Текст книги "Два мира. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Lutea

сообщить о нарушении

Текущая страница: 60 (всего у книги 93 страниц)

– А на тебя лишний раз не взгляни, сразу смущался, неженка…

– Так, – внушительно вмешался Тобирама, чувствуя, что ещё немного – и рассказчики перейдут с личностей на серьёзную перепалку, – давайте уже дальше.

– Ладно, ладно,– кивнул старший Сенджу. – В общем, тогда мы тоже чуть не поругались. Но затем мы заметили, как по реке проплывал труп шиноби. Это событие заставило нас расстаться, однако, уходя, мы оба знали: новый знакомый тоже шиноби. Впрочем, не это заинтересовало меня в нём; хотя мы и были абсолютно разными, я чувствовал, что между нами есть какая-то связь.

Наруто вздрогнул и покосился на Саске. К своему удивлению, в ответ он получил точно такой же, как у него самого, удивлённо-понимающий взгляд.

– После этого мы не виделись довольно долго, – продолжил Хаширама. – То время стало очень непростым для меня: два моих младших брата, Итама и Каварама, погибли в сражениях с кланом Учиха. Отец запрещал нам с Тобирамой оплакивать их; он говорил, что своими слезами мы бесчестим память погибших. Брат всегда был послушнее меня и держался, а я не мог смириться с таким устройством мира, где детей посылали на передовую, а отцы, получая их останки, считали это нормой. Поэтому я уходил из лагеря к любимому месту на реке, чтобы иметь возможность побыть одному. После гибели Итамы я сидел на берегу, надеясь, что её воды смогут смыть мою грусть, чего, конечно же, не происходило. Тогда мы с Мадарой встретились снова.

– На его тоскливую физиономию страшно было смотреть, – произнёс Мадара, но неожиданно в его тоне не было насмешки, скорее даже наоборот. – Не сразу, но Хаширама сказал мне, что случилось с его братом. Я не мог его не понять: у отца нас было пятеро, но к моменту того разговора осталось всего двое. Каждый раз, приходя к той реке, я думал о том, как было бы хорошо прекратить войны. Я считал, что лучший способ для этого – открыться врагу, поделиться с ним своей болью и чувствами, взамен выслушать то, что беспокоит его самого. Однако это представлялось мне задачей невыполнимой: всё-таки никогда не знаешь, что на самом деле у человека на уме и на сердце, а чтобы породить доверие надо сначала поверить врагу и заставить его поверить тебе. В моих рассуждениях это был тупик, но я всё равно поделился своей мыслью с Хаширамой.

– Признаться честно, я был ошарашен, – тихо сказал Первый, – я уже и не надеялся, что найдётся хотя бы один человек, разделяющий мою точку зрения и желание изменить мир. Общие идеи и интересы сближали нас, и с того дня мы стали видеться чаще. Друг о друге мы не знали ничего, лишь имена, даже не называли, как предписывал закон военного времени, своих фамилий, но всё равно что-то толкало нас раз за разом возвращаться к реке.

Чем больше мы виделись, тем сильнее привязывались друг к другу. Мы стали вместе тренироваться, оттачивая боевые навыки, а кроме того говорили о будущем. Конечно, мы не всегда сходились во мнениях, но по ключевым вопросам у нас разногласий не возникало. Обоим было ясно, что необходимо становиться сильнее, чтобы наши голоса были, наконец, услышаны взрослыми. И я, и Мадара знали, что значит терять дорогих людей; у нас обоих осталось по одному младшему брату, и чтобы защитить их, мы были готовы на всё.

– Тогда-то и родилась идея создания селения, – взял слово Мадара. – Хаширама болтал без умолку о месте, где не будет войн, где шиноби будут получать задания в зависимости от своих способностей, где дети не будут умирать, а будут обучаться мастерству шиноби в специальной школе. Отдыхая после очередной тренировки на верхушке скалы, мы решили, что именно здесь будет находиться наша идеальная деревня.

– И именно там мы её в конечном счёте и построили, – весело заметил Хаширама. – То место, где мы встречались в детстве, впоследствии стало Конохой. В тот день я поклялся самому себе, что сделаю всё, чтобы воплотить нашу мечту в реальность… Кто бы знал, что следующая наша встреча на долгие годы похоронит надежду на её осуществление.

Мой отец, Сенджу Буцума, был лидером клана, мудрым и прозорливым шиноби. Он заметил, что я стал часто уходить куда-то, и приказал Тобираме проследить за мной, что он и сделал. Так что, когда я пришёл домой, отец вызвал меня к себе и сказал, что знает о моём друге; также он сообщил, что этот мальчик, к которому я так привязался, – сын лидера Учих, необычайно одарённый и опасный, убивший уже несколько взрослых шиноби нашего клана.

Положение было сложное: за дружбу с врагом меня вполне могли счесть в клане предателем. Чтобы не допустить этого, отец приказал мне при следующей встрече с Мадарой проследить за ним и добыть информацию об Учихах; в случае, если Мадара бы заметил меня, я должен был его убить. И чтобы удостовериться в том, что всё пройдёт гладко, отец собирался пойти со мной вместе с братом.

Сказать, что я был в отчаянии, значит ничего не сказать. Я слишком сильно привязался к товарищу, чтобы предать его и обречь на смерть; с другой стороны, не сделай я этого, от меня отвернулась бы семья, да и это могло поставить под угрозу жизнь Тобирамы. Всю ночь я размышлял, что такого предпринять, чтобы спасти их обоих, и в конце концов нашёл выход. Поэтому когда мы с Мадарой встретились в следующий раз и бросили друг другу через реку камни в знак приветствия, я предупредил его о ловушке при помощи надписи на камне.

– Я удивился, почитав это послание, – продолжил рассказ Мадара, – потому что сам отправил через реку точно такое же. Мой отец, Учиха Таджима, рассудил точно так же, как его заклятый враг, и тоже решил устроить засаду. И, когда мы с Хаширамой побежали прочь от реки, отцы и братья заняли наши места с оружием в руках.

На поле боя шиноби не имеют права поддаваться эмоциям. Срыв или просто даже секундная осечка означает смерть. Но в то же время отцы понимали, что их нервы не выдержат, если сыновья погибнут у них на глазах, ведь к такому зрелищу не может подготовить ни одна тренировка. Бессчётное количество боёв доказало, что Учиха Таджима и Сенджу Буцума равны в силе, поэтому исход боя должно было решить то, чей сын умрёт первым. Понимая это, они метнули оружие в наших младших братьев, скрестивших мечи, борясь между собой.

В тот момент моё тело двигалось само по себе. Кинув камень, который всё ещё держал в руке, я отбил кунай, направленный в Изуну; боковым зрением я видел, что Хаширама сделал для своего брата то же. Мы с ним вернулись, посмотрели друг другу в глаза, теперь уже зная, кто есть кто.

Оставалось сделать только одно. И я сделал – знал, что Хаширама не сможет: отказался от нашей дружбы, чтобы защитить своего брата, последнего, оставшегося в живых. В тот момент пробудился мой Шаринган.

– После этого Учихи отступили, – произнёс Хаширама, – и мы тоже вернулись домой. Отец так и не рассказал никому о том инциденте, наказав мне и Тобираме тоже молчать. Новая наша встреча с Мадарой состоялась уже на поле боя. День за днём мы сходились в схватках, раз за разом ранили, жгли и избивали друг друга, но ни один не мог одержать полную победу. Так прошли годы; мы и не заметили, как выросли, похоронили отцов и сами возглавили кланы. Бывшая когда-то дружбой, вражда не утихала ни на миг, и казалось, что выхода из этого неспешно текущего ада нет.

Но вот настал день, когда в одном из боёв был тяжело ранен Изуна; мгновенно забыв о сражении со мной, Мадара бросился на помощь брату. Учихи были разгромлены в тот раз, а мы с Тобирамой преграждали их предводителям путь для отступления.

– Тогда я весьма ясно представил свою смерть, – хмыкнул Мадара, старавшийся скрыть за циничным равнодушием какие-то другие, не до конца понятные Наруто чувства.

– И следовало наградить тебя ею, – процедил Тобирама, стискивая ткань водолазки. – Однако мой брат решил проявить мягкость.

– Тоби, – покачал головой Хаширама, и столько всего: тепла, лёгкого укора, заботы – было в этом обращении, что даже колючий Второй немного оттаял. – Неужели я мог поступить иначе? Друг моего детства стоял передо мной с истекающим кровью братом на плече – как я мог не отпустить его? К тому же, на их месте вполне могли оказаться мы с тобой.

– И я не уверен, что отпустил бы вас, – прошипел Мадара.

– Зато я уверен, – просто сказал Хаширама.

Мадара пренебрежительно фыркнул, но затем вздохнул.

– Отпустил бы, – нехотя признался он. – Но Изуна бы – нет. Сострадания к Сенджу у него не было и в помине. Но тем не менее, – через силу добавил он, посмотрев на Тобираму, – незадолго до конца брат сказал мне, что смерть от твоей руки была честью для него.

– Для меня же была честью каждая битва с ним, – чуть склонив голову, ответил Второй, несколько удивлённо, но несомненно искренне. – Изуна был хорошим шиноби, его взгляды на мир были близки к моим, и я уважал его.

– Знаете, – проговорил Хаширама угрюмо, – в тот момент, мне кажется, мы все совершили главную ошибку во всей этой истории: удержи мы с Тобирамой вас тогда, я смог бы вылечить Изуну, а с тобой, Мадара, мы бы договорились, ведь больше всего после благополучия брата ты желал мира. Но что вместо этого сделал я? Предложил – от всего сердца, да, но совершенно голословно – заключить перемирие и объединиться. Это из-за моей слабости и нерешительности так всё обернулось.

– Гноби себя, гноби, – бросил Мадара, его самобичеваниями в определённой мере наслаждавшийся. – Это очень поднимает твой авторитет в глазах молодёжи.

– Ты тоже хорош, – парировал Тобирама, пока Первый с самым грустным видом молчал. – Ты знал, что брат первоклассный медик, да и на его предложение был согласен, уже хотел протянуть руку – но послушался раненного Изуну, известного противника альянса между нами. Если бы ты не потакал брату во всём, прояви ты тогда характер, он был бы жив.

Мангекью Шаринган вспыхнул в глазах Мадары, и за долю секунды его окутала холодная синяя чакра. Вокруг Тобирамы тоже стала собираться чакра, как вдруг вмешался Хаширама.

– Прекратите! – он повысил голос и сурово посмотрел на спорщиков. – Тоби, я знаю, Изуна тебе нравился, но теперь уже ничего не изменишь! А ты, Дара, если хоть пальцем тронешь моего братишку – выдеру тебя, как в прошлый раз!

Сложно было сказать, у кого из двух шиноби лицо перекосило больше.

– Изуна мне не нравился, мы просто испытывали друг к другу взаимное уважение, – процедил Второй и хотел было добавить что-то ещё, но тут отклинило Мадару:

– Не смей называть меня этой кличкой!

– Ты что, даже после смерти будешь на это обижаться? – мигом растеряв всю серьёзность, поддразнил его Сенджу.

– Я не обижаюсь, я бешусь! – вспылил Мадара. – И что ещё за «выдеру», а?!

– Ты что, не знаешь? Выражение есть такое: «надрать задницу»; я его просто чутка укоротил…

– Укоротил?! Я тебе сейчас язык укорочу!..

– А знаете, мальчики, – вполголоса поделилась с товарищами по команде Сакура, ошарашенно, как и они, наблюдая за набиравшей обороты ссорой, – вы очень даже неплохо ладите.

– Это точно, даттебаё, – пробормотал Наруто, хотя ему и казалось, что Первый раздразнил Мадару нарочно.

– Не могу поспорить, – неожиданно поддержал Саске.

– Мадара-сан, прошу, успокойтесь, – Итачи как обычно решил взять на себя роль блюстителя спокойствия.

– Нам только битвы между основателями Конохи сейчас не хватало, мм, – буркнул Дейдара, настороженно следя за движениями шиноби.

Минуту спустя Мадара всё-таки угомонился, хотя и продолжал буравить Хашираму крайне злым взглядом. Унявший свой гнев ещё раньше Тобирама теперь был просто мрачен, но это, в принципе, было его обычное состояние.

– А что случилось после той битвы, Хаширама-сама? – спросил, чтобы разрядить обстановку, Минато.

– Новая битва, – отозвался Первый, – на которую Мадара пришёл с новым оружием: Вечным Мангекью Шаринганом. Не считая Долину Завершения, это, пожалуй, был самый страшный наш бой; длился он целый день, и мы использовали свои мощнейшие техники, разнесли местность на много километров вокруг. Однако в конце его Мадара лежал на земле – впервые за всё время.

– Отрадная картина, – произнёс Тобирама, уже полностью вернувший всё всегдашнее хладнокровие. – Только когда сражение закончилось, мы с шиноби нашего клана подошли ближе – брат запретил кому-либо вмешиваться в битву – и увидели Хашираму сидящим возле поверженного врага. Все очень обрадовались развязке затянувшегося противостояния глав двух кланов; видя, что брат устал, я сам занёс клинок, чтобы добить Мадару. Однако Хаширама меня остановил.

– Я снова предложил Мадаре объединиться, – сказал Первый, то и дело поглядывая на всё ещё недовольного друга, – напомнил про наше обещание и детскую мечту.

– Всегда умел находить момент, – фыркнул тот. – Я был побеждён, унижен, только что потерял брата – и тут ты такой весь из себя миротворец лезешь со своим безумным планом по основанию деревни, а за твоей спиной стоит Тобирама, занося надо мной тот самый меч, которым убил Изуну.

Впрочем, смерть казалась мне лучшей из возможных альтернатив. Однако Хаширама со своим обычным ослиным упрямством отправлять меня на тот свет не желал, более того, не позволял это сделать другим. Только бы Хаширама отвязался, я бросил ему, что для того, чтобы вновь заслужить моё доверие, ему нужно убить либо себя, либо своего брата. Как я и рассчитывал, Тобирама сразу взвился, стал доказывать необходимость убить меня немедленно и покончить с этим цирком. Но Хаши, – он выделил тоном это слово, давая понять, что всё ещё обиду не забыл, – ведь у нас редкостный дурак. Вместо того, чтобы прислушаться к здравым рассуждениям брата, он сказал на полном серьёзе: «Спасибо, Мадара. Я знал, что мы сможем договориться», снял доспех и приставил кунай к животу.

– Мне тогда стало действительно страшно, – проговорил Второй, сводя на переносице белые брови. – Неужели мой брат готов был пожертвовать всем, собой, в первую очередь, чтобы только заключить союз с кланом этого ненормального? Хаширама приказал нам, своим товарищам, без возражений позволить ему убить себя, а после его смерти не трогать Мадару и прекратить все сражения с Учихами. А затем сказал: «Прощайте», и нанёс удар.

– Спектакль пошёл не так, как я планировал, – вздохнул Мадара. – Позволить этому идиоту убить себя было бы недостойно; стали бы говорить, что справиться с Хаширамой я смог только хитростью, а это обрекло бы меня на презрение воинов.

– Не скромничай, Мадара, – весело и подзуживающее улыбнулся Первый. – Признай, у тебя просто всё ещё сохранились ко мне тёплые чувства.

– Тысячу раз успел пожалеть, что остановил тогда твою руку.

– Но ведь врёшь же.

– Пошёл к чёрту.

– Так или иначе, – произнёс Тобирама, – с горем пополам мы наконец заключили союз. Должен признать, это оказалось не так плохо, как звучало – оба клана настолько устали враждовать, что с радостью пошли на сотрудничество.

– Мы начали строительство деревни, о которой мечтали, – глаза Хаширамы радостно заблестели. – Все усердно трудились бок о бок, старые противники теперь помогали друг другу строить дома – и это было чудесно. Несколько позже пришло предложение от феодала Страны Огня об объединении, и мы его с удовольствием приняли. Так была создана система «Скрытое Селение – Страна», существующая и по сей день.

Постепенно к нашему альянсу стали присоединяться другие кланы. Деревня росла и набирала влияние, и вскоре феодал потребовал от нас назначения её официального представителя – а по сути и руководителя.

– Новую должность Хаширама назвал «Хокаге», – сказал Мадара, – и предложил её мне.

– Вам?! – удивилась Сакура.

«У Первого точно не все дома», – подумал Наруто с некоторым благоговением.

– А что плохого в том, чтобы Хокаге стал Учиха? – холодно уточнил Саске.

– Ничего, конечно же, Саске-кун! – поспешила заверить его Сакура. – Просто это так… неожиданно.

– Не то слово, – согласился Тобирама. – Когда я услышал об этом, меня чуть удар не хватил. Мой брат, конечно, эксцентричный, но это было уже чересчур.

– Эй, я вообще-то всё ещё здесь, – проворчал Хаширама, помахав рукой.

– Я тоже, – заметил Мадара, прищурившись. – Но вы продолжайте свои обсуждения, не стесняйтесь.

– Своё мнение я от тебя никогда не скрывал, – ощетинился Второй.

– Брось, из Мадары бы получился классный Хокаге! – мгновенно взбодрившись, перебил Хаширама только было открывшего рот друга. – Он много чего для деревни сделал, да и название придумал тоже он.

– В самом деле? – спросил Итачи у предка.

– Да, – кивнул тот. – Я тебе не говорил?

– А вы много общаетесь? – полюбопытствовал Первый. – Мы, конечно, знакомы недолго, но Итачи мне по характеру Изуну напоминает. Хотя чисто внешне на него больше Саске похож, даже очень, я бы сказал. Как считаешь, Тобирама?

– У меня-то ты почему спрашиваешь? – мрачно уточнил Второй. – С каких пор я стал специалистом по Учихе Изуне? Хотя нет, не отвечай, – быстро добавил он. – А то опять ляпнешь что-нибудь.

– Ты меня, похоже, как-то не так понял, – задумчиво констатировал Хаширама. – Вот и в тот раз тоже: я хотел, чтобы Мадара, потерявший брата, почувствовал себя нужным нам всем, деревне, её жителям, чтобы он хотел их всех защищать…

– Всё равно, это должен был не ты решать, а жители деревни, – прервал его Тобирама.

– А они все поголовно были за Хашираму, – добавил Мадара. – Даже мой клан.

– Короче, должность Хокаге свалилась на меня, – сказал Первый. – Нет, не поймите меня неправильно, я был очень рад, ведь это означало поддержку жителей Конохи, но мне было обидно за друга.

– А, ну конечно, сделай меня крайним, – фыркнул Мадара. – Ты просто терпеть не мог совещания и визиты к феодалу и хотел спихнуть это на меня.

– Неправда!..

– Но это и к лучшему, – продолжил Мадара, не слушая его, – что меня не выбрали.

– Тут согласен, – протянул Тобирама.

– Кто бы сомневался. После того, как у меня появился Вечный Мангекью, ты совсем перестал доверять мне, всё что-то вынюхивал про Шаринган.

– Потому что я знаю, откуда Вечный Мангекью берётся!..

– Довольно, Тобирама, – вдруг резко одёрнул его старший брат. – Это внутреннее дело Учих, не лезь в него.

Недовольно поморщившись, Второй всё-таки отступил и вновь прислонился к столбу. Бросив на него последний предупреждающий взгляд, Хаширама повернулся к Саске.

– В общем, всё началось эрой войн и страданий, а закончилось объединением заклятых врагов и построением идеального селения шиноби. Деревня, рождённая из надежды на достижение мира – вот что такое Коноха. Я стал её Первым Хокаге – лидером, защитником, и всё вроде было хорошо. Вот только, – он нахмурился, – Мадара ушёл. Почти без объяснений.

– Я сказал всё, что тебе требовалось знать, – отрезал Мадара. – У меня появилась новая цель, понять которую ты был не в состоянии.

– Неужели она стоила того, чтобы бросить деревню, которую мы создали вместе? Неужели это ради неё ты вынудил меня тебя убить?

– Я тебя не вынуждал.

– Ты нападал на Коноху. Я не мог допустить, чтобы ей навредил кто-то, даже мой названый брат.

– Вот видишь, – Мадара усмехнулся, – в конце концов ты, кричавший, что мы с тобой вместе горы свернём, убил меня ради деревни. Тьма проникла и в твоё сердце, признай.

– То, что я сделал, было не из-за тьмы, а из-за любви к деревне, – серьёзно возразил Хаширама. – Коноха – место, объединившее все кланы, где дети больше не гибли в напрасных войнах, тот луч света, который должен был привести окружающий мир к порядку.

– Тогда что есть миссия, которую ваши преемники дали Итачи? – проговорил Саске. – Разве это – не доказательство тьмы деревни?

Хаширама вздохнул.

– Не могу отрицать, – произнёс он негромко, – в Конохе и в самом деле есть тёмная сторона. И да, именно из-за её наличия Итачи пришлось взвалить на себя это бремя. Целью твоего брата, как и моей, было защитить Коноху, чего бы это ни стоило.

– Я погиб на поле битвы во время Первой мировой войны шиноби, – сказал Второй Хокаге. – Мощнейшая команда в истории Скрытого Облака готовилась атаковать нас, и чтобы дать своим ученикам и товарищам время спастись, я вышел на этот бой в одиночку.

– Ценой своей жизни, – продолжил Третий, – я остановил атаку на Скрытый Лист Орочимару, моего ученика, одно время даже бывшего кандидатом на пост Хокаге.

– Когда Девятихвостый напал на деревню, – произнёс Четвёртый, – при помощи Шики Фуджин, смертельной для применившего её, я запечатал Лиса в Наруто, чтобы предотвратить разрушение Конохи.

– А я умер ради своей мечты, – сказал Мадара. – Ну и ещё потому что слишком любил сражаться с Хаширамой, – добавил он с саркастичной ухмылкой.

Саске на минуту задумался.

– Получается, шиноби – это те, кто принимает тяжёлые решения для достижения своих целей, будь то защита близких или план по захвату мира.

– Да, думаю, это определение хорошо подходит, – кивнул Хаширама; он выждал немного, давая парню время, чтобы задать новый вопрос, но Саске продолжал задумчиво молчать, и Первый повернулся к старому другу. – Так всё же, что у тебя была за цель?

Мадара покосился на него и тихо фыркнул, но отвечать не торопился.

– «Глаз Луны», – сказал за предка Саске.

Теперь Мадара хмуро глянул на парня, затем на его брата.

– Не я рассказал об этом Саске, – уверил его Итачи. – Но и вправду, откуда ты узнал?

– Твой напарник, – отозвался Саске.

– Кисаме?! – Дейдара насколько изумился, что даже на старшего из братьев Учих взглянул. – Откуда он-то мог узнать, мм?!

– Нет, не от меня, – покачал головой Итачи. – От нашего Лидера, наверное.

– А он откуда? – осведомился Сасори, когда подрывник, к удивлению, не продолжил допрос; создавалось такое ощущение, что Итачи и Дейдара что-то знали, чего не знал Сасори, и последнему это определённо не нравилось.

– От Обито, – произнёс Итачи после лёгкой заминки.

– Я запутался, – буркнул Наруто, потерявшись в пучине их перипетий. – Что вообще за «Глаз Луны» такой, даттебаё?

– Идея погрузить мир в Бесконечный Цукиёми, – ответил Саске. – В нём было бы всё: деревни, люди, звери, растения… и это всё утратило бы свой смысл, навечно застыв в иллюзии. Всё, за что принесли себя в жертву Итачи, Учиха Изуна, вы, Хокаге, просто превратилось бы в ничто.

– И это твой план?! – вскричал Хаширама, подаваясь вперёд. – Мадара, это же бред!

– Ничего не бред! – огрызнулся тот. – Задумка была хороша.

– Ты хотел всех погрузить в свою иллюзию – что тут хорошего?!

– А то, что тогда бы точно никто не погибал напрасно – я бы за этим следил.

– В Бога хотел поиграть, дурак зазнавшийся?!

– Не смей так называть меня!..

– Пожалуй, обсуждение продолжим в другой раз, а сейчас вам лучше уйти, – обратился Тобирама к остальным шиноби, не сводя настороженного взгляда с основателей Конохи, вокруг которых вновь стала собираться мощная чакра. – Они слишком долго терпели, теперь уж точно не выдержат.

– Нельзя ли их как-то увести с территории школы? – обеспокоенно спросил Итачи.

– Я могу использовать Хирайшин и перенести их на то плато, где мы оказались утром, – негромко сказал Минато. – Я на всякий случай оставил там свой кунай с печатью.

– Хороший план, – одобрил Тобирама. – Тогда бери моего брата, я займусь Мадарой – я тоже оставил метку в том месте.

Четвёртый кивнул. Вдвоём они подошли к препирающимся шиноби, не замечающим ничего вокруг, положили руки им на плечи – и все четверо исчезли.

– Офигеть! – воскликнул Наруто. – Я слышал об этой технике, но не думал, что она так круто выглядит, даттебаё!

– А что это? – полюбопытствовал Дейдара.

– Техника летающего Бога грома, – провозгласил Третий с очень подходящим ему видом мудрого старца. – Мгновенное перемещение к соответствующей печати. Это дзюцу было разработано Вторым Хокаге, а Четвёртый обучился ему, и именно благодаря применению этой техники на поле боя его прозвали «Жёлтой Молнией».

Не успел он закончить, как в Тайной комнате вновь возникли двое Хокаге, взъерошенные, Тобирама – со свежим порезом на плече.

– Ненавижу Мадару, – прорычал он. – Одни проблемы от него.

– Они будут сражаться, да? – спросила Хината.

– Будут, – вздохнул Минато.

– А они не разнесут здесь всё? – поинтересовалась Анко обеспокоенно. – И ещё: их маги не запалят?

– У моего братца, к счастью, когда он заметил, что замок совсем недалеко, включился режим «Увести Мадару подальше», – отозвался Тобирама. Порез на его руке тем временем благополучно затянулся. – Ничего, на Хашираме моя печать; через пару часов проверю, как они там.

– Ну, не убьются уж точно, мм, – с претензией на юмор заметил Дейдара. – И так уже мертвы.

– Идите-ка вы лучше все спать, – поторопил их Третий Хокаге. – Время уже за полночь.

– И что, даттебаё?

– Иди, – Минато мягко потрепал сына по волосам. – И не надо грубить старшим.

– Ладно, пап, как скажешь.

– Неужели, – звонко прошептала Сакура, когда они шли по тоннелю, – теперь Наруто научат хорошим манерам?

– Сомневаюсь, что это возможно, – хмыкнул Саске.

– Да уж, Наруто у нас – тяжёлый случай, – тоном эксперта сообщил Дейдара.

– «У нас»? – Анко вскинула бровь.

– Анко, я, кажется, объяснял тебе…

– Рикудо великий, только не начинай опять, Учиха!

– Так всё по-старому? – с надеждой спросил Наруто, взглянув на нукенинов.

– По-старому, – с весьма двусмысленной улыбкой отозвался Сасори. – Тихая вражда…

– Мелкие подляны… – подхватил его напарник, и Хината укоризненно посмотрела на своего парня.

– Всё будет нормально, Наруто-кун, – заверил его Итачи.

– Конечно будет! – Дейдара премило улыбнулся. – Вот изобью я тебя, сволочь, до полусмерти – и сразу же будет!

– А почему только до полусмерти? – спокойно уточнил Итачи, жестом останавливая хотевшего было вступить в разговор брата.

– Видимо, у Дейдары к тебе, как выражается Первый, «тёплые чувства», – протянул Сасори.

– Сасори-но-Данна, да чтоб вас!..

– А тут весело! – засмеялась Анко.

– Это точно, – хмыкнул Наруто.

Тяжело дыша, двое шиноби сидели на промёрзлой земле спинами друг к другу.

– Всё, – сказал Хаширама, сглотнув. – Хватит на сегодня.

– Только не думай, что я с тобой закончил, – буркнул Мадара, но тут же откинулся назад и лёг на ещё не примятый снег.

Тихо усмехнувшись, Хаширама тоже лёг, так, чтобы их головы оказались на одном уровне. На безоблачном небе серебрился серп молодого месяца и блестели далёкие звёзды. Какое-то время тишину не нарушало ничто, кроме выравнивавшегося дыхания недавних противников.

– Похоже, перемещение в этот мир отняло у меня больше чакры, чем я думал, – долгое молчание всегда было для Хаширамы смерти подобно, – да и с балансом Инь-Ян после этого какая-то ерунда… Но с тобой-то что?

– В каком смысле?

– Ты сегодня сражался как-то по-другому.

– Хаширама, я понятия не имею, о чём ты.

– Ну, – протянул Первый, стараясь подобрать слова, – мы ведь с тобой столько раз сражались и стили боя друг друга знаем превосходно. Так вот сейчас ты двигался как-то… не, знаю, плавнее, что ли.

– Хочешь сказать, обычно я резкий? – фыркнул Мадара.

– Чрезвычайно. А в этот раз, – Хаширама тихо засмеялся с пришедшего ему на ум сравнения, – прямо как кот.

Со стороны Мадары реакции неожиданно не последовало. Удивившись, Хаширама повернул голову в его сторону; судя по чуть закушенной губе и отстранённому взгляду, направленному в небо, в друге шла борьба «рассказать – не рассказать». Впрочем, Мадара, как и зачастую, выбрал второй вариант.

– У тебя голова, похоже, набита опилками, – бросил он, но злости в его тоне не чувствовалось.

– А вот и неправда! – делано обиделся Хаширама. – Между прочим, меня до сих пор все считают гением и даже называют Богом шиноби – так Сару и Минато сказали!

– Дурак ты, Хаширама, – протянул Мадара, наконец изволив повернуться к нему. – Дураком жил, дураком умер, дураком возродился.

Неожиданно Хаширама поймал себя на том, что не может отвести глаз от лица друга – и вдруг в полной мере осознал, как на самом деле скучал по Мадаре. Скучал по колкостям, сопровождавшимся едва уловимой улыбкой. По тому, как вечно блестят его глаза: то азартно и хищно, то насмешливо-надменно, часто вызывающе, а иногда – просто озорно.

– Ну и долго ты будешь на меня пялиться? – осведомился Мадара, почти не мигая глядя на него.

– Прости, – сказал Хаширама и отвёл взгляд. – Я просто соскучился.

Мадара хмыкнул и, медленно протянув руку, несильно стукнул его кулаком по лбу.

– Дурак.

– Сам не лучше, – мгновенно парировал Хаширама, оттолкнув его руку. Ощущения от прикосновения теперь, в этом теле, были всего лишь жалкими отголосками, но даже так Первый почувствовал, как холодна рука друга. – Уже замёрз?

– Ты удивительно догадлив, – он вообще постоянно мёрз, хотя об этом почти никто и не догадывался: ещё в юности Мадара приловчился постоянно гонять огненную чакру по своей системе циркуляции, и оттого любому, кто к нему прикасался, казалось, что он всегда горячий. Но сейчас, после боя, у обоих шиноби чакры почти совсем не осталось, и Мадаре пришлось отказаться от самообогрева.

– Тогда, может, давай вернёмся?

– Мы ушли далеко от замка, обратный путь займёт много времени, – Мадара поёрзал немного и в конце концов согнул одну ногу в колене, а руки заложил за голову. – Нет смысла суетиться. Уже полночи прошло, так что скоро твой братец непременно заявится нас проведать.

– Тоже верно, – согласился с ним Хаширама и тоже устроился поудобнее. – Что будем делать, пока ждём?

– Смотреть на звёзды… и мечтать.

========== Глава 6. Работа АНБУ ==========

Будильник звенел и надрывался, но Шикамару продолжал неподвижно лежать на кровати, индифферентно глядя в потолок. Звук раздражал, как и необходимость вставать и опять плестись в ту тесную конуру, что гордо величалась рабочим кабинетом, но Шикамару всё-таки сделал над собой усилие и поднялся. Выключив будильник, парень какое-то время просто постоял посреди комнаты, неспешно почёсывая живот, позволяя лениво течь в своём мозгу приятным мыслям о том, как классно было бы прогулять работу; это продолжалось до тех пор, пока его не прервал решительный стук в дверь.

– Шикамару, ты встал? – с претензией на недовольство осведомилась мать. – Я слышала будильник.

– Да, мам, сейчас спущусь, – отозвался Шикамару, одновременно ругая и благодаря не в меру громкий сигнал прибора.

– Поторопись! – вскоре стали слышны шаги Ёшино, удалявшейся от комнаты сына.

Широко зевнув, Шикамару неспешно потянулся и без особой охоты принялся одеваться. В последнее время его существование фактически сводилось к тому, что он вставал утром, приходил в штаб АНБУ, полдня пересматривал по миллионному разу материалы, касавшиеся исчезновения Наруто и остальных, после чего до вечера шатался по Конохе, иногда останавливаясь, чтобы перекинуться парой слов со знакомыми, а вечером играл с Асумой или отцом в шоги. Казалось бы, вот оно – воплощение его давней мечты о жизни без геморроя, но к своему немалому удивлению парень вдруг обнаружил, что с радостью променял бы это спокойствие и размеренность на новую информацию по своему делу, на какую-нибудь зацепку, которая помогла бы ему отыскать ключ к загадке.