Текст книги "Сила двух начал (СИ)"

Автор книги: Pelagea Sneake Marine

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 85 страниц)

Еще немного она постояла возле озера, любуясь захватывающей дух картиной низвергающегося в озеро водопада, затем, осознав, что пора возвращаться в особняк, трансгрессировала в свою комнату. И была удивлена, увидев там Северуса Снегга, что неизвестно как проник через все охранные заклинания, которые Мэри поставила на дверь. Глядя в окно только что, он, услышав шаги волшебницы, обернулся, сказав ей:

– Извини, но госпожи нет, так что...

И удивленно замолк, не договорив – Мэри весело рассмеялась, обескуражив этим юношу:

– Северус, только не говори, что не узнал меня!

Еще минуту юноша стоял столбом, пытаясь понять, кто же перед ним, затем выражение недоумения на его лице сменилось гримасой крайнего изумления с нотками ужаса. Волшебница, глядя на Северуса, чье лицо так забавно вытянулось, рассмеялась еще громче.

– Госпожа Моран? Это вы?– выдавил Снегг с явным неверием и в голосе, и во взгляде,– я...

Он умолк, видимо, не смог высказать ту мысль, что была в его мозгу сейчас.

– Хочешь сказать, что привык видеть меня в мантии, а не в магловской одежде?– спросила Мэри, угадав, похоже, одну из мыслей Северуса – тот согласно кивнул.– Но ты же не будешь отрицать, что я сильно помолодела?

Говоря это, она напрашивалась на комплимент, и получила требуемое – Северус, вновь окинув ее с ног до головы взглядом, в котором было восхищение, воскликнул:

– Вы словно в источнике вечной молодости искупались, так помолодели! Больше двадцати вам даже и не дашь!

Мэри обворожительно улыбнувшись в ответ на комплимент, лукаво подмигнула Северусу, отчего тот вмиг густо покраснел.

– Раз я теперь твоя ровесница, обращайся ко мне на «ты» и зови «Мэри», а не «госпожа», хорошо? А то сухая формальность мне уже надоела. И, кстати, я лишь немного поплавала в озере, что находится к югу отсюда и сбросила с души все те камни, что до сих пор тяготили меня. А это, поверь, лучше, чем источник вечной молодости найти.

Она ожидала услышать еще какой-нибудь комплимент, и Северус оправдал эту ее надежду сполна, выдав не менее восторженно, чем до этого:

– У вас теперь даже глаза, как у семикурсницы, сдавшей последний экзамен – с искрами веселья в глубине...

Он, видимо, хотел сказать что-то еще, но не решился, смутившись вконец. А Мэри, польщено и одновременно кокетливо улыбнувшись Северусу, погрозила тому пальцем игриво:

– Смотри не засыпь меня комплиментами с головой! Иначе я решу, что ты клеишься ко мне и приму соответствующие меры, чтобы поблагодарить тебя!

Неизвестно, до чего дошел бы этот их разговор, но именно в этот миг дверь распахнулась, и в комнату вошел Люциус. Тот, в отличие от Снегга, сразу понял, кто перед ним, и воззрился на мягко улыбающуюся волшебницу с немым удивлением.

– Мэри?– недоверчиво спросил он, окинув ее с ног до головы пораженным взглядом,– это и вправду ты? У меня нет слов, как ты прекрасна! И, пожалуй, только теперь я понимаю тех Пожирателей смерти, что влюбились в тебя с первого взгляда! Что, решила поддержать свою репутацию красавицы?

Мэри лишь пренебрежительно дернула плечами, бросив:

– Вовсе нет, Люциус, я старалась лишь для себя.

– А мне показалось, что для Северуса,– ехидно улыбнулся Люциус, отчего Снегг покраснел еще больше.

Мэри, зная, что отрицание здесь будет неуместно, с видимым довольством кивнула, сказав, что всегда любила молодых Пожирателей смерти.

– Я для этого специально искупалась в одном чудотворном источнике, что расположен неподалеку,– пояснила она с прежней улыбкой, но тут же посерьезнев, добавила,– но вам я его не покажу, так и знайте. Но вы, наверное, что-то хотели от меня? Что же?

Оказалось, что ничего особенного Пожирателям от нее не требовалось, и они зашли к Мэри просто поинтересоваться ее самочувствием.

– Наверное, ожидали увидеть здесь придавленную грузом вины уродливую ведьму, тихо сходящую с ума от одиночества?– спросила Мэри насмешливо, зная, что права – да и лица Пожирателей подтверждали ее слова, в один миг став виноватыми.– Что ж, теперь вы видите, что были не правы. Хотя я еще недавно была такой, мне удалось вовремя одуматься и уж теперь-то я больше плевать на себя не буду. А сейчас мне пора идти, так что будьте любезны покинуть помещение.

Под прицелом цепкого взгляда волшебницы Люциус и Северус вышли из ее комнаты, переглядываясь. Мэри знала, что вскоре подробности этого разговора будут известны каждому Пожирателю, но ей было абсолютно плевать на это – ведь сейчас ей нужно было поторопиться на встречу с Кэт. И уже через минуту она, трансгрессировав, стояла на опушке леса клаббертов. А вскоре с радостной улыбкой на губах наблюдала появление на поляне Кэт, что нисколько не изменилась со времени их последней встречи. Волшебницы обнялись, и Кэт, отстранившись от Мэри, заметила, чуть прищурившись:

– А ты изменилась, подруга, и сильно – к счастью, на этот раз в лучшую сторону. Кто же тебя подтолкнул к этим изменениям?

Мэри в ответ пожала плечами:

– Сама решила, что пора взяться за себя всерьез – и взялась. И я очень довольна результатом – как и комплиментами моих учеников.

– Хочешь побеждать силой красоты, а не магии?– хмыкнула Кэт, улыбнувшись.

Мэри, не услышав в ее голосе зависти, почувствовала облегчение. И неопределенно мотнула головой в ответ на вопрос Кэт:

– Я лучше объединю эти два способа в единое целое, так эффективнее будет. Так мы сейчас к тебе?

Кэт в согласии кивнула и, взяв Мэри за руку, повернулась на каблуке, трансгрессируя. Уже через минуту они были возле двухэтажного фермерского домика, что стоял на краю поля, а за ним высились темные кроны деревьев близкорасположенного леса. Домик имел с правой стороны разнообразные пристройки – амбары и смешные домики, смахивающие на помесь сарая и конюшни – для содержания волшебных существ. А перед домиком был небольшой садик, через который тянулись в два ряда вдоль тропинки к дому яблони и другие плодовые деревья, чьи названия Мэри, совершенно не разбирающейся в сельском хозяйстве, ничего не сказали. Но она не подала вида и с предельным вниманием прислушивалась к называемым Кэт названиям культур, впрочем, так и не запомнив ни одного.

Первым делом Кэт повела Мэри на экскурсию по жилищам своих питомцев – и кого только волшебница не увидела! Узнавались уже знакомый Мэри красавец – рунослед, лазиль – существо, похожее на кошку и даже, что удивило волшебницу, парочка крылатых коней, родственников фестралов, эфонской породы, отливающие темным каштаном. Все остальные существа были, по мнению Мэри, настолько фантастическими, что она невольно удивилась, как они могут соседствовать с людьми.

Осмотрев всех волшебных существ, Мэри направилась вслед за Кэт в ее дом – и расположилась в уютной гостиной, в кресле у камина, Кэт заняла соседнее кресло.

– Ну, Кэт, рассказывай – что за новости?– начала разговор Мэри с нетерпеливого вопроса.

– На самом деле, новость одна,– улыбнулась в ответ Кэт,– я жду ребенка!

– Правда?– переспросила Мэри неверяще, окинув подругу внимательнейшим взглядом,– вот здорово, Кэт! Поздравляю!

– Спасибо, Мэри. Знаешь, я не поверила сначала, когда мне сказали, но с тех пор две недели прошли, поэтому....

– Так вот почему ты сейчас не в Хогвартсе!– воскликнула волшебница, перебив подругу на полуслове. Кэт, услышав ее слова, весело рассмеялась, кивнув.– И какой же срок?

– Чуть меньше месяца. Срок маленький, поэтому пол ребенка пока не узнать.

– А кого вы с Джеком хотите?

– Девочку. В решении этого вопроса мы сошлись, хотя частенько спорим, обсуждая бытовые мелочи,– произнесла Кэт, и добавила с мягкой улыбкой,– но, каким жарким бы ни был очередной спор, мы неизменно приходим к согласию.

Мэри понимающе кивнула, вновь улыбаясь.

– Удивительно, как одновременно мы с тобой Хогвартс покинули – по состоянию здоровья. Только я из-за болезни, а ты – из-за ребенка. Наверное, ты уже слышала от врачей предупреждения о том, что чрезмерно напрягаться не следует?

– Разумеется. Довольно утомительное занятие это было – выслушивать те слова об осторожности,– подтвердила Кэт, и, в недоумении нахмурившись, спросила, увидев понимающий взгляд Мэри,– но... неужели и ты прошла через это? Что же раньше не сказала, что у тебя есть ребенок?

– Потому что тот малыш не дожил до рождения,– пожала плечами Мэри, сделав равнодушное, по возможности лицо,– на пятом месяце произошел выкидыш. А все из-за моей чрезмерной вспыльчивости – я забыла о советах и уничтожила своего малыша негативом, что испытала. Да и болезнь моя тоже повлияла.

Она попыталась улыбнуться, но то подобие улыбки, что появилось на губах Мэри, лишь породило в глазах Кэт жалость. Печально покачав головой, Кэт произнесла:

– Эта твоя болезнь – она словно все счастье, что тебе положено, украсть хочет. Отравляет жизнь приступами, умаляет ее значимость... Так несправедливо – ты, Мэри, так счастья родить ребенка заслуживаешь, ведь страдаешь с самого детства...

Мэри в смущении опустила глаза.

– Спасибо за теплые слова Кэт, они для меня действительно много значат. Хотя ты и преувеличиваешь величину моих страданий.

Кэт лишь улыбнулась в ответ:

– Я хотела бы, чтобы их у тебя не было вообще – и, чтобы помочь тебе забыть о них хоть на день, я угощу тебя тыквенным соком собственного приготовления. Отказ не принимается,– добавила она, сердито сдвинув брови, едва Мэри попыталась запротестовать,– ты – моя гостья, Мэри, и пока ты здесь, я хочу, чтобы ни одной грустной мысли в голове у тебя не было. Ты ведь согласна со мной?

Тут уж волшебница была вынуждена кивнуть – и Кэт, сходив в соседнюю комнату, принесла оттуда два бокала и графин с тыквенным соком.

– Джек, как только узнал, что станет отцом, тут же спрятал от меня все спиртное,– произнесла она с нотами веселья в голосе,– несмотря на мои уверения не пить медовуху, и, тем боле, более крепкие напитки. Так что придется нам с тобой отметить эту радостную весть тыквенным соком.

Мэри заверила подругу, что даже рада этому, и сама наполнила бокалы, произнеся тост:

– За твоего малыша, Кэт. Пусть беды обойдут его стороной.

Кэт благодарно улыбнулась, вместе с Мэри сделав несколько глотков. Тут же завязалась беседа, что перемежалась с очередными тостами и длилась более трех часов – до прихода мужа Кэт, Джека.

– Знаете, вас за версту слышно,– заметил он, улыбаясь, едва вошел в гостиную. Мэри внимательно глянула на Джека – довольно высокий мужчина приятной наружности с коричневыми глазами и черными волосами, что доходили до заметно выдающихся вперед скул, частично закрывая лицо и глаза. Вот Джек откинул закрывающие глаза пряди небрежным движением руки, и сердце Мэри на миг замерло – так был похож только что увиденный ею жест на привычку Кристиана...

При виде мужа Кэт, что еще минуту назад хохотала вместе с Мэри, мгновенно успокоилась, выражение лица ее стало мягче, как и улыбка.

– Наверное, то же было бы, если бы ты встретил своего сотрудника, с которым не виделся около года,– произнесла Кэт, целуя мужа,– я же, хоть Мэри не видела всего два месяца, рада встрече с ней не меньше.

– Джек,– представился Мэри муж Кэт, даже не услышав слова волшебницы о том, что ей это известно,– очень приятно наконец-то познакомиться с вами, Мэри – Кэт столько мне о вас рассказывала.

Мэри, улыбнувшись, протянула Джеку руку для рукопожатия, но тот ее, к удивлению волшебницы, не пожал, а поцеловал, чем еще больше напомнил ей Кристиана. Но она не показала своих чувств, произнеся с теплотой:

– Мне тоже очень приятно увидеть волшебника, что так осчастливил Кэт,– тут Мэри подмигнула Джеку,– поздравляю с первенцем! Конечно, это преждевременно, но...

Кэт и Джек прервали ее словами благодарности и предложили остаться на обед. Мэри с готовностью приняла предложение, и даже предложила свою помощь в приготовлении обеда, но оказалось, что готовит не Кэт, а Джек, и что он не любит чужого вмешательства в приготовление им блюд. Мэри этому изрядно удивилась, но, узнав, что Джек готовит мастерски, уже с нетерпением ждала ужина. И ожидание ее оправдалось сполна – приготовленные Джеком блюда были так восхитительны, что Мэри, перепробовав все, не смогла отказаться от добавки и вышла из-за стола с предельно полным желудком, что был готов вот-вот лопнуть. Хозяева дома тут же стали уговаривать Мэри заночевать у них и она, посомневавшись с минуту, согласилась. Но спать они легли лишь под утро – всю ночь рассматривали имевшиеся у Кэт в большом количестве карточки, на которых были изображены разнообразные волшебные существа, сама Кэт – одна и с Хагридом, и несколько карточек – в обнимку с мужем.

То, что ночь прошла, они заметили лишь под утро. Джек тут же начал собираться на службу, в Министерство, позавтракав вместе с Кэт и Мэри. Едва он ушел, волшебницы единогласно решили лечь спать и проспали почти до вечера, выспавшись просто прекрасно. Кэт начала было уговаривать Мэри остаться еще, но волшебница, памятуя о минувшей бессонной ночи, отказалась, прекрасно понимая, что вообще не появляться в особняке слишком уж рискованно для нее, так недолго еще один «Надзор» заработать. Да и Кэт особо не настаивала – вспомнила, что еще не заглядывала к своим любимцам.

Так что Мэри появилась в особняке лишь под вечер, десятого сентября, трансгрессировав в свою комнату по обыкновению. В ее обители было так душно, что волшебнице пришлось открыть окно, но даже когда комната ее проветрилась, наполнившись свежим воздухом, та головная боль, что она испытывала, не ушла, напомнив ей, что необходимо принять зелье, сваренное Снеггом. После того, как Мэри приняла зелье, ей стало чуть легче, зато появилось желание искупаться в том озере, что помогло ей вчера – так она захотела освежиться. И уже через пять минут волшебница плыла, наслаждаясь вожделенной прохладой и чувством растворенности в лазурных водах озера. На берег Мэри вышла, преисполненная гармонией и чувством умиротворения, что тут же испарились, едва она увидела стоящего в шести шагах от нее Волан-де-Морта. Тот был облачен в обычную свою мантию, несмотря на жару, и оглядывал обнаженное тело волшебницы с таким вожделением и страстью в глазах, что она почувствовала себя крайне неуютно, тут же поспешив одеться.

– Глаза смотри не сломай,– посоветовала она Волан-де-Морту, уже одевшись – тот смотрел на нее все так же, с похотливым огнем в глазах, что с каждой секундой становился все ярче.– Так ведь недолго и вовсе зрения лишиться.

Маг, подойдя к Мэри неспешным шагом, впился в ее глаза пронзительным взглядом, словно желал найти что-то дорогое в них.

– Я слышал от Пожирателей, что ты сильно похорошела, но даже в мыслях не держал, насколько.

Волшебница громко фыркнула в ответ:

– Они не видели всех перемен – лишь их ничтожную часть. Тебе же повезло увидеть то, что я совершенно не хотела показывать кому-либо – в особенности, тебе. И как это ты сумел меня подкараулить здесь? Неужели два дня кряду сторожил?

– Да нет,– пожал плечами Волан-де-Морт,– просто мимо проходил, дай, думаю, полюбуюсь на пейзаж...

Мэри, услышав столь неприкрытую ложь, заливисто рассмеялась.

– Скажи уж лучше, что приставил наблюдение за моей комнатой – это будет намного правдоподобнее. Ведь из всех красот тебя пленит лишь красота женского тела, не так ли?

Волан-де-Морт, не изменившись в лице, кивнул, приблизившись к Мэри почти вплотную.

– Да, Мэри,– выдохнул он,– но лишь твое обнаженное тело меня возбуждает своей соблазнительностью – и сейчас, и всегда.

Волшебница, видя подтверждение словам Волан-де-Морта в его глазах, отчетливо осознала, что ей нужно убраться отсюда, чтобы сохранить то расстояние, что до сих пор отделяло ее от мага. Но необъяснимая, непонятно откуда исходящая сила не дала Мэри и мускулом пошевелить, приковав к месту, заставляя смотреть на Волан-де-Морта, что доставил ей одновременно много и горестей, и радостей. Но силу эту ей удалось перебороть, и волшебница немедленно повернулась на каблуке, трансгрессируя... Но трансгрессировала она не одна – Волан-де-Морт, вцепившись мертвой хваткой в ее запястье, переместился вместе с Мэри, оказавшись в ее комнате. В следующий же миг упругая волна сжатого воздуха отбросила его к стене, с силой приложив о спинку кровати. Волшебница, полыхая гневом в глазах, вновь занесла волшебную палочку, но Волан-де-Морт был быстрее – и ее поразил серебристый луч, отшвырнув волшебную палочку в сторону, а саму волшебницу опрокинув на пол.

– Тебе не нужно бояться меня, Мэри,– произнес Волан-де-Морт, подходя к безоружной волшебнице – она ощутила гнев, увидев свою волшебную палочку в руке мага. А он, меж тем, продолжал, держа Мэри под прицелом двух волшебных палочек,– сейчас я могу уйти и оставить тебя в покое, но подумай прежде – этого ли ты хочешь?

Волшебница, почти сказав: «Да», с удивлением увидела, как Волан-де-Морт швырнул обе палочки, что были у него, в сторону окна. И, разумеется, тут же помчалась в ту сторону, но успела сделать лишь два шага – маг, обхватив Мэри за талию, не дал ей сделать ни шага более. С силой повернув ее к себе лицом, он посмотрел на нее таким взглядом, что волшебница, собиравшаяся секундой ранее отвесить Волан-де-Морту полновесную пощечину, мгновением позже впилась в его губы жгучим поцелуем. И ощутила, что воля ее больше не принадлежит ей – ведь та страсть к Волан-де-Морту, что завладела Мэри в одно мгновение, подавила все остальные чувства. И Волан-де-Морт был доволен этим – целуя ее, он прошелся нетерпеливыми, жадными, руками по всему ее телу, и, почувствовав дрожь нетерпения, что волшебница даже не скрывала, принялся срывать с нее одежду, чтобы получить полный доступ к ее трепещущему телу. Мэри последовала его примеру и поспешно сорвала с Волан-де-Морта мантию, но ничего больше не успела сделать – он, легким движением подняв ее, обнаженную, на руки, перенес на кровать, и, едва она широко раздвинула ноги, до упора вошел в нее – видимо, выдержка ему вконец отказала. Одновременно ощутив и наслаждение, и боль, Мэри негромко вскрикнула, слабо сопротивляясь – но Волан-де-Морт уже начал совокупление неторопливыми и мерными движениями всего тела, дразня ее, призывая к поддержке... А руки его обхватили обе груди волшебницы, с необузданным вожделением лаская их, теребя и перекатывая отвердевшие вмиг соски... И Мэри, остро ощущая похоть, что завладела ее существом, подстроилась под движения Волан-де-Морта, и каждый свой рывок вперед, все более и более резкий, во время которого маг овладевал ею до возможного предела, она сопровождала прерывистым, страстным стоном. И в стонах этих становилось с каждой секундой все больше и больше наслаждения – и оттого они почти переходили в крики исступленного блаженства. Что в какой-то миг стало всеобъемлющим, захватив Мэри целиком, она крепко прижалась к пылающему жаром страсти телу Волан-де-Морта, крича от блаженства, и едва услышала стон мага – стон, что стал завершением столь бурного полового акта.

– Ты даже не представляешь, насколько сильно я желал этого,– выдохнул Волан-де-Морт, целуя Мэри с благодарностью в губы,– мечтал все время о близости с тобой, пока ты была в Хогвартсе, и после... Скажи, та ненависть, которую я в тебе породил, поддавшись своему желанию, прошла?

Волшебница, подумав, протянула:

– Я уже давно не чувствую ее, на ее место пришло желание вновь быть твоей, теплота и нежность... А вот твои чувства ко мне ни капельки не изменились – те же обычные похоть и страсть.

Волан-де-Морт, усмехнувшись чуть насмешливо, покачал головой, удивив этим Мэри.

– Не только это, Мэри – теперь есть и нежность к тебе, что заменила жажду истязательства. Теперь, когда ты так прекрасна, я боюсь проявлять всю свою силу – не хочу погубить такое сокровище. Но хочу доставить тебе наивысшее блаженство – и ласками, и самим соитием.

– Тогда – продолжим?– предложила волшебница игривым тоном. И в очередной раз удивилась, услышав тихие слова:

– Не сейчас. Сначала я хочу вдоволь налюбоваться тобой.

Повернув Мэри к себе одним плавным движением руки, Волан-де-Морт стал изучать ее обнаженное тело горящим взглядом своих багровых глаз.

– У тебя прибавилось шрамов,– произнес он, проведя своими длинными пальцами по тому шраму, что пересекал живот волшебницы наискось. От живота его пальцы постепенно поднялись вверх, к груди и добрались до круглого ожога, повторяющего форму медальона, что и сейчас был на шее Мэри. Она закрыла глаза, купаясь в неге, и, когда движения рук Волан-де-Морта стали страстными, переместившись на ее груди, обняла мага, крепко прижавшись к нему своим дрожащим от нетерпения телом.

– Я хочу тебя, Морган,– прошептала она еле слышно, глядя в багровые глаза Волан-де-Морта – едва ли не в первый раз признавшись ему в своей страсти,– ты добился своего – теперь любое твое желание, хоть самое бесстыдное, я исполню – лишь бы вновь испытать то блаженство, что ты подарил мне минуты назад. Теперь я – вновь твоя, как и прежде...

И, уже не в силах сдерживать себя, неистовым поцелуем впилась в губы Волан-де-Морта – и тот, вновь лаская Мэри, положил начало очередному соитию...

... Закатные солнечные лучи подняли Мэри, пробудив от долгого сна. Волшебница, чувствуя себя хорошо отдохнувшей, блаженно потянулась, вспоминая все то, что произошло ночью. Да, она была едина с Волан-де-Мортом, и не один раз, а несколько, всю ночь, пока не выдохся он, не выдохлась она... И, вспоминая то упоительное блаженство, что приходило к ней в эту ночь раз за разом, Мэри счастливо улыбалась – жалеть о происшедшем она не собиралась, и, раз уж ей суждено вскоре покинуть этот мир, она проведет последний месяц, что ей позволен и оставлен, так, как хочет. А хотела она теперь лишь одного – отдать себя во власть Волан-де-Морта, ощущать вновь его возбуждающие ласки, неистовую страсть в необузданном напоре...

Вот так, размышляя о своих чувствах к Волан-де-Морту, волшебница поднялась и неторопливо оделась, затем – заправила кровать. Она никого не ждала, и очень удивилась, увидев на пороге своей комнаты Северуса.

– Ты что-то хотел?– спросила Мэри, почти утверждая обратное. И получила подтверждение своим словам:

– А разве повелитель не сказал вам, что мне необходимы дополнительные уроки?

Она, удивившись, в отрицании покачала головой.

– Нет. Он был занят более важным для него на тот момент делом, и, видимо, просто забыл о своем желании поговорить со мной насчет тебя. Чему же я буду обучать тебя?

– «Ауре Смерти»,– ответил Снегг, ввергнув Мэри в шок, что тут же перешел в злость.

– Он как будто бы против меня всех вас настраивает,– прошипела она с ненавистью,– учит тому, что позволяет сокрушить именно меня, а не мракоборцев. Наверное, это входит у него в комплекс элементарной безопасности?

Северус предпочел промолчать, ясно понимая, что любое слово только разожжет гнев Мэри в лютую ярость, превратив искру в пожар. Но ничего не случилось – волшебница лишь, метнув проклятие в Заколдованное зеркало, что с глухим чавканьем впитало ее луч, раздраженно фыркнула, успокаиваясь. И, словно бы не заметив взгляд Северуса, полный удивления (Пожиратель еще не видел способности Зачарованного зеркала убивать любого новичка), произнесла неторопливо:

– «Аура смерти», значит... Радует меня лишь то, что объяснять действие этого проклятия тебе не нужно.

Северус подтвердил слова Мэри легким кивком.

– А значит, можно приступить непосредственно к практике,– продолжила волшебница,– сейчас я скажу тебе заклинание, а ты повторишь его, максимально сосредоточившись и задействовав все те качества вроде целеустремленности, что у тебя есть. Готов?

И она, не дожидаясь от Северуса ответа, сотворила Защиту Медальона Единорога. И только после этого произнесла заклинание, что Снегг повторил за ней. Но успеха он своим колдовством не достиг – из палочки его даже искры и те не вырвались. Мэри удовлетворенно, с неприкрытой иронией, кивнула, но резких слов своему ученику говорить не стала, приказав продолжить попытки. Но за два часа тренировок он так и не достиг успеха, физически уже не способный продолжать тренировки, лишь блестел жаждой преодолеть свою слабость в глазах.

– Давай лучше завтра продолжим,– предложила волшебница,– это заклинание – штука довольно сложная, и лишь могущественные чародеи могут освоить его.

Снегг собрался было спорить, но понял, что лучше подчиниться, и, пожелав Мэри спокойной ночи, покинул ее комнату, оставив ее в одиночестве. Отчего-то очень уставшая, она тут же повалилась на кровать, необычайно быстро погружаясь в сон – даже не успев подумать о том, ждать ли ей Волан-де-Морта и в эту ночь. И сны ее, откликнувшись на тайные желания волшебницы, были о Волан-де-Морте и о том, как он вновь дарит ей раз за разом упоительное блаженство...

Следующие два месяца стали для Мэри просто сказкой. До этого ей не приходилось так долго испытывать одно лишь счастье, последний же год вообще стал для нее полным страданий. И, может, именно поэтому она была так счастлива – потому, что выстрадала немало ради возможности стать счастливой. То счастье, что полнило ее существо в Хогвартсе, волшебница скорее причисляла к спокойствию, некоей временной безмятежности, коей не хватало многого для того, чтобы перейти в истинное счастье. Сейчас же Мэри постоянно переполняла энергия, и поведением своим – живым и открытым, она напоминала самым опытным Пожирателям смерти себя молодую. Уроки со Снеггом продолжились, и теперь волшебница обучала юношу усовершенствованным проклятиям уже по своему желанию, а не по приказу Волан-де-Морта, часто дуэли устраивала... Так что мастерство Северуса за два месяца еще больше возросло, и 23 ноября Мэри прекратила уроки с ним.

Продолжала она время от времени видеться с Кэт Мейнджен, и обычно приходила гостевать к подруге. Иногда к ним присоединялся Джон, и тогда беседы затягивались до самого утра – у них хватало тем для активного и живого разговора. А в день рождения Кэт Мэри узнала, что у Кэт и Джека будет дочка.

– По крайней мере, так говорят те целители, что обследовали меня,– поясняла Кэт, сияя,– правда, для меня так и осталось загадкой, как именно они это определили.

– Какими-то чарами, должно быть,– пожала плечами Мэри,– есть, к примеру, специальное заклинание, что порождает облако двух цветов – серебристое, если девочка и золотистое, если мальчик.

Кэт, немного подумав, кивнула:

– Да, теперь я вспомнила – меня и вправду в какой-то момент окружило серебристое облако, через пару секунд полностью рассеявшись.

Далее разговор волшебниц перешел на обсуждение внешности малышки Кэт – на кого она будет больше похожа, когда родится – на мать, или на отца. И Мэри, предполагая свои варианты, выслушивала точку зрения Кэт, уже не завидуя счастью волшебницы, как это было раньше.

Почему-то за все эти два месяца Мэри ни разу не вспомнила о словах Джейн о скорой смерти. Приступа не было, наверное, потому, что она продолжала принимать те зелья, что варил ей Снегг по рецепту целительницы. Точнее, Мэри подумала бы так, если бы задумалась над этим – но теперь почти все ее думы были о Моргане и тех ночах, что она уже провела с ним и тех, что еще ждали ее. Ночи эти были настолько полны блаженством, что волшебница бессознательно начала считать их своим с Морганом медовым месяцем – Волан-де-Морт неустанно поражал ее своей безудержной страстью, что не иссякала, и тем, что мог воплотить в жизнь самые ее бесстыдные фантазии. Ночами их единство, теперь – не только физическое, но и духовное, прерывалось лишь на краткие минуты отдыха, а ссор не было вообще. А 24 ноября Волан-де-Морт подарил Мэри такую ночь, что она потеряла сознание от почти уничтожающей своей силой лавы блаженства, почти переходящего в исступленное наслаждение.

– Сейчас мне кажется, что я жила раньше только ради всего того, что испытала сейчас благодаря тебе,– выдохнула Мэри, едва Волан-де-Морт привел ее в чувство,– неужели эта благодарность от тебя за обучение Северуса?

Маг неопределенно пожал плечами, но весь его вид подтвердил ее предположение. Волшебница, было, решила отдохнуть, и повернулась к Волан-де-Морту спиной, но ему это не понравилось – незамедлительно требовательные, но одновременно нежные руки его начали ласкать тело Мэри – одна поднялась к ее груди, вторая опустилась вдоль бедер, оказавшись меж ее ног. И то, что вытворяли искусные в ласках пальцы, вновь пробудило в Мэри вожделение и страсть, что заставляли ее приглушенно стонать. Смех удовлетворения Волан-де-Морта в своей власти над ней чуть отрезвил волшебницу, дав ей шанс, резко дернувшись всем телом, выскользнуть из объятий мага. Но она не учла, что побег от неизбежного был невозможен – Волан-де-Морт, уже через минуту настигнув Мэри, прижал ее к полу, прошептав с улыбкой садиста:

– Пытаться сбежать от расправы бесполезно. Ты сама признала мою власть над собой и своим телом, и, так как я хочу, чтобы ты оставалась со мной, ты будешь подчиняться мне.

Его голос затих – Волан-де-Морт впился в шею Мэри жгучим поцелуем. Та же участь постигла и груди волшебницы, и живот... От этих поцелуев она вся задрожала, протяжно застонав – и уже знала, что шанс воспротивиться ушел безвозвратно, как и желание сделать это. И стоны ее стали неистовыми – когда пальцы Волан-де-Морта скользнули в ее лоно, дразня его – то резкими, то плавными движениями, направленными вглубь нее. Неосознанно Мэри подалась навстречу этим пальцам, и, почувствовав, как они коснулись, и довольно грубо, небольшого комочка плоти, мгновенно набухшего, возле ее лона, исступленно закричала – но не от боли, а от наслаждения. Именно это было нужно Волан-де-Морту – он продолжил ласкать этот чувствительный бугорок, вводя волшебницу в экстаз – она вскрикнула в последний раз, громче прежнего, после чего затихла, купаясь в невероятной силе блаженстве. Но совсем расслабиться ей не дал Волан-де-Морт – с силой войдя в нее, еще разгоряченную, своей возбужденной плотью, он с наслаждением застонал, то до самого конца соединяясь с Мэри, то почти покидая ее, вновь истекающее соком вожделения, лоно. И уже через минуту волшебница, вновь ощущая потребность усилить то наслаждение, что появившись, начало нарастать, присоединилась к Волан-де-Морту, двигаясь навстречу ему. Вот их стоны слились в один, а телами завладела громадная истома – та, к которой они оба так стремились. И лишь сейчас маг заметил, что Мэри лежит на расшитом черным и золотистым ковре, что не вполне мог скрыть холод, идущий от пола. Произнес наставительно:

– Ты совсем не бережешь себя, Мэри – ведь так простудиться недолго.

Волшебница от охватившего ее негодования и возмущения даже задохнулась.

– Я не берегу?– переспросила она с ядом, едва пришла в себя,– хочешь сказать, я тебя умоляла взять меня на полу? Что-то я такого не помню! И знаешь почему? Потому, Морган, что этого не было. Тебе понадобились бы секунды, чтобы меня на кровать перенести...