Текст книги "Сила двух начал (СИ)"

Автор книги: Pelagea Sneake Marine

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 85 страниц)

– Ты опоздала,– донесся до Мэри ледяной, будто стремящийся заморозить все внутренности голос Волан-де-Морта.

– Собралась так быстро, как смогла,– ответила волшебница,– это, видимо, Руквуд долго шел.

– Нет, я говорю не об этом. Ты думаешь, что опоздала минут на пять, забывая о том, что тренировка начинается в восемь утра.

– Но ведь до сих пор я тренировалась с одиннадцати!– возмутилась Мэри.

– До вчерашнего дня. Вчера ты заявила, что с утра тебе тренироваться легче, и после этого я был вынужден учесть твое добровольное заявление, и перенести начало тренировки на три часа раньше,– пояснил Волан-де-Морт невозмутимо, и тут же добавил, предугадывая протесты Мэри.– И можешь не говорить, что я должен был тебя предупредить – в следующий раз будешь осторожнее в разговорах со мной. Так как из-за тебя я потерял сегодня…,– взгляд его багровых глаз метнулся к часам, показывающим десять утра,-…два часа, в качестве наказания я лишаю тебя возможности выходить за пределы особняка на семь дней.

– Так много?– воскликнула Мэри возмущенно,– почему?

– Считай, что половина этого срока заслужена тобою вчера – сколько часов ты провела за пределами окрестного леса? Так что не спорь со мной, это все равно бесполезно, ну а если все же попытаешься…,– Волан-де-Морт оскалился так зловеще, что Мэри без особого труда поняла все то, что он хотел сказать, и была вынуждена смириться с решением своего учителя. Тот одобрительно улыбнулся и продолжил:

– Что же насчет сегодняшней тренировки…. В связи с невозможностью лично обучать тебя одному из последних умений, я решил поручить эту ответственную задачу кое-кому другому. Ты должна была заметить, что Руквуд не ушел после того, как доставил тебя сюда...

– Значит, именно его разум я буду штурмовать раз за разом?– уточнила Мэри, постаравшись скрыть обреченность в голосе.

– Именно,– подтвердил Волан-де-Морт,– ты будешь тренироваться с ним шесть дней по восемь часов, и на седьмой день я лично проверю твои достижения, и надеюсь на отличный результат, в противном же случае…, здесь маг сделал небольшую, но очень выразительную паузу, после которой продолжил будничным голосом.– Тебе придется пережить немало очень неприятных часов. Подробности тебе объяснит Руквуд.

– Но почему именно он?– не удержалась от восклицания Мэри,– было бы намного логичнее сделать моим учителем Нотта, ведь он уже обучал меня ранее.

– Логичнее,– протянул Темный Лорд нехорошим тоном, буквально ввинчиваясь вспыхнувшими злобным огнем глазами в глаза Мэри,– хочешь найти в моих поступках логику? Ее там нет, и не будет, запомни это. Я руководствуюсь в принятии решений лишь возможной выгодой, которую получу, и хочу, чтобы она была максимальной. Я мог бы поступить так, как ты говоришь – логично, и назначить вместо себя Нотта, но твое обучение, что бы ты там ни думала – это наказание для того, кто будет тебя обучать, а Нотт, безусловно, его не заслужил – ведь он прекрасно обучил тебя окклюменции, не так ли? Так что наказание – осознание того, что его секреты скоро будут известны тебе, получил Руквуд – за допущенную недавно ошибку. Он и станет твоим учителем в следующие шесть дней, на седьмой же я проверю, насколько результативными были его старания. Я уверен, ты, Мэри, не забудешь про усердие, и не разочаруешь меня.

Волан-де-Морт было направился к двери, но, поравнявшись с Руквудом, негромко произнес:

– А ты не забудешь про Запрет.

После этого он уже без промедлений вышел из Зала, оставив Мэри с тем Пожирателем смерти, о существовании которого волшебница предпочла бы забыть.

– Ты, верно, сам выпрашивал у Волан-де-Морта разрешение занять его место в тренировках со мной?– спросила она у Руквуда как можно презрительней. Тот лишь фыркнул:

– Ну конечно, мне ведь нечем заняться, свободного времени уйма…

– К тому же охота стать свидетелем моего наказания, которое последует ровно через шесть дней благодаря твоим стараниям,– добавила Мэри уже с неприкрытой ненавистью,– кстати, давай, выкладывай подробности, что ты, я уверена, знаешь.

– Насчет наказаний… Легилименция – навык, обязательный для каждого Пожирателя смерти, каким бы одаренным или бесталанным он ни был. Если волшебник не способен освоить его – значит, автоматически обеспечивает себе дорогу в темницы, где станет объектом отработки темных проклятий, и, в конце концов, будет убит.

Мэри неверяще помотала головой.

– Быть не может, зачем же тогда целых два месяца обучать меня таинствам темной магии, чтобы в конце похоронить все усилия?

– Все то, что ты изучала ранее – лишь подготовка к этому, последнему, этапу,– произнес Руквуд жестко,– в начале обучения его вряд ли вообще можно освоить, поэтому-то ты и изучаешь легилименцию только сейчас, не раньше.

– Значит, в случае моей неудачи на поприще легилименции меня ждет смерть, а тебя – поощрение?– спросила Мэри с почти твердой уверенностью.

Этот ее вопрос вызвал странную, кривую улыбку у Руквуда.

– Нет, не поощрение, а пытки – вина за то, что ты оказалась столь слабой в освоении легилименции, целиком и полностью ляжет на меня, и я буду должен расквитаться за это. Поэтому-то мне нет смысла желать тебе провала в этих уроках со мной, хотя, разумеется, моя участь не сравниться с твоей участью…

– Подумаешь, пытки,– равнодушно пожала плечами Мэри,– я и до этого испытывала боль от Пыточного проклятия, и ничего. Так что и сейчас смогу пережить ее.

– Думаешь, дело ограничится пытками?– расхохотался вдруг Пожиратель смерти, глядя на нее глазами, в которых неожиданно зажегся какой-то маниакальный огонь,– если бы так и было на самом деле, тебе бы сильно повезло. Но нет – быть может, до пыток, или после них, тебе представится возможность испытать нечто худшее, чем пытки. Хотя, может быть, лучшее…

– О чем это ты?– нахмурилась Мэри,– что может быть хуже пыток?

– Неужели сама не догадаешься? Достаточно лишь подумать о том, кем ты будешь в темнице – бесправной заключенной, не защищенной больше словом повелителя и Запретом…

– Так значит…– Мэри от возмущения потеряла дар речи, чем Руквуд и воспользовался:

– Да, сначала ты будешь против воли ублажать повелителя, возможно даже, на глазах у всех Пожирателей смерти, и не раз, а столько, сколько он захочет – а то, что он этого не захочет, просто предположить глупо! Затем тех из нас, кто наиболее заслужил право обладания тобой,– Пожиратель говорил с издевательской усмешкой, глаза его все больше и больше блестели,– Для тебя это будет пыткой, мукой, для нас – блаженством и высшей наградой. Возможно, что-то перепадет и мне, и вот тогда-то я отыграюсь за то унижение, которое ты мне доставила, уж поверь! Так что, в конце концов, смерть станет для тебя спасением, и любой из нас с радостью выполнит твою последнюю просьбу, максимально долго продлив твои мучения.

– Вы, Пожиратели смерти, какими бы ни были ваши умения на самом деле, лучше всего умеете запугивать жертву,– сказала Мэри, едва смогла справиться с эмоциями,– кто еще кроме вас сможет нарисовать в наиболее мрачных красках именно ту картину, видеть которую волшебник не хочет больше всего? И направление у вашей фантазии по большей части одно и то же. Но сейчас я должна сказать тебе спасибо за предупреждение,– она пополам с насмешкой, пополам с благодарностью чуть склонила голову.– И, если я за эти шесть дней не освою навык легилименции, немедленно убью сама себя, чтобы избежать всех прелестей слишком близкого общения с Волан-де-Мортом и Пожирателями смерти. Ну, раз с наказаниями все понятно, давай лучше приступим к самой тренировке.

– Что ж, как ты знаешь, легилименция, если ты владеешь этим навыком, позволяет узнать любую информацию, которую таит от тебя твой недруг помимо его воли – если, разумеется, он не особо силен в защите разума. Темный Лорд зачастую поручает нам узнать разную важную информацию от тех или иных волшебников, поэтому все Пожиратели владеют этим навыком. Есть, разумеется, возможность использовать сыворотку правды, но она используется, только когда защита разума жертвы сильна. Лично я еще ни разу даже не получал в пользование эту сыворотку, так что на нее не стоит рассчитывать – только на владение легилименцией.

– Разумеется,– кивнула Мэри,– и ее выполнение проще простого – достаточно только захотеть узнать что-либо у того или иного волшебника.

– В общем-то, да,– согласился Руквуд, не заметив издевательского тона волшебницы,– так как нужно нечто определенное… попытайся выведать у меня содержание последнего задания, что поручил мне повелитель. Полагаю, заклинание тебе известно?

Мэри не посчитала нужным подтверждать предположение Пожирателя, просто неспеша подняла палочку, и, максимально сосредоточившись на задании, данном ей Руквудом, попыталась проникнуть в его разум, произнеся: «Легилименс». С минуту она видела внутренним взором какие-то расплывчатые картины, а уже секундой позже соображала, когда же Руквуд успел вытолкнуть ее из своего сознания.

– Да, если ты будешь продолжать в том же духе, совсем скоро станешь пленницей, а не ученицей,– воскликнул Руквуд насмешливо, как бы провоцируя Мэри на опрометчивый поступок.

Она, сверкнув глазами, попыталась еще раз, но вновь не преуспела, и, тем не менее, времени для насмешек Руквуду не оставила, пытаясь пробить его защиту снова и снова. Пару раз ей удавалось различить в тумане воспоминаний Пожирателя смерти смутно знакомые ей образы, но видела она их так же долго, как любой человек может видеть последний луч заходящего солнца. В конце концов, они состязались уже только силой воли – физических сил уже ни на что не хватало. И когда Мэри, чувствуя, что Руквуд вот-вот сломается под ее напором, приложила все свои последние силы для этого последнего рывка, в ее сознании незамедлительно вместо ожидаемых ею четких силуэтов вдруг воцарилась тьма, говоря свое последнее слово в их чрезвычайно долгом поединке. Волшебница уже не помнила, как падала без чувств на пол, обессиленная, как ее подхватил на руки и перенес в кресло Руквуд, и сам едва стоящий на ногах к тому моменту. Но она совершенно точно помнила то, что увидела, когда едва открыла глаза – совершенно белое, без единой кровинки лицо Пожирателя, его обеспокоенное выражение и то облегчение, что буквально осветило каждую черточку изнутри.

– Кто бы мог подумать, что возможно помирить злейших врагов лишь поставив их в зависимость,– буркнула Мэри, пытаясь встать и вновь видя перед собой рой черных точек,– или это беспокойство – совсем другого рода?

– Другого,– подтвердил Руквуд,– считай это извинением за ту попытку изнасилования.

– Долго же ты собирался извиниться, что, раньше нельзя было?

– Не было случая подходящего.

– Даже и не знаю, каким должно быть твое раскаяние, чтобы ты не использовал выпавшую тебе возможность и не попытался овладеть мной сейчас, пока я была без сознания.

Руквуд лишь усмехнулся:

– Запрет весьма строгое ограничение, шанс имеет только тот, кто является твоим защитником, а я еще не собираюсь умирать.

– То есть один лишь Волан-де-Морт,– вздохнула Мэри,– любой другой уже давным-давно на его месте заставил меня стать его любовницей, но он, к его чести, ни разу не вышел за рамки официальных отношений, словно ему это не особо то и надо.

– Завидую его выдержке, если он может смотреть на тебя только как на ученицу,– сказал Руквуд с завистью в голосе, окидывая Мэри совсем не дружеским, полным страсти взглядом, отчего волшебница поспешно отодвинулась подальше от Пожирателя,– но, может, он просто выжидает того момента, когда ты сама захочешь близости с ним?

– Всю жизнь ждать будет этого момента,– проворчала Мэри,– нужно быть сумасшедшей, чтобы захотеть подобного. Ну да ладно. Полагаю, мы должны продолжить тренировку – если, конечно, ты в силах противостоять мне.

Руквуд одной своей улыбкой, полунасмешливой, полузлорадной, содержащей в себе вызов дал понять Мэри, что он-то как раз в отличной форме, и тренировка, после небольшого перерыва, вновь продолжилась…

====== Глава 6. Секрет Волан-де-Морта. Принятие статуса «Пожирательница смерти». ======

Следующие пять дней были такими напряженными, словно Мэри должна была освоить полный школьный курс, приложив, разумеется, не просто максимум усилий – выкладываясь так, словно от того, освоит она необходимое умение или нет, зависела жизнь всех учеников Хогвартса. Точно так же, до полной потери сознания, волшебница тренировалась в самом начале своего обучения – после стало намного легче, и только сейчас она это поняла. Поставленная Волан-де-Мортом в безвыходное положение, помня про тяжесть наказания в случае неудачи, она расходовала всю свою волю только на то, чтобы не дать себе никаких послаблений, продолжая уже заведомо безуспешные попытки даже тогда, когда Руквуд отказывался и дальше позволять ей проникать в его разум. Попутно она благодарила про себя Волан-де-Морта за то, что он запретил ей выходить из особняка – если бы она имела такую возможность, то закончила свой путь в темницах особняка, поддавшись слабости. А так она продолжала попытки, неизменно удивляя Руквуда своим упорством, и тот день на третий так зауважал ее, своего бывшего врага, что все больше и больше начал помогать ей в разнообразных мелочах, что, правда не мешало отпускать ему ехидные замечания о предстоящем ей наказании:

– Я думаю, тебе уже сейчас стоит морально подготовиться к тому, что ты испытаешь дня через три,– говорил он в конец четвертого дня тренировок, во время очередного перерыва.– Сладость близости с любым из нас я описывать не буду, здесь все, в принципе, одно и то же, но больше внимания стоит уделить пыткам. Это будет не просто пыточное проклятие, нет, у нас в арсенале есть такие проклятия, после которых ты уже не будешь чувствовать свое тело. Вообрази только – дюжина проклятий пронзает твое тело, уничтожая душу…

Мэри, беспрестанно слышавшая только это, вначале ужасалась, но сейчас относилась к таким словам равнодушно и даже с юмором.

– Скажи еще, что ад по сравнению с таким наказанием покажется мне раем,– усмехнулась она, и тут же продолжила, не замечая удивленного взгляда Руквуда,– это будет так, словно мое тело будет терзать раскаленная лава, ядовитые когти и зубы диких животных, молнии, и другие не менее устрашающие орудия пыток.

– Ты забыла разъяренных насекомых с длинными жалами, и силу земли, воды и лед…,– добавил Руквуд, досадуя, что его перебили,– а потом…

– Потом я просыпаюсь и понимаю, что это был всего лишь кошмар, навеянный сказками Пожирателя смерти Августа Руквуда,– вновь перебила мага Мэри, с палочкой наизготовку поднимаясь с кресла, в котором сидела последние полчаса. Еле сдержала улыбку при обидчиво-разочарованном виде Руквуда – точь-в-точь ребенок, которого резко выдернули из сладостных грез, и, в который раз произнесла заклинание, затверженное до автоматизма. Туман перед ее внутренним взором вдруг словно испарился, сквозь его еле видные клочья проступил до боли знакомый силуэт – высокий человек изящного сложения, чья черная мантия резко контрастировала с поразительно бледным змеиным лицом, на котором горели как угли багровые глаза, выдавая ярость, что звучала и в голосе, ясном, до пронзительности высоком:

– Она прогнала вас? Вы что, имели глупость явиться к ней без палочек?

– Нет, милорд,– с дрожью в голосе ответил Руквуд,– мы пытались наложить на нее проклятие Подчинения, но она его избежала, и поразила нас неизвестными ни мне, ни другим заклинанием – видимо, собственного изобретения.

– Что она ответила на ваше предложение? Или вы от страха забыли свою цель?

– Сказала, что будет считать слова, подобные этим, лишь глупой шуткой, пока не услышит их от вас, милорд.

– Вот как?– недобро ухмыльнулся маг,– что ж, думаю, стоит показать этой наделенной дерзостью и храбростью сверх меры волшебнице, что Лорд Волан-де-Морт никогда не шутит. Мы наведаемся к Мэри Моран в гости вскоре, не сейчас, чуть позже, тогда, когда она не будет к этому готова.

Злорадная, предвкушающая победу улыбка Волан-де-Морта, всполох огня от камина… и вновь Мэри видит лицо Руквуда, на этот раз без следа былой ухмылки, по цвету походящее на лицо его господина, виденное ею только что, его бесплодные попытки сказать хоть что-нибудь…

– Полагаю, тебе можно забыть все речи о моем скором наказании, его не будет,– произнесла волшебница громко, с торжеством и радостью в голосе, которые даже не думала скрывать – да и зачем? Только что она доказала, что может снять с себя крест, что поставил на нее Волан-де-Морт совсем недавно – теперь она получила возможность шутить по поводу оставленных без неплохого за ее счет развлечения Пожирателей смерти…. Получит, если успех, которому она теперь так радуется, не станет мимолетным, испортив ей весь настрой.

– Не особо-то радуйся,– прошипел Руквуд, едва обрел способность говорить,– сейчас я просто поддался тебе, так что твой первый успех одновременно станет и последним.

Но его угрозе не суждено было сбыться – не пустив Мэри в свое сознание во время ее следующей попытки, он уже не смог противостоять ее воздействию во второй раз, дав ей возможность увидеть как раз то, что нужно было – последнее задание, данное Волан-де-Мортом Руквуду.

Дальнейшая их борьба шла с переменным успехом – победа Руквуда, две удачные попытки Мэри и дальше в том же духе. Правда, на следующий день поводов для торжества волшебнице стало больше, а у Руквуда больше поводов позлиться. А на шестой день Мэри, вновь одержав верх над волей Руквуда, увидела вместо обычных сцен выполнения разнообразных поручений сцену со своим участием – как она вновь пытается защитить Мальсибера от кары Волан-де-Морта, и луч, пущенный – теперь она точно знала – рукой Руквуда – заставляет ее корчиться на полу в жутких судорогах.

– А я и не знала, кому обязана той болью,– задумчиво протянула Мэри, едва покинула сознание Руквуда.

Тот осклабился:

– Это был отличный шанс отомстить тебе, и я его не упустил. Но за достойное отмщение я это не считаю.

Мэри лишь усмехнулась в ответ:

– Можешь говорить, что хочешь – то, что тебе не придется терпеть пытки по моей вине уже завтра, должно возместить тебе давнее унижение и ту боль, что ты вынес по своей же вине с моей подачи.

Руквуд одним своим видом дал понять, что не считает подобную плату достойной причиной перестать быть злейшим врагом Мэри, но ничего не сказал, дав волшебнице знак продолжить тренировку. Один раз, второй, третий – волшебница как тараном сметала одной своей волей защиту Руквуда, становясь свидетельницей разных сцен из его жизни. Но никакая другая сцена не повергла ее в большую растерянность, как та, что она увидела после часа тренировок. Она видела Мальсибера, что беседовал с Руквудом, и предметом беседы была она.

– Значит, это произошло в лесу?– спросил Руквуд нетерпеливо.

Мальсибер кивнул с чрезвычайно довольным видом:

– Да, на поляне. Кто бы мог подумать, что наша новая соратница окажется настолько пылкой – я ожидал от нее отказа, сопротивления, что ли, но она ничуть не сопротивлялась и действовала с неистовой страстью, подарив мне такое незабываемое наслаждение, что я теперь могу думать только о том, когда же встречусь с ней снова. Я знаю, она меня любит, бедняжка, поэтому не откажет и вновь.

– И ты готов воспользоваться ее чувствами?– спросил Руквуд,– использовать ее, не испытывая к ней ничего, кроме страсти?

– Ты недооцениваешь это чувство,– покачал головой Мальсибер,– пусть оно и низко, гораздо ниже любви, но именно оно с сегодняшнего дня руководит мной. Ты бы понял меня, если бы увидел ее обнаженной – никакая выдержка здесь не помогла бы тебе, поверь. За одну только возможность просто любоваться ею я согласился бы перенести пытки.

Скептицизм на лице Руквуда сменился на задумчивость, почти сразу его губы исказила злодейская ухмылка.

– Остается сделать так, чтобы Мэри осталась со мной наедине, и уж тогда-то…

– Тебе невероятно повезет, если так случится – а ведь нужно еще лишить ее волшебной палочки.

– Здесь-то как раз нет ничего сложного – пара недопустимых в честном бою приемов, искусное притворство – и Мэри будет моей.

Мальсибер недоверчиво фыркнул:

– Не особо-то надейся, что она пойдет на это добровольно – скорее всего, тебе удастся взять ее только силой.

– Силой так силой,– плотоядно ухмыльнулся Руквуд,– после того, что ты рассказал только что, мне не претит стать насильником.

Мальсибер укоризненно покачал головой, но разубеждать соратника в принятом им решении не стал, без промедления покинув Зал Собраний.

Короткий миг возвращения в реальность – и вот Мэри вновь стоит напротив Руквуда, ощущая себя преданной – Мальсибер, что когда-то, как ей казалось, любил ее, на самом деле всегда хотел лишь одного – владеть ею, и даже был согласен разделить ее, как какую-то вещь, с Руквудом! Горькие слезы отчаяния и боли потекли из глаз от одной только этой мысли, и она, опустившись прямо на ковер, глухо зарыдала, закрыв лицо ладонями. А в душе, казалось, безвозвратно сгорало что-то такое, чему не было названия, то, что позволяло Мэри надеяться на то, что Мальсибер на самом деле не такой, каким был, когда пытался изнасиловать ее. Теперь-то она точно знала, что все ее мысли о Мальсибере были даже не самообманом – иллюзией, тем, что не могло сбыться. Она сама придумала себе кого-то, кем в действительности оказался Мальсибер, охотно поддерживая ее фантазии, он добивался желаемого, и лишь тогда, когда встретил отпор, показал свою истинную сущность.

От горьких дум Мэри отвлекла рука, что легла на плечо, желая ее приободрить – волшебница подняла мокрое от слез лицо – Руквуд стоял рядом, и все его выражение говорило о сожалении.

– Именно поэтому повелитель сделал меня твоим учителем – он знал, что когда ты овладеешь легилименцией, увидишь это.

– Его радует мысль о моих страданиях?– недоверчиво спросила Мэри с ужасом в голосе.

Руквуд в ответ лишь пожал плечами.

– Вряд ли, иначе он бы пожелал присутствовать во время наших уроков. Я думаю, он хочет убить в тебе всякую надежду на любовь, во всяком случае – на любовь Пожирателей смерти, и, как следствие – полностью лишить тебя личной жизни – ведь, зная, что нас ведет лишь наша страсть, и ничто больше, ты никогда не сможешь полюбить кого-то из нас. Он действует лишь в своих собственных интересах – любовь отнимает много сил и времени, не дает думать ни о чем, кроме любимого, а если ее нет – значит, человек будет тратить все свое время на что-то другое. В твоем случае – на выполнение приказов повелителя.

– Не слишком он добр по отношению ко мне,– сказала Мэри глухо, стирая последние слезы и поднимаясь на ноги,– впрочем, может ли он быть добр вообще? Вряд ли. Я уже пришла в себя, давай продолжим тренировку.

На лице Руквуда отразился такой скептицизм, словно он считал, что Мэри вновь вот-вот разрыдается, но перечить не стал. Тренировка продолжилась, и теперь волшебница, ощущая, что ее внутренности словно заморозились, намного легче проникала в сознание Руквуда, вновь и вновь видя сцены, которые не были предназначены для нее, но которые ее теперь совершенно не задевали. Еще пару раз она видела себя – во время посвящения в ученицы, и на следующий день, во время завтрака с Пожирателями смерти. Руквуд, что не сумел ни разу помешать Мэри проникать в его сознание, после трех часов тренировки признал, что дальнейшее продолжение бесполезно, и волшебница, ощущая противоречивые чувства облегчения и растерянности, уже через пару минут была в своей комнате, размышляя над тем, чем же ей теперь заняться. Эти размышления были непродолжительными – Мэри, ощущая дикую усталость и зная верный способ избавления от нее, немедленно рухнула на кровать, отдавшись во власть сна. Тот сон, что приснился ей, стал высшей наградой за все старания – великолепный Златогривый единорог, чью гриву трепал злой ветер, стоял среди своих сородичей, точь-в-точь похожих на него, и, казалось, выглядывал кого-то среди плотно сомкнутых ветвей, нетерпеливо взрывая землю копытом. Мэри проснулась, так и не узнав, дождался ли того, чего хотел Пламень, и, ощущая смутное чувство разочарования, кинула взгляд в сторону окна – солнце вот-вот должно было скрыться за кронами деревьев, и сейчас посылало прощальные лучи земле. Вздохнув, она подумала, что было бы неплохо прогуляться по Безмолвному лесу – как она по нему соскучилась! Но – увы! она прекрасно помнила запрет Волан-де-Морта на выход из особняка, и нарушать его не собиралась, прекрасно зная, чем это может ей грозить, и, взяв в руки одну из своих любимых книг, сосредоточила все свое внимание на ней. Вскоре, правда, ей пришлось прерваться – требовательный стук в дверь известил ее о нежданном госте, и заставил подняться с кресла, что бы узнать, кто именно так жаждет ее общества сейчас. После короткого: «Войдите», дверь открылась, впуская в комнату Волан-де-Морта – того, кого Мэри совершенно не ждала. Видимо, изумление нежданным визитом учителя было прямо-таки написано на ее лице – его губы немедленно изогнулись в издевательской усмешке:

– Я решил не тянуть с проверкой – услышал о том, что ты полностью освоила легилименцию. Или Руквуд солгал?

– Нет,– покачала головой Мэри, придя в себя,– кому, как не ему знать, чего я достигла в освоении этого необычайно сложного умения.

– Осталось только подтвердить его слова.

Волан-де-Морт одним жестом дал Мэри понять, что она может приступать, и волшебница, чуть выждав, атаковала разум Волан-де-Морта, предварительно собрав всю свою волю в кулак. Надежда на победу была, но сама победа стала для Мэри неожиданностью – она сквозь туман увидела Волан-де-Морта, на лице которого было написано такое торжество, словно сбылась его заветная мечта, а в руках он держал небольшую золотую чашу, внешне ничем не примечательную. Безграничная радость словно ослепила на миг Мэри, еще мгновение – и волшебница, не выдержав давления Волан-де-Морта, была вытолкнута из его сознания в действительность. Но эта действительность была такой, что волшебница немедленно испытала острое желание оказаться в любом другом месте, подальше от Волан-де-Морта, чье лицо исказилось невероятной, почти животной, ненавистью и злобой. От мага исходило сейчас столько темной силы, что, будь она материальна, Мэри давно бы уже лежала бездыханной.

– Твое умение сослужило тебе плохую службу,– прошипел маг, буквально уничтожая Мэри яростным взглядом своих багровых глаз,– ты узнала то, что знать не должна была, и теперь поплатишься за это.

Мэри, ожидая пыток, в надежде тихим шепотом произнесла мольбу о помощи медальону, сжав его в ладонях – Волан-де-Морт, видимо, подумал, что она молится. Злорадно и издевательски улыбаясь, он направил на нее волшебную палочку, посылая луч проклятия, но тот, вместо того, чтобы поразить Мэри и стереть ее память, словно растаял, едва коснулся невидимой ранее защитной сферы, что проявилась, впитывая заклинание. Волшебница облегченно перевела дух, гадая, что предпримет Волан-де-Морт – в выражении лица мага секунд пять боролась злость и изумление, затем, когда оно стало просто непроницаемым, он, наконец, произнес:

– Значит, я был прав – твой медальон действительно может ограждать тебя от заклинаний. Неужели поход по улицам Лондона имел успех, и ты расшифровала тот пергамент?

Мэри кивнула с довольным видом:

– Да, как бы это странно ни звучало. Мне тогда необычайно повезло, так что теперь я знаю все, что только можно знать о своем медальоне.

– Что же именно тебе удалось выяснить?– спросил Волан-де-Морт небрежно, но его почти ощутимый интерес к этому вопросу выдали жадно блеснувшие от нетерпения глаза. Мэри, зная, что тот ее не сможет заставить говорить против воли, лишь усмехнулась, покачав головой:

– Тебе это знать ни к чему – медальон имеет отношение только ко мне.

Ее ответ не был дерзким, но привел Волан-де-Морта в бешенство – яростно сверкнув глазами, он резко взмахнул палочкой, стремясь завладеть разумом Мэри, но она была к этому готова, и атака Волан-де-Морта была отражена ее волей, что за последнюю неделю стала намного сильнее. Она даже чуть было вновь не проникла в разум мага, но тот, гневно зарычав, мгновенно вытолкнул ее из своего сознания.

– Я должна сказать вам спасибо, повелитель,– обратилась Мэри к нему с необыкновенной, не свойственной ей вежливостью,– если бы не то наказание – недельный запрет на выход из особняка, я бы отправилась в темницы уже завтра, а так…

Она многозначительно промолчала, наблюдая за бессильной яростью Волан-де-Морта – он, было, собрался метнуть в Мэри еще одно заклинание, но вдруг раздумал, и сказал уже ровным голосом:

– Что ж, я рад, что ты так хорошо освоила легилименцию – теперь для тебя любой разум будет открыт. За исключением моего сознания.

Он посмотрел на Мэри со значением, и она поняла, что Волан-де-Морт хотел сказать – эпизод с чашей должен быть забыт ею. Она кивнула, показывая, что не собирается спорить с ним, и, когда Волан-де-Морт уже направился к двери, поспешно спросила:

– А как же награда за усердие?

Волан-де-Морт, повернувшись, окинул Мэри изучающим взглядом, от которого ее сначала бросило в холод, а потом – в жар, словно оценивал, чего она достойна, и неспешно подойдя к ней вплотную, выдохнул:

– Награда… по твоему усмотрению.

Мэри показалось странным такое великодушие, поразившее ее больше, чем мгновенная перемена настроений Волан-де-Морта, что, сейчас не отрываясь, смотрел в ее глаза. Волшебница не смогла понять значение его взгляда, что вмиг лишил ее способности говорить, словно маг просто ждал чего-то от нее. Внезапно она вспомнила истинную причину назначения Руквуда ее учителем, но сейчас это совершенно не задело ее – настолько ее заворожил пристальный взгляд багровых глаз, что будто манил куда-то, безмолвно, но одновременно явно.

– Ну, так что?– ухмыльнулся Волан-де-Морт, прерывая затянувшееся молчание, но все так же гипнотизируя взглядом Мэри,– неужели передумала? Или так много вариантов, что никак не можешь выбрать один?

– Почему же, нет,– пожала плечами волшебница,– достаточно будет одной возможности вновь свободно гулять по тропам здешнего леса.

–Так мало?– удивился Волан-де-Морт,– я ведь говорил о недельном запрете, его срок уже истек. Так что можешь пожелать чего-нибудь другого.

– Как насчет ночи с тобой?– предложила Мэри лукаво, повинуясь внезапному порыву. Реакция Волан-де-Морта на ее слова была довольно странной – улыбнувшись какой-то кривой улыбкой, он отрицательно покачал головой, словно знал, что слова волшебницы были всего лишь шуткой.

– До некоторых пор это было наказанием, теперь же ты возводишь наказание в награды?– недоверчиво спросил Волан-де-Морт,– переоценка ценностей?