Текст книги "Сила двух начал (СИ)"

Автор книги: Pelagea Sneake Marine

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 85 страниц)

– Можете валять дурака и дальше, но я посоветую вам поторопиться,– произнесла Мэри негромко, глядя на Джеймса в упор,– скоро здесь будут Пожиратели смерти, что, в отличие от меня, не склонны к жалости.

Эти слова смогли убедить Лили и Джеймса – волшебники кивнули. И, крепко сжав пальцы Мэри в своих руках, переместились вместе с ней.

Лес с огненными крабами уже спустя минуту предстал перед ними, но Мэри увидела его как сквозь туманную завесу – трансгрессия, как она и думала, не прошла для нее бесследно. И теперь к головокружению прибавилась еще и все усиливающаяся тошнота.

– Вы в порядке?– услышала она голос Лили, что был полон участия.

– Да, в полном,– улыбнулась Мэри в ответ, через силу,– Вам нужно поторопиться, да и мне, пожалуй, лучше в особняк вернуться.

Джеймс в согласии кивнул, а Лили крепко обняла немного опешившую от такого Мэри.

– Спасибо вам огромное, миссис Моран! Но не будет лучше ли вам пойти с нами? Мы бы смогли укрыть вас от кары Волан-де-Морта...

– Нет, я не могу пойти с вами,– покачала волшебница головой в ответ,– не беспокойтесь за меня – я смогу оправдаться.

В глазах и Лили, и Джеймса ясно читалось сомнение, но спорить с Мэри волшебники не стали – и уже через минуту их на поляне больше не было. Мэри трансгрессировала тут же, попав в по-прежнему пустынный коридор подземелий. Теперь ей требовалось придумать подходящее оправдание себе, но сделать это она не успела, потеряв сознание от слабости.

Мэри очнулась оттого, что кто-то бил ее по щекам. Как она выяснила, открыв глаза, это был Люциус – и одно лицо его, чересчур серьезное, уже вселило тревогу в сердце Мэри.

– Надеюсь, у вас есть чем оправдаться,– сказал он, помогая ей встать. Волшебница даже рта раскрыть не успела – тесный коридор вмиг заполнился Пожирателями смерти, что смотрели на нее, как на прокаженную, выкрикивая обвинения в ее адрес. Мэри, услышав, что они только что обшарили окрестности особняка и не нашли ни следа беглецов, поспешно произнесла:

– Я не знаю, где пленники, честно! Они сбежали, пока я в обмороке была...

– Точнее, пока ты симулировала обморок,– прервал ее высокий и до жути холодный голос Волан-де-Морта, что уже стоял напротив Мэри, пронзая ее уничтожающим взглядом,– чтобы дать пленникам сбежать.

– Симулировала?– возмутилась Мэри,– я хотела, чтобы они сбежали? Зачем? Я этих двоих первый раз в жизни видела! Стала бы я ради них рисковать!

Ее голос прозвучал довольно-таки убедительно, но Волан-де-Морт не привык доверять всего лишь словам – и Мэри пришлось приложить все свои силы для того, чтобы ее окклюменция именно сейчас стала сильнее легилименции мага. И, к ее счастью, так и случилось – Волан-де-Морт поверил ей, или сделал вид, что поверил, спросив более мягким тоном:

– Тогда куда же делись пленники? Трансгрессировать они точно не могли.

– А вы особняк обшаривали? Возможно, они просто где-то спрятались, и...

Волан-де-Морт не дал Мэри закончить, отдав приказ своим слугам немедленно обшарить особняк. Волшебница, было, вздохнула с облегчением, но радовалась она рано: Волан-де-Морт, приблизившись к ней почти вплотную, произнес:

– Как бы там ни было все на самом деле, мне не верится, что без твоего участия – пусть даже и невольного, обошелся побег пленников. А ведь мои слуги приложили много сил для того, чтобы поймать их, и теперь, когда они ускользнули от меня, я накажу тебя.

Волан-де-Морт кивнул в сторону темницы, в которой еще полчаса назад находились Лили и Джеймс. Мэри, поняв без труда намек мага, побледнела, спросив с ужасом:

– Хочешь сказать, я в темницу эту должна сесть добровольно?

– Это для тебя наилучший выход. Ты ведь не хочешь сразиться со мной и проиграть?

– Не думаю, что проиграю именно я,– откликнулась Мэри с презрением в голосе,– в последний раз, когда мы с тобой сошлись в дуэли, победила я.

Волан-де-Морт в ответ усмехнулся:

– Тогда была твоя правота, и я просто позволил тебе одержать верх надо мной, застигнутый врасплох. Сейчас же я не буду играть по-честному, и заставлю тебя подчиниться моей воле.

Мэри язвительно хмыкнула в ответ, выхватив волшебную палочку. Но Волан-де-Морт как будто и не собирался нападать на нее – лишь взглянул горящим взглядом в ее глаза. Волшебница непонимающе нахмурилась, попыталась отвести взгляд... но не успела – в тот же миг глаза Волан-де-Морта вспыхнули адским огнем, и одновременно с этим Мэри ощутила дрожь в медальоне – взбунтовалась заключенная в нем часть души Моргана. Медальону потребовалось лишь несколько секунд для того, чтобы приструнить бунтовщицу, но этого времени Волан-де-Морту вполне хватило – он, обезоружив Мэри, втолкнул ее в тесную темницу.

– Теперь эта камера станет для тебя новой личной комнатой,– произнес Волан-де-Морт с удовлетворением.– Желаю приятного времяпрепровождения.

И он захлопнул дверь темницы – прежде, чем Мэри сделала хотя бы шаг к ней. Она проиграла... Осознав это, она в неожиданном бессилии опустилась на земляной пол, подумав, что не могло быть по-другому. Но медальон хотя бы с ней...

Этой мысли Мэри хватило для того, чтобы воспрять духом – но уже через минуту ею завладело чувство безнадежности, что росло с каждым мгновением, становясь все сильнее и сильнее. Скоро Пожиратели смерти обнаружат, что пленников нет в особняке и тогда... О том, что с ней сделают, когда поймут, что она солгала, волшебница старалась не думать, но знала точно, что теперешнее положение покажется ей сахаром. Но она не жалела о том, что помогла Лили и Джеймсу спастись от расправы Волан-де-Морта и знала, что, будь у нее возможность вновь спасти своих бывших учеников, она бы не упустила ее. Поступить иначе значило бы поддаться малодушию, предать саму себя.

Ход мыслей Мэри прервал глухой скрежет – открылась дверь, что вела в подземелье. Сердце волшебницы забилось с утроенной силой, норовя выпрыгнуть из груди, в предчувствии чего-то страшного. И предчувствие это оправдалось, едва дверь темницы открылась, и в нее зашли разозленные Пожиратели смерти с Волан-де-Мортом во главе.

– Повтори еще раз свою версию происшедшего,– приказал Волан-де-Морт Мэри стальным голосом,– только на этот раз постарайся говорить правду.

– Эйвери, охраняющий пленников, поручил их охрану мне, получив от тебя приказ – явиться немедленно,– начала она, глядя на Волан-де-Морта в упор,– и получилось так, что едва я открыла дверь темницы по просьбе пленников, упала в обморок. Само собой, пленники не стали приводить меня в сознание и сбежали, воспользовавшись ситуацией.

– Испарились, наверное?– ехидно вставил Долохов, переглянувшись с остальными Пожирателями,– ведь иначе они бы вновь были здесь, в темницах.

– Они, должно быть, по сети летучего пороха переместились,– отозвалась Мэри свысока,– или портал создали.

– Возможно,– не стал отрицать ее предположения Волан-де-Морт,– тем более, если ты загодя предупредила их о том, что пройти через парадный вход для них равносильно самоубийству.

Волшебница лишь фыркнула в ответ, возразив:

– Если бы я и вправду хотела бы помочь пленникам сбежать, то поступила бы иначе...

– То есть трансгрессировала вместе с ними в безопасное место, и, вернувшись сюда, изобразила обморок,– прервал Волан-де-Морт Мэри на полуслове,– признай, что так и было, Мэри, хватит уже лжи.

– Твое предположение безумно,– отрезала волшебница, в гневе сверкнув глазами,– возможно, у меня и был бы шанс перенести пленников в безопасное место – но в таком случае ты, Морган, меня больше не увидел бы – ведь обратно в особняк я трансгрессировать не смогла бы, даже если бы сильно захотела. Сам знаешь, что возможности моего медальона ограничены.

– И именно поэтому ты и потеряла сознание,– произнес один из Пожирателей, на что остальные откликнулись согласными выкриками.

Мэри на выпад этот ничего не возразила, одарив Пожирателей смерти полным презрения взглядом – ведь все здесь решали вовсе не они, а Волан-де-Морт. И он сейчас пронзал глаза волшебницы ледяным взглядом экзекутора, пытаясь без помощи слов добиться от нее правды. Но не смог – ведь Мэри просто не могла допустить подобного, приложив к борьбе с разумом Волан-де-Морта все свои силы.

– Пусть даже не намеренно, ты дала пленникам сбежать, так что наказание я не отменю,– произнес Волан-де-Морт жестко, отведя взгляд от глаз Мэри,– нужно вытравить из тебя излишнее милосердие, которого и быть-то не должно.

Сказав это, маг вышел из темницы Мэри, захлопнув за собой дверь. Волшебница вновь оказалась в одиночестве, что обещало затянуться надолго, окруженная со всех сторон холодным и сырым воздухом и отчаянием. Никаких шансов выбраться отсюда, разумеется, не было – ведь Мэри даже дверь темницы не могла отпереть, не говоря о том, чтобы вывести из строя охранника. Ей осталось лишь бессмысленное и пустое прозябание в ожидании какого-нибудь чуда, благодаря которому она выберется отсюда...

Следующие несколько дней прошли, как во сне – в темнице, где сидела Мэри, окна не было, и она не могла точно сказать, сколько именно времени прошло со дня ее заключения сюда. Большую часть времени волшебница спала – сон был единственным лекарством от пробирающего до костей холода, который Медальон Златогривого Единорога мог теперь прогонять не постоянно, а лишь время от времени. А просыпаясь, Мэри неизменно обнаруживала под дверью еду – вначале хлеб и вода, потом жуткое варево вроде супа, состоящее из одних бобов, которое она просто терпеть не могла. Но есть была вынуждена, чтобы не остаться голодной.

Так проходило время до середины февраля – и все изменилось, когда Мэри навестил Пожиратель смерти, которого она бессознательно хотела видеть больше всего – Северус Снегг. Он пришел не просто так, а с подносом вкуснейшей еды, на которую волшебница тут же и набросилась.

– Я бы пришел и раньше, но ваша темница хорошо охраняется, а мне рисковать не хотелось,– говорил Северус, принимая у нее уже пустой поднос.

– А сейчас ты не рискуешь?– спросила Мэри.

– Рискую, но не сильно,– пожал плечами Северус в ответ,– но это того стоит – ведь вы спасли тех, кто учился вместе со мной семь лет. Сделали то, что не смог бы сделать я...

В голосе Пожирателя прозвучала такая теплота и благодарность, словно Мэри недавно спасла ему жизнь, а в глазах стояли слезы... Но плакать Северус не стал, просто обнял волшебницу порывисто, говоря без слов, насколько сильно он благодарен ей. Хотел было сказать еще кое-что, но, услышав тихий шорох за дверью, произнес совсем другое:

– Я вынужден идти, госпожа – я оглушил вашего охранника, и скоро он очнется. Постараюсь придти к вам вновь как можно скорее.

Мэри понимающе и благодарно кивнула, улыбнувшись, и Северус, захватив пустой поднос, вышел из темницы, закрыв за собой дверь. Но волшебнице казалось, что какая-то частичка его осталась с ней и после его ухода – и поэтому на душе ее было то спокойствие, которого она лишилась с момента заточения. Появилась надежда – на то, что ее заключение не будет таким долгим, как ей казалось до сегодняшнего дня...

Надежда эта подверглась сомнению очень скоро – шли дни, а Волан-де-Морт все не хотел выпускать ее. Прошли две недели, затем – еще три... Но, несмотря на это, Мэри не впускала в сердце отчаяние, и продолжала надеяться на лучшее. Все это время, по разу – двум в неделю, ее навещал Северус, неизменно появляясь с подносом еды. И, конечно же, сообщал Мэри последние новости из жизни обитателей особняка – что пленников, сбежавших по ее воле, все еще ищут, правда, без особого успеха. У него же волшебница узнавала течение времени, и после очередного посещения Северуса с грустью думала о том, что сегодня – уже 6 апреля, и если ее в ближайший месяц не отпустят, то рождение Мэгги – дочери Кэт и Джека, она пропустит. Здесь все зависело от Волан-де-Морта, а ему явно было выгодно, чтобы она оставалась в своей темнице как можно дольше. Может, он надеется, что его ребенок тогда родится настолько слабым, что вообще не выживет? Но, как бы там ни было, это была лишь догадка Мэри – ведь ее навещал лишь Северус, а он, разумеется, не мог спросить прямо у Волан-де-Морта, когда же он собирается выпустить ее из темниц. В особенно мрачных думах Мэри была самая страшная мысль о том, что и рожать она в темницах будет. В таком случае она не могла ручаться ни за здоровье своей малышки, ни за то, что сможет выжить после родов. Но после каждого посещения Северуса волшебница убеждала себя в том, что так не произойдет – ведь столь тотальная неудача преследовала ее очень редко.

И, видимо, поэтому удача отвернулась от Мэри восьмого апреля, когда Северуса, выходящего из ее камеры, заметили вошедшие неожиданно в подземелья Пожиратели. Много времени для того, что бы добиться от Снегга правды им не понадобилось, но они не узнали, что Северус навещал пленницу тайно больше месяца – тот остановился на одном, сегодняшнем, разе, мужественно перетерпев всю боль, что причиняли Пыточные проклятия. Видимо, Пожиратели поняли, что дальнейшие пытки ни к чему не приведут, и бросили Северуса, что был в полуобморочном состоянии, в темницу в некотором отдалении от той, в которой была заключена Мэри. Так волшебница потеряла своего последнего заступника и стала жертвой мук совести – крики Северуса долго звучали в ее ушах.

Но, несмотря на все это, в тот же день сбылось именно то желание, что было самым заветным для Мэри сейчас – ее навестил Волан-де-Морт.

– Знаешь, Мэри, сегодняшний случай заставил меня пересмотреть свои взгляды на вопрос твоего заключения в темницах. Еще вчера я хотел отпустить тебя дней через пять – теперь же, думаю, еще три недели заключения пойдут тебе на пользу.

– Хочешь сгноить меня здесь?!– воскликнула Мэри гневно,– думаешь, что нашел способ избавиться от двух проблем сразу?

– Верно. Вряд ли этот способ будет настолько действенен, как ты говоришь, но именно благодаря нему ты не сможешь еще долгое время вмешиваться в те дела, что тебя совершенно не касаются. К тому же, насколько я знаю, ты всегда любила одиночество – есть время насладиться им сполна.

Злорадно ухмыльнувшись, Волан-де-Морт покинул тесную камеру. Мэри просто не смогла ничего возразить – впервые все аргументы куда-то пропали – должно быть, оттого, что ее душу наполнила сосущая пустота безнадежности, а глаза – горькие слезы безысходности. Сейчас она действительно находилась в беспроглядной, кромешной тьме, которую слабый, еле теплившийся в ее душе лучик надежды разогнать никак не мог. Недолгое время в мозгу волшебницы была единственная мысль – о самоубийстве, но мысль эта была неисполнима, ведь ее сил не хватило бы даже на то, чтобы разбить голову в кровь о каменные стены темницы. И, поняв это, она уже не возвращалась к подобным мыслям. Ее сознание теперь было занято лишь надеждой на то, что Волан-де-Морт, возможно, отпустит ее пораньше. На то, что роль Северуса займет кто-то другой, надеяться, разумеется, не приходилось – после его разоблачения Мэри охраняли еще сильнее, к тому же, у остальных Пожирателей смерти не было стимула помогать ей. Наоборот – некоторые из них были ярыми врагами волшебницы, и лишь радовались, зная, что она в темницах.

От постоянного ожидания скорого высвобождения время для Мэри шло даже медленнее, чем до этого, и до долгожданного завтрака, как ей показалось, прошло не меньше дня. Но едва она взглянула на то, что ей выдали за еду, ей тут же стало плохо: некая жуткая смесь не пойми из чего, источающая чрезвычайно мерзкий запах и больше походящая на помои. По сравнению с этим «блюдом» каждодневный суп из бобов был теперь мечтой для волшебницы и поистине королевским обедом. Несмотря на голод, что с каждой минутой все увеличивался, Мэри даже не притронулась к этому кошмарному вареву, и оно весь остаток дня простояло в углу, наполняя ее маленькую темницу, в которой до этого пахло плесенью, жутким смрадом. Вскоре, от жуткого смрада и мучительного голода, волшебница потеряла сознание. Очнулась она как будто совершенно в другой темнице – здесь было теплее и к тому же, не чувствовалось смрада. Через силу добравшись до двери (она совсем ослабела в последний день), Мэри обнаружила там вполне сносную еду – воду и хлеб с миской овсянки. Немедленно сметя все это, она подумала, что, должно быть, Волан-де-Морт, все же, сжалился над ней и не стал совсем уж морить голодом.

Теперь, когда она была более или менее сыта, волшебница смогла спокойно уснуть, чтобы восстановить потерянные силы, уже не обращая внимания на отсутствие какого-либо ложа – ее постелью вот уже второй месяц служил лишь каменный пол.

И снова бессмысленно проходили дни, становясь медленной пыткой для Мэри – чувство вины за заключение в темницы Северуса отнюдь не было облегчением для волшебницы, заставляя ее раз за разом скрываться от этих мыслей за рассуждениями о том, какой же сегодня день. Эти рассуждения неизбежно приводили к тому, что Мэри засыпала, но сны не давали ей облегчения, становясь все чаще и чаще кошмарами. Там она умирала раз за разом, наблюдала уничтожение медальона или смерть Марго. Были в этих снах порой и Кэт с Джеком, и тогда горечь от их смерти оставалась с Мэри даже во время бодрствования. Вскоре сон и явь для волшебницы совершенно смешались, и Мэри постоянно думала, почему она еще жива и жива ли она еще на самом деле. Постепенно и прошлое стало для волшебницы чем-то наподобие давно прочитанной легенды, что поросла прахом и пылью времен. Тихо сойти с ума Мэри не дало необычное волнение в медальоне – неизвестно, чувствовал ли он, что происходит с ней, но, тем не менее, напомнил о себе, а значит, и о том, что происходило с ней сейчас, о том, что бороться с собой и своими страхами ей нужно ради Марго. Мэри внимала на этот раз своему помощнику и защитнику лишь наполовину – и в тот благодатный день, когда ее, наконец, отпустили, она даже не смогла до конца понять весь смысл случившегося, а просто, оказавшись в своей комнате, мгновенно уснула. Этот ее сон ощутимо отличался от предыдущих, он нес Мэри умиротворение вместо тревоги, что в последнее время стало для нее постоянным чувством.

Пробуждение для волшебницы стало вроде избавления, она, наконец, смогла почувствовать себя тем, кем являлась все это время – будущей матерью. Она вовсе не забывала о Марго в дни заключения в темницах, просто тогда ей не верилось, что Марго после всего этого родится здоровым ребенком, что не зачахнет через пару дней. Сейчас же, находясь в здравом рассудке, Мэри могла с уверенностью сказать, что все ее недавние страхи не перейдут в реальность, и останутся лишь в подсознании, чтобы позже уйти совсем.

О том, что нужно срочно навестить Кэт (вдруг она уже пропустила знаменательное рождение Мэгги), Мэри вспомнила, только когда проснулась на следующее утро, хоть это и было для нее важнее всего остального. Не совсем всего, конечно – ведь волшебной палочки у нее до сих пор не было. Так волшебница чуть ли не весь особняк обшарила, пока не узнала у одного из проходящих мимо нее Пожирателей смерти, что Волан-де-Морт сейчас в Зале Собраний. Разумеется, Мэри тут же помчалась туда, и, влетев в Зал Собраний, увидела Волан-де-Морта, что сидел за столом и о чем-то едва слышно разговаривал с Рудольфусом. Громкий стук захлопнувшейся за ее спиной двери заставил их обоих повернуться к Мэри, разом замолчать.

– Где твои манеры, Мэри?– холодно поинтересовался у волшебницы Волан-де-Морт,– прежде, чем входить, нужно постучаться. Тем более, если тебя никто не звал.

Мэри сделала вид, что не услышала ровно ни одного слова, спокойно поинтересовавшись у Волан-де-Морта:

– Я знаю, что у тебя, Морган, моя волшебная палочка. Верни мне ее, она мне нужна.

Маг пронзил Мэри недовольно-злобным взглядом.

– Хочешь сказать, что я просто обязан отдать тебе волшебную палочку, невзирая на то, что ты сделаешь после? Невзирая на твою любовь лезть не в свои дела? Как бы ни так. Ты получишь свое оружие, лишь поклявшись, что не станешь вмешиваться в то, что тебя совершенно не касается.

Волшебница, недолго думая, поклялась, но Волан-де-Морту этого было явно мало, и он продолжил:

– И поклянись в том, что больше порог особняка не переступишь. И не думай говорить, что тебе необходимо гулять по здешнему лесу – теперь для тебя будет роскошью подобное времяпрепровождение.

Мэри презрительно фыркнула в ответ:

– Я и не хотела говорить об этом – лишь о том, что мне необходимо посетить целителя.

– Обойдешься,– отрезал Волан-де-Морт,– раньше нужно было о себе думать, теперь же за тебя это буду делать я. Так вот, я считаю, что до рождения дочери ты должна будешь находиться в своей комнате – заметь, не в темнице! – и ни в коем случае не пересекать порога особняка ни на минуту. Попытка сбежать приравнивается к самоубийству – тебя обязательно найдут, и на этот раз из темниц ты больше не выйдешь.

– Значит, у меня теперь даже меньше прав, чем у всех твоих слуг?– возмутилась Мэри,– и все из-за глупой случайности?

Волан-де-Морт зловеще и одновременно довольно ухмыльнулся.

– Подобные случайности стали происходить довольно часто, и все по твоей, Мэри, вине. Пусть я и не могу поймать тебя на лжи – это может говорить о том, что ты научилась довольно виртуозно скрывать свои мысли от меня, с моей стороны будет непоправимой ошибкой вновь предоставить тебе свободу действий. А ошибки, как известно, легче предотвратить, чем исправить. Так что, боюсь, придется твоим друзьям подождать.

Последнее замечание Волан-де-Морта наполнило сердце волшебницы липким ужасом, маг незамедлительно подтвердил свои слова неким пергаментом, что на проверку оказался письмом от Кэт – даже на расстоянии трех шагов Мэри различила ее подпись – символ из букв: К и М.

– Мне это письмо ничего не сказало,– говорил Волан-де-Морт, сверля волшебницу тяжелым взглядом,– но ты-то знаешь, от кого оно.

Маг протянул пергамент Мэри, и она быстрым взглядом пробежалась по строчкам. Письмо было отправлено месяц назад и почти ничего важного не сообщало – лишь то, что Кэт очень хотела видеть ее у себя и вскользь – о проблемах с ребенком, из-за чего Кэт была вынуждена пройти обследование. Порадовавшись тому обстоятельству, что Кэт никогда не пишет свое имя полностью, Мэри вновь подняла взгляд на Волан-де-Морта, что ожидал ответа от нее.

– Конечно, знаю, но тебе-то это зачем?

– Она о тебе так беспокоится, вот я и подумал, почему бы не поместить вас обеих в одну камеру – все веселей. Тем более что положение у вас одинаковое,– недобро ухмыльнулся Волан-де-Морт,– будете говорить друг другу слова утешения.

– Не будем,– отрезала Мэри зло,– ты не добьешься от меня имени волшебницы, что прислала это письмо – ее счастье ты разрушить не сможешь.

– Посмотрим, как ты после пыток заговоришь,– произнес Волан-де-Морт, взмахивая волшебной палочкой. Красноватый луч заклинания тут же метнулся к Мэри, но она была к этому готова – Защита Медальона Единорога, мгновенно появившись, отразила Пыточное проклятие, как и следующие. Постепенно защита эта стала лишь толще от тщетных усилий Волан-де-Морта достать волшебницу, постоянно подпитываясь энергией все новых заклинаний Моргана и Рудольфуса, что присоединился к своему повелителю после минуты замешательства. Вот Волан-де-Морт, озлобившись вконец, пальнул в Мэри черной стрелой-заклятием, что заставило сердце волшебницы нервно вздрогнуть – но и это проклятие, «Аура смерти», не пробило ее защиту. Теперь Волан-де-Морту осталось лишь применить к ней смертельное проклятие. Но делать этого он не стал, сказав лишь следующее:

– Давай заключим соглашение: я не буду трогать твою подругу, ты же останешься в особняке.

И извлек из складок мантии палочку Мэри, протягивая ее волшебнице.

– Хорошо,– кивнула Мэри согласно,– Но позволь мне всего лишь раз навестить свою подругу – должна же она знать, что именно было со мной в последнее время, и что я не смогу посещать ее два месяца.

– Ты получишь это право, когда принесешь клятву.

Волшебница, приблизившись к Темному Лорду, сплела свою руку с его, говоря надлежащие слова. Вот клятвы принесены и Мэри, отстранившись от Волан-де-Морта, прячет свою волшебную палочку за пазуху.

– Даю тебе три часа,– произнес Волан-де-Морт, кинув быстрый взгляд на часы, что показывали сейчас полвосьмого вечера,– не больше. Так что поспеши – время идет.

Мэри последовала совету мага, трансгрессировав прямо из Зала Собраний. Но не к дому Кэт, как обычно, а в лес с огненными крабами – на всякий случай. И ее предосторожность не оказалась излишней – спустя минуту рядом с Мэри возник Рудольфус, с волшебной палочкой наизготовку. Глухая чащоба вместо ожидаемой деревни удивила Пожирателя, дав возможность волшебнице обезоружить его.

– Думал, я настолько глупа, что сама приведу тебя к дому своей подруги?– прошипела Мэри, нацеливая в грудь Рудольфуса его же собственную волшебную палочку,– так вот, сейчас ты видишь, что жестоко просчитался, и тебе придется заплатить за это.

Сказав это, она обездвижила Рудольфуса, и стерла ему память. И уже потом смогла со спокойной душой трансгрессировать к дому Кэт. Тот на первый взгляд показался Мэри пустующим, но вот парадная дверь отворилась, и на пороге дома показалась Кэт, что находилась уже на последнем месяце беременности. Лицо ее при виде Мэри озарилось радостной улыбкой, и вскоре волшебницы уже обнимались, обрадованные встречей.

– Ну, рассказывай, какие это проблемы помешали тебе ответить на мое письмо, что не давало тебе из особняка выбраться?– спросила Кэт, когда она и Мэри устроились в гостиной,– что-то вроде домашнего ареста?

Мэри кивнула, и рассказала Кэт обо всем, что происходило с ней два последних месяца.

– Значит, медальон спас тебя от худшего?– заключила Кэт, встревожено глядя на Мэри,– и Волан-де-Морт так и не узнал ничего обо мне?

– Он попытался всего раз, и так просто не отступит,– сказала Мэри,– поэтому-то я больше не должна появляться здесь, чтобы не подвергать тебя и Джека риску. Но переписываться, думаю, мы все же сможем.

Кэт чуть печально улыбнулась, но спорить с Мэри не стала, вместо этого ответив на ранее заданный ею вопрос.

– В начале апреля у меня была угроза выкидыша, пришлось две недели в больнице провести, под круглосуточным наблюдением. 16 числа целители, наблюдавшие меня, заявили, что все в порядке, но все же уговаривали меня остаться в больнице до родов. Меня это не устроило – ведь мне было необходимо за питомцами следить, поэтому я в тот же день вернулась домой.

– Надеюсь, с того времени никаких осложнений больше не было,– произнесла Мэри с долей опаски.

Волшебница опровергла ее страхи, покачав головой.

– Нет, не было, так что мне не пришлось пожалеть о своем выборе. Помнится, я тогда думала, что мне крупно не повезло... Но, выслушав то, что происходило с тобой все это время, я понимаю, что мои проблемы на фоне твоих горестей – просто несущественная мелочь, и только. Даже странно, что здоровье твое после этого ничуть не ухудшилось.

– Только не думай завидовать мне!– улыбнулась Мэри,– возможно, уже завтра мне станет так плохо, что я даже встать не смогу.

Кэт в ответ укоризненно качнула головой:

– Напрасно ты хочешь взбодрить меня этими словами, Мэри – ведь твои страдания, сама мысль о них причинит мне большую боль, чем мои собственные.

Даже зная, что ничего другого Кэт не скажет, волшебница почувствовала поднимающуюся в груди теплоту от слов Кэт – от слов той, что была ей единственной подругой. И именно поэтому дальнейший ее разговор с Кэт был непринужденным и плавным – до тех пор, пока Мэри не увидела, что время ее почти истекло.

– Мне пора,– тут же вскочила она на ноги, направляясь к двери,– надеюсь, что смогу навестить тебя вскоре.

Кэт, поблагодарив Мэри за компанию, проводила ее до двери, после чего Мэри трансгрессировала к особняку. Уже идя по коридору второго этажа к своей комнате, волшебница вспомнила о кое-чем важном – о том, что Северус все еще находится в темницах. Стоит навестить его, пожалуй...

Только подумав об этом, Мэри увидела, что к ней от Зала Собраний направляется Долохов, чье лицо, всегда ожесточенное, словно светилось сейчас злобным торжеством.

– Повелитель хочет видеть тебя,– сказал он волшебнице,– советую поторопиться – сейчас он не в лучшем расположении духа.

И, ничего больше не добавляя, Долохов направился по лестнице на первый этаж. Мэри же, чувствуя, как на мгновение ее сердце болезненно сжалось в страшном предчувствии, устремилась к Залу Собраний – зная, что противиться приказу Волан-де-Морту она не может. Но вот двустворчатые двери перед ней, она медленно повернула бронзовую ручку, вошла в просторный зал... На стук закрывшейся за спиной Мэри двери обернулись все те Пожиратели смерти, что стояли у окон – около двух дюжин. Лица их были напряженными и хмурыми, а каждая рука сжимала волшебную палочку. Они как будто ожидали нападения, и Мэри почему-то показалось, что именно она была для них врагом сейчас.

Сухо треснуло сгораемое полено; волшебница повернулась, ожидая увидеть пустой стол, но нет – во главе стола сидел Волан-де-Морт, что словно бы и не присутствовал сейчас в зале: его багровые глаза невидяще уставились в стену, а в правой руке он бездумно крутил волшебную палочку. А совсем недалеко от него Мэри увидела с радостью, граничащей с удивлением, Северуса – тот на волшебницу не смотрел, подобно Темному Лорду углубившись в свои мысли. Выглядел Снегг так, словно бы провел лишь один день в темницах – его по обыкновению изжелта-бледное лицо не было ничем омрачено. Но вот он, словно очнувшись, перевел взгляд сначала на Пожирателей смерти, а затем – на Мэри, и в глубине его глаз на мгновение блеснуло непонятное, похожее на страх, выражение.

– Присаживайся, Мэри, раз уж пришла – разговор будет долгим,– заговорил, наконец, Волан-де-Морт, заставив волшебницу вздрогнуть. Она приблизилась к длинному столу, села на одно из мест, выжидательно уставившись на Волан-де-Морта. Тот не спешил продолжать разговор, для начала приказав Пожирателям смерти сесть на свои места. И только когда все расселись, он продолжил:

– Честно говоря, я не ожидал твоего возвращения – думал, что тот факт, что Рудольфус следил за тобой, мог подтолкнуть тебя к мысли о побеге. Или о вооруженном нападении на особняк... Но ты здесь, и одна – значит, все мои предположения были далеки от истины. И у тебя есть всего одна подруга – способная лишь на ведение пустых бесед и не более.

– К чему все это, Морган?– озлобилась Мэри вмиг, выведенная из себя нелестной характеристикой Кэт,– говори по существу, что хотел.

– Напомнить тебе, кто в особняке хозяин. И как следует расплачиваться тем, кто надумал обвести меня вокруг пальца.