Текст книги "Два мира. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Lutea

сообщить о нарушении

Текущая страница: 74 (всего у книги 93 страниц)

После того, как Анко вновь устроилась рядом с Учихой, минут пять шиноби просто пили, закусывая сушеными кальмарами, сашими и маринованной морковкой, которые раздобыли по просьбе куноичи добрые кухонные домовики. К тому времени, как первая токкури подошла к концу, Анко уже полностью успокоилась.

– Надеюсь, ты ещё не забыла о своём обещании, – глядя на неё поверх отёко, негромко произнёс Мадара.

– Всё я помню, – сказала Анко. – Когда вы хотите?..

– Сейчас.

В дверь постучали. Бросив быстрый взгляд на Учиху (он усмехнулся, словно в предвкушении чего-то, и утвердительно кивнул), Анко поднялась на ноги и пошла открывать.

– Прошу прощения за беспокойство, – бесстрастно проговорил Второй Хокаге, не переступая порог. – Мне нужен Мадара. Я почувствовал его чакру в этой комнате и… – его красные глаза, без интереса скользившие по помещению, наткнулись на накрытую «поляну». – Чем вы тут заняты?

– Пьём, – преспокойно констатировала Анко. – Какой там у нас сейчас тост, Мадара-сан?

– За тех, кто умер молодыми, – отозвался он. – Иди сюда, Сенджу, этот тост за нас.

– Нет, спасибо, – прохладно сказал Тобирама, скрещивая на груди руки. – Мадара, мне нужно с тобой поговорить.

– Не хочешь со мной пить – свободен.

– Учиха, это слишком серьёзно, чтобы…

– А я что, по-твоему, шучу? – Мадара упрямо вздёрнул подбородок.

Тобирама крепко стиснул зубы; на какой-то момент Анко показалось, что он сейчас схватит старого врага за лохматые патлы и силой потащит в Тайную комнату разбираться с причиной переполоха. Но тут Второй, к немалому удивлению девушки, подошёл к столу и опустился на татами. Довольно ухмыльнувшись, но моментально согнав с лица это выражение, Анко заперла дверь, прихватила из буфета ещё рюмку и, присев рядом с мужчинами, наполнила их отёко и взяла ещё полную свою.

– За наших мёртвых друзей, – провозгласил Мадара с такой непередаваемо проникновенной интонацией, что Анко, будь она более пьяной, точно прослезилась бы.

– За тех, кто пал в бою, – негромко произнёс Тобирама.

Шиноби выпили, после чего Второй тут же отставил отёко.

– А теперь серьёзно: Мадара, куда ты дел?..

– В чём вы с Хаширамой похожи, так это в умении приставать со всякой ерундой в самый неподходящий момент, – перебил его Учиха, подцепляя палочками полоску вяленой рыбы. – Только что наша милая девочка чуть жизнью не пожертвовала, добывая информацию для команды…

– Эй, никакая я не милая девочка! – запротестовала Анко, вновь наполняя рюмки.

– Девочка, – с усмешкой протянул Мадара, чтобы её позлить, и потрепал куноичи по волосам. – Маленькая и миленькая.

– Что с тобой произошло? – с умеренной вежливостью поинтересовался Тобирама.

– Кентавры чуть ёжика из меня не сделали, – откликнулась Анко. – Еле ноги унесла, сто лет так не бегала.

– За то, чтобы ноги тебя и впредь не подводили, – подхватил Мадара.

У бывшего Хокаге дёрнулась бровь, но он всё-таки выпил с ними. Облизнувшись, точно сытый кот, Мадара перевёл взгляд с Анко на Тобираму.

– Слушай, а мы с тобой ведь только в тот раз, когда мирный договор между кланами подписывали, вместе и пили, да?

– Полагаю, что так, – сквозь зубы процедил тот.

– И это с учётом того, что в Конохе Хаширама затягивал меня к ним на ужин с регулярностью хотя бы два раза в месяц, – сообщил Мадара Анко. – Представляешь, насколько я ему не нравлюсь?

– Да ладно вам, это же не показатель…

– А вот с Изуной он бы сто процентов выпил, – Мадара втянул воздух ртом и смешно сдул с глаз чёлку. – За Изуну, моего обаятельного братишку.

– За Изуну! – поддержала его Анко, мимолётно покосившись на Второго.

Хмурый и раздражённый, Тобирама всё-таки поднял свою отёко.

– За Изуну, – сказал он, – моего лучшего противника.

– Ах, Анко, ты не представляешь себе, на что это было похоже, – проговорил Мадара, запрокидывая голову, – когда мы сражались вчетвером: мы с Изуной против Хаширамы и Тобирамы. Земля дрожала, уничтожались горы – а мы даже не замечали этого.

– Я рад, что нынешнее поколение шиноби Конохи не видело таких битв, – сказал Второй. – Всё-таки это было действительно ужасно.

– И не говори, – вздохнул Мадара. – Как же я ненавидел наше время и как хотел очнуться однажды в другом, более мирном, более светлом…

– И погрузить его гендзюцу. Мерзкий, низкий, отвратительный план.

– А-а, вижу, подготовился, – Мадара прищурился. – Всё ждал, когда Хаширамы не будет поблизости, чтобы высказать мне это в лицо?

– Мой брат прекрасно знает, какого я о тебе мнения.

– Но всё равно запретил тебе со мной ругаться.

– Это к делу не относится, – процедил Тобирама.

– А вот и относится, – Мадара подался вперёд. – Ты ненавидишь меня вовсе не из-за паскудного характера и даже не из-за того, что я, как тебе кажется, позволил Изуне умереть и забрал его глаза. Ты ненавидишь меня потому, что всегда боялся, что для Хаширамы я стану дороже тебя.

– Как ты смеешь говорить подобное?! – разъярился Тобирама.

– А что, я неправ? У тебя кроме брата никогда никого не было, а вот у Хаши – и Мито, и я. Завидовал? Боялся остаться совсем один?

Стремительно перепрыгнув через разделявший их стол, Второй секунду спустя уже прижимал старого врага спиной к полу, сомкнув пальцы на его горле. Мадара извивался под ним, стараясь вырваться, но хватка у Тобирамы была крепкая. Внезапно в руке у Учихи блеснул кунай – и Мадара всадил его противнику в бок по самую рукоять.

– Я воскрешён Эдо Тенсей, забыл? – прорычал Тобирама, склоняясь ниже. – Меня не убить. В отличие от тебя.

Мадара зло фыркнул – и тут же прекратил всякое сопротивление. Раскинув руки в стороны, он повернул голову на бок, косясь на неприятеля из-под чёлки. Тобирама выпрямился, удивлённый его поведением, но пока не убирал рук.

– Господа… – проговорила Анко, уже успевшая за время их спора в одиночку прикончить целую токкури. – Давайте жить дружно.

Переведя на неё взгляд, Мадара тихо засмеялся. Тобирама растерялся ещё больше, не понимая, что происходит, и даже не сопротивлялся, когда Учиха сел, спихнув его с себя.

– Ты права, что-то мы разошлись, – сказал Мадара, потянувшись к своей рюмке. – А я и в самом деле почти забыл, что ты воскрешён, Тобирама. Уж больно реалистично выглядишь, чёрт.

Тобирама хмуро зыркнул на него. За то время, что они пробыли здесь, Второй Хокаге от нечего делать решил поработать над своей старой доброй Эдо Тенсей и в итоге сумел добиться того, что воскрешённые выглядели уже не как зомби с сероватой кожей, покрытой трещинами, и с тёмными склерами глаз, но как нормальные люди. Помимо этого, ему удалось вернуть их телам определённую чувствительность, не такую, конечно, как при жизни, но всё же.

Достав из бока кунай и положив его на стол, Тобирама поднялся, вознамерившись уйти, однако голос старого врага его остановил.

– Я вот чего не могу никак понять, – протянул Мадара, пристально глядя на него, – ты фактически обвиняешь меня в смерти Изуны, хотя это ты нанёс ему рану. Почему?

Второй опустил на него взгляд, в котором так невероятно сочетались ненависть, ностальгия и даже отголосок какого-то чувства, похожего на печаль.

– Потому что, – всё-таки ответил он, сухо и глухо, – негоже такому воину, каким был Изуна, умирать в постели, будучи ослеплённым родным братом.

– Он сам отдал мне свои глаза, – ощетинился Мадара. – И не смей даже допускать мысль, Сенджу, что твоё сожаление может хотя бы сравниться с тем, что чувствую я.

– Чувствуешь? – процедил Тобирама. – Разве такая бессердечная тварь, как ты, способна чувствовать хоть что-нибудь?

– Представь себе, – огрызнулся Мадара, тоже поднявшись на ноги, с вызовом глядя на старого врага. – Я любил свой клан, это даже ты не сможешь отрицать. Я любил брата так сильно, что ты представить не можешь, и не отомстил тебе за его убийство я лишь потому, что так меня попросил Хаширама – единственный после смерти Изуны человек, которым я по-настоящему дорожил, – он зло фыркнул. – И вообще, почему я перед тобой оправдываюсь? Вся твоя жизнь прошла за спиной у брата в вечных попытках притеснить Учих. Ты жалок, Тобирама, лицемерен и отвратителен, и ещё имеешь наглость критиковать меня.

– Ты сам не лучше, – бросил Второй, но скорее печально, чем зло. – Говоришь, что дорожил братом, кланом, Хаширамой, однако этого по твоим делам не видно – в конечном итоге ты предал всё и всех, кто, по твоим словам, имел для тебя значение.

Смежив веки, Мадара тихо вздохнул.

– Я не лучше, – произнёс он чуть слышно, – но больше не хочу быть таким. Свой нынешний клан и свою дружбу я не предам.

– Пустые слова, – покачал головой Тобирама.

– Обещание.

Довольно долго они стояли так: Мадара – опустив взгляд, думая о чём-то своём, а Тобирама – глядя на него, внимательно, пристально, всё ещё недоверчиво. А потом он сказал:

– Ты не единственный, кто дорожит Хаширамой. Ради брата я попытаюсь поверить тебе.

Мадара вскинул голову, с удивлением, растерянностью посмотрел на него и кивнул.

– За взаимопонимание, – предложила Анко, про которую старшие шиноби, выясняя свои дела, явно успели забыть.

Наклонившись, взяв со стола две полные отёко, Мадара протянул одну Тобираме, и тот почти без колебания принял её.

– За взаимопонимание.

– Кстати об этом, – сказал Мадара, когда рюмки опустели, и мужчины вновь сели на татами. – Ты сказала, что кроме кентавров с тобой ещё что-то случилось, но рассказ об этом не для трезвой головы.

– А, ну да, – отозвалась Анко. – Со мной, ну, того… Скорпион случился.

– В смысле? – вскинул брови Тобирама. Оба шиноби теперь делали вид, что перепалки с выяснением отношений не было вовсе. Пусть, если им так спокойнее.

– А вы как думаете? – проворчала Анко, наливая ещё.

Мадара остановил её руку.

– Этот кукольник к тебе клеится?

– Не, не клеится, – медленно покачала головой Анко. – Просто поцеловал, и всё тут… Хотя нет, о чём я?! – она резко хлопнула ладонью по колену. – Этот гад меня поцеловал! А знаете, что он сказал после этого?

– Что? – проникновенно уточнил Мадара.

– «Неплохо», – процитировала Анко, кривляясь. – «Противоядие своё отработала». Отработала, представляете?! Как будто я ему шлюшка какая-нибудь!

– Мерзавец, – пророкотал Мадара, грозно хмурясь. – Хочешь, я убью его?

– Да ну, что вы… – поспешно, но не очень ровно замахала руками она.

– Мне не трудно, честное слово.

– Реально, не надо, – заверила его Анко. – Но за порыв спасибо… оценила.

– Хорошая ты девчонка, Анко, – Мадара приобнял её за плечи и притянул поближе. – Вредная, но хорошая.

– Только пьёшь много, – вставил Тобирама, сидевший, опёршись локтём на колено, а на кулак опустив подбородок. – Нельзя женщине столько, тебе ещё детей рожать.

– Какие дети?.. – пробормотала Анко, уютно устраиваясь на плече у Учихи. – Знали б вы, Тобирама-сама, как мне с мужиками в жизни не везёт… А всё ещё с сенсея началось, с козла этого… ну, то есть Змея… Я ему так доверяла, а он меня раз – и в крысы лабораторные!.. А потом, когда наши меня нашли на том острове и в Коноху доставили, я с Ибики познакомилась… Он и старше меня, и солидный такой, осно… основательный… Мне, ну хрен его знает, лет пятнадцать, кажись, было, когда я ему сказала… А он такой: «Девочка, маленькая ты ещё, о таких вещах думать»…

Она видела, как переглянулись Второй и Мадара, но ей было всё равно – впервые за долгое время она была по-настоящему пьяна, и раз уж падать в их глазах, то так, чтобы грохот стоял.

– А с Какаши, мы с ним так, чисто на одну ночь… И вот сто пудово, ему просто жаль меня! Ему всех жаль: сенсея погибшего, др… друзей погибших, себя, учеников своих дурных… Нет, конечно, они не дурные, просто… дурные, ладно… К-куренай уже, вон, не сегодня завтра замуж выскочит… половина выпуска нашего уже детей понарожала… А я всё живу, как… как холостяк за сорок: пью, сплю с дру… другом, на миссиях по полгода пропадаю… Вот скажите… ч-что со мной не так?..

– Эк тебя накрыло, – усмехнулся Мадара. – Ну ничего, сейчас поправим дело.

Осторожно уложив её на татами, он добрался до буфета и извлёк оттуда полную бутылку чего-то изумрудно-зелёного. Повернув голову в его сторону, Анко тихонько застонала и прикрыла лицо ладонью.

– Что это? – прищурившись, подозрительно спросил Тобирама.

– Билет в волшебную страну, – весело отозвался Мадара, усаживаясь на прежнее место и расставляя на столике три стеклянных стакана с толстыми стенками.

– Не-е… – слабо потрясла головой Анко. – Я… я обещала Са… Сасори, что больше не буду это…

– Плюнь, – уверенно отрезал Мадара, разливая абсент. – Какая разница, что ты пообещала этому выродку?

– Мадара, – Второй погрозил пальцем. – Хватит ругаться. С нами же девушка.

– Не занудствуй, – протянул Учиха. – К тому же, ты не слышал, что за перлы эта красавица мне тут в прошлый раз выдавала. И где только набралась?

– У Ибики в отделе допросов та-акие трели поются…

Мадара ухмыльнулся и без труда заставил куноичи принять сидячее положение.

– Сейчас будет фокус, – объявил он и сосредоточенно уставился на стаканы. В его глазах возник Мангекью Шаринган – и абсент загорелся чёрным.

– Красиво, – задумчиво произнёс Тобирама.

Утвердительно качнув головой, Мадара в уме досчитал до какого-то одному ему ведомого числа, после чего погасил пламя и быстро сунул собутыльникам по стакану.

– Залпом! – велел он, и Анко уже без возражений подчинилась.

Утро было недобрым: началось оно с дикого похмелья. Немного постонав для пробы и убедившись, что способна производить определённые звуки и слышать их, Анко осторожно приоткрыла глаз. Свет тут же немилосердно ударил её, и девушка вновь зажмурилась и издала протяжное завывание матёрого привидения. «Сасори, сволочь, был прав… – обречённо подумала она. – Но я ему это не скажу». В идеале, Анко не отказалась бы пролежать так до вечера, но из тёмного уголка сознания, куда накануне были запиханы ум и ответственность, выплыло напоминание о том, что после обеда её ждут занятия.

Собравшись с силами, Анко сделала над собой героическое усилие и вновь открыла глаза. С задержкой она сообразила, что лежит вовсе не на полу, чего можно было ожидать, а на кровати в своей спальне, перенесённая туда кем-то (вариант, что сама дошла, она отмела сразу) и даже заботливо, хотя и криво, укрытая пледом. Слабо пошевелившись, проверяя, что работает, Анко получила в ответ уже знакомую разрывающую боль в голове.

– Твою же ж… – пробормотала она, но подсознание моментально ответило голосом Куренай: «Сама виновата». Мысль эта настроения не прибавила, но Анко всё равно медленно села, а через пару минут смогла даже встать.

Мир пошатнулся, но устоял. По стеночке Анко добралась до двери и выглянула в кабинет. Невысокий столик был на месте – с пустыми тарелками, рюмками и лежащей возле куная бутылкой из-под абсента, в которой по оказавшейся параллельно горизонту стенке растеклись последние несколько изумрудных капель. Прямо на ковре забавно свернулся клубком Тобирама, уткнувшись лицом в кисти рук. В отличие от него Мадара устроился роскошно, подмяв под себя не только оба татами, но ещё три или четыре подушки, взятые им не иначе как с кресел.

Решив, что будить мужчин пока рано, Анко прикрыла дверь и скрылась в ванной. Старый кран загудел, когда она открыла его на полную, и куноичи, умывшись холодной водой, залезла под душ. Опираясь рукой на стену, ощущая, как скатываются вниз по спине тёплые капли, она стояла в красивой антикварной ванне с ножками в виде грифонов, размышляя о своей жизни, когда вдруг хлопнула дверь.

– Доброе утро.

– Эй, Мадара-сан! – возмутилась Анко. – Я вообще-то тут голая!

– Уймись, что я там не видел, – отмахнулся от неё Учиха и безразлично прошествовал к умывальнику.

– Ну охренеть просто, – раздражённо бросила она, садясь в ванне и обнимая колени.

– Тебе было бы приятнее, если бы я на тебя глазел?

– Нет.

– Тогда не понимаю, в чём проблема, – Мадара завинтил кран и вытер полотенцем лицо. – Ты бы не сидела там долго, а то ещё поплохеет.

– Ага, – рассеянно кивнула Анко, но тут же насупилась. – Мадара-сан, а чего это вы таким бодрячком, а?

– Знаешь, – он повернулся к ней, закинув полотенце на плечо, – есть один старый дедовский способ: в ночь пьянки не спишь до рассвета, а затем выходишь на крышу и с первыми лучами солнца кричишь во всю глотку «Учихи лучше всех». Серьёзно, работает.

– Ха-ха-ха, – процедила Анко, борясь с желанием схватиться за голову – шум воды неожиданно сделался чересчур громким, пришлось даже выключить душ.

Мадара усмехнулся.

– Я не вру, способ действительно старый, хоть и не дедовский. Называется он «Напои Хашираму той же дрянью, которой отравился сам, – и он на следующий же день изготовит лекарство».

– Так нечестно!

– Зато у меня нет похмелья, а у тебя есть, – он снял с крючка сухое полотенце и халат, кинул их ей и вышел.

Поворчав немного, Анко вылезла из ванны, тщательно вытерлась, подсушила полотенцем волосы, надела халат и направилась в кабинет. Там Мадара уже с удобством разместился в кресле перед камином, в котором развёл огонь, и периодически ехидно поглядывал на младшего из братьев Сенджу.

– Тобирама-сама, – подойдя ближе, тихонечко позвала его Анко. – Вы живы?

– А что ему станется? – хмыкнул Мадара, потягиваясь. – У него и при жизни-то голова была чугунная, а уж после смерти…

– И я тебя ненавижу, Учиха, – глухо пробормотал в ответ Тобирама.

– Видишь? – сказал Мадара девушке. – Он в норме.

По возможности ровно, очень стараясь не шататься, дошагав до его кресла, Анко упёрла руки в бока.

– Мадара-сан, дайте свою чудо-настойку.

– Какую?

– Которую вам Первый дал.

– Хаширама?.. – Второй приподнял над полом голову.

– Не видите, человеку плохо!

– Отрадная картина.

– Эй, ну не козлите! – Анко прищурилась. – Иначе я расскажу Первому, что вы…

– Угрожаешь?

– Предупреждаю.

Мадара фыркнул, но всё же извлёк из кармана небольшой стеклянный флакон и отдал его Анко – видимо, всё-таки не хотел огласки, ведь словами, которые он прошептал ей прошлым утром, было: «Напоить Тобираму Сенджу».

========== Глава 22. Скорпион и Змея ==========

В Большом зале ужин шёл своим чередом, студенты галдели, обсуждая прошедший день, а преподаватели вполголоса обменивались новостями, следя за тем, чтобы поблизости не оказалось Долорес.

Скучно.

С тех пор, как Анко ходила к кентаврам, подвижек в расследовании не было. Шиноби занимались кто чем: Дейдара почти всё свободное время проводил с Хинатой, Учихи тренировались в своём узком семейном кругу, Четвёртый занимался с Наруто, а когда юного джинчурики у отца отбирал пышущий энергией Первый, Минато откочёвывал к Тобираме и работал вместе с ним над созданием новых техник, Сакура изучала медицинские дзюцу более высокого уровня под руководством всё того же успевавшего абсолютно везде Хаширамы, Третий почти всё время проводил за различными книгами, вычленяя из бесчисленных томов важную для шиноби информацию, а Анко продолжала беззаботно развлекаться со студентами, «уча их жизни», как она выражалась.

Скучно.

В последнее время школьники стали совсем скучными, а их реакция на новые выдумки преподавателя – предсказуемой. Юные маги привыкли к нему, как привыкли к Северусу с его прессингом и злобным глумлением.

Скучно.

Даже Тёмный Лорд – страшнейший злодей волшебного мира, и тот разочаровывал. Уже почти треть года минула с тех пор, как десять наиболее ужасных его сторонников вернулись к нему, и за это время не произошло ничего, кроме пары-тройки «загадочных исчезновений». На своё предложение встречи шиноби получил ответ вовремя, однако непосредственно само событие было по необъяснённым причинам отложено до мая.

Как же отвратительно, безмерно, дико скучно.

Кто бы мог подумать, что с Сасори это случится. Кукловоду не были свойственны депрессии, но сейчас, судя по схожести его собственных чувств с описаниями обычных симптомов, это было то самое состояние. Ему ничего не хотелось, а если вдруг и посещало какое-то желание, то почти всегда оно оставалось неудовлетворённым – у Сасори банально не было душевных сил заставить себя что-то предпринять для его воплощения в жизнь. Уже почти три недели он не притрагивался к инструментам, не творил, не создавал новые и не совершенствовал старые марионетки.

А ещё он полмесяца не разговаривал с напарником за пределом классной комнаты. На занятиях тот работал сносно: ни похвалить, ни придраться – и делалось это словно бы специально. Впрочем, в последнее время слишком уж много вещей Дейдара стал делать назло напарнику. Сасори снова обводил взглядом зал, когда почувствовал на своём акацуковском кольце лёгкое покалывание знакомой чакры, однако мысленного вызова так и не последовало. Подрывник взял моду так развлекаться: посылать на кольцо Сасори сигналы и при этом упорно молчать. «Гадёныш», – с неожиданной досадой подумал он, но смолчал.

Сидевшая слева Анко лениво зевнула и поднялась с места. Это было странно и неожиданно (от неё, во всяком случае), но после экспромта с поцелуем, устроенного Сасори на прошлой неделе, Анко словно бы совсем не поменяла своего отношения к нему. Исходя из того, что он о ней знал, Сасори рассчитывал, что Митараши удесятерит после такого количество колкостей в его адрес, возможно, даже нападёт, – но вместо этого она держалась так, словно бы ничего ровным счётом не произошло. А Сасори ведь так надеялся, что ненависть бывшей ученицы Орочимару и противоборство с ней хоть немного разгонят его застоявшуюся кровь.

В итоге, оставалось только тихо умирать от скуки.

Сидя в кресле перед камином в своём кабинете, без особого интереса разглядывая шахматную доску, Сасори кисло думал, что так, как он теперь, проводят вечера дремучие старики.

– Вы сегодня собираетесь делать ход, или мне вернуться утром? – едко осведомился Северус, игравший за чёрных.

– Нет уж, потерпите, – отозвался Сасори и взял ферзя. Руководить белым войском было до ужаса непривычно – обычно в партиях этот цвет по уговору использовал Итачи, а других противников у Сасори до недавнего времени особо и не было. Теперь же приходилось довольствоваться тем, что выпадало по жребию.

– С каждым днём вы играете всё отвратительнее, – резюмировал Северус, когда кукловод сделал свой ход. – Вам шах.

– Прискорбно, – Сасори обвёл взглядом поле, но так и не увидел пути для спасения партии. – Ладно, довольно, вы выиграли.

– Сдаётесь? – Северус удивлённо вскинул бровь. – Вы точно не больны?

– Мне скучно, – отозвался Сасори, неспешно выстраивая фигуры в изначальный порядок.

– Мне бы ваши проблемы, – хмыкнул Снегг. – А если хотите веселья, возьмите для дополнительных занятий пару болванов-гриффиндорцев. Особенно советую вам Долгопупса. Попытки вбить в его бестолковую голову хоть каплю ума наверняка скрасят вам время.

– О, так вам, значит, дополнительные с Поттером помогли? – с ироничной улыбкой поинтересовался Сасори.

Зельевар выразительно скривился, марионеточник усмехнулся – и на том диалог затух. Конечно, Северус как собеседник бесспорно хорош тем, что с ним можно при каждой встрече немного позубоскалить, но вот полноценного разговора никогда не получалось.

Посидев ещё пару минут, Снегг ушёл, и кукловод Сасори остался один. Погасив в комнате весь свет, он подошёл к окну и сел на подоконник.

Этот мир, поначалу казавшийся таким интересным, Сасори начинал тихо ненавидеть.

Завтрак был в точности таким же, как всегда: яичница, бекон, овсянка и тосты, чай и апельсиновый сок, стаи сов, разносящих письма и газеты, собранный и идеально аккуратный Итачи, растрёпанная, словно только с сеновала, Анко. Проходя мимо, прочие профессора здоровались с Сасори, однако никто не садился рядом и не заводил разговор. Хотя, чему тут удивляться: Сасори ведь сам всегда позиционировал себя нелюбителем бесполезного трёпа.

Подавив зевок (и этой ночью он поспал всего часа три, из-за чего вновь пришлось принимать мощный энергетик), Сасори всерьёз стал размышлять о том, не скинуть ли ему утренние занятия обратно на Северуса и не отправиться ли спать, как вдруг на стол перед ним, едва не сбив при этом кувшин с соком, опустилась большая неясыть. Взглянув на кукловода, птица с крайне важным видом протянула ему лапку, к которой было привязано письмо. Сасори удивлённо вскинул бровь, думая, кто мог писать ему; сова, видя, что он не торопится, нетерпеливо защёлкала клювом и захлопала крыльями. Лениво усмехнувшись, Сасори отвязал письмо и, аккуратно вскрыв конверт, стал читать:

Уважаемый мистер Акасуна!

Министерство магии имеет честь пригласить вас на приём по случаю празднования четырёхсотлетия Отдела международного магического сотрудничества, который состоится в субботу, двадцать третьего марта в атриуме Министерства (начало в 20:00). Министерская сова доставит ваш ответ.

С уважением,

Персиваль Уизли,

младший помощник министра магии.

Едва Сасори успел закончить чтение, на соседний стул опустилась Анко.

– О, так Министерство даже тебе прислало эту писульку, – как обычно вместо приветствий съязвила куноичи, заглядывая в его письмо.

– Судя по слову «даже», ты тоже получила приглашение, – отозвался Сасори, следя за ней взглядом.

– Ага. Итачи тоже.

– Что об этом думаешь?

– А ты?

Сасори закатил глаза, но спорить об очерёдности ответа не стал.

– Думаю, что у человека, который это написал, начисто отсутствует воображение, – произнёс он, вновь пробегая глазами по строчкам. – «Министерская сова доставит ваш ответ»… То есть, что ответ будет, у этого господина нет сомнений.

– Всё-таки это письмо из Министерства, – спокойно заметил Итачи, останавливаясь за спинкой стула Анко.

– Наш ответ будет положительным, верно?

– Несомненно, – Итачи склонился к шиноби, и в его глазах заплясали искорки – отблески пламени свечей. – Замечательная возможность изучить высший свет, не находите?

– Исключительная, – подтвердила Анко, оскалившись очень похоже на то, как это делал Орочимару.

– Что ж, друзья мои, удачи вам, – внушительно произнёс Альбус напоследок.

Шиноби кивнули ему и по очереди вошли в изумрудное пламя – и миг спустя оказались в «Дырявом котле». Почти не переговариваясь, трое ниндзя дошли до площади Гриммо; там Анко прочла адрес штаб-квартиры, написанный рукой Альбуса – Хранителя тайн Ордена, после чего дом номер двенадцать возник перед гостями.

В полдень в субботу в штабе не было почти никого – у всех были дела куда важнее и интереснее, чем просиживать в старом, нагоняющем тоску доме Блэков. На кухне обнаружились лишь Сириус, медленно катавший в стакане какой-то напиток, подозрительно смахивающий на огневиски, и Римус с Тонкс, разговаривавшие, склонившись над какой-то картой.

– Добрый день, – негромко приветствовал их Итачи.

Маги тотчас встрепенулись.

– Привет! – весело воскликнула Тонкс, подлетая к шиноби (Римус в это время взмахнул палочкой, и пергамент исчез). – Ужасно рада вас видеть, ребята! Ой, а вы – Анко Митараши, верно?

– Да, – кивнула куноичи, явно с первого взгляда проникшаяся симпатией к молодой волшебнице. – И давай на «ты», хорошо?

– Конечно! – тут же кивнула Тонкс. – Дамблдор столько рассказывал о тебе. Очень рада познакомиться!

«Интересно, что именно старик говорил», – подумал Сасори; одного беглого взгляда на Итачи хватило, чтобы понять: он задался тем же вопросом.

– Тонкс, оставь людей в покое, – к шиноби подошёл Сириус с дружелюбной, хотя и немного грустной улыбкой на губах. – Хорошо, что у вас нашлось время заскочить.

– Не буду врать, что мне нравится находиться в этом доме, но тебя мне видеть приятно, – усмехнулся Сасори, пожимая его руку.

Сириус фыркнул, но ничего отвечать не стал – ему самому не доставляло ни малейшего удовольствия пребывание в фамильном гнёздышке.

– Значит, вас пригласили на приём в Министерство, – сказал Римус после небольшой паузы.

– Кингсли тоже там будет, – сообщила Тонкс. – В качестве охраны.

– Мракоборцы – охрана? – Сасори вскинул бровь. – С чего вдруг?

– Десяток Пожирателей Смерти до сих пор разгуливает на свободе – а ты спрашиваешь, с чего вдруг, – протянул Сириус, причём скорее воодушевлённо, чем обеспокоенно.

– Значит, министр полагает, что Пожиратели могут явиться по его душу, – заметил Итачи.

– Ну и идиот, – махнул рукой Сириус. – Кому он нужен?

– Фадж – министр магии, – мягко перебил его Люпин. – Он значимая фигура, как бы то ни было; если Пожирателям удастся схватить его…

– Ничего, Кингсли и его ребята этого не допустят, – успокоила всех Тонкс с видом авторитетного специалиста. – Вообще-то я тоже должна была участвовать, но Скримджер меня отстранил; на приёме, видите ли, будет кое-какая моя родня из тех, кто невысокого обо мне мнения, и во избежание проблем… – девушка беспомощно развела руками и возвела глаза к потолку.

– Твоя родня? – переспросила Анко.

– Малфои, – Тонкс обречённо вздохнула, – дражайшая тётушка Нарцисса.

– У меня вообще просто фантастические кузины, – фыркнул Сириус, уже вновь взявшийся за стакан, – Цисси, выскочившая замуж за этого скользкого Малфоя, да Белла, вместе с муженьком заработавшая пожизненное в Азкабане. Ну, хоть Андромеда – мать Нимфадоры – нормальная.

– Где уж нормальная, когда мне такое имечко дала? – буркнула Тонкс, и её волосы сами собой из фиолетовых превратились в красные.

– Не гунди, племяшка, – Сириус потрепал её по волосам и вновь повернулся к шиноби. – Ну а вы чем намерены заняться до вечера?

– Итачи говорит, что мне нужно платье, – отозвалась Анко. – На приёме в Министерстве, видите ли, надо быть при параде.

– О, тогда я знаю, как тебе помочь! – воодушевилась Тонкс. – Я знаю один магазинчик – не наш, магловский. Там такие фасоны, тебе точно понравится, вот увидишь!

Взяв Анко за руку, Тонкс повела её прочь из кухни, провожаемая в разной степени озадаченными взглядами мужчин.

– Женщины, – многозначительно протянул Сириус и последним глотком опустошил стакан. – Господа, не желаете выпить?

– Нет, спасибо, – Итачи покачал головой. – Я хочу кое-что поискать в твоей библиотеке.

– Ну, с ним всё понятно, – проворчал Блэк, когда Учиха ушёл. – Пай-мальчик. А ты что скажешь, Сасори? Ты же меня не подведёшь, правда?

– Уж прости, но подведу, – отозвался кукловод, потягиваясь. – Страшно не высыпаюсь в последние дни, пойду лучше вздремну.

– Как же с вами всеми скучно…

Сасори только равнодушно улыбнулся в ответ на его недовольство и покинул кухню. Поднявшись по лестнице на третий этаж, он открыл дверь комнаты, которую они с Дейдарой занимали летом и во время рождественских каникул. «Здесь не изменилось ничего, – подумал Сасори, падая на свою кровать; с покрывала поднялось облачко пыли, но он не обратил внимания. – Этому месту всё равно, кто в нём живёт, каковы отношения между этими людьми. Оно застыло, остановилось, навсегда замерло в вечности. Умерло?..»