в глаза и лучше позволь мне попытаться снова исцелить твою очередную рану.

Мальсибер мрачно кивнул, и они продолжили. Больше до конца тренировки он не промолвил ни слова, лишь буркнул: «До завтра», без промедления покинув Зал Собраний. Мэри была этому только рада – пессимистические заявления Мальсибера надоели ей до жути, ничуть не поднимая настроение, а лишь понижая его. Без своего очередного учителя она тренироваться не решилась, впрочем, не потому, что не хотела, чтобы Мальсибер подвергся пыткам – просто знала, что умрет от потери крови, если не сможет залечить рану полностью. Поэтому она отправилась в очередную прогулку по тропам Безмолвного леса, поневоле думая о том, что сгоряча сказал ей Мальсибер. Разумеется, его слова были вызваны лишь гневом, но в них была определенная доля правды. Мэри, говоря, что найдет, чем разубедить Волан-де-Морта, имела в виду Медальон Златогривого Единорога, что с некоторых пор обеспечивал ей довольно неплохую защиту, но ведь могло случиться и так, что он не сможет защитить ее и все, что она услышала недавно от Мальсибера, станет правдой. Мэри тут же приказала себе не думать об этом, точно зная, что ни к чему хорошему такие мысли привести не смогут, и, уже едва различая дорогу под ногами, отправилась назад, в особняк. Тому, что эту ночь она провела в одиночестве, предаваясь сну, скорее обрадовало ее, чем огорчило – она еще злилась на Волан-де-Морта за то, что он назначил ее учителем именно Мальсибера. Видимо, Волан-де-Морт был так занят, что даже не мог помыслить об отдыхе, пропадая где-то даже в ночное время…

Мэри надеялась, что хоть немного продвинется завтра, но ожидаемого ею успеха не последовало, что ее необычайно огорчило. Хорошо хоть Мальсибер, вымученно улыбаясь, ничего не говорил ей. И она вновь пыталась сделать то, что по ее мнению, было недоступным для нее, бормотала вконец опротивевшие слова, не имеющие никакого эффекта. Проходили дни, целая неделя тренировок, неделя впустую потраченного времени…. И Мэри, наконец, решилась на то, что не сделала бы еще день назад – попыталась залечить рану, нанесенную самой себе. Сильная боль, правда, несравнимая с болью от Пыточного проклятия, заковала ее запястье, введя в оцепенение на минуту. Очнувшись от транса, волшебница скороговоркой произнесла заклинание, вложив в него всю свою надежду, но никакого эффекта не последовало – кровь продолжала литься, не имея совершенно никакого желания останавливаться. Новые попытки, такие же бесплодные… она уже не чувствовала руки, на все тело накатывала странная слабость, отнимающая свободу действий. Страх смерти пронзил Мэри подобно коварному ножу в спину, и, отчаянно взмахнув палочкой в последней попытке остановить ручей крови, волшебница одним напевом произнесла магические формулы, всем сердцем желая, чтобы на этот раз они возымели эффект. И – вот чудо! – кровь, только что с силой вытекавшая из ее вен, тут же, повинуясь ее словам, остановилась, и края раны зарубцевались, оставив после себя лишь длинный шрам. Оглядев свою руку так, словно ей только что удалось избежать потери конечности, Мэри радостно улыбнулась, поднимаясь на ноги, но тут же чуть было не упала от накатившей вновь в одно мгновение слабости – отчасти она наступила от зрелища большой лужи крови на полу. Волшебница только подняла палочку, собираясь убрать лужу крови, как дверь неожиданно отворилась, и на пороге появился Волан-де-Морт.

– Ну, как дела...?– начал, было, он, но тут же осекся, увидев красноречивую лужу на полу, густо отсвечивающую красным, и мертвенно-бледное лицо Мэри, что направляла палочку на ковер в попытке стереть вытекшую из ее вен кровь.

– Так вот, значит, как ты тренируешься – увечишь себя?– произнес он тоном обличителя,– и так каждый день?

– Вовсе нет, я попробовала тренироваться на себе лишь один раз, сегодня!– возразила Мэри с нотками страха в голосе,– стой, ты же не хочешь…

Но маг ее уже не слушал – видимо, все для себя прояснив, он стремительно шел по коридору с твердым намерением покарать невиновного в происшедшем Мальсибера. Мэри, еще не пришедшая в себя после тренировки, смогла нагнать его лишь у дверей Зала Собраний, и, с силой повернув его к себе лицом, произнесла:

– Послушай меня, пожалуйста! Не наказывай за мой опрометчивый поступок Мальсибера, он не виноват, я сама решила так тренироваться, уверенная в своих силах…

– Значит, у тебя уже получалось залечить рану с Мальсибером?– поинтересовался Волан-де-Морт незамедлительно, пронзая волшебницу пристальным взглядом.

– Нет, поэтому-то я и решила попробовать на себе…. Куда ты, стой!

Отчаянно вцепившись обеими руками в мантию Волан-де-Морта, Мэри заставила его вновь повернуться к ней.

– Ну, послушай же ты меня! Мальсибер предупреждал, говорил мне, чтобы я даже не думала тренироваться в одиночестве, но с ним у меня ничего не выходило, поэтому-то я и решилась на это!

– Значит, стоит наказать его только за то, что он оказался плохим учителем,– сказал маг твердо, сбрасывая руки Мэри и продолжая свой путь.

– Ну, причем тут он? Это я – неспособная ученица, раз не смогла достичь цели за неделю тренировок! Тебе стоит наказать меня, а не его!

Мэри в нерешительности остановилась, не зная, какие еще аргументы ей могут помочь, но ничего больше и не требовалось – вновь остановившись, Волан-де-Морт посмотрел в ее глаза долгим взглядом, как бы пытаясь понять, шутит она или нет.

– Он действительно так дорог тебе, что ты согласилась бы перенести пытки, полагающиеся ему?– спросил он тихо, не отводя взгляда.

– Он мне не дорог,– возразила Мэри решительно,– и все же я не хочу знать, что кто-то испытал пытки из-за меня.

– Что ж, ради тебя я пощажу его,– произнес маг, изумив волшебницу донельзя, и, бросив на нее косой взгляд, вновь стремительно зашагал по коридору, завернув за угол. А Мэри, успокоенная, направилась в свою комнату, зная, что хоть немного, но продвинулась в освоении очередного навыка, а так же то, что Мальсиберу завтра придется удивиться, когда он с первой же ее попытки увидит столь долгожданный результат. Войдя в комнату, она по-быстрому стерла кровь на полу, и, не раздеваясь, рухнула на кровать, без промедления заснув.

Назавтра, как Мэри и ожидала, ее успехи стали значительными – сцена почти мгновенного исцеления раны ею стала для Мальсибера столь неожиданной, что он, подавившись словами насмешек, уже приготовленных заранее, просто стоял несколько минут, не в силах что-либо вымолвить.

– Что ж, когда-то это должно было произойти,– сказал он, наконец, справившись со своими чувствами,– теперь дело пойдет намного быстрее.

И действительно – сперва залеченные с оставшимися знаками истязания – шрамами, раны под воздействием слов Мэри с каждой новой попыткой исцелялись все быстрее и лучше, и под конец дня ей несколько раз удалось залечить рану полностью, не оставив на ее месте даже шрамов.

– Поздравляю, Мэри, теперь ты действительно овладела Исцеляющими Чарами,– сказал Мальсибер, с показной торжественностью пожимая руку волшебницы, заставив волшебницу весело рассмеяться.

– Мальсибер, прекрати,– произнесла Мэри укоризненно,– в этом нет ничего сенсационного, ты же мне не премию какую-то даешь.

– Что, слишком много чести было бы?

– Да уж. Начать с того, что подобное и не случилось бы никогда. Что ж, большое тебе спасибо, Мальсибер, за прекрасное обучение и предоставление на неделю своей собственной руки в мое неограниченное пользование,– произнесла Мэри церемонно. И, кивнув Мальсиберу в знак прощания, покинула Зал Собраний.

Вопреки обыкновению, идти в Безмолвный лес на очередную прогулку ей не захотелось – и это притом, что погода стояла отличная, хоть и слегка морозная. Так что она решила вернуться в свою комнату, и засесть за очередную книгу, что недавно, среди прочих, приобрела в Косой Аллее. Впрочем, ей не удалось прочесть даже страницы – ее одиночество очень скоро нарушил Волан-де-Морт, что зашел в ее комнату для проверки владения Исцеляющими чарами.

– Будешь показывать на себе?– спросил маг недоуменно,– что ж, я не против этого.

Мэри продемонстрировала блестящее знание Исцеляющих чар, идеально залечив длинную рану на своей руке, после которой не осталось даже шрама, но на Волан-де-Морта ее успех не произвел ровно никакого впечатления – коротко кивнув волшебнице, он собрался покинуть ее комнату, но был остановлен ее негодующим возгласом:

– Ты, что же, приходил только для того, что бы проверить, насколько хорошо я знаю Исцеляющие чары?

– Ждала чего-то большего?– протянул маг в ответ, обернувшись,– не думаю, что я – именно тот, кто может дать тебе желаемое. Раз ты так печешься о Мальсибере, то пусть он, а не я, будет твоим Покровителем.

– После всего того, что произошло между ним и мной?– воскликнула Мэри гневно,– ни за что! Он мне отвратителен, понимаешь? А вот ты – нет, и я не хочу, чтобы та связь, что установилась между нами недавно, разрушилась.

Волан-де-Морт, застыв на месте, пронзил ее пристальным взглядом, и, покачав головой, тихо сказал:

– Твое решение может измениться. Я смогу поверить в твои слова безоговорочно, если услышу от тебя это вновь несколько месяцев спустя. А пока тебе лучше держаться от меня подальше.

И он, не слушая возражений, вышел в коридор, плотно затворив за собой дверь. Мэри, горестно вздохнув, опустилась вновь на кровать со смесью опустошенности и оглушенности – наверное, если бы Волан-де-Морт попытался изнасиловать ее, хуже бы ей не стало, чем теперь – от этого его странного отказа от близости с ней. Волшебница чувствовала, что она ему не безразлична. И, видимо, именно мысль о том, что она скорее способна полюбить такого, как Мальсибер – молодого, привлекательного, чем его, ужасающего всех своим обезображенным лицом, каждая черточка которого была искажена, могла заставить Волан-де-Морта держаться от нее подальше. И даже слова Мэри о том, что ей не нужен никто, кроме него, не могли заставить Темного Лорда поверить в искренность ее чувств. А, может, он просто хотел извести ее. Если бы она так не защищала Мальсибера…. Но, хоть он и попортил ей в прошлом немало крови, особой ненависти к нему Мэри, почему-то, не испытывала, и не могла допустить, что бы Волан-де-Морт пытал Мальсибера за ее вину….

От всех этих мрачных, угнетающих ее мыслей Мэри сделалось так плохо, как не бывало еще никогда, но не успела она предпринять какую-либо попытку облегчить свое состояние, как организм ее, не спрашивая у волшебницы разрешения, разрешил эту проблему, погрузив ее в тяжелый сон. Он стал для нее чуть ли не кошмаром, совершенно не придав Мэри сил, но, к своему счастью, она не запомнила его содержание и, проснувшись, помнила о нем только, что в нем был Волан-де-Морт.

Назавтра Мэри думала только о том, что теперь привычное течение жизни прервется и ей придется вновь привыкать к чему-то новому – теперь, когда она станет Пожирательницей смерти, к постоянному выполнению разнообразных поручений Волан-де-Морта. Но сначала она должна была держать экзамен, что проходил в присутствии всех Пожирателей смерти традиционно после полного обучения волшебника Темной магии в виде дуэли с Волан-де-Мортом – исход этой дуэли говорил о мастерстве новичка. Именно об этом ей поведал Нотт, когда пересекся с ней в Безмолвном лесу на очередной прогулке.

– В эту дуэль будет входить использование всех тех умений, что стали тебе подвластны после трех месяцев обучения,– говорил Нотт, неспешно шагая рядом с Мэри,– разумеется, никто не ждет от тебя победы – полной и безоговорочной – над повелителем, но умелое отражение его атак уже скажет, что силы повелителя не были потрачены впустую.

– Пожалуй, я не буду спрашивать, что меня ожидает в случае проигрыша,– сказала Мэри, и с улыбкой добавила,– ведь лучше Мальсибера никто из Пожирателей смерти мне не сможет описать пытки, коим я подвергнусь.

– Неужели тебе настолько дорог тот, кто так бессовестно пользовался твоими чувствами?– изумился Нотт,– ты что, несмотря на это продолжаешь любить его? Раз говоришь о нем не со злостью, а с улыбкой?

Мэри тут же помрачнела:

– Вовсе нет, но, как бы плохо Мальсибер со мной не обошелся, я смогла остановить его прежде, чем он стал моим врагом, и смогла простить его. В конце концов, когда-то он меня защищал.

– Да, защищал,– кивнул Нотт,– но неужели ты думаешь, что он делал это из-за жалости или любви к тебе? Нет, Мэри, идя на это, он прекрасно знал, что ты, в свою очередь, попытаешься ответить ему взаимностью, и обеспечишь ему свою защиту.

Волшебница слышала жестокие, но правдивые слова Нотта, но особой горечи они ей не причиняли – после того воспоминания Руквуда они служили лишь еще одним доказательством истинной сущности Мальсибера, не более.

– Наши с ним отношения начались иллюзиями,– проронила Мэри тихо,– я полагала, что он стал их жертвой, но ей на самом деле с самого начала была я. И, как только иллюзии развеялись, я поняла, что никаких нежных чувств между мной и Мальсибером никогда не было и быть не может. Даже Руквуд, как оказалось, намного сострадательнее, чем Мальсибер. По крайней мере, в своей ненависти Руквуд не лгал, как делал это Мальсибер, говоря о любви ко мне. Но я не хочу больше говорить об этом – расскажи о церемонии принятия статуса Пожирательницы смерти.

Нотт лишь отрицательно покачал головой:

– Я не могу, это не подлежит оглашению, ведь должно стать для тебя сюрпризом.

Мэри еле сдержала так и рвущиеся наружу гневные слова обо всем, что касается ее любви к секретам, вслед за Ноттом идя к особняку. Сегодня, готовясь к экзамену и церемонии, она впервые за три месяца вновь облачилась в мантию – угольно-черную, полагающуюся каждому Пожирателю смерти. И, посмотрев на свое отражение в зеркале, была вынуждена признать, что эта одежда ей, безусловно, шла – длинная, развевающаяся при ходьбе и порывах ветра, она делала волшебницу старше своего истинного возраста, придавала ей солидность. Постепенно важность ситуации, всего этого дня, праздничного для нее, завладела духом Мэри, придав еще больше нетерпения. Но вот и девять часов, и она, пряча волшебную палочку в складки мантии, направляется в столь родной благодаря многочисленным тренировкам Зал Собраний, что сейчас максимально соответствовал своему названию. Здесь собралась вся та дюжина Пожирателей смерти, что была столь хорошо знакома волшебнице, плюс несколько незнакомых магов, что, представившись, присоединились к своим соратникам, стоящим полукругом в центре зала – длинный стол, обыкновенно стоящий на этом месте, был сдвинут к окнам, освободив место для дуэли. Мэри, в одиночестве стоя у той стены, что была рядом с дверью, обежала торопливым взглядом ряды облаченных в мантии волшебников, отыскивая Волан-де-Морта, но его не было видно. Впрочем, дуэль, как она думала вначале, должна была пройти не только с ним – перед Мэри уже стоял один из Пожирателей смерти, чье лицо скрывала маска, и говорил, что ей нужно будет сразиться с каждым находящимся в комнате, чтобы доказать свое мастерство. Вот он, сюрприз…. Но Мэри, внутренне готовая и не к такому, даже бровью не шевельнула, подняв волшебную палочку в знак готовности наподобие своего противника. Легкий поклон, и волшебница, самого начала взяв инициативу в свои руки, околдовала противника сгустком чистой энергии, что, окружив не готового к этому волшебника, заковал его единым коконом, который так и не смог перебороть ее противник. Отданная победительнице волшебная палочка в знак поражения, мелькнула снимаемая маска, и вот незнакомый прежде Мэри волшебник, коротко поклонившись, присоединяется к своим соратникам, а его заменяет другой. Он начинает чуть раньше волшебницы, но она, предугадав его замысел, блокирует его заклинание, и сотворяет иллюзию, под действием которой волшебник собственноручно отдает Мэри свою палочку, и снимает маску, после чего, поклонившись ей, отступает в строй, уступая место своему преемнику. Со всей возможной быстротой выполненная трансфигурация заклинания, и огненная змея, не отраженная вовремя, наносит поражение этому колдуну, чуть ли не сжигая его заживо. Ритуал снятия маски из-за ее отсутствия был нарушен, но волшебник, ничуть не обескураженный, протягивает свою волшебную палочку Мэри, попутно кланяясь ей. А волшебница уже околдовывает следующего, и ее волшебная палочка, непрерывно рассекая воздух, заставляет каждого нового противника Мэри склонять голову в почтительном поклоне, а куче отвоеванных палочек – знак ее силы и могущества, расти. Одна дуэль за другой, но она не чувствует усталости, только пьянящую ее радость от самих сражений и побед. Вот остается лишь трое вооруженных волшебников в этой комнате – те, что обучали Мэри – Нотт, Руквуд и Мальсибер. Руквуд, решив идти первым, после недолгого, но жаркого боя почти побеждает – она, обманутая его уловкой, еле успевает отразить его коварные чары, но ответ волшебницы – Множественное заклинание, выводит ее к победе, а Руквуда – к нокауту. Он, так же, как и его предшественники, почтительно кланяется довольно усмехающейся Мэри, и отдает ей свою палочку, уступая место Нотту. Тот играет по-честному, но с большим мастерством, удивляя волшебницу, но все же она не расслабляется, и вот уже и палочка Нотта в ее руке, а перед ней – тот, кто, пожалуй, из всех Пожирателей смерти вызывает в ней одновременно и нежность, и отвращение, и негодование, и злость – Мальсибер. Он бьется ни на жизнь, а на смерть, заставляя Мэри выкладываться на полную катушку – ни один из них не хочет проиграть. Точку в их яростном поединке ставит иллюзия волшебницы, от которой Мальсибер, придя в бешенство, теряет осторожность, и оказывается безоружен, так же, как и его соратники. Минута почтительного молчания, и из темноты зала выходит, пропускаемый расступившимися в стороны волшебниками, самый грозный противник Мэри – Волан-де-Морт, что до сих пор лишь наблюдал за борьбой волшебницы и Пожирателей смерти, а теперь решил собственноручно проверить ее умения. Она ощущает трепет, видя, как он подходит к ней – в развевающейся от быстрого шага мантии, черной, как его глаза, в которых постепенно загорается бешеное пламя, ухмыляясь своей обычной злорадной улыбкой. Мэри отвечает ему такой же ухмылкой, поднимая палочку, и синхронно с ним рассекает ею воздух, направляя на своего противника огненную змею. Она встречается с бешеным потоком воздуха, что превращает ее в огненный смерч, двигающийся прямо на Мэри. Вот он почти настиг ее, но тут же, подчиняясь повелительным словам волшебницы, возвращается к Волан-де-Морту роем остро заточенных ножей. Те оборачиваются невинным облаком, значение которого слишком знакомо Мэри – иллюзия. Не допустив ни минуты промедления, волшебница защищается от этого облака своим, и две субстанции цвета слегка размытого тумана, встретившись, сливаются, чтобы тут же исчезнуть. Волан-де-Морт медлит, как бы раздумывая, какие чары станут залогом его успеха – глаза мага уже горят адским огнем, и именно от них не отводит своего спокойного взгляда Мэри, произнося про себя очередное проклятие – проникновения в чужой разум. Сузившиеся в злобе багровые глаза, и воля волшебницы сталкивается с волей Волан-де-Морта. Мэри не удается проникнуть в его разум, но она продолжает давление, в свою очередь, не давая ему завладеть ее воспоминаниями…

– Ничья,– провозглашает Волан-де-Морт, отводя взгляд от глаз Мэри. И как в ответ – громкие крики и поздравления в победе волшебницы, что уже улыбается чуть смущенной улыбкой, вновь обводя Пожирателей смерти взглядом. И тут же раздает все волшебные палочки их владельцам, после чего опускается на одно колено перед Волан-де-Мортом, смиренно склоняя голову.

– Сегодня Мэри Моран, с честью выдержав дуэль с каждым находящимся здесь, и, тем самым, доказав свое высокое мастерство, удостаивается чести стать из ученицы Пожирательницей смерти – соратницей вам всем и подчиненной мне,– произнес Волан-де-Морт своим ясным, холодным голосом.– Начиная с завтрашнего дня, она должна будет доказать, что обучение пошло ей впрок. Оказать нам всем поддержку на пути осуществления наших общих целей, используя свои таланты нам во благо. И только сейчас я снимаю с Мэри свою защиту, что защищала ее два месяца – теперь она сама в состоянии позаботиться о себе и защититься в случае, если кто-то из вас решит, что превосходит ее силой и мастерством или способен заставить сделать то, что ей не по душе.

Волан-де-Морт, замолчав, жестом позволил Мэри подняться, что она и сделала, незамедлительно в знак подчинения коротко поклонившись магу. Но вот их глаза встретились, и волшебнице на мгновение показалось, что они одни здесь – она видела лишь огненный взгляд того, кому отныне подчинялась безоговорочно, того, кто стал ей так дорог недавно, того, кто был к ней одновременно близко и далеко. Поборов неистовое желание заключить Волан-де-Морта в объятия, Мэри вновь склонила голову, но тут же подняла, ощутив, что маг больше не пронзает ее пристальным взглядом. Поздравив ее с принятием нового статуса, Пожиратели смерти один за другим покинули Зал Собраний. Мэри тоже хотела покинуть зал, считая его пустым, но, заметив, что Волан-де-Морт все еще здесь – сидит в кресле у камина, пронзая беснующееся пламя задумчивым взглядом, направилась к нему, остановившись за его спиной.

– Так жаждешь моего общества, что готова просто стоять рядом, разделяя со мной тишину?– негромко произнес Волан-де-Морт, повернувшись в сторону подошедшей Мэри,– что ж, не буду прогонять тебя. Можешь остаться, только лучше тебе сесть, чтобы не маячить у меня перед глазами.

Волшебница опустилась в рядом стоящее кресло, и устремила взгляд в огонь, радуясь самой этой минуте, безмолвной и долгой, что длилась, казалось, дольше часа. Она почти задремала, когда Волан-де-Морт, оторвавшись от своих дум, наконец, заговорил:

– Я рад тому, что ты была подготовлена столь хорошо, что без усилий одолела почти всех – значит, время, потраченное на твое обучение, не прошло даром.

– А что бы стало, если бы я нанесла поражение и тебе?

Волан-де-Морт не ответил, лишь рассмеялся тихим смехом, от которого Мэри бросило в дрожь.

– Что, нет такого волшебника, что был бы способен победить тебя?– спросила волшебница несколько недовольно, задетая таким пренебрежением.

– Если он и есть, то это явно не ты. Твое мастерство, каким бы выдающимся оно ни было, ни в какое сравнение не идет с моим мастерством. Сегодня с тобой по-настоящему бились лишь трое – те, кто помимо меня обучали тебя. Я же уподобился всем остальным – сражался в полсилы, и единственное испытание, где приложил максимально много усилий – борьба с твоей волей. Только в этом ты равна мне.

– Значит, я не достойна стать твоей подчиненной?– спросила Мэри разочарованно,– зачем тогда ты довел до конца церемонию?

– Довел, потому что большего, чем ты владеешь, тебе и не нужно,– ответил Волан-де-Морт спокойно,– всю свою силу я приберегу для врагов, ты же – не враг мне, а слуга. Будь иначе – ты бы стала моей союзницей. Но все те, кто сильнее меня – мои враги и все они рано или поздно погибнут, так что тебе следует порадоваться тому, что твой уровень мастерства лишь чуть выше среднего.

Мэри при словах Волан-де-Морта, откровенно нелестных, ощутила себя неумелой волшебницей, но вслух свои мысли выражать не стала, промолчав.

– Я не хочу разочаровывать тебя, но так же не хочу играть твоими чувствами, поэтому я скажу следующее – не трать время впустую, пытаясь склонить меня к близости с тобой, как это сделал я,– произнес Волан-де-Морт негромко, пронзая своим взглядом глаза волшебницы.– Я больше никогда не прикоснусь к твоему обнаженному телу и не доставлю тебе блаженство, как бы ты этого ни хотела. Те ночи с тобой стали лишь пробой, и, разочаровавшись, я решил порвать с тобой.

– Разочаровавшись?– воскликнула Мэри гневно,– с какой это стати? Если судить по тому, как ты стонал, когда совокуплялся со мной, разочароваться ты не смог бы ни в коем случае. Я бы поверила в это, если бы ты провел со мной всего одну ночь, хотя бы. Но ведь это далеко не так – на следующий день ты хотел единения со мной так же, как я – в первую ночь. Так что придумай отговорку правдивее этой.

– Мне это ни к чему – я перед слугами не намерен оправдываться,– произнес Волан-де-Морт жестко, отводя от волшебницы взгляд, полыхнувший огнем.

– Значит, считаешь, что можешь лгать, лишая меня, тем самым, права на правду?

– Права на правду? Такого права у тебя, как и у остальных моих подчиненных нет, и не было. Неужели уже забыла тот урок? Напомнить?

– Можешь пытать меня сколько тебе угодно, все равно не заставишь отказаться от права на правду. По крайней мере, в отношении того, что непосредственно касается меня.

Мэри посмотрела в горевшие яростным огнем глаза Волан-де-Морта с такой твердостью, что он был вынужден отвести взгляд.

– Меня иногда очень удивляет твое упорство и настойчивость, да и смелости у тебя хоть отбавляй. Ну, раз уж ты готова ради правды на все – ты ее услышишь. Хоть ты и доставила мне непередаваемое блаженство неделю назад, это ничего не значит для меня – я все равно не полюбил тебя из-за этого. А без любви наши отношения не смогут продолжиться. Зная, что я не испытываю к тебе ничего, кроме страсти, ты не сможешь остаться со мной, а занятия любовью скоро надоедят и тебе.

Мэри была готова к таким словам, но, слыша их, она непроизвольно ощутила себя отвергнутой. Волан-де-Морт был прав – ее не устроит лишь роль любовницы, и, осознав, что ей самой больше не хочется оставаться здесь, она стремительно поднялась на ноги, в едином порыве бросаясь вон из зала, на ходу утирая неудержимые слезы. Ей казалось, что это проявление слабости не видел никто, но нет – один из ее соратников заметил ее, бегущую со всех ног в свою комнату в расстроенных чувствах, и он же зашел к ней, в нерешительности остановившись на пороге. И Мэри не заметила его до тех пор, пока не подняла голову, стирая последние слезы.

– Что тебе здесь нужно, Руквуд?– спросила она хриплым голосом, отворачиваясь,– неужели пришел посмеяться над моей слабостью?

– Вовсе нет. Неужели ты забыла, как я помогал тебе во время тренировок? Уже тогда я проникся к тебе уважением и сочувствием, а сегодня подумал, что тебе просто необходима чья-то помощь.