сообщить о нарушении
Текущая страница: 63 (всего у книги 68 страниц)
– Альк... – прошептала она, как только он поднялся с кровати и начал одеваться, – Мне нужно тебе сказать... Я беременна.
У него в душе не шевельнулось ничего. Он просто равнодушно пожал плечами.
– Да? Хорошо, – сказал он.
– Ты... заберёшь меня с собой? Женишься на мне?
Он медленно обернулся.
– Как я могу это сделать? У тебя уже есть муж.
– Но это твой ребёнок!
Альк щепку подумал.
Какой ребёнок? Тут вся жизнь впереди! Карьера, женщины, веселье... Да и отец, понятное дело, не похвалит – а отца он уважал. И боялся.
– Просто скажи мужу, – пожал он плечами. – Он будет рад, вот увидишь.
– А как же мы? – опешила девушка, – И потом... он не поверит, что это от него.
– Почему?
– Потому что он уже не мужчина!
Вот тут до избалованного юнца дошло, что за поступок придётся отвечать.
– Ладно, – резко помрачнев, сказал он, – Я что-нибудь придумаю, – бросил он и шагнул к подоконнику.
– Не забывай, что я тебя люблю, – последнее, что Альк услышал от своей любовницы, перед тем, как исчезнуть за окном.
И, возможно, он и в самом деле что-нибудь придумал бы – кто знает? Но под стеной его ожидал разъярённый рогоносец.
Нет, конечно, это было проще простого – сбить с ног старика. Да и до дома добежать – недалеко, быстро, легко, петляя тёмными переулками, чтобы оторваться от погони. И даже знакомство с отцовской плёткой для верховой езды оказалось не так страшно...
Всё страшное случилось позже...
Прошла пара недель, и однажды, проснувшись утром, Альк вдруг подумал о несчастной девушке, и сердце его заныло от жалости. Он откуда-то точно знал, что с ней случилась беда... Он не просто знал это, а словно видел, слышал, был там... Альк сам тогда не знал, что с ним происходит. Много позже до него дошло, что это проявление дара.
...Вечером отец вернулся хмурый и раздражённый.
– Что с ней? – с порога бросился к нему Альк.
Отец поднял на сына глаза.
– Что с ней? А ничего, – бросил он, – Ничего хорошего. Ее просто казнили за измену. – он помолчал, – А её муж, с которым я лет двадцать дружил, повесился. Ты доволен? Уйди с глаз!..
А ещё страшнее были угрызения совести, оставшиеся на всю жизнь: не надо было сбегать! Надо было её защитить... Как? А так же, как сумел сделать ей ребёнка – того, который погиб вместе со своей матерью.
Альк долго смотрел на спящую Рыску.
В первый раз можно было оправдать трусость молодостью и страхом перед отцом.
Во второй – списать нерешительность на недостаток опыта и знаний.
В этот раз оправдания быть не могло.
В этот раз он не допустит, чтобы его любимая погибла, пусть ценой собственной жизни, дара... Да неважно чего! Он не допустит, и точка.
Вероятность того, что она выживет ничтожна. Но так уже не раз бывало в его жизни!
Разве мог он тогда выжить, связанный, придавленный, уже попрощавшийся с жизнью? Разве могла запуганная девушка, ненавидящая обе его ипостаси, не только согласиться помочь ему, но и полюбить всем сердцем?.. Разве можно было поверить в то, что превратившийся в крысу видун может снова стать человеком? Или, может быть, можно воскреснуть, превратившись в крысу? Остановить войну, вызвав жуткое наводнение?.. Разделиться с крысой, в теле которой уже собирался подохнуть? И дар после стольких смертей обычно не возвращается. И связка не восстанавливается...
Альк хмыкнул.
– Мы ещё посмотрим... – тихо сказал он, укладываясь рядом с женой. Он придумал решение для своей проблемы, и его снова потянуло в сон.
А потом погладил её по голове, отведя со лба волосы, поцеловал, едва коснувшись губ, провёл рукой по шее, по груди, положил ладонь на её живот... Он не ошибся.
Вот почему она стала такой капризной, постоянно плачет и без причины злится.
И теперь он скорее сам сдохнет, чем допустит, чтобы с ней что-нибудь произошло. Да и вообще, не для того они столько лет шли друг к другу, чтобы всё рухнуло из-за какой-то ненормальной, одержимой властью бабы.
Трудно будет? А когда было легко?
Ещё одной , отправившейся по его вине на небесные дороги, не будет.
========== Глава 32 ==========
Рыска, наконец, уложила вещи, поправила перевязи мечей и присела на дорожку. Поднимаясь, хотела сказать "с Хольгой", да в последний момент передумала: разговор с Альком двухнедельной давности был свеж в ее памяти... А раз так, не стоит трогать имя божини своим языком. И молиться – тоже. Лучше затянуть пояс на кожухе потуже – и в путь.
Полог шатра, в котором они всё это время квартировались, колыхнулся.
– Я иду, Альк, – не дожидаясь вопроса, ответила Рыска.
– Подожди, – он подошёл к ней, положил руки ей на плечи, – Присядь, пожалуйста. Мне нужно с тобой поговорить.
– Давай уже на корабле поговорим. И так много времени потеряли, а ещё на дорогу неделя нужна, – поторопила его Рыска.
– Нет, – он посмотрел ей в глаза, нахмурившись, – Не поговорим.
– Да что такое? Почему?
– Не поговорим, потому что ты никуда не поедешь, –отрезал путник.
Рыска, ничего не понимая, уставилась на него. Всё время, что они провели на побережье, ничего подобное не обсуждалось. Они готовились, искали корабль, собирались в дорогу... Что это вообще за новости такие? Да она и не спрашивает его, ехать ей или нет! Она всегда всё решала сама!
–Альк, ты что? Всё ведь уже решено! – напомнила она.
– Вот именно. – он кивнул, – Всё решено, и ты никуда не поедешь.
– Альк...
– Ты поняла? – он на миг встретился с ней глазами, а потом развернулся к выходу. – Сиди и жди меня здесь.
В последний момент он вдруг передумал объяснять жене свои соображения. Это могло лишь ухудшить ситуацию. А смотреть ей в глаза и сочинять какую-нибудь чушь просто не мог. Развернуться и поскорее уйти было единственным выходом.
На щепку Рыска замерла на месте, но тут же побежала за Альком, не забыв, впрочем, прихватить свою сумку. Мало ли, что он сказал! Да, он её муж, но ведь не хозяин!
– А ну, стой! — крикнула она ему вслед.
Альк замер на месте.
– Что это значит? – спросила она обходя его и заглядывая в глаза. – Сначала "поговорим", потом уходишь... Как это понимать?
В жёлтых глазах саврянина плескалась боль. Такая сильная, что у неё не нашлось аргументов для продолжения спора.
– Почему, Альк? – тихо спросила Рыска.
– Потому что ты погибнешь там. Я уже говорил... – он попытался отвести взгляд и продолжить путь, но она схватила его за руку. Он почти не сопротивлялся.
– Я это знаю, – напомнила она, – Но всё равно поеду. Вместе мы справимся. К тому же, учитель говорил, что нам нельзя расставаться!
– Только не там... Под Дланью Сашия все равны... – устало напомнил Альк, – Моей смерти на этих дорогах нет... Я вернусь, – пообещал он, погладив её по щеке, –Поверь мне. Как раньше...
В другое время, несколько лет назад, она начала бы спорить, что-то доказывать, но не теперь. Теперь, в этот самый момент, она увидела далеко-о-о... Намного дальше, чем раньше.
Дальше, чем видел Альк.
И его смерть на этих дороге тоже была. И на этой, и на всех остальных. Вернее было сказать, судьба передоставляла им выбор: либо он, либо она. Остаться обоим в живых никак не получилось бы.
А ещё была одна неясная, теряющаяся в тумане дорога, как тогда, отличающаяся от всех остальных –зелёная горошина, но не в мешке жёлтых... В гораздо большем их количестве. И неизвестен был не только исход: вообще ничего было неизвестно. Даже приблизительно. Очередной, а может, и последний в её практике слепой поворот. Но именно на этот поворот Рыска и расчитывала, а сейчас благодарила судьбу за то, что этот единственный шанс всё же выпал. Понятное дело, что ничего хорошего от этого шанса ждать не приходилось, но все остальные дороги были совершенно неприемлимыми. Путница давно поняла, что если спрячется за спиной своего любимого и спасется сама, то её жизнь потеряет смысл, как и было всякий раз, когда она оставалась без него, и на этот раз уж точно – навсегда. А если она погибнет сама, пытаясь спасти его, то случится нечто ещё более страшное – то, о чём говорил Альков дед, и это уже не было домыслом. А потому в следующий момент она выпустила его ладонь и отошла на шаг, продолжая смотреть на него.
– Много лет назад в моей жизни уже были те, кого я не смог сберечь, потому что слишком долго думал или пустил дело на самотёк, – отвернувшись, произнёс Альк, – В этот раз такого не будет. Сейчас ещё можно что-то сделать. Потом будет поздно.
Рыска покачала головой. С Альком всегда было невозможно спорить. Теперь и подавно. А значит, она и не будет этого делать.
– Ладно... – неуверенно произнесла Рыска, – Раз ты так считаешь... Можно тебя хотя бы проводить?
– Нет, – жёстко сказал Альк, – Возвращайся в шатёр и жди меня. Я обещаю тебе, что вернусь.
С этими словами белокосый накинул капюшон и направился к причалу.
...Три лучины спустя Рыска всё ещё продолжала стоять и смотреть вслед кораблю. Ветер дул в лицо, но ей было не до этого.
Теперь достаточно далеко, думала она. Теперь он не почувствует.
Закрыв глаза, она увидела дороги – так чётко, как никогда прежде. Словно вознеслась над миром и смогла весь его окинуть взглядом – словно только они, видимые лишь ей одной, в этом мире и остались, а всё остальное ушло, потерялось, стало неважным...
На дорогах она видела и исход войны: то скорую победу, то ещё годы и годы страшных, кровавых битв.
Она видела и то, что в обозримом будущем ожидало её близких, и на каждой дороге по-разному, с одной лишь общностью: за одни жизни приходилось платить другими. Была, как оказалось, и дорога, на которой они с Альком оба выживали... теряя всех остальных и оставляя тсарствие на милость победителя.
Получалось так, что кто-то один из них должен был стать камнем преткновения, своеобразной жертвой за победу в этой войне.
А потом прояснилась и та, ранее неведомая, туманная, но, как оказалось, всз же, единственно приемлемая и правильная дорога.
– Спасибо... – шевельнулись губы путницы. Предчувствие ее не обмануло.
На этой дороге приходил конец кровожадной тсарице-видунье.
На этой дороге заканчивалась война – скоро, с малыми потерями, если не считать те, что уже случились.
На этой дороге великое объединённое Савринтарское тсарствие существовало долгие счастливые века, приумножая свою славу и разрастаясь.
На этой дороге древний род Хаскилей, который ей выпала честь продолжать, процветал и дальше...
А еще выживал и выздоравливал учитель. Марина, посол Иргемаджина благополучно отправлялась домой. Сын целым и невредимым возвращался с войны вместе с товарищами – на радость тёти Ульфины и матери близнецов. Иоланта и Вангелия вырастали в прекрасных дев и проживали счастливую, долгую жизнь...
А самое главное, на этой дороге Альк продолжал жить... и забывал свою жену, словно её и не было в его жизни никогда.
Что будет на этой дороге с ней самой, Рыска даже не стала выяснять, ибо выбирала её не для себя, а для других. Наверное, решила она, тогда, много лет назад, в тот день,когда появился на свет её сын, Саший вернул ей её дар, а затем хранил, не позволил ни замёрзнуть насмерть среди ледяного безмолвия, ни стать крысой в Зале Испытаний, ни закончить путь на помосте, выйти живой из стольких сражений, для того, чтобы сейчас она выбрала эту дорогу.
Интересно: а зачем это всё Сашию? Зачем он ей помог? Может быть, от того, что не так уж он и плох, не так страшен, как принято о нём думать? Похоже, он вообще отличный парень. Как Альк: только поначалу кажется злым и циничным, а если заглянуть глубже, то лучшего и не попросишь?..
Надо же, к чему можно прийти в конце пути!
Рыска вздохнула.
Альк...
Даже не попрощались... Но на это стоит лишь горько улыбнуться: в их жизни прощаний было больше, чем достаточно.
Огромный ворот подался неожиданно легко, и выбранная дорога стала единственной.
...Кто-то тронул Рыску за плечо, и она словно очнулась.
Ледяной северный ветер вмиг разрушил видение. Стало холодно и неприятно. Путница поёжилась и подняла воротник. Обернулась и увидела Марину у себя за спиной, кивнула ей.
– Я думала, ты не согласишься остаться здесь. Всеми правдами и неправдами поедешь с ним... – уронила иргемаджинка.
– Пришлось подчиниться, – уронила Рыска, глядя в морской простор остановившимся взглядом. Корабль уже исчез в туманной дали, за полосой прибоя.
– Мне казалось, ты более упрямая, – с лёгким укором произнесла Марина.
Рыска обернулась, оглядела её. Никогда б не подумала, что такой ответственный момент своей жизни придется разделить с бывшей любовницей собственного мужа... Однако выбора особого не было. Да и, честно говоря, Марина ей нравилась. Отчего-то её присутствие воодушевляло Рыску.
– Тебе правильно казалось, – с улыбкой кивнула путница, – Ты поможешь мне?
Марина думала лишь щепку.
– Что нужно делать? – спросила она.
– Идти на Пелигос. А у тебя есть корабль... Ваши иргемаджинские корабли быстроходнее наших, мы прибудем туда раньше них.
– Вдвоём?
– Я тебя не прошу. Просто дай корабль – и всё... Я справлюсь и одна...
Но Марина перебила её.
– Ты представляешь, что будет, когда мы доберёмся туда? – она произнесла это одновременно радостно и безнадёжно.
– Я представляю, что теперь будет, если я останусь здесь, – вздохнула Рыска, – Если кто-то и должен убить Виттору – то это я, – сказала она и тут же воочию увидела, что сможет. Что у неё получится.
Вот так просто получится – и всё. Слепой поворот.
– Альк сказал мне, что ты можешь погибнуть... – уронила Марина.
Рыска по-девичьи звонко, весело рассмеялась.
– Я погибну в любом случае, – махнув рукой, сказала она – как о чем-то мелком, несущественном, неважном, – Это моя судьба. А ты... Ты ведь тоже его любишь – я это вижу. Вижу и без дара, и поэтому – не ради меня, не ради страны, которая даже не твоя родина – ради человека, который тебе дорог, прошу: помоги мне. Помоги – и, возможно, он будет с тобой, –она глубоко вздохнула.
От проникновенной речи путницы у Марины сжалось сердце. Она разрыдалась, закрыв руками лицо.
– Не реви, – спокойно попросила Рыска.
– Мне так жаль... – всхлипнула Марина.
– А мне уже нет, – улыбнулась Рыска, снова устремив взор в морскую даль, – Я даже рада, что всё скоро закончится: устала переживать. – она помолчала, – Я готова в дорогу. Если ты согласна, прикажи снаряжать корабль, – резко развернувшись, она пошла в шатёр.
* * *
Приболотинский молец, присланный в веску сразу после ухода предыдущего и отслуживший здесь уже более пятнадцати лет, ни разу не видел, чтобы эта женщина так истово молилась. Ничто и никогда не загоняло её в молельню так надолго: уже почти сутки стояла она на коленях перед изваянием Хольги и как заведённая била земные поклоны.
В позапрошлом году у неё умер муж: утонул по пьяни в колодце. А их сын погиб на войне ещё три года назад. У бедолаги никого с тех пор не осталось. Что привело её сюда сейчас, никто не знал, но с самого вчерашнего вечера она ни на щепку не прекращала молиться.
Раздумывая, стоит ли напомнить старухе, что молельня на ночь закрывается или, может быть, как и вчера, позволить ей остаться тут до утра, молец вышел на улицу, попутно открыв дверь одной из припозднившихся прихожанок – женщине лет сорока, пришедшей с тринадцатилетним сыном и одиннадцатилетней дочкой.
– Всего доброго, батюшка, – попрощалась она, – Прошу: помолитесь о грешной душе раба божининого Викия, помяните добрым словом, – добавила женщина, - А то что-то сниться мне часто стал, – призналась она с содроганием, – Будто готовлю я обед в его доме, как часто бывало, а он вдруг заходит в кухню, да не через дверь, а прямо из печки, в саже весь и с рогами, как у коровы!
– Помилуй Хольга нас, грешных! – молец осенил в ответ знаком богини и себя, и прихожан, – Раз такое происходит, вы творожников испеките да на жальник отнесите. И ещё поминки по нему соберите, – посоветовал он, – А то, похоже, некому его и помянуть-то стало, вот и беспокоит. Ведь некому?
– Ох, некому, батюшка, ваша правда, некому... – покачала головой женщина, – Как умер, все разбежались. Никого не осталось. Что родственники со сгоревшего хутора не унесли, то весчане растащили... И никто из родни с тех пор в веске не появляется, словно вымерли. Её вон муж, – она понизила голос, кивая на молящуюся старуху, – Братом ему приходился.
Молец понимающе кивнул.
– А поминки соберу, –согласилась весчанка, – Аккурат на этой неделе, пока морозно. А то глядишь, уже весна скоро, корова отелится, хлопот будет невпроворот...
– Чего вам хлопот бояться с вашими-то помощниками? – улыбнулся молец, – Парень, смотрю, весь в отца. Скоро вырастет, невестку приведёт. Да и дочка-красавица! Счастливая вы.
