Текст книги "Сила двух начал (СИ)"

Автор книги: Pelagea Sneake Marine

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 85 страниц)

– За что же нужно расплатиться мне?– поинтересовалась Мэри, заранее зная ответ.

– За содействие побегу двух пленников, разумеется,– подтвердил Волан-де-Морт, мгновенно ожесточившись в лице.

Мэри изобразила недоумение:

– Мне казалось, что два месяца, проведенные мною в темницах особняка, с лихвой окупили ту мою ошибку.

– Да, но только если бы ты действительно не помогала пленникам бежать, что, я уверен, абсолютная ложь.

– Допустим, это так. Как ты сможешь доказать, что я солгала?

– Не я – он докажет,– кивнул Волан-де-Морт на Северуса, что в этот миг поднял на Мэри несчастный взгляд.

«Еще один предатель»,– подумала волшебница с горечью, особо, впрочем, не удивляясь этому факту. Северус уже было открыл рот, собираясь сказать слова обличения, но Мэри, понимая, что другого выхода не остается, поднялась со своего стула и на весь зал произнесла:

– Да, Морган, ты абсолютно прав – в том моем признании была ложь. Это я выпустила пленников самовольно, трансгрессировала вместе с ними – вот та правда, которую ты так хотел услышать. Теперь ты будешь пытать меня, разумеется, но прежде, чем ты сделаешь это, я скажу следующее: об этом поступке я нисколько не жалею, ведь те двое пленников были моими учениками меньше года назад и я просто не могла допустить, чтобы ты их прикончил. Ни логики, ни благоразумия в моем поступке, разумеется, не было, и я не жду, чтобы ты Морган, понял меня.

Со всех сторон послышались гневные выкрики Пожирателей смерти, что обвиняли Мэри и требовали наказания, но все они стихли, едва Волан-де-Морт заговорил:

– И ты думаешь, что после твоих слов о полном сознании и даже довольстве своим проступком, я отменю наказание?

Мэри, уловив в голосе мага сарказм, мотнула головой, словно назойливую муху отгоняла:

– Нет, я так не думала. И все эти слова я сказала только как объяснение своего поведения, а не как оправдание. Я знаю, что наказание за столь серьезный проступок будет весьма суровым. Но прежде, чем ты начнешь претворять свой замысел в жизнь, я спрошу: сможешь ли ты, Морган, после этого спокойно смотреть в глаза своей дочери и как ты объяснишь ей то, что пытал меня?

– Смотреть в глаза той, что, возможно, уйдет из жизни вслед за тобой?

– Ты обещал сохранить жизнь Марго,– тихо, но отчетливо произнесла Мэри,– ты дал мне слово. Ты имеешь полное право наказывать меня за побег пленников, но не смей мучить то дитя, что я вынашиваю – на нем нет моей вины. Но даже если мои слова тебя не остановят, это сделает медальон.

– Не думаю, что твоя теперешняя защита устоит перед двумя дюжинами противников,– заметил Волан-де-Морт пренебрежительно.

Мэри не стала отрицать предположения мага, но высказала свой последний аргумент:

– Раз уж ты так жаждешь наказать меня, я скажу следующее: те два месяца, что я провела в темницах, послужили мне хорошим уроком – и наказанием в том числе. Разумеется, этого тебе не достаточно и ты готов чуть ли не убить меня, чтобы восстановить справедливость. Но, уверяю тебя, никакие пытки, даже заклинание «Двух Стихий», не причинят мне и не смогут причинить большей боли, чем та боль, что приходит в мое сердце при мысли о том, что мне суждено покинуть свою дочь сразу после ее рождения. Скорее всего, Марго никогда и не узнает о том, что я – ее настоящая мать. И всю жизнь будет считать своей матерью совершенно другую женщину, что даст Марго все то, что не смогу дать ей я.

Высказавшись, Мэри опустила голову, словно та горечь, что прозвучала только что в ее словах, могла выразиться через слезы. Она не видела взглядов Пожирателей смерти, что были сейчас до единого направлены на нее, ожидая приговора. Но ждать пришлось долго: Волан-де-Морт не спешил с вынесением вердикта, тщательно обдумывая слова Мэри.

– Аргументы, что ты привела только что, меня буквально поразили своей тяжестью и правотой. Особенно тот, что говорил о защите. Но ты не просишь пощады, ты требуешь понимания – требуешь так, словно понимание это ты чем-то заслужила. Я не буду бесцельно рассуждать о том, имеешь ли ты право на это, или же нет, просто скажу, что твой дар убеждения, что был с тобой всегда, не подвел тебя и на этот раз – наказания не будет.

Мэри рывком подняла голову, устремив недоверчивый взгляд на Волан-де-Морта, но никаких признаков того, что он пошутил, не увидела: усмешка не искажала его губы, во взгляде не было угрозы. Странно, но все, без исключения Пожиратели смерти были солидарны с Волан-де-Мортом, ни один не стал спорить с решением своего господина.

– Но это не значит, что я не буду наблюдать за тобой, Мэри,– добавил Волан-де-Морт прежде, чем кто-либо успел встать из-за стола,– слежка будет магической и тебе не удастся скрыться от нее. Так что я узнаю, если ты покинешь пределы особняка, так же, как и то, куда ты отправишься в надежде на защиту и помощь. Сейчас ты можешь вернуться в свою комнату и порадоваться удачному стечению обстоятельств.

Маг кивнул в сторону двери, и Мэри без промедления покинула Зал. Только что она смогла убедить Волан-де-Морта в бессмысленности наказания, полагаясь в большинстве своем на удачу, и удача ее не подвела. И, тем не менее, ее не покидало странное ощущение – словно бы Волан-де-Морт сейчас лишь дал ей отсрочку и наказание за провинность обязательно последует, причем именно тогда, когда она не будет этого ожидать – что-то вроде предательского удара в спину.

Как бы там ни было, следующие три недели жизнь Мэри протекала, словно спокойная река по равнине – тихо, неторопливо и безо всяких сюрпризов. Целыми днями волшебница сидела, по обыкновению, в своей комнате, убивая время за прочтением книг, думая о Марго – шел уже восьмой месяц беременности, совсем недолго оставалось до долгожданного момента родов…. К счастью, возле Мэри не было ни одного наблюдателя – магическое наблюдение, видимо, показалось Волан-де-Морту более выгодным. Жаль, что он не применил его еще во времена Надзора – тогда все было бы намного проще….

Но и теперь Мэри, как тогда, не могла выйти из особняка ни на минуту, что ей, само собой, совершенно не нравилось, но что поделать? По крайней мере, письма ей писать никто не запрещал, поэтому она обменивалась письмами с Кэт примерно раз-два в неделю. Правда, настоящие новости сообщала лишь Кэт – ее письма были настолько содержательными, что Мэри при написании очередного письма хотела разорвать ни в чем не повинный пергамент, что содержал лишь слова о том, что ее здоровье в норме и что у нее еще есть относительная свобода действий. Может быть, именно поэтому Кэт чуть ли не в каждом письме упрашивала ее перебраться из особняка к ней, но, получив несколько раз довольно резкие слова в ответ и тяжеловесные аргументы, больше не упоминала об этом. Но Мэри все равно знала, что Кэт больше всего хочет видеть ее в своем доме и очень жалела, что вынуждена огорчать подругу своим вынужденным отказом.

В один из последних дней мая, чуть ли не теряя сознание от невыносимой духоты и жары, что стояла уже второй день, Мэри с удивлением наблюдала за тем, как в ее окно влетела сова – красивая неясыть, принадлежавшая Кэт. Взволнованно вскочив на ноги, волшебница ощутила предательскую дрожь в коленях, когда принялась отвязывать письмо от лапки совы. И все это время страшные мысли роились в ее голове – неужели что-то случилось с Кэт и ее ребенком? Ведь еще вчера она получила очередное письмо от подруги... Развязав путы, Мэри развернула пергамент, поспешно пробежалась по строчкам глазами... По мере продвижения чтения дыхание ее выравнивалось – никаких страшных вестей в письме не было. Вместо этого Кэт писала, что хочет видеть Мэри у себя как можно скорее – и не просто видеть, а что Мэри может перебираться в ее дом, сейчас – окруженный мощной защитой. Волшебница спрятала письмо за пазуху, переведя взгляд на окно – небо за ним уже темнело, покинутое совсем недавно освещающим его солнцем. Вечер явно перетекал в ночь... Возможно, это ее единственный шанс...

Совершенно внезапно дверь комнаты со стуком распахнулась, и в комнате появился Северус Снегг.

– Повелитель ждет вас в зале,– сообщил он Мэри, скользнув по сидящей на спинке стула сове безразличным взглядом.

– Что же он хочет от меня?– поинтересовалась волшебница чуть напряженно, досадуя на то, что Волан-де-Морт именно сейчас захотел говорить с ней.

Северус на вопрос Мэри не ответил, просто кивнув в сторону двери. Волшебница подчинилась, понимая, что и дальше оставаться в комнате глупо. Ладно, хоть она успела письмо от Кэт прочитать до прихода Снегга.

Дойти до зала было делом нескольких секунд; войдя в просторную комнату, где было так же душно, как и везде, несмотря на раскрытые настежь окна, Мэри увидела хорошо знакомых ей Пожирателей смерти: Руквуда, Беллатрису и Яксли. Те поприветствовали волшебницу кивками, а Беллатриса наградила Мэри презрительным взглядом, который та ей отдала вдвойне.

– Что ты хотел, Морган?– поинтересовалась Мэри непринужденно у Волан-де-Морта, что стоял неподалеку, у окна.

– Помочь тебе развлечься,– пожал плечами маг, одним своим тоном дав Мэри понять, что развлечение ей очень не понравится,– каждодневное пустое сидение в своей комнате тебе, должно быть, уже наскучило, и я решил тебя ненадолго вернуть к прежней работе.

– Если ты вдруг не заметил, напомню – я не в том состоянии, чтобы вновь выполнять даже самые простые твои приказы,– произнесла Мэри холодно,– у тебя ведь есть свободные люди, ну так и воспользуйся ими.

– Мне угодно, чтобы сегодня действовала именно ты,– парировал Волан-де-Морт, надавив на последнее слово,– а эти Пожиратели – твоя охрана. Я решил немного поэкспериментировать, поменяв вас местами.

Мэри в ответ презрительно фыркнула:

– Значит, я уже в который раз стану подопытным кроликом, да? И это задание – и есть твое наказание?

Хищная улыбка Волан-де-Морта не оставляла сомнений – все было именно так, как говорила волшебница.

– Что же именно мне придется сделать, если не секрет?

– Ничего особо сложного,– заверил ее Темный Лорд,– всего лишь напомнить одному заупрямившемуся волшебнику, что лорд Волан-де-Морт не дремлет.

Мэри понимающе кивнула, осознав, что волшебник этот заслужил пытки.

– Как я понимаю, ты с нами не отправишься?– уточнила она, высчитывая шансы на побег.

– Разумеется, нет – Белла, Руквуд и Яксли прекрасно присмотрят за тобой и без меня. К тому же сейчас у меня есть дело важнее, чем забивать себе голову ерундой.

Сказав это, Волан-де-Морт в последний раз пронзил Мэри своим багровым взглядом, и без промедления вышел из зала. Волшебница, в сопровождении Пожирателей смерти, последовала к парадному входу в особняк – в абсолютном молчании.

– Попробуешь сбежать – сильно пожалеешь,– прошипела Беллатриса, едва они вышли за порог особняка. Мэри почувствовала, как пальцы Пожирательницы сжали с силой одно ее запястье, а пальцы Руквуда – другое, почувствовала, что перемещается... И тут же, буквально через мгновение, на нее накатили чувство тошноты и головокружение. Но железные хватки двух рук не дали Мэри упасть – и тут же поволокли волшебницу вперед, к крайнему из домов.

Мэри поняла, что уже была в этом доме, как только переступила порог гостиной – глаз улавливал знакомые очертания предметов, говорящих о богатстве и высокой должности их обладателя. Книги, стоящие в книжных шкафах, мигом напомнили волшебнице о долгих поисках заветного фолианта о древних родах и их потомках, хотя и не были никоим образом связаны с этим домом.

Сейчас гостиная освещалась тем огнем, что ревел в мраморном камине, но отсутствующий здесь хозяин появился из дальних комнат только, когда Яксли для смеха разбил одну из стоящих неподалеку на каминной полке вычурных ваз.

– Кто дал вам право врываться в частный дом?– проревел он, внезапно возникнув в гостиной.

Что-либо еще волшебник сделать не успел: три заклинания, объединившись попутно в одно, отбросили его назад, с силой приложив о стену. Мэри видела, как Майкл Трумэн, что был привлечен на сторону Пожирателей смерти отнюдь не без ее участия около четырех месяцев назад, безвольной куклой съехал по стене на пол, уже без сознания. Беллатриса призвала в свою руку его волшебную палочку и приказала Мэри привести хозяина дома в сознание.

– Вы... снова здесь,– прошептал волшебник, едва пришел в себя – еле слышно, выпучив на Мэри глаза,– я рад, что вы пришли. Только вам я могу доверить ту информацию, что так требуют ваши соратники – вы поймете все правильно.

Он протянул руку, и Мэри, не колеблясь, приняла ее, помогая волшебнику встать на ноги. Но благодарность за это последовала странная – волшебник неожиданно толкнул Мэри со всей силы на пол, одновременно с этим вырывая у нее волшебную палочку. Мэри упала, не устояв на ногах, но палочку не выпустила. С минуту она боролась с Майклом, пока тот не обмяк от луча одного из Пожирателей смерти. Мэри даже не успела поблагодарить своего спасителя – едва она поднялась на ноги, входная дверь, распахнувшись, слетела с петель, и в комнату влетели, атакуя Пожирателей, мракоборцы – около двух дюжин. Руквуд, Яксли и Белла, осознав невыгодность своего положения, тут же попрятались за кресла, оставив Мэри, что была в этот момент окружена Защитой Медальона Единорога, отбиваться в одиночестве. Казалось, мракоборцы уйдут, но нет – после секунды замешательства они, произнеся в один миг проклятие Разоружения, атаковали Мэри. Сверкнула яркая вспышка, что лишила мракоборцев на время способности видеть – и оттого они не успели вовремя защититься от своих же собственных заклинаний, что были отражены от защиты Мэри. Теперь у нее есть возможность сбежать...

Только подумав об этом, она обнаружила, что вновь окружена – но на этот раз Пожирателями смерти, что были ее охраной. Но факт этот лишь развеселил волшебницу – и она, ухмыльнувшись своим соратникам, торопливо переместилась подальше отсюда, осуществляя давно задуманный побег. Запутав следы (с помощью парочки заклинаний), Мэри переместилась к дому Мейндженов. И очень удивилась, обнаружив, что на обычном месте возле леса как не бывало никакого дома – был лишь обычный луг, переходящий в стену леса. Мысль о том, что она ошиблась с ориентирами, волшебница отмела сразу же – даже та темнота, что царила вокруг, не могла скрыть знакомые Мэри места так, чтобы она их не узнала – ведь столько раз она вместе с Кэт здесь бродила... Тогда в чем дело?

Волшебница подумала о самом худшем – о пожаре, полном уничтожении семьи Мейндженов вместе с домом... Но поняла, что все эти мысли – бред, едва осознала, что никаких следов разрушения нигде нет – все выглядело так, словно дома Мейндженов здесь никогда и не было. Неужели это Волан-де-Морт? Какое-нибудь его новоизобретенное проклятие? Подумав об этом, Мэри ощутила, что всем ее существом овладел панический, безотчетный страх – этот дом был ее надеждой, тем, ради чего она покинула особняк Волан-де-Морта. Неужели ее вновь ждут темницы?

Словно оглушенная заклятием, волшебница стояла на одном месте, неподвижным и бессмысленным взглядом уставившись в одну точку, понимая краем сознания, что нужно убираться отсюда, и не решаясь сделать первый шаг. Впереди отчетливо сверкнула вспышка – через луг двигался человек, освещавший себе путь с помощью – Мэри чуть не подпрыгнула – волшебной палочки. Друг? Враг? Но, как бы то ни было, это волшебник, о чем в дополнение к волшебной палочке говорило его одеяние – длинная мантия. С замиранием сердца Мэри ждала, когда он (а она была уверена, что волшебник этот – мужчина) приблизится к ней. Вот луч из его палочки осветил траву под ногами Мэри, одновременно чуть не ослепив волшебницу... Волшебник понял свою ошибку – и уже через пару секунд Мэри узнала в нем Джека Мейнджена.

– Джек?– спросила она удивленно-заторможенно,– а где Кэт? И что с вашим домом стало? Нападение...?

– Объясню, когда увижу то письмо, что Кэт адресовала Мэри Моран сегодня,– перебил ее волшебник, кинув быстрый взгляд в сторону леса,– мне нужны гарантии, что под обликом Мэри не прячется Пожиратель. Итак, оно у тебя?

Мэри кивнула, и тут же вручила Джеку то письмо, что сегодня так взволновало и обрадовало ее – попутно радуясь тому, что захватила его с собой. Несколько томительных секунд Джек вглядывался в строчки письма, затем лицо его вмиг просветлело от облегчения – видимо, теперь он мог ей верить.

– Прости, что заставил тебя ждать,– сказал Джек, обнимая Мэри,– и за это тоже.

– Не извиняйся, я все понимаю – осторожность на первом месте,– откликнулась волшебница.

– Верно. Что ж, поторопимся – не стоит здесь задерживаться.

Мэри, разумеется, была полностью согласна с Джеком и тут же двинулась за ним вперед, через поляну. И все-таки задала один из интересующих ее вопросов – хоть и понимала, что Джек, скорее всего не ответит:

– Раз вы сделали свой дом невидимым для чужаков, как я смогу войти в него?

– С помощью письма Кэт,– отозвался Джек, не поворачивая головы,– в нем есть разрешение на посещение дома. Но им воспользоваться можешь лишь ты. Если бы оно попало в руки Пожирателей, то сразу же самоуничтожилось.

Мэри не смогла не оценить предусмотрительность Кэт – и уже через пару секунд увидела дом Мейндженов как подтверждение этой предусмотрительности. От неожиданности волшебница превратилась в подобие статуи, и лишь оклик Джека привел ее в себя – и Мэри, очнувшись, дошла до дома, чтобы вслед за Джеком войти в прихожую, а затем – в уютную, освещаемую огнем камина, гостиную. Здесь все было по-прежнему – довольно простая, но опрятная в своем виде обстановка, еле ощутимый аромат каких-то трав... Мэри, успев дойти до дивана, только подумала сесть, и тут же забыла об этом – увидев в проеме двери, ведущей вглубь дома, приветливо улыбающуюся Кэт. Преодолев то расстояние, что отделяло ее от Кэт, Мэри обняла подругу, говоря:

– Как же я рада видеть тебя!

И рассмеялась в голос с Кэт, что сказала те же самые слова вместе с ней. Отсмеявшись, Кэт сказала:

– Я думала, мое письмо перехватили, и уже не ждала тебя... Почему так долго, Мэри?

– Так получилось,– откликнулась Мэри, садясь на диван вместе с Кэт и Джеком,– меня задержал Волан-де-Морт...

Она рассказала Мейндженам все то, что случилось с ней после получения письма от Кэт, и, едва произнесла последнее слово, ясно ощутила себя (уже в который раз) одновременно и жертвой, и объектом преследования – во взглядах Кэт и Джека были одновременно удивление, уважение и жалость.

– Только зная о легенде можно поверить в то, что ты говоришь,– произнесла Кэт с нотой недоумения в голосе,– это все так невероятно... Но в любом случае – теперь тебе, Мэри, нужен отдых – поэтому давай-ка отложим разговоры до утра и отправимся спать.

Волшебница ничего против этого не имела, и, устроившись на диване, где ей постелила подруга, мгновенно уснула, уже не тревожась ни о чем...

... Итак, особняк Волан-де-Морта покинут, ей больше никогда не придется выполнять приказы Моргана, и теперь она в полнейшей безопасности. Но спокойствия Мэри не ощущала, скорее, наоборот – со следующего дня ее беспрестанно преследовало неясное, но от этого ничуть не менее грозное ощущение опасности, постоянно появлялась мысль о том, что со дня на день ее безопасность закончится – с приходом в дом Мейндженов Пожирателей смерти. Разумеется, Кэт и Джек на слова опасения Мэри постоянно отвечали успокаивающими словами об идеальной защите, о том, что ее беспокойство напрасно. Но их слова действовали на волшебницу лишь отчасти – как будто Волан-де-Морт одними своими мыслями не давал Мэри жить спокойно.

Но так казалось волшебнице лишь два дня. С рождением дочери Кэт – Мэгги, все страхи волшебницы превратились в дым. Мэгги родилась 27 мая, в полдень, после многочисленных усилий со стороны матери и Мэри (схватки начались с раннего утра), поразительно похожая на Джека – те же, но миниатюрные, черты лица, выдающиеся вперед скулы... но глаза были, как у Кэт – темно серые, почти черные. И теперь, глядя на сияющих счастьем Кэт и Джека, что ворковали над Мэгги, Мэри точно знала, что большей радости в жизни, чем рождение ребенка, и быть не может. Опять накатила тоска безнадежности – сколько она сама сможет побыть с Марго, Мэри было неизвестно. Возможно, Джейн Келленберг и могла дать ответ на этот вопрос, но волшебница все равно не могла с ней связаться – был риск попасть к Волан-де-Морту. И именно поэтому Мэри, как и Кэт, собиралась рожать в доме Мейндженов. А что будет после родов, покажет время...

– Мэри! Что-то не так?– послышался мягкий женский голос, что принадлежал Кэт – волшебница, подойдя к Мэри, пристальным взглядом вглядывалась в ее глаза.

– Нет, что ты,– откликнулась Мэри, соорудив беззаботную улыбку,– просто немного задумалась...

– Ага, и губы себе тоже из-за задумчивости искусала?

Фыркнув, Мэри непроизвольно мотнула головой, как бы говоря: «Сама все знаешь». Кэт чуть усмехнулась, и поспешила к своей дочери, что, проснувшись, требовала свой заслуженный завтрак.

За следующие несколько дней тревоги Мэри чуть улеглись – чтобы вновь появиться с наступлением июня и приходом затяжных дождей. Теперь целыми днями волшебница сидела у пышущего огнем камина, и не видела из окна ничего, кроме косых струй дождя, что делали деревья окрестного леса еле видимыми, периодически разветвленные молнии вспарывали серо-черное небо, становясь предвестниками глухо рокочущего грома. И, глядя на все это, сидя в полнейшем одиночестве (Джек пропадал в Министерстве до позднего вечера, Кэт заботилась о своих питомцах, уделяя много времени дочери), Мэри невольно ощущала тоску – и скучала по той жизни, что она вела так долго. Она так привыкла к постоянной демонстрации темных чар – как на практике, в стычках с волшебниками, так и в обучении очередного ученика... Можно было даже сказать, что она скучала по особняку и его обитателям. Но воспоминания о том времени, что ей пришлось провести в темницах особняка, значительно уменьшало тоску Мэри по прежнему дому, так же, как и то, какая «теплая» встреча ее ждет по возвращении. Скучала ли она по Волан-де-Морту? Лишь иногда, когда воспоминания о проведенных с ним ночах затмевали все другие мысли. Но лицевая сторона медали слишком часто поворачивалась к Мэри изнанкой, и волшебница об этом забыть не смогла. Вот и сидела в полюбившемся ей кресле у огня, гадая, когда же родится Марго – с ее рождением все сомнения по поводу побега из особняка рассеются без следа. Параллельно она изо дня в день предлагала свою помощь Кэт в уходе за ее питомцами, но та неизменно отправляла Мэри обратно в дом, напоминая о недавнем, очень длительном, заключении в темницах, и первом, не родившемся, ребенке. И хотя Мэри была уверена, что с Марго никаких неприятных случайностей не произойдет, спорить с Кэт не решалась – в одном лишь ее взгляде было столько укоризны, что Мэри просто не могла высказать все свои аргументы вслух – словно стояла не перед подругой, а перед профессором Макгоногалл, выслушивая понукания после очередной каверзы. И, разумеется, сдавалась – уходила в дом, чтобы вновь предаться грезам о будущем.

Но ее, и тем более Кэт и Джека относительное спокойствие было нарушено шестого июня – именно в этот день Мэгги серьезно заболела, и целители святого Мунго, обследовав ее, постановили: жгучая лихорадка, очень опасная болезнь, распространенная у детей до трех лет. Она требовала специального лечения, и Кэт вместе с Мэгги поместили в одну из палат больницы святого Мунго. Вначале целители говорили о двух днях лечения, затем – о неделе... Мэри все время узнавала новости непосредственно от Джека, постоянно изгоняла из своего разума дурные предчувствия. И 12 июня вздохнула с облегчением – Джек, придя в очередной раз домой после навещения Кэт и Мэгги, с улыбкой на посветлевшем лице сообщил ей, что Мэгги медленно, но верно идет на поправку. Мэри так и хотела пойти в больницу, повидать Кэт и крестницу, но ей пришлось довольствоваться лишь словами Джека о том, что малышка перестала постоянно плакать и вновь может нормально питаться – ведь появляться Мэри на людях теперь было равносильно самоубийству. Волшебница это, конечно же, понимала, но беспокоиться о Кэт и Мэгги перестать не могла, совершенно забыв про себя. И это было ошибкой с ее стороны – нежданные, но своевременные роды начались как раз в тот момент, когда угасал закат. Тогда, когда Мэри совершенно не была к этому готова. Рожать совершенно без помощи она и не думала, но знала, что на чью-либо выручку надеяться глупо – кроме Джека, что возвращался домой за полночь, никто не мог сегодня появиться в доме Мейндженов. И постаралась вложить в помощь Марго явиться на свет все свои силы, превозмогая резкую, все усиливающуюся, боль, чувствуя следующие одна за другой схватки... То, что Мэри совсем недавно помогала рожать Кэт, ей никак не пригодилось теперь – ведь она не знала, что чувствовала Кэт во время родов. И от той боли, что охватила все ее существо, вскоре ушла в бессознательность – уже не осознавая одновременно безнадежности и глупости своего положения…

Отсутствие боли показалось ей странным, когда Мэри пришла в себя – и то, что ее кровать обступили, по меньшей мере, пятеро целителей, несказанно удивило волшебницу.

– Мэри, не расслабляйся!– накинулась на нее Джейн Келленберг, подлетая откуда-то справа,– если не хочешь потерять и этого ребенка – напряги все силы!

Последние слова были излишни – боль вновь вернулась, и Мэри знала лишь один способ прекратить ее. От усилий, что она прилагала с каждым мучительным и непроизвольным криком, по ее лицу градом катился пот, счет времени потерялся совершено... Вокруг суетились целители, говоря что-то, что Мэри уже не могла понять, теряя сознание... Как ей показалось, она еще не раз уходила в бессознательность, и, вынырнув вновь в область полного сознания, поняла, что роды сильно затянулись – и что нужно приложить все усилия именно сейчас. Из губ ее вырвался дикий, мучительный крик, и на место пронзающей ее живот боли пришло долгожданное облегчение – но больше не из-за этого, а от одного звука крика ее дочери, что приветствовала каждого, кто помог ей родиться. Уже через несколько минут малышка оказалась на руках Мэри, и волшебница, расцеловав свою долгожданную дочурку, с безграничной любовью вгляделась в ее личико, каждая черточка которого показалась Мэри копией черт лица Хелен, только в миниатюре – немного вздернутый носик, пухлые губки, сильно выдающиеся вперед скулы... И лишь совершенно непроницаемые черные глаза говорили, что ее отец – Волан-де-Морт.

«Вряд ли Морган, увидев Марго, смог бы поднять на нее свою волшебную палочку»,– подумала Мэри несколько отстраненно, чувствуя, что сон, придя так своевременно, увлекает ее в блаженную неопределенность...

Неясное чувство тревоги не дало ей спать слишком долго – едва проснувшись, Мэри подумала, что роды были лишь слишком реалистичным сном, вначале похожим на кошмар, затем – на сказку. Но та комната, в которой она находилась, лежа на немного жестковатой кровати, ясно сказала ей о реальности всего произошедшего ночью – палата, похожая на все палаты больниц, только без окон. Некоторое время Мэри пыталась понять, какое же сейчас время суток, но вскоре подошедшая Джейн все разъяснила, одновременно возвращая волшебнице крошку Марго, что мирно спала.

– Я в полном порядке, только мысли немного путаются,– ответила Мэри на вопрос Джейн о ее самочувствии,– особенно непонятно, как я здесь оказалась.

– Об этом позаботился Джек Мейнджен,– откликнулась Джейн,– он, обнаружив тебя в бессознательном состоянии, доставил тебя ко мне, сделав это со всеми полагающимися предосторожностями. Я попыталась привести тебя в сознание, но не преуспела, позвала всех целителей, что разбираются в принятии родов и знают обо всех сопутствующих сложностях... Вместе мы привели тебя в сознание, но ты еще четыре раза теряла сознание, и с каждым разом приходила в себя все сложнее. Это почти вынудило нас пойти на крайние меры – на прямую помощь в виде извлечения ребенка собственноручно. Но, к моей и остальных целителей радости, ты справилась сама, и твоя малышка появилась на свет с рассветом.

– А что насчет Мэгги Мейнджен?– спросила Мэри, затаив дыхание,– каково ее состояние?

– Она почти здорова, еще пара дней – и поправится полностью. Ты, Мэри, скорее всего, вместе с нею и Кэт выпишешься. И не тревожься о своей безопасности – Джек рассказал мне, что тебя ищут Пожиратели, так что я приняла все меры безопасности – в эту комнату никто кроме меня не зайдет, и никто из целителей из больницы не знает, что ты здесь. А те, кто помогали мне с твоими родами, уже забыли это.

Мэри ощутила громадную благодарность к Джейн и не высказала ее лишь потому, что Марго, проснувшись, плачем потребовала, чтобы ее покормили. Кормление заняло минут двадцать – и уже под конец, опустив взгляд, волшебница заметила, что Марго своими крохотными ручками крепко сжала Медальон Златогривого Единорога. Тот ослепительно сиял всеми красками, словно освещенный яркими лучами солнца, явно чувствуя близость истинной хозяйки. Именно в этот момент Мэри почувствовала безграничное счастье – ведь сбылась ее заветная мечта. Поэтому даже не заметила, как Джейн вышла из комнаты, оставляя ее с Марго наедине.

С этого дня течение времени для Мэри стало совсем другим, нежели прежде – ход его ускорился, и те два дня, что Мэри провела в больнице после родов, пролетели как один миг. Больше Марго у нее не забирали, и она каждую минуту своего дневного бодрствования наслаждалась близостью со своей крошкой, с безграничной любовью целуя ее до и после очередного кормления. Накануне возвращения к Мейндженам ее навестил Джек, сообщив, что назавтра она вместе с Кэт выпишется из больницы, затем к Мэри пришла Джейн – используя возможность поговорить с волшебницей в последний раз.

– Пока ты лежала в беспамятстве, я провела последнее обследование, в попытке определить время прихода следующего, последнего приступа – и мне это удалось. Я сделала все, что от меня зависело, но лишь тебе, Мэри, решать, оставаться ли в неведении, что выбирают многие, или же быть во всеоружии относительно знания точного момента прихода своей смерти.

Мэри и не думала и секунды, чтобы ответить:

– Я хочу знать эту правду, Джейн.

– Хорошо,– кивнула Джейн согласно,– я знала, что ты скажешь именно это. Ты не согласилась бы на неведение, верно?

Мэри кивнула, и ненадолго перенеслась в прошлое: обещания Волан-де-Морта и Кэт, данные ей, в сути – забота о Марго... Даже не стояло вопроса, кого из них выбрать – преимущество, и уже давно, было у Кэт. И, разумеется, она не передумала, и хотя Мэри точно знала, что это так, все равно, чтобы быть стопроцентно уверенной в правильности своих мыслей, спросила как-то об этом у Кэт. И тут же поняла, что зря волновалась – один лишь взгляд Кэт говорил, что она от своих слов ни за что не откажется.