Текст книги "Сила двух начал (СИ)"

Автор книги: Pelagea Sneake Marine

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 85 страниц)

Придя в свою комнату, Мэри убрала пузырек в одно из отделений небольшого ночного столика и приступила к тренировкам. Не сказать, что она многого достигла за два с лишним часа, но к тому времени, когда комнату Мэри залили закатные лучи солнца, словно из расплавленного золота, волшебница уже могла создать довольно длинный язык пламени, который, правда, никак не хотел превращаться в огненное кольцо. В глубине души недовольная своими стараниями, Мэри, обессилев, опустилась на кровать, переводя дыхание. Ближайший час она посвятила очередной попытке расшифровать те слова, что содержал древний пергамент – во время наведения порядка в комнатах особняка она нашла парочку книг, описывающих древние языки, но все они чем-то отличались от того языка, что зашифровывал некую, как чуяло сердце Мэри, очень важную информацию, скорее всего – о медальоне; перевод получался таким безобразным, что она вскоре уверилась в мысли, что расшифровать написанное на старом пергаменте ей удастся ой как не скоро, и уж точно – не сегодня. Мысль о том, что кто-то из Пожирателей смерти может знать этот язык, или владеть книгой, способной расшифровать древние письмена, была отвергнута и забыта уже назавтра – каждый из Пожирателей лишь бегло просмотрел пергамент, содержащий древние записи, и отрицательно качал головой в ответ на вопрос Мэри: «Знаком ли вам этот язык?». Даже Волан-де-Морт не имел ни малейшего понятия о том, какая именно книга может помочь Мэри в переводе древних письмен.

– Откуда у тебя вообще эти строки?– поинтересовался он, вглядываясь в странноватые символы, мало смахивающие на буквы.

Мэри в ответ пробормотала нечто нечленораздельное, не горя желанием рассказывать своему учителю о медальоне. Но тот, похоже, и не стремился узнать ответ на свой вопрос – некоторое время он задумчиво вглядывался в письмена, как будто вспоминал, где он мог их видеть, затем просто вернул пергамент Мэри, приказав ей показать свое владение «Огненным кольцом». Она приложила все усилия к тому, чтобы сотворить это заклинание, но то, что получилось у нее, мог назвать кольцом только человек с хорошей фантазией и чувством юмора. Разумеется, весь этот, и два последующих за ним дня Мэри тренировалась только в выполнении «Огненного кольца», чтобы, в конце концов, продемонстрировать свои идеальные чары Волан-де-Морту семнадцатого июля.

– Я уже начинаю жалеть о том, что взял тебя в ученицы,– говорил Волан-де-Морт холодно,– если ты и дальше будешь продвигаться в подобном темпе, то твое пребывание в особняке на каких-либо правах будет под очень большим вопросом, так же, как и на этом свете.

– Я и так стараюсь изо всех сил,– ответила Мэри возмущенно,– ведь за один раз такие сложные заклятия не освоить!

– Были те, кто смог сделать, как ты говоришь, невозможное дело – твои предшественники, и мои первые ученики. Ты доказала, что можешь быть моей ученицей, осталось только удержаться в этом статусе,– заявил Волан-де-Морт холодно, – согласен, это сложно, но возможно, если сильно постараться.

У Мэри, в отличие от Волан-де-Морта, были на этот счет определенные сомнения, но она попыталась забыть о них на время, и с этого дня стала намного старательнее осваивать темную магию, выкладываясь на полную катушку. Не жалея себя, работала она чуть ли не на крови, порой чувствуя, что еще чуть-чуть, и сознание ее окутается тьмой.… И лишь необыкновенно сильная ее воля не давала Мэри показывать свою слабость, заставляя волшебницу учиться разнообразным чарам, что становились все сложнее и сложнее, именно так, как требовал этого Волан-де-Морт – до изнеможения, с полной самоотдачей.

После кольца огня последовала «Огненная змея» – необычайно сложное заклинание, давшееся Мэри только после трех дней тренировок. Эти чары отняли у нее слишком много сил – хотя она и сотворила «змею» как положено, ей после этого пришлось целый день приходить в себя – к ее счастью, именно в этот день Волан-де-Морт где-то пропадал до поздней ночи. Тренировки продолжились лишь на следующий день, после полудня, и тут уже Мэри смотрела на Волан-де-Морта с укором. Тот ее взгляда предпочел не заметить, и вначале проверил ее знание всех тех чар, что она уже отработала, а только после этого приступил к новому – сотворению множества острых кинжалов, что в одно мгновение пронзали противника. Мэри, думавшая, что эти чары ей так просто не дадутся, была удивлена наравне с Волан-де-Мортом, сотворив с первой попытки более двух дюжин кинжалов, что пронзили стену, чуть не превратив ее в решето.

– Я же говорил, что важную роль здесь играет желание, что должно всегда сопутствовать таланту,– произнес Волан-де-Морт, хмыкнув одобрительно. А после добавил с ироничной улыбкой,– а теперь… что же тебе можно освоить теперь?

Волан-де-Морт ожидал ответа Мэри с явным нетерпением, в глазах его зажегся странный огонь.

– Чем-то таким, с помощью чего можно пытать или убивать?– предположила она,– Непростительными проклятьями?

Легкий кивок Волан-де-Мортa стал ответом на оба вопроса Мэри, но, на ее взгляд, несогласие мага было бы намного лучше – перспектива кого-то пытать или убивать не вдохновляла ее. Волан-де-Морт истолковал ее замешательство по-своему:

– Не беспокойся, я специально доставил в этот особняк того, на ком ты сможешь отработать эти проклятия.

Он, едва договорив, поманил Мэри за собой – вместе они вышли из Зала и направились на первый этаж. По пути она думала о том, что с наибольшей радостью она пытала бы самого Волан-де-Морта, а не ни в чем не повинного человека, но это, увы, были лишь мечты.

Спустившись на два пролета по лестнице вниз, они свернули налево, пройдя через дверь, за которой оказалась небольшая лесенка, ведущая в подземелье. Здесь Мэри еще не приходилось бывать, и она с легкой дрожью рассматривала грубые каменные стены, что образовывали небольшой коридор по типу коридоров первого – третьего этажей, правда, сходство было только в том, что по всему периметру коридоров всех трех этажей плюс подземный, тянулись многочисленные двери. Здесь, в подземелье, они были обиты железом, но ржавыми не выглядели, несмотря на сырость.

Не пройдя и половины коридора, Волан-де-Морт остановился, остановилась и Мэри – прямо напротив двери, ведущей в одну из темниц. Войдя вслед за Волан-де-Мортом в небольшую комнатушку с каменным полом и низким потолком, Мэри увидела лежащую на полу женщину, что, казалось, спала: глаза ее были закрыты. Впрочем, совсем скоро она пошевелилась, открыв глаза и уставившись на пришедших с видом загнанного в угол человека. Мэри, было, подумала, что она сейчас бросится на Волан-де-Морта – на мгновение в глазах женщины вспыхнуло гневное пламя, но стоило темному магу сделать шаг к пленнице, она тут же вжалась в холодную стену, явно стремясь оказаться как можно дальше от своего тюремщика. Видно было, что она еле стоит на ногах то ли от страха, то ли от голода – неизвестно, сколько ее тут держали.

– Знакомься, Мэри, это – Катрин Дэвидсон,– представил пленницу Волан-де-Морт, зловеще улыбаясь,– еще недавно она спокойно жила и работала, и вот теперь, перейдя раз мне дорогу, обрекла себя на незавидную участь «подопытного кролика». Она и станет тем, на ком ты сможешь попрактиковать непростительные проклятья. Можешь приступать. Начни с пыточного.

Мэри посмотрела на Волан-де-Морта так, словно тот предлагал ей пытать свою же сестру или мать – прищуренными глазами, с выражением гнева и негодования.

– Я не буду пытать эту женщину,– заявила она прямо, с холодом и презрением в голосе,– мне она ничего плохого не сделала; к тому же, она – человек, а ты обращаешься с ней, как с животным.

На лице Волан-де-Морта отразилась холодная ярость, глаза его ярко вспыхнули багрецом.

– Ты не расслышала меня?– поинтересовался он, делая шаг к Мэри, которая заслонила собой пленницу,– пытай, иначе окажешься на ее месте.

В ответ Мэри лишь расхохоталась, глядя на Волан-де-Морта так, словно он сошел с ума.

– Это ты, похоже, не хочешь услышать меня,– сказала она с кривой улыбкой,– чем бы ты мне ни пригрозил – пытками, смертью – я не стану выполнять твой последний приказ. Я понимаю, что я твоя ученица и должна знать и уметь все, но мне лично кажется, что для пыток и убийств у тебя есть Пожиратели смерти. Я же, как мы узнали недавно, способна на нечто большее. Каждый должен выполнять свою работу. Можешь убить меня, если ты не согласен со мной.

К ее удивлению, Катрин, до этого чуть ли не падающая от усталости и страха, выпрямилась, улыбнувшись так, что Мэри тут же поняла – она вовсе не жертва, а Пожирательница смерти, а приказ Волан-де-Морта – чистейшей воды блеф.

– Ты доказала, что можешь и дальше быть моей ученицей,– произнес Волан-де-Морт с холодной улыбкой,– доказала стойкостью воли, которую не смогла сломить даже мысль о пытках. Я устроил это испытание специально, чтобы проверить тебя – так же, как и тех, что были ранее моими учениками. Волшебники, которые подчинялись моему приказу, навсегда теряли право учиться дальше Темным искусствам и становились моими слугами, обязанными исполнять любой мой приказ. Ты свободна, Катрин.

Катрин, так и не сказав ни слова, быстрым шагом удалилась, и только тогда к Мэри вернулся дар речи:

– Раз Катрин – Пожирательница смерти, почему я не видела ее раньше?

– Она совсем недавно присоединилась ко мне, и в особняке, к тому же, не живет, так что в этом нет ничего удивительного.

Мэри, взглянув на Волан-де-Морта со злостью, без промедления вышла из тесной каморки.

– Если хочешь сказать мне что-то об этом испытании, вначале хорошенько подумай,– донесся холодный голос Волан-де-Морта до нее.

Мэри громко фыркнула в ответ:

– У меня в запасе много подходящих к случаю слов, вот только осознание того, какая кара последует после, меня останавливает.

Волан-де-Морт усмехнулся:

– Осознание кары, которая последует за не повиновение мне, еще минуту назад не заставила тебя смириться.

– Это потому, что ты приказал мне пытать волшебницу, которая не несла никакой угрозы и была беззащитна,– парировала Мэри холодно,– я лучше сама пытки терпеть буду, чем поступлю так бесчестно.

Едва Мэри договорила, как ее сердце пронзила резкая боль, заставившая волшебницу остановиться и приложить руку к груди. Волан-де-Морт, резко остановившись, посмотрел на нее удивленно.

– В чем дело?– спросил он у волшебницы, наблюдая за тем, как она пытается выпрямиться. Не ответив, она как можно быстрее рванула по лестнице на второй этаж, к своей комнате, превозмогая резкую, все усиливавшуюся боль. Когда она вбежала к себе в комнату, то уже ничего не видела перед собой, и только точное знание того, где стоит пузырек с заветным зельем, позволило ей найти спасительный флакончик. Вынув трясущимися руками тугую пробку, Мэри одним глотком осушила пузырек, с замиранием сердца ожидая усиления боли – противоядие ей приходилось варить самой, и это притом, что она никогда особо не блистала в зельеварении. Всегда имелась вероятность того, что что-то она может сделать не так, впрочем, на этот раз все обошлось – за долгие две минуты та боль, что пронзала ее сердце, не вернулась, а предметы, до этого словно плавающие в некоем тумане, приобрели привычную четкость. Едва Мэри перевела дух и уняла бешено бившееся сердце, как в ее комнату вошел Волан-де-Морт, жаждущий объяснений столь странного поведения своей ученицы.

– Это был приступ,– произнесла она прежде, чем маг успел хоть что-то сказать,– в очередной, уже второй раз, проявилась моя болезнь.

– Болезнь?– переспросил Волан-де-Морт удивленно,– впервые слышу, что ты страдаешь от какой-то болезни. Почему ты не сказала мне о ней ранее?

– Потому, что она проявляется в череде приступов, а приступы эти происходят не в определенное, известное мне загодя время, а спонтанно, по своему собственному желанию и непонятным мне причинам. Я больна этой болезнью с рождения – так же, как и моя мать, от нее же она мне и перешла, словно по наследству; но до сих пор было только два приступа – первый – когда мне было 15, а второй – сейчас, 6 лет спустя после этого. Приступ начинается с резкой боли, пронзающей сердце короткими уколами. В течение восьми минут боль постепенно возрастает, и только в это время есть возможность принять противоядие – ни до, ни после оно ничего не изменит. Успел – повезло, если же нет, то… ты обречен на смерть – адская боль сломает тебя, терзая до предсмертных судорог. А после… ты умрешь, и тело твое растворится, исчезнув без следа, оставленное покинувшей его душой.

Мэри замолчала, опустив голову – так, словно сказанное причинило ей сильную боль. А Волан-де-Морт, похоже, принял ее рассказ за ложь – во всяком случае, спросил презрительным голосом:

– И ты хочешь, чтобы я поверил в этот бред? Ты только что выдумала какую-то болезнь, которой и быть то не может, и думаешь, что это похоже на правду?

Волан-де-Морт хотел сказать что-то еще, но осекся, увидев взгляд Мэри, который она подняла на него – светящийся ненавистью и холодной яростью, правотой и силой.

– Хочешь сказать, я вру?– спросила она очень тихо и ядовито,– что я неизвестно для чего придумала сказочку о редкой болезни, передающейся по материнской линии, что проявляется редкими приступами?

– Неизвестно для чего?– переспросил Волан-де-Морт иронично,– да нет, это-то как раз ясно. Что бы вызвать у меня жалость и получить некоторые привилегии.

– Можешь подавиться своими привилегиями, и жалостью вдобавок, мне они нужны, как маглу – волшебная палочка,– бросила Мэри коротко и зло, исподлобья смотря во вспыхнувшие багрецом глаза мага.– И мне плевать на то, что ты мне не веришь – эта болезнь существует и будет существовать, даже если ты будешь считать ее лишь плодом моей больной фантазии.

Выговорившись, она вновь опустила голову, словно посчитала разговор оконченным, но он таким не был – Волан-де-Морт решил развить тему, спросив:

– Допустим, болезнь не миф. А откуда тогда ты знаешь, что именно происходит с тем, кто не успел выпить противоядие? Прочитала в книжке?

– Нет, видела своими глазами,– коротко ответила Мэри, вновь подняв свой огненный взгляд на Волан-де-Морта,– так, от очередного приступа, умерла моя мать.

Короткая пауза молчания и следом:

– А сколько готовится противоядие?

– Месяц, и столько же хранится после этого.

– В таком случае, думаю, что ты понимаешь – эта болезнь – серьезное препятствие твоему пребыванию здесь,– сказал Волан-де-Морт жестко,– если приступы, как ты говоришь, проявляются спонтанно, то следующий приступ может возникнуть завтра, и он прикончит тебя, ведь противоядия у тебя нет.

– Есть,– возразила Мэри, улыбнувшись,– я всегда варю зелье с таким расчетом, чтобы приступ, если и проявится, не застиг меня врасплох.

– Какие гарантии, что мои же усилия не пропадут в случае чего?

– Стопроцентные.

Волан-де-Морт, просверлив Мэри подозрительным взглядом, кивнул, видимо, решив, что она не лжет.

– В таком случае наши тренировки продолжаться завтра. Проинформировав Мэри, маг вышел из комнаты, оставив волшебницу в одиночестве, но ей только это и нужно было – прямо в одежде откинувшись на кровать, она блаженно закрыла глаза, предаваясь сну, хотя над особняком ярко светило полуденное солнце…

Быть может оттого, что больше недели Мэри трудилась не жалея себя, она проспала до утра следующего дня, более восемнадцати часов, и проснулась полная сил и энергии, что била через край. Она была бы очень уместна на очередной тренировке. Но той не состоялось – Волан-де-Морт, зашедший в комнату Мэри прежде, чем волшебница успела сделать хоть один шаг к двери, объявил, что на некоторое время их уроки прекратятся – ему нужно решить кое-какие срочные вопросы. А в это время она должна будет тренироваться самостоятельно в двух новых заклятиях.

– Первое – Щитовое,– сказал он, незамедлительно сотворив блестящий щит для наглядности, и повторив слова заклятья, которые Мэри, как и все до этого, должна будет произносить мысленно – невербально.

– Второе – Иллюзия.

– Иллюзия?– переспросила Мэри с оттенком недоверия в голосе,– умение создавать выгодные тебе образы, не соответствующие реальности?

Легкий кивок Волан-де-Морта подтвердил, что Мэри права, но знание теории не дает умение, что она и доказала на своем примере.

– Сейчас в сотворении иллюзии ты потерпела неудачу,– заметил Волан-де-Морт пренебрежительно,– что ж, именно для того, чтобы ты научилась сотворению иллюзий, я и даю тебе неделю, может быть, и больше – зависит от того, как быстро я закончу свои дела. Вот как иллюзия может влиять на людей, пользуясь их чувствами.

Прочертив резкими движениями волшебной палочки воздух, Волан-де-Морт сотворил серебристую дымку, что в мгновение ока окутала Мэри. Сначала эта дымка была безобидной, но потом… она стала чем-то вроде тумана, сокрыв от волшебницы все, а когда рассеялась, то она увидела сначала силуэт, а затем и самого человека – того, кто был так дорог ей, того, кого она постоянно пыталась вспомнить, и не могла – это был Морис, ее отец. Он улыбался безмятежно и счастливо, и протянул к Мэри руки, словно вновь хотел взять свою любимую малышку на руки. Слезы счастья брызнули из глаз волшебницы, открывая жестокую правду – перед ней стоял вовсе не ее отец, а Волан-де-Морт. Мэри пронзила его одновременно ошеломленным и ненавидящим взглядом, после чего рухнула на пол без сознания, не выдержав столь сильного потрясения.

В сознание ее привел Волан-де-Морт – он сидел в изножье ее кровати.

– Вот такой эффект и должны нести иллюзии,– сказал он.

На мгновение ему показалось, что волшебница сейчас придушит его – в глазах ее отразилась слепая ярость, но уже через пару мгновений все лицо Мэри просияло, и она порывисто обняла опешившего от такой перемены мага.

– Ты даже не представляешь, что именно только что сделал для меня,– сказала она, разнимая руки,– я всю свою жизнь пыталась вспомнить образ моего отца, а ты… спасибо тебе!

В голосе и глазах Мэри было столько благодарности, словно Волан-де-Морт только что спас ей жизнь.

– Не думал, что эта иллюзия настолько обрадует тебя,– ответил он, справившись с изумлением,– но, раз я так много сделал для тебя только что, ты просто обязана отблагодарить меня своим усердием в тренировках. Я буду отсутствовать в особняке, по меньшей мере, неделю, и за это время ты должна в совершенстве владеть теми заклинаниями, что я показал тебе только что.

Маг повторил слова заклинаний, и Мэри энергично кивнула, показав, что она все поняла.

– Я бы хотела вновь гулять по окрестному лесу в эти дни,– сказала она, с мольбой взглянув на Волан-де-Морта, что собрался выйти из ее комнаты. Тот, с минуту подумав, кивнул:

– Хочешь – гуляй, но если я не увижу безупречного результата, когда приду проверять твое знание Щита и Иллюзии – переселю тебя в одну из темниц, где ты не увидишь даже маленького кусочка неба.

Удостоверившись в том, что Мэри его прекрасно поняла, Волан-де-Морт без промедления вышел из комнаты, оставив ее наедине со своими мыслями и чувствами. Волшебница лежала на своей кровати без движения около часа, видя перед собой мысленным взором образ отца и наслаждаясь тем, что теперь будет всегда его помнить. Впрочем, о тренировках она не забыла, поэтому, заставив себя подняться с кровати, принялась отрабатывать раз за разом Защитный Щит. Она тренировалась до самого вечера, но так и не смогла сотворить что-то даже отдаленно похожее на щит. Вконец уставшая, она спустилась вниз – поужинать, а после проверила новое противоядие, что сварила недавно – настаиваться ему нужно было еще около двух недель (само приготовление зелья занимало около часа, а настаивалось оно для полной готовности немногим более трех недель).

Уже не удивляясь тому, что по вечерам коридоры особняка пустынны, Мэри, пользуясь разрешением Волан-де-Морта, отправилась на прогулку в Безмолвный лес, и ходила по его тропам, почти не размышляя ни о чем, до наступления темноты, после чего вернулась в особняк – набираться сил для завтрашней тренировки.

Впрочем, завтра она никакого улучшения не добилась, и в последующие два дня – тоже, хотя трудилась, используя все свои силы, и позволяла себе только завтрак и прогулку по Безмолвному лесу – вечером. Щит у нее упорно не получался, а чтобы сотворить полноценную иллюзию, нужен был противник, а с этим было очень туго – почему-то в эти три дня Пожирателей смерти как будто, вообще не было в особняке. Зато на четвертый день Мэри, к большой своей радости, войдя утром на кухню, увидела там Мальсибера, что не торопясь завтракал.

– Привет,– кивнул он,– неужели решила поесть, наконец?

– Я завтракаю каждый день,– фыркнула Мэри,– так что нет смысла говорить о том, что я вообще не ем.

– Завтрак! Разве тебе этого хватает? Вижу, что нет – скелеты и то толще тебя будут.

Волшебница усмехнулась, садясь за стол со своей порцией:

– Ну не смотри на меня, раз тебе так неприятно.

– И зачем же ты себя так истязаешь?– покачал головой Мальсибер, окидывая Мэри прищуренным взглядом своих темных глаз,– по приказу хозяина?

– Нет, он меня к этому не принуждает. Но, думаю, ты и сам знаешь, насколько он требователен – за то время, пока его не будет, я должна буду освоить два, на мой взгляд, самых сложных заклятия – Иллюзию и Щит.

Взгляд Пожирателя смерти стал удивленным.

– Иллюзия?– переспросил он, недоверчиво хмыкнув,– эти чары может освоить далеко не каждый, и если ты овладеешь этим умением, то…

– Да, знаю,– перебила его Мэри на полуслове,– смогу победить любого волшебника, пользуясь его чувствами. Но есть проблема – что бы его освоить, мне нужен противник, а в особняке нет ни одного Пожирателя смерти…

Мальсибер заметно оскорбился:

– Как это нет? А я кто, по-твоему?

– Ты!– фыркнула волшебница, закатив глаза,– можно подумать, что ты сейчас свободен.

– Это может показаться невероятным, но так и есть. Вчера я закончил выполнение одного задания, что дал мне повелитель, и получил право на отдых. Могу тебе компанию в тренировках составить, если хочешь.

Мэри посмотрела на Мальсибера придирчивым, изучающим взглядом, словно впервые его увидела, и, наконец, пожала плечами.

– А почему бы и нет? Мы можем начать прямо сейчас!

Она незамедлительно поднялась, едва прикоснувшись к еде, Мальсибер тоже в мгновение ока оказался на ногах, словно Мэри приказала ему встать.

На то, чтобы вспомнить слова заклинания, ей понадобилось около двух секунд, и, максимально сосредоточившись, глядя в глаза Мальсибера, она подумала: «Tua anima omnia mea».

Сверкнула ослепительная вспышка, оставившая после себя серебристую дымку, что окутала Мальсибера. С минуту Мэри пыталась понять, получилось у нее или нет – по идее, вспышки не должно было быть. Но это, как оказалось, вовсе не повлияло на результат – взгляд Мальсибера, коим он смотрел на нее, говорил о ее успехе – он был нежным, любящим, таким, что все тело Мэри вдруг пробрала сладкая дрожь. Но взглядами Пожиратель не ограничился – улыбаясь, он шагнул к волшебнице, собираясь выразить все свои чувства без слов, но она сумела избежать нежелательных для нее последствий, вовремя опустив палочку. С минуту после этого чары еще держались, и только после того, как Мэри хорошенько приложила Мальсибера достаточно сильным, но не выводящим из сознания, заклинанием, они, наконец-то, развеялись. Вид у Пожирателя при этом был довольно-таки комичный – складывалось впечатление, что его только что довольно грубо выдернули из сладких грез – взгляд его был удивленным, а с губ еще не до конца сошла счастливая улыбка.

– У тебя талант, Мэри, и большой,– произнес Мальсибер, с восхищением глядя на волшебницу,– это была такая реалистичная иллюзия…

Мэри была явно польщена.

– Ну, спасибо. Я и сама не ожидала такого эффекта, ведь до этого у меня не было возможности потренироваться в этом умении. Впрочем, если я сотворила эти чары хорошо один раз, это не значит, что они у меня и далее будут выходить безупречно.

– У тебя еще есть в запасе несколько дней, чтобы закрепить это умение,– сказал Мальсибер,– и я смогу помочь тебе в этом.

Мэри, было, думала отказаться от помощи Пожирателя – ей казалось, что иллюзия все еще продолжает действовать на него; но не стала этого делать, зная, что больше ей так никто сейчас помочь не сможет.

Так что уже через десять минут они вдвоем шли по Безмолвному лесу, ведя неспешную беседу.

– Ты сказал, что Волан-де-Морт поручил тебе одно задание, которое ты выполнил и теперь отдыхаешь. И что, твой отдых будет длиться несколько дней?– поинтересовалась Мэри у Мальсибера.

– Ну, почему же, нет,– покачал головой Пожиратель,– завтра я свяжусь с повелителем и по его приказу приступлю к выполнению очередного поручения.

– Свяжешься? Интересно, как?

Ответом Мэри стала легкая улыбка Мальсибера – тот явно предпочел не отвечать, вместо этого спросив у нее:

– Ты, я слышал, уже прошла тест на пригодность?

– На пригодность?– переспросила Мэри, недоумевая. Впрочем, уже через секунду до нее дошло – Мальсибер говорил о пытках «пленницы»,– Да. А что, такой тест проходят все новобранцы?

– Только те, кого он берет в ученики.

– По-моему, это глупо. Неужели Волан-де-Морт не думал о том, что я, к примеру, вполне могла выполнить его приказ? Если бы он приказал мне убить Катрин, то лишился бы одной из своих сторонниц, которых, насколько я знаю, не так уж и много.

– Повелитель знал, что делает,– ответил Мальсибер твердо, не глядя на Мэри,– и был уверен в именно том результате, который последовал.

После этих слов волшебники продолжили прогулку в молчании, что нарушалось только редкой птичьей трелью. Мэри не смогла сказать, сколько времени прошло до того момента, когда она осознала, что ей еще тренироваться и тренироваться, и немедленно сообщила об этом Мальсиберу. Впрочем, Мальсибер не успел выполнить свое обещание помочь Мэри в тренировке: из-за соседних деревьев показалась худощавая фигура Нотта.

– Мальсибер, ты нужен хозяину,– отрывисто бросил он, как будто даже не заметив Мэри,– Скорее, идем.

Волшебники ушли, оставив Мэри в одиночестве, и она, только что больше всего на свете стремившаяся к возобновлению тренировки, неожиданно поняла, что просто не может заставить себя вновь поднять волшебную палочку и произнести уже, наверное, в сотый раз, так надоевшие слова заклинания. Она понимала, что ничего не изменится, если произнести формулу Щита в сто первый раз, и внутренне уже смирилась с этим, поэтому-то слонялась больше часа по лесу, до тех пор, пока легкая усталость и чувство голода не вынудили ее вернуться в особняк.

То же состояние преследовало Мэри вечером, и на следующий день. Она понимала, что еще не до конца освоила и Иллюзию, и Щит, знала, какая кара ее постигнет, если она не возьмется за ум, но это не могло помочь ей преодолеть чудовищную леность, что пришла вслед безнадежности, которой она не знала с шестого курса. Сейчас тренировки казались Мэри адской работой, по сравнению с которой все остальные занятия, даже уборка особняка, были не в пример легче. Вот она и сидела опять за теми книгами, которые уже читала, наверное, в двадцатый раз, и пыталась понять хоть что-то из того, что было написано на древнем пергаменте, что был вложен в медальон, разумеется, безуспешно. И только к вечеру Мэри наконец-то ощутила, что ей сейчас просто необходимо потренироваться, тем более что давно известное ей состояние ушло и не возвращалось. Поэтому она сразу же вышла из комнаты, направляясь в Безмолвный лес, где, с недавнего времени, привыкла тренироваться. По коридору Мэри шла так быстро, словно куда-то опаздывала, хотя это было вовсе не так, поэтому не смогла вовремя затормозить, когда из-за угла вышел человек, чье лицо закрывал капюшон. Мэри выставила перед собой руки в попытке смягчить столкновение, волшебник попытался затормозить… и получил кулаком в лицо от Мэри.

– Какого черта ты меня ударила?– возмутился волшебник, открывая лицо – Мэри невольно улыбнулась, узнав Мальсибера, нос которого кровоточил от ее удара.

– Ты не исполнил обещанное,– заявила она надменно, тут же, впрочем, расплываясь в улыбке,– но у тебя есть шанс загладить свою вину – составить мне компанию на тренировке.

– Я это сделаю только в том случае, если услышу от тебя, Мэри, слова извинения.

– Хорошо,– легко согласилась Мэри, и, возвратив своему лицу серьезную мину, сказала,– извини за то, что в этом особняке все еще существуют подобные коридоры. Обещаю, что сейчас же сделаю этот коридор прямым.

Мальсибер, что остановил течение крови из носа, усмехнулся, покачав головой.

– Думаю, что большего от тебя не дождешься.

Мэри самодовольно улыбнулась, и двинулась вместе с Мальсибером к лестнице.

Вместе они дошли до первого этажа, но парадную дверь открыть не успели – она открылась сама, и в особняк вошел Руквуд. Увидев ту, что так унизила его недавно, Руквуд остановился, как вкопанный, и уставился на Мэри таким уничтожающе-ненавидящим взглядом, что той стало не по себе. Но ничего сказать не успел – Мальсибер, видимо, опасаясь выяснения отношений между Руквудом и Мэри, торопливо провел волшебницу, что до сих пор шла с ним под руку, мимо Руквуда. Он еле успел отойти в сторону, видимо, не решившись и дальше закрывать дорогу Мальсиберу и Мэри.

– Можно подумать, будто я – его кровный враг, и у нас с ним эстафета на первенство в убийстве друг друга,– произнесла Мэри, едва они с Мальсибером вступили под полог деревьев.

Мальсибер покачал головой, и поспешил высказать свою точку зрения:

– Ты ведь спасла Руквуду жизнь, а после – не стала пытать его, вместо этого отплатила той же монетой – поставила его на свое место, заставив выслушивать издевательские замечания его же соратников. Остальные Пожиратели до сих пор припоминают ему тот случай, так что ничего удивительного в том, что он хочет отомстить тебе, нет. Думаю, что больше всего Руквуда бесит твое благородство, ведь ты на самом деле не похожа на нас – не привыкла решать все проблемы, какими бы они ни были, жестокими способами, но он-то в благородство играть не станет, и при удобном случае, когда ты потеряешь бдительность, Руквуд отыграется на тебе. Убить – не убьет, но пытать будет до полусмерти.

– Но это только в том случае, если мне жутко не повезет,– отозвалась Мэри, взглянув на Мальсибера со значением,– не думаю, что он сможет справиться со мной в одиночку, для этого нужно, как минимум, трое, а все вы, насколько я знаю, постоянно заняты.

– Я обязательно передам эти слова Руквуду, пусть они станут ему руководством к действию.

– Ага, и заодно помоги ему в восстановлении справедливости.

– Это приказ?– поинтересовался Пожиратель, улыбаясь. Мэри в ответ кивнула и рассмеялась, тут же оборвав себя: