сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 68 страниц)
— А почему отец — был? — задала она риторический вопрос.
— Так умер, — печально ответил парень. — Два года назад. Жаль, сейчас очень обрадовался бы…
Рыска лишь головой покачала. Есть ведь на земле и другие пути: и полукровки, рождённые от браков по любви, и родители, не препятствующие желаниям своих детей… И союзы между дворянином и весчанкой.
Но она почему-то попала на эту дорогу, где одни только «нет» и «нельзя».
Да вздор это всё! Зато она теперь — путница! И что за мысли лезли в голову? От страха, не иначе. Подожди, Пресветлая Хольга, я к тебе пока не собираюсь!
— А ты тоже наполовину саврянка? У тебя мама оттуда, да? — спросил теперь Ян.
— Да, конечно, — снова соврала Рыска, прихлёбывая варенуху. Простое вино ей не нравилось, да и трясло слегка после пережитого, хотелось согреться — так она и сделала, выпив три кружки кряду.
— И поэтому ты так хорошо знаешь наш язык? Она тебя учила?
— Да, — опять с улыбкой кивнула Рыска. Наврать с три короба, пусть обалдеет. Тем более, больше они не увидятся, это точно.
— А почему ты Тамеля в мужья выбрала? — перешёл Ян на более серьезную тему. — Он же… — он замялся, подбирая слово, чтоб и отразить суть, и не обидеть, — вообще никакой, — дал он наконец определение. — Других, что ли, не было? — он подсел поближе к девушке.
— Тебя, что ли? — повернула она к нему голову, раздумывая, стукнуть ли его сразу или нет? Однако немного рассмотрела и решила: да, он, пожалуй, ничего. Мало ли, чем закончится вечер…
— Ну хотя бы!
— Не получилось бы.
— Почему?
— Потому что ты косички отрезал, — полушутливо объяснила она. — Я косички плести люблю!
— И вышла за Тамеля из-за ЭТОГО?
— Ну да, — снова улыбнулась Рыска и уткнулась в свою кружку. — А я, кстати, тоже скоро косички отрежу!
— Зачем? — парень аж подскочил.
— Надоели, по спине хлещут, — честно призналась она. — Да и, может, я вообще в Саврию собираюсь переехать. А там женщины длинные волосы не носят.
— Нет, подожди, — остановил её Ян, — у меня одна штука есть. Мне отец подарил, а я тебе отдам, если хочешь. Повернись, пожалуйста, — попросил он. Рыска повернулась к Яну спиной, а он немного пошевелил её косы. — Покрутись теперь, — предложил он.
Девушка несколько раз мотнула головой. Косы, словно привязанные друг к другу, никуда не делись. Она встала с лавки, покрутилась сильнее — косы не разлетались и не хлестали. Несколько раз подпрыгнула — не хлещут! Словно одна другой мешает это сделать. И как она раньше сама до такого не додумалась? Сняла безделушку, повертела в руке, — как двойной браслетик, восьмерка с замочком.
— Здорово! — искренне восхитилась она.
— Мне тоже косы не нравились, — признался Ян, — а отец настаивал, чтобы я не стригся. Я тоже сказал, что они мне мешают. А он для меня вот эту штучку у ювелира заказал. А я тебе дарю, если нравится!
Рыска пожала плечами.
— Это ведь память о нём, — нехотя возразила она.
Штучка ей на самом деле понравилась.
— Я и так его помню, — махнул рукой Ян, — сына в его честь назову. А это мне больше не пригодится. А тебе… Пусть это тебе удачу принесёт! — парень улыбнулся и вздохнул, отпуская прошлое. — Давай лучше выпьем, госпожа путница!
После того, как они в очередной раз выпили, Ян спросил:
— А ты как себя называть будешь?
— В смысле? — не поняла Рыска.
— Ну, у каждого путника есть прозвище. Вот твоего отца зовут Крысолов. А ты, раз стала путницей, тоже должна что-то придумать.
Рыска растерялась. Да, заучилась она совсем… Всякие забавные традиции прошли стороной.
— Я о таком и не слышала, — призналась она. — Да и, вообще, это не я должна придумывать, а молва. Люди. Им виднее.
— Согласен, — кивнул Ян.
Они выпили ещё: за удачные прозвища, которые им со временем придумают.
И вдруг Ян спросил, совсем уже по-свойски:
— А почему того саврянина, ну, который к тебе приезжал, так называют?
Рыска похолодела изнутри, но беспечно спросила:
— Какого саврянина?
— Высокий такой, с двумя мечами. Если мне не изменяет память, из Хаскилей, хотя геральдику я плохо знаю. У него на седле герб был: щит, два меча крест-накрест и звезда.
— И как его называют? — удивилась Рыска.
— А ты что, не знаешь?
— Не слышала.
— Вернувшийся.
Что-то много воспоминаний для одной ночи… Хотя это особенная ночь.
…Затопленное поле. Женщины, ищущие своих мужчин.
Труп в луже… нет, не он…
А где же он тогда? Где? ГДЕ?
Она должна найти, должна увидеть… Иначе сойдет с ума.
Как она рыдала тогда… Думала, всё, жизнь закончилась. Но он пришёл. Живой… И впервые в жизни обнял её — мокрую, грязную, но теперь донельзя счастливую…
До каких пор она будет его вспоминать?
— Ну так почему?
— Я не могу тебе сказать, — она вдруг перешла на шёпот, потому что голос был готов сорваться. Она несколько лет не плакала, а теперь слёзы подступили совсем близко. Спокойно, Рыся, дыши глубже! И думай о том, что завтра тебе за это будет стыдно.
— Почему не можешь? — умирая от любопытства, спросил Ян.
— Это тайна. И не моя. Налей лучше, — велела она. Странно, она и не заметила, как они перешли на ледяное вино. Ох и голова же завтра будет болеть!
Да ну и ладно.
— Как его хоть зовут? — не унимался парень, пробуя зайти с тылу: любопытство так и распирало его.
Но Рыска молча пила вино.
— Ну скажи, он из Хаскилей? Я не ошибся?
Рыска выпрямилась. В её глазах, смотрящих в никуда, снова появился фанатичный блеск.
— Альк Хаскиль, — с придыханием произнесла она. — Рыцарь без страха и упрёка.
Ян с обалдевшим видом заглянул ей в глаза. Ему, конечно же, захотелось, чтобы кто-нибудь так же относился и к нему.
— Кто он тебе? — совсем трезвым голосом спросил парень.
Рыска задумалась.
А правда, кто? Как будто и никто. И в то же время — всё. Тот, о ком думаешь всегда, даже когда думать уже не способна. Такое невозможно объяснить — можно лишь прочувствовать.
— Он был моим мужем, — опять соврала — или не соврала — Рыска. Сама не поняла. По крайней мере, говоря это, она верила в свои слова.
— Ничего себе! — удивился Ян. — То-то я слышал, что у тебя сын от саврянина, ещё до твоей свадьбы с Тамелем… Это правда?
— Правда, — тут и врать не пришлось. — Его сын. Тоже Альк…
— А почему вы развелись?
Девушка пожала плечами.
— С ним тяжело… Его постоянно нет дома. Не пропустит ни одной юбки, — фантазировала Рыска, — может ни за что обругать, — почти мечтательно произнесла она, словно и правда была когда-то замужем за Альком.
— Но ты всё равно его до сих пор любишь? — напрямую спросил Ян.
— Почему ты так решил? — слегка удивилась девушка.
— Когда он приезжал, вы так с ним обнимались, прямо посреди коридора. Вся общага обзавидовалась!
— Никто, вроде, не видел…
— И у стен есть уши, — уже совершенно обнаглев от алкоголя произнес Ян. — А потом ты из-за него чуть с собой не покончила. А Вернувшимся его называют, потому что он был крысой. Вот в такую же ночь как сегодня и превратился… Но кто-то его спас, — Ян выжидательно посмотрел Рыске в глаза. — Вся Пристань судачит, что ему помогла ты. Он ведь здесь, в Ринстане учился, у твоего отца — здесь и испытания проходил. А ты упросила папу — и его спасли. А он из благодарности бросил тебя, ещё и…
— Хватит! — с истерическими нотками в голосе крикнула Рыска, треснув по столу рукой, — или закрываем тему, или я ухожу!
Ян помолчал.
— Ну ладно тебе, прости, — попросил он, — просто все судачат…
Девушка покачала головой.
— Всё не так было, Ян, — тихо проговорила она, — никакой крысой он не был… Это слухи. Вернувшийся… Ну, потому, наверное, что ушёл до испытаний, а потом вернулся. А расстались… Это не он, это я его бросила. Надоело быть униженной и недостойной. И он хотел быть со мной, но встрял его отец. А жалею я об этом до сих пор. И, наверное… да, люблю.
Правда красиво переплелась с вымыслом, сложившись в легенду, — впрочем, красиво рассказывать она всегда умела. Ян заслушался, как и другие до него. А шила-то, и правда, не утаить в мешке…
— Ладно тебе, — он по-дружески похлопал Рыску по плечу. — Не переживай! Ты очень красивая, встретишь другого, — подбодрил Янек. О том, что у девушки есть муж, никто и не вспомнил. — Давай лучше выпьем, — и потянулся к бутылке. — А знаешь, тебя не надо никак называть, — вдруг сказал Ян, — тебе Рысь очень идёт. Не надо ничего менять.
— Я подумаю, — с улыбкой ответила девушка.
Наверное, это некрасиво — дышать парами варенухи вперемежку с ледяным вином на Главу путничьей Общины, когда он вручает тебе долгожданную грамоту.
Да уж…
Учитель лишь криво улыбнулся, увидев её в помятом, «вчерашнем» виде. Впрочем, такими были все.
«Всех» было шестеро: Ян, ещё три парня и одна девушка. И, конечно, Рыска.
Девушка была как раз из той троицы, что с Рыской не дружила, а лишь шепталась за спиной. Одна из её подруг сбежала на четвёртом курсе, никому ничего не объяснив. Другая вчера стала крысой… Двух парней Рыска видела на занятиях, одного — никогда не встречала, но такое тоже вполне имело место.
За крысу, как оказалось, следовало заплатить, и она одолжила денег у учителя. Не то, что бы много — десять златов, но и не мало. Новоиспечённые путники друг на друга не смотрели. Каждому теперь предстояла своя, отдельная дорога, а Пристань оставалась в прошлом. В этом был весь смысл: путник — по жизни одиночка. И Рыска поняла, что верно ни с кем не общалась все эти годы. Лучше так, чем грустить о расставании. Да и о тех, кому не повезло, — тоже.
Может быть, думала она, так во всём? Если бы она тогда просто отвезла Алька в Мирины Шахты и отдала деду, не вдаваясь в подробности его личной жизни, то забыла бы о нём и жила дальше? Или это черта её дурацкого характера — во всё вникать? А будь она другой, не было бы так тяжело?
Но тогда и огромной любви тоже не было бы.
Крыса попыталась её цапнуть и что-то произнесла из серии «чтоб ты сдохла».
— Молчи! — приказала ей Рыска. — Не хватало мне ещё препирательств с крысой!
Оказалось, на седле есть специальное крепление для мешочка с хвостатым другом.
А седло, которое оставил ей Альк, было шикарное, похоже, на заказ сделанное. И тоже с их гербом, как и то, для коровы, которое он не забрал той злосчастной зимой, — совсем новое, из высококачественной кожи. Такого на всю жизнь может хватить.
Только вот…
— Что мне с гербом-то его делать? — вздохнула Рыска, обращаясь к учителю, вышедшему проводить её до ворот.
— Ничего, — задумчиво ответил Крысолов. — Носи с честью. Наверное, он сам так хотел, раз оставил всё тебе. Да и смысл в этом есть: ты мать его сына, и он его признал, раз подарил фамильное кольцо. Ты теперь имеешь право носить этот герб.
Рыска посмотрела на учителя в упор и вдруг разрыдалась, обняв его. Он лишь молча гладил её по спине, давая время успокоиться.
— Ничего, ничего, — приговаривал он, — поплачь. Столько всего… Бедная моя девочка!
— Учитель… ну когда это кончится? — взахлёб шептала Рыска. — Я хоть когда-нибудь его забуду? Хоть через сто лет? Я больше не могу! Теперь его герб ещё… Всё напоминает, везде, повсюду…
— А ты найди его, — серьёзно посоветовал учитель. — Вот увидишь, он обрадуется. Я вообще не пойму, как вы могли расстаться? Вы ведь друг для друга созданы!
— Это я дура! — слёзы все лились, и не было им конца. — Подумала: раз сомневается, раз не может сказать «люблю», значит, я ему не нужна.
— А он не говорил?
— Один раз, — призналась девушка, — по-саврянски. Наверное, решил, что я не поняла… Может, случайно? Может, оговорился?
— Ну-у, — протянул путник с улыбкой, заглянув в заплаканные глаза, — наоборот, это хорошо. Значит, думает об этом. Хм, мне б никогда и в голову не пришло, что он на такое способен… Значит, я вдвойне прав! — Крысолов снова похлопал воспитанницу по плечу. — И если это будет в моих силах, я непременно ему всё расскажу. И даже не отговаривай!
— Что расскажете?
— Что тебе плохо без него.
— Вы этого не сделаете! — воскликнула Рыска. — Я со стыда умру, — добавила она тише.
— Ещё как сделаю, и ты знаешь, что это будет правильно. А стыдиться — кого? Меня, старика, или его, который всякой тебя видел? — Крысолов помолчал. — В моей жизни тоже была большая любовь, которую я потерял и никогда не забуду. И вам я просто не позволю испортит себе жизнь, как испортил я!
— Да-а? — удивилась юная путница. — У вас была любовь?
— А ты думаешь, что я всегда был старым пнём? — ухмыльнулся Крысолов.
— Я никогда так про вас не думала! — жарко воскликнула Рыска. И снова заревела — теперь по другой теме: — Ох, вас я теперь тоже долго не увижу! Учитель, ну как же я без вас? — она опять уткнулась ему в плечо. Нервы у неё окончательно сдали.
— Ну, это совсем уж ерунда, — заметил Крысолов, — скоро адепты сдадут экзамены, и я приеду к вам на всё лето.
— Так я тогда уеду!
— Ну и что? — он улыбнулся, тепло, по-отечески. — Поверь, я никуда не денусь. Ты всегда знаешь, где я и что я тебя жду. Сплетники были правы: мы с тобой навсегда близкие люди, — он поцеловал девушку в лоб. — А теперь езжай, и да поможет тебе Хольга на твоём пути. И, пожалуйста, внеми моему совету: если встретишь его, не отпускай. Он любит тебя, а ты — его. А время не ждёт. Не дожидайся, пока кто-нибудь из вас уйдёт на небесные дороги, ибо с этим уже ничего нельзя будет поделать.
Рыска вздохнула.
— Ну не знаю… Я ведь замужем, а Альк женат.
— Вздор! — рявкнул путник. — Глупая отговорка! Заключить брак назло друг другу — и всю жизнь этим спекулировать? Это как минимум недостойно таких умных людей, как ты и он.
— Но ведь вы сами посоветовали мне выйти замуж, — заметила Рыска.
— Не отрицаю, — со вздохом махнул рукой путник, — не представляешь себе, сколько раз я об этом пожалел. Но я хотел как лучше! Хотел, чтобы ты отвлеклась. Думал, сможешь рано или поздно забыть обо всём, детей ещё родишь… Теперь вижу, что это невозможно. А потому нечего за это и держаться.
Рыска кивнула и вытерла слёзы. А потом вскочила в седло, внезапно ощутив себя невероятно сильной и удачливой. Плакать больше не хотелось — да и не о чем было. У неё всё получилось! Она теперь путница! И даже нетопырь у неё есть — а некоторые лет по пять на него зарабатывают! Впору было наконец-то порадоваться.
Выехав за ворота, она остановилась, осадив свою Ладу.
— До свидания, учитель! — крикнула Рыска, помахав Крысолову рукой. — Всего вам доброго!
— И тебе, моя родная! До новых встреч! — ответил он.
Привратник, всласть погревший уши — будет теперь, что в кормильне рассказать! — закрыл ворота.
Крысолов вздохнул. Ещё один этап жизни остался позади — это печально. Но Рыска покинула Пристань путницей — и это воодушевляет.
***
Первое, что Альк увидел, очнувшись, были голубые глаза Дамиры.
— Хвала Хольге! — прошептала она и в слезах обняла его, а потом выглянула в коридор и крикнула служанке: — Быстро сообщи матушке, что господин пришёл в себя!
Альк посмотрел по сторонам. Он находился всё в той же башне, – лежал на той же самой кушетке, только в окно ярко светило солнце. Наверное, было уже за полдень.
— Папочка! — закричала пятилетняя дочка и забралась к нему на кушетку.
— Иоланта, не трогай папу, он нездоров! — предостерегла Дамира.
— Не надо, пускай… — Альк погладил девочку по голове.
— Мама плакала, — сообщила девочка, — боялась, что ты умрёшь. И бабушка тоже.
— А ты? — он через силу улыбнулся. Хорошо хоть голова больше не болит. Но слабость во всём теле невероятная.
— А я не плакала! — гордо сказала дочь. — Как ты можешь умереть? Ты же самый сильный на свете!
Альк усмехнулся. Только ещё один человек во всём мире так верил в него: девушка, которая вчера благополучно прошла через Зал Испытаний.
Она жива и счастлива.
Но не для него…
— Доченька, пойди к бабушке и скажи, пусть она распорядится, чтобы мне принесли поесть, — попросил он, взглянув на жену, молча вытирающую слёзы у окна.
— Да, папочка, — Иоланта мигом спрыгнула с кровати и устремилась к двери.
— На лестнице осторожно! — бросил Альк ей вслед.
Когда шаги девочки стихли в коридоре, он устроился поудобнее на кушетке.
— Ну что ты там стоишь? Иди сюда, — позвал он.
— Ты мне? — встрепенулась Дамира.
Скабрезничать Альк не стал.
— Конечно, тебе, — произнёс он устало, — присядь сюда.
Дамира подошла, присела рядом.
— Что ты хотел? — опустив глаза, спросила она.
— Ничего, — он взял её за подбородок, заглянул в глаза. — Испугалась? — тихо спросил он.
