сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 68 страниц)
— Я не об этом, — тихо сказала тсарица, – то, что каждый из вас связан узами брака, я знаю. Но как до такого дошло? — Исенара поднялась из кресла, подошла к Рыске, заглянула в глаза — и увидела там пустоту. — Он ведь никогда и ни к кому не относился так, как к тебе. И песня эта… Думаешь, он для меня её пел?
Рыска посмотрела тсарице в глаза.
— А для кого же?
— Да для тебя же! Прощался с тобой! — воскликнула Исенара.
Путница покачала головой, снова глядя на Её Величество прямым взглядом.
— Вы ошибаетесь, Ваше Величество, ничего такого не было, — ровно произнесла она. Тогда о расставании страшно было подумать. Теперь же было понятно, что есть кое-что куда более страшное…
— Нет, ты не права! — возразила тсарица с улыбкой. — Ты просто была молода, наивна и напугана. Ты и представить не могла, что твоя детская любовь может оказаться взаимной. А я давно его знаю! С детства. И поверь, он не такой уж непробиваемый, каким хочет казаться. Во всяком случае, я тогда сразу поняла, как он относится к тебе. И что в его жизни случилось что-то очень нехорошее, и ему самому намного хуже, чем мне: мало того, что произошла неприятность, так ещё и появилась причина, по которой эта неприятность стала вдвойне досадна. Ведь в молодости и так хочется жить, а если ещё и любовь…
— Вы ошибаетесь, Ваше Величество, — повторила Рыска.
— Нет!
— А может, и нет, уже и не помню. Столько лет прошло. Всё ушло, как песок сквозь пальцы.
Исенара вздохнула.
— Есть вещи, которые не тускнеют с годами, — печально, отчаявшись убедить Рыску, уронила она, — как бриллианты. Когда ты увидишь его, ты поймешь, что я права.
Рыска с грустной улыбкой покачала головой.
— Боюсь, что уже нет, Ваше Величество.
— Тогда мне очень жаль, — заключила Исенара.
— А мне не жаль, — Рыска помолчала. — Разрешите мне идти?
Тсарица кивнула, и молодая путница покинула комнату.
Да, она значительно изменилась за последние два года. Она не пустила слезу и не вздохнула, даже не замедлила шаг. В лице её не дрогнул ни один мускул. Да и о разговоре она тут же забыла, начав прокручивать в голове суть задания. Воспоминания отпустили её, вернее, они уже не цепляли как раньше, проходя стороной.
Найти его? Что ж, это не составит труда. Она найдёт. Но лишь как человека, который в самом деле сможет ей помочь. Слишком много прошло времени, чтобы сейчас было по-другому.
Предательски дрогнуло в груди, но Рыска тут же себя окоротила. Это так, воспоминание. Ничего уже нет. Просто ей давно нужен мужчина — и всё лишь поэтому вспоминаются подробности из прошлого, тем более, с ним действительно было неплохо… Ну, ладно, хорошо… Себе можно не врать: лучше всех. Но это только физиология, ничего личного.
И хватит думать о глупостях! Сначала задание — потом всё остальное.
Тихо, стараясь не шуметь, Рыска забрала вещи из дома Жара, где все уже спали, и пошла в Пристань за нетопырихой. Жар не обидится, ведь он ей почти коллега — тоже на государственной службе. Он прекрасно знает: может произойти что угодно. А вот Лада возмутилась: она, видимо, настроилась спать всю ночь, а её неласково подняли и выгнали за ворота.
Отъехав от города на десяток вешек, Рыска остановилась в поле и спешилась. Отошла от дороги, раскинула руки и закрыла глаза.
В поле было намного лучше, чем в городе — свежее, прохладнее. Ветерок обдувал разгоряченное скачкой тело. Кузнечики заливались на все голоса. И вода журчала где-то рядом, буквально в двух шагах. Вот сейчас она определится с направлением и пойдёт искать воду, обмоется слегка (уж очень жарко), а потом немного поспит, хоть пяток лучин — не железная всё же.
Не отвлекаться!
Представила Алька… Да, с поправкой — наверное, повзрослел тоже (или, постарел, если совсем честно). Пять лет всё-таки прошло.
Образ нарисовался так неожиданно легко, словно только вчера расстались.
Рыска открыла глаза. Ага, северо-восток. Придется сверяться каждый раз – он, наверняка, тоже на месте не сидит, на то и путник.
Она ни щепки не сомневалась, что найдёт его. А не искала раньше лишь потому, что не видела в этом смысла. Да и успокоилась уже, смирилась: не судьба — значит, не судьба. К тому же хотела наладить семейную жизнь, в чем не преуспела: первый порыв на радостях после окончания учебы быстро прошёл. Да и было теперь, чем заняться: работа оказалась интересной и прибыльной. Собственно говоря, времени на личную жизнь за последние годы почти что не было.
Воткнув в землю выломанную из кустарника палку, чтобы отметить направление, подсказанное даром, Рыска отправилась искать воду и быстро её нашла: небольшую речку или даже большой ручей. Она с удовольствием искупалась, напоила и крысу, и нетопыриху Ладу, свою красавицу, а затем улеглась на траве, подложив под голову свернутый плащ и раскинув в стороны руки.
— Спокойной ночи! — прошептала она небесам, начавшим заметно сереть.
Летняя ночь уже подходила к концу. Скоро и солнце должно взойти, и как только это случится, она поднимется и тронется в путь. Засыпая, Рыска думала, что выбрала правильную дорогу. Путницей быть лучше, чем весчанкой, у которой хоть и есть и дом, и семья, но все дни как один — серые и одинаковые. Пожалуй, она всё же не ошиблась, выбирая свой путь.
========== Глава 12 ==========
Господину Румзу, наместнику Зайцеграда, всегда нравились блондины, особенно вот такие, высокие, широкоплечие, с жёстким выражением мужественного лица, от которых явно веет силой. А уж от саврянских кос просто дыхание перехватывало.
Но красавчик пришёл вовсе не за тем, чего господину наместнику хотелось бы от него получить. Даже шансов никаких, так, полюбоваться… Ну и по делу тоже. А если высказать неприличное предложение, тут, похоже, одним только мордобоем не обойдется: мечи-то у саврянина явно не для красоты, хотя смотрятся эффектно. Ещё отрубит башку, не посмотрит, что наместник.
В последние годы найти себе красивого парня Румзу Косому становилось всё труднее, даже на одну ночь, даже за деньги. А о том, чтобы любовник был ещё и умным или благородным, вообще давно не было речи. В основном на такое теперь идут с голодухи или за услугу. Но, как правило, бестолковая, отбившаяся от рук молодежь, а это всё не то. Ах, вот если бы себе такого красавчика за тридцать или даже ближе к сорока, явного аристократа… Да, это давно из области мечты. В последний раз от подобного он получил кружкой в лоб, ещё и принародно — обидно и унизительно. Он же не хотел ничего плохого! Так, песенки послушать… Но его не поняли.
Вот с тех пор и осталось собирать шваль да терпеть выходки Лео, своего постоянного, но весьма неверного, так сказать, друга…
— Проходите, господин путник! Я давно вас жду! — радушно улыбнулся Румз Косой.
Альк с неприкрытым отвращением его оглядел и без приглашения уселся в кресло.
«Неужели, ты, сволочь, меня не узнаёшь?» — пронеслось в голове.
Однако связываться не хотелось. Провались ты пропадом, гад, ты своё получил. Если сейчас не тявкнешь что-нибудь не то, отвечу на твои вопросы, получу деньги и уйду. Городом ты правишь нормально, не хуже и не лучше других. Если корона тебя терпит, то я тоже не судья. Да и народ жалко: жареным здесь пахнет и в прямом, и в переносном смысле… Но жутко хочется убраться из этого проклятого города!
— По злату за вопрос, — сразу заломил Альк.
Выщипанные брови поползли вверх.
— Помилуйте, господин путник! Это же… грабеж! Я же на благо города! — «Эх, я б для тебя и ста не пожалел, но за другое!»
— Ну как знаете, я вас не заставляю, — Альк поднялся из кресла, но был остановлен. Выбирать наместнику особо не приходилось: летом Зайцеградская Пристань пустела. Большинство наставников разъезжалось, равно как и адепты, кроме тех, кто проходил практику — всем хотелось повидаться с родными, а то и подзаработать за лето, что в весках намного проще, чем в городе. Те, кто остался, были уже слишком стары, чтобы чем-то помочь. Одна надежда была на заезжих.
Саврянский путник заехал в город отдохнуть и перекусить, ещё вчера, и остановился в кормильне, хозяин которой тут же доложил наместнику. Румз побоялся его упустить и прислал за ним своего поверенного.
У Алька не было никакого желания снова общаться с Румзом, но дар вдруг подсказал две вещи: во-первых, несчастный город и правда стоял на пути надвигающегося пожара, а во-вторых, его самого ждало в резиденции наместника что-то хорошее, нужное… Что-то, чего не следовало упускать. И он нехотя явился пред бесстыжие наместничьи очи.
— Нет-нет, господин путник, я согласен! — Румз не был дураком и прекрасно знал, к чему может сейчас привести торг с видуном: этот уедет, а следующий может прибыть лишь на пепелище. А Альк прекрасно понимал, что наместнику некуда деваться.
Засуха в этой части страны стояла ужасная: с самой середины весны не упало ни капли дождя с раскаленных небес. Посевы погорели, ближайшая река практически пересохла. То, что городу и окрестным вескам грозит голод в ближайшую зиму, не подлежало и тени сомнения. Казалось, хуже быть уже не может. Но Сашию мало было для полного счастья. Две недели назад поднялся жуткий ветер из степей, с запада, горячий и злой. Всё, что не высохло, досохло за неделю.
А потом начались пожары.
Сначала сгорела веска, вешек на пятьдесят западнее города, причём сгорела подчистую, в головешки, не уцелел почти никто из жителей.
Следом огонь перекинулся на лес. Долго тлела подстилка, с переменным успехом сдерживаемая весчанами с лопатами, а потом пал поднялся выше, на сосновый бор. И хотя до Зайцеграда было ещё далеко, наместник забил тревогу. Ветер, нагулявшись, слегка стих, но хорошо просушенная ветром и солнцем древесина и так уже прекрасно горела, неизменно приближая пожар к городу, за последние годы разросшемуся и подступившему к лесу чуть ли не вплотную. Полыхнуть могло со дня на день, тем более, что несильный, уже ставший ласковым ветер нёс с собой запах гари, что не добавляло хорошего настроения ни наместнику, ни горожанам.
Немудрено, что путник был на сегодня единственной надеждой города, и никто не собирался на нём экономить.
— Итак, я вас слушаю, — произнёс он и, не мигая уставился на Румза Косого жёлтыми глазами.
— Я хотел бы узнать, скоро ли пойдёт дождь? — начал наместник.
Альк подумал, пожал плечами и равнодушно ответил.
— Не раньше конца лета. Раз.
— А… ветер не стихнет?
— Нет. Два.
— Может быть, направление поменяет?
— Нет. Три.
— О, Хольга, что же делать?.. А если свалить ближайшие к городу деревья, это поможет?
— Ненадолго. Четыре.
Альк отвечал на вопросы, одновременно думая, кто посадил эту образину и идиота на такой ответственный пост? Ведь если здесь так ждали путника, могли бы подготовиться к его приезду заранее, продумав, что спрашивать стоит, а что — бесполезно, какой вопрос выбросить, а каким заменить сразу несколько. Да любой весчанин поступил бы мудрее! Сам ведь себе, идиот, расходы увеличивает! Но если врать Румзу у Алька и в мыслях не было, то и облегчать ему задачу — тоже. Моральный ущерб за один весьма неприятный случай.
За то, что это косое недоразумение так и не поплатилось кое за чью смерть…
— Может, объявить переселение? Это поможет? — продолжал тем временем наместник.
— Поможет, только как вы себе это представляете? Это ведь не веска, а большой город. Народ наверняка не согласится, — дал пояснение путник. — Двадцать два и двадцать три.
Румз про себя выругался, отметив внимательность белокосого: не запутаешь!
— А корона может нам помочь? — безнадежно спросил наместник.
— О чём вы раньше думали? Теперь уже вряд ли. Если только…
— Что?
— Пепелище расчистить. Двадцать четыре.
Повисла тишина.
— Так что же делать? — пролепетал наместник, забыв пялиться на Алька и схватившись за голову.
Путник холодно, самодовольно и как-то по-волчьи улыбнулся.
— Ясное дело — дорогу менять. Кстати, можно было и сразу догадаться. Двадцать пять, — с удовольствием припечатал он.
— Нет, но это уже не счита-а-ается! — по-бабьи взвыл наместник. — У вас вообще совесть есть?
— Нет. Двадцать шесть.
Румз открыл рот, но Альк, отсмеявшись, смягчил приговор.
— Ладно, шучу по поводу последнего. Двадцать пять, — он снова, не мигая уставился на наместника. — Ну что, дорогу меняем?
Румз Косой вздохнул, прикинул ущерб от пожара, соотнёс его с затратами на путника – эх, хорош, стервец, как с картинки! — и махнул рукой, соглашаясь.
— Тогда… — Альк подумал немного — не над вероятностями. Их он давно уже знал. — Примерно два к девяносто семи. Довольно трудный случай, вполне могу погубить «свечу». Так что за всё про всё — сто пятьдесят златов.
— Господин путник, я уже и не знаю…
— Или двадцать пять сейчас — и счастливо оставаться, — он снова посмотрел в глаза Румза, не мигая.
— Согласен, — со вздохом произнёс наместник.
— Деньги вперёд, — Альк протянул руку ладонью вверх в таком царственном жесте, что наместнику на щепку показалось, будто он не у себя в кабинете, а на аудиенции у его величества.
Пришлось Румзу, скрепя сердце, расстаться с деньгами.
— А если не получится? — попытался возражать наместник, с тоской глядя на златы, исчезающие в кошельке саврянина.
— Получится, — заверил путник.
И в этот момент дверь наместничьего кабинета распахнулась, впустив стройную, черноволосую девушку, увидеть которую здесь, да ещё и в таком виде Альк не ожидал, не смотря на все подсказки дара. На ней было надето что-то такое, что раньше можно было представить разве что на цыпочках из курятника: рубаха с коротким рукавом со шнуровкой почти до пупа спереди и облегающие штаны длиной до колена, всё в светло-зелёных тонах. Косы, её чёрные косы, как всегда перевязанные веревочками, отросли ниже ягодиц и были сцеплены друг с другом чем-то блестящим. А раньше она не носила побрякушек…
— Добрый день, господа, извините, что без приглашения и без стука, — начала она. Голос тоже был другой — не стало девичьей звонкости. И смотрела она словно сквозь собеседников — не отводила глаз, не опускала их долу, но всё равно, словно не видела, с кем разговаривает. В первый миг показалось — может, не узнала? Но тут же стало понятно: узнала, просто восторгов по этому поводу не испытывает.
Из-за двери на наместника испуганно смотрел его поверенный:
— Я пытался её остановить, господин… — начал оправдываться он. Господин Румз лишь зло махнул на него рукой — иди отсюда! Затем слегка скривился, как от зубной боли. Женщин он терпеть не мог, а путниц, тем более сразу с двумя клинками — подавно.
— Слушаю вас, госпожа путница, — кисло произнес он.
— У меня дело к господину Хаскилю. Поручение его величества, — Рыска подошла к столу и швырнула перед наместником тсарскую грамоту, кивнув на Алька.
Румз лишь метнул взгляд на грамоту. Не она его теперь интересовала. Он думал о другом — о событиях десятилетней давности. О бесследно исчезнувшем из тюрьмы саврянине… О том, что этого путника он уже когда-то где-то видел. И девушку — тоже. И фамилию Хаскиль слышал…
То, чем теперь Румз мог заплатить за свои действия, было намного хуже пожара. Можно было вполне лишиться не только своего поста, но и головы.
Что господа путники его помнят, сомнений у наместника не вызывало. Поэтому, когда черноволосая девушка повелительно произнесла:
— Оставьте нас, пожалуйста, нам нужно пообщаться наедине, — Румз вышел за дверь без разговоров.
Единственной его надеждой было то, что, возможно, путникам сейчас не до него, и если он будет молчать, беда обойдет его стороной.
Итак, выйдя из кабинета, он осторожно притворил дверь и приложил к ней ухо, молясь, чтоб обошлось.
Оставшись одни в кабинете Зайцеградского наместника, Альк и Рыска некоторое время смотрели друг на друга. Как давно они не виделись! Как давно…
И расстались не самым лучшим образом.
По логике вещей гордому господину полагалось сразу подняться, гордо вскинуть голову и уйти. Но почему-то ему совершенно не хотелось этого делать.
Ему снова хотелось обнять девушку, давно ставшую ему чужой, просто так, без причины, не думая о том, кто она ему. Кто они друг другу…
Наверное, Альк так и сделал бы, ведь на самом деле, не было причин поступить иначе, но Рыска, с усталым вздохом опустившись в наместничье кресло, вдруг холодно произнесла:
— Добрый день, господин Хаскиль.
Альк всего на миг замер от такой неожиданной холодности с её стороны, но девушка этого и заметить не успела.
