Текст книги "Два мира. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Lutea

сообщить о нарушении

Текущая страница: 71 (всего у книги 93 страниц)

Лёгкие пронзила боль, и Итачи, резко сев, закашлялся. Дышать становилось всё труднее, кровь уже покрыла подбородок и стала стекать на одежду, но Итачи не паниковал – знал, что его час ещё не пробил. Он терпеливо дождался, когда закончится приступ, после чего достал из тумбочки жестяную коробку с медикаментами и методично проглотил несколько пилюль, которые Сакура дала ему для подавления визуального проявления симптомов болезни. Вздохнув полной грудью, почти свободно, Итачи поднялся с кровати и, захватив с собой чистую водолазку, направился в ванную, чтобы умыться.

Смерть не страшила Итачи. Он шёл к ней на протяжении многих лет, как к вожделенной цели, и был готов умереть ради того, что считал правильным. Единственное, что печалило – то, что он не сможет увидеть, как Саске станет сильнейшим воином в истории клана Учиха, как Наруто займёт пост Хокаге, о котором так мечтает, и друзья вместе приведут Коноху к процветанию, как сложатся отношения Дейдары и Хинаты, и что за путь выберет подрывник по возвращении домой.

Подняв голову от раковины, Итачи посмотрел на себя в зеркало: смертельная бледность, тёмные круги под глазами, тусклыми, уже утратившими тот блеск, что отличал их когда-то. Эти глаза могли бы принадлежать старику – столько спокойствия, мудрости, покорности судьбе в них было, – и очень неестественно смотрелись на молодом лице с редкими, тончайшими полосками первых морщин. Сильное тело, крепкие мускулы – но больные лёгкие, подписавшие всему организму смертельный приговор. Живой, деятельный ум – но что он может, когда человек умирает?

Презренная беспомощность. Что толку быть гением, когда не можешь сделать ничего? Так было и с восстанием клана: он мог только наблюдать и плыть по течению, не в состоянии придумать, как спасти семью. А Шисуи смог. Не вмешайся тогда Данзо, он подавил бы мятеж на корню, и Итачи не пришлось бы идти на крайние меры. И почему его, а не Шисуи, называли в клане непревзойдённым гением?..

Смерть и в самом деле единственный выход. Единственный шанс хоть что-то сделать в своей жизни правильно. Передать Саске всю свою силу – лучшее, что он может не только как его старший брат, но и как Учиха Итачи, шиноби, до сих пор оставшийся верным сыном Конохи.

«Итачи, у нас сейчас собрание в Тайной комнате, мм».

«По какому поводу?» – уточнил он, вытирая полотенцем мокрое лицо.

«Не в курсе, предкам опять приспичило, – беспечно отозвался Дейдара. – Мы с Хинатой, когда гуляли, столкнулись с Первым – он сказал, что это срочно».

«Хорошо, сейчас приду», – мысленно кивнул Итачи и натянул водолазку.

Прихватив с собой пергаментный свиток с переводом главы, которую они с Дейдарой обсуждали утром, Итачи вышел в коридор. На своём пути ему не повезло столкнуться с Долорес; взяв его под руку, генеральный инспектор минут десять говорила о том, как сильно её беспокоит благополучие студентов и выработка у них верной жизненной позиции. Такой промывкой мозгов преподавателей она занималась регулярно, но из «преподавателей по обмену» доставалось обычно только Итачи – Сасори всякий раз с безукоризненной вежливостью, скрывающей язвительность, избавлялся от Долорес, а Анко просто ретировалась, едва завидев в коридоре розовое пятно.

Тонкий голосок с придыханием был как всегда отвратителен, и расставался с Амбридж Итачи уже с болящей головой. Впрочем, это были сущие мелочи, Итачи просто откинул их и вскоре уже спустился по трубе и миновал тоннель, ведущий в Тайную комнату.

Как оказалось, даже несмотря на задержку, он ничуть не опоздал. Ещё не все шиноби собрались в древнем зале, однако по настроению присутствующих было понятно: произошло что-то серьёзное.

– А, Итачи, – когда он подошёл, кивнул Хаширама. – Только тебя и ждали.

– Только меня? – Итачи удивлённо вскинул бровь. – А как же остальные?

– Больше никого не будет, – произнёс Мадара, прямо-таки прожигая его взглядом.

Итачи снова посмотрел на всех собравшихся – серьёзных Первого и Второго Хокаге, почти что раздражённого Мадару, хмурого Саске, сосредоточенную Сакуру, упорно глядящего куда-то в сторону Дейдару, руку которого крепко сжимала Хината, – и в душу его закралось нехорошее предчувствие. Положив свиток с переводом на стол, стоявший вплотную к одной из стен беседки, он повернулся к товарищам.

– И какова причина собрания?

– Ты – наша причина, – ответил брат. – Ты и твой план умереть.

Нахмурившись, Итачи перевёл взгляд на Дейдару.

– Не надо так на меня смотреть, – буркнул тот. – Да, я рассказал всё Саске, но это было правильно, мм.

– Правильно, – поддержала его Сакура. – И я жалею, что поддалась на твои уговоры и с самого начала не сделала это.

– Вам вовсе не нужно вновь жертвовать собой, Итачи-сан, – мягко сказала Хината.

– Я придерживаюсь иного мнения, – ровно ответил он, вернув утраченный на миг абсолютный контроль над эмоциями. – Преступления, совершённые мной, заслуживают наказания, и медленная смерть от болезни, я считаю, вполне соответствует тяжести…

– Если б ты знал, как мне осточертела твоя постоянная ложь, Итачи, – процедил Саске. – Не пытайся оправдать всё угрызениями совести, я знаю, что ты задумал: отдать мне свои глаза. Ты понимаешь, что я ни за что не приму такой подарок, но считаешь, что, умерев, просто не оставишь мне другого выбора.

– Саске…

– Я больше не позволю тебе сбежать, брат! – яростно выкрикнул Саске, сжимая кулаки. – Ты больше не предашь меня и не бросишь, иначе – клянусь! – я не успокоюсь, пока не уничтожу твою драгоценную Коноху!

– Осторожнее, юный Учиха, – прорычал Тобирама, опасно прищурившись.

Но Саске было плевать на него; он не отрывал от брата горящего, полного угрозы и мольбы взгляда – и Итачи, не выдержав, опустил глаза.

– Я потерянный человек, Саске, с кровавым прошлым и без какого-либо будущего, – тихо произнёс он. – Ты не должен ради меня отказываться от силы Вечного Мангекью.

– Почему же сразу отказываться? – вступил в разговор Хаширама, с теплой улыбкой наблюдавший за Учихами. – Мы с коллегами, – он хлопнул по плечам стоявших рядом Тобираму и Мадару, в ответ очень похоже скривившихся, – придумали тут кое-что на досуге. Вернее, задумка эта у нас была уже давно, да вот всё шанса не было проверить гипотезу.

– Речь идёт о полноценном обмене Шаринганами, – пояснил Мадара. – Я много думал о такой возможности после смерти Изуны и считаю, что должно получиться.

– Полноценный обмен? – переспросил Дейдара.

– Мы планируем пересадить Саске глаза Итачи и наоборот, – сказал Второй. – Они – родные братья, а значит, условие будет соблюдено, и это вызовет пробуждение Вечного Мангекью.

Итачи почувствовал, как сердце забилось быстрее.

– Неужели такое возможно?

– Мы полагаем, что да, – серьёзно сказал Мадара.

– Но моя болезнь…

– Не беспокойся об этом, Итачи, ведь за твоё лечение берётся лучший медик всех времён и народов! – бодро заявил Первый. – Поверь, всё будет хорошо.

Глядя на товарищей, Итачи молчал; ощущения радости, благодарности, облегчения волнами накатывали на него, руша холодные стены его планов, унося их прочь. Пристыженный, раскаявшийся, обнадёженный, он низко склонил голову, зажмурил глаза, стараясь справиться с чувствами, но тихо прошептать всё равно смог лишь одно слово:

– Спасибо.

– Ну что, – Хаширама хлопнул в ладоши,– приступим?

– Сейчас? – удивился Саске.

– А почему бы нет? – пожал плечами Первый. – Мы уже всё подготовили.

Жестом пригласив следовать за собой, он отвёл Учих к одному из тёмных закутков Комнаты, где стоял небольшой деревянный домик без окон с единственной дверью.

– Так, Саске, отдаю тебя на попечение Сакуры, а я сам займусь тобой, Итачи, – сообщил Хаширама, останавливаясь на пороге.

– Хорошо, – кивнул Саске. Сакура была сосредоточена, хотя и явно волновалась.

Легко взбежав по двум ступенькам, Первый поманил всех за собой.

Постепенно Итачи приходил в себя. Поначалу он лишь отстранённо слушал тихий металлический звон и плеск воды, доносившийся откуда-то справа, но затем ясность мысли вернулась, и он осознал, что лежит на операционном столе, а его хирург сейчас, по всей видимости, моет свои инструменты. По старой привычке Итачи осторожно пошевелил пальцами, проверяя состояние своего тела. Плеск воды прекратился.

– Быстро ты от наркоза очнулся, – произнёс Хаширама, подходя к столу. – Как себя чувствуешь?

– Хорошо, – прислушавшись к своему организму, ответил Итачи. Он по-прежнему не видел ничего – повязка закрывала глаза. Желая снять её, Итачи протянул руку.

– Не так быстро, – запястье сжали сильные пальцы. – Повремени с этим.

Итачи подчинился и вновь лёг ровно.

– Как Саске?

– Он сейчас спит в соседней комнате, – отозвался Первый, возвращаясь к своему прерванному пробуждением пациента занятию. – Пересадка прошла успешно у вас обоих.

После этих слов у Итачи отлегло от сердца, и он, совсем успокоившись, стал ждать дальнейших распоряжений своего врача. Хаширама, похоже, никуда не торопился; тщательно вымыв инструменты и сложив их, судя по всему, в какую-то коробку или ящик, он постоял некоторое время в бездействии, но его пристальный взгляд Итачи чувствовал кожей. Негромко вздохнув, Первый подошёл, просканировал его тело какой-то техникой и вынес вердикт:

– Ладно, можешь снимать.

Приглашать себя дважды Итачи не заставил и приподнял бинты. Свет поначалу ослепил его, и Учиха часто заморгал. Впрочем, глаза быстро привыкли, и перед взглядом чётко вырисовался некрашеный деревянный потолок; ещё мгновенье – и Итачи смог различить на нём каждый стык досок, каждую щель, каждый изгиб волокна.

– Ну как? – полюбопытствовал Хаширама.

– Очень… чётко, – признался Итачи, привыкая к новой, не расплывающейся картинке окружающих предметов. Повернув голову вбок, он увидел стоявшего рядом Хашираму в нарукавниках и медицинских перчатках, с забранными в хвост длинными волосами; в тёмных глазах Первого Хокаге светился огромнейший интерес.

– Кстати, я немного подлатал твои лёгкие, – сообщил он, наблюдая за тем, как Итачи медленно садится. – Конечно, о полном выздоровлении говорить пока рано, но этого мы ещё добьёмся. Со временем.

– Благодарю вас, Хаширама-сама, – со всей искренностью сказал Итачи.

Но Первый покачал головой.

– Не стоит, Итачи. Своими нынешними действиями я как будто стараюсь искупить ошибки прошлого… Поблагодари лучше своих друга и брата – они действительно это заслужили.

– Обязательно, – Итачи перевёл взгляд на одну из двух дверей комнаты, которая, как он знал, вела в смежную операционную.

Проследив направление его взгляда, Хаширама улыбнулся.

– Можешь пойти, если хочешь.

Итачи кивнул с благодарностью и, не спеша встав на ноги, подошёл к двери и раздвинул створки. Сидевшая на стуле Сакура подняла взгляд на него и нахмурилась.

– Итачи? Ты почему встал? Ещё рано… – начала было девушка и сама поднимаясь с явным намерением вернуть пациента в горизонтальное положение.

– Это я разрешил, – проинформировал из соседней комнаты Хаширама.

– Сакура, – произнёс Итачи, – пожалуйста.

– Ладно, – кивнула она, поняв, чего он хочет, и вышла, притворив за собой дверь.

Проводив её взглядом, Итачи приблизился к столу, на котором лежал его брат. Саске ещё не пришёл в сознание, и Итачи, придвинув ближе стул, оставленный Сакурой, сел рядом. Рассматривая лицо брата, наполовину скрытое повязкой из бинтов, такое знакомое и родное, он вспомнил о том, что мог, даже должен был, по своему же плану, потерять Саске навсегда. «Я был уверен, что предусмотрел всё, – думал Итачи, – однако при этом забыл простую истину: каким бы идеальным ни казался план, никогда не стоит сбрасывать со счетов случайности и непредвиденные стечения обстоятельств. Я и представить себе не мог, что попаду в этот мир, который сблизит меня с Дейдарой настолько, что ему станет дорога моя жизнь; не предвидел, что Саске, отправившись по моим следам, желая мстить, натолкнётся на тех, кто раскроет ему истину, что брат примет правду и простит меня. И в самом деле, какой после этого из меня гений?»

Вздохнув чуть глубже и резче, чем до того, Саске свёл брови на переносице – видимо, наконец очнулся. Опёршись на локоть, он первым же делом попытался сесть.

– Лежи, – мягко сказал Итачи, кладя руку ему на плечо.

– Брат? – Саске опустился обратно на стол и повернул голову на звук его голоса. – Как всё прошло?

– Хорошо. Полежи немного, потом можешь снять повязку.

– Как твои глаза? – с некоторым нетерпением спросил Саске. – Уже чувствуешь разницу?

– Видеть я стал однозначно лучше, – отозвался Итачи.

Он понимал, как сильно брату хочется поскорее самому увидеть мир новыми глазами, но не знал, можно ли уже ему это позволить. Впрочем, Саске не стал долго ждать; его терпения хватило минуты на три, после чего он быстро, прежде чем брат успел его остановить, размотал бинты и поднял веки. Чёрные, как ночь, глаза, ещё недавно принадлежавшие ему самому, обратились к Итачи – и он улыбнулся, не удержавшись, видя в них блеск и огонь, давно и, казалось, навсегда пропавшие.

– Твой взгляд изменился, – заметил Итачи.

– Твой тоже, – ответил Саске, внимательно глядя на него. – Ну что, попробуем?

– Давай.

Не разрывая зрительного контакта, братья одновременно активировали Мангекью.

– Сработало, – негромко сказал Саске, довольный и гордый.

– Действительно, – умиротворённо произнёс Итачи.

Комментарий к Глава 18. Смерть и Шаринган

Немного не по теме главы. В обсуждениях под последними частями поднимался вопрос о “кроссоверных” парах; я решила создать на эту тему заявку:

https://ficbook.net/requests/225279

Голосуем, пишем)

========== Глава 19. Срыв ==========

Когда известие дошло до него, Шикамару сразу же бросился в госпиталь. Там, остановив в коридоре одного из медиков, он узнал шокирующие результаты обмена пленными в Долине Завершения.

Пятеро АНБУ убиты.

Акимичи Чоджи и Хатаке Какаши тяжело ранены.

Яманака Иноичи и Ино в реанимации.

Сарутоби Асума убит.

– Нет… – пробормотал Шикамару, попятился, привалился спиной к стене.

– К сожалению, всё именно так, – ирьёнин с сочувствием посмотрел на него и, не зная, что ещё добавить, быстро ушёл по своим делам.

Шикамару же остался стоять в коридоре, словно громом поражённый. Его трясло, перед глазами всё плыло. Мимо сновали люди, кажется, говорили что-то – но он не видел и не слышал ничего. Он просто пытался осознать произошедшее.

Сенсей мёртв. Ино в реанимации. Чоджи ранен.

«Почему? – билась мысль в мозгу парня. – Почему наша команда?..»

Нет, он не желал бы этого ужаса никому из своих товарищей… Но всё равно, почему жизнь шиноби так несправедлива и жестока?..

– Шикамару, – резкий оклик заставил его вздрогнуть и поднять голову на подошедшего отца. – Что ты здесь делаешь?

– Я… – голос дрогнул и на миг сорвался, – услышал…

– У тебя есть работа, – оборвал его Шикаку. – Займись ею.

Шикамару сглотнул и мелко кивнул, постарался взять себя в руки. Отец прав: шиноби не должен терять голову и забывать о миссии… Но как же это тяжело.

– Куренай-сенсей, – негромко произнёс он. – Я должен сказать ей.

– Я сам скажу Куренай, – решительно ответил отец. – Иди.

На негнущихся ногах, на полнейшем автопилоте Шикамару вышел из госпиталя; по улицам деревни он брёл не спеша, засунув руки в карманы штанов и ссутулив плечи. Умом Шикамару понимал, зачем отец пытался отстранить его от происходящего, однако легче от этого не становилось. «Я должен был быть там с ними, – раз за разом всплывала мысль. – Я бы придумал что-нибудь…»

Белый снег пушистыми хлопьями падал на плечи Шикамару всю дорогу до штаба АНБУ – пришлось как следует отряхиваться на крыльце, чтобы не нести воду внутрь. В самом здании было как всегда тихо, но атмосфера заметно изменилась, сделалась совсем уж мрачной и гнетущей. В холле и прилегающих коридорах было совершенно безлюдно, но на нижних этажах – Шикамару был уверен – уже шла подготовка команд к отправлению по следам врагов.

Медленно поднявшись наверх, Шикамару вошёл в их с Неджи кабинет, где и обнаружил товарища, сидящего на подушках перед доской для шоги, на которой помимо прочих фигур стоял светлый рыцарь, принесённый Пятой вместе с палкой.

– Привет, – проговорил Шикамару чуть хриплым голосом.

Хьюга поднял от доски голову; их взгляды встретились.

– Мне жаль.

На какой-то миг Шикамару застыл, а затем мелко кивнул и, давя чувства, сел напротив.

– Узнал что-нибудь? – спросил он, чтобы перевести тему. Сейчас лучше всего будет сконцентрироваться на работе.

– Ничего принципиально нового, – ответил Неджи, вновь перенося внимание на доску. – Как мы уже поняли раньше, эта фигура, по-видимому, является частью какой-то настольной игры сродни шоги, но «включается» лишь когда партия началась; «включение» проявляется в том, что фигура начинает двигаться, но не сходя со своего поля, и произносить некие фразы на неизвестном языке, который наверняка является тем же самым, на котором написана книга, – Неджи замолчал и пристально посмотрел на парня, отрешённо глядевшего на фигуры. – Шикамару?

– Да? – он встрепенулся, постарался вновь сосредоточиться на деле, не думать о раненных друзьях и погибшем учителе.

– Иди домой, – просто сказал Неджи, убирая фигуры для шоги с доски, и, поднявшись, аккуратно положил рыцаря в коробку, стоявшую под его колонкой в таблице, расчерченной на стене. – Сейчас тебе нет никакой нужды сидеть здесь.

– Мне нужно отвлечься, – покачал головой Шикамару. – Давай ещё подумаем…

– Нет, – Неджи шагнул ближе и протянул ему руку. – Лучше пройдёмся.

Молча приняв его помощь, Шикамару встал, и шиноби покинули свой кабинет, а затем и штаб спецотряда. Когда они проходили холл, его также пересекал большой отряд АНБУ – наверняка это и были те, кого Хокаге решила пустить по следу Акацуки. «Моё место – в той команде, – подумал Шикамару, провожая АНБУ взглядом и, нахмурившись, мысленно добавил: – Я должен сделать всё возможное, чтобы поймать этих уродов». Но вслух он не сказал ничего и вместе с Неджи пошёл дальше по заснеженным улицам. Шикамару не спрашивал о цели пути, просто шёл, ведомый товарищем, – и на каждом углу видел воспоминания.

Вот перекрёсток, на котором когда-то давно трио «Ино-Шика-Чо» ждало сенсея, чтобы отправиться на первое своё задание.

Вот закусочная барбекю, где десятая команда часто обедала после миссий.

Вот магазин, куда Шикамару и Чоджи нередко заходили, чтобы Акимичи купил свои любимые чипсы.

Вот цветочная лавка клана Яманака, где Ино порой подрабатывала и откуда наблюдала за проходившими мимо или заглядывавшими внутрь людьми, чтобы потом поделиться с друзьями последними новостями Конохи.

А там, наверху крыша, где Шикамару любил полежать летом под солнцем, куда к нему порой приходил Асума, и они подолгу разговаривали…

Шикамару и не заметил, как они покинули шумный центр и оказались на окраинах, направляясь не иначе как к поместью клана Хьюга. Однако цель прогулки была ему безразлична, поэтому Шикамару вновь ничего не стал спрашивать и вслед за Неджи пересёк внутренний двор. По энгаве, опоясывавшей большую часть дома, товарищи добрались до одного из залов в самом сердце усадьбы и остановились перед сёдзи.

– Ханаби, – позвал Неджи.

Створки разъехались, явив парням младшую сестру Хинаты, несмотря на холод на улице облачённую в весьма лёгкое кимоно.

– Неджи-ниисан, что-то случилось? – спросила девочка, внимательно глядя то на кузена, то на Шикамару.

– В это время ты всегда проводишь чайную церемонию, – ответил Неджи. – Можем мы поприсутствовать?

Ханаби вновь обвела их проницательным взглядом, задержавшись на мрачном Шикамару.

– Конечно, – кивнула она и чуть посторонилась, пропуская гостей внутрь зала.

Посреди помещения стоял невысокий столик, на котором девочка уже начала до их прихода выстраивать посуду. Закрыв за шиноби сёдзи, Ханаби подошла к столику, опустилась на татами и достала из ларца три светлые, расписанные цветами и птицами чашки.

Стоило Шикамару войти в дом, из кухни выглянула мать. Дождавшись, когда он разуется, Ёшино подалась вперёд и крепко обняла сына. Минуту они постояли так, а затем мать отстранилась – Шикамару приметил её покрасневшие глаза – и спросила:

– Ты будешь ужинать?

– Нет, мам, спасибо, – отозвался он, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – Я к себе.

– Хорошо, – Ёшино через силу улыбнулась и погладила сына по плечу, после чего вернулась на кухню, а Шикамару удалился к себе в комнату на верхнем этаже дома и, плотно прикрыв дверь, улёгся на кровать и уставился в потолок.

Мысль о том, что Асумы больше нет, не укладывалась в его мозгу. Всё время с тех пор, как их троица выпустилась из Академии, сенсей был рядом, помогал советом или делом, действительно понимал своих учеников и заботился о них так, словно они были его собственными детьми.

Дети… Шикамару тяжело вздохнул и закрыл глаза. А ведь совсем недавно, всего каких-то пару недель назад Асума, смущаясь, сказал ему по секрету, что у них с Куренай будет ребёнок… «Бедная женщина, – подумал Шикамару. – Она не заслужила такого».

Но если подумать – кто заслужил? Кому можно пожелать, чтобы возлюбленный умер, не дождавшись появления на свет своего ребёнка? Никому, из друзей уж точно. А Акацуки – не люди, им до подобных переживаний дела нет. «Все они – свора бешеных псов, – Шикамару стиснул кулаки, нахмурился, представляя себе нукенинов этой организации. – Маньяки и убийцы. Даже самая страшная пытка из арсенала Ибики не будет для них достаточной карой».

Внизу хлопнула входная дверь – это вернулся отец. Какое-то время было тихо, а затем до парня стали доноситься приглушённые рыдания; видимо, мать всё же не выдержала тяжести новостей. На лестнице раздались шаги, за которыми последовал короткий стук в дверь комнаты. С трудом заставив себя подняться, Шикамару отворил дверь, давая дорогу отцу.

По лицу Шикаку сразу стало понятно: случилось что-то ещё.

– Что? – только и смог спросить Шикамару.

– Иноичи, – глухо отозвался отец. – Он очнулся, но Цунаде-сама говорит, что вряд ли он снова сможет ходить.

– Мне жаль, – проговорил Шикамару; он знал, как много значит для его отца Иноичи. – А про Ино что-нибудь известно?

– Она всё ещё в реанимации, – сказал Шикаку. – В очень тяжёлом состоянии.

– Но есть надежда?

– Пока да, но ирьёнины считают, что если она не придёт в себя в ближайшие дни, то не очнётся уже никогда.

Опустив взгляд, парень вновь сжал кулаки.

– Ясно, – выдавил он.

«Шиноби не плачут… Шиноби не плачут…» – повторял себе Шикамару, но на глаза стали наворачиваться непрошенные слёзы.

Утро было холодным и хмурым. Шикамару тихо выскользнул из дома ещё до того, как проснулись родители – не хотел сейчас сталкиваться с ними, видеть заплаканную мать и мрачного отца. Сейчас ему нужно было дружеское плечо, на которое можно было бы опереться, чтобы не кануть в бездну отчаяния. Но Чоджи сам ранен и нуждается в помощи, а Ино вообще неизвестно, придёт ли в себя… Почему-то в этот момент на ум пришла Темари, великолепно умевшая разогнать тучи на душе острым словцом или неожиданным выпадом. Однако куноичи была теперь дома в Суне, за много километров от Конохи, и придёт в Скрытый Лист она в следующий раз явно нескоро. Так что сейчас Шикамару остаётся лишь одиночество.

Большую часть времени до открытия госпиталя для посещения он провёл в парке, где со скамьи отстранённо наблюдал за редкими прохожими. Многие из них были так беззаботны, даже не зная, какое фиаско потерпела Коноха в целом и Хокаге в частности в Долине Завершения пару дней назад, как не знали и того, что шестерым шиноби эта ошибка руководства стоила жизни. «Пятая не виновата, – тут же мысленно одёргивал себя Шикамару. – Виноваты Акацуки».

Когда время приблизилось к девяти, он покинул парк и быстро добрался до расположенного неподалёку госпиталя. Упросить дежурного ирьёнина пропустить его для Шикамару не составило труда, и вскоре он уже был на пороге палаты Чоджи. От вида лучшего друга – похудевшего, всего в бинтах – у него ёкнуло сердце.

– Шикамару, – Чоджи попробовал улыбнуться, хотя вышло у него нечто, больше напоминавшее болезненную гримасу. – Ужасно выглядишь.

– Ты не лучше, – отозвался Нара, переставляя стул ближе к кровати и усаживаясь на него. После практически бессонной ночи он и в самом деле наверняка выглядел не плохо, но парню было плевать на это. – Как себя чувствуешь?

– Нормально, – Чоджи посерьёзнел. – Скажи, то, что говорили про Асуму-сенсея?..

Шикамару не смог сказать это вслух, только молча кивнул. Чоджи совсем спал с лица, побледнел; глаза доброго парня заметно увлажнились.

Долго сидеть у друга Шикамару не стал – Чоджи нужен был отдых – и, простившись с ним и пожелав скорейшего выздоровления, пообещав навещать почаще, подошёл к дверям соседней палаты.

– Я не верю, – голос Какаши был приглушён, но узнаваем и довольно отчётлив. – Он не мог так поступить.

– Мы говорим о главе Акацуки, – заметила Шизуне.

– Мы говорим о человеке, таком же бесхитростном и прямолинейном, как Наруто, – парировал Какаши. – Я общался с ним достаточно для того, чтобы понять: он сам ни за что не пошёл бы на подобное.

– Однако при этом он не постеснялся закрыть участки твоей памяти перед тем, как вернуть нам, – это произнесла до того молчавшая Пятая.

– На его месте я бы тоже удалил из головы противника воспоминания, которые могли бы выдать мою личность и местоположение базы.

Хокаге тяжело вздохнула.

– В любом случае, – сказала она, – как стало ясно после предварительного сканирования, полностью оценить работу, которую Акацуки провели в твоём сознании, сможет только менталист высокого уровня. Но Иноичи и самому досталось, а обращаться в Корень или к кому-то ещё я не хочу. Так что поправляйся, Какаши, а за это время, я надеюсь…

Дальше слушать Шикамару не стал и поспешил перейти в другой коридор.

Почему Какаши защищает главу Акацуки? Вывод напрашивался и в самом деле лишь один: память ему как следует подправили. Но зачем это было нукенинам? Не проще ли было сразу убить Какаши, а не вести его на место встречи, если они всё равно планировали засаду?..

Возле палаты Ино на скамеечке спала мать девушки. «Вот, пожалуй, тот человек, которому тяжелее, чем Куренай, – подумал Шикамару, тихо проходя мимо женщины, чтобы не потревожить её беспокойный сон. – В одно время в больнице оказалась вся её семья, а дочь непонятно, очнётся ли вообще…»

Чуть поколебавшись, Шикамару всё же заглянул в палату. Подключённая к многочисленным аппаратам, Ино лежала на кровати, и её грудь вздымалась совсем чуть-чуть. От прежнего роскошного белого хвоста не осталось практически ничего, и неаккуратно обрезанные пряди как попало лежали на подушке. Лицо девушки было всё в ссадинах и синяках, словно её долго и с силой били по голове – удручающее зрелище.

– Как она?

Тихий, заданный почти шёпотом вопрос заставил Шикамару резко обернуться. За его спиной стоял Сай с обычным однообразным выражением на лице.

– Плохо, – так же тихо ответил Шикамару; он был удивлён видеть здесь члена Корня и не смог не спросить: – Почему ты здесь?

– Ино всегда была добра ко мне, – произнёс Сай. – Однажды она сказала, что я – её друг. А друзья должны навещать друг друга в больнице и поддерживать в тяжёлые моменты.

– Да, точно, – проговорил Шикамару и, не удержавшись, вновь покосился на лежащую на кровати девушку.

Неожиданно замявшись, АНБУ достал из-за спины небольшой букет ирисов и показал его Наре, словно спрашивая совета.

– Там на тумбочке есть ваза, – просто сказал Шикамару и, кивнув Саю, ушёл, не в силах больше находиться рядом с подругой, которой никак не может помочь.

К вечеру снег, наконец, перестал, но сделалось холоднее. Собравшиеся на кладбище шиноби мёрзли, однако не позволяли себе жаловаться, даже шелохнуться, отдавая дань уважения погибшим в Долине Завершения товарищам. Когда завершилась основная церемония, люди из спецотряда, стоявшие отдельно от прочих, направились туда, где упокоили их братьев по оружию, а Шикамару и многие другие подошли к свежей могиле Сарутоби Асумы.

Старший брат погибшего, Сарутоби Кеншин, нынешний глава клана, стоял с каменным лицом, пряча за маской свои чувства; его сын Конохамару, напротив, плакал, даже не пытаясь остановиться. Было здесь и много джонинов – сослуживцев Асумы, даже монах Чирику, прибывший из Храма Огня специально на похороны. Учеников Асумы Шикамару представлял в одиночестве; Чоджи тоже хотел прийти, но ирьёнины ему категорически запретили.

Всех собравшихся, многие из которых даже не были лично знакомы друг с другом, объединяло общее горе, создавая некую печальную связь, позволявшую понять стоявших рядом без слов.

А затем вперёд вышла Куренай. Хотя они с Асумой и не афишировали свои отношения, многие в Конохе знали об их романе – правда, пока мало кто был в курсе, что женщина носит под сердцем его ребёнка. Куренай держалась с достоинством, а руки её почти не дрожали, когда она возлагала букет на могилу возлюбленного; она держалась, как истинная куноичи, хотя, как понял Шикамару из случайно услышанного разговора родителей, сразу после сообщения у неё была истерика.

Возложение цветов прошло в гробовом молчании, после чего все стали медленно расходиться. Отрицательно покачав головой на призывный взгляд матери, Шикамару подошёл к Куренай, оставшейся стоять возле могилы.

– Куренай-сенсей.

– Шикамару, – ровно произнесла женщина, поворачиваясь к нему. – Как ты? Я слышала, Ино и Чоджи всё ещё в больнице.

– Да, – подтвердил он.

– Асума очень любил вас троих, – в голосе Куренай сквозила такая печаль, что слышать его становилось невыносимо.

– Он был странным учителем, – честно сказал Шикамару, глядя на надгробный камень. – Учил нас и действительно важным вещам, и полной ерунде. Но при этом благодаря ему я понял, как важно быть хорошим примером для молодёжи, – он усмехнулся. – Теперь очередь нашего поколения становиться примерами. И я клянусь, что когда ваш ребёнок родится, я защищу его во что бы то ни стало.

Выслушав его, Куренай чуть склонила голову.

– Рассчитываю на тебя.

Кивнув ей, Шикамару развернулся и шагнул было прочь.

– Ещё одна вещь, Шикамару, – он обернулся и встретился взглядом с Куренай. – Пообещай мне, что не станешь совершать никакие глупости.

– Разумеется, – ответил парень и направился к выходу с кладбища.

Время давно уже перевалило за полночь, и в поместье клана все спали. Этим и воспользовался Шикамару, выскользнув из дома через окно своей спальни и по крышам перебравшись в сад, а оттуда побежав в сторону небольших ворот на западе деревни. За его спиной был рюкзак с припасами и снаряжением, на поясе – подсумки с мелким оружием.

Тихо подобравшись к посту, Шикамару затаился; ему нужно было поймать момент, когда часовой отвлечётся, чтобы пробраться мимо него и покинуть Коноху.