Текст книги "Два мира. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Lutea

сообщить о нарушении

Текущая страница: 83 (всего у книги 93 страниц)

– Как-то уж слишком спокойно ты об этом говоришь.

– Шиноби всегда идёт об руку со смертью. Нет никакой разницы в том, кто первый предложит спутнику шагнуть за грань, – Изуна протянул ему руку. – Так что ты ответишь?

Некоторое время Тобирама молчал, разглядывая его лицо, сегодня подсознательно не опасаясь глаз. Сколько ему лет? Двадцать три? Двадцать четыре? Он ведь не старше самого Тобирамы, а тому только зимой будет двадцать пять. Но почему тогда он рассуждает так, словно уже прожил долгую жизнь, всё попробовал, всё повидал? Конечно, их поколение выросло слишком быстро, проскочив мимо сладкой поры детства, но почему тогда один лишь Изуна так скоро состарился, стал мудрым?..

«Мне никогда до конца не понять Учих», – отстранённо подумал Тобирама, пожимая протянутую руку.

– Изуна!

Битва остановилась сама собой. Отвернувшись от Хаширамы, Мадара с неподдельным испугом кинулся к брату, поймал его, когда тот уже стал тяжело заваливаться вперёд.

– Держись! С тобой всё будет хорошо…

Тобирама развернулся и, тяжело дыша, обратил взгляд на Учих. Старший поддерживал бледного, стремительно теряющего кровь Изуну, даже не пытаясь скрыть своё волнение, ещё больше усилившееся, когда перед ними возник Хаширама с клинком в руке.

Выражение лица ани-чана заставило Тобираму непроизвольно вздрогнуть – таким холодным, бесстрастным он не был ещё ни разу. Мадара поднял взгляд на него. Сейчас, израненный, обеспокоенный, он вызывал тень сострадания даже у Тобирамы. Однако глаза ани-чана оставались всё так же пусты; он направил на Учих меч.

– Хаширама… – проговорил лидер вражеского клана.

– Мадара, – в голосе брата был лёд, – тебе не победить меня.

«Ну же, Хаширама, – мысленно умолял Тобирама, не решаясь двинуться с места, – вернись!..»

Мгновения словно бы превратились в годы, а главы двух кланов продолжали смотреть в глаза друг другу. Но вдруг во взгляде Хаширамы что-то дрогнуло, всколыхнулись воспоминания, сломав непроницаемую стену, которой он в последние недели ото всех отгородился, – и клинок вонзился в землю.

– Зачем нам продолжать это? Если два сильнейших клана – Учиха и Сенджу – объединятся, другие поймут, что им не тягаться с нами, и тогда война затихнет.

Вот это уже были слова действительно Хаширамы, а не того человека, которым он на время стал.

– Ну же, – он шагнул ближе и протянул старому другу руку.

Мадара колебался. Тобирама представить себе не мог, что происходило в тот миг в его голове, однако в итоге Мадара сделал мелкий шажок вперёд.

– Нет, нии-сан! – прохрипел Изуна, поднимая голову. – Не верь ему! Неужели ты забыл, что они убили стольких Учих?..

Оторвавшись от Мадары, взгляд Хаширамы скользнул к Изуне, и в нём отразилось удивление пополам с пониманием и сочувствием – да, теперь это и в самом деле прежний Хаширама. Тобирама же продолжал молчать; он не знал до конца всего плана Изуны, но был совершенно уверен, что тот понимает, что делает. Поразительно – так верить в своего врага.

Мадара нахмурился, а губы его сжались в жёсткую линию. Бросив дымовую гранату, он вместе с Изуной скрылся с поля боя. Сенджу не преследовали их – оба понимали, что младшему Учихе жить осталось совсем немного, и не хотели погоней мешать братьям проститься.

Пережившие сражение противники, видя, что глава их клана отступил, сложили оружие и сдались на милость победителей. Хаширама выглядел вполне довольным, принимая их капитуляцию и раздавая указания собственным подчинённым, а вот Тобирама мог лишь молча стоять в стороне, стеклянными глазами наблюдая за разоружением Учих. В его голове стучало лишь одно слово, слетевшее с губ Изуны, когда клинок сделал своё дело:

«Спасибо».

Через несколько дней от Мадары Хаширама и Тобирама узнали, что Изуна умер от полученных ран. А затем состоялся бой, после которого был, наконец, заключён доставшийся такой дорогой ценой мир.

***

– Ты… – проговорил Мадара, скрипя зубами.

– Моей вины здесь нет, – ледяным тоном отчеканил Тобирама, и прозвучала эта фраза так, словно он не единожды повторял её себе самому. – Это была целиком и полностью инициатива Изуны.

Зря он это сказал – в следующую секунду рука Сусано с огромной силой приложила его головой о стену тоннеля. К счастью для Сенджу, он был воскрешён, а потому быстро восстановил расплющенную половину головы. Мадара резко отшвырнул его в дальний конец хода, где виднелся метров через пятьдесят тупик – Тобирама впечатался спиной в покрытый илом камень стены и грохнулся наземь, но тут же вскочил и сам ринулся на врага. От страшной смеси шока и ярости Мадара плохо контролировал Мангекью, и Тобирама, улучив момент, когда в Сусано открылась брешь, нанёс чёткий удар противнику по скуле, а вторым почти сломал ему нос – брызнула кровь, быстрыми ручейками стекая по губам и подбородку. Окончательно утратив всякий контроль над собой, Мадара со звериным рыком кинулся на чёртова альбиноса, и секунду спустя они уже катались по мокрому полу.

Оказавшись сверху, Мадара с силой придавил врага к полу и принялся методично избивать его.

– Как ты смел столько времени скрывать это от меня, подонок?! – он весь кипел, и будь Сенджу жив по-настоящему, его лицо уже превратилось бы в кровавое месиво.

– Сам не лучше, идиот безглазый! – огрызнулся в ответ Тобирама и заехал ему локтём по болевой точке на ноге. Мадара зашипел и на миг остановился, но и этого Тобираме хватило, чтобы повалить его на спину и уже самому оказаться сверху. – Ты жил с ним под одной крышей и ничего не заметил! Какой из тебя после этого брат?!

– Закрой пасть! – Мадара извивался и лягался, но Сенджу решил ни за что не уступать позицию.

– Что здесь происходит?!

В следующий момент кто-то сдёрнул ожесточённо сопротивлявшегося Тобираму с Мадары и отволок в сторону. Кое-как приподнявшись на локтях, Учиха зло зыркнул подбитыми глазами на Хашираму.

– А ты тут что забыл?! – накинулся он на старого друга. Тот вздрогнул и в непонимании на него уставился.

– Мадара-сан, – на колени рядом с предком осторожно опустился Итачи, – довольно.

Мадара перевёл на него свирепый взгляд, но Итачи его выдержал. Почему он так спокоен? Даже Саске, и тот предка побаивался, но вот его брат…

«Изуна тоже никогда не боялся, – вдруг с горечью подумал Мадара. – Что бы я ни делал, какой бы ужас ни наводил на окружающих, даже на собственный клан».

Сделав глубокий вдох (боль тут же обожгла грудную клетку – наверняка трещины в рёбрах), он положил руку на плечо Итачи и медленно сел. Всё ещё удерживаемый братом Тобирама бросал на Мадару поистине испепеляющие взгляды и скрежетал зубами, но пока молчал.

– Что вы на этот раз не поделили? – спросил Хаширама – наверняка это он почувствовал всплески чакры и приволок остальных проверить, всё ли в порядке.

– Не твоё дело, – вновь ощетинился Мадара. – Захотелось по старой памяти набить твоему брату морду, что такого?

– Кто ещё кому набил, – процедил Тобирама. Все его повреждения уже самостоятельно восстановились – чёртова Эдо Тенсей.

Мадара презрительно скривился и сплюнул кровь.

– Как же вы оба мне дороги, – устало вздохнул Хаширама и решительно поднялся на ноги – редко когда можно было увидеть его настолько серьёзным. – Хирузен, отведи Тобираму обратно в Тайную комнату и проследи, чтобы твой учитель не покидал её до моего возвращения. Итачи, я могу воспользоваться твоими комнатами? – тот сдержанно кивнул. – Тогда, Минато, перемести нас троих туда, после этого возвращайся и помоги Хирузену.

– Как скажете, Хаширама-сама, – Минато подошёл ближе и по очереди переместил Хашираму и обоих Учих в потайной ход неподалёку от апартаментов Итачи, где была установлена одна из многих разбросанных по Хогвартсу меток Хирайшина.

Едва оказавшись в коридоре, Мадара попятился и тяжело привалился боком к стене; всё-таки, несмотря ни на что, Тобирама оставался сильным бойцом, и раны после стычки с ним придётся зализывать ещё долго. Бросив быстрый взгляд на друга, Хаширама шагнул было к нему с явным намерением подставить плечо, но Мадара демонстративно отвернулся и сам медленно направился вслед за Итачи, опираясь рукой на стену. Слышал, как Хаширама устало вздохнул за его спиной, но от комментариев воздержался.

Заклятьем отперев дверь кабинета, Итачи первым вошёл внутрь и, взмахнув палочкой, развёл в камине огонь, после чего скользнул в спальню. Добравшись до кресла, Мадара развалился в нём, запрокинул голову, прикрыл глаза; он уже начал успокаиваться и обдумывать произошедшее, однако от этого ему становилось только гаже.

Как он мог, и в самом деле, не заметить перемен в брате? В детстве и юности они были близки настолько, что делились абсолютно всем – когда же это изменилось, когда они начали отдаляться и хранить тайны? И зачем он, Мадара, накинулся на Тобираму, единственная вина которого была в том, что именно ему Изуна решил довериться?..

Раздался тихий стук закрываемой двери, а затем лёгкие шаги – в кабинет вернулся Итачи.

– Дай это мне, – негромко произнёс Хаширама.

Несколько мгновений спустя Мадара ощутил на своём лице прикосновение чего-то холодного и мокрого. Недовольно нахмурившись и открыв глаза, он наткнулся на спокойный взгляд друга. Хаширама сидел на подлокотнике его кресла и аккуратно стирал кровь с лица влажным полотенцем.

– Прекрати, раздражает, – буркнул Мадара и попытался оттолкнуть его руку, но тут же пальцы Хаширамы крепко сжали его запястье.

– Это ты прекрати, – уверенно сказал друг, вновь принимаясь за своё дело. – Ох, Мадара, ну почему ты вечно ведёшь себя, как капризный ребёнок? Скажи на милость, что плохого в том, что я о тебе забочусь? Да и вообще, ты хоть представляешь, как это смотрелось со стороны, когда вы с Тобирамой валяли друг друга по трубам? Вы же уже не мальчики, в конце концов.

– Нотации читай своему младшему брату, – во рту всё ещё стоял металлический привкус крови, и Мадаре очень хотелось поскорее перебить его чем-нибудь. – Оставь меня в покое.

– И не подумаю, – Хаширама легко стукнул его по лбу костяшками пальцев. – Так из-за чего свара?

Ну как ему не ответить, когда он делает такое проникновенно-понимающее лицо?.. Мадара вздохнул и покосился на потомка, но тот уже и сам всё понял и стал тактично отходить в сторону смежной комнаты.

– Итачи, останься, – не терпящим возражений тоном распорядился Хаширама. – И нечего так на меня зыркать, Мадара. Передо мной тебе уж наверняка не стыдно за своё поведение, может, хоть перед Итачи будет, – он дождался, когда Итачи сядет во второе кресло, и вновь требовательно посмотрел на друга.

Делать было нечего, и Мадара, смирившись, рассказал о своём видении и о разговоре с Тобирамой. Чуть поколебавшись, также поведал и о том, что открыл ему, хотя и не по доброй воле, младший Сенджу.

Когда он закончил, в комнате надолго повисло молчание. Хаширама выглядел удивлённым, но и одновременно виноватым – наверняка сейчас опять начнёт самозабвенно вешать всю вину на себя. По лицу Итачи, как и зачастую, невозможно было понять, о чём он думает, но Мадара чувствовал, что услышанное потрясло и его.

Наконец, Хаширама тяжело вздохнул.

– Как же мы все были слепы, – проговорил он, опустив глаза на пропитавшееся кровью полотенце, крепко сжимая его в руках.

– Видимо, со всеми этими боями мы с тобой друг другу мозги всё-таки повыбивали, – вяло сыронизировал Мадара, продолжая искоса наблюдать за Итачи.

– Наверное… Мадара, мне правда жаль, что так вышло.

– Я знаю.

Ещё какое-то время прошло в тишине. Отложив в сторону полотенце, Хаширама коснулся ладонью груди друга и активировал мощную медицинскую технику – не без удовольствия Мадара чувствовал, как быстро восстанавливается его тело. Когда лечение было завершено, Хаширама поднялся на ноги.

– Пойду в Комнату, – сказал он. – Отото, наверное, уже на стенку лезет, что я тут с тобой нянчусь.

– Я тебя об этом не просил, – бросил Мадара, но совершенно без злобы или насмешки.

– А меня и не надо просить, – с улыбкой ответил Хаширама и вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Прошло ещё некоторое время, прежде чем Мадара нарушил молчание.

– Ну что, Итачи, – произнёс он, – теперь-то ты уж, наверное, окончательно разочаровался в своём предке?

Итачи слегка дёрнул головой, оторванный от собственных мыслей.

– Почему я должен быть разочарован в вас? – вежливо уточнил он.

– Ну как же? – протянул Мадара. – Даже если не брать в расчёт то, что я сделал лично тебе, я ведь предатель деревни и клана, злобная гнида, долгие годы прятавшаяся от правосудия и из тени ставившая жестокие эксперименты на детях – это я об Обито и Нагато. Ах да, я же забыл упомянуть о моём полнейшем провале в качестве семьянина: как мужа меня хватило исключительно на то, чтобы сделать той несчастной девушке сына, которого, впрочем, я даже не знал, потому что уже был официально мёртв к моменту его рождения. А теперь выходит, что я, вдобавок ко всему, ещё и просто отвратительный брат. По-моему, поводов вполне достаточно.

– Как я могу осуждать за что-то вас, когда сам не лучше? – ровно произнёс Итачи.

На это Мадара откровенно рассмеялся ему в лицо.

– Не лучше? Итачи, неужели ты так и не понял до сих пор, что ты – образец, который ещё долго будут всем ставить в пример? Такая самоотверженность, такоё чувство долга… – он перестал улыбаться и тяжело вздохнул. – Как же ты, в самом деле, похож на Изуну, – Мадара откинулся на спинку кресла, поднял глаза к потолку и продолжил задумчиво: – Я никак не пойму, почему брат устроил всю эту сложную игру, вовлёк в неё Тобираму вместо того, чтобы просто прийти ко мне и честно сказать, что думает о мире с Сенджу? Ради Изуны я был готов на всё, а переупрямить старейшин и приструнить клан – такой, по сути, пустяк.

– Это было не ради мира, – тихо сказал Итачи, глядя в пламя камина. – Главной целью Изуны-сана было дать вам возможность обрести Вечный Мангекью Шаринган.

– Полагаешь?

– Я в этом уверен. У меня самого до недавнего времени был в точности такой же план в отношении Саске.

– Вот как, – проговорил Мадара, не отводя от потомка горящего взгляда.

Раньше он не до конца понимал, за что ему так нравится Итачи, но это чувство формировалось в нём с самого начала знакомства. В тот раз летом только симпатия помешала добить обессилевшего потомка; уходя тогда, Мадара специально оставил в замке с наружной стороны двери ключ, чтобы, если судьбе будет угодно, Итачи успели спасти. К счастью, судьбе было угодно – и в дальнейшем, проводя рядом с Итачи много времени, всё лучше узнавая его, Мадара ни разу не пожалел о своём решении.

Своим чувством долга, ответственностью, дотошностью Итачи очень похож на Изуну, только что куда более сдержан и замкнут. А вот Саске – чистейшая копия самого Мадары в юности. Задирает голову высоко, делает вид, что на прочих ему плевать, хотя на самом деле переживает за друзей – гордость не позволяет в этом открыто признаться.

Мадара непроизвольно нахмурился. Ему вдруг вспомнился отрывок из видения, где Хаширама кружил на руках маленькую девочку – свою внучку Цунаде, и то, какими счастливыми они оба выглядели. «Я не знал своего сына, да и с Обито, когда он ко мне попал, поступил не слишком-то по-родственному».

– Возможно, – произнёс Итачи, словно уловив мысли предка, – в прошлом вы были плохим мужем, отцом и братом, Мадара-сан. Но сейчас у вас есть возможность стать хорошим прапрадедушкой для нас с Саске.

========== Глава 29. В чужом разуме ==========

Что стало нормой в последние недели, сон не шёл, и Цунаде, единожды проснувшись ещё затемно, больше так и не смогла уснуть. Полежав некоторое время и решив, что ничего не делать и страдать бессмысленно, она встала с постели и, проведя рукой по распущенным светлым волосам, побрела в ванную.

Через час, когда солнце чуть-чуть приподнялось из-за горизонта, Пятая пришла в свой кабинет и уселась за рабочий стол. На нём ещё с вечера остались выситься горы документов, требовавших изучения и подписи главы деревни – разбором их Цунаде и занялась, чтобы скоротать время. Ещё через часа полтора ручку двери на проверку дёрнули – и оказались, судя по вздоху, немало удивлены тому, что дверь поддалась. Вслед за этим в кабинет мгновенно вошла Шизуне и, вскинув брови, поглядела на наставницу.

– Есть ещё бумаги на подпись? – немного резко спросила Цунаде, не желая отвечать на вопросы.

– Сейчас принесу, Цунаде-сама, – отозвалась Шизуне и поспешно вышла.

Цунаде отодвинула от себя последнюю стопку бумаг и, поднявшись, отошла к окну. В нежных утренних лучах солнца, просыпаясь, Коноха казалась невероятно светлым, умиротворённым, полным жизни местом – такой, наверное, в мечтах её видел дед. Однако тьма не дремлет даже в такое чудесное утро; тьма приближается, медленно, но неотвратимо, чеканя шаг и стуча палкой. То ли интуиция сообщала Цунаде о её приближении, то ли капля крови Узумаки – сама Пятая говорила себе, что узнаёт её по смраду проблем.

Коротко постучав, Данзо вошёл в кабинет, не дожидаясь приглашения, – он никогда не выказывал особого уважения к главе деревни. Сейчас на фоне разговора, который, Цунаде была уверена, предстоит не из приятных и лёгких, такое отношение отчего-то больше обычного раздражало. Несколько секунд они смотрели друг на друга – Данзо бесстрастно, Цунаде с неприязнью, – а затем старик начал:

– Я пришёл, чтобы предупредить вас, Цунаде-химе.

– О чём же? – раздражённо бросила Пятая, возвращаясь к столу.

– За последний год вами было допущено много ошибок – слишком много, на мой взгляд, – и последствия их для Конохи весьма серьёзны. Особенно последней, в Долине Завершения. До сих пор на ваши промахи закрывали глаза, но после этого случая…

– Это угроза? – вызывающе перебила его Цунаде.

– Как я уже говорил, это всего лишь предупреждение, – Данзо оставался предельно бесстрастен. – Следующая ошибка может не пройти для вас просто так.

Внутри всё клокотало от гнева, и Цунаде стоило немалых сил сдержаться и не швырнуть чем-нибудь тяжёлым прямо в лицо старика. Вместо этого она процедила:

– Это всё? У меня много работы, на разговоры нет времени.

– Это всё, – ответил старик. – Пока всё,– он развернулся и медленно, стуча своей чёртовой палкой, вышел. В дверях с ним чуть не столкнулась вернувшаяся Шизуне; прижав к груди папки, она быстро поздоровалась, но Данзо проигнорировал её и чинно удалился. Притворив дверь, Шизуне осторожно подошла ближе.

– Цунаде-сама, вот документы…

Раздался треск – край столешницы не выдержал хватки Пятой.

– Этот старик… – прорычала она с закипающей ненавистью. – Как он смеет?..

Шизуне замерла, боясь пошевелиться, казалось, даже вздохнуть.

– Немедленно найди Шикаку, – распорядилась Цунаде, вновь заставляя себя подавить гнев.

– Есть! – кивнула ученица и молнией метнулась исполнять приказ.

Ожидая её возвращения, Цунаде попыталась заняться работой, но дело отказывалось идти. Через пару минут плюнув, она достала из ящика бутылку и рюмку – но вовремя остановилась и, порассматривав какое-то время, со вздохом вернула на место. Выпивка, к сожалению, не могла решить её проблем.

Вскоре пришли Шизуне и Шикаку, и Цунаде передала им свой разговор с Данзо почти дословно. Выслушав её до конца, Шикаку нахмурился.

– Он осмелел настолько, что считает возможным нападать на меня в открытую, – раздражённо проговорила Цунаде. – Этот старик угрожать мне вздумал!

– Проблема в том, что он чувствует за собой на это право, – заметил Шикаку. – И каждый наш промах лишь подкрепляет его уверенность в собственных претензиях.

– Мы ведь и в самом деле за последнее время совершаем ошибку за ошибкой, – Цунаде невесело усмехнулась. – Сначала исчезновение ребят, потом Джирайи, плен Какаши, провал в допросе Хидана, теперь Долина…

– Больше проколов мы не можем себе позволить, – серьёзно заметил Шикаку.

– Не можем, – согласилась с ним Цунаде и задумчиво добавила: – Хотела бы я знать, что известно об Акацуки Какаши.

– Иноичи уверяет меня, что готов приступить к работе, однако это вам решать.

– Его состояние меня в целом устраивает, – Цунаде помолчала немного. – Тогда вот как мы поступим. Шизуне, передай Какаши мою просьбу завтра утром явиться в штаб АНБУ. Шикаку, ты приведёшь Иноичи – но сделать всё нужно так, чтобы Данзо не узнал.

– Не беспокойтесь, Цунаде-сама, всё будет сделано, как подобает, – уверил Шикаку.

Пятая кивнула.

– Рассчитываю на вас.

На следующий день незадолго до рассвета шагая по Конохе, Цунаде радовалась и возносила хвалы своей бессоннице – в такое время она могла не бояться случайных нежелательных встреч на улицах (Ясуо, один из её защитников-АНБУ, уверил Пятую, что наблюдения за ней Корнем не ведётся – иначе бы Хьюга заметил шпионов) и спокойно и незаметно добраться в нужное место.

Видимо, бессонница мучила не её одну; по коридорам штаба спецотряда проносились звуки, напоминавшие взрывы, но очень далёкие. Пройдя на них, Цунаде оказалась перед дверями в тренировочный зал, отворив которые увидела Тен-Тен. Она стояла в центре зала, выставив вперёд руку с зажатой в ней палочкой – из той сыпались яркие искры.

– Что ты здесь делаешь так рано?

– Цунаде-сама! – Тен-Тен дёрнулась и мгновенно потупилась. – Я как-то заработалась… Дежурные АНБУ разрешили мне остаться, если я не буду покидать зал и ходить по этажам…

– А как же отдых? – Цунаде напустила на себя суровый вид. – Сколько ты уже не спала?

– Я не помню, – Тен-Тен оробела окончательно. – Двое суток, наверное… – она запнулась, когда Пятая решительно подошла к ней.

– Работать с этой вещью, – Цунаде забрала палку, – опасно даже на свежую голову, а на усталую – тем более. О чём ты думала?! Ты подвергла себя и всех в этом здании огромной опасности!

Тен-Тен вскинулась.

– Цунаде-сама, мне ведь нужно решить эту задачу! – горячо возразила она. – Я хочу помочь найти ребят!..

– Это не значит, что нужно проводить опасные для окружающих эксперименты! – прикрикнула Цунаде.

– Простите, – проговорила Тен-Тен. – Больше не повторится.

– Надеюсь, – кивнула Пятая и добавила, чтобы сгладить жёсткость своих слов: – Ты молодец, Тен-Тен, что так болеешь за это дело. Но о себе тоже нельзя забывать.

– Конечно, вы правы. Просто… – она смутилась и отвела взгляд.

– Просто что? – Цунаде прищурилась.

– Просто я не хочу быть бесполезной, – очень тихо сказала Тен-Тен. – Ли в последнее время так отличается на заданиях, а Неджи… о нём и говорить не стоит. Я боюсь стать для них обузой.

Это признание удивило Цунаде – она не думала, что когда-нибудь ей, Хокаге, кто-то, кроме разве что Сакуры, доверит свои переживания. Неожиданно всем сердцем захотелось помочь юной куноичи, поддержать её.

– Я видела твой последний доклад об экспериментах с этой палкой, – Цунаде улыбнулась и вернула палочку Тен-Тен. – От того, кто проделал такую работу в столь короткие сроки, заявления о собственной бесполезности звучат смешно. А сейчас иди домой и отдохни – это приказ, Тен-Тен! Приступить к работе вновь разрешаю завтра, и попробуй только ослушаться!

– Есть, Цунаде-сама, – куда веселее откликнулась Тен-Тен и, поклонившись, покинула зал.

В комнате, отданной подразделению менталистов, не было никого, когда Цунаде пришла. Включив свет, она окинула взглядом помещение и, от нечего делать взяв со стола какой-то отчёт, опустилась на стул и принялась за чтение. Впрочем, ждать не пришлось долго – джонины явились буквально десять минут спустя, все трое вместе.

– Простите, что заставили ждать, Цунаде-сама, – тактично произнёс Какаши, но она лишь отмахнулась.

– Ты уверен, что готов к работе, Иноичи?

– Разумеется, – серьёзно ответил он. – Уже два месяца прошло, пора возвращаться в строй.

– Хорошо, – немного через силу сказала Цунаде. – Действуй.

Иноичи кивнул и подъехал к Какаши на своём кресле; он и в самом деле больше не мог ходить, даже стоять, и даже Цунаде была бессильна что-либо с этим сделать.

– Присядь, Какаши. Сейчас я проникну в твоё сознание – не беспокойся, в личное не полезу, только проверю, что Акацуки сделали с твоей памятью.

Копия без разговоров выполнил указание, и Иноичи приступил к работе. В кабинете воцарилось молчание – ни Цунаде, ни Шикаку не считали необходимым вмешиваться, оставались в стороне, сосредоточенно ожидая результата. Процедура длилась достаточно долго; Иноичи то и дело хмурился, а затем удивлённо вскидывал брови. «Что же там такое, что даже Иноичи поражён?» – думала Цунаде, борясь с желанием подогнать и спросить.

Но вот, наконец, он закончил исследование и открыл глаза.

– Ну? – требовательно произнесла Цунаде.

– Что могу сказать? Барьеров они нагородили много, но не особо умелых – словно тот, кто этим занимался, ставил их чуть ли не впервые.

– Неожиданно, – проговорил Шикаку. – Я полагал, в Акацуки более сильные менталисты.

– Итачи ведь исчез, – пожал плечами Иноичи. – Уверен, работай он, нам бы ничего сломать не светило.

– Так что ты узнал? – спросила Цунаде.

– Барьеры в мозгу Какаши нацелены на сокрытие лишь некоторых фактов, как, к примеру, месторасположение базы Акацуки и личность их предводителя. Память тебе не изменяли, – добавил он, обращаясь ко внимательно слушавшему Какаши, – это я могу гарантировать.

– Благодарю, Иноичи, – Копия чуть склонил голову и посмотрел на Пятую с видом «Я же вам говорил».

– Прости, Какаши, но всё равно в твой рассказ слабо верится, – покачала головой Цунаде. – Сложно принять образ доброго и благородного лидера Акацуки после того, что он приказал своим головорезам сделать с вами в Долине Завершения.

– Я уверен, что это был не он, – вновь повторил Какаши то, что говорил уже неоднократно. – Помните сведения, которые принесла команда Анко? В рядах Акацуки раскол – так отчего же мы не можем предположить, что их Лидер на самом деле хочет мира?

Цунаде упрямо вздёрнула подбородок.

– Потому что нукенинам нет веры.

– Я лично ни одного благородного отступника в своей жизни не знал, – произнёс немногословный сегодня, поглощённый какими-то своими мыслями Шикаку. – Однако не берусь утверждать, что таких не существует со стопроцентной вероятностью.

– Ясно, – не встретив поддержки даже со стороны советника, раздражённо бросила Цунаде и приказала: – Иноичи, выуди из памяти Какаши всё, что сможешь, сломай все барьеры и дай мне имя и место, – она посмотрела Какаши в глаза. – Вот встречусь с ним лично, тогда и посмотрю, насколько хорош этот Лидер.

Сидя у себя в кабинете, Цунаде медленно массировала виски. Итак, слова Какаши – правда. Всё, что он рассказывал о своём плене, о неплохих условиях содержания и приходившем побеседовать главе Акацуки – истина. Однако в подобное в самом деле сложно поверить; не менее сложно будет убедить остальных в этом. Цунаде уже представляла реакцию старых советников.

«Такого быть не может», – твёрдо скажет Хомура.

«Их менталист слишком хорош, и не оправившийся от раны Иноичи не может выявить его технику», – непременно добавит Кохару.

А вот Данзо наверняка только обрадуется такому повороту событий. Он позволит Пятой действовать, а когда она в очередной раз облажается, поверив нукенину, старик заявит, что давно её предупреждал, и интригами сместит с поста…

– Чёрта с два, – прорычала Цунаде сквозь зубы, пользуясь тем, что одна в комнате. – Я не дам ему повод.

О том, что известно Какаши, никто, кроме неё и Иноичи с Шикаку, не узнает. Коноха больше не пойдёт на поводу у Акацуки, а выявит, где скрываются отступники, и нанесёт сокрушительный удар всеми своими силами. Они непременно уничтожат угрозу, отомстят за всех раненных и погибших по вине Акацуки товарищей…

«А что, если Какаши прав?»

Проскользнувшая мысль заставила Цунаде вздрогнуть.

«Это было бы идеально», – призналась она себе, но тут же классифицировала идею как безумную фантазию.

– Благодарю всех, – произнёс Хьюга Хиаши, первым поднявшись из-за стола. – Хорошая работа.

Прочие главы кланов согласно закивали и стали постепенно расходиться. Заседание было рядовым, такие происходили теперь с регулярностью раз в пару недель – главы кланов обсуждали проблемы селения и отдельных кланов, делились новыми сведениями, докладывали о прогрессе в установке защитного барьера и прочее. Идея Цунаде работала, что вселяло в Пятую уверенность в своей позиции и силах.

– Цунаде-сама, – обратился Хиаши, когда они остались одни, – хотел обсудить с вами одну вещь.

– Какую же?

– Это касается моей дочери, – сказал он и уточнил: – Младшей.

– Вы готовы дать разрешение на изучение её видения? – Цунаде оживилась. Давать «добро» Хиаши долгое время отказывался наотрез, несмотря на все уверения Неджи, Шикамару и самой Цунаде, что эта информация может стать крайне важной для разгадки летнего исчезновения шиноби. Но вот, кажется, он решился.

– После долгих размышлений я пришёл к выводу, что позволить эту операцию будет целесообразно, – ровно произнёс Хиаши. – Однако производиться она должна в моём присутствии.

– Хорошо, – согласилась Пятая. – Сегодня вам будет удобно?

– Вполне.

– Тогда приводите дочь, я договорюсь с Иноичи.

Условного времени Цунаде ждала с определённым нетерпением – всё, что касалась того, другого мира, живо интересовало её. Едва Хьюги вошли в кабинет, она шагнула к ним.

– Здравствуй, Ханаби.

– Добрый вечер, – химе поклонилась сначала Пятой, затем по очереди Иноичи и Шикаку.

– Подойди ко мне, Ханаби-чан, – мягко позвал её Иноичи. – Сядь вот на этот стул. Тебе удобно?

– Да, – кивнула девочка, сложив руки на коленях.

– Тогда сейчас я надену на тебя вот этот прибор, – Иноичи показал большой шлем, закрывающий в том числе и глаза, из которого выходили провода. – На мне будет такой же. Они нужны для того, чтобы связать наши с тобой сознания настолько крепко, чтобы я смог транслировать картинку остальным. Ты готова?

– Да, – вновь кивнула Ханаби. Она держалась неожиданно для ребёнка её возраста спокойно и уверенно в такой необычной ситуации, и Цунаде невольно задумалась, а не пора ли девочке покинуть Академию.

Под пристальным взглядом Хиаши Иноичи осторожно опустил шлем на голову Ханаби и проверил, хорошо ли тот держится, после чего спросил её отца:

– Хиаши-сан, вы тоже хотите посмотреть?

Тот молча кивнул.

– Тогда прошу всех занять удобные положения и расслабиться, – произнёс Иноичи, надевая собственный шлем. – Сначала я найду нужные воспоминания, а затем введу вас в них сторонними наблюдателями. Я могу начинать, Ханаби-чан?

– Прошу вас, Иноичи-сан.

Цунаде расслабилась и прикрыла глаза. Пару минут не происходило ничего, но затем она почувствовала в собственном сознании чьё-то присутствие – и в следующий миг оказалась посреди просторного, но невероятно мрачного зала с колоннами. В дальнем его конце находилась статуя, изображавшая во весь рост старика с длинной бородой. Неподалёку от неё между колоннами стояла деревянная беседка, в которой неподвижно сидели двое шиноби.