сообщить о нарушении
Текущая страница: 64 (всего у книги 68 страниц)
– Ох, и не говорите, – женщина с улыбкой погладила по вихрам сына, – Счастливая... Даром, что вдова. Таких детей, как у меня, ни у кого нет. Смотрю на сына – и кажется мне, что Цыка мой и не умирал. Да и дочка радует... Оба взрослые уже. Мне-то нечего божиню гневить. Её вон, – она снова понизила голос и кивнула на стоящую на коленях старуху, – Намного жальче. В молодости и войну пережила, и от саврянского насилия пострадала – и дочь родила. Да всю жизнь ей люди простить этого не могли! Будто виновата она в чём... А теперь и муж с сыном её покинули.
Молец ещё посмотрел, размышляя, покачал головой.
– А дочка-то её где? – спросил он.
Фесся вздохнула и улыбнулась, на миг помолодев – на те почти семнадцать лет, что не видела свою младшую подругу.
– Сбежала, – просто сказала она, – Не захотела, чтоб её всю жизнь за материнский грех корили.
– И куда же?
– Ох, и не знаю... Но Цыка мой в тот же год её с белокосым видел. Видать, к ним, к саврянам, и подалась...
– Помилуй Хольга, да разве же так бывает? – удивился молец, – Ей белокосых ненавидеть полагалось, прости божиня!
– Так и ненавидела раньше, – подтвердила Фесся, – Но для чего бы муж мой собственный обманывать меня стал? Как на духу говорю: вернулся Цыка с севера и про Рыску рассказал. Привет, говорит, мне передавала... А к саврянину так и льнула, глаза от счастья сияли! Но сама-то я, конечно, не видела.
... Молец и Фесся с детьми уже вышли из молельни, а старуха, обернувшись, ещё долго смотрела им вслед, на закрывшуюся дверь. А потом снова подняла глаза к изваянию Хольги и страстно зашептала:
– Прости, о пресветлая, мой грех! Не наказывай её за это. Сбереги мою дочь, где бы она ни была, защити её, сохрани! Накажи меня, помоги ей...
Проводив прихожанку, молец всё же решил оставить старуху в молельне до утра, проникнувшись трагизмом её истории.
* * *
Альк теперь точно знал, что ему делать. Рыска сама того не ведая, подсказала ему. И, наверное, нечто подобное имел в виду и Крысолов, их общий учитель.
Даже ничего особенного, сложного или невыполнимого
не пришлось придумывать. Всё было невероятно просто. И понятно. Как раз в духе старого путника.
Раз тсарица-видунья хотела заполучить его, Алька, в свое полное распоряжение, следовало просто дать ей такую возможность, вернее, заставить её поверить, что даёшь. И теперь оставалось просто двигаться вперёд – пока не покажется в туманной дали проклятый остров. А уж если нарвутся на врагов – что ж, так даже лучше. Это только ускорит встречу с тсарицей-видуньей.
Там, на этом острове, он сумеет убедить эту ненормальную в том, что его заинтересовало её предложение. И она никак не сможет вычислить его намерения: у неё там нет дара.
А убить её... Нет ничего проще! Жалости к этой твари, пусть она и женщина, он не испытывает. Оружие у него непременно отберут, но он конечно раздобудет себе другое, да в конце концов, обойдется и голыми руками! Главное, подобраться к ней поближе, и уж он не оплошает. И, конечно, после гибели видуньи начнется битва, в которой ему не выстоять одному, но это уже не так важно.
Альк рассказал о своих намерениях отцу, с трудом, но заручился его поддержкой, и теперь флот Савринтарского тсарствия и союзники отчалит от северного побережья и пойдёт следом, на этот же остров. Обезглавленое войско в этой битве не выстоит, он точно это знает, и потому самая главная задача – это добраться до Витторы. И он доберётся. Неважно какой ценой.
И ещё важно сделать всё быстро. Как можно быстрее, пока его супруга не нашла способ увязаться за ним: ведь он, разумеется, не поверил, что она будет сидеть на месте и ждать исхода.
Вглядываясь в даль, Альк думал о том, что допустил всё же одну ошибку...
Крысолов сказал, что нужно торопиться на Пелигос – он так и поступит; взять с собой Жара – он взял; убить Виттору – убьёт без сожаления.
Вот только не расставаться с Рыской означало её верную смерть. И потому он ни при каких условиях не собирался её брать. Да и в его планы по устранению тсарицы-видуньи это никак не вписывалось. Однако ошибка была не в этом. Ошибка была в том, что нужно было всё же сказать ей то, что он понял уже две недели назад, в сарайчике возле стога, где они вместе провели ночь.
Уставшая, испереживавшаяся, испуганная, занятая совсем другими делами и мыслям, Рыска, как оказалось, не заметила одной вещи. Не заметила того, что уже два месяца носила под сердцем ещё одного их ребёнка. Наверное, надо было ей сказать...
Возможно, тогда она поберегла бы себя.
Но в тот момент Альк вдруг понял одну вещь: узнав такое, она разревётся и станет умолять его или не ехать, или взять её с собой. Он тоже не железный, и начни она тогда его умолять, он согласился бы – о, эта Сашиева синтементальность, возрастающая с каждым прожитым годом, происходящим печальным или трогательным событием!.. Чем это должно было закончиться, понятно уже давно.
И всё же надо было ей сказать...
Сдвинув брови, белокосый поспешил укрыться от взглядов в каюте. Как он переживал за неё, никто, кроме него не знал. Сколько раз судьба давала возможность исправить всё, еще тогда, много лет назад. Надо было просто жениться на ней: не слушать отца, а просто в тот же день отвести её в молельню и попросить благословения божини... Или потом, четыре года спустя, не уезжать морозной ночью, а остаться до утра, дождаться, когда проснётся и поговорить... Или не слушать, то, что она говорила на своей свадьбе, а проявить силу, просто увезти её вместе с сыном...
Да мало ли их было, таких возможностей? Любая из них привела бы к тому, что Рыска сейчас находилась бы не в шатре на побережье, а за надёжными стенами замка, и он был бы за неё спокоен. Он думал бы о деле, а не о том, как сильно переживает. А тосковал бы так же, как сейчас: ведь тоска навалилась, как только корабль отошёл от причала.
Альк вздохнул, присел на узкую лежанку, облокотился о стену и закрыл глаза. Слишком велика была вероятность того, что эта тоска теперь не отпустит до самой его смерти. То, что эта смерть гораздо ближе, чем он думал, отправляясь в на остров, белокосому теперь тоже было известно. Но это совершенно ничего не меняло.
* * *
– Дальше идти нельзя, господин, – сообщил капитан, – Во льду завязнем, – пояснил он.
Альк, не оборачиваясь, кивнул. Это он и сам уже вполне понял.
– Да, вы правы, – произнёс он, – Спускайте лодку на воду. Высадите нас – и можете быть свободны.
Альк прекрасно знал, на что идёт и никого не звал с собой. Вот если б ещё ворюгу восвояси отправить...
Жар подошел к Альку, встал рядом, проследил его взгляд.
– Это тот самый остров? – спросил он.
Альк рассеянно кивнул. Длань Сашия он чувствовал уже отсюда.
– Может быть, не пойдёшь со мной? – спросил он безнадёжно.
– Ага, щас! Держи карман шире, – сердито бросил Жар, – Сначала неделю мёрзни туда, потом неделю мёрзни оттуда, да впридачу переживай за тебя. Тем более, раз Крысолов сказал идти с вами – значит, я пойду.
– Тогда будешь грести, – не терпящим возражений тоном, произнёс белокосый.
– С радостью, – парировал Жар, – Хоть согреюсь.
Он говорил что-то ещё, но Альк уже не слушал. На него давила близкая Длань. И было это намного сильнее чем тогда, возле пещер. Видун чувствовал не только пустоту – его словно что-то затягивало туда, придавливало к земле, лишало сил. Словно тогда, когда он был "свечой"...
– Эй, что с тобой? – ворвался в сознание голос Жара.
Альк повернул голову.
– А что со мной не так? – спросил он.
– Ты прямо побледнел весь... Да так внезапно. Тебе плохо?
– Нормально, – буркнул Альк и отвернулся.
Да, надо торопиться, подумал он. Если здесь всё время так, недолго и с ума сойти.
... Около полудня, когда зимнее солнце ослепительно сияло с бледно-голубых небес, отражаясь в голубоватых льдинах, зелёной воде, лодка ткнулась носом в каменистый берег.
Альк сумел взять себя в руки и подавить внезапно напавшую панику, видимо, тоже вызванную Дланью, а вот Жару, наоборот, стало жутко. То, что происходило с его другом, ему было в жизни не понять, но он чувствовал это по-своему: скалы, образующие островной берег, поднимались прямо из воды, и в них завывал ветер, надрывно голосили чайки, на причале было полно народу, настроенного явно недружелюбно. Радости всё это не вызывало. Оставалось лишь надеяться, что старый путник, с которым Жар общался столько лет и которому доверял, всё же знал, о чём говорит, а не просто произнёс что-то в бреду. Ну, и на то, что Альк ещё не свихнулся... Хотя, кого он обманывает? Проклятый саврянин всегда лез на рожон!
Но и выручал из безнадёжной ситуации тоже – всегда...
Вот и сейчас, даже не удостоил взгляда ощетинившуюся мечами охрану.
– Проводите меня к её величеству, – надменно бросил Альк.
– А ты кто такой? – спросил его кряжистый мужик с бородой – видимо, начальник охраны на причале.
– Альк Хаскиль, – холодно улыбнувшись, представился он, – Ваш будущий тсарь, – добавил он с такой спокойной уверенностью, что даже у Жара сомнений не осталось. – Это мой слуга, – кивнул он на вора и, не обращая внимания на мечи, которые, впрочем, тут же начали спешно возвращаться в ножны, прошествовал вперед.
Воины расступались перед Альком. Жар смотрел и не верил глазам. Альк не изменился, был всё таким же... И тем не менее, перед ним и в самом деле был тсарь. Как в сказке... Это было чудесное превращение, которое,похоже, заметил только один он.
– Позвольте ваше оружие, господин... – проблеял кто-то.
Альк ожёг наглеца взглядом, но мечи всё же снял, не глядя, кому-то отдал.
– Ты поплатишься за это, – пообещал он.
Жар, семенивший за саврянином, уже не знал, что ему думать. С одной стороны, он видел их с Рыской вместе и в том, что их связывает, не сомневался. С другой, всё выглядело так натурально... Ещё и Длань эта, от которой, говорят, у видунов едет крыша... Да и власть способна развратить кого угодно... Помилуй Хольга, не свихнуться бы за компанию!
... И вдруг, словно перекрывая шум непрекращающегося ветра, раздался звонкий женский голос:
– Ты всё же приехал... Я знала!
Жар посмотрел вперед.
До тсарицы-видуньи было достаточно далеко, и видеть её глаза и выражения лица он не мог, но готов был поклясться, что она рада... Вот просто рада – и всё.
Альк, шедший перед ним, остановился и слегка наклонил голову.
– Приветствую вас, ваше величество, – произнёс он, приложив левую руку к груди, – До меня дошли сведения о том, что вы желаете меня видеть. Я к вашим услугам, – он снова поклонился.
И тогда она подошла ближе, встала напротив белокосого.
Виттора была до жути похожа на Рыску. У неё были такие же жёлто-зелёные, светлые глаза, черные волосы, распущенные и трепещущие на ледяном ветру, неулыбчивое лицо. Тсарица-видунья была такого же роста и сложения, стройная и гибкая. Облачена она была в чёрное с золотом длинное одеяние. Зимнее солнце ледяными бликами сияло на гранях драгоценных камней в её короне.
Одной рукой Виттора придержалась за дерево, вросшую в скалистый склон сине-зелёную ель. За другую руку тсарицы-видуньи держался испуганный подросток лет двенадцати: худенький, желтоглазый, со светлыми волосами до плеч... Не нужно было быть видуном, чтобы понять, кто подарил Витторе этого ребёнка.
– Здравствуй, Альк Хаскиль, – с улыбкой произнесла Виттора, и Жар увидел, что ещё роднит эту женщину с той: сияющие от счастья глаза, – Да, я тебя ждала, – подтвердила она.
Она тоже была влюблена... Наверное, подумал Альк, именно поэтому она отпустила его тогда, в Зайцеграде.
Но ведь этого не могло быть! Такие, как Виттора, любить не способны...
И в следующий момент он получил подтверждение.Черноволосая, светлоглазая, так похожая на Рыску, тсарица-видунья рассмеялась – холодным, злым смехом.
– Ты в самом деле хотел меня провести? – с лёгким разочарованием спросила она, – Я была о тебе лучшего мнения, – она хохотнула еще раз, – Забыла представить: это Делл, твой сын. Можешь познакомиться, – Виттора подтолкнула мальчика вперёд, но тот лишь дёрнулся с недовольным видом.
– Он не может быть моим сыном, – возразил Альк. Как же тяжело ему было: чуять по голосу и поведению человека, что что-то упустил, а точно не знать.
– Не придуривайся, эту загадку ты разгадал, – снисходительно улыбнулась она, – Как и все остальные, верно?.. И всё же мне есть, чем удивить тебя, – она сделала паузу, – Твой старый учитель о многом мог бы тебе поведать, если бы ты смотрел в оба и не упустил его из виду, – медовым голосом продолжала она, – Однако, ты и сам не промах: многое понял без подсказки... И всё же кое о чем никто из вас не догадался!
– Ты о чём? – нахмурился Альк, на миг выдав свое напряжение.
У Витторы вновь сверкнули глаза, на этот раз – победно.
От услышанного далее Жара прошиб холодный пот.
– Дело в том, Альк, что у меня дар редкой силы. Он не был таким, но стал, – призналась она, – Я долго жила здесь, Длань Сашия приняла меня. Как примет и тебя, если останешься здесь, со мной.
Альк продолжал молча смотреть на Виттору.
– У меня есть дар и здесь. Так что, смирись, ты попался, – с невероятной радостью заключила она, – Теперь ты мой. И всё, между чем ты можешь выбирать – это остаться здесь, со мной, добровольно или принудительно.
Альк усмехнулся.
– По-твоему, я похож на сумасшедшего? – спросил он. Поняв, что Виттора обо всём знает, и ему больше нет нужды никого из себя изображать, он согнал с лица улыбку и нахмурился. Неожиданно для себя, увидев хмурое лицо Алька, Жар порадовался. Всё же, так привычнее. И сомнений больше нет.
– Пока нет, – спокойно согласилась самопровозглашенная тсарица, – но через пару недель в моей темнице тебе, я уверена, придётся нелегко. Примерно, вот так, – она снова улыбнулась и посмотрела Альку в глаза – и тот непроизвольно схватился за виски, ощутив резкую боль. Однако она пока лишь этим и ограничилась, – Помнишь, как хорошо быть крысой? – издевательски спросила она, – А когда станет совсем плохо, единственной, кто сможет тебе помочь, буду я. Так что, предлагаю внять голосу разума, покуда таковой имеется... Ну ты же умный человек, Альк! Зачем испытывать судьбу? Зачем снова проходить этот путь? Просто будь со мной, и я сделаю всё, чтобы твоя жизнь была такой, как ты хочешь. Или темница тебе больше нравится?
– Ты для начала меня туда посади, – с вызовом произнёс Альк.
Виттора подкатила глаза.
– Признаться, я и не расчитывала на скорый результат, – пожала она плечами, – Но я ведь могу не только угрожать. Я могу дать тебе такое, о чём ты и в своём замке не мечтал... Хотя, наверное, мечтал, – она опять приторно улыбнулась, – Ты ведь очень любишь добиваться невероятных целей и не мечтать не можешь... А я могу дать тебе ВСЁ! Савринтарское тсарствие – это только начало. А там... Да мало ли на земле интересного? И всё это будет... наше, – пообещала Виттора всё тем же сладким голосом.
– Помнится, я уже как-то слышал нечто подобное, – кивнул Альк, – Не заитересовало.
– И почему? – иронично спросила тсарица.
– Цена была непомерной.
Виттора улыбнулась.
– Вот видишь: снова всё сходится, – сказала она, – А я прошу просто быть со мной – и всё...
– Почему ты вдруг решила, что я соглашусь? – устав это слушать, перебил Виттору Альк.
– Потому, что ты, как я уже говорила, очень умный человек, – серьёзно сказала она, – И ещё потому, что это не последний мой аргумент. – Она вдруг слегка нахмурилась, на мгновенье обернулась, посмотрела назад через правое плечо – словно ей что-то показалось, словно что-то заметила, при этом понимая, что это совершенно нелогично и невозможно.
– Да-а? – издевательски поднял бровь Альк, – И какие же аргументы есть у тебя ещё?
– Ну, к примеру, вот такой, – молниеносно выхватив меч, она... нет, не метнула его в саврянина или в его друга... И не велела своей страже сию же щепку хватать незванных гостей, нет... Виттора сделала то, чего путник, повидавший за годы своих странствий много ужасного и непртятного, всё же не ожидал: она приставила клинок к горлу ребёнка и, холодно улыбнувшись, произнесла, – Ну, как?
Однако, удивиться он не успел. Почти.
И когда все присутствующие на скалистом, овеваемом ледяными ветрами, берегу, включая прислужников и приспешников тсарицы-видуньи, опешили от увиденного, Альк один сохранил самообладание.
А потом и вовсе улыбнулся, глядя мимо Витторы...
...Издавна корабли Иргемаджина — самые быстроходные и независимые от ветров. А в лагерь сторонников тсарицы-видуньи новые силы прибывают отовсюду, ежедневно, и никто бы не удивился ещё одному кораблю – а так оно и произошло: успели и добраться на день раньше, и переночевать на острове, и занять наиболее удобную позицию.
И ещё одно: во имя своей любви, той, к которой идёшь годами, можно преодолеть не только зимнее море, но и собственный страх перед заведомо определённой, печальной судьбой.
Может быть, поэтому, а может, просто из-за собственной глупости, Рыска и стояла сейчас слева от Витторы. В её руках был арбалет – уже взведённый. Наконечник болта упирался точно в висок тсарицы-видуньи, чуть ниже ободка короны.
– Бросай оружие, – устало произнесла Рыска, –Скорее... Иначе я тебя убью.
– Ты не сможешь! Никогда не могла! – попыталась давить на неё Виттора, но тут же увидела переползший на курок палец... И ещё кое-что привлекло внимание видуньи.
– Бросай оружие, – повторила Рыска.
