Текст книги "Два мира. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Lutea

сообщить о нарушении

Текущая страница: 72 (всего у книги 93 страниц)

– Ты совершаешь глупость.

Нара нахмурился и повернулся к возникшему позади него шиноби.

– А я так не думаю.

– Тогда как иначе можно назвать твоё желание идти на охоту на Акацуки в одиночку? – осведомился Неджи, вскинув бровь.

– Возмездием, – процедил Шикамару.

– Мне казалось, что в нашем поколении Саске – одинокий мститель, – с вялым сарказмом заметил Хьюга.

– Пойми, я не могу оставить это просто так, – серьёзно сказал Нара. – Если не сделаю это сейчас, буду жалеть до конца жизни.

– Одному тебе их не одолеть, – упрямо повторил Неджи.

Шикамару с надеждой посмотрел на него.

– И ты пришёл, чтобы предложить мне свою помощь?

– Нет, чтобы остановить. Хокаге-сама уже отправила на поиски врагов своих лучших АНБУ.

– Как-то в прошлые рейды они немного успеха добились.

– Считаешь, что ты, чунин, к тому же эмоционально заинтересованный, справишься лучше группы из спецотряда, собранной из специалистов по выслеживанию?

На это Шикамару было нечего ответить. Он прекрасно понимал, что Неджи прав – но и отступить так просто не мог.

Молчание затянулось.

– И что теперь? – спросил Шикамару. – Потащишь меня обратно силой?

– Да, если будешь упорствовать, – флегматично подтвердил Неджи. – Однако я уверен, что разум в тебе возобладает. Как ни печально, Асуме-сану ты уже ничем не сможешь помочь; но вот Чоджи и Ино нужна твоя поддержка, как нужен твой блестящий ум тем нашим товарищам, которые всё ещё находятся в неком параллельном мире вместе с нукенинами Акацуки, четвёркой прежних Хокаге и Учихой Мадарой. Так что делай выбор: теоретическая возможность мести или друзья, – и Неджи развернулся и размеренным шагом направился прочь.

Постояв некоторое время, Шикамару последовал за ним.

========== Глава 20. Начало революции в умах ==========

С ногами забравшись на подоконник, Сасори сидел в своей комнате, невидяще глядя вдаль. Где-то на востоке уже, наверное, занимался рассвет, но его окна выходили на запад, и за ними по-прежнему царила тьма.

Сасори провёл так всю ночь, но даже почти не заметил этого. Беспокойные мысли не давали ему заснуть, и кукловод прилагал все силы к тому, чтобы взять их под контроль, заставить себя размышлять последовательно и чётко, как раньше. Ситуация вновь кардинально изменилась, нарушив все его планы, а на построение новых было так мало времени…

В какой-то момент на улице поднялся сильный ветер; рвя в клочья предрассветный туман, низко склоняя к земле деревья, он также принёс с севера тяжёлые тёмные тучи. Довольно долго был слышен лишь вой, но затем в мелодию шквала вплелись тихие пока раскаты грома, словно бы нашёптывавшие:

«Быть грозе… Быть грозе…»

– Быть грозе, – медленно произнёс Сасори и нахмурился – ему совсем не понравилось, как обречённо, смиренно прозвучал сейчас его голос.

Резко тряхнув головой, Сасори легко соскочил с подоконника и отправился готовиться к предстоящему бою. Полчаса спустя он уже ровной поступью входил в Большой зал; его маской была язвительная полуулыбка на лице, а бронёй – синяя мантия с алым скорпионом, вышитым на груди.

– Не возражаешь против моей компании? – осведомился Сасори, останавливаясь рядом с Итачи, уже принявшимся за завтрак.

– Нет, разумеется, – вежливо отозвался тот.

Опустившись на соседний стул, кукловод украдкой посмотрел на него. Прошлым вечером на собрании в Тайной комнате братья Учихи продемонстрировали свои новообретённые глаза – свой Вечный Мангекью Шаринган. У обоих рисунок состоял из трёх перекрещенных эллипсов и вписанных в них слившихся трёх сплошных томое, только у Саске эллипсы были красные на чёрном фоне с чёрными же томое, а у Итачи – наоборот. Даже не будучи хорошим сенсором, Сасори почувствовал тогда, как сильно возросла сила обоих Учих.

– Судя по всему, сегодня будет гроза, – заметил Итачи, провожая взглядом почтовую сову, влетевшую в окно, за которым виднелось свинцово-серое небо, и спланировавшую к гриффиндорскому столу.

– Да, пожалуй, – согласился с ним Сасори. – Но к чему ты это сказал?

– Насколько помню, тебе нравятся грозы, – отозвался Итачи, с возрастающим интересом наблюдая за всё новыми совами, подлетавшими к Гарри Поттеру.

– А тебе – огонь, – усмехнулся Сасори.

Итачи перевёл взгляд на него; в его глазах была та же собранность, то же спокойствие, что и прежде, но всё же, насколько по-другому он стал смотреть теперь. Если раньше это был отстранённый взгляд опасного нукенина, то сейчас – уверенный и прямой взор благородного шиноби, наследника древнего клана.

Ничего сказать никто из мужчин так и не успел – на стул по другую сторону от Сасори практически упала без сил Анко.

– Воды… – простонала она крайне жалобно.

– Тебе с ядом или без? – уточнил Сасори.

– Да пофиг… – Анко прикрыла глаза и поморщилась.

Кукловод прищурился и насмешливо улыбнулся.

– О, у кого-то, похоже, ночь прошла весело, – едко прокомментировал он, всё-таки подав девушке кубок.

Залпом осушив его, Анко всей грудью вздохнула и тут же опять скривилась; на её удачу, почти все, кто ещё не успел разойтись на занятия, наблюдали за Гарри и его друзьями, распечатывавшими принесённые десятками сов письма, и не обращали на преподавательский стол ни малейшего внимания.

– Я даже не помню, что мы пили, – проговорила Анко, откидываясь на спинку стула.

– Весьма безответственно с твоей стороны, – прохладно произнёс Итачи.

– Эй, вообще-то, идея была не моя, а… – она резко замолчала.

– И чья же?

– Итачи, – со всей внушительностью, которую смогла из себя выжать в этот момент, сказала Анко, – ты не хочешь этого знать.

– Уверена?

– Уверена.

– Хорошо, – Итачи поднялся из-за стола и направился вслед за Долорес, уже спешившей к гриффиндорцам.

– А мне скажешь? – полюбопытствовал Сасори, стоило Итачи отойти.

– А не пошёл бы ты лесом?

– А если у меня есть то, что может тебе помочь?

– Шутишь? – Анко посмотрела на него с куда большим интересом, даже чуть оживилась. – Есть опохмел?

– Лучше, – отозвался Сасори. – Снадобье, способное избавить тебя от головной боли за считанные секунды.

– Да отвали ты со своими ядами! – начала злиться Анко.

– Не кричи, – одёрнул её Сасори. – И это не яд, а первоклассное средство против похмелья, надёжность которого доказана многими годами использования нашей бравой организацией.

Анко зажмурилась и потёрла виски.

– Ладно, – нехотя проворчала она. – Договорились, а то я точно помру.

– Пойдём, – Сасори встал и насмешливо предложил несчастной руку, но девушка поднялась сама, при этом довольно уверенно. – Неужто тебе и в самом деле так плохо?– усомнился кукловод, когда они вышли из зала и стали подниматься по лестнице.

– Ты себе не представляешь, – ответила Анко, шедшая на удивление ровно, учитывая её предполагаемое состояние. – Знаю, странно, что я не спотыкаюсь, но фишка в том, что координация у меня в целом в норме, а вот голова…– последняя гласная мягко сошла в стон.

Сасори хмыкнул.

– Значит, сама дойдёшь до учительской?

– Уж как-нибудь.

– Жди меня там, я быстро,– сказал он и свернул в очередной коридор.

Как Сасори и рассчитывал, когда десять минут спустя он вошёл в учительскую, там не было никого, кроме Анко, расположившейся в кресле, перекинув ноги через подлокотник, а на другом устроив голову. Подойдя ближе, Сасори откупорил небольшой хрустальный флакон, который принёс с собой, и вылил из него три лиловые капли в стакан с чистой водой, после чего протянул его куноичи. Та очень красноречиво посмотрела на него, и кукловод, усмехнувшись, первым сделал глоток; выждав с полминуты, Анко забрала у него стакан и выпила всё.

– Блаженство… – протянула она, вновь откидываясь на подлокотник.

– Ты мне должна, – напомнил Сасори, садясь в соседнее кресло.

– Да помню, помню, – Анко протяжно вздохнула. – Только давай это останется между нами.

– Я заинтригован. И что же такого стыдного ты вчера делала, что теперь пытаешься скрыть?

– Да не стыдного, просто… Ну ладно, это с Мадарой я так накидалась.

Сасори был искренне поражён.

– С Мадарой?

– Ага, – Анко прикрыла глаза ладонью и сквозь пальцы покосилась на него. – Только реально молчок, а то он и меня, и тебя прибьёт.

– И как тебе только удалось?..

– Да как-то случайно вышло, – она передёрнула плечами. – Я вечером вчера после собрания пошла по лесу прогуляться, подумать о том о сём, и тут заметила его, кормящего фестралов, – кукловод вопросительно вскинул бровь. – Это кони такие крылатые, чёрные, на скелеты похожи.

– Так это они возят школьные кареты?

– Ага. И видят их только те, кто видел смерть.

– Милые животные, – заметил Сасори. – Ну-ну, ты продолжай.

– Что продолжай? – буркнула Анко. – Я тебе в радио не нанималась.

– Раз уж начала, то заканчивай.

Куноичи поворчала недолго, но в итоге всё-таки продолжила:

– Как-то слово за слово у нас завязался диалог: про охоту поговорили, ещё про что-то, потом перешли на Саске с Итачи и их новые глаза. Ну и я, не будь дурой, взяла да и предложила ему это дело отметить.

– Просто потрясающе. Сказать подобное Учихе Мадаре…

– Вообще-то, он был только за! Сказал, что как раз недавно раздобыл бутылку чего-то, всё не знал, куда девать. В общем, начали мы с огневиски, а потом он достал свою бутылку… А, вспомнила: это ж мы потом огневиски с его зелёной дрянью мешали, а Мадара ещё поджигал всю эту хрень.

– Ой-ой-ой, – не удержавшись, проговорил Сасори, качая головой. – Огневиски с абсентом… Да как вы ещё живы после этого?

Сасори знал, что «зелёную фею» в замке держал для каких-то крайне важных магических нужд лично директор; для каких именно – это уже, как говорится, совершенно другой вопрос. Сам кукловод эту странную штуку пробовал всего один раз (и то лишь потому что проспорил Сириусу во время зимних каникул), но и этого впечатления ему хватило по горло.

– Ничего, моя печень тренированная, выдержала, – бодрясь, заявила Анко, однако тут же добавила: – Но больше я так над ней издеваться не буду.

– И не стоит, а то понадобится новая.

Джонин лениво махнула рукой. Дверь учительской открылась, и вошла Долорес с несколькими тугими свитками под мышкой.

– Коллеги.

– Долорес, – чуть кивнул Сасори, в то время как Анко изображала из себя мёртвого сурка.

Странно, но пытаться завести разговор волшебница не стала. Подойдя к стенду объявлений, она взмахом палочки прикрепила к нему один из своих пергаментов, после чего, бросив на шиноби довольно-таки подозрительный взгляд, удалилась.

– Что там? – спросила Анко, приоткрывая один глаз.

Поверх спинки её кресла взглянув на стенд, Сасори вслух прочитал:

ПРИКАЗ ГЕНЕРАЛЬНОГО ИНСПЕКТОРА ХОГВАРТСА

Любой учащийся, уличённый в хранении журнала «Придира», будет немедленно исключён.

Основанием настоящего приказа является Декрет об образовании №27.

Подписано: Долорес Джейн Амбридж, генеральный инспектор.

– Так, срочно нужен «Придира», – сказала Анко, садясь и потягиваясь. – А то как это: его запретили, а я до сих пор не знаю, почему.

– Значит, уже полегчало? – язвительно осведомился Сасори.

– Конечно! – Анко вскочила на ноги и на пробу нанесла несколько ударов по воздуху. – Твоя чудо-микстурка и атмосфера противодействия режиму вернули меня к жизни.

Едва ударил колокол, возвещающий конец занятия, второкурсники со всей поспешностью, на которую были способны, ретировались из подземного кабинета, тихо кляня профессора Акасуну такими словами, которые, пожалуй, и в выпускном классе не все знали. Дело в том, что этот «ненормальный преподаватель» все два урока просто молча просидел за своим столом, не обращая никакого внимания на аудиторию, даже не потрудившись дать задание; сколько бы ребята его ни звали, зельевар их игнорировал, из чего школьники, естественно, заключили, что можно делать, что вздумается. Но в самом конце пары, когда до звонка оставалось несколько минут, профессор словно включился и объявил, что сейчас будет проверять, что они успели за урок. Пройдя по классу, обнаружив, что никто ровным счётом ничего не сделал (только одна девочка-зубрила написала из книжки конспект по теме, которую они должны были разбирать на занятии), профессор объявил, что его студенты – безответственные дети, неспособные, как видно, без указки ни на что. Но ладно бы он просто поиздевался – к этому все привыкли при общении со Снеггом, – так этот… восхитительный педагог сообщил ребятам самым дружелюбным тоном, что ждёт их в субботу полным составом на отработку. Именно это заставляло второкурсников теперь, поднимаясь из подземелий на обед, ругать преподавателя, оставшегося сидеть за своим рабочим столом, индифферентно глядя в пространство.

– Сасори-но-Данна, к вам можно? – спросил Дейдара, засунув голову в класс.

Кукловод посмотрел на него и сделал полное безразличия движение плечом. Сочтя это за «да», напарник скользнул в аудиторию и прикрыл за собой дверь.

– Что-то детишки на вас слишком сегодня ругаются, мм, – заметил он, подходя к столу.

– Это их проблемы, – отозвался Сасори, складывая руки на груди. – Что ты хотел?

– Мне кажется, нам надо поговорить, да, – несколько неловко сказал Дейдара. – Но вы не отвечали по связи, вот я и пришёл.

– И о чём же ты хотел поговорить со мной?

– Данна, вы же и сами…

– О чём, Дейдара?

Напарник чуть отвёл глаза, собрался с силами, вновь посмотрел на Сасори; было странно и ново видеть его таким растерянным, почти смущённым.

– Я знаю, вы думаете, что я вас предал, раз помог Итачи выжить, хотя и обещал вам не вмешиваться. Просто Итачи мой друг… но вы – мой напарник, и я не хочу выбирать между вами, да…

Холодно дождавшись, когда сбивчивые объяснения парня окончательно сошли на нет, Сасори медленно поднялся, опёрся ладонями на разделявшую их столешницу, подался вперёд, приблизил лицо к лицу напарника.

– Тебе и не придётся.

«Он хочет быть наказанным, – понимал Сасори, заглядывая в глаза подрывника. – Он чувствует свою вину и вместе с тем полагает, что вот я его накажу – и всё станет как раньше. Ах, Дейдара, мой глупый, наивный напарник».

– Пошёл вон.

– Данна?.. – растерянно проговорил Дейдара.

– Прочь, – тихо, угрожающе прошипел Сасори. – И не попадайся мне на глаза.

Он ожидал, что напарник обидится, уйдёт, громко хлопнув дверью, – но тот остался стоять перед ним. Его смятение стремительно исчезало, и Дейдара недобро прищурился.

– Прочь, значит? – процедил он. – Хорошо, Сасори-но-Данна, прочь так прочь, мм. Я вас уважаю, как старшего товарища, но мне уже осточертело это ваше отношение ко мне, как к одной из своих марионеток, с которой можно делать что угодно, даже отшвырнуть, но потянешь за ниточки – и она вернётся. Наверное, я наивен, раз до сих пор питал надежду на то, что в вас осталось хоть что-то от человека, – с презрением произнеся, почти выплюнув эти слова, Дейдара круто развернулся на каблуках и с гордо поднятой головой покинул класс, а Сасори так и остался стоять, удивлённо глядя вслед напарнику, которого, как ему казалось, изучил уже от и до.

Следующие дни в школе царило напряжение пополам с возбуждением. В замке, казалось, не осталось ни одного человека, кто не прочёл бы запрещённого генеральным инспектором номера «Придиры», в котором содержалось интервью Гарри Поттера, повествующее о случившемся с парнем в прошлом июне и о возрождении Тёмного Лорда. Впрочем, несмотря на то, что Долорес без устали курсировала по замку, на выбор останавливая учеников и устраивая им обыски, никого поймать с нелегальной прессой она так и не смогла – студенты были куда умнее (или хитрее) её и успевали превратить страницы с интервью в выдержки из учебников или в чистые листы пергамента, снимая заклятия лишь тогда, когда им хотелось перечитать статью снова.

Преподавателям, разумеется, запрещалось упоминать при студентах интервью согласно Декрету об образовании номер двадцать шесть, однако между собой они только о нём и говорили (разумеется, когда Долорес не было поблизости).

– Как вы находите поступок мистера Поттера? – заговорщицки спросил у Сасори Филиус как-то вечером.

– Это было неожиданно, – отозвался он, отвечая больше на собственные мысли. На самом деле, Сасори было глубоко плевать на Гарри и его интервью; он и раньше особо не интересовался жизнью школы, а теперь и вовсе не имел намерения думать о подобной ерунде.

Сасори считал это слабостью и ненавидел, но всё равно каждый раз, стоило наткнуться взглядом на напарника, ему становилось до омерзения неуютно. А Дейдара словно бы чувствовал это и принимался всем своим видом демонстрировать, как ему хорошо, крепко обнимая Хинату, громко смеясь вместе с Наруто и близнецами Уизли, дружелюбно беседуя о чём-нибудь с Итачи. В такие моменты Сасори лишь пренебрежительно улыбался и проходил мимо, но думал про себя: когда же Дейдара обучился ранее недоступной ему технике ведения боя, в которой наносишь противнику удары не кулаками и дзюцу, но словами и поступками, ненавязчиво, словно бы и невзначай? И что стало с тем беспечным, бесхитростным мальчишкой, обожающим трепаться про своё искусство? «Он умер, – понимал Сасори, – и именно я был тем, кто его уничтожил».

Впрочем, он тут же одёргивал себя: судьба подрывника не должна волновать его. Сейчас стоит рассматривать Дейдару не как напарника, а как потенциальную угрозу, одну из многих.

Но всё же, когда это произошло? Когда мальчик вырос настолько, что из фигуры – ценной, безусловно, но лишь фигуры – превратился в игрока, с ходами которого нужно считаться? И как умудрился Сасори просмотреть этот миг, не заметить перемену, не подавить потенциального врага в зародыше?

«Тёплые чувства», – подсказало ему подсознание голосом Хаширамы.

Кукловод скривился и фыркнул. Этого ещё не хватало.

– Что это с вами, Сасори? – оказывается, Флитвик всё ещё здесь, сидит в соседнем кресле, внимательно глядя на него. – Вы странно рассеянны в последние дни.

– Ничего серьёзного, Филиус, – прохладно ответил Сасори.

– В самом деле? – Филиус позволил себе выразить вежливое недоверие.

В этот самый момент дверь учительской со свистом распахнулась, и в комнату влетела, подобно урагану, Анко.

– Быстрее в холл! – крикнула она мужчинам.

– Что случилось?! – взволнованно вскрикнул Филиус, от неожиданности подскочивший в кресле; Сасори же поднял на куноичи вопросительный взгляд.

– Амбридж увольняет Трелони! – Анко круто развернулась, забавно колыхнув растрёпанным хвостом, и выскочила в коридор так же стремительно, как появилась.

Оставив Филиуса растерянно ахать и семенить позади, Сасори догнал Анко; быстрым шагом преодолев коридоры и спустившись по мраморной лестнице, они стали пробираться сквозь начавшую собираться толпу студентов, когда по вестибюлю прокатился полный отчаяния женский вопль.

– Дорогу! – властно крикнул Сасори, когда путь профессорам преградила группа высоких пуффендуйцев.

Обернувшись и увидев его, парни спешно посторонились, и шиноби вышли на край большого круга, образованного школьниками. В паре метров от них стояла Долорес, с отвратительной ухмылочкой наблюдавшая за Сивиллой, застывшей посреди холла с палочкой в одной руке и пустой бутылкой из-под хереса в другой. Выглядела прорицательница даже хуже обычного: волосы её были всклочены, очки перекосились, а бесчисленные шали и шарфы беспорядочно болтались на худых плечах.

– Нет! – выкрикнула она. – НЕТ! Это невозможно… так нельзя… я отказываюсь в это верить!

– Вы не знали, что всё к этому шло? – с жестоким удовлетворением проговорила Долорес. – Хоть вы и не в силах предсказать даже погоду на завтра, вы, конечно же, не могли не понимать, что ваш убогий стиль работы и неодобрение, которое я ясно продемонстрировала вам во время моих инспекций, делают ваше увольнение неизбежным!

– Вы н-не можете! – зарыдала Сивилла. – Вы… н-не можете меня уволить! Я п-провела здесь шестнадцать лет! Х-хогвартс – м-мой родной д-дом!..

– Он был вашим домом, – отрезала генеральный инспектор; её некрасивое лицо растянулось в злорадной усмешке при виде того, как Трелони, безудержно рыдая, рухнула на один из чемоданов, стоявших на полу рядом с ней. – Но он перестал им быть час назад, когда министр магии подписал приказ о вашем увольнении. А теперь будьте добры покинуть замок, вы нам мешаете.

Слева от кукловода Анко вся напряглась и тихо зарычала, и Сасори счёл не лишним легко придержать её за рукав пальто. Джонин бросила на него испепеляющий взгляд, но Сасори только покачал головой. Хотя он и не испытывал к прорицательнице ни капли жалости, Долорес раздражала его сверх меры своим поведением: одно дело издеваться над бездарной ясновидящей, но делать её посмешищем… Однако шиноби не имели права вмешиваться.

Это сделала Минерва. Выйдя из толпы, она приблизилась к Сивилле и стала утешать её.

– Ну-ну, Сивилла, успокойся. Вот, вытри слёзы… Всё не так плохо, как ты думаешь: тебе не придётся покидать Хогвартс.

– Неужели, профессор МакГонагалл? – холодно, но не без наглости осведомилась Долорес. – И кто же уполномочил вас?..

– Я, – раздался звучный голос.

Все взгляды обратились к распахнувшимся парадным дверям; стоявшие рядом ученики посторонились, освобождая путь Альбусу, только что появившемуся на пороге. Оставив двери широко распахнутыми, он двинулся через ряды зрителей к заплаканной, дрожащей Сивилле, которая по-прежнему сидела на чемодане, и замершей около неё Минерве.

– Вы, профессор Дамблдор? – спросила Долорес с неприятным коротким смешком. – Боюсь, вы не понимаете ситуации. У меня имеется приказ об увольнении, подписанный мною и министром магии. Согласно Декрету об образовании номер двадцать три, генеральный инспектор Хогвартса обладает правом присутствовать на занятиях, назначать испытательные сроки, а также увольнять любого преподавателя, чьи методы работы она – то есть я – сочтёт не соответствующими нормам, установленным Министерством магии. Я решила, что профессор Трелони профессионально некомпетентна. Я освободила её от должности.

– Разумеется, вы совершенно правы, профессор Амбридж, – Альбус легко улыбнулся. – Как генеральный инспектор, вы имеете полное право увольнять моих преподавателей, однако у вас нет права выгонять их из замка. Боюсь, что подобные решения по-прежнему находятся во власти директора, и мне угодно, чтобы профессор Трелони осталась жить в Хогвартсе.

– Н-нет, я п-пойду, Дамблдор! – истерично запротестовала прорицательница. – Я ос… оставлю Хогвартс…

– Нет, – отрезал директор. – Мне угодно, чтобы вы остались, Сивилла, – он повернулся к МакГонагалл. – Минерва, могу я попросить вас проводить Сивиллу обратно наверх?

– Конечно, – кивнула она. – Поднимайся, Сивилла…

К ним поспешно подошла Помона и взяла Сивиллу под другой локоть; вместе они провели её мимо Долорес и двинулись вверх по мраморной лестнице. Суетливо взмахнув палочкой, Филиус скомандовал:

– Локомотор чемоданы! – и поспешил за ними, левитируя багаж Трелони.

Пока процессия не удалилась, в огромном вестибюле стояла звенящая тишина. Сасори видел, как сосредоточен был стоявший на противоположной стороне круга Итачи; чуть в стороне от него Дейдара что-то горячо шептал на ухо Хинате. Долорес застыла на месте, не сводя глаз с Альбуса, который по-прежнему благожелательно улыбался.

– И что, – прошипела генеральный инспектор, – вы будете с ней делать, когда я назначу нового учителя прорицаний и ему понадобится её комната?

– Это не проблема, – вежливо ответил директор. – Видите ли, я уже нашел нового преподавателя на эту должность, а он предпочитает жить на первом этаже.

– Вы нашли?! – пронзительно воскликнула Долорес. – Позвольте напомнить вам, Дамблдор, что согласно Декрету номер двадцать два…

– Министерство имеет право утвердить подходящего кандидата в том – и только в том – случае, если директор не сумеет найти такового, – спокойно перебил её Альбус. – Но я рад сообщить вам, что на сей раз мне это удалось. Позвольте представить…

Он несколько театрально повернулся к раскрытым входным дверям, за которыми раздался стук копыт – и на плиты пола ступил молодой кентавр со снежно-белыми волосами и пегим телом.

– Это Флоренц, – с беспечной улыбкой сказал Альбус остолбенелой Амбридж. – Надеюсь, он вас устроит.

– Но Дамблдор – каков, а?! – громогласно восторгалась Помона чуть позже вечером в учительской. – Когда он представил Флоренца, я подумала, что Амбридж взорвётся от злости!

– В самом деле, директор просто невероятен, – улыбнулась Аврора. – А вы как считаете, Итачи?

– Я полностью с вами согласен, – произнёс Учиха, явно не ожидавший, что будет втянут в разговор.

– В чём Дамблдору не откажешь, так это в умении преподносить сюрпризы, – лениво заметил Северус из своего угла.

Кукловод скептично хмыкнул.

– Вы не любите сюрпризы, Сасори? – довольно едко поинтересовался Северус.

– Терпеть не могу.

– Серьёзно? – Анко двусмысленно ухмыльнулась. – Что, вообще никакие?

– За редким исключением, – в тон ей отозвался Сасори.

Хогвартские профессора тем временем продолжали вдохновенно обсуждать своего директора и то, как мастерски он поставил на место Амбридж, после произошедшего закрывшуюся у себя в кабинете, не иначе как вынашивая план мести. Пользуясь тем, что их на время оставили в покое, Итачи чуть склонил голову набок, указывая на дверь; поняв его намёк, Сасори и Анко незаметно выскользнули вслед за ним из учительской.

– Полагаю, вы думаете сейчас о том же, о чём я, – сказал Итачи, когда они отошли в сторону.

– Я даже вызываюсь добровольцем побеседовать с нашим новым коллегой, – весело сообщила Анко. – Наконец у нас появилась реальная зацепка с кентаврами.

– Будем надеяться, нам удастся воспользоваться ею, – проговорил Сасори с легчайшей иронией.

– Эй, я, между прочим, уже не первый год занимаюсь разведкой и добычей информации! – мигом ощетинилась куноичи.

– Я вовсе не спорю, – примирительно, но по-прежнему не без иронии сказал кукловод. – О твоих методах ходят легенды.

– Чтоб ты знал!..

– Рассчитываем на тебя, Анко, – ровно произнёс Итачи. – Спокойной ночи.

Сасори проводил его долгим взглядом и, коротко кивнув Анко, пошёл прочь.

Время перевалило за полночь, когда Сасори отложил в сторону перо и расслабленно откинулся на спинку стула, ероша волосы. Проверка домашних заданий студентов отнимала невероятно много времени, а если учесть ещё и штрафные работы, которые кукловод раздавал щедро… В общем, нередко ему приходилось засиживаться допоздна, что, впрочем, было скорее плюсом – так он мог хоть чем-то себя занять в часы бессонницы. Однако сегодняшняя ночь отличалась от прочих тем, что на неё была назначена весьма немаловажная встреча.

Неспешно поднявшись со стула, Сасори поднял палочку и сотворил из карандаша портал. Именно таким способом он в последнее время перемещался чаще всего – за всеми каминами Хогвартса велось наблюдение, а на освоение трансгрессии, которую всё равно нельзя применять в пределах школы, кукловод не счёл нужным тратить своё время. Так что он привычно взялся за портал и спустя долгий миг полёта словно сквозь узкую резиновую трубу оказался в переулке рядом с «Дырявым котлом».

Старый трактирщик Том ожидал его, несмотря на поздний час – о встрече было договорено заранее.

– Мистер Акасуна, – Том низко поклонился и протянул папку, полную исписанных листов. – Здесь всё, что мне удалось узнать.

Приняв папку, Сасори взглянул на документы.

– Те поставщики ингредиентов с Балкан ещё не объявлялись?

– Нет, но их прибытия в аптеке ожидают на днях.

– Когда они прибудут, дай мне знать.

– Конечно, конечно… – Том снова поклонился.

Сасори не обратил на это внимания – его привлекла одна из записей.

– Кто-то пытался проникнуть в лавку Олливандера? – он чуть приметно нахмурился.

– В минувший вторник, – подтвердил Том. – Поговаривают, дело рук Пожирателей Смерти.

– Поговаривают?

– Никто не знает наверняка, мистер Акасуна. Никого при этом не было, только сигнальные чары, наложенные на магазин, сработали.

Коротко кивнув, давая понять, что на данном этапе таким ответом удовлетворён, Сасори вернулся к изучению содержимого папки, параллельно размышляя: «Что могло понабиться Пожирателям в лавке Олливандера? Волшебные палочки для их товарищей, сбежавших из Азкабана? Маловероятно; с их побега прошло уже три месяца, за это время можно было достать палочки на чёрном рынке, не привлекая к себе внимания. Но что тогда Лорд хотел получить такого, ради чего нужно было настолько опрометчиво и порывисто пытаться залезть в магазин?..»

Сасори замер, держа лист с информацией о министерских работниках – завсегдатаях трактира на весу. В воспоминаниях Рикудо Сеннина пару раз упоминались так называемые Дары Смерти – три артефакта большой мощи. Одним из них была Бузинная палочка – по слухам, самая сильная палочка на свете. Может, Волан-де-Морт решил, что ему для образа властелина всея магической Британии как раз её и не хватает? А затем кто-то ему нашептал, что искомое вполне может обнаружиться на складе у Олливандера. «Надо бы выяснить, может, старик и в самом деле знает, где Бузинная палочка», – поставил себе мысленную заметку Сасори. Как магический инструмент она его не интересовала – кукловод был абсолютно доволен собственной вязовой палочкой с жилой дракона, – но вот как объект для исследований…

– Если появится новая информация, дай знать, – распорядился он, закрывая папку и обращаясь к магу.

– Конечно, мистер Акасуна, – закивал Том.

Выйдя на задний двор трактира, Сасори извлёк из печати на напульснике шкатулку, убрал в неё папку и запечатал вновь, после чего легко перепрыгнул высокую стену и, накинув на голову капюшон плаща, направился в сторону Лютного переулка.

Обитатели и гости этого тёмного места провожали невысокого шиноби заинтересованно-алчными взглядами, однако преградить дорогу ему пока никто не решался – слишком уж спокойно и уверенно он шёл по грязной улице. Добравшись до трактира «Чаша мертвеца», где и была назначена встреча, Сасори переступил порог.

Внутри оказалось довольно много народа, но вместе с тем тихо – часть посетителей просто пила в одиночестве и молчании, а те, кто был с компанией, предпочитали вести разговоры полушёпотом, сблизив головы. Когда скрипнула дверь, многие покосились на неё, и Сасори оказался в центре внимания. Напрочь игнорируя все взгляды, он размеренно и надменно прошествовал к уединённому столику в дальнем конце комнаты; стоило ему сеть, на стул напротив скользнул сухощавый мужчина с хитрой улыбкой и блуждающими косыми глазами.

– Эй, парень, – обратился он к кукловоду, наклоняясь поближе, – тебя интересует?..

Из-под низко надвинутого капюшона на него воззрились опасно блестящие карие глаза. Мужчина нервно сглотнул и поспешил ретироваться.

– Ты и есть Скорпион? – к столику подошёл другой маг – высокий и широкоплечий, говоривший гулким басом.

– Верно, – негромко отозвался Сасори.