сообщить о нарушении
Текущая страница: 61 (всего у книги 68 страниц)
Уже практичкски стемнело, когда войдя в шатёр, друзья увидели и господина Хаскиля, и его гостью, госпожу посла Иргемаджина. Высокопоставленные особы беседовали у огня, попивая чай.
Когда взгляды ринтарки и иргемаджинки встретились, аристократка радушно улыбнулась, а весчанка, хоть и давно уже ставшая путницей, вдруг почувствовала свою ущербность, и сначала вытянулась в струну, затем поникла... В душе её бушевал ураган. С одной стороны, Рыску обуревала ревность. С другой, она была даже рада. Ведь именно этого она на днях и хотела: чтобы приехала Марина. Вот и пусть будет так. Раз ей суждено погибнуть, Альк по крайней мере будет не один...
– Я на улице подожду, – уронила путница и осторожно высвободив из руки мужа вмиг похолодевшие пальцы, скользнула назад, вон из шатра.
Жар нашёл Рыску в роще, недалеко от лагеря, сидящей на пне, замершей, как каменное изваяние и смотрящей в пустоту. Хорошо хоть нехолодно сегодня, подумал он, но всё же снял с себя кожух и накинул на неё. Рыска, казалось, даже не заметила этого.
– Долго собираешься мёрзнуть? – спросил он, – Простудишься ведь. Пошли уже, меня за тобой послали. Там ужин подают.
– Я не хочу, – уронила путница.
– Рысь, что с тобой? – не понял Жар, – Хватит переживать. Мы все здесь... Мы тебя защитим ( на этом месте Рыска беззвучно, невесело хмыкнула и метнула на Жара быстрый взгляд). Пошли... А то ведёшь себя прямо... как Альк тогда, в пещерах...
– Да не в этом дело! – оборвала его Рыска.
– А в чём?
– Там эта Марина. Я туда не пойду.
Жар пожал плечами.
– И что? – не понял он, – Она нам не враг. Предложила свою помощь, между прочим.
– Она любовница Алька, – изрекла Рыска.
– Тьфу ты! – Жар аж ногой притопнул, – Тут судьба всего тсарствия решается, а ты о такой ерунде...
– Ерунде?! – вскинулась Рыска, – Я бы посмотрела на тебя, если бы тебе, не дай божиня, такая ерунда выпала! Да ещё и перед смертью!
– Да ты чего, Рысь, с ума сошла?
– А ты бы не сошёл?
– Я тебя просто поддержать пытаюсь!
– Иди вон его поддержи! – совсем уж истерически выкрикнула Рыска, – Слюни распустил, как только увидел её! А ты иди, иди, может, она и тебе даст! – со злостью добавила она.
Она ещё много чего говорила, но Жар уже не слушал. Он просто смотрел на подругу и качал головой. Ему было её искренне жаль, но он не мог помочь.
– Ты дура, – беззлобно произнёс он, когда она умолкла.
– А ты кобель! – прошипела она. Кричать больше не могла: голос сел, – Такой же, как и мой муженёк. Оставьте меня оба в покое! Дайте сдохнуть хоть...
Жар цокнул языком, постоял ещё немного, а потом ушёл. Что толку её убеждать? Она не ребёнок. Многих вообще насквозь видит. Да и поднадоела её упёртость и замкнутость за последние дни. Надо рассказать Альку – и пусть сам с ней разбирается... А то ему, Жару, ещё перепало, кобелём обозвала. А он, между прочим, с самой свадьбы Селине не изменял! Да что они, эти женщины, вообще в любви понимают? Откуда им знать, что значит любимая жена, та, от которой и на шаг уходить не хочется?
Продолжая вздыхать, он побрёл в лагерь. Тоска по дому, жене и детям, которых не видел уже полгода, тоже находясь в армии, постепенно вышла на первый план, вытеснив обиду на Рыску.
– Где она? – спросил Альк, выглянув из шатра.
– Да тут, недалеко, в роще... Не трогай её, в каприз обвалялась, – посоветовал он, – А то поругаетесь ещё...
– Так, мне это надоело, – оборвал его Альк. Ревность со стороны Рыски как правило никак не проявлялась, но на то он был и видун, чтобы чувствовать, что происходит с его женой. – Марина, пойдём со мной, –окликнул он иргемаджинку.
Увидев их вдвоём, Рыска оскалилась.
– Хоть подождали бы, пока сдохну... – бросила она и отвернулась.
– Рысь, я ведь тебе уже говорил... – раздражённо начал Альк.
– Подожди, – оборвала его Марина, – Можно, мы поговорим наедине, Альк?
– Да, правильно, иди отсюда, смотреть на тебя не хочу, – поддержала её Рыска. Впервые за два года она так грубо разговаривала с мужем. – Иди и жди. Сейчас мы передерёмся, кто-нибудь падёт в бою, а ты достанешься победительнице, – добавила она, уже не зная, злится или шутит. Всё перемешалось, и отличить одно от другого было невозможно.
– У тебя совсем крыша поехала, – покачал головой Альк. Он, разумеется, понимал Рыскино состояние, но всему же на свете есть предел! Так грубо с ним никто и никогда не смел разговаривать.
– Точно, поехала, – согласилась с ним Рыска, – И всё началось с того дня, когда я решила поверить одной крысе!
– Пожалуйста, иди, – тихо шепнула Альку Марина, и он, махнув рукой, оставил их одних.
Рыска продолжала сидеть и злиться – теперь уже на себя. Она верила Альку ( да и проверить, если что, вполне могла). Поводов для ревности больше чем за два года, с самой свадьбы у неё не было – он держал данное ей слово. Но ревность существовала теперь словно сама по себе, наполняя её до краев, стоило женщине – совершенно неважно какой! – приблизиться к Альку на расстояние вытянутой руки.
Рыска не говорила об этом мужу. Но сгорала от этого чувства изо дня в день. Ревновала к служанкам в кормильнях, к торговкам на рынках и в лавках, к дамам на приёмах во дворцах и замках, где им приходилось иногда бывать, к прошлым и будущим, к тем, кого видела и не видела и даже к тем, кого сама придумала.
Как-то раз, в конце прошлого лета вообще произошёл вопиющий случай. Дело было в саврянской столице, которую Рыска среди всех городов этой страны не любила особенно – как и собственно Саврию, не смотря на объединение. Так вот, переходящая дорогу старуха лет восьмидесяти, не меньше, запнулась на брусчатке, ушибла колени, да ещё яблоки из её корзины раскатились во все стороны. Альк, как настоящий мужчина, помог пожилой женщине подняться, отряхнул от пыли, собрал яблоки в корзину. Бабуля улыбнулась во все свои три зуба, и, произнеся: " Спасибо, красавчик!" – и поковыляла дальше.
Рыска, всё это время стоявшая рядом со злым выражением лица, скрестив руки на груди, поспешила отвернуться. Альк что-то говорил ей, но она не слышала. Её раздирало изнутри.
– Мужчине же не положено таскать корзины! –ядовито заметила она, когда обрела способность связно говорить.
– Да я только яблоки собрал, – пожал плечами Альк, –Думал, ты наоборот рада будешь, – добавил он, но Рыска особо не прислушивалась. Она смотрела вслед уходящей бабуле. Жутко хотелось её догнать и надеть корзину ей на голову. С Альком она не разговаривала тогда полдня, ссылаясь на головную боль.
Нетрудно себе представить, что произошло с доброй Рысей, когда она увидела, как её муж радостно приветствует на незнакомом языке девицу, о роли которой в его жизни ей было доподлинно известно.
– Я хотела... извиниться перед вами, госпожа Рысь, – начала Марина.
Рыска молчала, не глядя на неё.
– Я знаю, что вам всё известно... Простите меня. Так получилось...
Рыска молчала.
– Если б я знала... Вернее... мне говорили, что господин посол не связан узами брака... Я про вас... уже потом узнала.
– Он тебе сказал? – наконец, подала голос Рыска.
– Да, – вздохнула Марина, – Он нечаянно назвал меня вашим именем. Простите, госпожа... – она помолчала, – Он любит только вас.
– Да знаю я... – буркнула Рыска, – Поделать ничего с собой не могу.
Горячая волна схлынула. В голове у Рыски прояснилось. Путница немного успокоилась и повернулась, пытаясь разглядеть иргемаджинку в поздних сумерках.
Марина оказалась красивой, весьма похожей на ринтарку. И на неё, Рыску, тоже. Ростом невысокая, на полголовы, наверное, ниже путницы, но видно, что сильная. И тоже воин, с мечом за спиной. А самое интересное, что было в девушке – это её прическа. Интересно, как можно заплести столько косичек? Наверное, на целый день работы.
– Так вы меня простите? – ещё раз спросила Марина.
– Я на тебя и не сердилась никогда, – вздохнула Рыска, – Знаю, что ты его спасла. И вот это всегда ношу, – она закатала рукав и показала обмотанные в четыре оборота вокруг правого запястья бусы – отшлифованные осколки жёлто-зелёного камня, нанизанные на леску. Марина улыбнулась. – Просто... ревную очень... – добавила Рыска, – И когда такое происходит, я словно не я.
Угрюмая путница и сама не поняла бы, почему вдруг её потянуло на откровенность. Да только не успела об этом подумать. Просто сказала – и всё. Как будто прорвало.
– Не вижу в вашей ревности ничего удивительного, – неожиданно поддержала её Марина, – Ведь ваш муж... он такой... Я восхищаюсь им! – наконец, произнесла Марина, снова улыбнувшись, – Он словно драгоценный камень, бриллиант в монаршей короне: все знают, что он им не достанется, но посмотреть, а тем более, дотронуться, всё равно хотят. И вполне понятно, что такое сокровище следует тщательно охранять, ни на миг не теряя бдительности...
– А ты бы такое сокровище хотела? – в лоб спросила Рыска, снова чувствуя поднимающуюся ревность.
Марина пожала плечами.
– Когда-то, может быть, и да, – с лёгкой грустью произнесла она, – Но сейчас я замужем. Не имею права по закону, да и... нет, уже не хочу, – она покачала головой с сомнением, которое Рыске совсем не показалось. Да, отметила путница, он всё ещё нравится ей... С этим уже ничего не поделаешь.
– А вот если бы меня не стало, – печально спросила Рыска, – Если б я умерла... Ты бы бросила мужа, чтобы быть с Альком?
– Что?..
– Ты поняла меня, – утвердительно произнесла Рыска, – Не надо удивляться. Просто ответь.
Марина вдруг поникла и села на широкий пень рядом с Рыской. Мгновенья летели одно за другим, но Марина молчала. Рыска не то, чтобы умела читать мысли: у неё было ощущение того, о чём человек думает. И в этот раз она чувствовала одно: да, да, я хочу! Хочу!
– Ну так что, Марина? – переспросила она.
Девушка поднялась и не глядя уже на Рыску, произнесла:
– Моя религия запрещает говорить о смерти, если она ещё не наступила. Простите, я не буду отвечать...
– Ладно... – вздохнула Рыска, – Не бери в голову. Я не хотела тебя обидеть.
Они немного поговорили и пошли к шатру, когда уже совсем стемнело. Приступ ревности окончательно отступил, и Рыска выяснила, что Марина светлый, положительный, не способный на подлость человек и что намерения завладеть её сокровищем иргемаджинка не имеет. Однако, вместо радости, она забеспокоилась сильнее: так значит, Марина замужем. Так значит, её надежды не оправдались.
... Ни сна, ни аппетита у Рыски и так не было, а тут ещё, вернувшись в шатёр, она обнаружила, что Альк куда-то ушёл. Понятное дело, что по делам, а не для того, чтобы её позлить, но ей почему-то захотелось именно позлиться, покричать, поплакать, обратить на себя чьё-либо внимание. Или ещё лучше: пойти его искать, а потом устроить ему прилюдный скандал. Большое усилие воли потребовалось ей, чтобы именно так и не поступить, а тихо усесться у огня, вздрагивая от каждого шороха.
Пошло две лучины. Все давно легли спать, а Алька всё не было, и теперь Рыска разволновалась по-настоящему. И хотя дар подсказывал: ничего не случилось, всё пока в порядке, что-то другое перекрывало голос и разума, и дара. Что-то женское, нерациональное, глупое... То, что она всю жизнь в себе подавляла, а сейчас по какой-то причине не могла.
Но как только она, не выдержав, поднялась и накинула кожух, Альк вернулся.
– Ты куда? – спросил её муж, столкнувшись с ней на выходе.
Рыска сразу же задрала нос и напустила на себя безразличный вид. Дудки, не узнает он, как она переживала!
– Пойду пройдусь, – холодно произнесла она, – А ты ложись. Мне что-то не спится сегодня. – и она, не оглядываясь, вышла.
Но не успела Рыска сделать и пары шагов, как Альк догнал её.
– А ты куда? – спросила она как можно более безразлично, но сердце её при этом подпрыгнуло от радости.
– С тобой, – спокойно ответил ей муж, – Я тоже не хочу спать.
– Завтра, вполне возможно, тяжёлый день. Лучше б ты отдохнул, – напомнила она. На душе у неё было гадостно. Её мучила совесть за собственные слова, те, что сказала ему в приступе ревности.
– То же самое относится и к тебе. Но какой смысл ворочаться без сна? Лучше провести время с пользой. Поэтому, пойдём, – Альк взял Рыску за руку.
– Куда? – удивилась она.
– А вон туда, где стог сена стоит.
Рыска пригляделась. Возле самой рощи, на фоне светлого неба, действительно вырисовывались очертания большого стога.
– Зачем?! – искренне удивилась Рыска.
– Угадай, – мрачно ответил Альк. Честно говоря, он обиделся на жену. Поводов для её ревности он давно уже не давал. С самой свадьбы.
– Не-ет! Там же холодно! – воспротивилась Рыска.
Однако воспротивилась только на словах. Ни вырывать свою ладонь из руки мужа, ни упираться она даже не собиралась.
– А там, – Альк кивнул на шатёр, – Народу полно. Ты же у нас стеснительная, – заметил он, – А потом пора будет в путь, и вряд ли на корабле нам предоставят отдельные апартаменты. Так что у нас сегодня, считай, последняя ночь. Не стоит проводить её так бездарно, – он улыбнулся и поцеловал Рыску в губы.
Путница вздохнула, покачала головой и всё же согласилась. На сеновале – так на сеновале. Прямо как молодые, которым больше негде! Даже весело... Небольшой мороз, конечно, присутствует, это да, но вдвоём теплее, да и в крайнем случае, всегда можно вернуться обратно, если будет слишком уж холодно.
От таких мыслей даже на душе повеселело. И захотелось кое-чего, как обычно...
Интересно, подумала Рыска, а хотела бы она Алька так же сильно, если б они не расставались, если бы прожили все эти годы вместе? Наверное, нет. Хотя, кто знает? Их медовый месяц и так затянулся – на целых два года. Редкую ночь они просто спят, как правило, по вполне банальной причине, вроде её личных женских неприятностей. Или это от переживаний и страха потерять друг друга так усиливается желание? Возможно, и так. Тем более, после любви, как правило, просто хочется спать, а не думать.
Но стоило им подойти ближе к стогу, как она увидела маленькое строение, сторожку или небольшой сарайчик. Единственное окошко мягко светилось.
– Ну вот, тут кто-то живет, – разочарованно произнесла Рыска.
– Естественно. Но только не сегодня, – сказал Альк и, толкнув от себя небольшую дверь, прошел внутрь, слегка пригнувшись. Рыскину руку он так и не выпустил.
– Что это? – не поняла она, оказавшись внутри.
– Чудо цивилизации, – пояснил Альк, – Всё для вас, госпожа Хаскиль.
Рыска огляделась. В небольшом помещении, размером с каморку, в которой она жила, когда училась в Пристани, а может, и меньше, уместились лишь стол, узкий топчан, маленькая печка и табуретка. Особой чистоты тоже не наблюдалось. Но было так тепло! Как будто и зимы нет.
И у неё возник закономерный вопрос:
– Это кого же ты ночью на улицу выгнал?
– Почему сразу выгнал?
– А как же?..
– За деньги, разумеется. Снял для тебя этот шикарный номер-люкс.
Рыска всё продолжала стоять и глазеть по сторонам. В такой ситуации, в полевых условиях, навес над головой – это уже благо. А найти место для ночлега, отдельное от всех да ещё и отапливаемое – почти невозможное счастье!
Конечно, за два года, с тех пор как Альк повернулся к ней такой неожиданной стороной, она многое повидала, и даже такое, на что, как ей казалось, он вообще не способен. Но почему-то именно сейчас вдруг по-настоящему оценила все его старания. Именно теперь многое поняла... И снова хлынули слёзы!
– Ты долго собираешься стоять и плакать? – серьёзно спросил её Альк, – Или ты недовольна?
– Очень довольна! – пролепетала Рыска, сбрасывая кожух.
... Четыре лучины спустя, когда всё закончилось, а спать Рыске так и не захотелось, она спросила мужа.
– Альк, а помнишь ту песню про двух путников... про нас, которую пел наш сын?
– Ну да... – сонно ответил Альк. Вот он как раз-таки спать очень хотел, уснул бы через щепку, если бы она его не окликнула.
– И что ты думаешь? – бодрым голосом произнесла Рыска, садясь на топчане.
– Ничего не думаю. Спать хочу, – честно признался Альк, легко укладывая Рыску обратно, в узенькое пространство между собой и стеной. Но она затрепыхалась, сбросив его руку и снова садясь.
– Нет, подожди! – произнесла она, – Ты слышал, что он сочинил?
– Конечно, слышал, – с легким раздражением ответил Альк, – Ложись, Рысь, давай спать. Завтра рано вставать.
Рыска недовольно фыркнула.
– Стенка холодная и мне тесно! – закапризничала она.
Альк с готовностью сдвинулся к стене и снова попытался уложить жену.
– А так я упаду! – снова недовольно буркнула она.
– Не упадёшь, – пообещал Альк, обнимая её и прижимая к себе. Похоже, поспать ему сегодня не дадут.
– Упаду, – упрямо твердила Рыска, – И теперь мне жарко от печки!
Альк прицокнул языком. С него теперь тоже слетел сон.
– Пошли обратно в шатёр, – предложил он.
– Да ну, – отказалась жена, – Тут теплее. Только тесно и неудобно.
– Лучину назад ты об этом не думала.
– А теперь – думаю!
