Текст книги "Сила двух начал (СИ)"

Автор книги: Pelagea Sneake Marine

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 85 страниц)

– Не смей трогать меня,– отчеканила она со злостью.

На это ушли все ее силы – Мэри, не удержавшись на ногах, упала на холодный пол, чувствуя, что всем телом завладевает сильная слабость...

– Даже мучаясь от лихорадки, ты находишь силы постоять за себя,– услышала она холодный голос Волан-де-Морта – маг только что подошел к темнице,– и противишься недозволенному возвращению в свою комнату…

Мэри, едва заметив, что Пожиратели в испуге замерли на месте, ответила Волан-де-Морту полным ненависти взглядом.

– Это более всего доказывает, что пребывание в темнице вернуло тебе здравый рассудок,– продолжил маг, словно не заметив взгляда Мэри,– поэтому я обязан выпустить тебя.

– Спасибо, но мне больше здесь нравится,– откликнулась волшебница желчно,– где еще я смогу ощутить незабываемо сильное чувство голода, валяться в лихорадке, сколько захочу без надежды на помощь и даже стать жертвой одного из твоих слуг?

Волан-де-Морт, нехорошо ухмыльнувшись, парировал:

– Ты сама не приняла ту пищу, что была предназначена для тебя – поэтому я решил не давать тебе никаких послаблений и кормить так же, как и других пленников. Так ты смогла оценить свободу, что была у тебя прежде и от которой столь опрометчиво отказалась. А жар лихорадки освободил твое сознание от неподобающих, мрачных мыслей, что едва не завели тебя в могилу. Что же касается Пожирателей…. Я заранее предупредил охранников, что в эту камеру они должны лишь носить еду – в остальное время ее дверь должна быть закрыта для всех без исключения. Мой приказ за все время твоего пребывания в темнице нарушил только Руквуд, и мне очень интересно услышать причину, которой он руководствовался.

Ледяной голос Волан-де-Морта заставил Руквуда в страхе сжаться.

– Я проверял самочувствие пленницы, повелитель,– отозвался он,– а Бенджамин просто составил мне компанию…

– Ты нарушил приказ, Руквуд,– сказал Волан-де-Морт холодно, заставив Пожирателя замолчать,– но я не буду пытать ни тебя, ни того, кого ты впустил в темницу Мэри лишь потому, что она отказалась принять его помощь. А теперь оставьте нас.

Пожиратели с явным облегчением ретировались из поля зрения Волан-де-Морта. Он же, неспешно подойдя к Мэри, присел возле нее, как Бенджамин несколько минут назад, глядя в глаза волшебницы пристальным взглядом.

– Значит, ты все еще хочешь остаться здесь?– протянул он, после долгой паузы,– хочешь умереть от лихорадки?

Мэри, горько усмехнувшись, покачала головой.

– Нет, я хочу вновь оказаться в своей комнате – лучше уж я там свою смерть встречу, чем в темнице.

– Что ж, так тому и быть,– произнес Волан-де-Морт, извлекая волшебную палочку из складок мантии.

Мэри хотела, было, спросить, как она доберется до своей комнаты, но не успела – все окружающее вдруг померкло, и она потеряла сознание…

Очнулась она в мягких объятиях одеяла и простыней, чувствуя, как кто-то поит ее противной на вкус микстурой. Мэри попыталась оттолкнуть его, но, едва прикоснувшись к чужой, почти ледяной, руке, поняла, что она принадлежит Волан-де-Морту. Это было для нее столь неожиданно, что волшебница сразу проглотила всю микстуру, тут же вскинув взгляд на мага, что сидел рядом на кровати, пристально глядя на нее.

– Это зелье уменьшит жар лихорадки,– произнес он,– я исполнил твое желание лишь наполовину, принес тебя в твою комнату. Но здесь ты не умрешь, а получишь шанс вернуться к нормальной жизни.

– Не думала, что ты будешь лечить меня сам,– протянула волшебница, чувствуя, как понемногу возвращаются силы,– опасался, что, если поручишь это какому-нибудь Пожирателю, он воспользуется шансом, чтобы изнасиловать меня?

Волан-де-Морт негромко хмыкнул:

– Вижу, тебе уже лучше, раз заботишься о своей чести. А ведь меньше месяца назад ты говорила, что она тебе уже не нужна – так же, как и жизнь.

– Я не забыла свои чувства и слова, не думай,– прошипела Мэри с ненавистью,– та боль лишь притупилась, и не более того. Пребывание в темнице не заставило ее исчезнуть. А теперь, когда я вновь вижу тебя, причину моих страданий…

Она не договорила, но вложила все недосказанное в полный ненависти и отвращения взгляд.

– Ты могла предотвратить их, но, вместо этого, лишь усилила,– сказал Волан-де-Морт, в чьих глазах зародился багровый огонь злости,– мой замысел не причинил бы твоему медальону никакого вреда, и, если бы ты добровольно отдала его, получила бы через два дня.

– А вместе с ним – часть твоей души, полной тьмы,– отозвалась волшебница с ядом в голосе,– уверена, что она причинила бы моему ребенку большой вред, и вполне могла бы уничтожить его.

– Я так не думаю. Все же, медальон тебе достался не просто так.

Сказав это, Волан-де-Морт протянул Мэри тяжелый фолиант, который она раньше никогда не видела.

– Эта книга пришла тебе от некоего Кристиана Димитрова,– пояснил он, развеяв недоумение волшебницы, что заменилось на радость,– ты хотела узнать из нее кое-что важное, не так ли?

Мэри не ответила – выхватив из рук мага фолиант, она приняла сидячее положение и принялась поспешно листать его. А когда нашла родословную рода Гриффиндора, то, к своему собственному изумлению увидела в последней строчке имя своей бабушки – Магдалены Моран. Это значит, что…

– Я не меньше твоего был удивлен, узнав, что ты последняя из рода Гриффиндора,– прервал ее мысли голос Волан-де-Морта,– та единственная, что может обладать медальоном, и сумела найти его в Хогвартсе. Так что теперь я просто обязан вернуть его тебе.

Мэри радостно улыбнулась, увидев дорогой ее сердцу медальон. Он был в ее руках через секунду, и снова дарил свое тепло.

– Как давно он крестраж твоей души?– спросила волшебница, вешая его себе на шею.

– Пару недель. Кстати, не удивляйся слишком, если медальон вдруг поведет себя странно – пару раз при мне он без причины накалялся и затем резко становился холодным. Его ведь и вправду не может носить никто, кроме тебя – все те, кто был удостоен чести получить его, тут же умирали в страшных муках.

– Ты, что, использовал его как оружие?– воскликнула Мэри, сверкнув глазами,– сколько невинных жизней он погубил?

– Они были такими же невинными, как и я,– отрезал Волан-де-Морт, без колебаний встретив взгляд волшебницы,– так что нет смысла говорить, будто их убийство стало жутким преступлением – они заслужили то, что получили.

Мэри, зная, что здесь бесполезно спорить, прислушалась к себе, но недомогания, кроме еще не ушедшего до конца жара и слабости, к счастью, не почувствовала.

– Но я-то точно не буду использовать его таким образом – только по прямому назначению.

– Его прямое назначение – защищать твою дочь, а как он сможет сделать это, если этой дочери не будет?

– Тогда мне послужит на благо, и только. Ты мог и не напоминать, что детей у меня не будет,– в голосе Мэри прозвучала холодная ярость, глаза блеснули,– и все благодаря тебе.

– И ты выразишь мне благодарность в качестве мести?

Мэри подтвердила его слова мрачным кивком.

– Именно. Я не буду больше твоей любовницей. Этого мне вполне хватит. Так что можешь уже сейчас присматривать себе жертву из женщин в подземельях.

Волан-де-Морт усмехнулся так недобро, что Мэри невольно стало не по себе.

– Не будь столь наивной, Мэри – думаешь твое решение надолго? На месяц-два, максимум.

– Да неужели? Ты будто забыл тот случай с одним из моих первых учеников – когда я по твоему приказу была вынуждена убить его, и после этого и слышать не хотела о возобновлении неофициальных отношений с тобой. Ведь до той поры, когда я вновь смогла переспать с тобой, прошло шесть лет, а не пара месяцев. Так что и не надейся запудрить мне мозги – своего решения я не переменю и за десять лет.

Казалось, до Волан-де-Морта только теперь дошел весь смысл слов Мэри – перекошенное в ярости лицо со всей полнотой сказало волшебнице, что он чувствует сейчас. Но проклинать ее маг не стал – как-то сразу успокоившись, он покачал головой:

– Еще неделю назад я плюнул бы на твои слова и попытался овладеть тобою силой. Но теперь... зная твое происхождение, что ты, по сути, равна мне по чистоте крови, я просто не могу вновь применять к тебе какое-то насилие, не могу перечить твоему желанию. Пусть будет так, как ты хочешь – с сегодняшнего дня ты больше не моя любовница, и можешь спать с кем угодно. Но это не значит, что ты перестанешь быть моей правой рукой. Обучать Люциуса ты уже не будешь – он два дня назад стал Пожирателем смерти. Но будут другие ученики – и ты, передавая им свои знания, сможешь хоть как-то сгладить свою боль – я загружу тебя так, что даже во сне ты будешь думать только об уроках.

В глазах Мэри отразилось недоумение – но, тем не менее, она кивнула, показывая свою благодарность Волан-де-Морту, согласие с его словами.

– А сейчас можешь отдыхать. Потребуются не меньше двух дней, чтобы вылечить тебя полностью. А после выйдешь на службу – твое начальство знает, что ты больна,– сказал Волан-де-Морт, поднимаясь на ноги.– Так же будешь обучать очередного новичка. И, возможно, вскоре получишь задание.

Сказав, что хотел, Волан-де-Морт вышел, плотно затворив дверь за собой. А Мэри, отложив тяжелый фолиант в сторону, растянулась на кровати, в блаженстве закрыв глаза. А через несколько минут забылась сном…

====== Глава 10.Между жизнью и смертью. Хогвартс. ======

...Она шла по Безмолвному Лесу, отдыхая от дневных забот, наслаждаясь царящей здесь тишиной, в которой можно подумать о чем-нибудь наболевшем. Прогулка ее была спокойной и безмятежной, до тех пор, пока окружающую ее подобно облаку тишину не нарушил неестественный для лесных чащоб плач младенца. Короткий миг недоумения сменился разом на искру понимания – плакал ее ребенок. Мэри, чувствуя, как больно кольнуло сердце, побежала со всех ног на зов младенца, но лес, видимо, не желал, чтобы она все-таки добралась до своего ребенка – то и дело попадались коварные корни под ногами, ветки больно били по лицу... Деревья уже занимали все свободное пространство вокруг отчаянно рвущейся из их плена женщины, из помощника лес превратился в тюремщика. С силой продираясь сквозь густые заросли, Мэри едва видела силуэты окружающих ее деревьев – внезапно опустившаяся на лес ночь породила беспросветную тьму, и эта тьма завладела ее сердцем от усиливающегося плача младенца. Волшебница изранила руки до крови и чуть не врезалась в дерево, пока не вспомнила о волшебной палочке. Ослепительная вспышка сверкнула среди вековых стволов – меж деревьев появилась прогалина, прочертившая лес будто аллея. Мэри снова побежала, расчищая себе дорогу заклинаниями, когда деревья вновь преграждали ей путь. Упала, оступившись о подвернувшийся внезапно под ноги корень, и, поднявшись, уже не услышала плач младенца. Охваченная ужасным предчувствием, Мэри пробежала еще несколько шагов, и очутилась неожиданно для себя на опушке леса. Ее вид ужаснул волшебницу: голая, словно обожженная земля, а в центре – яма с узкими краями. Волшебница с опаской приблизилась к ней, держа наготове волшебную палочку. Внутри ямы было так темно, что Мэри поняла – глубина здесь порядочная. Неожиданно плач младенца донесся до волшебницы вновь, но уже из ямы. Он так поразил Мэри, что она от потрясения и ужаса выронила свою волшебную палочку – та улетела на дно ямы, сыпанув искрами. Внезапно земля содрогнулась от мощного толчка – волшебница, не удержавшись на ногах, полетела в яму. Лететь до дна ей пришлось долго, и когда Мэри все-таки приземлилась на холодную землю, то порадовалась, что чудом ничего не сломала. Вскочив на ноги, она едва увидела далеко-далеко пятно неба, немного отличающееся от стен ямы по цвету. Крик младенца раздался вновь, но уже сверху – Мэри в отчаянии попыталась подняться по земляной стене ямы, но только переломала ногти о каменную землю. О волшебной палочке, упавшей в яму раньше ее самой, она вспомнила лишь тогда, когда услышала под ногой хруст – и теперь безнадежно испорченная палочка могла сгодиться разве что на растопку камина. Вопль отчаяния прозвучал, отразившись от стен эхом, перекрыв плач младенца. Мэри упала, тьма окружила ее со всех сторон... И только боль в сердце теперь говорила ей, что она еще не мертва...

Проснувшись, Мэри рывком села, тяжело дыша. Глянула в сторону окна – на окрестности уже опускалась вечерняя темнота, неся с собой прохладу. Значит, она спала целый день...

Решительно откинув одеяло в сторону, она поднялась на ноги, зная, что сейчас вновь пытаться заснуть будет бесполезно. После такого реалистичного кошмара... Мэри раньше, все два месяца до этого, время от времени снилось, как она нянчит своего малыша, но кошмары с потерей ребенка она видела впервые. Крик ребенка все еще звучал в ушах наподобие звона, и в попытке прогнать его Мэри, наскоро одевшись, отправилась на прогулку в Безмолвный лес. Ступая знакомыми до боли тропами, волшебница быстро успокоилась, мысли ее приняли более упорядоченный строй. Лишь сегодня утром она окончательно поправилась, и смогла получить от Волан-де-Морта волшебную палочку. Но на работу решила не идти – во всем теле еще была слабость. Поэтому села за книгу о Древних родах, но быстро утомилась и уснула. Отдых вернул ей былые силы, и с завтрашнего дня она сможет приступить к своим повседневным обязанностям. Мысль о работе не принесла ей вдохновения, но зато его дали раздумья о новом ученике. Кто же станет им? Насколько он будет сообразителен и талантлив? Параллельно ее мысли утекали в другую сторону, вертелись возле медальона. Значит, она, предположительно как мать наследницы Марго, должна хранить его и передать своей дочери. Совсем не этого Мэри ожидала, стремясь узнать последнего из рода Гриффиндора. Что ж, хорошо хотя бы то, что она не лишится защиты медальона в ближайшее время. Но как бы хотелось, чтобы прогноз Джейн был лишь шуткой...

Неясный шум сзади подсказал Мэри, что она здесь не одна – круто обернувшись, волшебница выхватила волшебную палочку, готовая напасть, если вдруг выйдет враг. Но нет – из-за переплетенных ветвей показался Бенджамин – Пожиратель, что попытался вытащить ее из темниц. Он приветливо улыбнулся, чуть подняв брови при взгляде на вооруженную Мэри.

– Хочешь напасть? Видимо, благодарность известна тебе лишь как не имеющее значения слово.

Волшебница громко фыркнула, спрятав палочку за пазуху:

– Благодарность? За одно желание вытащить меня из темниц? Ведь Волан-де-Морт пришел выпустить меня почти в одно время с тобой. К тому же, ты, зайдя с Руквудом в мою темницу, заслужил наказание, которого избежал лишь благодаря мне. Так что думай сам, кто кому должен быть благодарен.

Волшебник пораженно хмыкнул, но что-либо говорить на это не стал.

– Что ты делаешь здесь?– спросила Мэри.– Гуляешь или следишь за кем?

– Отдыхаю.

– А что же пленницы? Ведь отдых с ними для любого Пожирателя смерти намного предпочтительнее, чем прогулки в этом лесу.

– Да, я бы отдохнул с одной из них, но, увы! Эта волшебница так некстати была выпущена своим повелителем.

– Волан-де-Морт не мой повелитель,– отрезала Мэри, стерев с лица Бена насмешливую улыбку. Теперь в глазах его был страх.

– Соображаешь, что говоришь?– прошипел Пожиратель, пугливо оглянувшись,– если за нами следят, и твои слова дойдут до повелителя...

– Не бойся – мне в этом случае ничего не будет,– равнодушно бросила Мэри,– ведь я уже говорила это Волан-де-Морту.

Страх высветился в каждой черточке лица Бена, вместе с недоумением.

– Каково должно быть твое мастерство, если ты позволяешь себе так говорить с повелителем?

Волшебница лишь пожала плечами в ответ.

– Оно на высшем уровне, и он это признает. Но еще больше моя абсолютная защита, что досталась мне по наследству.

– В каком-то предмете? Медальон?

– Да, тот самый медальон, что благодаря Руквуду стал известен всем Пожирателям смерти. И он может защитить меня даже от Пыточного проклятия.

– Неужели?– восхищенно произнес Бен,– но не от Смертельного проклятия, я полагаю?

– Не знаю, Волан-де-Морт еще не предпринимал попыток покончить со мной, так что случая проверить не было. Но я не думаю, что это так, ведь Смертельное проклятие – самое опасное из всех.

Мэри выразительно глянула на Бена, как бы дав понять, что ее слова – верны. И он не усомнился в этом, недоверчиво покачав головой:

– И все же, даже имея такую защиту, я бы не дерзнул сказать то, что произнесла только что ты – ведь ты живешь в этом особняке, и, так или иначе, подчиняешься повелителю. Отрицать подобное... никто бы не посмел.

Волшебница лишь пожала плечами, не имея особого желания затевать по этому поводу спор.

– Я возвращаюсь в особняк – если ты со мной, то пошли.

Слегка нахмурившись от приказного тона Мэри, Бен последовал за ней, проводив до особняка. Неподалеку от входа в него им повстречалась Беллатриса Лестрейндж, что только что трансгрессировала и теперь торопилась в особняк.

– Что, изменяешь повелителю?– спросила она у Мэри с нехорошей ухмылкой,– не боишься кары за это?

– Нет,– отозвалась волшебница равнодушно, скользнув по Пожирательнице смерти безразличным взглядом,– так что можешь донести ему на меня. Я даже не буду говорить, что Бен не мой любовник.

– А жаль,– добавил к словам Мэри свое Пожиратель, едва они оба оказались в особняке, оставив изумленную Беллатрису позади себя,– это теперь моя мечта.

Волшебница лишь тяжело вздохнула, кивнув.

– Да, мечта для вас, а для меня – величайший страх. Лучше бы я была уродливой, как горгулья – но, увы... вместо этого я вынуждена терпеть интимные намеки ото всех подряд, ловить на себе похотливые взгляды Пожирателей, представляющих меня обнаженной, в своих объятиях. Я думала, что хоть Волан-де-Морт будет видеть во мне не просто красивое тело, так и зовущее мужчин – так нет же, и он вздумал завладеть мною... И самое страшное – что его замысел претворился в жизнь...

Мэри прервалась, осознав, что говорит абсолютно лишнее – и что на нее нашло? Тряхнув волосами в приступе раздражения, она ускорила шаг, направляясь в свою комнату – а удивленный Бен так и остался стоять посреди коридора столбом...

…На следующий день Мэри вышла на работу, а после рабочего дня взялась за тренировку очередного ученика. Так и потекло время с этого дня – день за днем, неделя за неделей... Вроде бы все было по-прежнему, но все же волшебница понимала, что ее жизнь очень сильно изменилась – потому, что поменялось ее мировоззрение. Теперь Мэри руководствовалась иными, чем до этого, принципами, выполняла все поручения Волан-де-Морта с большей осторожностью и ответственностью, учитывая все возможные последствия – и хорошие, и плохие. И оттого, что она начала более серьезно относиться ко всем своим обязательствам, досадных ошибок и оплошностей больше не случалось. За все те восемь месяцев, что прошли с того дня, когда она вышла из темниц, к ней не предъявлялось претензий или подозрений ни от начальства в Министерстве магии, ни от Волан-де-Морта – наоборот, были лишь поощрения. Но все это радовало Мэри лишь отчасти – хоть за это время боль от страшных вестей Джейн Келленберг и притупилась, полностью уйти она не могла, напоминая волшебнице о себе по ночам, в кошмарах. Такое было не каждую ночь, но если и происходило, то Мэри словно возвращалась в тот день, когда ей сообщили, что она не станет матерью. И в эти мгновения ей помогал лишь медальон – он нагревался и словно впитывал в себя те горькие чувства, что она испытывала, даря волшебнице облегчение, хоть и временное. Со временем Мэри завела привычку приходить к Кристиану в такие дни, и он своими шутками разгонял ту тьму, что была возле нее. Кристиан так и не вспомнил, что именно тогда послужило смертью Брэдли, и общался с ней с теплотой старого друга, помогая в случае чего делами и советом. В гости к Мэри он не напрашивался – она как-то сказала, что ее муж очень ревнивый и поэтому едва видит ее с другим мужчиной, тут же приходит в ярость. Кристиан удивился подобному, но не стал сомневаться в правдивости слов волшебницы – а ей это было только на руку, ведь таким образом она избегала лишних вопросов, хоть и лгала при этом.

В конце мая еще один сотрудник Мэри был осужден за применение Непростительных проклятий, и она после этого прекратила всю деятельность, что вела в своем отделе по приказу Волан-де-Морта – чтобы и самой не попасть под подозрение. И в последний день весны она подумала – а почему бы на время не оставить работу в Министерстве, заняться чем-то иным? К примеру, пойти в Хогвартс преподавать защиту от Темных сил... Как она слышала, вечно свободная вакансия этого предмета пустовала и теперь – очередной учитель уволился три дня назад. Можно обратиться с ходатайством к Дамблдору в надежде на то, что он не откажет ей в ее просьбе... Но вначале, разумеется, получить на это разрешение от Волан-де-Морта... А он, как Мэри знала, вот уже неделю отсутствовал в особняке. Но вдруг он вернулся?

Волшебница, мгновенно встав с кровати, где отдыхала после очередного урока с Джоном, последним своим учеником, направилась в Зал Собраний. Царящие в нем темнота и тишина совершенно не удивили Мэри – она хотела было вернуться к себе, но тут услышала чьи-то легкие шаги. Может, Пожиратель смерти? Но ее догадка оказалась неверной – в Зал спустя секунду зашел Волан-де-Морт, что при виде волшебницы, дожидающейся его появления, принял удивленный вид.

– Мэри? Ждала именно меня? Как-то странно, ведь в последнее время ты пресекаешь все мои попытки увидеться с тобой без серьезной на то причины. Неужели соскучилась?

Мэри презрительно фыркнула, блеснув глазами в холодном гневе.

– Не мели ерунды, Морган – я здесь лишь для того, чтобы переговорить с тобой кое о чем.

– Значит, есть ко мне дело? Ну что ж, говори, какое.

– Может, сядем?– предложила Мэри.

Волан-де-Морт не стал возражать, и волшебница продолжила, уже сидя в кресле напротив мага:

– Ты, наверное, слышал об аресте Нидри, моего сотрудника?

– Разумеется,– кивнул Волан-де-Морт согласно,– и что? Я не виню в этом тебя, и не собираюсь наказывать.

– После этого случая я подумала, что мне лучше на время уйти из Министерства, и устроится в Хогвартс – на ту должность, что когда-то выбрал ты.

Говоря это, Мэри внимательно наблюдала за реакцией Волан-де-Морта – тот, на пару мгновений застыв, сузил глаза, но, как оказалось, вовсе не в гневе:

– Хочешь преподавать в Хогвартсе?

– Ну да, а что в этом такого?– подняла брови Мэри, недоумевая,– ты мне запретишь?

– Нет, наоборот – горячо поддержу, ведь и сам думал об этом.

– Правда?– обрадовано воскликнула волшебница, поразившись такой удаче,– я очень рада, что все сложилось именно так – значит, я смогу выполнить и свое намерение, и твою волю, поступив на работу в Хогвартс.

Волан-де-Морт удовлетворенно кивнул.

– Да. Но ты уверена, что Дамблдор не откажет тебе?

– Уверена. Дамблдор вряд ли может меня подозревать в пособничестве тебе, ведь с окончания школы я его не видела.

– Тогда подай Дамблдору свое прошение как можно скорее,– заключил Волан-де-Морт,– надеюсь, он его не отклонит. И с увольнением пока не спеши.

Мэри, кивнув, согласилась с Волан-де-Мортом, и поспешила к себе – ей еще предстояло разобрать последние отчеты. Работала она до поздней ночи, и после забылась сном – вначале без сновидений. Но затем... она оказалась в своем старом доме, лежала на полу, угасая от приступа так же, как ее мать, Хелен. И видела над собой лицо девочки двенадцати лет – оно, бледное и серьезное, было обрамлено длинными черными волосами, черные глаза казались непроницаемыми... Она напомнила Мэри кого-то хорошо знакомого ей, но она не успела подумать, кого именно – образ девочки в считанные секунды заволокло серебристым туманом, и Мэри стало все равно, кем же была эта девочка. На волшебницу снизошло необъяснимое умиротворение, и тут же окружающий ее туман рассеялся, и проступил образ женщины, облаченной в белые одеяния. Хелен... она выглядела счастливой, когда помогала Мэри встать на ноги...

– Мама?– спросила она неверяще,– неужели это ты? Значит, я вновь вместе с тобой?

– Да, дочка, да,– кивнула Хелен, ласково потрепав Мэри по щеке,– ты ведь выполнила то, что было предназначено тебе судьбой?

– О чем ты? Я ведь ничего не...

– Ошибаешься. Ты должна была передать Медальон Златогривого Единорога его настоящей хозяйке. Неужели ты не сделала этого?

Мэри, мгновенно поникнув, покачала головой.

– Нет. Я ведь... родила свою дочь не от наследника Слизерина, так что Марго не может носить медальон.

Зрачки Хелен расширились – так, словно она в жизни не слышала более устрашающего известия.

– Ты не выполнила своего предназначения,– произнесла она тихо, но так, словно осуждала свою дочь на смерть,– теперь ты должна вернуться, и завершить дело, начатое ранее.

Жесткий голос матери отдавался в ушах Мэри, вокруг как-то сразу, внезапно стало темно, и теперь она вновь была одна... Но резкий голос Хелен все так же громко звучал в ее ушах, словно гром. Волшебница теперь куда-то падала, проваливалась в неизвестность, темнота вокруг нее стала почти кромешной... Падение длилось и длилось, затем Мэри осознала, что лежит в своей кровати с колотящимся отчаянно в груди сердцем. Ей удалось разглядеть очертания предметов, сказавшие, что она по-прежнему находится в своей комнате в особняке Моргана. Какой реалистичный сон... Она попыталась понять, на кого же была похожа ее дочь в этом сне, но вскоре признала, что не знает ответа на этот вопрос. Если этот сон – не просто кошмар, значит ли это, что она обязана родить дочь от Волан-де-Морта или же это все – лишь бред? Если бы она знала это с точностью, на ее сердце не было бы сейчас так тяжело...

Завтра же, утром, Мэри написала письмо Дамблдору с просьбой принять ее. Весь день она работала вполсилы, была очень рассеяна из-за тревоги, вдруг Дамблдор не захочет ее принять. Впрочем, уже вечером она получила ответ от директора Хогвартса, в котором Дамблдор согласился принять ее завтрашним вечером. На сердце Мэри сразу же стало легко, и, если бы в этот момент перед ней стояла задача заполнить целую кипу бумаг, она бы с радостью выполнила эту рутинную работу. Но ее рабочий день, к тому времени, уже подошел к концу, поэтому все свой энтузиазм Мэри вложила в тренировку с Джоном – последним учеником….

Завтра вечером, едва закончился рабочий день в Министерстве, Мэри трансгрессировала к Хогвартсу. У ворот ее ожидал школьный смотритель, он же и проводил ее в вестибюль, удалившись. А Мэри, с чувством ностальгии оглядываясь по сторонам, двинулась на восьмой этаж, к кабинету директора.

– Добрый вечер, Мэри,– поприветствовал ее Дамблдор, когда она вошла кабинет, устроившись напротив директора,– как поживаешь?

– Хорошо, спасибо,– ответила Мэри,– я рада, что снова смогла вернуться сюда, хоть и ненадолго. До этого дня я и не осознавала, как сильно скучала по Хогвартсу.

Дамблдор ничего на это не ответил – скрестив руки в характерном жесте, он просветил Мэри своим пронзительным взглядом, который, казалось, видит все мысли насквозь.

– В письме ты упомянула, что у тебя есть просьба ко мне.

– Да,– подтвердила Мэри,– я прошу вас принять меня в качестве профессора защиты от Темных искусств.

Лицо Дамблдора несколько изменилось, но Мэри не успела понять значение этого нового выражения лица волшебника – тот, придав ему обычный вид, произнес:

– Несколько странно, что ты узнала об этом так быстро – прошло всего три дня.

– У меня много знакомых в Министерстве,– пояснила Мэри,– один из них и сказал мне, что очередной профессор защиты от Темных искусств в Хогвартсе только что уволился.

– Это объясняет твою осведомленность,– согласился Дамблдор. И, немного помолчав, добавил.– Пожалуй, впервые за много лет ко мне приходит волшебник, желающий занять эту должность. Предыдущему кандидату я отказал, и с тех пор на этой должности никто дольше года не продерживается.

– Буду надеяться, что мне повезет больше, чем остальным,– сказала Мэри совершенно искренне,– если, конечно, вы мне не откажете.

– Не вижу причин для этого. Я беру тебя на эту должность, Мэри.

Волшебница радостно улыбнулась, но Дамблдор на этом не закончил:

– Должен предупредить тебя, что если вдруг кто-либо заподозрит тебя в чем-то, что связано с Темными искусствами, я буду вынужден уволить тебя. Пособники Волан-де-Морта в составе преподавателей мне не нужны.

– Поступая на эту работу, я действовала в собственных интересах,– отозвалась Мэри твердо,– совсем скоро вы убедитесь в этом.

– Хорошо, если так. Тогда до первого сентября,– заключил Дамблдор.

– До встречи, профессор Дамблдор,– кивнула Мэри на прощание, и покинула кабинет Дамблдора, с радостной улыбкой на губах. Вот и исполнилось задуманное ею. Теперь она преподаватель в Хогвартсе, а значит, больше не служащая в Министерстве. Остается лишь завершить обучение Джона...

Весь июнь Мэри посвятила выполнению этой задачи – Джон продвигался не очень быстро, изучая вот уже четвертый месяц Темные искусства. Вот и первого июля, во время очередной тренировки с ним, волшебница повторяла вот уже сотый раз:

– Тебе не хватает внимания и настойчивости, Джон – ведь, если бы ты был знаком с такими понятиями, то уже давно был бы Пожирателем смерти.

Джон, скрипнув зубами, вложил всю свою силу и злость в очередное проклятие – оно скользнуло к Мэри столь быстрым лучом, что волшебница еле успела отразить его, попутно разбив окно.

– А вот это уже лучше,– одобрительно произнесла Мэри,– но все равно нужно еще очень много работать.

Следующие два часа были посвящены именно этому, и пару раз защита волшебницы давала слабину – Джон, видимо, твердо решил уверить ее в том, что он способен на многое, просто не показывает этого. В результате тренировка закончилась под вечер, начавшись утром – но была столь результативной, что Мэри чувствовала лишь удовлетворение, а не усталость. Но и она появилась, стоило волшебнице на секунду опуститься на кровать.

Забыться сном ей не дал внезапно прошедший по комнате порыв ветра – недоуменно оглянувшись вокруг, Мэри увидела, что разбитое ею окно беспрепятственно позволяет начинающемуся дождю доносить сюда свои капли. Она подошла к окну, чтобы исправить эту досадную неприятность, но была вынуждена подождать – к ней сквозь дождевую завесу летела сова. Волшебница, гадая, от кого же пришло письмо, впустила сову в комнату, отвязав от ее лапки письмо. Развернула пергамент, заметив, что письмо от Кристиана, и приступила к чтению:

«Дорогая Мэри!

Так сложилось, что мне нужно уехать из страны, и чем быстрее, тем лучше. О подробностях писать некогда – сейчас мне каждая секунда дорога. Ни в коем случае не появляйся у меня дома – на крайний случай напиши письмо. Надеюсь, что у тебя все хорошо. Прости, что ничего не объясняю – со временем ты все узнаешь. Постараюсь написать тебе, как только смогу – и, может быть, тогда ты все поймешь. Прощаюсь с надеждой, что мы вскоре свидимся вновь.