Текст книги "Сила двух начал (СИ)"

Автор книги: Pelagea Sneake Marine

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 85 страниц)

– Значит, сейчас, если я почувствую себя виноватой в том, что подставляла ее все это время, Мэгги вновь заставит меня испытать ту боль, и, позже, движимая раскаянием, будет сама извиваться в судорогах боли?– вмешалась Элис, пронзая нехорошим взглядом Мэгги.– Что ж, знай, Мэгги – я раскаиваюсь, и силы этого раскаяния должно хватить тебе на достойную кару мне!

Восклицание миссис Джейсон:

– Элис, опомнись! О чем ты говоришь...? заглушил громкий голос Мэгги, что разнесся по всей гостиной:

– Не болтай ерунды – если ты действительно так хочешь быть наказана и продемонстрировать своей матери, кто здесь палач, а кто жертва, раскайся по-настоящему, а не сыпь бесполезными словами!

– Так заставь меня почувствовать себя виноватой, как уже заставила признаться!– выкрикнула Элис, и Кэт тут же вспомнила ее взгляд, когда Элис случайно посмотрела на Мэгги, перед тем, как признать свою вину.

Мэгги же лишь печально покачала головой в ответ:

– Это никому не нужно – ты лишь хочешь закрыть свои огрехи моими проступками, не понимая, что это глупо. Каждый должен расплачиваться за свое – я, что бы ты там ни думала, уже понесла кару за ту ошибку, и вновь переносить муки припадка не собираюсь.

Она решительно повернулась к двери, явно считая разговор оконченным, но ошиблась в суждениях – в ту же секунду ее остановило решительное «Подожди!», сказанное миссис Джейсон. Мэгги в недоумении обернулась, и невольно поразилась тому, какое злое, буквально дышащее ненавистью стало лицо у матери Элис. Кэт, отчетливо ощущая, что миссис Джейсон остановила ее дочь не для того, чтобы извиниться, судорожно сжала волшебную палочку в пальцах, ожидая повторного нападения. Но миссис Джейсон и не собиралась нападать – она вместо этого неспешно подошла на расстояние двух шагов к Мэгги, и, глядя на девочку сверху вниз, произнесла холодно:

– Пусть ты и твоя мать доказали, что Элис уже была отмщена самой судьбой, я думаю, ты понимаешь, что ни секунды не можешь оставаться здесь.

– Хотите сказать, Мэгги после всего вернется сюда?– воскликнула Кэт возмущенно, но мать Элис лишь презрительно рассмеялась ей в ответ:

– Вернется? Это вряд ли. Если только навстречу долгим пыткам. Но я имела в виду не только наш дом – всю деревню.

Жесткий голос волшебницы странным образом подействовал на Мейндженов: Кэт на пару мгновений впала в ступор, лишившись дара речи от возмущения и негодования, Мэгги же, напротив, в злобе сверкнула глазами:

– У вас нет никакого права так заявлять! Ваша семья – лишь малая часть этой деревни!

– Думаешь, что все остальные семьи, узнав о происшедшем, не согласятся со мной?– язвительно прошипела миссис Джейсон, пронзая Мэгги испепеляющим взглядом,– даже не мечтай о подобном! Если ты, исчадие ада, не уберешься как можно быстрее и дальше от нас, я сделаю так, что абсолютно все волшебники этой деревни узнают о твоем «даре», и помогут мне очистить окрестности от вашей семейки!

– Хочешь сказать, по одному твоему слову все мои друзья станут смертельными врагами мне?– выкрикнула Кэт негодующе,– да они даже не поверят вам, не говоря уж о большем!

– Я сумею доказать свою правоту,– сказала миссис Джейсон с нажимом,– а пока что... даю вам время до вечера, и если с наступлением заката вы еще будете здесь – выполню свою угрозу! А теперь – убирайтесь!

Кэт побелела от гнева – мгновенно оказавшись лицом к лицу с разъяренной матерью Элис, она прошипела:

– После того, что я только что рассказала, ты говоришь нам с Мэгги такое?! Решила, что можешь добавить к каре судьбы еще и свое наказание? Мэгги итак уже выстрадала и вынесла столько, сколько тебе и не снилось! Ты не видела и не знаешь, каково это испытывать – припадок, приходящий с давящим мертвым грузом чувством вины! Так что не смей обращаться с моей дочерью, как с чудовищем – ведь она не виновата в том, какая есть! Если ты не способна на сострадание и жалость, просто оставь Мэгги в покое! Ведь она еще ребенок, как и твоя дочь, которую ты, якобы, так защищаешь от Мэгги!

Слова Кэт немного отрезвили миссис Джейсон – с ее лица сошла маска дикой, почти животной ненависти, но отголосок ее все же виднелся в глубине глаз.

– Хорошо,– произнесла миссис Джейсон спокойным и ровным тоном,– ладно. Вы убедили меня в своей правоте. Признаю – я излишне погорячилась и извиняюсь за высказанные оскорбления. Разумеется, вы правы, Кэт – я не имею никакого права выгонять вас из вашего же дома.

Волшебница перевела дыхание, чувствуя громадное облегчение. Взяв Мэгги за руку, она, было, направилась к выходу, но у самой двери ее догнал холодный голос миссис Джейсон:

– Другое дело, сможете ли вы жить здесь и дальше, понимая, что происшедшего не исправить.

Неясная тревога кольнула сердце Кэт, но волшебница не ответила, и, отогнав внезапно появившееся чувство, без промедления вышла из дома Джейсонов вместе с Мэгги. Она шла домой, зная, что выиграла эту битву, но ощущения победы почему-то не было – его подпортила миссис Джейсон, попутно вселив непонятное чувство тревоги в душу Кэт, что никак не хотело уходить. Ей не верилось, что миссис Джейсон так просто оставит ее и Мэгги в покое после всего услышанного, позволит спокойно жить и дальше. Особенно если судить по тому, чего она наговорила в пылу гнева Мэгги... Кэт, покосившись на дочь, не заметила в выражении ее лица ни злости, ни обиды – ее взгляд был просто серьезным, а глаза – обычными, мягкого серого цвета.

– Мэгги, скажи, что ты сделала, чтобы Элис признала свою вину?– спросила Кэт у дочери.

Девочка в ответ лишь пожала плечами:

– Ничего, мам. Я просто захотела, чтобы она призналась, вот и все.

Больше Кэт ничего спросить не успела – она вместе с Мэгги уже подходила к дому, и навстречу им спешила Мелинда.

– Так что я теперь даже не знаю, что делать – остаться здесь, или уехать куда-нибудь подальше вместе с Мэгги,– вздохнула Кэт тяжело, закончив этой фразой свой рассказ матери о только что происшедшем.

– Даже не думай уезжать, слышишь?– неподдельно возмутилась Мелинда,– не доставляй радость тем, кто не хочет видеть тебя в этой деревне! Вы с Мэгги живете здесь уже пять лет, а Джейсоны меньше года! Куда же ты подашься, если уйдешь отсюда? Обратно? Думаешь, Мэгги вынесет легко и этот удар судьбы? Да и тебе будет тяжело!

Кэт не ожидала такого града упреков – от их количества виски вдруг заныли, прося о пощаде. Горестно покачав головой, она произнесла:

– Да, ты абсолютно права, мама, но подумай сама – теперь, когда мать Элис знает, что именно перенесла ее дочь по вине Мэгги, не успокоится, пока не достигнет желаемого! Я бы не успокоилась, если бы подобное с Мэгги случилось!

– Ты чрезмерно накручиваешь себя, Кэт,– произнесла Мелинда мягко,– может, мать Элис и сделает все возможное для того, чтобы выжить тебя и Мэгги из деревни, но ведь есть вероятность того, что она все-таки смогла понять всю тяжесть положения Мэгги. Возможно, страхи твои не претворятся в жизнь.

Кэт не нашла в себе силы возразить что-то на это, и просто кивнула, поднимаясь на ноги.

– Пойду Мэгги проведаю,– бросила она на ходу,– возможно, ей нужна сейчас моя помощь.

Уже поднимаясь по лестнице на второй этаж, Кэт сообразила, что Мэгги, возможно, спит уже, но нет – девочка сидела на кровати, обхватив колени руками, и отсутствующим взглядом пронзала стену, никак не отреагировав на появление матери. Кэт осторожно опустилась на кровать рядом с дочерью, но даже тогда Мэгги обратила на нее внимание лишь после вопроса:

– Мэгги, ты в порядке?

– Ты тоже считаешь меня проклятой? Как Элис и ее мать?– спросила Мэгги с такой болью во взгляде, словно заранее знала ответ.

– А ты? Что ты думаешь о своих способностях?– ответила Кэт вопросом на вопрос, не без тревоги вглядываясь в мрачное лицо дочери.

– Я не могу понять, почему именно у меня есть эта способность, которой не обладают другие – наказывать и себя, и окружающих, чувствуя вину, подобную зловонному облаку. Ведь никто из моих родственников не обладал такой способностью?

Кэт в отрицании покачала головой, и лицо Мэгги еще больше помрачнело.

– Это словно наказание за что-то,– продолжала девочка с горечью и болью в голосе,– или возможность предотвратить непоправимое. Я ведь, зная, что мне придется вынести, если я вдруг поступлю не по совести, если захочу, то смогу вернуться на правильную дорогу. Но скорее всего это лишь иллюзия – едва история повторится, я это осознаю. Впрочем, я уже чувствую, что иначе не случится. А значит, мне и вправду придется уехать в безлюдную глушь.

– Не обязательно в глушь,– возразила Кэт поспешно,– просто в какую-нибудь другую деревню, подальше от этой...

– Чтобы все повторилось?– перебила мать Мэгги,– или случилось что-то похуже? Посмотри правде в глаза – все люди для меня, кроме тебя – потенциальные жертвы, а кто хочет добровольно муки испытывать? Нет, мама, если уж уезжать куда-то, то только туда, где не будет никого, кроме нас с тобой.

Кэт, ощутив болезненный укол в сердце, крепко прижала дочь к своей груди, пытаясь успокоить, защитить.

– Прости,– прошептала она с мукой в голосе,– я так виновата перед тобой, Мэгги... Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня за мое бессилие? Я клялась защищать тебя от всех бед и горестей, но все, что мне удалось сделать – лишь отсрочить надвигающуюся на тебя беду. Какая же я мать после этого?

– Не извиняйся, мам, не надо,– сказала Мэгги твердо,– это я должна просить у тебя прощения за все те страдания, что ты пережила уже сейчас по моей вине, и за те, что принесу невольно в дальнейшем. Прости...

Девочка повторяла одно и то же слово, все тише и тише, и ощущала, что вина, только что появившаяся, словно начала таять, и с каждым словом все быстрее и быстрее убывала, пока не исчезла совсем. На ее же место пришло благодатное умиротворение, что стало предвестником спокойного сна. Что завладел не только Мэгги, но и Кэт тоже...

Проснувшись наутро и хорошо обдумав все еще раз, Кэт решила отправиться в больницу святого Мунго, попытаться разыскать Джейн Келленберг. Возможно, ей улыбнется удача, Джейн объяснит странности, происходящие с Мэгги, и они поселятся в другой деревне, где начнут новую жизнь с чистого листа. Мелинда, услышав решение дочери, одобрила его и пообещала, что будет присматривать за Мэгги в ее отсутствие.

Но, несмотря на костер надежды, что вел Кэт в Лондон, ее желание не сбылось – никто из целителей не видел Джейн больше шести лет. Некоторые с опаской говорили, что ее успели устранить Пожиратели смерти, другие – что она бежала за границу, как многие волшебники в то время, и не решилась вернуться даже после вести о падении Волан-де-Морта. Кэт пробовала искать в других местах, но так ничего не разузнала. Окончательно отказалась от дальнейших поисков она только вечером – вспомнила о дочери, которую никогда до этого так долго не покидала, и немедленно вернулась домой.

К своему удивлению, вернувшись в деревню, Кэт обнаружила, что на дороге совсем недалеко от дома Мелинды собралась целая толпа. Подойдя поближе, волшебница услышала, что все жители деревни, собравшиеся здесь, громко поносят кого-то, называя проклятой, чудовищем, дьявольским отродьем, исчадием тьмы и другими ругательствами. Искра страшного понимания мелькнула в мозгу Кэт; волшебница, прорвавшись сквозь толпу, с ужасом увидела Мэгги – она сквозь слезы умоляла пощадить ее и отпустить, мечась в том кругу, что сомкнулся вокруг нее, пытаясь найти выход, которого не было. Увидев Кэт, Мэгги стрелой метнулась к ней, ища защиты и утешения, и Кэт крепко сжала дочь в своих объятиях, чувствуя всем телом ее безутешные рыдания. Страдания Мэгги породили в ее душе волну дикой ярости – молниеносно достав волшебную палочку, она сотворила вокруг себя огненный круг. Жители деревни тут же отступили, и застыли чуть поодаль, молча глядя на разъяренную Кэт.

– Вот вам подарок от семьи Мейндженов!– выкрикнула Кэт, сотворив еще одно огненное кольцо,– вот наказание за боль моей дочери, за то унижение, которому вы подвергли ее!

– Так она поплатилась за страдания Элис,– отозвалась миссис Джейсон, выйдя вперед – в глазах ее блестели блики языков пламени,– теперь моя дочь отомщена.

Услышав слова о мести, Кэт поняла, что и сама подверглась губительному чувству мести, которое всегда старалась подавлять. Поэтому смогла взять себя в руки и опустить волшебную палочку – кольцо огня тут же исчезло.

– Ты слишком зациклилась на мести,– произнесла она с горечью, обращаясь к миссис Джейсон,– забыла о том, что Мэгги уже понесла наказание за пытки Элис. Пусть она и принесла боль твоей дочери, но после страдала, пытая сама себя. Я не знаю, сколько была вынуждена слышать ее надрывные крики, бессильная прекратить мучения Мэгги, что мучили и меня, но уверена, что та боль была для Мэгги хуже всех пыток на свете…

Голос Кэт прервался, больших усилий ей стоило сдержать слезы. Подняв взгляд на собравшихся волшебников, она увидела блестящие изумлением взгляды – жители деревни так были поражены услышанным, что молчали. Теперь были слышны лишь приглушенные рыдания Мэгги, что по-прежнему прижималась к матери, ища защиты.

– Вы все были обмануты Клариссой – она вынудила вас стать жестокими палачами, утаив ту правду, что помешала бы завершить ее месть. Каждый из вас сам решит, насколько велика тяжесть сотворенного вами злодеяния – я не буду карать вас, оставлю это мукам совести, которая должна быть у любого волшебника, никогда не подчинявшегося тьме.

Сказав это, Кэт направилась к дому матери – волшебники безмолвно расступались перед ней, опуская глаза. Не сказала ни слова и мисс Джейсон, и Кэт смогла беспрепятственно войти в дом, уделить все внимание дочери.

– Я уже думала, мне никто не поможет,– произнесла Мэгги сквозь рыдания,– если бы я знала, что так произойдет, не покинула бы дом…. Я всего лишь хотела погулять в рощице…

Слова ее окончательно перешли в рыдания, Мэгги порывисто обняла Кэт, выплескивая свою боль и унижение вместе со слезами…

– Мы уедем отсюда, Мэгги,– прошептала Кэт, прижав дочь к груди,– я никому больше не позволю причинить тебе боль.

Входная дверь хлопнула; в гостиную спустя несколько секунд вошла Мелинда.

– Что стряслось, Кэт?– спросила она с тревогой, увидев, как волшебница утешает Мэгги, плачущую.

– Мэгги прилюдно унизили своими проклятиями жители этой деревни по наущению Клариссы,– отозвалась Кэт с невольной горечью в голосе,– я была готова пытать их всех за это…. Но, к счастью, опомнилась, и ограничилась лишь тем, что сообщила им истинное положение вещей. Теперь они очень жалеют, что оскорбляли и проклинали Мэгги.

Мелинда была ошеломлена услышанным, в неверии покачала головой, собираясь что-то сказать…. Но в этот момент Мэгги, наконец, окончательно успокоилась, и, отстранившись от матери, произнесла:

– Я готова, мама. Давай уйдем отсюда.

– Прежде нужно присмотреть нам уютный домик,– возразила ей Кэт,– сможешь побыть здесь еще ночь, Мэгги? А завтра утром, обещаю, мы навсегда покинем эту деревню.

Мэгги покачала головой, сказав тихо:

– Здесь я не смогу и на минуту глаз сомкнуть. А если и усну, то кошмары будут преследовать меня всю ночь.

– Я побуду с тобой,– произнесла Кэт с ласковой улыбкой, стерев еще не успевшие высохнуть слезы с лица дочери,– расскажу сказку, после которой ты уснешь крепко и без кошмаров.

Услышав это, Мэгги больше не стала спорить и вместе с матерью поднялась в свою комнату.

– Давным-давно жили на земле Златогривые единороги,– начала Кэт, когда Мэгги легла в постель.

– Златогривые?– переспросила Мэгги с восхищением в голосе,– вот это да!

– От рога до копыт они были белоснежными, но их грива и хвост горели, как языки пламени костра, разгоняя самую беспросветную тьму. Эти единороги жили только в особых, наполненных древней магией, лесах, и увидеть их было очень сложно – они чурались волшебников и стремительно убегали в чащу леса при приближении чужака.

Несколько десятков Златогривых единорогов населили окрестности леса, который окружал недавно построенную школу чародейства и волшебства: «Хогвартс». Эту школу основала четверка великих волшебников – Годрик Гриффиндор, Кандида Когтевран, Пенелопа Пуффендуй и Салазар Слизерин. И у каждого из четверых были свои требования к юным волшебникам: Годрик обучал храбрых сердцем, Кандида – умных, Пенелопа – добрых, а Слизерин – хитрых. Из всех четверых основателей лишь Годрику посчастливилось увидеть Златогривых единорогов. Он встретил их вожака, нареченного им Пламенем, и тот не убежал при его приближении, а признал Годрика другом.

– Почему так?– спросила Мэгги,– ведь единороги скорее позволят приблизиться к себе женщине, чем мужчине…

– Нынешние – да,– кивнула Кэт,– но их нрав отличается от нрава Златогривых единорогов, от которых они когда-то произошли. С помощью своей природной магии они могли чувствовать душу волшебника. Поэтому Пламень, почувствовав, что Годрик чист сердцем и в сознании его нет плохих замыслов, позволил приблизиться к нему. Позволяли это и другие единороги, и Годрик неоднократно любовался ими во время своих прогулок по лесу.

– Почему же их сейчас нет?– спросила Марго,– или это все – лишь легенда?

– Были волшебники, которые хотели использовать магию Златогривых единорогов и начали охотиться на них. Их волосы, рога обладали чудодейственными свойствами, из-за этого началось их истребление.

– Но это же варварство!– возмутилась Мэгги,– как можно убивать столь прекрасные создания ради наживы?

– Даже в давние времена, так же, как и сейчас, жили жестокие люди, для которых жажда наживы от мертвого единорога значила больше, чем прекрасный вид живого единорога,– отозвалась Кэт с невольной горечью в голосе.– Это делали тайно, потому что вскоре появился запрет на добычу рогов и волос Златогривых единорогов, виновные приговаривались к казни,– продолжала Кэт боле спокойным тоном,– но браконьеры продолжали истреблять их, год за годом, хоть единорогов и переправляли в другие, охраняемые, места. Многие единороги выжили, но от постоянного перехода с места на место, где не было той магии, к которой они привыкли, Златогривые единороги постепенно потеряли золотистый цвет гривы и хвостов и стали белоснежными. С того времени их отлов прекратился – браконьеры увидели, что волшебные свойства рогов и грив этих единорогов не дают такого сильного эффекта, как у единорогов Златогривых, и оставили их в покое. Так единороги вернулись к мирной жизни, в наполненные магией места, через многие года – но Златогривыми вновь так и не стали, потеряв связь с магией природы, что когда-то питала их. Одновременно они утратили способность чувствовать сердца и намерения людей, и с того времени приближались только к женщинам.

Кэт замолчала, посмотрев на дочь внимательным взглядом – на ее личике не было и следа былой боли, глаза стали пронзительно-черными и задумчиво сузились.

– А что стало с Пламенем?– спросила она,– его смогли поймать, или же он превратился в обычного единорога?

– Его почти убил Салазар Слизерин, но внучка Годрика, полюбившая Пламеня всем сердцем, смогла его защитить. Она сошлась в поединке с Салазаром, и победила бы, но Слизерин воспользовался обманным приемом и чуть не убил ее. Пламень кинулся на помощь волшебнице, и мгновенно умер, приняв на себя проклятие, предназначенное ей. В отместку за смерть дорогого ей существа волшебница убила Слизерина, после чего умерла от горя по Пламеню.

– Жадность одного волшебника обернулась тремя смертями,– произнесла Марго печально,– и хотя Пламень спас волшебницу, она не смогла жить без него, и умерла…

– Они встретились после смерти, в другом мире,– сказала Кэт ободряюще,– и после никогда не расставались.

– Откуда ты знаешь?– спросила Мэгги недоуменно.

– Так происходит всегда, когда умирают любящие друг друга люди. И если один из них остался жив, то его поддерживает мысль о том, что когда-нибудь он встретится с любимым человеком снова. Я верю в это, знаю, что встречусь с твоим отцом когда-нибудь…. И больше ничто не сможет разлучить нас.

Твердость в голосе Кэт уверила Мэгги в правоте ее слов – она улыбнулась матери, и закрыла глаза, представляя себе только что услышанное: дружбу Пламеня и Годрика, его внучку…. Эти видения плавно перетекли в спокойный сон, и Кэт, поцеловав дочь в лоб, как можно тише покинула ее комнату.

– Она уснула,– сказала волшебница Мелинде, едва спустилась в гостиную,– я рассказала ей о Златогривых единорогах, и после этого Мэгги словно забыла о произошедшем сегодня. Я уверена, кошмары ее мучить не будут.

– Тебе и самой нужно поспать,– произнесла Мелинда.

Но Кэт возразила:

– Вначале я должна подыскать подходящий дом для нас с Мэгги. А когда сделаю это, тут же перемещусь вместе с ней туда – так Мэгги сможет быстрее забыть все, что произошло сегодня.

Мелинда, подумав, согласилась с дочерью, и Кэт немедленно трансгрессировала, отправившись на очередные поиски. Раз за разом она перемещалась все в новые места, то глухие, то густонаселенные маглами и волшебниками. Прошло несколько часов, когда она, наконец-то, нашла подходящий домик – отдельно стоящий и небольшой, на окраине обширного луга. До ближайшего селения было чуть больше трех миль, а сразу за домиком, располагаясь четким полукругом, высились вековые деревья дремучего леса.

Домик был уже давно необитаем, и Кэт пришлось потрудиться, чтобы привести его в порядок. Свою работу она закончила к утру, и, сообщив матери о своей находке, как можно быстрее собрала все свои вещи. Ей удалось переместить Мэгги так, что она и не проснулась, и, уложив дочь в кровать, Кэт вернулась в дом матери.

– Береги себя,– сказала она на прощание,– мы будем писать тебе как можно чаще.

– И вы себя берегите,– отозвалась Мелинда, обнимая дочь,– может, когда-нибудь сможешь навестить меня, пусть и без Мэгги…

Кэт пообещала, что когда-нибудь непременно навестит ее, после чего вернулась в свой новый дом – предстояло еще обустроиться….

Проснувшись наутро, Мэгги очень обрадовалась, что больше не в деревне – она со скоростью молнии обежала свой новый дом, в котором ей все понравилось, и выбежала на улицу. Бескрайний луг и лес восхитили ее, и девочка с радостью согласилась жить здесь.

В этот же день Кэт вместе с Мэгги обошла и лес, и луг – сразу за лесом располагалась волшебная деревенька, а вот за лугом шла небольшая рощица, а за ней – снова лес. Мэгги получила разрешение матери гулять в лесу с запретом выхода в деревню, и на лугу – там девочка проводила почти целый день, в то время как Кэт, вновь устроившись на работу в Министерство, пропадала там каждый день. А по вечерам и в выходные Кэт обучала Мэгги волшебству – ведь девочка научилась уже управлять своими способностями.

Решение матери о преждевременном обучении таинствам волшебства Мэгги восприняла с такой радостью, что Кэт, ранее сомневаясь в правильности принятого решения, тут же отбросила сомнения и уже на следующий день отправилась вместе с дочерью в Косой переулок. Там Мэгги нашла все то, что требовалось ей для домашнего обучения – книги, котел для зелий и ингредиенты, перья и чернила. Покупку же волшебной палочки Кэт оставила под конец, и, стоя рядом с изнывающей от нетерпения дочерью, ожидающей своей очереди, ощущала острое стеснение в груди – ведь когда-то и она, десятилетняя, с таким же восторгом опробовала свою первую волшебную палочку, что стала ей верной помощницей на всю жизнь. Подошедшая ей палочка была первой же, какую Кэт взяла в руки, но Мэгги же... она брала все новые и новые волшебные палочки, и после каждого краткого взмаха разочарованно вздыхала – не подходили. После получаса таких проб волшебница подумала с ужасом, что для ее дочери нет подходящей палочки, но тут ослепительная вспышка осветила заваленный волшебными палочками стол – Мэгги, сияя от счастья, держала длинную палочку из красного дерева, что беспрестанно выпускала золотистые искры, рассыпающиеся под потолком завораживающе красивым фейерверком.

– Да, без сомнения – ваша дочь нашла то, что ей нужно,– подтвердил очевидное мистер Олливандер,– тринадцать с половиной дюймов, внутри – волос единорога. Отличная палочка для юных волшебников – очень редко можно встретить ребенка, сознательно колдующего в таком возрасте.

Кэт рассеянно кивнула, расплачиваясь – говорить продавцу, что способности Мэгги проснулись даже не сейчас, а четыре года назад, она не собиралась, прекрасно зная, на что похожи такие слова.

– Мам, а ты когда совершила свои первые чары?– спросила Мэгги уже дома, любуясь своей палочкой.

– В десять лет,– ответила Кэт лаконично,– тогда я без спросу взяла папину волшебную палочку, но вместо наказания получила награду – свою собственную волшебную палочку. Как же давно это было...

Волшебница замолчала, погрузившись в раздумья, и Мэгги, видя, что матери не до нее, прекратила расспросы.

Уже на следующее утро Мэгги начала свое обучение. И разучивала она, разумеется, не только новые заклинания, но и изучала разнообразные дисциплины – историю магии, травологию, зельеварение... Все то, что могли дать книги, Мэгги усваивала в одиночестве, практика же начиналась вечером, когда Кэт возвращалась домой с работы. Волшебница с каждым днем поражалась все больше и больше упорству дочери, и той быстроте, с которой Мэгги осваивала и запоминала новое. Быстрее всего она разучивала заклинания – трансфигурационные, повседневные, заклинания защиты и нападения... В одиннадцать лет Мэгги знала столько, сколько знает любой пятикурсник, и когда пришло письмо из Хогвартса, Кэт не стала отправлять дочь в школу – ведь она, уже четыре года учась самостоятельно, теперь попала бы лишь к пятикурсникам, а эта компания не самая лучшая для одиннадцатилетней девочки. Да и то обстоятельство, что Мэгги способна карать других волшебников волей, останавливало Кэт. Так что она и дальше обучала Мэгги всему, что знала сама, изо дня в день, из года в год. Впрочем, не каждый день девочка горела ярым желанием изучить нечто новое – бывали и такие дни, когда она даже слышать об уроках не хотела, даже о разучивании новых заклинаний, и лишь бродила до вечера по лесу в одиночестве, либо рассматривала вместе с матерью старые фотокарточки.

В один из таких дней Кэт обнаружила среди фотографий Джека ту фотографию, которую прекрасно помнила, но уже давно не видела – с Мэри и малышкой Марго.

– Мам, кто это?– спросила Мэгги нетерпеливо, вглядываясь в лицо Мэри,– она мне почему-то кажется знакомой – словно я видела ее когда-то, очень давно...

– Это моя подруга и твоя крестная – Мэри Моран,– ответила Кэт одновременно с теплотой и грустью в голосе,– а с ней – ее дочь Марго.

– А где они сейчас? Раз она моя крестная, почему я раньше о ней не слышала?

– Мэри погибла вместе с Марго спустя месяц после твоего рождения.

– Их убили?– спросила Мэгги почти с твердой уверенностью.

Кэт в отрицании покачала головой, удивив своим ответом дочь:

– Нет, они обе погибли от одной и той же болезни, в один день. Между прочим, Мэри когда-то работала в Хогвартсе вместе со мной – преподавала защиту от Темных сил,– добавила Кэт чересчур поспешно, стремясь отвлечь дочь от разговора о смерти Мэри.

– Правда?– переспросила Мэгги, блеснув глазами,– ты мне раньше этого не говорила!

– Мне нужно было время, чтобы залечить эту душевную рану. Мэри сблизилась со мной за очень короткое время, стала мне подругой – и именно она помогла тебе появиться на свет!

– А что за болезнь унесла жизнь крестной и ее дочери?– поинтересовалась Мэгги настойчиво, одним своим тоном дав Кэт понять, что ей очень важно получить ответ,– разве бывают такие болезни, от которых умирают?

– Подобная болезнь когда-то чуть не унесла твою жизнь, Мэгги,– вздохнула Кэт тяжело,– но та, которой была больна Мэри всю жизнь, была еще хуже – прозванная целителями «Болезнью Милосердных». Абсолютно неизлечимая болезнь, от нее спасало лишь одно-единственное зелье, и то в момент приступа. Тот, кто не успевал принять его вовремя – умирал.

Волшебница не стала описывать все те муки, о содержании которых ей когда-то поведала Мэри – Мэгги, по крайней мере, пока, об этом знать было вовсе не нужно.

– А что, ты действительно помнишь Мэри?– спросила Кэт чуть погодя.

Мэгги в сомнении пожала плечами.

– Не то, чтобы... скорее знаю, что видела ее когда-то, но когда именно – не помню. А что это за медальон? Такое ощущение, словно он принадлежит одновременно и Мэри, и Марго.

– Ты, как ни странно, угадала, Мэгги,– улыбнулась Кэт мягко, даже не удивляясь интуиции дочери,– хочешь, я тебе его историю расскажу?

– Историю?– повторила девочка заворожено, не сводя глаз с фотографии,– хочу, конечно!

Кэт, собравшись с мыслями, поведала дочери легенду, которую когда-то услышала от Джека – история о Медальоне Златогривого Единорога необыкновенно заинтриговала Мэгги, лицо девочки странно преобразилось – каждая его черточка осветилась некоей внутренней одухотворенностью, а глаза, что стали абсолютно черными, заблестели радостным возбуждением.

– Медальон Златогривого Единорога,– повторила Мэгги медленно, с расстановкой, словно какое-то новое заклинание разучивала,– и его хозяйка – Марго Мордес, родившаяся в результате смешения кровей наследников рода Слизерина и Гриффиндора... И эта великая Марго умерла от некоей болезни, что унесла и жизнь ее матери?

Кэт кивнула, сделав это с непроизвольной печалью.

– Да. Бедняжка... Мэри знала, что умирает, но рассчитывала на то, что хотя бы ее дочь выживет. Но судьба распорядилась иначе...

– А где же был отец Марго?– спросила Мэгги с недоумением – Кэт не рассказала ей о том, кем на самом деле был последний потомок Слизерина,– стоял рядом и ничего не делал?

– Он ничего и не смог бы сделать. А через год после смерти дочери и жены он, подобно им, ушел из жизни.

Кэт ожидала вопроса о причинах смерти отца Марго от дочери, но Мэгги, видимо, подумала, что и здесь повинны Пожиратели смерти. И ничего более выяснять не стала, вновь пронзая изучающим взглядом старую фотографию...

====== Глава 16. Туманная поляна. Секрет заброшенного особняка. ======

Вновь она, постепенно ускоряя шаг, шла по хмурому утреннему лесу, стремясь выйти поскорее из-под полога старых деревьев. И вот впереди наметился просвет, несколько томительных мгновений – и она на свободе, на долгожданном открытом пространстве. Видимо, сейчас она стояла на поляне – судить об ее размерах не представлялось возможным из-за стелющегося вокруг тумана – и теперь она словно меж облаков шла, стремясь на некий внешний зов. И когда туманная завеса, казалось бы, начала рассеиваться, являя ей нечто знакомое, неясные контуры некоего строения, эти самые контуры вновь, уже в который раз, померкли, сменившись на привычные, и уже несколько надоевшие зеленые узорчатые обои ее спальни.