сообщить о нарушении
Текущая страница: 65 (всего у книги 68 страниц)
До Витторы, наконец, дошло, что происходит, и она подчинилась, подняв вверх руки.
– Забери ребёнка, – велела Рыска стоящей сзади неё с мечом Марине, – Уведи его.
Убедившись, что мальчик в безопасности, Рыска немного успокоилась, еле заметно вздохнула. Виттора мигом это уловила, а затем, скосив на Рыску взгляд, сделала осторожный выпад в её сторону, уцепившись за нитку бус на её руке.
В ту же щепку путница хладнокровно разрядила своё оружие: ведь так и полагается в путничьей общине. Тех, кто тронулся умом, следует убивать, как бешеных собак. Виттора же заслужила смерть не только за это: самое страшное преступление она совершила по отношению к собственному сыну.
Звякнула о скалы скатившаяся с головы самодержицы корона... Во все стороны полетели отшлифованные осколки зелёного с жёлтым камня, когда треснула леска на Рыскиной руке... Красивая, но жестокая девушка, упала на камни, раскинув руки. Жёлто-зелёные глаза продолжали смотреть в небо. Кровь мгновенно залила лицо, волосы, разбрызгалась каплями по снегу...
Альк подошел ближе, присмотрелся. Разочарованно вздохнул и посмотрел на Рыску.
– Я тебе где сказал быть? – глухо спросил он.
Она лишь пожала плечами.
Разницы в том, где она встретит этот миг для неё не было.
– И что было бы, если б я послушалась? Учитель ведь говорил... – со вздохом ответила она.
Они всего щепку друг на друга смотрели... Больше времени у них не было, потому что воины из охранения тсарицы-видуньи хоть и поздно, но опомнились и схватились за оружие. И хотя было их не так много, на четверых вполне хватало.
Не смотря на то, что в море, на горизонте уже видны были корабли Савринтарского тсарствия и Иргемаджина – даже раньше, чем Альк расчитывал, продержаться до их прихода вряд ли стоило надеяться. Хотя, как знать, конечно...
– Дай мне меч! – попросил он, и Рыска с готовностью швырнула ему один из своих клинков, который Альк легко поймал. А она вскользь подумала, что всё в жизни не случайно. Реши она когда-то обучаться бою одним клинком, и кто-то из них сейчас остался бы без оружия. Такая мысль её воодушевила, и путница, выхватила второй клинок, намереваясь вступить в бой, как вдруг обратила внимание на мальчика, устремившегося бегом вверх по склону. Сердце сжалось от боли.
Нет, не стоило убивать Виттору на глазах у ребёнка... Но жизнь не дала в данном случае никакого выбора.
... Несколько щепок всё же было в запасе, и Рыска в три прыжка настигла мальчика, развернула его к себе и ... увидела в его жёлтых глазах море боли, горя, разочарования. Он сердито дёрнулся, сбросив ее руку.
– Ты убила мою маму! – выплюнул он с недетской злостью.
– А иначе она убила бы тебя, – возразила путница.
– Она бы не убила! Немножко порезала бы – и всё Так нужно для дела! – мальчик рывком расстегнул воротник и показал небольшой белёсый шрам на своей шее, – Она уже так делала, – объяснил он, и у Рыски чуть колени от ужаса не подогнулись. ТАКОЕ никогда в жизни не смогло бы уложиться у неё в голове!
А мальчик продолжал смотреть на путницу в упор, требуя объяснить, как ему жить дальше. Всё правильно, Виттора была кровавой убийцей, сумасшедшей, кем угодно – и при этом была его матерью.
– Теперь у меня никого нет! – выдавил незнакомый ребёнок с глазами Рыскиного сына. Сделать здесь можно было только одно.
– У тебя есть... – прошептала она.
– Да? И кто же? – вздохнул Делл, глядя мимо неё, на набирающую обороты битву. Рыска тоже оглянулась. Ей тоже полагалось быть там, но брость мальчика одного?..
– У тебя есть я, – соврала она, – ты мой сын. А Виттора... просто давно украла тебя у меня.
– Зачем? – спросил Делл, совершенно не поверив ей.
Слишком он был взрослый, слишком умный... Наверное, скорее всего, тоже видун. Но ведь ребёнок ещё!.. А детям свойственно верить в хорошее, не проверяя слова взрослых.
И, наверное поэтому, Рыска произнесла далее.
– Чтобы я искала тебя, чтобы приехала сюда и чтобы убить меня.
В глазах мальчика мелькнула тень сомнения.
– Поверь, – продолжала Рыска, – Родная мать не стала бы резать своего сына.
В обращённых к ней глазах появился живой огонёк надежды.
– Иди и прячься, – кивнув, велела она мальчику, – Я потом тебя найду.
Она сделала несколько шагов вниз по склону, на ходу поднимая меч, но тут Делл окликнул её.
– Госпожа...
Рыска обернулась.
– Их очень много. Вы тоже можете погибнуть!
– Я знаю, – улыбнулась путница. Она давно смирилась с этим, – Тогда поезжай со своим отцом.
– Это он? – мальчик показал пальцем на высокого белокосого мужчину в чёрном плаще, вокруг которого, создаваю иллюзию сверкающих сфер, порхали мечи – снова два, как и положено, а враги один за другим падали к его ногам.
– Да, – кивнула Рыска. Снова качнулась в сторону, порываясь уйти... Но вместо этого на миг обняла ребёнка, закрыв собой от холода, от ветра, от зла, от бед. Всё же не война, а материнство всегда было её истинным предназначением! – Если я умру, поезжай с ним, – повторила она, – И... постарайся простить меня.
Сорвавшись с места, она устремилась на помощь своим. Мало нас, очень мало, мелькнула мысль, всего четверо... А врагов... Кто их считал? Но неизмеримо больше.
Но ей было нестрашно. Наверное, от того, что Альк был с ней. Он, как всегда, всё сможет...
... Пронзила мечом одного, полоснула по горлу второго, добыла себе второй клинок, пробилась к своим... Некогда смотреть что и как – надо сражаться.
И это оказалось неожиданно просто – даже не чувствуя дар, наверное, потому что сражаться было за что: за свою землю, за своих близких, за детей – в том числе, и за того, что почти поверил ей и теперь ждёт где-то, затаившись в скалах... И, конечно, за него, за человека, которого любила всю жизнь и к которому всю жизнь шла.
И так странно: когда точно знаешь, что погибнешь, уже не страшно. Совсем не страшно...
И не капельки не удивительно было, когда из-за скалы вдруг показался этот человек...
Вероятно, его причины для мести были тоже веские. О да, ему было, за что ненавидеть Алька Хаскиля! Ведь именно он, а не его племянник, был лучшим адептом, ему, а не Райлезу, пророчили великое будущее и путником в итоге стал тоже Альк, а не сын сестры Берека.
Но главное заключалось не в этом и даже не в смерти Райлеза. На наглого, зарвавшегося, неблагодарного щенка Береку было, откровенно говоря, наплевать, более того, путник даже считал, что мальчишка получил по заслугам, а путником стал достойнейший.
Однако события, произошедшие в семье самого путника повергли его в уныние и озлобили. В тот же год, когда Райлез не вернулся из пещер и стал кормом для крыс, умерли сразу двое: любимая сестра и тётя Берека, мать и бабушка Райлеза. Их убила тоска.
И хотя виноват во всём был именно Райлез, спроса с него уже не было, а потому вся порожденная горем ненависть обратилась на Алька и на саму Пристань, так и не отринувшую дерзкого саврянина, давшую ему второй шанс.
Виттора встретилась ему на следующий год: поступила учиться и сразу приглянулась ему. Она была одновременно талантлива и красива, умна и амбициозна, молода и серьёзна. С ней он почти забыл о своём горе...
Пока она, клявшаяся Береку в любви, внезапно не родила ребёнка - опять же, от Хаскиля.
Расплеваться с Витторой было не так-то просто: её влияние на людей, подобное гипнозу, не давало ему этого сделать, и Берек остался при ней, возненавидев при этом и её, и Алька – ещё сильнее. Но теперь, находясь поблизости от тсарицы-видуньи, слыша и видя, как она лелеет мечту заполучить Хаскиля в мужья, Берек преследовал свою цель. Он даже считал эту цель высокой и богоугодной: ведь несправедливо же получалось, что белокосый получил от жизни так много, что к его ногам штабелям падают самые красивые женщины, что он достиг исполнения мечты, что любит и любим, что жив и продолжает свой род. И теперь до этой цели Береку оставался шаг: именно здесь, на острове под Дланью Сашия всё должно было получиться.
Вот сейчас, думал выживший из ума путник, уже представляя Алька падающим на землю и захлебывающимся собственной кровью, сейчас... Никто и ничто тебе не поможет! Дара здесь нет и честного поединка – тоже. Ты уже покойник, белокосый!..
Раздался щелчок. Арбалетный болт сорвался в полёт... И не достиг положенной цели.
Берек сплюнул на землю, помянув Сашия.
Алька не мог спасти дар - дара не было... Не мог спасти и опыт закаленного бойца: слишком много было врагов, Альк просто не видел за ними подлого предателя.
И всё же кое-что его спасло: его любовь.
...Альк не увидел сорвавший в полёт болт. Его увидела Рыска - и в ту же щепку подалась чуть влево, закрыв своего любимого собой. Она не поступила бы иначе.
А потому и рухнула на камни, обагрив своей кровью припорошивший их снег...
В следующую же щепку в лоб стрелку вонзился меч саврянина. А остальные враги в ужасе дрогнули, взглянув на Алька. Многие не то, что расхотели продолжат бой, а вообще пожелали поскорее убежать как можно дальше – да и не за что уже было им сражаться.
Глаза у белокосого стали совсем безумными, он зашипел, как крыса и ринулся на врагов. Жар, уже видевший Алька таким и помнивший, чем это закончилось, мог лишь посочувствовать врагам. Да они и сами уже всё поняли, по большинству бросившись наутёк.
Воинство, намного превышающее их количественно, вдруг дрогнуло и отступило, неся огромные потери. Альк, мгновенно добывший второй меч, разил направо и налево, и каждый удар был смерторосным. Приспешники покойной самодержицы сочли за благо поскорее прыгать в лодки, да хоть и в море, куда угодно, лишь бы подальше от обезумевшего саврянина.
Жар обернулся и увидел Марину, одной рукой дотронувшуюся до Рыскиной шеи, другой зажимающую рану на своём плече. Бывший вор и сам был ранен, но даже как-то не подумал об этом...
Потому что чернокосая путница лежала на земле, раскинув руки, и невидящим взглядом смотрела в яркую голубизну зимнего неба. Ее сцепленные друг с другом косы змеями расстилались по земле. Из правого уголка рта стекала струйка крови. В левом боку торчало оперение тяжёлой четырёхгранной стрелы. Ледяной ветер продолжал завывать в скалах. Отчаянные крики чаек были подобны плачу.
– Умерла? – спросил Жар чрезвычайно спокойно.
– Похоже, да... – уронила иргемаджинка.
Всё вокруг наполнялось другими звуками: из-за скал показался небольшой отряд под Савринтарским флагом – кто-то причалил раньше. Пришлось поднять вверх руки, доказывая, что не являешься врагом... Но это Жар почти не запомнил. Его поглотило горе.
– Где он? – спросил взявшийся откуда-то господин Хаскиль, и Жар махнул рукой в сторону причала, не в силах оторвать взгляд от Рыски...
... Кто-то грубо оттолкнул его в сторону, и Жар чуть было не упал на камни, а потом увидел Алька.
Альк на миг остановился возле Рыски, поднял свою жену с земли и тут же развернулся с ней в обратную сторону, к причалу. Стоять и смотреть на неё он не собирался: достаточно насмотрелся в снах, где все было точно так же. Сейчас нужно было действовать.
Конечно, без дара он не мог понять, есть ли шанс на её спасение или нет, но одно соображение всё же было у него...
Жар, пытаясь понять, что происходит, куда Альк так торопится, шёл за ним – как и ничего не понимающая Марина. А потом и господин Хаскиль присоединился к этому шествию.
– Ты... куда? – робко спросил Жар.
– В море. Нужно уйти из-под Длани.
– Зачем?
– Думаю, она жива... Я попытаюсь спасти... – Голос саврянина был совсем бесцветным.
– Откуда ты знаешь? – спросил его отец.
– Потому что пока не тронулся умом, – произнёс он, хотя никто из присвтствующих и не мог понять, о чём он, – Хотя, Длань эта... Мало ли... Но может, успею.
– И что ты собираешься делать? – спросила Марина.
Как и остальные, она еле успевала за Альком, спешащим к причалу.
– Попробую её вытащить, – спокойным голосом проговлрил Альк.
Все трое, один из которых знал Алька с рождения, другой прошёл с ним бок о бок трудный путь, а третья видевшая его при смерти, знали этот его голос. Все помнили: так он говорил, когда дело было практически безнадёжным.
Безнадёжно-спокойный голос. Остановившийся, сосредоточенный взгляд. Ни одного лишнего движения. Пан или пропал...
– Ты... вы оба можете погибнуть , – напомнил господин Хаскиль. Где-то в глубине души сын, естественно, был для него дороже, чем невестка – как и для всех отцов и матерей, но ему и в голову не пришло останавливать Алька. Видел он уже однажды, что произошло, когда в прошлый раз он между ними встал, хватит... Теперь и правда, пусть лучше погибнут оба, чем кто-то один, потому что и для второго жизнь всё равно будет закончена.
– Значит, здесь нас и закопаешь, – горько усмехнулся Альк, – Хотя, копать здесь негде: камни одни. Бросишь в море, да и всё... – на миг остановившись, он с жуткой улыбкой взглянул на отца и пошёл дальше.
В лодку Альк спрыгнул легко, по-кошачьи, почти не пошатнув судёнышко. Продолжая прижимать к себе Рыску, не подающую признаков жизни, он обернулся к своим спутникам и критически осмотрел их.
– Мне нужен кто-то из вас... Вместо "свечи"... Иначе я вряд ли смогу... Я никого не неволю, но может быть, кто-то согласится?
От такого прямого заявления у присутствующих застыла в жилах кровь. Всем им в разное время довелось узнать, для чего путнику необходима "свеча". Помочь Альку сейчас означало собственную верную смерть.
И в то же время отказать в такой просьбе было невозможно.
– Давай я, – спокойно произнёс господин Хаскиль, – Я уже старый, годом раньше – годом позже...
– А матери я что скажу? – перебил Альк, – Нет.
– Лучше я, – вклинилась Марина, – Я ей должна.
– Нет, – снова отказался Альк, – У тебя другая дорога.
Странно, он и без дара понимал, что к чему в этой ситуации. Может быть, через столько лет это уже и неважно – есть дар, нет его? Может быть достаточно практики и опыта, чтобы всё понять?..
– Давай ты, Жар, – уверенно кивнул белокосый, – Наверное, за этим Крысолов и взял тебя с собой.
Жар на миг заколебался, но тут же кивнул в ответ и спрыгнул в лодку вслед за Альком.
Рыска не раз спасала его, не боясь ничего. Она, не задумываясь, пожертвовала бы ради него жизнью. Сейчас всего лишь пришло время с ней расплатиться. И теперь даже безапеляционный тон Алька, словно уже всё решил и никого не спрашивает о его мнении, не покоробил. Так уж повелось с давних пор, что в их стае Альк – вожак. Он всегда знает, что нужно делать, всегда находит выход из тупика, всегда и всех побеждает, а значит, и сейчас следует снова послушаться его и... принять свою судьбу.
Через четверть лучины, налегая на вёсла, Жар вёл лодку, стараясь не натыкаться на льдины и замёрзшие трупы врагов, туда, вперёд, в бескрайний морской простор, где кончается действие Длани Сашия. Ничего хорошего вокруг бывший вор не видел. Неласковое море ему совсем не нравилось, как и ледяной ветер. Он совсем замёрз и почти не чувствовал собственных рук... И всё же ему хотелось улыбаться. Похоже, думал он, жизнь его не была напрасной, раз у него были те, за кого не жалко эту самую жизнь отдать. Он жил не зря... И надо же как выходит: Алька даже не надо просить позаботиться о Селине и детях, потому что хмурый саврянин и сам догадается.
Впервые в жизни Жар вдруг понял, кого и за что следует именовать господином и что означает слово "благородство". Как жаль, что сказать об этом, похоже, уже не получится.
... Альк все продолжал смотреть на жену, одной рукой прижимая её к себе, а вторую положив на её горло, чтобы чувствовать биение жизни – слабое, едва ощутимое...
Только бы успеть...
Конечно, это неправильно: менять одну жизнь на другую. Кто больше достоин жить, решают боги, а не люди. Но раз учитель так рассудил, значит, у этого есть причина. Значит, знал, что делает – так же, как тогда, когда дал ему шанс.
... А потом и дар Алька, высвободившись из-под Длани, вернулся к путнику – и всё стало понятно.
* * *
...Когда на расвете приболотинский молец вернулся в молельню, старуха всё ещё находилась там. Она лежала на боку, на коврике перед изваянием Хольги.
Она была мертва.
========== Глава 33 ==========
Ну и снега намело в этом году! По колено нетопырихе, это уж точно! А вот морозы слабые, мягкие, только для того, чтобы снег не таял. После такой зимы будет бурная, дружная весна. Поля, сады и лес напоит талая вода, реки наполнятся до краёв. Урожай в этом году будет невероятно богатый. Год Коровы, не иначе, словно по заказу.
Жаль, что это давно безразлично... Все последние десять лет у неё сплошной год Крысы. И другого уже не приходится ждать. Да и недолго уже осталось: этот, пожалуй, последний. Весны точно не увидеть.
...Зимой так рано темнеет: чуть перевалило за полдень – и уже сумеречно, особенно в лесу, особенно, когда едешь без дороги. И дёрнул же Саший свернуть в чащу, почуяв близкое жильё! Дар, что ли подвёл? Ведь знала, что такое вполне может случиться в заснеженном лесу – и ведь нет же, всё равно свернула!
Опомнившись, она вздохнула.
