сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 68 страниц)
Стоило Альку оказаться в холле особняка, как ему навстречу тут же выскочила престарелая ринтарка, его няня. Сначала женщина грозно сдвинула брови: кто это так обнаглел, что даже не постучался?.. А потом замерла на месте, зажав руками рот. Из глаз ее хлынули слёзы. Она узнала его, узнала! За мгновенье поняла: нет, не мальчик, даже не юноша, но это — он!..
— Нянюшка… — глухо произнес Альк и сделал шаг ей навстречу.
— Алечка! Живой! Сыночек мой! — прорыдала женщина и бросилась к своему подросшему дитятке.
Альк, не помня себя от счастья, обнял её, на миг закрыв глаза. Как в детстве…
А по лестнице уже спешили к нему домочадцы: сестра, ни разу не видевшие его племянники, брат, слуги… Значит, не такое уж он дерьмо, раз ему тут так рады!
Они налетели на него стаей вспугнутых птиц и все сразу бросились обнимать. Кто-то плакал, кто-то что-то говорил. А он просто потерялся… Стоял, чувствуя себя словно во хмелю, и молчал. Сказать, что он был счастлив? Нет, это значит, ничего не сказать!
И в какой-то момент пришло осознание: это всё благодаря ей, той, что с ним не поехала. Как бы она была сейчас рада видеть всё это и разделить с ним вселенское ликование! Ведь она всегда радовалась за него больше, чем за себя, и переживала за него тоже больше…
И Альк понял, что ему не хватает Рыски. Захотелось немедленно ее обнять, хотя раньше ничего такого он не делал, за исключением той их горячей встречи после наводнения. Стало невероятно жаль, что девушка сейчас так далеко. И как он только позволил ей остаться в кормильне? Нет, вот прямо сейчас, как только схлынет эта лавина, он всё им расскажет и поедет за Рыской. Неважно, кто она: она ему нужна! И поэтому он сегодня же привезет её сюда, пусть хоть и правда на плече или поперек седла.
Да нет, конечно, не так!
Он прикажет подать карету, одолжит платье у сестры — пусть все видят, что его Рыска красивая, и, что бы там они все не сказали, предложит ей стать его женой.
А по поводу её манер… Можно же нанять учителей, самых лучших, привести ее в соответствие с их положением. Она схватывает всё на лету, она быстро всему научится! Но это вторично! Это потом. А сначала…
На последней ступеньке лестницы, ведущей на второй этаж, стоял отец и горько улыбался, глядя на повзрослевшего сына.
Альк взглянул на него: с достоинством, но уже без гордыни, и вдруг понял насколько отец рад. И неважно ему, что его сын вернулся не тем и не так, как обещал. Оказалось, главное здесь то, что вернулся живым…
И потому Альку совсем не стыдно было за сказанные далее слова, неожиданные даже для самого себя:
— Прости, отец…
Господин посол усмехнулся:
— Да ладно… — только и сказал он.
И всё…
Они помолчали под испытующими взглядами окружающих, а потом Альк спросил:
— А где мама?
— В замке, — тихо ответил отец. — Её удар хватит, — добавил он.
— Я завтра поеду к ней.
— Я с тобой, — кивнув, согласился отец.
— Мы все поедем к маме, — сестра улыбнулась, не отпуская руку Алька. – Иди, братец, отдохни, приведи себя в порядок, — добавила она. — Все остальное — завтра!
Отец и сын, словно никого не замечая, продолжали смотреть только друг на друга.
— Сначала мне нужно поговорить с тобой, отец, — сказал Альк.
«Лучше будет сразу расставить все точки над "i"», — подумал он.
— Хорошо, я буду ждать тебя у себя в кабинете, — произнес господин Хаскиль. – Иди, тебе и правда следует переодеться и умыться.
— Что, на бродягу похож? — не удержавшись, спросил Альк.
— Зачем подтверждать очевидное? — пожал плечами посол и развернулся, чтобы уйти. — Я тебя жду, — бросил он через плечо.
Как же хорошо оказалось дома! Как приятно было, расслабившись, лежать по шею в тёплой ароматной воде. Даже в сон потянуло! Но Альк взял себя в руки: успеет он выспаться, потом, когда Рыска будет рядом. Когда отец будет всё знать…
Как здорово оказалось снова надеть привычную с детства одежду, красивую и дорогую, подчёркивающую все его достоинства. Как трогательно няня заботилась о том, чтобы ее любимый воспитанник поскорее стал красивым!
Сестра, постучавшись, вошла в его комнату, снова обняла. Глаза её сияли.
— Ты как? — доверительно спросила она.
— Все хорошо, — Альк тоже её обнял.
Надо бы поговорить с ней хоть немного, но он думал совершенно о другом.
— Слушай, Камилла, — обратился он к сестре, — а не могла бы ты дать мне на время свое платье? Любое.
— Зачем тебе? — удивилась она.
Альк вкратце рассказал ей о Рыске, и чем больше она узнавала, тем более хмурой становилась.
— Ты уверен? — наконец спросила она.
Альк вздохнул.
Нет, он был не уверен. Не уверен, что отец придёт от всего этого в восторг. Не уверен, что Рыска со всем согласится. Да и в себе самом на этот счет — не уверен… Но кое-что он осознавал чётко, так, словно это было где-то прописано: если он сейчас отпустит Рыску, он будет жалеть об этом, возможно, всю свою жизнь.
— Я уверен, — ответил он сестре. — Дай своё платье, Камилла!
Сестра со вздохом покачала головой. Что ж, его всё равно не переубедишь, раз он решил.
— Хорошо, пошли ко мне, — произнесла она, направляясь к двери. — Только я немного поправилась после родов, — добавила она уже на лестнице, — поэтому платье дам с корсетом, чтобы не оказалось велико. Сам затянешь по размеру. Помнишь, как это делается?
— Даже помню, как снимается!
— Дурак! — Камилла шутливо хлопнула его по плечу.
Альк лишь хмыкнул в ответ.
— Шпильки, ленты, заколки всякие нужны? Волосы у нее длинные?
— Очень.
— Может, мне с тобой поехать? Приведем девушку в достойное состояние, — предложила Камилла, — отец меньше возмущаться будет.
Альк отмахнулся.
— Поверь, это ни коим образом делу не поможет. Да к тому же… Нам с ней надо ещё наедине немного пообщаться. Ты дай всё, что обещала. Я сам справлюсь.
Они как раз дошли до комнаты Камиллы, и сестра сама, без помощи служанки, собрала в сумку вещи.
— Попроси в кормильне, пусть там кто-нибудь отутюжит. А впрочем, как хочешь, — безнадежно произнесла она. Потом снова вздохнула и буквально взмолилась:
— Давай поеду с тобой! У меня сердце почему-то не на месте! Обещаю: какая б она ни была, слова не скажу. Тебе хороша — и ладно.
— Нет, я сказал, — повторил Альк, нахмурившись.
Они немного помолчали.
— Волнуешься? — угадала сестра.
— Есть немного, — отвернувшись, признался Альк.
Ей он не врал. Да и бесполезно это было: Камилла с детства его знала. С ней у него отношения сложились намного более доверительные, чем с братьями, может быть, потому, что их разделяло каких-то три года, а братья были один на десять лет старше, а другой на семь лет младше Алька.
— Ладно, надеюсь, все будет хорошо, — улыбнулась сестра. — Ты сейчас ему скажешь?
— Сейчас.
–Ну, желаю удачи. — Она проводила брата до отцовского кабинета, поцеловала в щеку и ушла.
Когда Альк вошел в кабинет, отец поднялся ему навстречу. Три щепки они смотрели друг на друга, а потом, не видя больше для этого препятствий, обнялись. А затем уселись, продолжая смотреть, отец — за стол, а Альк на диван напротив него.
Из всех своих сыновей господин Хаскиль любил Алька больше других и давно относился к нему как к равному, к тихой зависти остальных.
— Я рад, что ты жив, сын, — наконец произнес посол.
— А я рад вернуться домой и очень рад видеть тебя в добром здравии, — ответил Альк.
— Теперь ты всё понял, Альк? — спросил отец.
Альк улыбнулся.
Не то, что семь лет, — ещё месяц назад он взвился бы от таких слов. Но не сейчас.
Сейчас в жизни всё было по-другому. И потому, наверное, он произнёс:
— Да, отец. Всё понял. Не то, что ты думаешь, но понял, — он сделал паузу, глядя на отца и продолжал. — Я понял, что заставил близких мне людей страдать. Понял, что дороже вас всех в моей жизни ничего не может быть. Понял, что если не увижу вас, то сойду с ума.
— А твой поступок? Уход в Пристань?
— Об этом я не жалею, — Альк улыбнулся снова. — Мне просто немного не повезло…
— Немного? — перебил его отец. — Я уже всё знаю! Ты был крысой!
Альк глубоко и счастливо вздохнул. Надо же, теперь это вспоминалось как страшный сон, канувший в никуда с рассветом.
— Как такое получилось? И как ты смог спастись? — спросил посол.
Альк начал свой рассказ, в душе радуясь. Хорошо, что отец сам спросил об этом. Легче будет повернуть с этого разговора на тот, о Рыске. Тем более, что посла крайне заинтересовала спасительница сына.
— А где эта девушка? — спросил он, когда Альк изложил все факты.
— В кормильне, тут, недалеко, — ответил Альк, — ждёт меня, — он на миг опустил глаза, собираясь с мыслями, а потом резко вскинул голову, с вызовом посмотрев на отца. — Сто златов — это мало, — сказал он.
— Ну, дай больше, если считаешь, что так будет правильно, — весьма равнодушно пожал плечами отец.
— Не в этом дело.
— А в чем?
— Я хочу на ней жениться, — твердо сказал Альк.
Ни в лице, ни в позе господина Хаскиля ничего не изменилось. Лишь улыбка стала шире.
— Так почему же тогда ты оставил ее одну? — только и спросил он.
— Отец, ты понял, что я сказал? Я собираюсь жениться на весчанке, ринтарской полукровке!
Господин Хаскиль развел руками.
— Я прекрасно тебя понял, сын, — подтвердил он. — Не понял лишь одного: почему она ещё не здесь?
Вот тут Альк сильно удивился. Любой реакции на свои слова он ожидал от отца, кроме этой. Опешив, он задал глупый вопрос:
— И что мне делать?
— Как это – что? Немедленно езжай за ней! — взвился отец. — Я велю подать карету, — он позвонил в колокольчик.
Тут же в дверь постучал слуга.
— Да, войди, — велел посол, — срочно заложить карету. Самую лучшую! — словно прочитав мысли сына, добавил он. — Ну ты даешь! — обращаясь к Альку, возмутился господин Хаскиль, когда слуга покинул кабинет, — девушка тебя ждёт, а ты тут сидишь, беседы ведёшь! Разве так мы тебя воспитывали? Езжай, и чтоб через две лучины были здесь, оба!
Альк был удивлён так, что на мгновенье онемел и прирос к месту. Нет, что родные обрадуются ему, он не сомневался, но чтобы отец так реагировал на его решение жениться на весчанке? Да такого он себе и представить не мог, а потому приготовился спорить, ругаться, снова уйти и даже поссориться с отцом — теперь уже навсегда. Но чтоб такое! Видно, подумал Альк, и правда испереживался.
— Что сидишь? — почти рявкнул отец, — Быстро встал и пошёл!
Альк, не успев подумать и всё ещё пребывая в шоке от неожиданности, вскочил, дошёл до двери.
— Хотя нет, подожди, — вдруг остановил сына посол. — За это надо выпить! — сказал он и почти сразу протянул Альку полный бокал коньяка, заморского сверхдорогого алкогольного напитка, которым обычно никогда и ни с кем не делился.
— Может, не надо? — засомневался Альк.
— Ещё как надо! Не каждый день в жизни такие события! Сын живой возвращается, да ещё и с невестой — и это после стольких лет неизвестности! Присядь, карета всё равно пока не готова.
Если бы Альк немного подумал, то не смог бы припомнить себя таким послушным, как сегодня, за всю свою жизнь. Но ему было не до того. И потому он покорно присел на диван, сделав первый глоток. Зря, вскользь подумал он, не хотелось бы в такой день дышать на Рыску перегаром.
Но ему вдруг стало совсем хорошо и спокойно. Так бывает, когда переживания долгих дней вдруг отпускают. Старый диван в кабинете отца показался невероятно мягким и удобным, свежие цветы в вазе на письменном столе — красивыми, а сам отец –кем-то вроде бога, вершителя судеб, пославшего ему, наконец, счастье и удачу.
«Вот сейчас, — подумал Альк, — допью и поеду за Рыской. Обниму её и на руках донесу до кареты. Саший с ним, с платьем! Здесь приведёт себя в порядок, Камилла поможет. А завтра к маме поедем… О, Хольга, как же хорошо!»
Альк допил коньяк залпом, и отец тут же услужливо наполнил его бокал снова. А сам присел рядом, похлопал сына по плечу, с улыбкой чокнулся с ним своим бокалом… Что коньяк какой-то другой на вкус, Альк подумать успел. И как пить начал, помнил. А вот как закончил — уже нет…
Четверть лучины спустя господин посол молча, без помощи служанки, убрал во встроенный в стену сейф две бутылки и бокалы на высоких тонких ножках. В одной бутылке действительно был коньяк. В другой — тоже, но с одной маленькой поправкой: в нём было растворено снотворное.
Расчет посла был верен: сын устал с дороги, наверняка ничего не ел, как обычно с ним бывало от переживаний. Пожалуй, тут и обычного вина хватило бы вполне, но господин Хаскиль решил перестраховаться.
Пусть теперь Альк поспит спокойно, а девица в кормильне помечет икру. К утру, а раньше он не проснется, она с ума там будет сходить. И тогда…
В принципе, у посла уже был план, оставалось лишь додумать детали. Подойдя к дивану, он остановился и посмотрел на спящего Алька.
Повзрослел! Возмужал. Немало, видно, пережил, вон, на лице все написано. Ну что ж, тем лучше. Быстрее всё поймёт... На весчанке жениться собрался, ишь ты!
Конечно, радости посла при виде живого и здорового сына не было предела, но не настолько, чтобы позволить ему ТАКОЕ. Он и так много «хорошего» семье принёс. Сколько седых волос они с женой из-за него нажили — не счесть. А тут ещё добавить решил? Нет уж, сын, лучше спи. Молодой здоровый организм такое количестао снотворного, пусть и вместе с алкоголем, надолго, конечно, не остановит, но к утру всё уже будет готово.
Когда там весчане встают? На рассвете? Отлично, рано утром он лично вручит ей златы и проводит на все четыре стороны. Не сто, пусть возьмёт, предположим, двести, да хоть и триста. В конце концов, заслужила, спасла парня от смерти, себя не пожалела. За это не жалко; пусть купит себе дом и коров, как мечтала, с братом своим поделится. Пусть делает, что хочет, лишь бы ушла до прихода Алька. Этого будет вполне достаточно, чтобы гордый Альк обиделся и искать её не стал, а с него сбудется. Что сплести для девчонки, посол решит на месте. Судя по тому, что сын о ней рассказал, и простого «он не придёт» хватит.
Куда она пойдёт? Это уже не его проблема. А его проблема теперь при нем, и уж он всеми силами постарается эту проблему усмирить. Не так, как раньше, — есть и другие способы.
Посол вздохнул, поднял с пола одну из свесившихся белых кос, бережно уложил так, чтобы больше не падала. Полюбовался на сына ещё... Красавец стал!
Такое сокровище — и отдать весчанке? Жирно ей будет, подавится. Его сыну любая в пару подойдет, хоть какая. Хоть та же тсаревна, — эх, жаль, уже занята. А могло бы неплохо получиться, между прочим…
А если девчонка не уйдёт? Такой вариант посол тоже рассматривал.
Что ж, у него и на этот случай есть план, хотя это будет сложнее. Но лучше убрать её с дороги как можно скорее. Может быть, прямо сейчас? Да нет, преждевременно. Пусть настоится, как следует разозлится, изведёт себя. На такое состояние проще наложится хоть какое известие. А помноженные на деньги обида и злость мигом сделают своё дело. Фыркнет и уйдёт как миленькая. В идеальном варианте и деньги не возьмёт.
Главное сейчас — спокойствие, подумал господин Хаскиль, выходя во двор. Один раз он с Альком уже ошибся. Не надо было орать, обещать лишить наследства: это сына только подстегнуло, потянуло что-то доказывать. Но тогда отец был рассержен, растерян; отчаяние и злость затмили разум. Он поступил недипломатично: это недопустимо для посла (хотя в делах политики он подобного никогда не допускал). Вот и сейчас не стоит передергивать. Как говорят весчане: на эти грабли он больше не наступит, будет терпелив, и это приведёт к успеху.
Слуга распахнул перед послом дверцу кареты, но господин Хаскиль покачал головой.
— Нет, я никуда не еду. Распрягай, — приказал он.
Слуга поклонился, и, недоумевая, почему хозяин сам вышел во двор, а не вызвал его, пожал плечами и приступил к тому, что ему было велено.
— Перед рассветом — запряженную корову к заднему крыльцу, — через плечо бросил господин посол, и, услышав «слушаюсь», вернулся в дом.
Камилла повстречалась ему в коридоре.
— Где Альк, папа? — спросила она.
— Уснул, — с улыбкой произнес отец. — Он очень устал, дорогая, пусть отдохнет.
— Он… сказал тебе?.. — робко спросила дочь.
— О своей будущей жене? Да, конечно!
— И… ты не против? — удивилась она.
— Нисколько, Камилла! — отец посмотрел на неё чистыми и добрыми глазами. — Альк уже взрослый, ему самому решать, с кем он проживёт свою жизнь.
— Может быть, тогда давай мы с тобой заберём домой девушку? Сделаем Альку сюрприз, — предложила она, похолодев изнутри.
Камилла была старше Алька и пусть не носила дар, зато женское чутье верно подсказывало ей: есть подвох. Но какой, понять она не могла. Почему-то вдруг показалось, что если девушка будет здесь, дурного не случится.
Но отец неожиданно возразил:
