сообщить о нарушении
Текущая страница: 36 (всего у книги 68 страниц)
Альк не краснел уже давно. Наверное, те самые двадцать лет. А сейчас захотел прямо-таки сквозь землю провалиться. Такой случай в его жизни действительно был...
Он сцапал свои штаны, надел их и отвернулся, чтобы не видеть зазывно торчащих сосков. Судя по всему, служанка была не прочь прямо сейчас повторить. Либо просто издевалась.
– Я понимаю, что спрошу сейчас глупость, но всё же ответь, – проговорил он, присев на кушетку. – Что вчера было? После того, как я пришёл весь в крови. Я был пьяный, я не помню, – пояснил он.
– Что было? – она сладко потянулась, зевнула. – Ты попросил горячей воды, умылся... ну как умылся? Руки вымыл, лицо чуть-чуть обтер. А потом... – она умолкла.
– Что – потом?
– Ну... как тебе сказать? Взял меня прямо на кухонном столе, – заключила она.
– Кто-нибудь это видел?!
– Что значит – кто-нибудь? Это все служанки видели. Ты и их приглашал, но я решила, что мне нужнее. Увела тебя сюда, ну и... Сам понимаешь.
– Какой кошмар!!! – Альк закрыл руками лицо.
– Кстати, вином от тебя не пахло. Но это так, к сведению. Но глаза были безумные, я даже сначала испугалась, – произнесла служанка.
– А... господа где были? Из них кто-нибудь видел?
– Нет, не волнуйся, – успокоила она. Поднялась, начала одеваться. – Когда мы сюда пришли, они только с некрополя назад развернулись, вон по той дороге, – она кивнула на окно. – Да не переживай ты так, ну было и было! От меня не убудет. Служанкам я языки подкорочу, будут молчать, – она подошла ближе, посмотрела ему в глаза, участливо спросила, – Плохо очень было?
И Альк кивнул.
Женщина натянула платье, обулась.
– Когда привезёшь сюда свою, я лично каждой голову оторву, которая про это ляпнет, – пообещала она, – Надо же понимать, что можно говорить, а что нельзя... А ты не рви сердце. Всё прекрасно было. Мне даже очень понравилось, – она опять улыбнулась, без похоти, скорее, с благодарностью. – Пойду прикажу воды для тебя согреть. Лучше хоть стало? – спросила она.
– Да, – не поднимая глаз, произнёс Альк. Голова у него больше не болела, хвала Хольге. – Поесть мне что-нибудь там сообрази, – попросил он.
– Слушаюсь, господин, – поклонилась она. А потом подошла, на миг обняла его одной рукой, поцеловала в макушку. – Перестань умирать от стыда! – посоветовала она, – Всё правильно. А то хватил бы удар – и всё!
– От чего? – Альк, наконец, смог посмотреть на женщину.
– А вон от того, – она кивнула на валяющуюся в углу бутылку с открытой крышкой, судя по всему, пустую. – Считай, легко отделался.
– Откуда ты про такое знаешь?
– А у меня сестра – знахарка.
Женщина давно ушла (ему показалось, что вприпрыжку сбежала по лестнице; напевала так уж точно), а Альк еще долго сидел на кушетке, копаясь в себе. Потом махнул рукой и оделся. Всё это мелочи, решил он. Главное он сделать смог, остальное – ерунда.
Обернувшись на пороге, он вдруг понял: если Рыска умрёт, он не сможет этого не почувствовать. Дед был прав: оставшись без Рыски, он тут же либо сдохнет, либо сойдёт с ума, и уж лучше первое.
Ну как всё не вовремя!..
* * *
Когда полностью готовый он спускался по лестнице, время было далеко за полдень, а точнее, ближе к вечеру. Выезжать на ночь глядя, да ещё и после бессонной ночи не хотелось чрезвычайно, но выбора ему не оставили: брат с племянником уехали ещё утром, и Альк должен был теперь спешить, если хотел их догнать.
Чувствовал он себя так, словно на нём вспахали надел целины. Вчерашняя усталость после суток скачки показалась сущим пустяком.
– Папочка! – окликнул его детский голосок. Альк обернулся. Иоланта бежала к нему по лестнице.
Путник улыбнулся и, чуть наклонившись, подхватил дочку на руки.
– Ну, что, моя красавица, как у тебя дела? – ласково спросил он.
– Всё хорошо! – защебетала девочка, – Мои куколки уже поужинали, и я уложила их спать. А где мама? Бабушка сказала, что она уехала.
Альк пристально посмотрел в голубые глаза, продолжая улыбаться. Потом перевёл взгляд на мать, стоящую на лестнице. Она отрицательно покачала головой: не говори!
– Да, Иоланта, мама уехала, – подтвердил он, – И я тоже сейчас уезжаю. Поэтому иди к бабушке, мне пора в путь.
– А когда ты вернёшься? – беззаботно, спросила дочка.
– Скоро, дорогая, ты и оглянуться не успеешь, – сердце у него сжалось от собственных слов. Так тяжело обещать ребёнку то, во что ты и сам не веришь.
– А мама когда вернётся? – серьёзно спросила девочка, – Тут служанки болтают, что она умерла. Этого ведь не может быть, правда, папочка? – в чистых глазах была такая надежда, что другого ответить он не смог:
– Конечно, не может быть. Не слушай глупых женщин. Слушай только то, что говорю тебе я. – он помолчал, снова на миг встретившись взглядом с матерью. – Мама уехала далеко и надолго, но она обязательно вернётся. Просто у неё теперь такая работа... – он и сам не заметил, куда его занесло, а вот девочка сделала свои выводы:
– Такая же работа, как у тебя? – тут же догадалась Иоланта.
– Да, как у меня, – подтвердил Альк.
– Она что, теперь тоже путница?
Отступать было некуда, и пришлось ответить:
– Тоже.
Иоланта немного подумала и закапризничала:
– Я хочу к ней! Хочу к маме! К маме!..
– Ты должна ждать! – перебил её Альк, – И её, и меня. Ты ведь уже большая и умная девочка. А когда мы с ней приедем, будет большой праздник. Ты будешь ждать?
– Буду, – грустно ответила Иоланта, – А потом, когда вы вернётесь, вы больше не уедете?
Альк вздохнул. И так уже заврался дальше некуда!
– Когда ты вырастешь, мы будем брать тебя с собой, – пообещал он. Затем крепко обнял дочь, поцеловал в лоб и поставил на пол. – А теперь иди. Мне уже пора, – и, кивнув матери, вышел за дверь.
По дороге Альк решил подойти к склепу – хоть так попрощаться.
Но когда увидел новую табличку, крайне возмутился. Хотелось даже вернуться и поругать родных за глупость и такое напутствие, но действие это было бы бессмысленно: всё равно ничего уже не изменишь. К тому же, его спрашивали, как назвать мальчика, а он просто отмахнулся.
На большом фамильном склепе, выполненном из серого камня, среди целых полей цветов и рядов раскидистых зелёных деревьев, появилось ЕГО имя. Тут любой несуеверный станет таковым, а уж если дар подсказывает...
– Ну что ж, один есть, второго не будет. Не дождёшься! – бросил он склепу и решительно отправился в путь.
Горевать об умерших он будет после. Нынешний момент был для того, чтобы попытаться спасти живых.
========== Глава 19 ==========
Стражники споро шли через толпу: один впереди, распахивая людское море как плуг, двое по бокам. Ещё двое шли следом.
– На виселицу ее! На виселицу! Крови! Резать! Колесовать! – неслось отовсюду. Мысли потонули в сплошном потоке чёрной ненависти. Ничего удивительного в этом не было, ибо страх обывателей перед путниками граничит с нелюбовью к ним, порождённой невежеством и завистью. Тем более, что толпа по сути своей тупа, озлоблена и кровожадна. А уж если на помост попадает путник, редко кто может отказать себе в удовольствии посмотреть, как он загнётся в страшных муках.
Но вели Рыску пока не на помост, а в тюрьму.
Возле самого входа в учреждение кто-то всё же изловчился и швырнул камень, который поцарапал Рыске кожу на виске. Ещё б чуток, и никакая казнь не понадобилась бы, но это было просто. Это она отвела... Сложнее было другое: почему она сюда попала? И как теперь выбираться?
Однако по дороге путница немного успокоилась, поразмыслила. Всё же не зря она получила образование.
Когда она сдала имущество, её посадили перед наместником – тщедушным типом с блёклыми глазами алкоголика и красной рожей. Пахло от благородного господина последствиями вчерашних возлияний, которые он тщетно попытался перебить какими-то резкими мужскими духами.
– Ну что, попалась? – злорадно спросил он. Рыска оглядела кабинет – клетушку с тусклыми, сто лет немытыми окнами, но ничего не ответила. А наместник продолжал, – Зачем же такие зверства? Грубо, госпожа путница. Могла бы просто дороги перепутать.
– Я никого не убивала. Вы ошибаетесь, – тихо, но уверенно произнесла Рыска.
–Это мы выясним, – пообещал наместник, – Есть свидетели. Но скажи: если у тебя нашли медальон, что ещё нужно? Впрочем, я сегодня добрый. Можешь выбрать себе казнь.
– А ещё могу потребовать защитника, – с вызовом бросила Рыска.
– Какого защитника?
– Законного, – спокойно произнесла девушка, – И не пудрите мне мозги, – жёстко добавила она, – Десять лет назад, когда Ринтар объединили с Саврией, к нам пришли и их законы. В частности, теперь никого не могут казнить без суда или безнаказанно избить в тюрьме, а ещё каждому положен защитник. Прошу предоставить мне то, на что я имею право по закону.
Наместник опешил. Беда с этими путниками, всё они знают. Это тебе не весчане и не купцы. И даже не разбойники. Эти учёные, мать их крысью, да ещё и Пристань за них... Хотя, от этой за её изуверства отказалась.
– У тебя, вообще, как язык поворачивается? – возмутился градоправитель, – Положила столько людей, а теперь тебя ещё и защищать прикажешь? Не много ли хочешь?
– Только это, – невозмутимо ответила путница, – И ещё лекаря. Меня ранили, – Рыска спокойно смотрела ему в глаза. – А ещё бы с её величеством поговорить... – вздохнула она безнадёжно.
– Может, тебе еще Сашия из бездорожья вызвать, жабоглазая? Зачем тебя из твоей Саврии принесло? Чего там не сиделось? – мерзко прошипел наместник и ухватил её за косу.
Рыска рванулась, коса выскользнула из руки мужика.
– За это вы поплатитесь, – мрачно пообещала она. – Крысу мне верните. Она моя до приведения приговора в исполнение. По закону, который здесь, похоже, никто не уважает, – она с достоинством отвернулась, не желая продолжать разговор.
Наместник заскрежетал зубами. Ведь сам же запросил Пристань и получил ответ: да, даем разрешение на арест. Соблюсти все положенные формальности. И на суде, и на казни будут представители Общины. Да и вообще, дело неминуемо дойдёт теперь до тсаря. Просто прибить девку не получится. А народ жаждет её крови! Не то, что тюрьму могут разнести – как бы самому наместнику не перепало за задержку! С защитником этим ещё беда: в городе таковых нет, придётся запрашивать Ринстан. Ох, так же и недели пройдут, если не месяцы. От тюрьмы и резиденции градоправителя народ может и камня на камне не оставить... А то и ещё хуже: нагрянет тсарь, обратит внимание, что к чему – и полетит господин наместник из своего кресла. Ведь грехов за ним немало, стоит лишь копнуть. Одна только грязь на улицах чего стоит... А в этом кресле, надо думать, удобно, покидать его не хочется.
Но делать нечего, придётся искать защитника и ждать его прибытия. Может, Хольга смилостивится, и он прибудет раньше тсаря? Защищать тут особо нечего, все её на рынке видели. Народ в один голос скажет: убивала, изуверствовала. А там и помост сколотить недолго. Только бы поскорее...
В душе попрощавшись со своим постом, наместник велел увести узницу в камеру.
Когда Рыска покинула кабинет, мужчина обратил внимание на клинки. Не смотря на страсть к выпивке, оружие он любил и ценил. А эти были, похоже, изготовлены на заказ, да не в этом веке: лет двести назад, а то и больше. Тогда умели ковать мечи... Тем более, в Саврии. Да этим клинкам цены нет!
Взяв один меч, тот, что был длиннее, господин наместник извлёк его из ножен. Клинок холодно взблеснул, и блик попал ему в глаза. Проморгавшись, он поднял меч вверх, примерился, сделал пару взмахов. Тяжелый какой! И как с ним девка-то управляется, а тем более, с двумя? А заточен как! Нужно очень хорошо чувствовать оружие, чтобы содержать его в таком идеальном порядке. Видимо, так оно и есть, судя по произошедшему на рынке.
Девицу точно надо угомонить. А оружие её даже очень господину наместнику приглянулось! Даже настроение поднялось. Жаль, нельзя забрать мечи себе прямо сейчас. Но ничего, он подождёт. А заодно подумает, как отвести от себя беду и не допустить визита тсаря в город.
Наместник убрал клинок в ножны, уложил на стол рядом со вторым, полюбовался, повздыхал.
– Никому даже пальцем не трогать! – велел он страже и ушёл думать. Опасную же гостью послал Саший в его город.
– Про лекаря не забудь, – бросила путница из камеры напротив кабинета, когда он выходил в коридор. Наместник аж вздрогнул, но сдержался, не стал орать на стражу, почему посадили так близко.
Оказавшись в камере, Рыска огляделась и увидела кучку заключенных. Ими были трое бродяг, одна шлюха, пьяная до поросячего визга, и неприятный парень с шустрыми глазами. Кое-кого напоминает...
Шлюху здесь уже, похоже, поимели все, по крайней мере, бродяги, и интересы мужской половины камеры мигом переключились на новоприбывшую. Да, весёлые соседи, подумал Рыска. И главное, ничего тут господину наместнику не предъявишь, всё по закону: камеры переполнены. Куда ещё сажать? Сделают вот сейчас с ней, что захотят, и охрана будет ни при чём, и наместник чист.
Да только не на ту напали!
– Чё, красуня, ноги раздвигай, – подходя к ней и развязывая штаны, начал первый бродяга. Двое других гадко хихикали у него за спиной.
– Дай я первый! Я в тот раз последним был! – прохныкал бродяга из второго ряда.
– Заткнись, Гнус! Соблюдай очередь. Госпожа путница любит сильных мужчин! Да, красотка? – он подмигнул девушке и обнажил в улыбке гнилые зубы.
Рыска, стоя спиной к решётке, сделала неуловимое для окружающих движение, на мгновение коснувшись своих чёрных кос. Да ещё крысу на нары положила, заставив сидящего на них паренька брезгливо отодвинуться.
– Чё стоишь? Штаны снимай! – рявкнула шваль, но девушка продолжала молча смотреть бродяге прямо в глаза.
– А может, поможешь? – дерзко спросила она.
– О, это мы завсегда! – обрадовался маргинал, подходя к ней вплотную, обдавая зловонным дыханием.
В следующую щепку вокруг его шеи, словно змея, обвилась длинная чёрная коса. Бродяга даже не сразу понял, почему воздух исчез из его легких. Никто не ожидал такого от девки! Тут не только товарищи несостоявшегося насильника попятились, но и воришка напрягся. Бомж, тут же забыв о своих намерениях, закашлялся, потом захрипел, а когда начал синеть, Рыска отпустила его. Он мешком обвалился к её ногам.
– Ты ведь слышал, что я сделала? – глухо спросила она, сверкнув светлыми глазами, – Ну, все слышали? Я убийца, положила тьму народу, ещё больше покалечила. Мне всё равно подыхать, так что вас я не боюсь, это точно. Ещё раз тронете меня или её, – она показала на шлюху, – урою всех. Забились в угол и чтоб тихо! Мне надо поспать. – она турнула с нар вора, стряхнула сенную труху, сняла верхнюю рубаху, скатала и положила в изголовье, разулась, влезла на нары, блаженно вытянулась, положив крысу рядом. – А ты следи, – бросила она вору, – Если что, буди. Всё замечай. Крысу мою стереги. Если выйду отсюда живая, тебя тоже вытащу. Дорогу поменяю, и тебя выпустят.
Вор с готовностью закивал.
– А меня тоже можно выпустить? – заскулил один из бродяг, тот самый, который просил право первенства в обладании девушкой. Он сразу почуял перемену власти в камере.
– Посмотрим, – бросила Рыска и закрыла глаза. Спать ей расхотелось, тем более, что надо было подумать. Да и ранка на виске саднила. Дороги были одна гаже другой, в любом случае, ждал помост. И ещё был один вариант выйти живой при помощи слепого поворота. Можно было попробовать.
...После смены дороги она почувствовала усталость, да и пора было, наконец, поспать. Глаза закрывались.
– Следи, – напомнила она вору, хотя уже была уверена, что никто здесь не посмеет её тронуть.
На улице продолжала неистовствовать толпа, но путница знала, что их нечего бояться, от слов к делу они не перейдут, если только не... нет, это почти невозможно. Поэтому можно поспать лучин шесть-восемь...
– Госпожа путница, вас зовут, – окликнул её вор, и она села на нарах. В камере было темно.
– Кто? – хрипло спросила она со сна.
– Стража, конечно.
Рыска нехотя встала и подошла к решётке.
– Эй, путница, к тебе лекарь пришёл, – беззлобно бросил стражник, открывая замок и выпуская девушку в коридор. – Да не боись, в кабинете он. Иди, ждёт тебя.
Второй стражник с ржавым мечом наголо стоял рядом – на всякий случай.
Путница оценила на глазок своих тюремщиков, прикидывая, не попытаться ли ей сбежать. Один, тот, что держал на изготовку меч, был слишком зелен, чтобы быть таким уж хорошим бойцом. Выхватить у него ржавую орясину, привычки к которой у него явно не чувствовалось, было бы плёвым делом. Второй стражник был уже стар, но судя по его выправке, раньше служил в тсецах. С ним пришлось бы повозиться. Но ни эти двое, ни третий в другом конце коридора Рыску не беспокоили. С ними она бы справилась.
А вот с толпой, которая не желала расходиться, не смотря на позднее время – нет. И потому мысль о побеге была для неё неприемлема. Она покорно пошла туда, куда её повели.
