Текст книги "Разорвать порочный круг (СИ)"

Автор книги: АNЕlover

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 64 страниц)

– Ты ведешь себя, как бастард, – Санса заметила, как на долю секунды у ее мужа дернулся уголок губ, а в голубых глазах проскочило что-то нехорошее, однако не испугалась и продолжила говорить: – От отца тебе досталось звание Хранителя Севера, но признания людей у тебя нет. Своим убогим поведением ты позоришь меня не только в глазах других северян и домов, но и в глазах обслуги, – она невольно обратила внимание, как сильно сжал зубы Болтонский бастард и как редко стал мигать, удерживая свой слегка рассредоточенный, не внушающий доверия взгляд на ней. – Если рассчитываешь стать чем-то большим, чем бастардом, так начни для начала вести себя подобающим лорду образом, а не развлекайся со служанками при беременной жене, – девушка перевела дыхание и, выдерживая недобрый взгляд Рамси на себе, добавила с угрозой в голосе: – И чтобы я такого больше не видела. Я понятно изъяснилась?

Волчица с пристальным вниманием наблюдала за мужем, пробуя понять, не перегнула ли палку, и проверяя, насколько далеко ей было позволено зайти. Она специально несколько раз произнесло вслух столь нелюбимое Рамси слово «бастард», чтобы уколоть его самолюбие и ткнуть носом в недостойное поведение. Зло же смотрящий на нее Болтон приоткрыл рот, словно хотел что-то сказать, однако затем помедлил, быстро заморгал глазами и, отведя свой взор на несколько секунд от жены, выдавил из себя:

– Да, я тебя понял. Что-то еще? – проговорил он, лживо улыбаясь Волчице.

И хотя девушка видела его притворство, однако последовавшей после ее слов реакцией осталась довольна и решила пока остановиться на достигнутом.

– Нет, – Санса на мгновение замолчала, подбирая слова, а потом продолжила, смягчая тон и повторяя свою просьбу более простыми словами: – Просто… Просто никого не трогай. И меня тоже.

Рамси пристально посмотрел на нее своими ярко-голубыми глазами, чуть поджал губу и нехотя произнес, соглашаясь с пожеланием:

– Хорошо.

– Хорошо, – вторила ему Санса и, обменявшись напоследок взглядами, покинула рабочий кабинет Болтона, ощущая вкус победы.

Если ей суждено было так и жить дальше в этом доме, то она постарается сделать все зависящее от нее, чтобы облегчить жизнь здесь и себе, и будущему ребенку, который, как никто иной, будет нуждаться в ее защите от безумного отца. А для этого нужно было укрепить свои позиции, заставить Болтона вести себя подобающим образом и заставить его начать брать под контроль свои желания, что практически всегда были сопряжены с болью и страданиями других людей. И первый шаг в этом направлении был сегодня сделан.

○○○○○○○○○○

Похоже, слова дочери Старка возымели воздействие на Болтона, и тот все же прекратил изменять ей со служанками и наносить им раны. По крайней мере, новых порезов или синяков ни у кого из девушек за прошедшую неделю она не обнаружила, да и к ней самой Болтон приставать не смел. И причиной тому была не только просьба Сансы, но и показанное ею на деле нежелание близкого контакта с мужем – она, хоть и не грубила ему и не пыталась его уколоть, но говорила с ним холодно, не подпускала близко к себе: пускай сперва научится себя вести, а уж затем его беременная жена подумает над тем, чтобы позволить к ней прикасаться. К тому же, думала про себя Хранительница Севера, Болтон должен был быть благодарен ей за то, что она спасла ему жизнь и вынашивает его ребенка, от которого не пробует избавиться и которому не пытается ничем навредить. Более того, почувствовав, что она может повлиять на мужа и заставить его прекратить бесчинства, Санса решила начать вести себя с ним жестче и увереннее, стала требовать подобающего поведения и уважения к себе, начала добиваться выполнения ее просьб и пожеланий.

Так, она уже могла выходить к реке не только с Рамси, но и просто в сопровождении гвардейцев, а по ее требованию покоями мужа теперь занималась пожилая служанка, на которую Болтонский бастард, по мнению Волчицы, вряд ли бы покусился. Конечно, он все равно ежедневно пересекался с молодыми девушками, однако даже так Сансе было намного спокойнее. И раз ее муж был падок до чужих юбок, то ей придется впредь держать с ним ухо в остро, не давать спуску и следить за тем, чтобы по замку не только не ходили слухи об изменах лорда своей жене, но и чтобы этот бастард не нажил еще таких же бастардов.

И вот сейчас, спустившись в Великий Чертог на ужин, недовольная предложенной ей сегодня едой Хранительница Севера вяло ковырялась вилкой в жареном окуне и то и дело накалывала на вилку какой-нибудь из кусочков овощей, что затем отправляла в рот и долго жевала, запивая водой, и вновь начинала водить вилкой по тарелке, отыскивая что-нибудь повкуснее. Такое отсутствие аппетита у жены не осталось не замеченным Рамси, что, не выдержав ее нахмуренного вида, спросил:

– Ты хорошо себя чувствуешь?

Санса подняла взгляд на мужа и, глубоко вздохнув, тихо и с легким, практически незаметным раздражением в голосе, ответила:

– Да.

– Тогда почему ты не ешь? – не унимался Болтон.

– Я не хочу рыбу, – произнесла дочь Старка, опуская взгляд к тарелке и с неудовольствием глядя на ее содержимое.

Болтон же отложил в сторону свои приборы, на миг закатил глаза к потолку, а затем, стараясь быть как можно более дружелюбным, проговорил:

– Но ты ведь сама сказала, что тебе надоело мясо, – он указал раскрытой ладонью в сторону тарелки жены и с отразившемся на лице непониманием и легким раздражением продолжил: – Вот рыба. Что не так? – закончил Болтон, разводя в воздухе руками.

Резкий тон мужа был услышан леди Сансой, что, поджав губы, молчаливо потянулась к чарке, отпила из нее воды и лишь только затем ответила Рамси, злясь на его недогадливость и неучтивость:

– Нам уже подавали рыбу вчера вечером.

– Вчера была треска, сегодня – окунь. Чем ты недовольна? – спросил Рамси, перебегая глазами от рыбы в своей тарелке к лицу жены и вопросительно глядя на нее.

Девушка на долю секунды скривила губы и мельком глянула на Болтона, думая про себя о том, почему бастарду было так сложно догадаться, что окунь и треска – всё рыба, и эту рыбу они ели уже второй раз подряд, будто других альтернатив не имелось. Разве нельзя было добавить в ужины разнообразия: сегодня одно, а завтра – другое? Или готовить блюда по-разному? И Волчица, взяв в руки вилку и подковырнув ею рыбу, проговорила, не глядя на мужа:

– Это тоже рыба. К тому же, я не особо люблю окуня, и мне не нравится, как его приготовили.

Озадаченный же и постепенно начинающий сердиться на дочь Старка Болтон забегал глазами из стороны в сторону, а затем, остановившись взглядом на водящей по тарелке вилкой Волчице, на мгновение задумался и немного раздраженно сказал:

– Что ты хочешь, чтобы тебе приготовили?

Хранительница Севера все так же продолжила увлеченно раскидывать кусочки рыбы, размышляя над своим ответом. Откуда ей могло быть известно, что здесь хорошо умеют готовить? На какой ответ от нее рассчитывал Болтон? Ему и поварам должно было быть виднее, что лучше подать на ужин. И Санса нехотя произнесла, будто делая одолжение мужу:

– Не знаю. Что-нибудь вкусное и что-нибудь сладкое.

– Я передам поварам твои пожелания, – сказал через некоторое время Болтон, внимательно рассматривая Сансу.

А Хранительница Севера продолжала молчать. В Чертоге раздавалось только позвякивание ее столовых приборов о тарелку. Наверное, она вела себя сейчас некрасиво и бестактно, и если уж собиралась требовать подобающего поведения от бастарда, то нельзя было самой падать в грязь лицом и показывать себя не с лучшей стороны.

– Спасибо, – погодя произнесла девушка, не поднимая глаз от тарелки.

○○○○○○○○○○

Тяжелые шаги обвешанных латами и мечами гвардейцев разносились громким эхом по ведущему к хозяйским покоям коридору и скрывали за создаваемым грохотом тихие шаги Сансы. Дребезжание доспехов стало столь привычным для Волчицы, что иногда она даже не замечала его и, когда стражники случайно отставали от нее или просто останавливались на месте, удивленно оглядывалась назад, пытаясь понять, почему вдруг стало так тихо. И сейчас, поднявшись на верхний уровень замка со своим молчаливым, но достаточно шумным сопровождением, Хранительница Севера повернула по плохо освещенному коридору направо и не торопясь направилась к своим покоям, собираясь побыть некоторое время там одной.

Где-то спереди, за поворотом, раздался звук захлопывающейся двери и послышались быстрые шаги спешащего сюда человека, а уже через пару секунд из-за поворота выскочила служанка. Увидевшая леди Болтон Эмма замедлилась, пошла намного спокойнее и, приблизившись к жене лорда, вежливо кивнула ей головой и мягко произнесла:

– Добрый день, миледи.

Ее приветствие было встречено лишь разгневанным видом Волчицы, что со злостью и раздражением окидывала презрительным взором выбившиеся из прически девушки пряди и ее взъерошенную макушку. Она знала, чьи покои располагались дальше по коридору, и прекрасно понимала, отчего могла светлоголовая служанка так торопиться покинуть хозяйскую часть замка. И, захлестнутая волной возмущения, дочь Старка сейчас зло глянула на застывшую перед ней девушку и, сразу же отвернув от нее голову, быстро и решительно пошла вперед, минула свои покои и устремилась прямиком к спальне мужа, намереваясь подпортить ему настроение и отбить всякое желание ходить по девкам у нее за спиной. Какой же наивной она была, полагая, что ее слова были восприняты всерьез и Болтон взаправду начал исправляться. Не тут-то было! Такого, как этот Болтонский бастард, лишь могила могла исправить, однако эти выходки не пройдут для него без последствий, и Санса об этом позаботится, не станет молчать и делать вид, будто слепа и измен мужа не замечает. И она, кипя внутри от охватившего ее гнева, без стука распахнула дверь в покои мужа и, без спросу войдя вовнутрь, дала двери захлопнуться за собой.

Шумное появление девушки привлекло внимание сидящего за столом с кубком вина лорда Болтона, и тот, повернув голову к залетевшей в его спальню жене, вопросительно вздернул брови и со слишком очевидным весельем в голосе и на лице произнес:

– Да, дорогая?

Волчица же просто молчала, сжигая наполненным яростью взглядом Болтона, и собиралась с мыслями, изо всех сил стараясь не сорваться и не закричать на него. Она медленно двинулась к мужу, с ненавистью взирая на него исподлобья, а бастард все так же сидел на месте и с интересом и заинтригованным видом смотрел на девушку. В его облике не нашлось места ни угрызениям совести, ни стыду, ни страху за то, что его, можно сказать, словили с поличным. Рамси вел себя так, словно не было причин для переживаний, и это до безумия раздражало дочь Старка, порождало в ней желание ударить бастарда или плюнуть ему в лицо. Однако внутренний голос подсказывал ей, что так лучше не делать и сперва нужно было попробовать воззвать Болтона к здравому смыслу, вести себя с ним как можно сдержаннее, но ни в коем случае не давать слабину и не отстать от него до тех пор, пока не будет услышана. Возможно, при их прошлом разговоре она, разозленная поступком Рамси, повела себя бестактно и грубо, из-за чего тот только вспылил и воспротивился ей и, начав делать все более скрытно, продолжил спать со служанками. Осознавая, что сейчас был смысл в том, чтобы подойти к проблеме более спокойно и попробовать поговорить с мужем без лишних эмоций, девушка, стараясь подавить в себе гнев и вести себя культурно, не опускаясь до уровня бастарда, проговорила:

– Я в курсе того, что ты продолжаешь изменять мне со служанками. Это подло, низко, – она на секунду замолкла и, подумав, добавила: – Не достойно звания лорда.

На лице Болтона отразились изумление и растерянность, однако в следующий миг от них не осталось и следа, и быстро оправившийся от неожиданного заявления жены лорд с бесстрастным выражением лица очень спокойно произнес:

– Я не сплю с ними.

– Конечно, нет, ты с ними бодрствуешь, – хлестко уточнила Санса и добавила: – Не надо рассказывать мне сказки о том, что не трогаешь их.

Сразу после этих слов Волчицы в покоях повисло не требующее никаких пояснений молчание, а двое Болтонов встретились испепеляющими взглядами, только в одном из них явно угадывался укор и уверенность в своей правоте, а во втором – озлобленность и негодование, что заставило девушку сердиться еще сильнее. Санса не могла понять, как можно было так себя вести, что сейчас складывалось ощущение, что в виноватых здесь находилась именно она, а не изменяющий ей Болтон. Или, по его мнению, виновата в этой ситуации была она? Любопытно, её основной провинностью было то, что понесла или что понесла не вовремя? Что из двух? И если Рамси так нужен был потомок, то чего же он не мог полгодика потерпеть и не вынуждать своим отвратительным поведением волноваться беременную жену? Если Болтонский бастард не в силах окружить понесшую жену заботой и надлежащим к ней отношением, то пускай бы вел себя подобающим образом и обеспечил ей хоть немного спокойствия, а не прижимал по любому поводу к ее горлу нож и не кувыркался в нескольких десятках метров от нее в постели со служанками. И леди Санса, выдержав на себе взор недовольного мужа и ни в коей мере не уступив ему, мягко и тихо проговорила, используя свою интонацию, чтобы сгладить для Болтона то, что хотела сказать:

– Как я и думала. Гордишься собой, да? – она укоризненно, но одновременно с тем с молчаливой просьбой в глазах посмотрела на мужа и с осторожностью продолжила говорить, будто спрашивая: – Хочешь и при наследнике остаться, и при красивых девушках в твоей постели? Так не бывает, Рамси, – несмотря на нарастающую в ней злость, Санса, пытаясь сохранить опечаленный вид и спокойный тон, сказала: – Или ты решил пойти по стопам своего отца? – она выдержала паузу. – Он плохо кончил. Ты и сам знаешь, кто его отравил. Печальный конец. Неужели ты хочешь повторить его путь?

В следующую секунду Хранительница Севера стала свидетельницей того, как с лица бастарда соскользнула маска сдержанности и равнодушия, и тот, явно борясь с подступающим гневом, опустил вниз голову, отворачивая лицо от Волчицы и пробуя вернуть себе самоконтроль.

– Появления бастардов я не допущу, – наконец спокойно выговорил Болтон, пододвинулся к столу и, облокотившись на него, сложил руки в замок.

Санса же, с интересом и волнением наблюдавшая за тем, как муж стойко терпел ее отчитывания и утихомиривал свой пыл, почувствовала себя увереннее, увидев, что он все-таки может держать себя под контролем и наносить ей вред вряд ли станет. И она, решив попробовать загнать бастарда еще больше в угол, продолжила говорить:

– Ты не можешь быть до конца в этом уверенным, – они обменялись взорами, и Волчица продолжила, решив поддать немного жару и расшевелить Болтона: – Хотя, конечно, обзавестись бастардом от служанки станет ощутимым ростом для бастарда, рожденного от обычной простолюдинки и выходца из дома, не славящегося высокими моральными принципами.

Продолжающий все больше приходить в ярость Рамси поджал губы и обратил взор к своим рукам, которые сжимал в замке с такой силой, что у него даже побелели костяшки пальцев. Постепенно справляясь с накрывшей его волной гнева, бастард начал говорить, сначала все так же продолжая смотреть на стол, а затем все-таки переводя свой взгляд к Сансе:

– Я всегда уверяюсь в том, чтобы этого не случилось, а сейчас такого и подавно произойти не может. Поэтому не вижу повода для беспокойства, – закончил он, вскидывая бесстрастный взор к лицу жены и пристально глядя на нее.

Немного опешившая и выбитая из колеи небывалым заявлением мужа Хранительница Севера потеряла на некоторое время дар речи и просто стояла перед бастардом, не зная, как даже реагировать на его слова. Она чувствовала, как начинает закипать внутри от злости, а наполняющий ее тело гнев так и рвется наружу, предлагая перестать церемониться с Болтоном и перейти на более жесткий тон, раз бастард отказывался воспринимать ее попытки поговорить с ним по-хорошему. Поэтому Санса, дав себе волю и устремив испепеляющий взор голубых глаз на мужа, прошипела сквозь зубы, сама удивляясь тому, как чуждо сейчас звучал ее голос:

– И как же? Прибегнешь к своему излюбленному методу: беременная женщина – мертвая женщина? Да, Рамси?

И как только девушка сказала это, то обратила внимание на вздернувшего вверх подбородок бастарда, чей внезапно ставший отстраненным, рассредоточенным взгляд устремился выше ее головы, а голубые глаза внезапно помутнели, будто затянулись поволокой. При виде такой резкой перемены в муже Волчица моментально ощутила беспокойство и некий страх, она словно почувствовала, как внутри Рамси что-то соскочило с места и завертелось в рвущемся наружу хаосе, и она выпрямилась в спине, невольно готовясь в любую секунду попятиться назад. Ее выпад не остался пропущенным лордом, и в следующий миг по покоям разнесся тихий отрешенный голос все так же глядящего сквозь нее Болтона:

– Все ради семьи, дорогая жена.

Слетевшие с губ бастарда слова привели в замешательство Хранительницу Севера, ошеломили ее и возмутили тоном и видом, с которым были произнесены. Девушка молчала, не зная, стоило ли остановиться сейчас или попробовать зайти чуть дальше, отбросить в сторону любезности, уколоть бастарда чуть-чуть сильнее, дать еще один подзатыльник, а затем удалиться к себе в покои, покинув мужа наедине со своими мыслями. Она испытывала страх перед тем, что может зайти слишком далеко и терпению Болтона наступит конец, и тот выместит свою накопившуюся ярость на ней. Однако сдаться сейчас означало бы признать свой проигрыш и слабость, а это бы только укрепило в бастарде осознание, что ему достаточно погрозить жене, и она сразу же отступится, шагнет в страхе назад и прекратит с ним пререкаться. Поэтому взволнованно облизнувшая губы леди Санса пристально посмотрела на мужа и, немного смягчая тон и говоря в этот раз чуть тише, решилась произнести:

– И беременную Уолду Фрей с Русе Болтоном ты ради семьи убил? – в глазах бастарда появилась тень осознанности, а взгляд сосредоточился на говорящей жене. – Вопрос: ради какой семьи? Мне кажется, ты очень далек от этого понятия, – увидев, что бьет прямо в цель, а Болтон пока держит себя в руках и опасности для нее не представляет, Санса, решив дать волю своим эмоциям, холодно добавила, не сводя внимательного взора с лица мужа: – Хотя чего ожидать от отпрыска шлюхи и предателя Севера.

Когда же в воздухе растворилось последнее слово, на лице Болтона мгновенно отразилась нескрываемая ярость, заиграли желваки, а в голубых глазах заплясали неудержимые бесы, и ощутившая страх Волчица замерла на месте словно влитая, не в силах сдвинуться с места и просто наблюдая за реакцией мужа. Бастард же, сперва с силой стиснув зубы, а затем сделав глубокий вздох, угрожающе произнес:

– Моя мать не была шлюхой, а мой отец не был предателем Севера, – его глаза вдруг вновь помутнели, потеряли все человеческое. – И если тебе не отказало чувство самосохранения, то ты сейчас, дорогая жена, закроешь свой рот и молча пойдешь в свои покои.

И Хранительница Севера, в мгновение ока осознавшая опасность ситуации и сообразившая, что вот теперь предел болтоновского терпения был достигнут и находиться рядом с бастардом далее было небезопасно, ничего не говоря, развернулась на месте и как можно спокойнее пошла к выходу из покоев, ощущая спиной пристальный взгляд Болтона на себе. По-видимому, она задела бастарда за живое, и хотя разговор пошел не так, как Санса того представляла, и реакция бастарда оказалась не той, на которую рассчитывала она, но в ней пока не умерла надежда на то, что Рамси все-таки прислушается к ее словам.

○○○○○○○○○○

За спиной застывшей перед зеркалом леди Сансы послышался тихий скрип открывающейся двери, и она, уже заранее предполагая, кто бы мог пожаловать к ней в покои, искоса глянула в сторону входящего и, вновь обратив внимание к своему отражению, продолжила заплетать волосы, что никак не желали укладываться так, как хотелось того ей. Когда же вступивший в спальню лорд Болтон обнаружил, что его готовящаяся к ужину жена в данный момент времени была занята и сосредоточенно боролась с постоянно выпадавшей из прически огненно-рыжей прядью, то неторопливо прошел в центр покоев и остановился возле столика, на котором были выложены не понадобившиеся или не подошедшие Хранительнице Севера заколки. Дожидаясь, когда же Волчица отвлечется от своего занятия, и со скучающим видом обегая взглядом ее вещи, бастард взял в руки привлекший его внимание гребень с изображенным на нем силуэтом бегущего волка и начал крутить его в руках, рассматривая со всех сторон. А в это время разозленная непослушным локоном девушка, надумавшая начать все заново, распустила свои длинные волосы, положила на тумбочку заколку и, решив сперва узнать, чего же хочел от нее Болтон, повернулась к нему вполоборота и произнесла:

– Да, Рамси?

Оглянувшийся на ее оклик бастард опустил обратно подобранный им гребень, отступил от столика в сторону и, заложив руки за спину и чуть улыбнувшись, проговорил:

– Не хочешь прогуляться со мной перед ужином?

– Возможно, – неуверенно ответила ему Волчица, а затем, подумав, решила все-таки объясниться. – Я не очень хорошо чувствую себя сегодня.

И Санса не врала, она действительно промучилась весь день с головной болью, а под вечер к ней прибавилась и тошнота, что внезапно накатывала на девушку и так же внезапно отступала. Теперь же, когда время начало близиться к ужину и на дворе давно стемнело, ее стало неимоверно клонить в сон и абсолютно никуда не хотелось идти.

– Хорошо, – бесстрастно согласился с пожеланием жены бастард и через некоторое время, проведенное ими двоими в молчании, подступил к Сансе чуть ближе.

Он замер в нескольких футах от глядящей на него с немым вопросом Хранительницы Севера, постоял так немого, обегая ее внимательным взглядом, а затем сделал еще один небольшой шаг вперед, приблизившись к ней тем самым вплотную. В следующую же секунду теплая рука Болтона легла на щеку Волчице, и она, вздрогнув от неприятного для нее прикосновения, едва сумела сдержаться от того, чтобы не увернуться из-под руки мужа. Ладонь Болтонского бастарда словно обжигала ее кожу, нарушала ее право на личное пространство, и хотелось избавиться от этого ощущения, взбунтоваться и показать Рамси, что без разрешения жены ему так делать не стоило. Однако прежде чем Санса успела хоть что-нибудь решить или предпринять, Рамси подступил к ней еще ближе и потянулся за поцелуем, и в ту же секунду разгневанная девушка уперлась руками в его грудь и достаточно ощутимо отпихнула его от себя. Не давая мужу возможности оправиться от ее решительного отпора, дочь Старка произнесла:

– Нет, я запрещаю тебе.

Не ожидавший отказа Болтон явно смутился и растерялся, и с отразившимся на лице замешательством смотрел на жену, что в ответ смерила его холодным взглядом. Однако такое состояние бастарда продлилось недолго и очень скоро он, смущенно улыбнувшись краешками губ Сансе, с недоразумением в голосе спросил:

– Почему? Я ведь просто хотел тебя поцеловать.

И Рамси, не встретив никакой реакции со стороны дочери Старка, взглянул на ее выставленные перед собой руки и попробовал взять их в свои, но тут же потерпел неудачу, когда леди Санса быстро одернула свои руки от бастарда и, сделав шаг назад, опустила их по швам. Ей очень не понравился этот маневр Болтона, а продемонстрированная настырность только еще больше настроила девушку против него. Ощущая, что начинает раздражаться и еще сильнее злиться от вскинутого на нее недовольно-обиженного взгляда Болтона, Санса, теряя всякое терпение, что случалось с ней в последнее время все чаще, довольно грубо произнесла:

– Я же сказала: не смей меня трогать, – Рамси обратил к лицу жены свой пристальный взгляд и удивленно продолжил слушать ее дальше. – Я желания соприкасаться через тебя с дочками конюших и псарей не испытываю, – Хранительница Севера выдержала паузу, смерила разозленного и возмущенного ее словами мужа укорительным взором, а затем зло добавила: – Тебе ведь именно такие нравятся: безродные и грязные? Так иди к ним, чего ко мне пришел? – закончила Старк, с наигранным равнодушием пожимая плечами.

Она видела, как на мгновение потупивший свой взор Болтон, явственно сглотнул и, вернув взгляд к ее лицу, чуть растерянно произнес:

– Но мне нужна ты.

– Думаешь, я в это поверю? – мгновенно отреагировала на слова мужа Волчица и, с неверием и осуждением посматривая на бастарда, жестко продолжила: – Как же можно удержаться от стройной светлоголовой служанки, когда твоя жена беременна и толстеет на глазах. Я в жизни не поверю твоим словам, пока поблизости от тебя находятся молодые доступные женщины, – с обидой в голосе и разочарованием на лице договорила она.

За обвинительными словами девушки последовало лишь молчание обескураженного нападками бастарда, что стоял теперь, взирая на жену трудночитаемым взглядом, а затем и вовсе отвернул от нее голову и отрешенно посмотрел в сторону, ускользая в свои мысли. Санса же, сообразившая в это время, что толкового ответа от Болтона она сейчас не дождется, сделала глубокий вдох и, решая закончить неудобный, никуда не ведущий их разговор, проговорила, как можно спокойнее:

– Пожалуйста, уходи. Я устала и хотела бы поужинать у себя в покоях.

Тихий и мягкий тон Хранительницы Севера привлек внимание Болтонского бастарда, и тот, окинув ее быстрым взглядом и думая о чем-то своем, вдруг изменился в лице. В нем мелькнуло что-то опасное и не предвещающее ничего хорошего; в кажущихся в этот момент черными глазах появился лихорадочный блеск; его взгляд пару раз метнулся из стороны в сторону, а затем остановился на дочери Старка, и Болтон, пару раз мелко кивнув головой и встретившись взглядом с женой, быстро покинул её спальню.

========== Не забывай ==========

– Миледи.

Сидящая в постели среди меховых одеял Хранительница Севера оторвала взгляд от книги у себя в руках и вопросительно посмотрела на побеспокоившую ее служанку, что с недавнего времени заведовала покоями лорда. Пожилая сутулая женщина, что сперва неуверенно просунула в приоткрытую дверь лишь голову, теперь тихой тенью проскочила в спальню леди Болтон и, остановившись на входе, мягко произнесла:

– Милорд просил передать, что к вам на завтраке не присоединится, и если вам будет угодно, то вы можете остаться у себя в покоях.

Удивленная принесенным служанкой известием, дочь Старка молчала, озадаченная таким внезапным решением Болтона, но, в целом, расстроена им не была – ей предоставлялась отличная возможность отдохнуть от общества бастарда и при том без надобности объяснять, почему же она хотела побыть в одиночестве и не имела желания сидеть с ним за одним столом. Однако существовала и обратная сторона медали, которая не давала девушке покоя: что стало причиной нежелания Рамси видеться с ней сегодня? Мысль же о том, что бастарда в конце концов удалось пристыдить и он просто постеснялся сейчас показываться жене на глаза, была мгновенно откинута в сторону как смехотворная. Ни совести, ни чувства вины или раскаяния у Болтона и в помине не наблюдалось; вспомнить лишь тот вечер на корабле, проведенный за обучением бастарда тому, когда и каким образом требуется приносить извинения, и всё становится на свои места.

– Хорошо. Передайте, чтобы мне подали завтрак в Большом Чертоге, – сделав глубокий вдох, произнесла Санса, думая о том, что раз уж Рамси на завтраке к ней не присоединится, то можно было без опаски спуститься вниз и поесть там, в Чертоге.

Женщина молча кивнула головой Сансе и засобиралась покинуть спальню, однако в последний момент была остановлена обратившейся к ней Волчицей:

– Лорд Болтон не говорил вам, почему не придет?

– Нет, миледи. Просил только его не беспокоить, – быстро сказала служанка, снова оборачиваясь к госпоже и ожидая, не пожелает ли она узнать что-нибудь еще.

Происходящее начинало видеться девушке, по меньшей мере, необычным, ибо не в привычке Болтона было отказываться от еды и запираться у себя в покоях. Такие перемены наводили на не особо приятные мысли, и леди Санса вновь обратила свое внимание на все еще дожидавшуюся от нее распоряжений или вопросов женщину и уточнила:

– Вы сейчас из его покоев идете? Он там один? – с непонятным волнением в голосе проговорила дочь Старка и обеспокоенно посмотрела на служанку, что, не смущаясь распросов госпожи, довольно спокойно ответила:

– Да, миледи, один. Ваш муж еще спал, когда я к нему зашла.

– Понятно, – коротко произнесла Хранительница Севера и добавила: – Можете идти.

Пожилая женщина кивнула головой, откланиваясь, и покинула покои, оставив задумчивую госпожу в одиночестве. Волчица же, погруженная в свои мысли, неосознанно с силой сжала в руках книгу и все никак не могла определиться, следовало идти к Болтону или нет. Впервые она слышала, чтобы бастард все еще спал в столь поздний час да к тому же решил не выходить на завтрак. Да чтобы он самолично отказался от еды, в лесу должен был сдохнуть не один волк. И этому могло быть только два объяснения: Рамси либо просто-напросто не хотелось сейчас видеться с женой, либо он провел целую ночь с одной из служанок, к которым она отослала его вчера промеж слов, и теперь отсыпался после бурно проведенной ночи. Может, и то, и другое одновременно, чего же Болтону, не собиравшемуся отказываться на время от плотских утех, прятаться по углам, когда Санса и так знала о его изменах и ничего ему сделать за это не могла? Единственное, что осталось у Хранительницы Севера, – возможность выговорить все, что думала, в лицо Болтонскому бастарду, ведь расправиться с ним иным образом не могла.

Конечно, Санса могла прикрикнуть, оскорбить или обругать мужа, однако на этом ее возможности воздействовать на него иссякали. И Рамси, судя по всему прекрасно знающий об имеющемся у него преимуществе, преспокойно позволял себе спать со служанками, а теперь, чтобы жена не докучала, решил ее просто избегать. Несомненно, Волчица могла и даже подумывала над тем, чтобы начать угрожать Болтону своей беременностью, раз ее искренность и отчитывания на него не действовали. Однако же на самом деле ребенку навредить бы не посмела, скорее наоборот, она сейчас старалась любым образом взять мужа под контроль и уберечь будущую дочь… или сына от бесчестия и безжалостности отца, не говоря уже о своих чувствах, которыми он попирал с завидным постоянством. И обиднее всего было осознавать, что бастарда мало волновало ее благополучие, и, кроме ничего не значащих вопросов о том, хорошо ли она себя чувствует, более никакого интереса к беременности он не проявлял, словно выполнил свою часть работы и на этом умыл руки, позабыв о понесшей жене. Хранительницу Севера совсем бы не удивило, если бы Рамси вспомнил о ее существовании только после рождения наследника, и то только потому, что ему снова можно будет трахать свою жену.