сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 68 страниц)
– Я не боюсь смерти, – возразил Альк спокойно.
– Да пойми ты, что Я БОЮСЬ твоей смерти! – вырвалось у неё криком души, – Я ведь люблю тебя... Я боюсь, что ты умрёшь, больше всего на свете! – в этот момент она как никогда ясно увидела паутину разбегающихся во все стороны дорог. Она боялась не зря.
Альк вздохнул, ставя Рыску на землю и, уже вполне взяв себя в руки, произнёс:
– Ты ведь у меня путница. Ты можешь мне помочь.
– Как ты мне? Тогда, когда я чуть не замёрзла? – всхлипывая, спросила она.
– Да, как я.
– А если у меня не получится?..
– Ты сможешь, – оборвал он, – Я в тебя верю. Только не надрывайся сильно. Себя тоже береги, – предостерёг Альк, – А если что... Покажи нашего сына моим родным. Просто покажи, хотя бы маме...
– Нет! – опять зарыдала Рыска, – Я даже думать об этом не хочу! Я лучше сдохну!
– Тебе нельзя, – уже совершенно успокоившись, произнёс Альк, гладя Рыску по щеке, – Тебе ещё сына растить. Кстати, – он лёгким неуловимым движением снял перевязи мечей и отдал ей. – Передай ему... Я обещал. Пусть он учится. Жаль, не смогу помочь...
– А ты как без них? – пролепетала Рыска, принимая оружие из его рук и во все глаза глядя на любимого, в очередной раз проклиная себя за потерянные годы и за то, что её сынок так и не познакомился с ТАКИМ отцом.
– Ничего, у меня ещё один есть, – успокоил её Альк, – А там и до дома недалеко. Там найдётся ... да и не в этом дело... – он снова со вздохом обнял Рыску, немного помолчал и добавил. – Если всё же суждена мне смерть, помни меня, – Рыска вздрогнула, а Альк продолжал, – Ещё передай Крысолову... Учителю... спасибо за всё... Мою признательность и ... поклон. И Жару – привет, – он отстранился, снова заглянул в заплаканные глаза, – А уж если встретимся ещё, тогда... Тогда я клянусь честью рода Хаскилей, что больше не оставлю тебя и никогда не допущу, чтобы ты плакала или грустила. Не забывай ни одного слова из того, что я тебе сказал.
– И те слова?.. – опустив глаза, спросила Рыска. Спросить об этом было самое время...
– Какие?
– В нашу первую ночь... В кормильне... По-саврянски, – она вдруг покраснела, как в юности.
– Ты уже тогда поняла? – удивился Альк – и тут же улыбнулся, приподняв её голову за подбородок. У Рыски сердце застряло в горле. Нет, подумала она, пусть не повторяет! Пусть лучше останется жив, даже если не с ней...
– Я повторю, – с достоинством произнёс саврянин, – Я люблю тебя, Рыска из Приболотья. Очень люблю. Больше всех на свете. Не забывай этого, – Альк в последний раз поцеловал Рыску. – Береги себя и нашего сына, – добавил он и, развернувшись, направился к нетопыриному стойлу.
Выход из стойла был прямо на улицу, поэтому Альк исчез из виду, лишь войдя туда. Рыска ещё долго просто стояла и смотрела на ворота, за которыми он скрылся, а дождь все шёл и шёл. Но она этого не чувствовала. Она ничего не чувствовала, кроме боли в собственной душе.
Кто-то положил руку ей на плечо, и дождь почему-то вдруг закончился, точнее, на голову ей перестало капать. Рыска обернулась. Глава Чеговицинской Пристани стоял рядом, справа, прикрывая её зонтом.
– Пойдём, девонька, хватит мокнуть, – ласково сказал он и, взяв её под локоть, мягко развернул к крыльцу, – Пойдём, чаю выпьешь или покрепче чего...
– Я умру сейчас... – сообщила она, глядя на старого путника расширенными глазами.
– Не-ет, – возразил он, качая головой, – Не умрёшь. Я тебе не дам, – он вздохнул. – Хватит, не плачь, я ж понимаю всё. Пойдём, пойдём, – слегка подталкивая девушку, он увёл её в свой кабинет.
Она оборачивалась всю дорогу до крыльца, но Альк не вернулся. Да она этого и не ждала. Она просто старалась получше запомнить широкий двор с набрякшими от дождя деревьями, большой деревянный амбар, где прятались от ненастья нетопыри, высокий, в полтора человеческих роста, забор, покрашенный в болотный цвет, высокого мужчину в чёрном плаще, удаляющегося прочь, и одну из белых кос, трепещущую на ветру.
...Наверх, в комнату, где она оставила свои вещи, Рыска подняться не смогла – просто обессилила и приросла к месту, обнявшись с мечами, там, где присела, в кабинете старого путника. А потом напилась какой-то настойки по брови и упала с табуретки, но мечи не выпустила. Глава Пристани со вздохом уложил её на старый шаткий топчан и укрыл покрывалом. Забрать у девушки мечи так и не получилось.
Глава Чеговицинской Пристани очень жалел Рыску, как и всех женщин на свете, не смотря ни на их возраст, ни на статус, ни на национальность.
Дело было в том, что за прошлый год у него овдовела одна дочь и умерла вторая – упала с коровы и сломала шею. С тех пор он не выносил женских слез и готов был сделать что угодно, лишь бы успокоить несчастную. Да и письмо, адресованное Альку Хаскилю, он читал, и байки о Рыси и Вернувшемся тоже слышал, справедливо полагая, что истина где-то рядом. Скорее всего, пришёл он к выводу, ничего такого в них нет, они просто несчастные, вечно их друг от друга отводит, и произошедший на его глазах эпизод их жизни был тому ярким подтверждением.
Когда путник засиделся в своем кабинете за полночь, за ним пришла жена, благо, жилище Главы Пристани в Чеговицах располагалось в том же здании с другой стороны.
– Я тебя заждалась, – с укоризной бросила сухопарая, рано постаревшая саврянка. Вообще-то она была привычна к задержкам мужа. Раньше он и подавно редко бывал дома, всё больше по трактам разъезжал, но в последние семь лет осел, приняв управление Пристанью. Но сегодня женщине не спалось.
– Тут... беда приключилась, – признался муж, указывая на девушку, спящую в обнимку с мечами, – Девочка вот... Плохо ей, – старик едва сдержался, чтобы не пустить слезу.
Жена путника принюхалась.
– Так она ж пьяная! – склонив голову на бок, заметила она.
– Так я и напоил, – не стал отпираться путник. А потом рассказал жене вкратце всё, что видел и понял.
– Почему ж ко мне не привел? – выслушав, спросила жена, – Я б хоть уложила нормально...
– Ей сейчас всё равно, где спать, – махнул рукой мужчина, – Слезами умывалась, сердешная. Её бы воля – поехала с ним, не раздумывая, да вишь ты, служба. Служба... – он помолчал, вспомнив горестный момент из своей жизни. – Она плачет, никак не успокоится, а он тоже стоит, лица на нём нет. И туда надо – дитё с женой помирают, и тут не бросишь. Сам чуть не плачет... А потом мечи ей отдал и уехал. Знаешь, кто он?
– Кто же?
– Посольский сын. А она из весчан, ещё и из Ринтара. Небось родители его им пожениться не дали, вот и мечутся теперь, бедолаги, – он снова помолчал, борясь с комом в горле. – И чего к детям лезть? Сами разберутся... – и всё же пустил слезу, хотя и сразу её отер.
– Уж и не юная, – вздохнула женщина.
– Где ж тут юность, раз уже путница? Лет тридцать, почитай... Пошли уж, пусть спит. Утро вечера мудренее, – Глава Пристани поправил на девушке покрывало, подул на свечу и вышел вслед за женой.
* * *
Рыске снился сон.
Она – и вроде не она входила в покои ее величества. Она – и вроде не она, как всегда, при оружии и с длинными чёрными косами открыла дверь в комнату для совещаний, ту самую, у лестницы, вошла, поприветствовала тсарицу. Косы привычно хлестали по спине при каждом шаге.
Исенара встала ей навстречу – и тут стало темно.
...А когда лампы снова загорелись, её величество, вся окровавленная, лежала на полу возле кресла. Алые капли расплескались по светло-бежевому ковру...
– Ваше величество, нет!!! – закричала она – теперь уже точно она.
А потом вбежали стражники, заломили за спину руки и потащили вниз по лестнице.
– Это не я! Не я! – слышала Рыска свой голос.
Но её никто больше не слышал...
...А потом открыла глаза.
Было так темно, что Рыска не сразу и поняла, где находится. Руки онемели, сжавшись на чём-то длинном и холодном. Пошевелилась и упала с узкого топчана, неплохо приложившись об пол боком, бедром и виском. Была бы трезвая, поранилась бы. Одновременно с падением, раздался жуткий звон.
Рыска с трудом поднялась, потирая ушибленное и шипя от боли. Зато сразу вспомнила, где она.
Мир был настолько нереальным и чужим, словно она впервые попала сюда.
В кармане обнаружилось огниво, на столе нашлась и свечка. Путница высекла искру, затем осветила комнату. На глаза попался старый гобелен, пыльный и рваный, зато изображающий лесное озеро и пару лебедей с птенцами.
– Эх, лебеди, птицы белокрылые... – прошептала она сама себе.
Все вспомнилось...
Рыска, шатаясь, подошла к мечам, бережно подняла их, словно это были не мечи, а её родные дети, уложила их на топчан и уселась рядом.
Чем дольше разлука, тем радостнее встреча, но тем тяжелее будет новое расставание.
Кто это сказал? Кто-то из великих.
И оказался прав, потому что теперь ей было намного хуже, чем раньше, до этой встречи.
КАК ЖЕ БОЛЬНО!!!
Как будто все нутро выдрали. Ничего не осталось... Пустая жизнь, ненужная.
И не носить бы ещё дар (и кто его даром только назвал?), не иметь понятия о завтрашних злоключениях – так нет же, всё известно наперед... И чем дальше, тем точнее. Кажется, можно что-то изменить, но либо выбор не велик, либо приходишь другим путём к тому же самому разбитому корыту.
С годами напрашивался вывод: а стоит ли вообще что-то менять? Может быть, жизнь и даётся только для страдания?
Но как же подло – после таких дней, после таких слов снова остаться одной! И как оказалось, если прощаешься по-доброму, то это ещё больнее, чем расставание со скандалом. Слёз, во всяком случае, проливается ещё больше, ведь плакать о том, кто струсил – недостойно, о том, кто бросил – стыдно и глупо, а о том, кто уехал к умирающим родным и поклялся вернуться?.. В самый раз, но ещё горше.
Слёзы снова потекли по щекам, словно вопреки воле хозяйки.
Поднявшись, Рыска вышла на улицу, решив немного пройтись по двору. Может быть, на свежем воздухе станет хоть немного легче, хотя бы алкоголь слегка отпустит?
...Судя по положению луны, время близилось к рассвету, но, видимо, неплохо вчера приложилась к стакану, раз до сих пор так плохо.
Прошлась по двору, присела на скамейку, взглянула на небо. Всё та же луна, что светила им двоим в Зайцеграде, стояла над городом, но от неё осталась половинка. И на неё хотелось выть...
Стоило лишь представить Алька, как в виски стрельнула боль, да такая сильная, что она чуть было со скамейки не упала, но справилась, отдышалась. Вроде прошло... Это временно, подумала Рыска. Это из-за похмелья. Завтра всё пройдет...
Она поднялась, прошлась по двору. Дождь давно закончился, но ночь была холодная. Холодно вообще в ней, в этой Саврии... И как они тут живут? А замок Хаскилей ещё и севернее, полтора-два дня пути отсюда.
...А потом даже представлять не понадобилось – само пришло: благообразный старик-саврянин в белых одеждах развел руками и отошел от постели больной. Светловолосая девушка лежала, раскинув руки с закрытыми глазами, а на лице её застыл покой...
Не успел Альк. Умерла она... Наверняка он уже знает, так помоги ему, Хольга... Успокой его, защити.
Что её саврянин благополучно доберётся до замка, путница точно знала. Беда была совсем не на этой дороге.
Она должна была случиться дальше... Намного дальше. Слишком далеко. Там, где поменять его дорогу будет невероятно трудно.
А потом, если предположить, что всё получится, их дороги надолго разойдутся. Возможно даже навсегда...
Всем путникам известно: если планируешь с кем-то совместное будущее, никогда не выбирай развилок. Он непременно разведёт в разные стороны... Но у них и выбора-то считай не было. Другие дороги на самом деле были ещё хуже этой... Если бы она последовала за ним вчера, беда случилась бы не только с ним и не только здесь. А вот с кем ещё, пока было так и не ясно.
Теперь же по крайней мере есть хоть небольшой шанс – и для них двоих, и для всей страны.
Мелодия вплелась в сознание как-то внезапно, словно ниоткуда. В голове это звучало или на самом деле? Наверное, всё-таки, кто-то где-то пел, потому что слова были другие и на саврянском языке. Не узнай она мотив, и не поняла бы даже, что это за песня.
Рыска подошла ближе к забору, обняла одной рукой дерево и прислушалась. Пели совсем рядом.
Завтра наше время закончится...
Похоже, Альк, наше с тобой завтра было вчера...
Не судьба нам быть вместе, и ты понял это ещё тогда, много лет назад, потому и не подпускал меня близко так долго.
... Следы мои ветром сгладятся...
Невозможно горевать всю жизнь, и если ты ушёл навсегда, то я тоже рано или поздно успокоюсь, приму своё одиночество, стану жить дальше... Тем более, такое уже было.
Я не хочу этого...
Упав на колени и вцепившись в древесный ствол, она снова разрыдалась, на этот раз беззвучно и судорожно. Тот вечер в Зайцеграде, в кормильне "Очаг", представился так отчётливо, словно щепку назад там была... Вот когда она поняла, что значит для неё этот человек: в тот самый момент, когда испытала одновременно и страх за него, и ревность, и благодарность за спасение, и отчаяние, что скорее всего не сможет помочь.
И эта песня... Такие не приходят на ум просто так. Они всегда навеяны душевными переживаниями, а значит, он тоже боялся, что в любой момент они могут расстаться навсегда. Почему она поняла это только теперь, через столько потерянных лет? Ведь он пел ДЛЯ НЕЁ, и эту песню, и другие. Права была её величество...
Её величество?!
Рыска резко вскинула голову. Она ясно увидела, кому ещё грозит беда и почему ей срочно надо возвращаться в Ринстан.
Произошло нечто непонятное, и в голове путницы всё сложилось в одну чёткую картинку. Рыска вдруг поняла, с кем имеет дело.
Полукровка, талантливая девушка, одинаково хорошо владеющая и оружием, и даром. Закончила Пристань с отличием два-три года назад... Они не дружили и не общались с Рыской, но её подруги называли её Витка.
Виттора. Тсарица-видунья. Дочь покойного тсаря Ринтара и саврянской княжны. Законная наследница Савринтарского престола в случае смерти Шареса и Исенары и их детей. Дело за малым: эту смерть организовать. И не понадобится никакого войска, если она сумеет подобраться к монаршей семье.
Каким образом Виттора собирается это сделать, пока является вопросом, но намерение её ясно и без всякого дара, иначе зачем ей в Ринстан? Уж не родню повидать, это точно. Да и не бывает таких совпадений. А уж что дар все эти соображения подтверждает, нечего и говорить.
В следующую щепку Рыска поднялась и быстрым шагом направилась к крыльцу гостиницы.
Жаль, что они с Альком снова расстались, но ведь она и не надеялась, что будет иначе. Просто расслабилась слегка. Просто судьба дала им возможность увидеться и... попрощаться?.. И не о чем тут жалеть: оба всё знали, оба чувствовали. Что не забыть его уже до самой смерти, давно ясно, иначе забыла бы уже. Хорошо, что простились наконец по-доброму, с надеждой на лучшее, хотя путникам надежда и не полагается.
Но надо жить дальше.
И думать о личном – не время. Нужно спешить в южную столицу, прямо сейчас, не дожидаясь утра, потому что счёт, похоже, идёт на дни. Поздно может стать в любой момент, потому что Виттора выехала из Чеговиц ещё вчера – эх, догадаться бы, выехала бы следом, вместо того, чтобы реветь тут и напиваться!
А перед Главой Пристани как неудобно! Напилась ведь как свинья! Даже как спать ложилась, не запомнила. А вообще, спасибо старому путнику огромное, не остался глух к её страданиям. Хороший, наверное, человек. На учителя чем-то похож, как похожи между собой все неравнодушные к чужой беде, хорошие люди, невзирая ни на возраст, ни на пол, ни на... цвет волос...
Рыска вернулась в оставленную комнату, зажгла масляную лампу, начала спешно собираться в дорогу и... не обнаружила на месте своих мечей. По-хорошему, нужно было прямо сейчас поднять на уши всю Пристань, но ей было не до этого: уверенность в том, что её предположение по поводу Витторы верно крепло с каждой щепкой, и поэтому нужно было торопиться. Мечи, безусловно, жалко, она их не просто купила в оружейной лавке, а заказала год назад, отдала за них довольно круглую сумму и очень к ним привыкла. Да только чтобы выяснить, куда они подевались, нужно будет остаться здесь ещё на некоторое время, да и это вряд ли поможет. Тем более, сама виновата: дверь надо было закрывать!
Потом можно с этим разобраться. Да и оружие у неё теперь есть. А вот времени – нет.
Рыска подхватила сумку, взяла крысу и вернулась в кабинет Главы Пристани за мечами.
Старый путник уже проснулся и вошёл в кабинет следом за ней.
– Ты как, девонька? – спросил он печально. Видно было, что он не проснулся рано, а вообще ещё не ложился, переваривая печальную историю, произошедшую на его глазах.
– Всё уже хорошо, – учтиво кивнула Рыска. - Большое вам спасибо! – она закинула на плечи Альковы мечи и сразу же прогнулась немного назад. Ну и тяжёлыми же они оказались! Но было не до выбора. Других теперь не было.
– У меня мечи украли, разберитесь пожалуйста, – бросила девушка уже из дверного проёма, на ходу.
