сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 68 страниц)
…Едва отойдя после тяжелой простуды, которую подхватил, дожидаясь Рыску у городских ворот, Альк отправился прочь из столицы, в родовой замок Хаскилей: отдохнуть, подумать в одиночестве, может быть, встретить старых знакомых, да просто отвлечься — и застрял там на два с половиной года.
Хвала Хольге, в замке всегда было чем заняться, а владелец замка, обязанности которого легли на Алька — это как наместник, только управляет он не городом, а несколькими весками.
Время лечит и не таких. Мало-помалу он успокоился, стал забывать, с чего всё началось. Красивая северная природа, тихое сельское течение жизни, милые лица знакомых с детства людей очень располагают к этому.
Всё вернулось на круги своя, да и пора было жить дальше. Не умирать же, в самом деле…
Рыску он вспоминал, и очень часто. Она была не похожа ни на одну знакомую ему женщину: стояла особняком. В ней не было столичной фальши, но и такой уж дремучей весчанкой она тоже не была: в глупости не упорствовала, легко всему училась и безоглядно верила ему. И любила. Это невозможно было не заметить.
С невероятной горечью Альк понял, что тоже полюбил её — настолько сильно, насколько вообще был на это способен. То, кем она являлась, оказалось незначительным и мелким. А вот жизнь без неё стала пресной и какой-то… чужой, что ли. Проходила словно стороной. Можно было делать вид, что всё хорошо, принимать участие в жизни окружающих, а в сердце носить холод. Собственно, именно такую жизнь и навязывало положение. Наверное, это и имел в виду отец.
Отец… Ему хорошо навязывать, советовать и наставлять. Они с матерью прожили душа в душу на тот момент больше тридцати пяти лет. При таком подходе можно поучать других.
Альк вполне мог найти Рыску: со связями, деньгами и его даром это не составило бы труда. Но ему, как и прежде во многом другом, мешала гордыня. У него в голове не укладывалось, что его, Алька Хаскиля, бросила весчанка! А по сути так оно и было. Но чтоб он ещё и искать её пошел по всему тсарствию — да его бы на смех подняли! Это в первый момент, пока всё ещё было остро и горячо, даже не подумав, что он делает, Альк бросился за ней. Потом же, разобравшись, поняв, как это будет выглядеть, тем более, в столице, между своим дворянским достоинством и невероятным желанием найти любимую, но безродную девушку, он, естественно, выбрал первое. И стал учиться жить без Рыски…
Надо сказать, приходилось ему не легче, чем ей, тем более, что утешения в виде ребёнка у него не было. Отец иногда приезжал в замок, но вёл себя тише мыши: выжидал, давал сыну время подумать и успокоиться. Он не хотел, чтобы Альк опять сбежал, и лишний раз не трогал его.
И время пришло. Посол не зря ел свой хлеб. Он был прирождённый дипломат, и ему удалось-таки подольститься к Альку и худо-бедно оправдать свой поступок. Даже врать не пришлось — почти.
Конечно, он испугался за сына, очень соскучился и не хотел снова его потерять. Кроме того, господин Хаскиль никогда и не скрывал, что хочет протолкнуть кого-то из сыновей на своё место при дворе, тем самым обеспечив семье еще лет тридцать почёта, уважения и власти. Он не хотел ничего плохого, просто заботился о родных, а Алька считал самым достойным приемником! Что до девицы, делай выводы сам, сынок: значит, не так уж сильно любила, раз ушла и не вернулась. Тем, кто любит по-настоящему, преграды не страшны.
Альк был так подавлен и разбит, что проглотил всё, что преподнёс ему отец, не жуя, да и попросту нужно уже было хоть чем-нибудь заняться. И он решил всё-таки последовать отцовской стезёй.
И почти всё получилось.
Однако тут же возникла неувязка: послу полагалось быть женатым. Это было негласное, но непреложное требование ко всем дипломатическим чинам. И если бы господин Хаскиль так напрямую сыну и сказал, Альк бы покорился необходимости, тем более, ему теперь было всё равно. Но отец слегка перемудрил и допустил просчёт.
По возвращении в столицу отец начал подсовывать сыну девиц, которые, по его мнению, наиболее подходили на роль (или даже должность) молодой госпожи Хаскиль. В основном это всё были дочери его соратников.
Альк не терпел, если его пытались обвести вокруг пальца, вернее, заметив такую попытку, возмущался до глубины души. А не заметить внезапное повышенное внимание со стороны девиц на выданье мог разве что слепой. Поэтому когда в очередной раз на одном из столичных балов расфуфыренная красотка, томно закатывая глаза, утащила его в темный угол сада и стала домогаться, Альк, сначала сделав вид, что повёлся, на самом деле узнал девушку и, тут же вычислив ловушку, нежно прошептал ей на ушко:
— Передай моему отцу, пусть если хочет, сам с тобой спит, а потом на тебе женится, — и ушёл.
Господин посол не учёл одного — того, что Альк никогда не был рабом инстинктов, а также не терпел в людях фальши. Да и видел их насквозь — на то и видун.
А когда подобное повторилось несколько раз, отец не выдержал и закатил сыну скандал. Альк выслушал его спокойно и безразлично, а потом спросил, для чего он, по мнению отца, должен жениться. Узнав, что так положено для должности, так же спокойно ответил:
— Хорошо, я женюсь, но жену выберу сам.
А потом лихо разгулялся.
Для начала Альк напился: хорошо так, серьезно, с первым, вторым и третьим похмельем. Потом устроил в городе парочку погромов, и приснопамятная кормильня попала под раздачу первой. Не помог хозяину данный послом сонный порошок: Альк уже пришел пьяный и с мечами наголо. Даже стража не посмела вмешаться: пьяный, хорошо обученный воин с мечом против пары-тройки обалдуев, забывших, а то и не знавших, как этим оружием пользуются — это уже большая проблема. А уж на неделю загулявший, злой и обиженный на весь белый свет выпускник Пристани сразу с двумя — это просто разбегайся кто куда!.. Они и разбежались.
Кульминационным событием стал привод в дом Дамиры.
Девушку Альк нашёл прямо на улице. Ей было семнадцать лет, она поссорилась с сестрой, которая была ей вместо матери, и сбежала из дома, с Северного побережья Саврии в столицу. Сначала он хотел просто приютить её на время, а потом, когда Дамиру отмыли, причесали и переодели, решил, что такая как раз подойдет. Главное, что смазливая на вид и что весчанка: пусть отец позлится, хоть косы себе оторвёт, а сделать ничего не сможет!
Однако девушка в семью неожиданно вписалась.
Даже господин посол не возражал, спокойно благословив сына и его невесту у алтаря. После этого Альк уверился, что его отец поставил своей целью как можно сильнее испортить сыну жизнь. Спектакль не удался. Но выгнать новоиспеченную супругу из дома сразу после свадьбы не позволила совесть. Альк сам ушёл, в сердцах пожелав папе подавиться своим посольством.
Одной-единственной ночи с Дамирой (а не напился бы, и того бы не было) вполне хватило, чтобы девушка забеременела. Альк узнал об этом только по приезде и не удивился. Он давно это предвидел, как обычно. Да и смирился уже. Столько передряг не то, что сломали его — повергли в апатию, в отупение. К такому каждый склонен: замыкаться в себе, если жизнь одну за другой отвешивает оплеухи. Защитная реакция организма.
Немного успокоившись, Альк решил, что пусть всё остается как есть. Пусть Дамира живёт в замке, рожает ему детей, а сам он просто постарается пореже бывать дома, тем более, что путником он всё же стал.
Ирония судьбы: за одну мечту пришлось заплатить другой. Вот она, крыса, и путничья грамота, и вообще он весь такой крутой — как и хотел. Но теперь оказалось, что этого недостаточно… Что хочется большего: чтоб дома ждала не просто жена, а любимая жена, к которой хочется вернуться, поделиться радостью, пожаловаться — и это вовсе не стыдно, ведь она — ближе всех! — на неудачи. А если она того хочет и ждёт, мчаться к ней хоть на другой край земли, лишь бы не расстраивалась, не плакала, не грустила. Ради такой зарабатываются деньги, совершаются поступки, сворачиваются горы. И дети, которых она родит — желанные, а не просто случайные, и потому тоже любимые.
Настало время откровений, и теперь Альк честно ответил себе: да, в тот момент, на холодной, заснеженной улице Ринтарской столицы он был готов навсегда остаться с Рыской и никуда больше не уезжать, по крайней мере, очень долго не уезжать, а потом часто и с удовольствием возвращаться. И мнение семьи по этому поводу было последним, о чём он тогда подумал… Но момент ушёл. А гордыня осталась… И когда она уже схлынет-то, эта гордыня? Пора бы, тридцать лет вам уже, господин Хаскиль. А ведёте себя как в шестнадцать.
Вот Саший, ну зачем он ушёл? На что обиделся? На правду? На сокрытие от него сына? А у Рыски тогда выбора и не было. К тому же, следует признать, она тоже гордая.
…Альк выглянул в окно. По равнине мела позёмка, из серых туч сыпал частый снег. Сгущались сумерки.
Поехать назад? Это значит признать, что был идиотом. Остаться? Значит, быть несчастным всю жизнь.
Он ничего не решил, спросил свой дар, но у него только голова заболела. Да еще крыса пискнула и дёрнулась во сне. С тех пор, как он покинул Ринстан, так и было, если его вопрос был о Рыске или их сыне. Когда путник сильно влюблён, это стандартная ситуация; Альк давно об этом знал. Теперь пока не успокоится и не смирится так и будет…
…Обернувшись, он увидел плачущую Дамиру, нахмурившуюся мать, тяжело вздохнул и сказал:
— Ладно, поедем. Только теперь уже завтра.
Округлившаяся девушка легче газели спрыгнула с дивана и бросилась его обнимать.
— Ты у меня самый лучший! — прошептала она.
А Альк почувствовал себя попавшим в капкан. Госпожа Хаскиль вздохнула и направилась к выходу.
Без всякого дара она видела, что происходит с сыном — с одной стороны. А с другой, сочувствовала невестке: правильно, она имеет право требовать от мужа внимания и заботы.
Мать остановилась, поглядела на Алька, поймала его взгляд… Позвать его, поговорить с ним напрямую, без обиняков? Они ведь всегда хорошо друг друга понимали. Альк явно опять в своих сомнениях и переживаниях. А она могла бы повлиять на ситуацию. А потом госпожа Хаскиль посмотрела на живот Дамиры. Сегодня, приложив руку к этому упругому животу, будущая бабушка так растрогалась, что её пробило на слезу. Кроха скоро родится! А Алька дома всё равно не удержишь. Он, конечно, уедет, и так или иначе, рано или поздно, найдёт ту, другую и, возможно, бросит ради неё жену… Но это будет потом, не в такой ответственный момент! Но как же хочется ему помочь!
…Все привыкли считать, что Альк характером похож на отца, но это лишь на первый взгляд. Посол был хитёр, расчетлив, осторожен, умён, уравновешен от рождения. Глупостей за ним не водилось. Альк унаследовал все эти качества, кроме последнего. Ему были присущи и материнские черты: горячность суждений, жажда борьбы, ответ агрессией на агрессию, но он слишком хорошо владел собой, и этого никто не замечал. Тем более, он так долго копировал отца, что стал похож на него уже исподволь.
Однако удержать надолго свою тягу к свободе никто не может. Не мог и он. И это подчас прорывалось наружу в виде разгула, драк, погромов. Путнику с таким характером самое то, а вот в политики такой не годится. Интересно было то, что сам Альк это понимал, а до его отца так и не доходило, как и до многих отцов, мечтающих направить чадо своей дорогой, особенно если чадо любимое, а дорога — торная. Посол так и не желал расставаться с мечтой усадить сына в свое кресло, и Альк сопротивлялся, а отец злился, отсюда и резонанс. А пострадали невинные, такие как госпожа Хаскиль, Дамира и… Рыска.
Госпожа Хаскиль долго думала, чью сторону ей принять и, наконец, решила, что сын для неё всё же дороже, чем муж, и тем более невестка.
Муж бесится — это плохо. Но он состоялся как личность, многого добился в жизни, и всё потому, что сам так хотел. И женились они в своё время по любви. А Альк? Он и так хлебнул, не дай божиня никому, конечно, по большей части благодаря собственному упрямству и максимализму. Но это не значит, что его нужно добить. Ему нужно помочь! И она поможет.
Пусть маленький сначала появится на свет. А если с этим всё будет в порядке, то через пару-тройку недель она самолично выпроводит сына из дома, перед этим душевно и доверительно с ним поговорив, назвав вещи своими именами. Пусть он едет к своей любимой, и незачем ждать сто лет. Эта девушка не может быть плохой, раз сын ее полюбил.
А с Дамирой… Что ж, этот удар придётся принять на себя, честно рассказав девушке, куда делся её супруг.
Госпожа Хаскиль вздохнула. Она готова к этому. Она не бросит невестку и внука на произвол судьбы. Денег в их семье достаточно, как и приживалок. Одной приживалкой больше, одной меньше — какая разница? Внук же в любом случае получает и фамилию, и наследство.
Конечно, гладко при таком положении вещей уже не будет, поднимется грандиозный скандал. Но ради счастья любимого сына можно и потерпеть. А мужу она ничего не скажет, по крайней мере, пока. Сердце женщины успокоилось, и она пошла собираться в дорогу.
Спускаясь по лестнице, госпожа Хаскиль ещё раз обдумала свое решение и утвердилась в его правильности. Много лет назад у неё самой случилась огромная любовь, не потускневшая с годами. Её отец не стал препятствовать, и в итоге получился счастливый союз, принесший много радости и четверых детей. Она упустила из виду момент, когда её любимый сын выбрал спутницу жизни. Но теперь есть возможность всё наверстать, исправить, и она сделает то, что зависит от неё, чтобы помочь. И если Альк похож на неё, то тоже будет счастлив со своей ринтаркой всю жизнь.
***
— Сынок, проснись, случилась беда! — ворвался в сон голос матери. Альк открыл глаза.
— Что? — хрипло спросил он.
— Вставай, пошли…
— Куда?!
— У твоей жены родильная горячка, а девочка… умерла…
С него мигом слетел весь сон. Вот, отвлёкся совсем на немного, и это случилось!
За последние семь дней, с тех пор как они покинули замок, его не оставляло ощущение, что он находится в аду. Ничего удивительного, сам себе дороги перепутал!
…Пока они добирались до места, с неба беспрестанно сыпало и мело. Хотя дорогу и чистили, толку от этого было мало.
Альк уже сто раз проклял свою сговорчивость и молча ругал себя за то, что пошёл на поводу у жены и повёз ее рожать к сестре.
Дорогу он, конечно, поменял, и снег в какой-то момент прекратился, слегка потеплело, а потом солнце так ярко засветило, что с деревьев закапало. В преддверии весны такая погода не была в диковинку. Как и последовавший за оттепелью мороз…
Подтаявший за день снег ночью схватился ледяной коркой. Мало того, что дорога превратилась в каток, так ещё и ветер поднялся, принеся новую порцию снега. Все, чего Альк добился сменой дороги, так это того, что под колёсами и коровьими копытами было теперь не просто снежное месиво, а снежное месиво на скользкой основе. Ещё и северный ветер подул с пугающей силой. И хотя до приморской вески все добрались целыми и невредимыми, времени на это ушло в полтора раза больше. К тому же, как Альк и предполагал, Дамире стало плохо: растрясло, да ещё и простыла.
Не особо-то им и обрадовались, когда на закате пятого дня, усталые, злые, замерзшие ввалились они в небольшой весчанский дом. Дамира орала дурниной: начались схватки, при этом её ещё и трясло в лихорадке. Всё большое семейство Дамириной сестры вынуждено было разбрестись ночевать по соседям.
Своих слуг, кроме одной, взятой специально для помощи в родах, Альк отправил ночевать в кормильню, хозяин которой, почуяв, в чём дело, постарался ободрать знатного господина как липку. Альк только рукой махнул — не обеднею, — и заплатил затребованную сумму. В другое время он наказал бы кормильца, но сейчас ему было не до этого. В итоге довольные слуги пошли гулять за хозяйский счет, и Альк искренне им позавидовал. Что ему предстоит, до конца он пока не видел, но чувствовал: ничего хорошего. Как пошло через одно место, так уже и будет.
В избе было натоплено так, словно это не изба, а баня. Служанка, сестра Дамиры Алида и Алькова мать суетились возле роженицы.
— Иди сюда! — неласково окликнула его мать.
А он только присел и поднес ко рту кружку с водой…
— Зачем? — вяло спросил Альк.
— Что значит — зачем? Тебе полагается быть рядом с женой, — напомнила уже Алида. — Разве ты не знаешь? Иначе твоё место займет Саший!
— Не пойду! — буркнул Альк, — Я устал, прилечь хочу. «Тем более, родит она ещё нескоро», — но это вслух он уже не сказал.
— Пойдёшь как миленький! — рявкнула мать.
Альк так устал, был так зол и раздражён, что продолжить спор ему было легче, чем подняться.
