Текст книги "Два мира. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Lutea

сообщить о нарушении

Текущая страница: 73 (всего у книги 93 страниц)

Волшебник хмыкнул с пренебрежением.

– Я думал, ты более…

– Меня это вовсе не заботит, – перебил его Сасори и небрежным жестом указал подошедшему на стул. Тот сел, и кукольник продолжил: – Не будем тратить время, сразу к делу. Мне нужна встреча с Тёмным Лордом.

Пожиратель, похоже, на какой-то миг опешил от подобной прямолинейности, но довольно быстро взял себя в руки.

– Какое у тебя дело может быть лично к Тёмному Лорду?

– Я не намерен обсуждать это с посыльным.

– Тогда и встречи тебе не видать, – грубо отрезал маг и собрался подняться, но его остановили насмешливо брошенные слова Сасори:

– А хорошо ли ты подумал, Роули? Твой хозяин ещё с лета жаждет видеть нас – магов «Конохи». И что же будет, если он узнает, что ты отказал одному из них во встрече с ним, а? Впрочем, если тебе так нравится Круциатус…

Заскрежетав зубами, Роули зло зыркнул на него, но на место сел.

– Ладно, я передам твою просьбу,– процедил маг.

– Так-то лучше, – холодно произнёс Сасори. – Местный трактирщик, – он кинул на одноглазого мужчину за барной стойкой, – знает, как связаться со мной, не привлекая внимания. Если через неделю не получу ответ, буду писать лично Тёмному Лорду, как тогда летом, и к посылке, боюсь, на сей раз будет приложена именно твоя голова.

Не дожидаясь ответа покрасневшего от гнева Роули, Сасори покинул «Чашу мертвеца». Этот Пожиратель Смерти – всего лишь его пешка, жертва, одна из многих. Так откуда же это ощущение, что охотник – вовсе не он?..

========== Глава 21. О чём молчат кентавры ==========

Наконец, к немалому удовольствию Анко, уже уставшей стоять без дела, прозвенел звонок на перерыв, и буквально пару минут спустя из коридора первого этажа, начинавшегося напротив Большого зала, потянулись возбуждённо переговаривающиеся гриффиндорцы. Заметив среди них Наруто, Анко махнула рукой, подзывая его к себе.

– Как прошло?

– Прикольно, – охотно ответил Наруто, поправив медленно сползавшую с плеча лямку сумки. – Мы прямо в классе траву всякую палили, и всё такое. А сам класс вообще на лес похож, даттебаё.

– Интересненько, – протянула Анко, поглядывая в коридор, откуда появились студенты. – Он ещё там?

– Вроде да. Он попросил Гарри задержаться; наверное, хочет поговорить о чём-то.

– Ага, хорошо, – она кивнула парню и быстро зашагала к аудитории номер одиннадцать.

Накануне ей так и не удалось пообщаться с Флоренцом. Весь день Анко была на занятиях, а вечером Альбус собрал у себя шиноби, игравших роли преподавателей, затем, чтобы напоить их чаем и принять ежемесячный отчёт о безопасности школы. Выслушав доклады ниндзя, директор как всегда поблагодарил их за хорошую работу, после чего стал словно бы невзначай расспрашивать о жизни в мире шиноби и об испытаниях, которые там встречаются. «Старик хочет сам разобраться, что значит тот текст с портала, – думала Анко. – Ну и флаг ему в руки, всё равно всех частей от пазла у него нет».

Лёгким кивком ответив на приветствия Гарри и Рона, как раз выходивших из кабинета, она коротко постучала и вошла. Это была самая необычная аудитория, в которой ей довелось побывать за три месяца, проведённые в Хогвартсе. Здесь пол был устлан ковром из живого мха, вокруг росли деревья, создавая приятный полумрак, и складывалось ощущение, что находишься на лесной поляне, а вовсе не под сводами замка.

– Чем я могу быть вам полезен?

Обернувшись на голос, Анко увидела молодого кентавра, вышедшего из-под полога низко склонённых веток навстречу ей.

– Здравствуйте, – подкупающе улыбнулась она, делая шаг вперёд. – Моё имя – Анко Митараши, я преподаватель ухода за магическими существами школы «Коноха».

– Рад знакомству. Зовите меня Флоренц, мисс Митараши.

– Просто Анко.

– Как вам угодно, – кентавр чуть склонил набок голову, внимательно изучая её лицо. – Я несколько раз видел вас в лесу. Не так давно я стал свидетелем того, как вы убили израненного волками оленя.

– Он всё равно бы умер, – пожала плечами Анко. – Я всего лишь подарила ему быструю смерть без мучений.

– В самом деле, – поразительной синевы глаза Флоренца не отрывались от неё. – И вы не забрали трофей.

– Зачем? Мясо мне ни к чему, в замке отлично кормят. Пускай лучше волки полакомятся – всё-таки это их добыча.

Кентавр взмахнул длинным белым хвостом.

– В отличие от многих в вашем роду, в вас нет излишней сентиментальности, и вы в равной мере сопереживаете и хищникам, и их жертвам, – спокойно констатировал он. – Что вы хотели у меня спросить?

– Всем известно, что кентавры способны провидеть будущее, – после секундной паузы заговорила Анко, – но чаще это намёки и образы. Скажите, бывает ли так, что кентавры делают полноценные пророчества?

И без того пронзительный взгляд Флоренца сделался испытующим, и Анко стоило большого усилия не отвести глаза.

– В самом деле, – в конце концов, ровно произнёс Флоренц, – большинство знаков, которые мы читаем на небесах, неоднозначны и не всегда поддаются расшифровке. То, что люди называют предсказаниями будущего, кентавры делают очень редко, ведь разгадать то, что грядёт, под силу лишь мудрейшим. Вы сказали «пророчество», – он наклонился вперёд. – Вы имеете в виду какое-то конкретное?

Прежде чем Анко успела ответить или хотя бы даже просто придумать, что сказать, позади неё с тишайшим стуком закрылась дверь. Анко оглянулась через плечо – и чуть воздухом не поперхнулась от удивления.

Прислонившись спиной к двери, скрестив на груди руки, стоял Учиха Мадара; в глазах его, направленный на кентавра, блестел Шаринган. Встретившись взглядом с ним, Флоренц беспокойно перебрал копытами, но тут же замер, точно каменный.

– Вы какого лешего тут делаете? – проворчала Анко. – Я же сказала Итачи, что сама справлюсь.

– Хотел убедиться, – отозвался Мадара с оттенком недовольства в голосе. – Почему ты считаешь себя вправе так разговаривать со мной?

– А вы не помните? – деланно удивилась Анко. – Мы же с вами пили вместе – считайте, друзья.

Мадара усмехнулся.

– А ты дерзкая, – протянул он уже без прежнего неодобрения и, повернувшись к Флоренцу, спросил: – Что тебе известно о пророчестве, сделанном кентаврами для человека по имени Оцуцуки Хагоромо?

– Ничего, – бесстрастно ответил находившийся под действием гендзюцу кентавр.

– Кто может знать?

– Разве только старейшины.

– Ну вот, – сказал Мадара, – теперь нам известно то же, что и ему. Мне потребовалось на это меньше минуты; а сколько бы ушло у тебя?

– Напоминаю, что у меня нет Шарингана, – фыркнула Анко и следом за ним вышла в коридор. Следующий урок уже начался, и поблизости не было никого.

– Он забудет об этом разговоре, – негромко сказал Мадара. – Будет считать, что вы с ним обсуждали лесную живность.

– Огромное вам спасибо за помощь, – с сарказмом бросила Анко.

Мадара остановился.

– Не понимаю, чем ты недовольна.

– Тем, что вы не воспринимаете меня серьёзно, – ответила Анко, упирая руки в бока.

– Ничуть не правда. Женщина, способная пить наравне со мной, достойна моего признания и уважения.

– Вот видите! – возмутилась она. – Я, между прочим, специальный джонин Конохи, и до этого звания вовсе не печёнкой дослужилась!

– И в самом деле, крепкая печень – не единственное твоё достоинство, – улыбка у Мадары вышла хищная. – Ты весьма привлекательная женщина, Анко, кроме того, хотя и не самая сильная куноичи их тех, что я знал, смышлёная и ловкая.

Она прищурилась.

– Это всё, конечно, очень приятно, но почему бы вам просто не сказать, чего вы от меня хотите, а, Мадара-сан?

Мадара оценивающе взглянул на неё; постояв недолго в раздумьях, он шагнул вперёд, приблизился к Анко почти вплотную и, наклонившись, прошептал ей на ухо несколько тихих слов. Затем отстранился, а Анко подняла на него взгляд, нахмурившись.

– Зачем вам это? – серьёзно спросила она.

– Любопытство, – Мадара легко пожал плечами. – Мне интересно, каково это будет.

– Какой же вы всё-таки затейник, Мадара-сан, – проговорила Анко, силясь сдержать улыбку.

– А сама-то как загорелась, – хмыкнул он. – Ну что, ты в деле?

– Только если пообещаете, что не будете вмешиваться, когда я пойду говорить с кентаврами.

– Хорошо. Тогда до вечера?

– Ну до вечера.

Мадара оскалился напоследок и, обернувшись большим чёрным котом, скользнул в потайной ход, скрытый гобеленом, а Анко зашагала по направлению к выходу из замка, про себя думая, что предок Учих на самом деле – персонаж куда более сложный, чем тот полусумасшедший враг Первого, каким его преподносила официальная история Конохи.

– Ты чой-то, здесь ещё? – озадаченно проговорил Рубеус, переступая порог своей хижины. – В замок бы шла, ужин скоро.

– Ай, не хочу, – протянула Анко, сидевшая за столом, подперев рукой голову и глядя в окно.

– Поругалась с кем? – спросил лесничий, ставя уже давно остывший чайник обратно на огонь. – С Сасори?

– Почему это именно с ним? – буркнула она. – Что, по-твоему, не с кем больше?

– Да это… – он смутился и поспешно отвернулся к очагу. – Ну, я слышал просто, что вы с ним… того…

– Того, этого, – проворчала Анко. – Чего всех так моя личная жизнь интересует? С кем хочу, с тем и того.

– Не, ну да, я ж не спорю, – он смутился окончательно. – Ты, это, прости меня.

– Да ладно, не бери в голову, – Анко устало махнула рукой. – Это мне надо извиняться, что на тебе срываюсь; виновата-то Амбридж.

– А тебе старая карга уже что сделала? – с участием спросил Рубеус, которому генеральный инспектор в последние месяцы плешь проела своими постоянными проверками. – Ты ж ведёшь хорошо, она не придиралась, когда инспектировала.

– В другом дело. Видишь ли, она тоже прослышала, что у меня что-то с Сасори, и теперь всё пытается дознаться: ловит после ужина, зазывает к себе чай попить – поговорить как женщина с женщиной. В общем, трындец полный.

– А-а, так вот чего ты не хочешь в замок идти, – понимающе кивнул Рубеус. Чайник закипел, и хозяин дома, взяв стоявшую на столе кружку гостьи, по размерам походившую на небольшое ведёрко, наполнил её почти до краёв обжигающе горячим чаем. – А Акасуна что?

– Скорпион? – фыркнула Анко. – Да ему пофиг. Жаба его не трогает – опасается, похоже, – поэтому с его стороны никакой помощи, только едкие замечания и подначки.

Рубеус сокрушённо покачал косматой головой.

– Ты, это, не обижайся, но как по мне, не того ты парня выбрала. Акасуна, он, конечно, и умный, и держать себя умеет, и профессионал в своём деле, но как человек он не очень, вот что тебе скажу.

– Да как будто я не знаю, – вздохнула Анко, беря в обе руки гигантскую чашку и делая глоток. – Эх, не везёт мне с мужчинами!.. И это ещё с учителя началось! Представляешь, был весь из себя такой уважаемый, а потом оказалось, что он незаконные опыты ставил, и его из Конохи турнули.

Внимательно слушавший Хагрид подбадривающее похлопал её по плечу. Анко с подобающим выражением лица приняла его сочувствие, сделав себе мысленную заметку спросить с Дейдары за укрепление в умах общественности его идиотской легенды. Ещё какое-то время они молча пили чай, а затем Анко отставила от себя кружку.

– Ладно, что-то я совсем расклеилась, – сказала она, поднимаясь; Клык, здоровый волкодав, лежавший под столом у её ног, завозился и поднял голову. – Пойду прогуляюсь по лесу, авось депрессия пройдёт.

Рубеус встрепенулся.

– Только ты там поосторожнее.

– Не боись, – усмехнулась Анко, глядя на его покрытое синяками и ссадинами лицо, разукрашенное во все оттенки фиолетового сводным братцем-великаном, – к Грохху больше не пойду. Мне одной встречи позарез хватило.

– Не, я не про то, – при упоминании братца Рубеус зарделся и неумело попытался это скрыть. – Кентавры нервные в последнее время – как Флоренца выгнали за помощь Дамблдору, так вообще никого из волшебников видеть не хотят. Даже на меня, того, луки направляют.

– Я осторожно, – пообещала она и вышла на улицу.

Сумерки только начали спускаться на землю, но под пологом леса, куда вступила Анко, было уже темно. Какое-то время она шла по тропинке, но пару минут спустя, прислушавшись и убедившись, что ни Хагрида, ни Клыка позади нет, запрыгнула на толстую ветвь ближайшего дерева и продолжила путь среди уже начавших одеваться зелёной листвой крон. Примерно зная расположение поселения кентавров, Анко двигалась к нему; она намеревалась незаметно проникнуть в селение и поговорить с кем-нибудь из старейшин один на один, потому что знала: если пойти в открытую, её попросту не пустят.

Внизу вилась тропа кентавров, и Анко, желая проверить её, спрыгнула на землю, опустилась на одно колено, коснулась ещё влажной после недавнего дождя земли, концентрируясь на восприятии окружающего мира.

Этот лес настораживал. Его тишина была какой-то гнетущей, неестественной – хуже даже, чем в коноховском Лесу Смерти. Здесь любой человек с паранойей непременно бы решил, что за ним следят.

Анко резко обернулась. Да, у неё была паранойя. И да, за ней следили.

– А теперь медленно встань, человек.

С досадой цыкнув, она плавно разогнулась, держа руки на виду у кентавра, вышедшего из-за куста, целясь в неё из длинного лука.

– Засада? – проговорила Анко как можно спокойнее. – С чего бы?

– Всего лишь мера предосторожности, – ответил вороной воин с чёрными волосами и бородой, не мигая глядя на куноичи. – И она оправдала себя.

За деревьями раздался стук копыт. «Подкрепление, – поняла Анко, когда её окружила полудюжина кентавров. – Значит, в засаде их было двое. И наверняка укрывались какой-то своей магией, раз я их не заметила».

– Кто ты такая? – громко осведомился один из прибывших.

– Эта женщина – преподаватель из иностранной школы, – спокойно произнёс, выходя вперёд, другой кентавр, рыжеволосый, с каштановым лошадиным телом.

При виде его у Анко немного отлегло от сердца.

– Здравствуй, Ронан.

– Здравствуй, Анко, – кентавр вежливо склонил голову. – Что привело тебя в эту часть леса, да ещё и так поздно?

– Я хотела поговорить, – ответила она.

– Нам не о чем разговаривать с людьми! – отрезал воин, продолжавший держать гостью под прицелом. – Для этого у вас есть предатель Флоренц.

– Успокойся, Бейн, – мягко попросил его Ронан. – О чём ты хотела поговорить?

Прикинув все «за» и «против», Анко решила действовать напрямую.

– Видишь ли, существует некое пророчество, давным-давно сделанное одним из ваших предков человеку…

По рядам кентавров пробежал гневный ропот. Бейн яростно стукнул передними копытами о землю. Ронан нахмурился и сложил на груди руки.

– Но это было так давно, что текст его могут знать разве что мудрые старейшины вашего племени, – решительно продолжала Анко. – Это пророчество необычайно важно для меня и моих товарищей, и я бы хотела…

– Твои желания ничего не значат здесь, женщина! – рявкнул Бейн. – Как ты смеешь обвинять мудрейших в том, что они делали предсказания человеку?!

– Дайте мне встретиться с одним из них, – настаивала Анко, не собираясь отступать.

Бейн взбрыкнул и, в один прыжок оказавшись возле Анко, навёл стрелу на её лицо, однако она не дрогнула, продолжила внимательно, с вызовом смотреть ему в глаза. Бейн натянул тетиву, готовясь выстрелить, но тут на лук опустился, хлопая крыльями, ворон.

«О нет, только не это! – мысленно воскликнула Анко. – Только Учихи тут не хватало!»

– Пр-р-ропусти! – вдруг прокаркал ворон. – Пр-р-ропусти! Пр-р-ропусти!

Анко удивлённо уставилась на птицу – и заметила, что глаза у неё серебристо-серые, похожие на осколки луны или звёзд.

– Ты слышал решение старейшины, – сказал товарищу Ронан, подходя к куноичи. – Мы должны отвести эту женщину к нему.

– Да будет так, – процедил Бейн и, сняв стрелу с тетивы, убрал лук за спину. – Следуй за нами, человек.

На сей раз Анко подчинилась и без возражений пошла за Бейном и Ронаном, углубившимися в чащу. Остальные воины окружили её, пристально следя, а ворон, громко каркнув, взмыл вверх и вскоре исчез из вида.

Они шли около четверти часа, когда впереди замелькали огни. Не дойдя до них, провожатые резко свернули в сторону и провели Анко по окраине поселения к находившейся на другой его стороне поляне, освещённой лишь лунным светом, отражавшимся от зеркальной глади небольшого лесного озера. Каркнул ворон, и Анко, повернувшись на звук, увидела стоявшего среди деревьев старого кентавра; его тело и даже торс были черны, а волосы, длинная борода и хвост – седы. Глаза его, как и у сидевшего на его плече ворона, серебрились неземным светом звёзд.

– Идите, братья, – обратился старейшина к прочим кентаврам. – Я буду говорить с этой женщиной.

Воины почтительно склонились перед ним, а затем ушли.

– Ты знаешь правила, мудрец, – с уважением, но непреклонно сказал Бейн. – Я и Ронан останемся.

– Хорошо, – кивнул тот и перевёл взгляд на настороженно замершую на берегу озерца Анко. – Приблизься, дитя.

Делать было нечего, и она подошла; когда куноичи остановилась перед ним, старейшина наклонился, внимательно вглядываясь в её лицо.

– Звёзды не лгали, – тихо произнёс он. – Это и в самом деле произошло.

– Что произошло? – спросила она.

– То, что было предсказано прапрадедом моего прапрадеда – величайшим из Лунооких, – ответил кентавр, отстраняясь; птица на его плече захлопала крыльями. – Мой посланник, – он указал на ворона, – видел мужчину, что был недавно в лесу с тобой – наследника того человека.

– Вы имеете в виду Мадару? Да, он потомок Рикудо Сеннина… то есть, Оцуцуки Хагоромо.

– Не просто потомок, – покачал головой старец. – Наследник. Один из четверых.

– Из четверых? – Анко подалась вперёд. – Это как-то связано с пророчеством?

– Старейшина, – предупреждающе проговорил стоявший чуть поодаль Бейн.

Луноокий на миг перевёл взгляд на него.

– Наши законы суровы, – сказал он Анко. – За разглашение тайн чужакам кентавр платит жизнью, кем бы он ни был. Но я всё равно скажу тебе, – он понизил голос и быстро зашептал: – Два листа, что сорвались с ветви, но вернулись к ней. Два листа, что пожухли, но ожили вновь…

Тихо тренькнула тетива лука – и стрела вонзилась в грудь старого кентавра. Он покачнулся, но не упал, только повернулся, закрывая Анко своим телом от вновь готовящегося стрелять Бейна.

– Два листа, – продолжал шептать мудрец, – что есть солнце в ночи, и два, что ночь принесли… – он закашлялся. – Полный текст есть у магов в… – старец не успел закончить – наконечник стрелы вышел из его горла, забрызгав Анко горячей алой кровью.

– Братья! – зычно кричал Бейн. – Ко мне, братья!

Со стороны поселения уже слышался топот десятков копыт. Старый кентавр последним усилием толкнул от себя Анко, призывая бежать – и она побежала, а позади неё Луноокий осел на землю, а ворон закружил над ним, сумасшедше хлопая крыльями.

– Убить фамильяра! – словно бы издалека доносился до Митараши крик Бейна. – Догнать женщину!

И кентавры бросились за ней. Анко ускорилась, ловко перепрыгивая с ветки на ветку, стараясь увеличить отрыв. Вскоре уже засвистели первые стрелы, но все они прошли мимо, а куноичи побежала только быстрее, подгоняемая бешено стучащим сердцем. О сражении не могло быть и речи – их много, а ей нельзя применять свои техники, иначе она рискует разжечь из неприязни кентавров к людям полноценную войну.

Где-то вдалеке пронзительно каркнул ворон – но тут же смолк, убитый, пронзённый стрелой, как и хозяин. «Не думай! – приказала себе Анко. – Не останавливайся! Беги, остальное неважно!»

По ноге что-то резко прошлось – наверное ветка, может, даже разодрала, – но Анко продолжила бежать, пока не оказалась на опушке метрах в ста от хижины Рубеуса. Там она, наконец, позволила себе остановиться и перевести дыхание. Свет в окнах не горел – видимо, лесничий ушёл в замок или, что вероятнее, в Хогсмид, пропустить кружку другую в «Трёх мётлах» или «Кабаньей голове».

«Быстрее к нашим, – думала Анко. – Нужно рассказать им…» Она сделала шаг – и чуть не зашипела. Боль пронзила её ногу от стопы до бедра; опустив взгляд, Анко обнаружила, что из голени торчит стрела.

– Попали-таки, скоты, – прошипела она. Ухватившись за оперённый конец, попробовала выдернуть стрелу, но тут же поморщилась от нового приступа боли и оставила попытки. – Ну зашибись, – проворчала она, обламывая древко и бросая его на землю.

Позади из-под полога леса донёсся тихий, почти неслышный стук копыт. Анко перенесла вес на здоровую ногу, выхватила кунай, спрятанный в рукаве пальто, готовясь защищаться. Но, обернувшись, увидела позади себя не кентавра с луком наперевес, а крупного фестрала.

– Тенебрус, – ксило усмехнулась Анко, узнав любимца Хагрида. – Напугал ты меня, дружище.

Крылатый конь заинтересованно склонил набок свою похожую на драконью голову, а затем подался вперёд, принюхиваясь.

– Что, вкусно пахнет? – проворчала Анко, понимая, что фестрала привлёк запах её крови. – Пойди полижи ещё, для полного счастья.

Пошевелив ушами, Тенебрус приблизился и в самом деле осторожно, не задевая стрелу, провёл шершавым языком по голени куноичи, слизывая кровь.

– Эй, эй, это вообще-то был сарказм, – Анко легко отпихнула от себя его голову.

Фестрал поднял на неё белые, лишённые зрачков глаза, словно спрашивая, что дальше.

– Знаешь, буду тебе крайне признательна, если подбросишь до замка, – серьёзно сказала ему Анко. – Сам видишь, далеко я не уйду, а стоять тут и дожидаться Бейна с компанией не вариант.

Задумчиво помотав головой, Тенебрус повернулся к ней боком и припал на передние копыта. Слабо улыбнувшись, Анко вскарабкалась ему на спину.

– В западном крыле, на пятом этаже, есть открытая галерея, – прошептала она на ухо коню.

Фестрал фыркнул и, сделав для разгона несколько шагов, взлетел. Порыв встречного ветра с силой ударил по раненной ноге, но Анко подавила вскрик, только сильнее вцепилась в загривок Тенебруса, уже выровнявшего полёт, направлявшегося к Хогвартсу, тёмной громадой стен и башен высившемуся невдалеке. Несколько раз Анко почти теряла сознание, хотя не знала, из-за боли это или из-за чего ещё, но силой воли вырывала себя из мягкого забытья.

Наконец, копыта фестрала застучали по каменному полу галереи; кое-как разлепив сами собой закрывшиеся веки, Анко соскользнула со спины коня и тут же привалилась боком к колонне.

– Спасибо, – проговорила она, протянув дрожащую руку и коснувшись головы Тенебруса; фестрал потёрся мордой о её ладонь и, отойдя, вновь взлетел и направился к лесу.

Проводив его затуманенным взглядом, Анко, при каждом шаге морщась, выбралась в коридор и, держась за стену, стала медленно продвигаться вперёд. Переход в несчастные двести метров показался ей бесконечно долгим, и она почти лишилась чувств, когда наконец постучала в дверь, бывшую её целью.

Из комнаты не доносилось ни звука, ни шороха.

«Неужели его нет?» – обречённо подумала Анко, но вдруг ручка повернулась, и дверь неслышно отворилась внутрь.

– Ну и что тебе?.. – начал как обычно язвительно Сасори, но, увидев лицо куноичи, её запачканную кровью одежду, посерьёзнел. – Что с тобой?

Анко смогла только дёрнуть плечом; силы стремительно покидали её, и куноичи пришлось прямо-таки впиться пальцами в дверной косяк, чтобы не упасть. К счастью, Сасори сам всё понял и подставил гостье плечо прежде, чем она сползла по стеночке. Приобняв куноичи за талию, он подвёл её к большому рабочему столу и, взмахом палочки заставив все вещи перелететь с него на пол, осторожно опустил Анко на столешницу и уложил на бок.

– Кентавры? – скорее констатировал, чем спросил он, внимательно осматривая голень джонина.

– Чтоб у них всех хвосты поотваливались, – пробормотала Анко.

Сасори отстранился и закатал рукава рубашки.

– Постарайся не дёргаться, сейчас будет больно, – предупредил он.

Поднеся к ране ладонь, Сасори активировал медицинскую технику, а свободной рукой стал медленно вытаскивать наконечник стрелы. Анко вся напряглась, крепко стиснула кулаки, зажмурила глаза, до крови закусила губу, но терпела, стараясь не шевелиться, зная, в противном случае рискует разбередить рану.

– Уже почти всё, – тихо произнёс Сасори и в самом деле вскоре извлёк стрелу. Сосредоточившись на лечении, он быстро остановил кровь, а ещё через несколько минут от дыры в ноге не осталось даже шрама.

Когда он прекратил технику, Анко вздрогнула и, с облегчением выдохнув, расслабилась.

– Спасибо, – прошептала она.

– Пока рано благодарить, – отозвался Сасори, принюхивавшийся к наконечнику. – На стреле был яд.

– Так и думала, – проговорила Анко, медленно переворачиваясь на спину.

– Только не вздумай вставать, – серьёзно сказал Сасори и отошёл к другому столу, более длинному, протянувшемуся вдоль стены, где был установлен небольшой котёл и лежали различные ингредиенты, флаконы, свитки и книги.

Анко хотела было по привычке огрызнуться, сказать что-нибудь вроде «Сама знаю» или типа того – но прежде, чем успела сделать это, провалилась во тьму.

Она не знала, через сколько времени вновь пришла в себя. Боль почти отступила; приоткрыв глаза, Анко первым делом увидела растрёпанные красновато-рыжие волосы. Немного поморгав, разглядела лицо Сасори, склонившегося над ней с полным шприцем в руке.

– Ты уже приготовил противоядие? – спросила она.

– Как знать, – протянул кукловод, отодвигая от неё руку.

– Что ещё за «как знать»? – Анко нахмурилась и приподнялась на локтях. – Тогда что в шприце?

– Зависит от ответов, которые я получу.

Она аж задохнулась от подобной наглости.

– Чёрт возьми, какие ответы?! – прошипела она, садясь. – Не знаю, почему мне не больно, но если отрава не нейтрализована, я в любой момент умереть могу.

– Я ввёл тебе обезболивающее, – флегматично проинформировал Сасори, – и рассчитал время действия яда. До остановки твоего сердца у нас есть ещё около получаса – вполне достаточно для того, чтобы поговорить.

Тихо зарычав, Анко гневно уставилась на него, но у кукольника, похоже, был иммунитет к таким взглядам. Глубоко вздохнув, постаравшись успокоиться, она сказала:

– Давай, спрашивай уже, что тебе надо.

– Что ты здесь делаешь?

– В смысле? – не поняла Анко.

– В прямом, – прохладно произнёс Сасори.

– Вообще-то, пытаюсь добиться того, чтобы ты дал мне это чёртово противоядие.

– Я имел в виду, почему ты пришла ко мне, а не к Первому и не к Сакуре.

Анко задумалась, прежде чем дать ответ. Она и сама не знала, почему в первую очередь подумала о Сасори, когда просила Тенебруса довезти её – но не могла же она так и сказать нукенину.

– Сакура сейчас в башне Когтеврана, – проговорила Анко ворчливо, – преспокойно спит в окружении подружек. Было бы странно, если бы к ним в спальню около полуночи завалилась истекающая кровью профессорша с просьбой вытащить из ноги стрелу. А до Тайной комнаты идти далеко, с моей скоростью могла и до утра не доковылять. Сюда же, на галерею, меня перенёс фестрал, так что пройти оставалось всего ничего.

– Допустим, – кивнул Сасори и задал следующий вопрос: – Что ты не поделила с кентаврами?

– Будь ты хоть немного терпеливей, узнал бы об этом завтра же на собрании, – буркнула Анко. – Но ладно, специально для твоей не любящей ждать светлости: я ходила к кентаврам разузнать о пророчестве, говорила с их старейшиной. Он попытался передать мне то предсказание, и за это товарищи его убили и пытались убить меня.

Сасори прищурился.

– Значит, без подвоха? – подозрительно спросил он.

– Без подвоха, – кивнула Анко.

Между шиноби повисло напряжённое молчание. Некоторое время кукловод пристально смотрел на неё, но затем кивнул.

– Хорошо. Подставляй шею.

Скривившись, Анко подчинилась и отвела в сторону падавшие на плечи пряди волос.

– И всё-таки ты циничная сволочь.

– А ты – ненормальная, раз в одиночку пошла в поселение кентавров, – отозвался Сасори и ловким, отработанным движением вонзил длинную иглу ей в шею.

– Мог бы и понежнее, – прошипела Анко, морщась от неприятных ощущений.

И вздрогнула от удивления, когда кукольник, отбросив в сторону опустевший шприц, поцеловал её.

Секунда ушла у Анко на осознание происходящего. Затем она, громко протестующе замычав, с силой отпихнула его от себя и тут же влепила пощёчину. Удивление мелькнуло в карих глазах Сасори, когда он коснулся рукой отчётливо покрасневшей, горящей от удара щеки. А затем он улыбнулся – мягко и, впервые на памяти Анко, совершенно искренне.

Впрочем, эта улыбка продлилась всего миг, превратившись в хищный оскал, стоило куноичи попробовать соскочить со стола; нукенин резко толкнул её спиной на столешницу и, склонившись, поцеловал снова. Пытаясь увернуться от поцелуя, Анко отчаянно замотала головой, покрывая его плечи и грудь, докуда могла дотянуться, короткими ударами, но Сасори только сильнее прижал её к столу и, поймав за подбородок, удержал голову девушки в одном положении, жадно впиваясь в её губы.

Шиноби боролись в молчании, только стол жалобно скрипел под ними, требуя прекратить безобразие, но ни куноичи, ни нукенин не собирались сдаваться. В конце концов Анко каким-то чудом удалось оттолкнуть его, однако Сасори по-прежнему крепко держал её, и на пол они упали вместе. Быстро перекатившись через него, Анко проворно отскочила в сторону, а Сасори так и остался лежать; он перевернулся на живот и посмотрел на девушку.

– Неплохо, – произнёс он, переплетая пальцы и опуская на них подбородок. – Считай, что своё противоядие ты отработала.

– Скотина, – прошипела Анко, с ненавистью глядя на кукольника. И, круто развернувшись, метнулась к выходу.

– Если ещё что-нибудь понадобится, обращайся, – насмешливо бросил ей вслед Сасори.

Всё ещё пылая праведным гневом, Анко влетела в свои апартаменты – и застыла на пороге, обнаружив растянувшегося на татами возле камина, подложив под голову кресельную подушку, Мадару.

– Где ты так долго ходила? – с претензией на недовольство осведомился он, поворачивая к ней голову. – Ой-ой, на тебя что, в лесу дикое зверьё напало?

– Надо выпить, – проигнорировав подначку, заявила Анко, плюхнувшись на один из татами и беря с низкого столика заранее подготовленную токкури с саке. Приняв сидячее положение, Мадара отобрал у неё небольшой фарфоровый кувшинчик и сам наполнил две рюмки-отёко. Шиноби выпили, после чего он спросил:

– Что произошло?

– Хреновы кентавры меня чуть не убили. А чтобы рассказывать вторую половину, я ещё слишком трезвая.

– Звучит как тост, – усмехнулся Мадара.

– Звучит как правда, – откликнулась Анко и потянулась было за добавкой, но Учиха вновь её остановил.

– Приведи себя в порядок.

– На кой? – буркнула Анко, хотевшая сейчас единственно выпить. – Ваше чувство прекрасного оскорбляет вид крови?

– Ты забываешься, – в голосе Мадары послышались недобрые нотки. – Делай, как сказано, и не спорь.

Недовольно зыркнув на него, за что тут же получила в ответ жёсткий взгляд, Анко всё-таки, от греха подальше, подчинилась, нехотя поднялась и скрылась в спальне. Минут десять спустя она вернулась, уже без крови старого кентавра на лице и руках, в длинной рубашке, почти полностью закрывавшей джинсовые шорты, и высоких полосатых чулках. Анко нравилась эта одежда, ставшая достойной заменой её старой мини-юбке, и она привыкла ходить по своим апартаментам исключительно в таком виде; присутствие Мадары её никоим образом не смущало – впрочем, многие обитатели Конохи полагали, что в природе в принципе нет таких вещей и явлений, которые были бы в состоянии смутить Митараши.